Волчья стая

Глава 8 ТРЕТЬЯ СИЛА

За городом грохотал бой. Начался он буквально несколько секунд назад с глухого щелчка и громкого взрыва, последовавшего за ним, и сразу же воздух сотрясли выстрелы из десятков стволов. Даже осведомленному человеку, знавшему о засаде на южных подступах к Острогожску, подобная канонада могла показаться избыточной — не говоря о несчастных, имевших глупость явиться на эту землю с оружием в руках.

Полевой командир 1-го штурмового карательного батальона имени Ивана Грозного Соловей Юрьевич Черный был мастером своего дела, которое заключалось именно в организации засад и уничтожении хорошо вооруженных конвоев. Можно было не сомневаться: он устроил все так, что даже превосходящие силы противника будут разгромлены полностью, с минимальными для бойцов Соловья потерями. Эффекта неожиданности и знания местности мало, нужна выучка. Внятная постановка задач. И четкое выполнение подчиненными всего, что требовал командир. Все это у Соловья было, он не держал в своих войсках неуправляемых идиотов и недисциплинированных кретинов — гнал в шею сразу. Да, собственно говоря, такие отсеивались еще на стадии учебной роты, будучи кандидатами, до официального зачисления в батальон. Изгнанный из батальона человек мог нанести непоправимый вред, ибо многое знал — например, расположение тайных убежищ и схронов или оперативные планы. Кандидаты такими знаниями не обладали. Те же, кто состоял в батальоне, крепко держались за свое место. Во-первых, почетно. Сытная жизнь. Уважение и иногда страх, которые испытывал простой люд. Общины Воронежского резервата и даже ближайших к нему ареалов щедро платили Соловью Черному дань. Однако он не рэкетировал их. Не обирал. Просто сказал однажды — как платите, так и буду защищать; откажетесь кормить меня и моих парней — придется кормить и отдавать больше тем, кто придет на наше место.

Он сам, будучи рожден в семье военного еще того, прежнего мира, хорошо запомнил начало Великой Смуты. Государству, которое довело своих солдат до положения изгоев, вдруг остро понадобились эти солдаты, годами прозябавшие в унижении и нищете. И государство приказало им делать свою работу — воевать и умирать. И тогда солдаты взялись за оружие и обратили его… Куда угодно. Особенно против тех, кто отдавал им приказы. И против этого государства.

Соловей Черный хорошо это помнил и убедительно объяснял главам общин, которые пытались сэкономить на содержании такого эффективного средства защиты, как 1-й штурмовой карательный батальон имени Ивана Грозного. Мало содержать казачьи заставы и группировки рейтаров. Одно дело — осадить зарвавшуюся банду, и совсем другое — сражаться с крупным военным формированием корпорации. Большинство глав общин понимали, что если корпоративных армий годами все нет и нет, то это не значит, что армия Черного не нужна. Они сознавали — во многом благодаря доходчивому красноречию самого Соловья, — что его армия должна пребывать в постоянной готовности. Всегда быть сытой. Систематически тренироваться. А для этого нужны деньги, еда, боеприпасы, топливо.

И все это он получал. И его люди знали: он добьется для них всего, что им необходимо, ибо он настоящий командир, а не дешевое фанерное фуфло. Требовательный, но и немало дающий. Благодаря этому воцарилась дисциплина, сформировалось крепкое братство, обозначился авторитет лидера. А значит, и нынешний наскок обречен на успех.

Артем взглянул на часы. Все это, конечно, хорошо, и Соловей у нас умница, но, черт возьми, он, Полукров, уже больше пяти минут находится в зоне, где фон превышает целый зиверт. А если не скверно это, то что тогда вообще может быть скверно?

Он обернулся. Еще раз взглянул на огромный зловещий хвост, нависавший над ним и защищавший от неизвестного снайпера, но продолжавший отравлять радиацией. Не говоря уже о том, что в его недрах сгинул Малон Тахо, что делало надежды на заработок весьма призрачными.

Нет, находиться здесь больше нельзя. Полукров присмотрел позади хвоста крупный обломок сметенного авиакрушением здания и рванулся к нему.

Снайпер не дремал. Он знал о присутствии Артема и все это время терпеливо наблюдал за хвостовой частью упавшего самолета. Звук выстрела догнал Полукрова, когда Артем уже ощутил сильный толчок в спину. Пуля попала в рюкзак. Артем перекатился по груде битого и перемолотого кирпича, измазываясь грязью и нервно думая о том, сколько в этой грязи радиации. Сразу же грянул еще один выстрел. Но, судя по направлению звука, стрелял Крылов. Видимо, он засек неприятельского снайпера.

— Бул, попали? — тяжело дыша, проговорил сквозь маску в свою рацию Полукров.

— Да хрен его знает, — отозвался Иван после нескольких секунд шипения.

Артем чуть приподнял голову и взглянул в сторону своих товарищей, Мустафы и Павла, прятавшихся за автобусом. Ходокири смотрел в его сторону. Заметив, что их друг жив, Ходокири развел руками и вопросительно кивнул: что дальше?

Артем ткнул себе в лоб большим пальцем. Затем средним и указательным — в направлении Павла и Мустафы и завершил инструктаж движением ладони, указавшей на пятиэтажку. Это значило, что им втроем придется туда отправиться и либо доставать вражеского снайпера, либо убедиться в его гибели, если Крылов сотворил чудо и пробил тому башку сквозь дождь и с расстояния в пять сотен метров.

В ответ Ходокири поморщился. Это было заметно по глазам, поскольку остальное лицо было скрыто респиратором. Он не был в восторге от этой идеи.

Пригнувшись, Булава и Крылов стремительно перемещались к другому окну, так как противник мог заметить вспышку и дым из ствола.

— Эй, слышь, ну так попал ты или нет? — проворчал Иван, замыкая движение и прикрывая тыл.

— Да не знаю я. Увидел что-то там, в окне, и пальнул, — отозвался Крылов.

Они уже приблизились к новой позиции, намеченной в соседней комнате, как вдруг жуткая барабанная дробь ударила в стену и окна.

Мощные удары сотрясали здание, словно капли дождя сменились пудовыми гирями. Но ливень обрушивался не сверху: мощные удары, выбивавшие куски бетона из наружных стен и крошившие оконный проем, летели со стороны.

Атака продолжалась, и двое, расположившиеся в заброшенной квартире на пятом этаже, вжались в сырой пол, осыпаемые обломками быстро растущей дыры оконного проема, штукатурки и осколков, отлетавших от стен.

Иван чуть приподнял голову, прикрывая ладонью глаза от летящей крошки. Только теперь он запоздало осознал, что по дому работала пара тридцатимиллиметровых автоматов. Тех самых, что были созданы для превращения самолетов и вертолетов в металлическую стружку. Что уж говорить о живых мишенях?

— Ядрена кочерыга! — воскликнул Булава. — Попали мы в переплет, а, Крылов? Крылов! Ты живой?

— Пока да! Хрен его знает, надолго ли! — отозвался снайпер.

— Надо выбираться отсюда, слышь!

— Да что ты говоришь? А мне тут так нра…

— Поязви мне еще, придурок! Ползком на выход, ну!..

Преодолевая расстояние до скелета автобуса мелкими перебежками, Артем наконец оказался возле своих товарищей, Мустафы и Павла.

— Это что же такое, мать его?! — воскликнул он, имея в виду невидимого гиганта, который крушил здание огромным отбойным молотком.

— Я же говорил! «Панцирь» это! — ответил Ходокири.

— А где он?

Павел показал рукой сквозь ржавую дыру в корпусе:

— Вон за той избушкой, кажись. Думаю, метров двести или триста.

— Бул! Ты там как? — крикнул Артем в рацию.

— Хреново! Эти суки сейчас весь дом в труху превратят! Какой у них боекомплект вообще?!

Полукров вопросительно уставился на Павла.

— Да хрен его разберет, — пожал тот плечами. — Несколько тысяч тридцаток на оба ствола, наверное. Не знаю я!

— Блин, а что с Тахо? — спросил вдруг Засоль.

— Он копошился в хвосте. Потом что-то взорвалось. Наверное, эти же уроды там мину поставили. Или растяжку.

— Так если он помер, то кто нам заплатит за работу? Не Соловей же! — сокрушенно воскликнул Мустафа.

— А кто такой Соловей-Жо? — поморщился Павел. — А… Черт, понял. Этот твой акцент…

— Да заткнитесь вы. Надо ребят вытаскивать, — рыкнул Полукров. — За мной. Придется машину сжечь.

Стволы большой четырехосной машины с башней, ощетинившейся двумя тридцатимиллиметровыми скорострельными пушками и пусковыми контейнерами малогабаритных зенитных ракет, на какое-то время смолкли. Капли дождя шипели на разгоряченных стволах. Ворчали в луже и упавшие гильзы, миновавшие ловушку прохудившегося гильзоулавливателя. Метрах в десяти, слева от машины, у фрагмента старой каменной стены стоял человек в серо-зеленом камуфлированном обмундировании. На плече висел «кольт коммандо». Половина лица была скрыта добротным черным респиратором с массивными фильтрами и заведенным в переговорную мембрану микрофоном рации на спиральном черном шнуре. Сама рация, довольно компактная, висела на груди во влагозащитном чехле. На голову был натянут капюшон. Человек держал двумя руками монокуляр и внимательно разглядывал здание, по которому только что вела огонь машина, стоявшая справа. Затрещала рация. В закрепленном на голове наушнике послышалась гортанная речь. Человек в респираторе что-то ответил. Это не был язык, на котором разговаривали жители местного резервата…

Монокуляр был оснащен лазерным целеуказателем. Наблюдателю показалось, что в одном из окон уже четвертого, а не пятого, как до того, этажа возникло движение. Он навел монокуляр на окно и нажал кнопку в верхней части прибора. Лазерный луч был невидим, однако на приборной панели стрелка боевой машины появилась метка. Стволы чуть опустились, и машина снова загрохотала, переправляя в окно новую порцию смерти.

Пока тридцатимиллиметровые автоматы выдавали новую барабанную дробь, наблюдатель перешел к слежке за другими окнами. Однако слева от себя он вдруг заметил куст, шевельнувшийся без всякой на то причины. Он отнял прибор от лица и повернулся, потянувшись за штурмовой винтовкой. Перед ним вырос человек в темно-синей униформе, в маске с большим панорамным стеклом и респиратором под ним. На голове сидело кепи того же цвета, что и одежда. Быстрый и точный взмах руки незнакомца, сжимавшей боевой нож, и провод рации был перерезан. Продолжив движение, лезвие ножа пересекло и мышцы на руке, тянувшейся за оружием. Последовали быстрый разворот и удар ногой в грудь. Человек отлетел к машине, подняв массу брызг в грязной луже, куда был брошен. «Панцирь С-1» стоял так, что едва ли кто-то сидевший внутри мог увидеть происходившее в десятке шагов от него. «Темно-синий» обрушился на свою жертву и, прижав холодное оружие к ее глотке, спокойно произнес на том же, не знакомом в этих краях языке:

— Где самописцы?

— Пошел ты! — прохрипел наблюдатель. — Ты даже не знаешь, кому перешел дорогу, пес!

Одним натренированным до автоматизма движением «темно-синий» вонзил нож в горло, мгновенно рассудив, что незачем терять время на допрос. Торопливо спрятав в чехол на правой штанине оружие, только что лишившее человека жизни, он выхватил из нагрудных кобур своего разгрузочного жилета два пистолета-пулемета «крисс супер».[3] Один шаг — и он у двери в боевое отделение машины. Второй — и та распахнута. Внутри мерцание приборов. Красноватое освещение и два человека. Они не успели отреагировать. «Темно-синий» не делал лишних движений и просчитывал все свои действия наперед. Доли секунд, и два скорострельных ствола, подсвеченные снизу тонкими, проступающими в дожде лучами, изрыгнули смерть.

Булава и Крылов воспользовались паузой и проворно метнулись в подъезд и вниз по лестнице. Возможно, то была ошибка и торопиться не стоило. Судя по всему, их заметили сквозь дыру небольшого подъездного окна. Загрохотали пушки «Панциря», которые били теперь в подъезд.

— Вот черт!

Иван скатился на лестничный пролет ниже, и напарник последовал за ним. Они вжались в пол и снова проклинали чертову машину под аккомпанемент обстрела и рассыпавшихся кусков бетона — фрагментов стен и лестницы, которую они только что преодолели.

— Когда же у них снаряды кончатся? — проскулил Крылов.

Обстрел продолжался еще несколько секунд и вдруг стих, зато вдали послышалось жужжание какого-то скорострельного оружия, намного меньшего калибра.

— Давай резко вниз. Небось, перезарядка, — быстро проговорил Иван, вскочил и помчался дальше вниз по лестнице, увлекая за собой снайпера.

Они уже добрались почти до второго этажа, как вдруг Крылов, которой держался не у перил, как Булава, а ближе к стене, почувствовал, что его левая рука, сжимавшая СВД за цевье, сама собою потянулась к той самой стенке, словно за нее кто-то резко дернул. Ударившись костяшками пальцев о шершавый бетон, снайпер вскрикнул и рухнул на ступеньки, выпустив оружие. Винтовка немыслимым образом подпрыгнула и буквально прилипла к стене, которая мигом затрещала, и от впечатавшегося в бетон оружия побежала паутина мелких трещин.

— Твою мать, это что еще такое?! — воскликнул Крылов, стискивая правой ладонью ушибленный левый кулак и в недоумении глядя на стену.

Булава находился уже на межэтажной площадке. Он резко обернулся.

— Черт! Быстрее отходи! Сюда!

Снайпер потянулся к винтовке, но Иван, бросив свой автомат там, где стоял, в один прыжок настиг Крылова, схватил за жилет и потянул вниз.

— Не тронь! Это аномалия! — заорал рейтар.

Трещины быстро росли не только в длину, но и вширь. Стена начала постреливать кусками штукатурки и бетона. Раздался резкий хлопок, и ржавые пруты арматуры выгнулись наружу, словно паучьи лапы, кроша стену и беспорядочно окружая винтовку.

— Ни хера себе! — воскликнул снайпер. — Но ведь когда мы поднимались…

— Да, ее не было, а теперь вот есть, — перебил его Иван, рывком поднимая свой автомат. — Быстрее валим отсюда!

— Но как же!

— Твою волыну уже не вернуть!

И, будто подтверждая слова Булавы, СВД изогнула ствол, а кусок стены, к которой она была прижата, с грохотом устремился внутрь. Торчавшие вокруг стальные пруты тут же вогнулись следом, и показалось, что задрожал весь дом.

— Бегом на улицу! — крикнул Иван.

Смолкшие стволы «Панциря», еще несколько минут назад безжалостно молотившие по зданию, передали эстафету новой угрозе. Аномалия выглядела статичной, но когда в сферу ее влияния попала сталь снайперской винтовки, мгновенно ожила и сделалась крайне активной. И сейчас мерещилось, что она разрушит все здание, в мгновение ока похоронив под многотонными завалами Булаву и Крылова.

Однако этого не случилось. Когда люди выскочили под нескончаемый дождь, гул в доме пошел на убыль. Получив, что ей причиталось, магнитная аномалия начала медленно, но верно успокаиваться до следующего раза.

— Твою мать, сука! — заорал на дом Крылов, потирая ушибленную руку.

— Тише ты, не ори. И присядь, — проговорил Булава, держа оружие наготове и озираясь по сторонам. Он медленно опустился на корточки.

— Я оружие потерял, рейтар! Ты знаешь, что в нашем батальоне значит утратить свое оружие? У нас говорят: потеряешь винтовку — и скоро потеряешь все! А если потерял все, но осталась винтовка, то скоро ты все себе вернешь! Сначала спаси оружие, а потом жену! Твою мать, да как же!..

— Хорош орать! — рыкнул Булава. — Присядь, я сказал! Сейчас точно все потеряешь, когда пулю словишь в череп!

Безоружный снайпер притих и опустился на корточки.

— Найдем мы тебе новое оружие. Тоже мне, проблема. Судя по звуку, у того снайпера тоже СВД, — смягчился Иван.

— Это отцовская винтовка была, — всхлипнул Крылов.

— Жив?

— Нет. — Тот мотнул головой. — Помер давно.

— Уверен, что тогда ты горевал меньше, чем сейчас.

— А что тут. Люди умирают. Это печально, но неизбежно. А вот ствол…

— Ну ты и дурак, честное слово. Радуйся, что жив остался. Ни тридцатками тебя в фарш не превратило — а ведь могло! Ни Магнитка не засосала. А она, знаешь ли, такой бы тебе оставила засос, что не ты бы сейчас печалился.

— Да ладно. Понял. Один хрен, паскудство какое-то…

— Это аномалия. Свищ. Паскудство было до нее. Потому такие вещи и появляются.

Несмотря на сложившуюся ситуацию, Артем Полукров испытывал странную легкость. Много ли надо? Достаточно было удалиться от пропитанных радиацией обломков самолета. Уже в сорока шагах уровень понизился на четверть. Это подтверждало и без того очевидную вещь: именно самолет был источником радиации. Именно он принес ее с собой. И скорее всего, именно крушение самолета привело к высвобождению этой заразы. Но почему? В самом деле — не мог же это быть заблудившийся во времени переносчик водородной бомбы, прилетевший из столетнего прошлого?

Рейтар прошел еще двадцать шагов до ближайшего укрытия, постоянно сканируя взглядом пространство перед собой и не упуская из вида пятиэтажку, где сидел вражеский снайпер. Он мысленно определял возможные траектории стрельбы из окон и старался держаться в невидимой для стрелка зоне. Прильнул к покосившемуся одноэтажному зданию. Снова взглянул на дозиметр. Еще на одну десятую зиверта ниже. Это хорошо. Значит, дождь тоже чистый. Вода хотя бы частично смоет грязь, которую он собрал у самолета и которая, возможно, впитала часть радионуклидов. Не исключено, что фон тут еще ниже, чем показывает прибор, а лишние миллизиверты источает он сам.

Полукров убрал дозиметр. Вернул в готовность автомат и снова внимательно осмотрелся, осторожно выглядывая из своего укрытия. Все чисто. Он поднял руку с зажатым кулаком.

Прикрывавшие его движение Мустафа и Павел вылезли из укрытия и двинулись к Артему. Сейчас они займут позиции рядом с ним, а он снова отправится вперед. Медленно, разумеется, — это тот самый случай, когда спешка приводит к весьма печальным последствиям. У всех четверых представителей «волчьей стаи» было достаточно опыта, чтобы понимать это и не допускать фатальных ошибок.

Тем более настораживал факт пальбы из какого-то скорострельного ручного оружия. Именно после этой стрельбы и умолкли пушки «панциря».

— Сколько? — тихо спросил Павел, который первым добрался до Артема. Он имел в виду радиационный фон.

— Еще ниже. Ноль семь, — ответил Полукров.

— Вот оно как. — Ходокири повернулся в сторону самолета. — Значит, и в самом деле фонит эта хрень долетавшаяся. Только в чем фокус?

— Вы о чем? — шепнул приблизившийся Мустафа.

— Да все о том же, — поморщился Павел. — Чем дальше от самолета, тем меньше бяки. Вот с чего бы?

— Да это и так было ясно, когда мы поняли, что покойный Тахо искал самолет дозиметром, — хмыкнул Засоль.

— Не умничай…

— Так, все, тихо, — дернул рукой Артем. — Я дальше. Прикрывайте.

Полукров осторожно двинулся к ближайшему кустарнику. Под его прикрытием достиг ржавого корпуса легкового автомобиля, сквозь который проросла кривая изуродованная ива. Замер. Внимательно осмотрелся. Взглянул на злосчастную пятиэтажку, где был вражеский снайпер. Двинулся дальше, почти ползком, разгоняя телом лужи. Морщился от неприятного ощущения грязи. Вот сарай. Деревянный забор, утопающий в высокой траве. В ее тени он чуть приподнялся и стал выжимать перчатки. Огляделся, подал знак рукой. Павел и Мустафа в точности повторили все его движения. Ходокири при этом бормотал под нос какие-то проклятия, когда пришлось ползком преодолевать лужу.

— Так, братцы, вот хижина за сараем. А за хижиной должен быть тот самый «Панцирь».

— Только вот странно, что больше не стреляет, — проворчал Паша.

— Может, пустой уже? — предположил Мустафа.

— Может, и так, — шепнул Полукров. — Но вот стрельба автоматная странная была.

— Да, я слышал. Думаешь, какая-то третья сила?

— Хрен его знает. Готовы? Сейчас двигаемся вместе, и вы занимаете позицию вот за этим деревом, а я дальше.

— Давай, — кивнул Ходокири.

Они двинулись намеченным маршрутом. Через пятнадцать метров, как и было условлено, двое заняли позиции у толстого ствола покосившегося дерева, а Полукров продолжил путь.

То, что он уловил взглядом, когда заглянул за ветхое одноэтажное здание, названное хижиной, поразило его своей неожиданностью. Грозной восьмиколесной боевой машины не было, хотя в грязи отчетливо виднелись следы протектора шин. Однако у этих следов лежали три трупа. Один, ближе всех, у куска кирпичной стены, оставшейся непонятно от чего. Если это и было когда-то зданием, то следы его давно стерла беспощадная растительность, с завидным упорством год за годом уничтожавшая любые намеки на человеческую жизнедеятельность. Все трое были в серо-зеленом камуфляже, расцветка которого была как нельзя кстати в Чертогах, где руины бывшего мира соседствовали с буйной флорой, из-за чего порой казалось, что и руины тоже растут, как сорняки.

Артем внимательно смотрел на ближайший труп. Дождь продолжал вытягивать кровь из разрезанной шеи мертвеца, орошая алым цветом лужу. Значит, убийство произошло совсем недавно. Возможно, именно тогда, когда он услышал странные выстрелы, а это произошло меньше двадцати минут назад.

«Черт, что же теперь делать?» — думал Артем, изучая пустырь с покоившимися на нем телами и ближайшие строения. Сомнений не оставалось. В этом богом забытом Чертоге Острогожска внезапно сошлись интересы по меньшей мере трех противоборствующих сил. Во-первых, они, четыре рейтара, которые согласились на сомнительную работенку, соблазнившись на приличный и теперь совсем уже призрачный куш. Плюс молодой снайпер Крылов. Во-вторых, группа с зенитной установкой «панцирь», которая и положила здесь гигантский самолет. И снайпер в том доме, скорее всего, был из их числа. Но вот кто эти трое? Экипаж «панциря»? Не исключено. Те двое не одеты в накидки-дождевики — значит, они до самой гибели находились в каком-то укрытии. Возможно, в боевой кабине машины. Быть может, они и стреляли по дому, где находились Булава и Крылов. Но кто их убил? Кто-то третий. Что, если сюда прорвалась небольшая группа из конвоя, с которой сейчас вел бой батальон Соловья Черного? Но вот что странно: самолет сбили несколько дней назад, и все это время команда «панциря» пребывала в Острогожске. Чего они ждали? Не поселились же они здесь навсегда, в конце концов. Их экипировка говорила о том, что это не простые бродяги с пустошей и даже не бывалые охотники до заработка из вооруженных отрядов при резерватах. Это хорошо подготовленные и обеспеченные профессионалы. И ждали они прихода основных сил, которые должны были прикрыть отступление на подконтрольную им территорию. Следовательно, они ждали ту самую вооруженную колонну, которую потрошили сейчас боевики Соловья.

Кстати, звуки боя уже почти стихли. Видимо, Черный одержал верх над конвоем, хотя могло быть и наоборот. Но если принять во внимание опыт комбата и его бойцов, а также фактор засады, у конвоя вряд ли имелись шансы даже в условиях превосходства числом и наличием техники. Только эта третья сила… Черт возьми, кто это? И на чьей стороне? И как они могли повлиять на исход сражения у южной окраины Острогожска? И чего теперь ждать здесь, в этой сумеречной зоне?

Артем осторожно попятился назад, не решаясь высунуться на пустырь и обследовать его. Слишком открытая местность. Присутствие третьей стороны затрудняло оценку обстановки.

— Тёма, что там? — тихо спросил Ходокири.

— Машины нет. Но есть три свежих трупа, — так же тихо ответил Полукров.

— Да? — Павел стянул респиратор. — Кто такие?

— Блин, Паша, я спрашивал, но они почему-то молчат, — раздраженно буркнул Артем. — Наверное, потому что мертвые, да?

— Да ты не язви. Нормально ведь можно сказать…

— Короче, — перебил его Полукров. — Напрашивается неутешительный вывод: кроме нас и этих зенитчиков в городе есть кто-то еще.

Мустафа поморщился и тоже стянул с лица респиратор.

— Чувствовал ведь, что хреновая работенка нам в этот раз подвернулась. Чего делать-то будем?

— Удвоим бдительность.

— Куда уж больше.

— Ваньку предупреди. — Павел толкнул Артема в плечо.

— Это я и собираюсь сделать. — Полукров извлек рацию. — Бул. Ответь. Как слышно.

Однако из динамика доносились пульсирующие хрипы и режущий слух писк.

— Черт! — Мустафа завертел головой. И он, и его товарищи хорошо знали, что означали подобные помехи в эфире. — Рядом аномалия!