Волчья песнь (СИ)

45

До вечера лодки углублялись всё дальше и дальше в лабиринт воды и берегов. Иногда юноши гребли, иногда предоставляли неспешному течению тащить лодки, куда придётся. Подобное чувство спокойствия было для них довольно редким — можно не двигать руками и ни о чём особо не беспокоиться, потому что в принципе всё равно же, куда вынесет. Волки освоились, но по-прежнему старались сидеть тихо.

Лодки втянуло в протоку — узенькую, с зелёным потолком из сплётшихся ветвей. Тут течение было едва заметным.

Сашка сидел на носу своей лодки, скрестив ноги, и задумчиво смотрел вперёд, положив меч на колени. Галька лежала поперёк лодки, закрыв глаза и свесив ноги в воду. Горька, уст роившийся головой на её животе, водрузил ноги на корму и читал какую-то растрёпанную книжку из своей маленькой библиотечки.

Мирко во второй лодке спал, закрыв голову курткой. Бранка подшивала кое-где истёршиеся ремни амуниции. Дик и Машка на корме целовались — немного лениво и как-то небрежно.

Олмер на носу третьей лодки лежал на животе, глядя в воду. Нина как обычно чистила оружие. Люська спала. Димка, скучающе глядя по сторонам, барабанил пальцами по чехлу.

— Сюда можно экскурсии возить, — выразил всеобщее молчаливое мнение Сашка. — Олмер, сочини оду, а?

— Не получится, — Олмер не отрывал взгляда от воды, — я не пишу стихов о природе.

— Может, после войны организуем предприятие? — предложила Бранка. Нина хмыкнула, с масляным лязгом отделив затвор. Димка покачал головой:

— Не будем загадывать.

Бранка коротко засмеялась, спросила:

— Разуверился в нашем счастье? После такого-то воскресения?

— Счастье — это сложная категория, — Димка покосился на неё. — И не будь так отвратительно оптимистична. Ещё неизвестно, сколько из нас доживут до победы. И доживёт ли вообще кто-то из нас.

— Ты что, поганок объелся? — подал голос Горька, не отрываясь от книги.

— А ты рассчитываешь жить вечно? — уточнил Димка.

— Нет, лет на двадцать поменьше, — невозмутимый Горька перелистнул страницу. — "Здесь не было ни пайковой свинины, скрипящей на зубах песком, ни заплесневелых сухарей. На дне чашки кофе не оставалось ни песка, ни камешков. Нет, дело обстояло как раз наоборот. Блюдо сёмги, половина копчёной индейки…"

— Заткнись! — рявкнул Мирко, переворачиваясь на дне лодки. — Это что ж такое — уснуть не успеешь, а тебе тут читают… меню!

— "…нарезанный тонкими ломтиками язык и нежная ветчина — таков был ужин майора, — невозмутимо продолжало Горька, пряча улыбку. — Изящный французский кофейник с чистейшим мокко…"

— Замолчи наконец!!! — Мирко швырнул в Горьку сапогом. Тот упал в воду и был чудом выловлен Сашкой.

— Волки спрашивают, когда мы причалим? — объявила Галя.

— В самом деле, уже и пора бы, — заметила Машка, отвлекаясь от поцелуев, — я соскучилась по травке.

— В каком смысле? — проворчал Димка, осторожно облизывая кончиком языка припухшие губы.

— Во всех, — решительно заявила Машка.

— Ну что ж, давайте искать место для причала, — согласился Сашка, — мне кажется, мы уже далеко заплыли.

Как раз тут речное русло сделало плавный поворот, и Лесные Псы с немалым удивлением увидели на берегу… крепость. Не странные, почти неотличимые от окружающего ландшафта руины, как это было с крепостью Рейнджеров — а настоящую крепость, в которой снова угадывалась фортификационная архитектура мьюри.

Когда-то это была мощная твердыня, окружённая двойным овальным кольцом стен с круглыми башнями и четырёхбашенной цитаделью в середине. Окружал крепость сад с выложенными плитами дорожками и спуском к речному причалу.

Изумлённые путешественники не сразу поняли, что время безжалостно расправилось с творением рук человеческих. Причал перекосился, часть его рухнула. Плиты дорожек выщербились, сад разросся в лес, деревья и кусты взобрались на обрушившуюся во многих местах, зиявшую дырами, внешнюю стену. Вторая стена была не в лучшем состоянии; центральный замок почти обрушился.

— Узел обороны, — заметил Мирко. — А боя тут, похоже, не было… забросили.

— Да, едва ли тут кто-то был с тех пор, как её покинули, — покачал головой Горька. Даже старшие в их компании не знали толком истории той давней, никак не касавшейся землян, войны, практически — только то, что она — была, вот и всё.

Лодки одна за другой подошли к причалу, сделанному из наплотно пригнанных толстых досок лиственницы. Однако, волки не слишком-то торопились на долгожданный берег.

— Им тут не нравится, — сообщила озабоченно Галя, — и — очень.

— А я всё-таки проверю, как там и что, — Горька с улыбкой перемахнул трещину в причале и встал на досках, подбоченясь.

— Ну и я с тобой, — Сашка перескочил следом и жестом предупредил движение Гали. — Нет, мы скоро вернёмся. Может, найдём что интересное.

— Кажется, я понимаю волков, — Горька, стоя в проломе, поглядывал по сторонам. — Знаешь, такое впечатление, что мы… на кладбище. Послушай, как деревья шумят.

Сашка хрустнул сорванным яблоком — невероятно кислым, маленьким. Горька сердито на него покосился; Сашка улыбнулся и, подкинув огрызок, поддал его ногой, потом взбежал на каменную осыпь и сообщил через плечо:

— А мне тут нравится. По крайней мере, можно держать оборону.

— Лучше бы её не держать. Мы же сюда вроде как в дом отдыха прибыли, — вздохнул Горька, подбрасывая на ладони камешек.

— Ты вроде как и правда недоволен? — насторожился Сашка.

— Честно? Недоволен, — Горька запустил камешек вдаль и проследил за его полётом. — Руны вспоминаю. И тех сторков, что подстерегли Димку на берегу. Едва ли они нас потеряли, Саш. Едва ли…

Сашка легко спустился с осыпи по другой стороне — и вдруг громко присвистнул:

— Горь, давай сюда! Тут дыра!