Волчья стая

Глава 13 ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ РЕЙТИНГ

— Чего ты ждешь? — нетерпеливо проворчал Иван.

— Погоди, — тихо отозвался Крылов. — Рано еще.

— Смотри, как бы поздно не стало.

— Если ты будешь меня отвлекать, это не лучшим образом скажется на моей работе.

— Ох ты, — фыркнул Булава. — Весь день жду, когда уже можно будет взглянуть на ее результаты. И что?

— А снайпера-то снял все-таки я.

— С двух шагов в спину да восемью пулями? Пороть надо за такую работу.

— Заткнись и не мешай.

Иван нахмурился. Очень захотелось влепить мальцу затрещину за дерзость, хотя не в его это правилах. Парень молодой. Его постоянно торкают по поводу и без. Он огрызается — с характером, значит. Разве это плохо? Да и много ли надо ума такому амбалу, как Иван, чтобы шпынять этого щуплого паренька? Нет — он просто раздражен из-за боли в ране.

«Так и быть, прощаю», — подумал Иван и через силу улыбнулся.

Однако молодой снайпер не смог оценить его великодушную улыбку. Он пристально смотрел в прицел СВУ-АС, над которым внезапно ожил странный прибор. Замигал красный диод. Он был совсем тусклым — видимо, из соображений маскировки. Но его хватало, чтобы стрелок обратил на него внимание.

— Блин. Что еще за хрень? — Лицо Крылова чуть отлипло от прицела. — Может быть, маячок сработал и сейчас прилетит ракета?

— Стреляй быстрее, и нужно избавиться от винтовки.

— И я опять без оружия? — возопил молодой снайпер.

— Не ори. У нас два трофейных автомата.

— Я снайпер!

— Блин, ну так снайпери давай!

— Вот зараза. — Крылов снова прильнул к окуляру. — Так. Есть. Один показался. И он целится в нас каким-то прибором.

— Прибором или стволом? — Вооружившись биноклем, Булава подполз к напарнику.

— На оружие не похоже.

— Черт. Да это же, кажись, лазерный целеуказатель. Вали его, ну.

Молодой снайпер нажал на спуск. Грянул выстрел.

— Есть!

Он быстро перекатился к стене, Иван последовал его примеру и метнулся к противоположной. Неожиданно прогремел гром, но то была не гроза, а нечто иное.

— Помните, «Громовержец», придется действовать быстро. Снайпер следит за нашим сектором. Мы не можем долго удерживать маркер цели. Как слышно меня, прием?

— Слышу вас хорошо, «Бора». Вы должны учитывать, что мы нуждаемся в сведении орудий. А это хоть и секунды, но время. Как поняли?

— Вас понял. Но и вы учитывайте, что наводчик рискует быть обнаруженным снайпером. Постарайтесь сократить время и сразу нанести удар. Как поняли меня, прием?

— Понял хорошо. Жду целеуказания. — Гильмири переключил переговорное устройство на кабину пилотов. — Внимание. Нам нужен крен на левый борт еще на десять градусов, для большего охвата Чертога.

— Вас понял.

Самолет накренился.

— Есть целеуказание! — громко доложила капрал.

— Так! Хорошо! — Лейтенант в предвкушении даже заерзал в кресле и вперил взгляд в свои экраны. — Что за дьявол! Почему два маркера цели?!

На экране действительно светились два помеченных крестиками ромба. Самым неприятным было то, что источники целеуказателей не фиксировались приборами и даже не удавалось предположить, почему метки две. И они были устойчивыми, а вот ярлыки «свой — чужой» уже растворились в помехах.

— Может быть, мешают проклятые свищи? — гадала капрал.

В динамике раздался голос командира стрелкового расчета:

— Лейтенант, что делать? В какую цель стрелять?

— Сейчас. — Лейтенант поспешно переключился на радиообмен с группой «Бора». Таяли драгоценные секунды.

— Исчезла! — воскликнула вдруг помощница. — Лишняя метка исчезла! Одна цель! Устойчивый маркер!

— Огонь! — крикнул старший оператор стрелкам.

— Когда уже этот хренов дождь закончится? Когда прекратится гребаная гроза? И вообще — когда мы свалим из этих Чертогов?

— Тише ты, — зашипел Артем на стенавшего Павла.

Все трое достигли дальнего угла длинного здания и там притаились. Артему и самому порядком надоело красться по руинам Острогожска, теперь уже непонятно ради чего. Их наниматель погиб. Зачем ему понадобился тот странный самолет и что это за машина — наверное, не узнать. Чертова гроза, вражеские солдаты — все надоело. Хотелось обсохнуть. Смыть радиацию хозяйственным мылом, поспать и пожрать. Кроме того, тревожила ситуация с Иваном. Он был ранен. И никакого положительного результата в их рейде как не было, так и нет и вряд ли будет. Оставалось зачистить Чертог от врагов, обезопасить себя и резерват, но гибель этого позера, Малона Тахо, делала это убыточным предприятием. Зря, ох как зря он подрядился на эту работу, прельстившись четырьмя десятками золотых монет. Да еще пристегнул товарищей, один из которых уже словил пулю.

Его размышления прервал выстрел…

Все трое машинально пригнулись. Внутри здания послышался чей-то сдавленный крик.

— Это что? Откуда? — Мустафа завертел головой.

— Кажется, сработали с той пятиэтажки. Уж не Крылов ли? — хмыкнул Ходокири.

— Эти уроды уже в доме? — Засоль вжался в стену. — Он в дом стрельнул, и там крикнул кто-то.

— Да это… — Артем начал было говорить, но вдруг с неба раздались необычные громовые раскаты, и через несколько мгновений земля содрогнулась.

На крышу здания обрушился чудовищный удар. Похоже, было несколько взрывов — три послабее и один мощный. Троицу рейтаров обдало раскаленным воздухом, пылью и кусками разрыхлившегося от времени бетона. Внутри здания все рушилось, пыль и мелкие осколки сыпались отовсюду.

— Черт! Что это было?! — заорал Ходокири, отброшенный на несколько метров в кусты. — Братья, вы целы?

— У меня опять в ушах звенит, — простонал Мустафа, выбираясь из груды мелких обломков. По его пыльному лицу струились кровь и дождевая вода, перемешанные с бетонной взвесью.

Полукров высморкался, прочищая нос от пыли.

— У меня тоже звенит. Черт, эта прогулка мне нравится все меньше и меньше.

— Шухер! — выкрикнул Павел, и в его руках загрохотал автомат. Рейтары тут же пригнулись.

В ближайшем окне повисло мертвое тело вражеского бойца. Вид у него был растерзанный — похоже, что Ходокири его просто добил.

Сам Павел отскочил в сторону, ломая кустарник. Из дома затрещали автоматы, срезая ветки и сбивая листву там, где он только что стоял. Пыль быстро прибило дождем, послышался далекий выстрел снайперской винтовки. Совсем рядом из дома донеслись приглушенный стон и стук падающего тела, затем чьи-то шаги. С другой стороны здания кто-то кричал на непонятном языке…

— «Громовержец»! Что вы творите, будьте вы прокляты! Прекратить огонь! По своим бьете!

— Что?! — Лейтенант Гильмири вытаращил глаза на экран, где еще мерцали всполохи от серии ударов «ганшипа». — Мы точно атаковали указанную вами цель!

— Вы атаковали нашего наводчика! Вы ошиблись на четыреста с лишним метров и ударили по своим!

— Удар был нанесен по маркеру цели, черт вас дери! — выкрикнул старший оператор.

— Погодите, лейтенант, — вмешалась капрал. — Внимание, «Бора Биляль». Перед нашей атакой мы буквально пару секунд фиксировали два маркера от целеуказателя. Потом один исчез, и мы ударили по оставшемуся. Что вы об этом думаете? Как поняли? Прием.

Гильмири злобно посмотрел на нее. Молодая женщина говорила ровно, без эмоций и истерики — в отличие от него. Она взяла инициативу в свои руки. А и правда, с чего ей нервничать? Отвечать за огонь по своим придется не ей, а ему как старшему. Это не просто отрицательный рейтинг в карьерном листе. Это уже кое-что похуже. Это не просто расход боеприпасов на стрельбу в глину.

А ведь она не может не знать, что в самолете находится телеметрическое устройство, которое пишет все — не только параметры полета, но и метки экранов. Фиксирует огонь бортового вооружения и записывает все радиопереговоры. И теперь, когда по итогам этого чертовски скверного полета начнется расследование, следственная группа увидит, что капрал приняла руководство. Говорила по делу, ничего лишнего — не то что он, начавший вопить что-то в свое оправдание и не попытавшийся разобраться в ситуации. Да эта шлюха копает под него! Метит на его место! Хочет сыграть на свой рейтинг! Она уже списала его, своего командира, лейтенанта Гильмири, со счетов! Его за такое в лучшем случае отправят на биржу труда, а это означало конец. Не будет домика на берегу, в окрестностях Тробзона. Никакой пенсии, никакого льготного лечения. Он не дождется бесплатного обучения для детей. И жена уйдет! Вот так вот, в одну секунду капрал перечеркнула его жизнь. Она ведь тоже хочет жить у Тробзона, лечиться по льготным расценкам и наверняка подумывает родить какого-нибудь ублюдка и учить его в институте корпорации за полцены.

Лейтенанту нестерпимо захотелось схватить капрала за тугой хвост черных волос, со всей силы впечатать в экран смазливую физиономию. Затем повалить раком на пульт, вспороть ее форменные брюки ножом и с лютой ненавистью трахнуть в чертов упругий зад…

— Какие две метки! Мы указали вам одну цель! — воскликнули с земли.

— Но было две метки, — продолжала капрал. — Потом одна исчезла, и мы ударили по оставшейся.

— Перед вашим огнем, за секунду, нашего наводчика ранил снайпер дикарей! Он выронил целеуказатель и…

— Значит, кто-то слушает наши переговоры, — констатировала капрал. — И у него есть точно такой же целеуказатель, настроенный на ту же частоту…

— Мы атакованы! Внимание! Ведем огневой бой!

Капрал взглянула на лейтенанта.

— У дикарей наш лазерный целеуказатель. Как такое может быть? Это ведь дикари, прослушав наши переговоры, навели нас на отряд «Бора».

— Капрал Ширин, по какому праву вы нарушили командную цепь, субординацию и взяли руководство на себя? — прошипел Гильмири.

— Наши люди там в беде, лейтенант. Надо что-то делать.

— Гильмири, — послышался в динамике голос первого пилота. — Мы потеряли скорость и высоту на заходе. Мы покидаем зону?

— Заходим на второй круг. Сотрем в порошок этот проклятый Чертог, — проскрежетал лейтенант, не сводя ненавидящего взгляда с Ширин.

— Но у нас снижение высоты и скорости. На втором круге потеряем еще. Это опасно.

— Я сказал, заходим на второй круг.

— Хорошо, но мы сделаем большую петлю и восстановим скорость и высоту.

— Делайте все, что нужно, но дайте мне второй заход на цель, черт вас дери!

В здании больше никто не подавал признаков жизни, зато конструкции продолжали осыпаться. После сокрушительного удара с неба дом разваливался. И в то же время атаковали из кустов, по другую сторону от погибающего строения. Похоже, что их было четверо, один с «Калашниковым» — судя по звуку. Не проводник ли из местных?

Мустафа выпустил еще одну очередь и перекатился. Похоже, он вновь промахнулся, но брошенная Артемом граната явно достигла цели: кто-то истошно завопил. В ответ полетели еще три. Одна ударилась в угол дома и отскочила. Но вот две другие…

Времени на раздумья не было, рейтары бросились врассыпную. Противник не прекращал огонь. Раздались взрывы, снова крик: теперь вопил Ходокири. Досталось и Артему, он упал в мокрую траву с простреленной ногой.

— Черт!!!

Среди шума и гама он не расслышал звука двигателя приближавшейся машины.

— Паша! Пахан, братуха, ты как?! — крикнул Мустафа и дал длинную очередь по врагу. Опять мимо? Да что за такой заколдованный автомат ему втюхал Серафим?

— Как?! Да мне пи… — Мустафа не расслышал, какое слово выкрикнул Ходокири. Голос товарища заглушился раскатом грома. Однако Засоль догадался, что это было за слово.

Внимание Мустафы переключилось на большой автомобиль песочного цвета, который появился из ближайшего переулка. Судя по кабине — КамАЗ, шасси было четырехосным, и вся машина двигалась на восьми колесах. Позади кабины находился какой-то странный, длинный и приземистый кунг, на котором красовалась крупная башня, ощетинившаяся пушками и контейнерами зенитных ракет. За башней стоял человек, и это был… Соловей?!

Точно. Командир 1-го штурмового карательного батальона имени Ивана Грозного Соловей Юрьевич Черный собственной персоной. Машина двигалась медленно, и Соловей вел прицельный огонь по врагу из иноземного автомата. Мустафа покончил с минутным замешательством и помог ему своим оружием, сменив опустевший рожок. К ним присоединился автомат Артема, изрыгнул смерть. Противник, теснимый перекрестным огнем, начал отступать и вышел под пули снайпера Крылова. Какая-то фигура бросилась к скоплению ржавых корпусов автомобилей. Послышался выстрел, потом — звонкий щелчок нагайки. Крики. КамАЗ остановился. Из кабины выскочил человек. Он был одет так же, как их пропавший новый знакомый, сгинувший в корпусе разбитого самолета. Он бросился в сторону, послав в ближайшие кусты две очереди из пары пистолетов-пулеметов странной конструкции. Это были «крисс супер».

Увидев, что инициатива перешла в руки союзников (а этого незнакомца можно было считать союзником, если с ним прибыл Соловей), Мустафа подался к сыпавшему проклятиями Павлу.

— Братуха! Ты как?

Зажимая ладонью рану в бедре, к ним уже ковылял Полукров.

— Пи… (очередной раскат грома) мне, ребята, — прохрипел тот. — Все. Отбегался Пашка Ходок. Трое теперь вас осталось в «стае».

— Эй, Паша, ты что такое говоришь, а ну-ка брось! — прикрикнул Артем. — Я тоже маслину поймал. Ничего. До свадьбы заживет.

— Ты ранен, брат. А я помираю. Все. Амба. — Ходокири уставился в небо, постоянно моргая от попадавших в глаза капель дождя. — Чую, смерть моя рядом. Ходит туда-сюда да на часики поглядывает. Сука. Все, братцы. Спета моя песенка… — И он закрыл свои узкие глаза.

— Паша? Паша! — Мустафа схватил товарища и приподнял, укладывая его голову себе на колени. — Братан!

— Сука, не тряси, больно же! — вдруг завопил Ходокири. — И не ори мне над ухом! — Он сглотнул и облизал губы. — Помираю я, братцы. Все. Слушайте… Слушайте меня, други… Я должен вам тайну открыть.

— Да погоди ты. — Артем, морщась, присел рядом. — Пашка, погодь. Все нормально с тобой будет.

— Не перебивай меня, зараза… Я же на смертном одре… Дай сказать… Слушайте… Вы должны знать мой секрет… Короче… Я по отцу… Китаец…

Мустафа и Артем недоуменно переглянулись. Затем уставились на Ходокири и, не сговариваясь, хором произнесли:

— Да мы давно это знали.

— Что? — Павел приподнял голову и закричал: — Козлы! Откуда вы это могли знать?! Вы что, батю моего видели?

— Я не понял… — Артем нахмурился. — Ходок, ты умираешь или как?

— А ну, постой. — Мустафа схватил товарища за плечи и стал разворачивать его массивную тушу.

— Что ты творишь, падла! Больно же! — блажил Ходокири.

— У него осколок в жопе, — подытожил Засоль после беглого осмотра.

Артем изогнул бровь:

— Внутри?

— Нет. В левой.

— Полукров! Убери этого горца подальше от моей задницы! — негодовал Павел. — Знаю я их!

Мустафа презрительно столкнул Павла со своих колен и поднялся. Артем рассвирепел:

— Паша, ну ты и мудила! Устроил нам бродячий цирк! «Умираю я!» Вот же дол… (снова раскат грома).

— Да идите вы на хер оба! Тоже мне друзья! — огрызнулся Ходокири.

Кряхтя и матерясь, он попытался подняться.

— Ну помогите же, уроды!

Засоль и Полукров подхватили его под руки.

— Павлин, почему ты такой говнюк? — проворчал Мустафа.

— Какой есть…

— Может, в дом его затащим? От дождя?

— Да это здание вот-вот развалится, — отказался Артем.

Кряхтевший Павел поднял голову и вдруг изменился в лице. Его глаза расширились, а скривившийся от боли рот распахнулся.

— Чтоб меня! — воскликнул он.

Артем и Мустафа проследили за его взглядом.

К ним направлялись двое — хотя нет, из-за угла показалась вторая пара. Одного они знали хорошо, это был Соловей Юрьевич Черный. С ним шла молодая женщина в мотоциклетном шлеме — та самая, что увела от них шаровую молнию. Она целилась в спину хромавшему впереди нее человеку в комбинезоне рыскуна. Он обливался кровью, а руки были перехвачены сзади пластиковой стяжкой. И наконец, четвертый. Он шагал рядом с Соловьем. И его они тоже знали — правда, плохо. Достоверно о нем было известно одно: он погиб. Рядом с Соловьем шел живой и невредимый Малон Тахо, сжимавший в руках два пистолета-пулемета «крисс супер».