Волчья песнь (СИ)

33

Лулани качала воду ручным насосом — подача в дома не работала уже несколько дней — когда вбежала мать. Отец обернулся от умывальника и застыл в изумлении, да и девушка не узнавала матери — та была взволнована и видно, что бежала долго.

— Что случилось? — сразу спросил отец, подобравшись. Женщина замотала головой, переводя дух, потом выпалил разом:

— Лесного Пса поймали!..

…Сельцо Фахоту никогда ничем особо значительным не являлось. Стояло с незапамятных времён — чуть ли не с первых лет после переселения на эту планету — на лесной реке, до ближайших соседей по дороге через болота было дня два пешком или часа полтора езды. Джаго тут появлялись редко, земляне в то недолгое время, когда владели планетой — не появлялись вообще.

Какое-то значение Фахоту приобрело год назад, когда неподалёку был построен аэродром для приёма гигантских орбитальных планетолётов и транспортных атмосферных машин, а в самом Фахоту встал гарнизон. Зачем и почему решено было, что лесное селение так важно для обороны — никто из мастных жителей особо не вникал, как никто и не думал, что их "малой родины" может коснуться война и сейчас они фактически превращены в мишень.

Но недавно в эти места внезапно пришли с востока земляне. А впереди них катились самые жуткие и нелепые слухи — которым верили именно в силу этой нелепости. Землян никто не представлял себе толком, потому-то говорить о них можно было всё, что угодно — и говорили, что они полузвери, что питаются человеческим мясом, что они — братья волков и сами почти волки, что их забросили из космоса, чтобы мстить за убитых во время эвакуации… Леса стреляли каждый день. Лесные Псы уходили изо всех ловушек, заставляя преследователей снова и снова платить трупами за каждую попытку захвата.

И вот — одного поймали!..

… - На площадь привели. Утром зашёл он в крайний дом — воды попить. Так его за стол усадили, а сами послали в гарнизон. Его и скрутили прямо за столом. А потом на площадь повели. Ведут и бьют, ведут и бьют…. - женщина неожиданно всхлипнула.

— Что ещё за новости?! — отец поднял брови. Ответом ему был вздох:

— Жалко же… Он мальчик совсем. А они его ведут и бьют, упадёт — бьют…

— А как ещё с врагом… — начал отец, но прервал сам себя: — Ты куда?!

…Естественно, Лулани не могла не посмотреть на Лесного Пса. Сердце у неё замирало, когда она вместе с множеством других людей старалась разглядеть на площади — кто там, в стоящей на невысоком помосте, клетке? Она готова была увидеть в самом деле лишь отдалённо напоминающее человека чудище. Проталкиваясь ближе, краем уха девушка ловила обрывки реплик:

— …пятерых убил…

— …пятнадцать, светом клянусь, и ещё одного загрыз…

— Ох, да как?!

— А вот так, зубами за глотку — и…

— Ооооооооооохххх…

— …чего ж он не шевелится?! Эй, там, вы хоть не убили его уже?

— Да дышит, дышит!

— …а на штанах — скальпы…

— …что ж с ним делать-то будут?…

— …чего таскали, прикончили бы сразу…

Лулани удалось, ввинчиваясь между людьми, пробраться ближе, к самому караулу из джаго — те посматривали на мьюри снисходительно-гордо, словно за их спиной была не клетка с одиноким пленником, а целый полк пленённых землян.

Лёжа на пластиковом полу, пленный со свистом втягивал воздух — словно задыхался — рассечёнными, распухшими губами. Запрокинутое лицо и обнажённая грудь были в засохшей крови, та же кровь пятнала пол. Лесной Пёс был одет в серые расклешённые штаны из кожи — со шнуровкой по внешней стороне — и мягкие сапоги. Рядом с ним стояла кружка с водой и лежал кусок сырого мяса.

Как раз когда Лулани оказалась в первом ряду — пленник неожиданно пошевелился. Опираясь на локти, приподнялся — и девушка изумилась.

Это был мальчик, её ровесник. Правда, кожа его была не золотисто-красноватой, как у мьюри, а тёмной от загара и почти белой там, где её обычно прикрывала одежда. Лицо — обветренное, худощавое, непривычное, у мьюри с их округлыми, мягкими чертами, не бывает таких лиц — но при этом очень симпатичное. Слипшиеся от крови длинные волосы — цвета тёмной меди, они падали на лоб и плечи. Подняв окровавленную руку, мальчик-землянин отвёл волосы с глаз и обвёл толпу гордым и безнадёжным взором, в котором и в самом деле было что-то звериное. Вокруг, увидев, что он пришёл в себя, заулюлюкали, полетели камни — один ударил мальчика в лоб, и в левый глаз его снова потекла кровь. Но он не вытирал алую струйку. Скривив чёрные, разбитые губы, он сплюнул алую струйку и снова осмотрелся — всё так же без надежды и всё с теми же вызовом и тоской.

"Не смотри!" — словно кто-то шепнул Лулани. Но было уже поздно.

Глаза мальчика-землянина — серые, не синие или карие, как у мьюри — поймали её взгляд. Именно её. Они были большими, диковатыми, полными холодного огня, в котором можно сгореть без остатка, от ненависти или любви — выбирай.

Это было мгновенно, как удар молнии, и больно, как ожог.

Это длилось вечность, и было прекрасно, как радуга.

В мире не было более ничего, кроме серых внимательных глаз — глаз землянина. Так смотрят Честь, Бесстрашие, Любовь и Ненависть.

Потом он улыбнулся, и Лулани подняла руку к глазам, чтобы не умереть на месте, не ослепнуть, не сойти с ума, не броситься к клетке, не крикнуть: "Не смейте!"…

…Ночью она не могла уснуть. Отец отругал, мать съездила по шее какой-то тряпкой, но девушка не обратила на всё это ни малейшего внимания и весь день ходила, как сомнамбула, снова и снова вызывая нарекания своей неловкостью в самых обыденных делах.

Ночь не принесла облегчения. Видения проносились перед её мысленным взором и, сходя с ума от неожиданных мыслей, задыхаясь, она металась на кровати. Не шёл сон — перед нею стояло лицо пленного землянина с глазами дикого зверя. И в этих глазах — теперь она вспоминал точно — были не только тоска и гордость, но и ещё — на самом донце — капелька изумления: словно некое чудо предстало ему среди ужаса.

И чудом этим была она. Она, Лулани!..

…Он уведёт её в мир, из которого пришёл — странный, свободный, без страхов, где громко смеются, верно дружат, где нет боязни этих монстров-джаго, где живут любовь и вера в лучшее… Раньше она никогда не видела землян вживе. Ни разу.

Теперь — увидела. И более ей ничего не было нужно.