Волк 7: Лихие 90-е

Глава 14

Юридическая контора «Спутник плюс» переехала со старого места ближе к центру, теперь они делили одноэтажное деревянное здание с фирмой ритуальных услуг и нотариусом.

— Сразу и завещание можно написать, — пробормотал Женя, вылезая из машины и оглядываясь вокруг. — И с юристом вопросы порешать, а потом ещё и на кладбище со спокойной душой поехать, кхе!

— И постричься можно заодно, — Лёня показал на стоящее рядом здание с вывеской в виде ножниц. — Всё в одном месте.

— Они из старой конторы съехали, потому что места не было, — пояснил я. — А в новом ещё ремонт идёт. До весны здесь будут.

Новая чёрная стальная дверь с простенькой вывеской в виде покрашенного листа жести была закрыта. Я нажал на кнопку звонка сбоку и отошёл на шаг, чтобы попасть в объектив висящей над дверью камеры. Раздался протяжный гудок, и дверь открылась.

Внутри обстановка получше, даже для временного убежища владелец не поскупился обставить всё дорогой мебелью, развесить картины и сделать хотя бы косметический ремонт.

Юридическая фирма сильно расширилась за последние месяцы, теперь это не маленькое заведение для своих, как было раньше, а крупная организация, самая большая в городе. Владелец фирмы, Петров Геннадий Геннадьевич, хотя все в городе знали, что на самом деле его зовут Герберт Гершевич, набрал множество новых сотрудников и помощников, а сам в основном занимался только руководством.

Но некоторых важных клиентов он принимал лично. И, как оказалось, я входил в их число, потому что рыжая секретарша сразу провела меня в кабинет к шефу, а не к одному из свободных юристов.

— Проходите, Максим Михайлович, — седой старичок поднялся и показал на мягкие стулья перед своим столом. — Давно вас не видел. Казалось бы, совсем недавно помогал оформлять вам ваше первое юридическое лицо, а сейчас вы уже глава крупной фирмы.

Кабинет небольшой, массивный стол занимал большую его часть. За спиной у юриста по-прежнему висела фотография президента Ельцина и дипломы в рамках, но шкафа с делами и кодексами не было, уже не влезал.

— Я думал, вы сами больше не занимаетесь приёмом посетителей, — сказал я, усевшись на очень удобный стул и жестом показал Лёне и Жене, чтобы садились рядом.

— Приглашаю к себе только самых важных, — Петров поправил новые очки с металлической оправой и нажал на кнопку селектора. — Любочка, кофе нам, — он вопросительно посмотрел на нас.

— Мне и Леониду чёрный с молоком, — подсказал я. — Евгению с сахаром.

— Слышала? — пожилой юрист убрал палец с кнопки и откинулся на спинку кресла. — Так вот, лично я принимаю только важных жителей города, вроде директоров филиалов банков и некоторых других… руководителей.

Явно имел в виду Крюкова и Черепа, которые денег на юристов не жалели. Да и мне самому пора закладывать эту статью в бюджет.

— А ещё приняли меня, — я принял маленькую кружку парящего кофе у секретарши с подноса.

— И вас, ведь у вас достаточно серьёзная организация, — юрист кивнул, глядя на меня поверх очков. — Самая большая охранная фирма города, а ещё комбинат, который, в перспективе, может стать крупнейшим промышленным предприятием не только Новозаводского района, но и области… а то и всей Восточной Сибири. Так чем могу вам помочь, Максим Михайлович?

Я коротко глянул на Женю, который гремел ложкой, размешивая сахар, и он успокоился. Я начал не спеша рассказывать, в общих чертах, но пояснял, когда Петров задавал уточняющие вопросы.

Наконец, я закончил с речью, а Женя допил кофе. Лёня молчал, иногда потирая шею.

— Хм-м-м-м-м, — протянул Петров. — Мало того, что появился РУОП, так ещё и арестован ваш человек по другому делу. Его заключили в ИВС?

— Да.

— Обвинения предъявлены?

— Ещё нет.

— А в чём суть дела?

— Лёня, — я посмотрел на него. — Расскажи, что коллеги передали.

— Короче, они откопали старый глухарь, — начал Лёня на смеси протокольного языка и неформальных словечек. — Летом рядом с военным городком было найдено тело некоего прапорщика Шестакова с признаками насильственной смерти. А раз он действующий военный, то делом занялась военная прокуратура. И следак решил, что это Денис Машуков грохнул…

— Так… значит, следствие полагает, что ваш коллега Машуков причастен к убийству прапорщика? — Петров удивился. — А какие есть основания… чтобы так полагать?

— Прапорщик продавал оружие, — сказал я. — Ещё с Афгана. Там, в Афгане, его за этим поймал Денис, но тогда уже начинался бардак, так что дело замяли. Да и прапорщика тогда отмазал подполковник Зиновьев…

— А, — юрист оживился. — Тот военный, которого ФСБ ещё летом поймало на торговле оружием сепаратистам с Кавказа?

— Да. Но у прапорщика объёмы были намного меньше, он продавал пистолеты и автоматы братве… ну и всем остальным, кто искал оружие.

Женя чуть кашлянул и покосился на меня. Я предполагал, что тот калаш, который Женя прячет в подвале заброшенной дачи вместе с гранатами, думая, что я об этом не знаю, он тоже купил у этого прапора.

— Потом, — продолжил Лёня. — Шестаков приготовил партию пистолетов для братвы, но продал всё Умару Устарханову, своему сослуживцу в Афганистане. Слышали про такого?

— Да, полевой командир и террорист, который во время Афганской войны служил в советской армии, — Петров закивал. — Убит этим летом у нас в Новозаводске.

— Глухарь, — Лёня добил кофе. — Но этого прапора Шестакова грохнули или чечены, чтобы помалкивал… хотя это маловероятно, им нужно где-то покупать оружие… Или братва, которую он кинул. Но следак вышел на Дениса Машукова, откопал где-то про старый конфликт в Афгане и посчитал это мотивом. Хотя прапорщик и Денис жили в соседних домах почти восемь лет, и ничего не было, а тут, видите ли, Машуков решил его прибить, ё-моё.

— Ну слушайте, — юрист сложил руки над столом. — Вот с этим-то я легко могу помочь. Тут дело и выеденного яйца не стоит. Уже поздно, но я думаю, до полуночи его отпустят под подписку. Если там ещё и нарушения при аресте, а они точно будут… Но вот с РУОП… кто там судья?

— Неизвестно, — сказал я. — Я про это узнал случайно. Но дело ведёт Каримов, следователь по особо важным делам из областной прокуратуры.

— А, я его знаю, — Петров обрадовался. — Хитрый татарин, к нему нужен подход. Ладно, давайте сначала вытащим вашего человека, чтобы он дома сегодня ночевал, а не в камере. Кто там следователь? — он посмотрел на Лёню.

— Андрей Чеботарь, из военной прокуратуры.

— И я его знаю. Он молдаванин хитрый, а я, еврей, ещё хитрее, — юрист довольно улыбнулся.

Он был прав, уже в 23:30 Денис Машуков сидел у меня в БМВ и рассказывал о случившемся, пока я вёз его домой.

Петров занялся этим делом сам, хотя это обошлось мне недёшево, и уже через несколько часов после нашего разговора он разносил следователя военной прокуратуры в отделе милиции, где тот проводил допрос Дениса. Следователь уже и сам был не рад, что связался с этим, ведь Петров прибыл во всеоружии.

За короткое время его помощники связались с архивами министерства обороны, затребовав оттуда по факсу характеристики Машукова с мест его службы, документы о награждениях за участие в Афганской и Чеченской войне и прочие лестные выдержки из дела. Обычно на это могли уйти месяцы, но пронырливый адвокат обзавёлся нужными контактами, чтобы во много раз ускорить дело.

Другой помощник Петрова тем временем съездил в военный городок, где жил Денис, и добился, чтобы все соседи Машукова в подъезде подписались под характеристикой, что бывший капитан — уважаемый человек, примерный семьянин, непьющий и спокойный. Я и сам поучаствовал, прямо в машине написав характеристику Машукову, как об образцовом сотруднике.

Так что у следователя Чеботаря не было никакой возможности сдержать такой мощный напор. Петров настаивал, что нет никаких оснований для заключения под стражу, а само задержание прошло с нарушениями. Кроме того, прямых улик и свидетельских показаний тоже не было, и единственная зацепка — та давняя история в Афганистане.

Следователь Чеботарь в конце концов сдался и с недовольным видом уступил, Дениса выпустили.

Этот раунд остался за нами, хотя я понимал, что не будь у меня таких денег на оплату дорогого адвоката, следак раскручивал бы это дело до конца.

Но связано ли это с наездами на нас или это что-то другое? Пока неизвестно, но скоро мы это выясним. Пока же, раз Денис освободился и может работать, нам надо заняться агентом и жучками.

Через два дня я сидел на комбинате в кабинете, который должен был стать моим, но пока он был забит кучей бумаг. Стопки цеховых журналов, от которых несло пылью, отдельные пачки заявок, толстенные подшитые папки и просто грязные смятые листы, валяющиеся повсюду.

На старом столе, стоящем у окна, этих бумаг была целая гора. Всё в бумагах, многие из которых лежали в этом месте ещё с советских времён, когда комбинат работал. Ну или это китайцы, которые делали ремонт в здании, сбросали всё сюда, чтобы не мешалось, и все стопки быстро покрылись пылью.

С этим надо что-то делать, ведь при виде этого огнеопасного нелегального «архива» любой пожарный инспектор моментально выпишет нам кучу штрафов.

Я делал вид, что планировал, куда поставлю новый стол, но думал о той фуре, которая нужна Ремезову, ведь она должна прибыть сегодня или завтра. Агент об этом узнать не должен, так что я, Лёня, Женя и Слава искали его. Благо, подозреваемых было не так много. Мы сошлись на том, что агентом точно должен быть тот, кто устроился на работу недавно, и некоторые из них вызывали сильные опасения, что они работают в РУОП.

Лёня, которому сегодня было полегче с шеей, приехал вместе со мной, чтобы сделать последние проверки, а сейчас доказывал, что уже нашёл крота, просто посмотрев бумаги. Слава пошёл кое-что проверить с этим кандидатом, Женя листал стопку тех.карт, а я слушал доводы бывшего опера.

— Этот Игорь служил в армии, — продолжал Лёня, усевшись на кипу журналов передачи смен. — В горячих точках он не бывал, но для простого срочника у него очень хорошая стрелковая и рукопашная подготовка.

— Он даже меня опрокинул в зале, — вставил Женя.

— Потому что ты вечно психуешь, когда идёт спарринг, — сказал я. — Из-за этого делаешь много ошибок. Не аргумент. И кроме того, парни, внедрённым агентом может быть не действующий сотрудник органов, а обычный человек. Ты же говорил, Лёня.

— Да, — он вздохнул. — Ещё могут внедрять лиц, оказывающих конфиденциальное содействие оперативным подразделениям органов внутренних дел, — заметив недоумевающий взгляд Жени, Лёня добавил: — Стукачей, Женя. Стукачей. Но тут я думаю, что это действующий сотрудник. Макс, ты видел его трудовую?

— Я всё в кадрах взял, — я потянулся к своей папке и достал оттуда тонкую стопочку серых трудовых книжек. — И посмотрел их сам ещё раз.

— Да, вот как раз я про это. Этот Игорь — самый старший среди всех нанятых в январе. Он закончил школу в 87-м, ушёл в армию и дембельнулся в 89-м, — Лёня пошарился в стопке и нашёл его трудовую книжку. — А тут у нас чё?

— Первая запись, что работает у нас, — я кивнул. — До этого официально не работал. Понимаю, о чём ты хочешь сказать. Что он не работал два года после армии, а это в Союзе было… скажем так, необычно. Тогда почти все работали.

— Вот именно! Это сейчас человек может всю жизнь не устраиваться, перебиваться подработками. Нормальной же работы нету! А тогда, всё равно бы устроился куда-нибудь.

— И вот именно на это я обратил внимание, — я вытащил из папки справки об учёбе. — Он учился в институте после армии, а в 92-м его оттуда выгнали за неуспеваемость. Вот даже справка есть, он принёс. Поэтому и нет записей в трудовой. Он перебивался подработками. Ну или состоял в братве, но твой знакомый всех же пробивал по МВД, всё было чисто. Да и разрешительная система справки наводит, иначе не даст ему лицензию.

— Вот тут и оно, — Лёня оживился. — Смотри, справка выдана в феврале 92-го, вот даже дата стоит. Шарага эта называется институтом кооперации, экономики и права…

— Так и написано, — я показал на шапку справки.

— Но так он стал называться в 94-м, а до этого он был институтом кооперативной торговли! И при Союзе он так же назывался! Кооперага! Вот так на мелочах РУОП и палится. Подделали справку, говорю же. Взяли в первом попавшемся институте бланк и вписали свои даты, а название не сверили, какое тогда было. У меня племянник туда поступал, вот я и запомнил. Даже позвонил им сегодня, спросил, так и есть. Привыкли коллеги в банды людей внедрять, а вот когда официально пришлось устраиваться, вся легенда и посыпалась.

— В братве-то не заводят трудовые книжки, кхе! — влез Женя.

— А вот это уже серьёзно, — согласился я. — Тут ты меня убедил, Лёня.

— Вот значит, куда он делся после армии, ё-моё. Школа милиции и университет, а потом служба в органах. И вот, приехал из другого региона сюда, всё равно его никто не знает.

— Я понял. Что-то ещё есть?

— Он всем в жопу без мыла лезет, в друзья набивается, — сказал Женя после секундного раздумия. — Игорян же из Улан-Удэ приехал в начале января, но вопросы задаёт такие, будто всегда в Новозаводске жил. Так, между делом, спрашивает, кто Душмана порешил, кто Захара сдал, и даже про Фрола и Сазона вспомнил, прикинь? А кто этих двоих в Бурятии может знать? Это обычные бригадиры были.

— Согласен, — я кивнул.

— Я сначала внимания не обращал, но вот дядю Лёню послушал. И постоянно про тебя спрашивает, откуда Крюкова знаешь, откуда Черепа. Пацаны-то не говорят толком, ещё не привыкли к нему, но…

— Ладно, — я хлопнул себя по коленям. — Давай тогда работаем с ним. Лёня, Женька, давайте его подловим на чём-нибудь. Если точно он… пусть он отрабатывает две зарплаты, от РУОП и нашу.

Женя, услышав это, довольно засмеялся.

Проверка не заставила себя долго ждать, агент клюнул сразу.

Утром следующего дня в дверь моего пока ещё захламленного кабинета на комбинате постучали.

— Открыто, — сказал я, осторожно переступая через стопку журналов в картонных обложках.

Вошёл Женя и чихнул от пыли. За его спиной стоял ещё один человек, тот самый, которого мы вчера обсуждали. Но внутрь он не заходил, ждал.

— Ну и пылищи здесь, Волк, — сказал Женя, пробравшись ко мне, чтобы пожать руку, хотя мы сегодня виделись.

— Не говори, — согласился я. — Но место удобное, и из окна вид хороший, никто ничего не стащит. Главное ремонт здесь сделать, пока китайцы здесь. И сюда мониторы наблюдения поставить, вон к той стене. Но… сам понимаешь, что сначала надо сделать.

— Вот, кстати, — Женя усмехнулся и с хитрым видом мне подмигнул, потом продолжил громче, чтобы его было слышно в коридоре: — Ты же говорил, нужен надёжный человек, кто ещё не примелькался. Я его нашёл, — он набрал воздуха и позвал: — Игорь! Заходи!

Вошёл тот человек, невысокий, лет тридцати, с синими от постоянного бритья щеками, в новенькой форме охранника и с дубинкой на поясе. Огнестрела мы им ещё не давали, у них не было лицензии, новички пока проходили стажировку.

Женя осторожно отошёл к нему и похлопал по плечу, давая условный знак, что вот, в этот раз точно они с Лёней вычислили шпиона и торопились поделиться этим со мной.

— Вот, Волк, подходящий человек для нашего важного дела, — тоном заговорщика сказал Женя.

— Не проболтается? — строго спросил я.

— Да ни в жизнь, — вошедший посмотрел на нас и принял серьёзный вид. — Б** буду!

— Вот видишь, — Женя кивнул, с трудом сдерживая смех.

— Нам нужен серьёзный человек, которому мы можем доверять, — я сел на краешек старого стола, заваленного бумагами. — Это ответственная работа, о которой никто знать не должен. Ты парень подходящий, Женя в людях разбирается. Из тех, кто уже работает, никто не подходит, а вот ты — другое дело.

— А то, — Женя так и держал руку у агента на плече. — Говорю же, лучше не найдёшь. И в лицо тебя ещё никто не знает, так что можешь спокойно своё дело сделать и уйти.

— И что нужно сделать? — Игорь прищурился, как охотник, почти достигший своей цели.

— Важная работа, — я прошёл к нему. — С бумагами надо разобраться. А то вдруг какая комиссия приедет, а у нас такой бардак.

— С бумагами я могу работать, — сказал Игорь, пробираясь к окну. — А это бумаги фирмы или комбината?

— Комбината, — ответил я и украдкой подмигнул Жене. — То, что нам не нужно, надо сжечь. Ведь если их найдут, у нас будут проблемы.

Как же этот парень напрягся. Думает, что мы пустили его в самое сердце нашей преступной организации, и он сможет накопать на нас материала на десятки томов уголовного дела.

Сейчас он узнает, что его ждёт.

— Когда приступать?

— Сейчас, — я обвёл рукой вокруг себя. — Смотри, сколько тут всего. Тут бумаги с семидесятых по восемьдесят девятый год. Короче, это всё нужно перепроверить, что нужно, а что нет.

— Это? — Игорь удивился, глядя на пыльные залежи старых документов.

— Да. Просмотри все журналы, заявки на склады и прочее, распредели, что в архив, а что сжечь. Если пожарный инспектор этот хлам увидит, оштрафует.

— Инспектор? — агент так и не понял, что происходит.

— Да, они же все вредные. Короче, всякие газетки, открытки и прочее в топку унесёшь в котельную, но чтобы тебя никто не засёк, а вот все цеховые журналы, заявки и остальное надо подшить и утащить в архив. Если найдёшь техкарты, их инженерам унеси. А то нам нужно место освобождать, сидеть негде.

Я взял журнал из стопки и сдул с него пыль. Журнал передачи смен, судя по дате, его закончили в 1985.

— Вот всем этим и занимаешься, — сказал я. — Срок тебе две недели. Сжигаешь всё поздним вечером, чтобы тебя за этим никто не видел. Если что, ты не в охране работаешь, поэтому ходи без формы, в лицо тебя всё равно пока никто не знает. И не проболтайся, это важно.

— Если Антонов узнает, что мы тут всё сжечь хотим, разорётся, — добавил Женя. — Он говорит, чтобы ни одной бумажки не пропало, типа всё нужное, а вот человека, чтобы забрали, не даёт, вредный хрен. Тебя он не знает, так что не болтай сам лишний раз.

— А как закончишь с этим, идёшь помогать Жене, — я подошёл к выходу и встал рядом с Женей. — Там работа с вооружением, очень важная.

Потому что кому-то нужно считать после обучения стреляные гильзы и подавать отчёты в разрешительную систему, но агент об этом ещё не знает. Он с подозрением взял картонную папку с самого верха ближайшей стопки, смахнул с неё пыль и достал из неё пачку бумаг с логотипом уже закрытого «Русского дома селенга».

— А это тут откуда взялось? — удивился он.

— Кто-то хотел заработать, — Женя развёл руками. — Не вышло.

— Порой здесь чего только не найдёшь, — я пожал плечами и пошёл на выход. — В общем, хлам сжечь, остальное в архив.

— Спасибо, Игорь, ты наш самый лучший друг, — Женя заулыбался и вышел вслед за мной, хлопнув дверью.

Ключ остался снаружи, а замок закрылся, но мы сделали вид, что этого не заметили. Вспомним через пару часов, когда уедет оператор. В коридоре остался одинокий лист, случайно вылетевший из кабинета.

— Ну, ближайший месяц ему есть чем заняться, — сказал я. — Только проследи, чтобы он никуда не ходил по территории. И чтобы Антонов про эти бумаги и правда не узнал, а то он действительно орать будет. Будто ему нужен этот… — я подобрал лист бумаги с пола. — Протокол собрания комсомольской ячейки за 84-й год.

— В музей их, может? — предложил Женя.

— Если возьмут. Там у каждого протокола несколько копий.

Пока агент нейтрализован и занимается важной для нас работой, освобождая помещение, мы встретили гостя от Ремезова, который прибыл только что.

Смурной техник надел на голову большие наушники и прошёл со сканером по важным помещениям. Он нашёл всего один жучок в помещении, которое Антонов хотел сделать переговорным.

Ещё один жучок был установлен неправильно и не запитан, но техник его отыскал потому, что сам бы туда поставил, если бы у него была такая задача. А контору в Новозаводске он осмотрел ещё вчера вечером, для проверки остался только читинский офис холдинга.

Пока всё, надо заниматься другими делами, пока есть возможность. Я отправился разыскивать Женю и нашёл его рядом с отдельной пристройкой, которую он присмотрел для новой оружейной комнаты.

— Так, Женька, ещё одна задача, по той фуре для Ремезова, помнишь?

— Канеш, Волк, — он натянул перчатки. — Чё сделать надо?

— Берёшь мой БМВ…

— Есть! — Женя обрадовался и вскинул кулак. — И куда ехать?

— Поехать надо будет…

Закончить я не успел, увидел, как от ворот шёл Артём с Сайгой на плече, глядя на меня.

— Волк, — позвал Артём. — Там какой-то хрен трётся на Волге с водилой, тебя ищет.

— ФСБ? — уточнил я.

— Не, мент какой-то, я их отличаю.

Я и сам уже часто угадывал, кто есть кто. Когда общаешься и с теми и другими, это становится проще. На чёрной Волге, которая стояла у ворот комбината, приехали менты, и дело даже не в номерном милицейском знаке на машине.

Водитель вышел, обошёл Волгу и открыл для меня заднюю дверь, будто приглашал сесть. Взгляд — ну точно мент. А в салоне сидел его начальник, седеющий мужик с косматыми бровями. Он был одет в гражданский костюм, но по нему видно, что тоже мент. Причём не простой, а в высоком звании. Его я никогда не видел раньше.

— Много времени не займу, — сказал он резким голосом. — У тебя проблемы, Волков.

— И какие? — спросил я, подходя к машине ближе и заглядывая в салон.

— Большие. И будут нарастать как снежный ком. Вот к тебе уже приходил военный следователь. Потом придут проверяющие из разрешительной системы.

— Пусть приходят, у меня нарушений нет.

— Потому что плохо ищут, — мужик сощурил глаза. — И у них будут вопросы, как это вы получили пушки, и почему ты и твой зам их таскаете по фиктивному разрешению. Но не только. Потом заведут дело на твоего друга Ковалёва…

— А это ещё за что?

— Как он прошлым летом угрожал всем гранатой, — седой усмехнулся. — Да и на тебя найдут что накопать. Сазон, Душман, Фрол, Прапор, Черномор, Кирьян и остальные. Засадить можно на всю жизнь. А уж на зоне за вора ответочку быстро получишь.

— Надо же, всех на меня свесили, — я положил руку на крышу машины.

Холодно, но садиться внутрь я не собирался. Пусть этот тип, который приехал с ультиматумами, помёрзнет.

— И не только тебя, — продолжал тот, сверля меня злым взглядом. — Нелегальная деятельность, организованная преступность, рэкет и вымогательства. Все по 210-й пойдете. Или… — он сделал паузу, а взгляд стал хитрее.

— Это всё угрозы, — проговорил я. Нет, я уже начал понимать, что он хочет и для чего приехал. — Или наоборот, есть способ, как всё решить?

— Если ты закон не нарушаешь, тогда все проблемы решатся быстро, — он пристально посмотрел на меня и достал из кармана блокнот. — Главное делай так, как я скажу. Завтра вечером приедешь в Новозаводский ОВД, пройдёшь в 15-й кабинет на втором этаже… и принесёшь с собой вот это.

Он что-то быстро написал в блокноте, вырвал листок и протянул мне.

— Тогда всё решится быстро.