Волшебная Башня (ЛП)

Глава шестая Академия благородных девиц

— Третье место!

Подперев ладонью подбородок, Уна сидела в огромной гостиной Маятника, спиной к трескучему камину. Уна всегда любила размышлять о чём-то в этой комнате с высоким потолком, без окон, украшенной большими гобеленами, изображающими эльфов, гномов и гоблинов. Ей безумно нравилось, что изображённые существа перемещались со своих мест, когда никто не смотрит, из-за чего композиция никогда не повторялась.

Не менее интригующим был и гигантский семифутовый маятник, раскачивающийся по центру помещения. Именно благодаря этой впечатляющей диковине дом получил своё имя, и благодаря ей же Тёмная улица вращалась в Великом потоке согласно эталонному времени.

— Третье место, — повторила девушка. Она недоверчиво покачала головой и уставилась на зажатый в кулаке кусок ленточки. — А была бы первой, Дьякон, кабы эта чёртова мартышкоголовая макака не украла у меня улику из кармана.

— Мартышкоголовая макака это тавтология, — Дьякон сидел на диванной ручке. — И ты разве не говорила, что это шимпанзе был?

— Знаешь что, Дьякон? — невпопад ответила Уна, — Мне почему-то кажется, что Исидора Айри мухлюет.

Дьякон помотал головой:

— Мухлюет? Да не может быть? Может, ты просто проигрывать не умеешь?

— Проигрывать не умею? Я? — удивилась сыщица.

Дьякон пожал плечами.

— Я только говорю, что не понимаю, как мисс Айри мухлевать могла. Если, как ты и говорила, она использовала свои женские чары и заставила Родерика Разерфорда помочь ей в силовом задании, правилами конкурса это не запрещено. Некоторые даже могут счесть это её преимуществом.

— Преимуществом? — удивилась Уна.

— Я что, неясно выражаюсь? — со всей серьёзностью спросил Дьякон.

Не согласившись с доводом, девушка вскочила на ноги.

— Но меня беспокоит вовсе не силовой аспект. Скорее, умственный.

— Может, ты просто недооцениваешь девчонку? — предположил ворон.

Уне захотелось рассмеяться. Она была уверена, что Исидора ни перед чем не остановится, лишь бы добиться желаемого. Сыщица вытащила из кармана найденное кольцо и поднесла к огню.

— Вероятно, ты прав, Дьякон, — она начала кругами ходить по комнате, чётко следуя ритму качающегося маятника. — Быть может, Исидора умнее, чем я готова признать. В конце концов, это же просто совпадение, чистая случайность, что как раз вечером, накануне Исидориной победы в первом испытании, из цыганского фургончика пропал очень могущественный предмет, с помощью которого можно выведать ответ на любой вопрос?

— Если ты о чаше-оракуле, то я вынужден повторить: в энциклопедии Арканнике нет о ней ни единого упоминания. И крайне сомнительно, что чашу, способную ответить на любой вопрос, могли в энциклопедию не включить.

Уна резко повернулась:

— Маловероятно, но возможно! Давай вообразим, Дьякон. Допустим, Исидора всё же украла чашу. Тогда она могла бы задать той вопрос: «О волшебная чаша, каков ответ к первому заданию на сообразительность?», и ответ появился бы прямо перед ней. Как ещё можно объяснить тот факт, что она быстрее всех нашла решение и пришла в музей? И даже не говори, что она просто догадалась, Дьякон. Мы же об Исидоре Айри говорим.

Дьякон было раскрыл клюв, готовый запротестовать, но затем передумал.

— Да, я вижу, к чему ты клонишь.

— А ещё, Дьякон, вот это, — девушка показала ворону кольцо, — дамское колечко, найденное под люком, ведущим в фургон. Не припомнишь, не было ли у Исидоры на руке кольца в ночь вечеринки?

Дьякон отрицательно помотал головой.

— Нет, — вздохнула Уна, — вот и я не помню.

— Ты могла бы показать кольцо и спросить, не она ли его потеряла, — предложил Дьякон.

Уна замерла, лицо её просветлело.

— Блестящая мысль, Дьякон! Сходим к ней вечером.

— Вечером? — насторожился ворон. — Не думаешь, что лучше ещё немного обдумать эту подсказку?

Он клювом указал на оставленную хозяйкой на диване белую ленточку. На ткани виднелась надпись чёрными чернилами.

Дьякон спрыгнул на диванную подушку и подцепил ленточку когтем.

— Архитектор вручил такие остальным четырём конкурсантам, чтобы они могли сходу начать завтрашнее испытание.

— Да, вручил, — девушка взяла ленточку и прочла вслух.

Сходи к ТИРАНУ РЕВЕ

Попроси КОД ИЗ БАРА

отдай ЕМУ ГОЛОС КОММУН ТИАР

в ПЕЛЬМЕНЕ ОХРЫ МАМ

Затем кивнула.

— Да, Дьякон, думаю, ты прав.

— Насчёт того, что тебе стоит потратить вечер на разгадку подсказки? — уточнил ворон.

Уна одарила его лукавой улыбкой.

— Нет, Дьякон, насчёт того, что вечер идеально подходит для встречи с Исидорой Айри. В общем, надо уметь ловить момент. Самулиган!

Эльф-слуга незамедлительно зашёл в гостиную, как будто только и ждал команды за дверью. Стук его ковбойских сапог гулким эхом отражался от пола.

— Подгонишь нам повозку? — попросила Уна. — Мы в Академию светских девиц прокатимся.

— А с подсказкой-то что? — в голосе ворона явственно слышалось неодобрение.

— Дьякон, если Исидора и вправду украла чашу, то, даже если я разгадаю подсказку, у мисс Айри в руках уже будет ответ. Как видишь, нам жизненно необходимо разоблачить её как лживую воровку.

— Которой она может и не оказаться, — заметил Дьякон. — Надеюсь, к такому исходу ты тоже готова.

Спустя тридцать минут Самулиган остановил упряжку перед входом в Академию светских девиц. Изысканно украшенное здание мерцало в свете уличных фонарей. Уна вышла из повозки и постучала во входную дверь. Дверь открыла худая, как шпала, женщина. Костлявое лицо и высокие скулы придавали ей сходство со скелетом.

— Чем могу помочь? — пробасила недовольная незнакомка.

— Это Арианна Пуше, директриса академии, — прошептал ворон Уне на ухо.

Девушка кивнула и вежливо улыбнулась.

— Здравствуйте, директриса Пуше. Я ужасно извиняюсь, что так поздно заглянула, но нельзя ли мне переговорить с Исидорой Айри?

Директриса исподлобья уставилась на гостью, губы её вытянулись в линию настолько узкую, что казалось, совершенно исчезли с лица.

— И к чему же этот неподобающе поздний визит?

Уна облизнула губы. Директриса заставила её нервничать.

— Это касательно одной вещицы, которую, как мне кажется, Исидора потеряла. Я нашла эту вещь и хотела бы ей вернуть.

Директриса приподняла тонко выщипанную бровь, и Уна впервые заметила, что глаз под ней не настоящий, а стеклянный. И тогда, глядя прямо в глаза мадам Пуше, Уна поняла, что они двигаются независимо друг от друга.

Мадам Пуше протянула руку:

— Передайте мне найденное, и я прослежу, чтобы мисс Айри его получила.

Уна нахмурилась. Вся суть этого визита заключалась в том, чтобы посмотреть, как Исидора отреагирует на кольцо, и сыщица не была готова просто передать важную улику, независимо от того, как грозно и пренебрежительно эта женщина мерила ее своим взглядом.

Глядя прямо в здоровый глаз директрисы, девушка добавила:

— Это крайне личное дело.

По ответному взгляду женщины можно было подумать, будто Уна нанесла ей смертельное оскорбление, а стеклянный глаз, казалось, вот-вот выскочит из глазницы.

— Что еще за личное дело? — послышался голос позади Уны. Она обернулась, моргая от удивления. Одетая в экстравагантное синее бархатное платье, мать Исидоры, мадам Айри, медленно вплыла под свет уличного фонаря. Она величественно улыбнулась Уне, потрепав ее за волосы.

— Ах, мадам Айри! — лебезила директриса, продолжая угрожающе смотреть на Уну. Девушка вздрогнула, когда руководительница направила на нее свой палец. — Эта девица утверждает, что у нее имеется кое-что, принадлежащее вашей дочери. Но она не готова показать, что это.

— Ах, а разве это возбраняется? — спросила мадам Айри, казалось, что маниакальный взгляд директрисы не беспокоил ее. — Я просто проходила мимо и решила заскочить, чтобы поболтать с Исидорой, как обычно, — она повернулась к Уне. — Почему бы тебе не подняться со мной. Мы могли бы проведать ее в комнате. Как тебя? Мисс Крейт, не так ли?

Уна кивнула, не в состоянии скрыть улыбку. Все складывалось лучше, чем она планировала. Самое большое, на что она рассчитывала, так это то, что директриса Пуше вызовет Исидору вниз, но тут мадам Айри приглашает Уну пройти в комнату своей дочери. Появилась отличная возможность осмотреться в поисках уже известной нам чаши прямо на местности.

Директриса Пуше пристально глянула на Дьякона, то ли от невозможности, то ли от нежелания скрыть свое презрение. Верхняя губа слегка подрагивала, когда она процедила сквозь зубы:

— Птица должна остаться здесь.

Уна покосилась на Дьякона, который, казалось, испытал облегчение. Она не могла его винить. Назвать мадам Пуше «жутковатой» означало сделать ей комплимент.

— Удачи, — быстро прошептал он, и взмыл на крышу кареты, чтобы с Самулиганом ждать возвращения хозяйки.

— Пойдем? — спросила мадам Айри, и вместе они зашли в академию, пока директриса косилась на них строго, сняли шляпки и повесили их на крючки в вестибюле.

Под вешалкой к стене прислонились зловещие розги на длинной ручке. Конец розг расширялся, как у весла, и единственное слово, выгравированное на страшном орудии, было легко различимо: «НЕПРИЛИЧНО». Уна только и могла, что вообразить бесчисленные спины светских девиц, которые отходили этими розгами.

— Я должна заняться программой обучения, — извинилась мадам Пуше, прихватив розгу и смачно шлепнув ею по ладошке, отчего нежданные гостьи так и подпрыгнули. — Полагаю, провожать вас не нужно, — кинула в их сторону директриса, резко повернулась и пошла по коридору, в котором через секунду исчезла за одной из открытых дверей. У Уны словно гора с плеч свалилась.

— Сюда, — произнесла мадам Айри, направившись к винтовой лестнице. Подобная лестница была в Маятнике, с той разницей, что в академии за ней тщательно заботились. Ковры были вычищены, люстры, висящие в приемной, сверкали. В отличие от привычных для Маятника темных пород дерева и серьезных полотен, в академии все было выполнено в нежных тонах: стены цвета лаванды с выбеленными плинтусами и живописные картины, изображающие цветущие холмы и прозрачные озера.

В воздухе витал легкий цветочный флер, по коридору разносились звуки фортепиано. Уна впервые оказалась внутри престижного интерната, и, следуя за мадам Айри по винтовой лестнице, она не могла перестать беспокоиться. Не то, что она чувствовала себя не в своей тарелке, хотя к тому были свои основания, с которыми Уна уже давно свыклась, просто ее мать с детства, пока была жива, вдохновляла дочь поступить в академию. Мадам Крейт являлась воспитанницей этой школы, и, казалось, только и ждала, что дочурка пойдет по ее стопам. Это все было до того, как Унин дядюшка решил забрать ее в свои подмастерья.

Матушка отступилась от своей идеи, но Уна всегда испытывала вину, что не выполнила ее волю. А потом появились черные мысли, что если бы она стала воспитанницей академии, вместо того, чтобы обучаться волшебству, тогда родные были бы живы. И снова сыщица вспомнила предсказание мадам Романии из Румынии, что трагедия случилась не по вине Уны. И существовал лишь один способ выяснить это наверняка, который делал поиски пропавшей чаши просто жизненно важными.

Поднимаясь по лестнице, Уна и мадам Айри встретили несколько девушек, которых старшие воспитанницы обучали правильно спускаться и подниматься по ступеням. К спинам молодых учениц были привязаны метелки, чтобы тренировать осанку. Уне инструкции о том, как высоко стоит поднимать подол, чтобы не скомпрометировать себя и не запнуться о собственное платье, казались весьма комичными.

Девушка, читавшая лекцию, высокая особа с огненно-рыжими волосами и ртом, как у ящерицы, глянула на Уну с ног до головы и ухмыльнулась. Она указала на Унины ноги, желая обсмеять ее походку. Сыщица отвернулась от воспитанниц, которые стали хихикать, демонстрируя безразличие на их реакцию. Матушка тоже когда-то учила ее ходить правильно, к счастью, без привязанной к спине метелки. И в этот момент Уна решила, что приняла когда-то правильное решение не поступать в эту глупую школу.

Комната Исидоры была ближайшей от лестницы. К удивлению Уны, мадам Айри даже не соизволила постучаться, а без церемоний толкнула дверь и вплыла внутрь, как в собственные апартаменты.

— Исидора, детка, у тебя гости, — предупредила она.

— Матушка?! — вскрикнула красотка по-настоящему удивленно.

Уна вошла в комнату, уловив сильный запах каких-то духов. Исидора, сидящая на своей кровати, мгновенно что-то спрятала под подушку. Ее матушка, казалось, ничего не заметила.

— Ты знакома с мисс Крейт? — спросила мадам, жестом представив дочери свою попутчицу. — Она утверждает, что у нее какая-то твоя вещь.

Взгляд сыщицы метался по комнате в поисках чаши. По описанию мадам Романии, чаша должна быть в диаметре ровно тринадцать дюймов, выполненная из превосходного хрусталя. Ничего подобного не оказалось ни на туалетном столике, ни на прикроватной тумбе, ни на комоде.

Двухкамерный шифоньер стоял полностью раскрытый, открывая взору бесчисленные платья, втиснутые в ряд так плотно, что места не оставалось хотя бы еще одному наряду, а не то что тринадцатидюймовой чаше. Под одеждой, внизу шкафа, располагалась аккуратная линейка туфель — и среди них снова ни следа похищенной вещицы.

Однако Уне стало любопытно, что же спрятала красотка под подушкой.

Исидора смотрела на сыщицу одновременно удивленно и высокомерно:

— У тебя моя вещица? — переспросила она. — Как это еще получилось?

Уна достала из кармана кольцо, зажав его между большим и указательным пальцами.

Красотка нахмурилась, на лице отобразилась задумчивость. Эта была совсем не та реакция, которую ожидала сыщица. Но на ее удивление, отозвалась мадам Айри:

— Ой, дорогуша, где ты нашла его? — спросила пышногрудая модистка. — Я потеряла его со вчерашней ночи после торжества.

— Оно ваше? — Оно твоё? — вразнобой спросили обе девушки.

Мадам Айри зарделась. Она открыла было рот для объяснений, но потом неожиданно сомкнула губы и протянула руку:

— Благодарю, что вернули мое кольцо, мисс Крейт. Без сомнения, оно слетело с пальца, когда архитектор сбил меня с ног и облил платье супом. Крайне возмутительно!

Брови Уны поползли кверху.

— Без сомнения, — ответила она, пытаясь скрыть недоверие. Кольцо было найдено под фургоном, а не на месте произошедшего с супом инцидента, отчего сыщица поняла, что мадам Айри что-то не договаривает. Несмотря на это, Уна положила колечко на ладонь модистки.

Мадам резко повернулась к дочери и спросила:

— Исидора, что ты там прячешь за подушкой?

Уна на секунду задумалась, что таким хитрым образом мадам хочет переключить интерес с собственной персоны и колечка. Если так, то это был мастерский ход. Сердце сыщицы забилось. Неужели все так просто? Неужели сейчас раскроется кража Исидоры?

Брови красотки нервно задергались, когда она переводила взгляд от Уны на матушку.

— Н-н-ничего! — заикаясь произнесла Исидора.

— Давай, показывай, Иси. Я видела, как ты умыкнула что-то под подушку, когда я вошла, — настаивала мадам Айри.

Исидора сощурилась:

— Вернее сказать, ворвалась. Вас стучаться, матушка, не учили?

Модистка проигнорировала ее сарказм:

— Что ты прячешь? Немедленно покажи мне!

Красотка облизнула губы и достала из-под подушки письмо:

— Это… Это письмо с поэмой. От моего ПАРНЯ!

— О, и все? — удивилась матушка. — А зачем прячешь?

— Затем что, — возмутилась Исидора, — это ЛИЧНОЕ. И еще нам нельзя хранить в комнатах письма от парней. Правила академии. В любом случае, Родерик… Родерик не хочет, чтобы другие знали о его поэтических наклонностях. Он боится, что его уличат в недостаточной мужественности.

— Глупости какие! — прыснула мадам Айри, и Уна могла с ней только согласиться. «Парень, который намерен жить как благородный рыцарь, не должен волноваться, что там скажут о его поэзии», — размышляла сыщица.

Мадам Айри заинтересовалась синей лентой, лежащей на туалетном столике, выигранной Исидорой давеча:

— Вы уже разгадали загадку, мисс Крейт?

Вопрос застал Уну врасплох. В нём, казалось, скрывался вызов. А может, даже и насмешка.

«Яблоко от яблони…» — про себя подумала Уна, а вслух произнесла:

— Хм… Я работаю над этим.

Мадам кивнула и посмотрела на Исидору. Они глядели друг на друга, как заговорщики.

— А ты, Исидора? — нашлась Уна, что спросить, и возненавидела себя за вранье. — Как справляешься с подсказкой?

Красотка нырнула обратно на подушку и взмахнула бровями:

— Час назад уже разгадала. Слушай, я удивлена, что ты еще не справилась, — она притворно зевнула и щелкнула пальцами. — Просто, как раз и два!

Мадам хлопнула в ладоши:

— Моя дочурка! Ни на пядь умна!

Уна представила, как если бы Дьякон был тут, он не удержался бы, чтобы не поправить мадам Айри, пояснив, что правильно говорить «семи пядей во лбу». Она вдруг заскучала без него.

Всего мгновение спустя девушка еще раз пожалела, что друга нет рядом, хотя на этот раз не хватало его поддержки, а не грамматических советов.

— Только посмотрите на подол этого платья, — послышался резкий, предвещающий беду голос позади Уны.

Уна обернулась. Директриса Пуше нарисовалась в дверном проеме. Создавалось впечатление, что ее стеклянный глаз смотрит в сторону здорового, а здоровый в это время угрожающе косится на Унины ноги.

Впервые за вечер Уна посмотрела вниз и увидела, что подол ее платья обгорел во время битвы с обезьянами, и она со стыдом поняла, почему смеялись девушки на лестнице. Уна была так поглощена тем, что проигрывает Исидоре, не говоря уже о таинственном исчезновении чаши, что не догадалась переодеться. Из-под темной обгоревшей ткани выглядывали белые носочки, а платье оказалось на несколько сантиметров короче, чем было с утра, когда она его одевала.

— Ах, это! — смущалась Уна, разглядывая свои лодыжки. — Ну, это… В общем…

— Крайне неприлично! — отрезала мадам Пуше. Ее здоровый глаз блеснул ярче, чем стеклянный. А когда Уна заметила в руках директрисы розги из приемной, было уже слишком поздно. Тощая дама замахнулась грозным оружием, гравировка со словом «НЕПРИЛИЧНО» мелькнула перед глазами, словно газетный заголовок, и Уна зажмурилась в ожидании удара.