Волчий клык

Глава 20

Спускаясь все ниже и ниже, я ожидала, что попаду в такое классическое подземелье, темное, сырое, с низкими потолками, неровными стенами, со звуками гулких шагов и капающей воды, с паутиной, мышами и ржавыми решетками поперек проходов. Но нет. Я уже во второй раз пыталась думать о Морлескине как о средневековье. Непростительная ошибка, даже для моего богатого воображения.

То, что Дайра называл то подвалом, то подземельем, было всего лишь подземными этажами. Сколько их, я так и не поняла. Весьма возможно, что больше, чем над землей.

Райс лежал вовсе не в сыром каземате, а в просторной комнате. Да, стены были выложены из гладких булыжников, но они были светлыми и сухими.

Откуда-то тянул свежий воздух, а освещали помещение примерно такие же полоски неонового света, только розовые. Под розовым светом серая шкура скатти приобрела легкомысленный сиреневый оттенок, и вся картина получилась очень умиротворенная. Возможно, Лависа по старой памяти была бы не прочь устроить недруга в более спартанских условиях, но видимо не было в этом поместье таких условий.

Скатти лежал в углу на толстенной подстилке из грубо сваляного войлока и выглядел безмятежно спящим. Пребывал он в своем изначальном виде. Нормальная человеческая кровать у стены, застеленная по-больничному скромно, была ему не нужна. Еще в помещении стоял низкий столик с кувшином и стаканами, а к нему можно было придвинуть огромное пухлое кресло, если очень постараться. Я вся взмокла, пока его двигала.

Лависа, уходя, объяснила мне, что трогать скатти можно, но трепать его и пинать, чтобы разбудить — бесполезно. Лечебное заклятье перенастраивается так, что из забытья больной выйдет только, когда перестанет быть больным. А затем, чтобы к нему вернулись все возможности удаленной связи, и исчезли ограничения в использовании магических способностей, кто-то очень сильный и сведущий должен приложить руку извне.

Меня такой расклад очень даже устроил. Хоть и почувствовала я, наконец, необъяснимую связь с Райсом, то, как цепко он хватает за горло, я еще помнила. Так что мысль о том, что, очнувшись, он не сможет повторить свой подвиг, меня грела.

Я проверила скатти по-своему и убедилась, что лечение в разгаре. Заклятье действовало иначе и намного медленнее, чем получилось бы у меня, но все шло нормально.

Потом я уселась в кресло поближе к столику, налила себе стакан воды и просто глазела на скатти. Так мне стало, как ни странно, спокойнее.

Сначала на душе у меня было отвратительно и тяжело. Я попыталась прокрутить в голове последний разговор с Дайрой, но не смогла. Как только я представляла себе, что произошло, так сразу все перемешивалось, распадалось на части, и вместо связной картины всплывали отдельные фразы, бессмысленные, глупые и никому уже не нужные. Никогда еще не было такого, чтобы мысли разбегались от одного простого желания подумать и представить. Но они разбежались, пока я так сидела, потеряв счет времени. Не осталось ни печали, ни мыслей.

Когда в комнату вошел Коста с корзинкой, я очень удивилась.

— Зачем ты здесь?

— Тебя навестить, — сказал Коста, ставя на столик традиционную низкую и широкую корзинку, содержимое которой скрывала плотная салфетка. — Ты наверняка проголодалась.

— Да нет вроде.

— Да точно, — уверенно кивнул Коста. — Ты здесь уже почти сутки.

— Не может быть! — испугалась я. Мой организм как-то совсем не почувствовал, что я сутки просидела в кресле.

— Может. Скорее всего, ты проспала большую часть времени и не заметила.

— Да я глаз не сомкнула!

Коста недоверчиво мотнул головой, но не стал возражать, просто снял салфетку с корзинки. Ничего особенного там не было, обычная для морлескинского завтрака мясная нарезка с лепешками и две кривоватые темные бутылки.

— Что это?

— Обычные цветные вина, — пожал плечами Коста, расстилая салфетку на краю столика. — Черное… ну, оно в этом случае всегда годится. И, кажется, желтое. Это особо хорошо действует, когда концентрация нужна.

— Ну, Коста! — возмутилась я. — Ну тебе ли не знать: не пью я это! Толку от них нет!

— Тихо, тихо, — примирительно улыбнулся Коста. — Не из чего мне здесь бабушкин морс сварить, а то я бы сварил. Понятное дело, он лучше помогает. Но, что есть тут в запасах, то и принес. Ольгер сам отобрал и пробу снял. Сказал, тебе не навредит.

— Может, и не навредит, — фыркнула я. — Но и не поможет… Скорее всего, вообще не подействует.

— Подействует, — раздался от входа голос Ольгера. — Черное вместе с желтым подействуют. Может быть, ненадолго, но все-таки. Тебя надо немного подбодрить.

Он вошел, быстро оглядел комнату, уставился на скатти.

— Жить будет? — неизвестно зачем спросил он равнодушно.

— Так говорят. А почему тебя это заботит?

— Подумал, может быть, я смогу крысу в чувство привести, когда восстановится.

— Я сама все сделаю, — решительно заявила я, взяла из корзинки лепешку и мясо и свернула себе рулет. — Точно не знаю, как именно, но справлюсь.

Ольгер промолчал, подошел к столику, открыл бутылки, взял стакан и плеснул сначала на дно желтого вина — оно было пронзительного лимонного цвета — а потом сверху долил уже знакомый мне гудрон черного. Взболтав стакан легким движением, Ольгер поставил его передо мной.

— Ну, сама так сама, — нехотя согласился он. — Выпей, не бойся.

— Я не боюсь. Но если эффект будет не тот, которого ты ждешь, пеняй на себя, — пригрозила я и отхлебнула из стакана.

Веселенькое желтое, конечно, изменило вкус гудрона. Коктейль получился если и не вкусный, то вполне сносный.

— Я не заинтересован ни в эффекте, ни в его отсутствии, — туманно заявил Ольгер и уселся на свободный угол столика. — Не помешаю?

Я взглянула на него повнимательнее. Сначала он показался мне печальным и немного заторможенным, но потом в глаза бросилось его напряжение и нетерпение, настолько сильные, что прорывались сквозь старательно надетую вальяжную маску.

— Коста, ты бы шел наверх, — сказал Ольгер. — Понаблюдай за горизонтом.

Коста намек понял, возражать не стал и послушно вышел прочь.

Ольгер повернулся ко мне.

Он был уже чисто и весьма прилично одет, вот только новый костюм оказался немного не по размеру: коротковат и узок в плечах. Тоже, видимо, из здешних запасов.

— Так что ты хочешь, Ольгер? На самом деле?

— Да ничего, — ответил он, пожав плечами. — Мне поручено проследить, чтобы ты и твой метаморф благополучно добрались домой.

— Кто тебе поручил?

— Мой князь, — прозвучал спокойный ответ без тени иронии.

— Странно. Дайра говорил, что меня проводит Лависа.

— Лависы тут нет, — пояснил Ольгер. — Они с Дайрой ушли.

— Ушли? Куда?

Ольгер пожал плечами:

— Лависа мгновенно затерла следы, Коста опять не справился, переживает теперь. Ну да это не зазорно, потерять след Лависы Рыжей Горгуньи.

— Давно ушли?

— Давно уже. Сразу после того, как ты отправилась сюда вниз. Зачем, кстати? Куда более здравым решением было бы поскорее оказаться подальше от этих мест, в уютном дедушкином тереме, например.

— Ты спрашиваешь «зачем»? Ты, который рисковал всем, даже заветной мечтой, ради спасения своего метаморфа?

Ольгер даже пару раз глазами хлопнул от удивления:

— Я спасал не метаморфа. Я спасал друга. А рисковать ради того, кто привязан ко мне чужой волей и с которым даже не умею толком обращаться, я бы точно не стал, и тебе не посоветовал бы. И не надо мне говорить, что этот больной на всю голову грызун успел стать тебе незаменимым помощником.

— Нет, конечно, не стал! Но я теперь его чувствую. Ненавижу, а бросить не могу.

— Бывает, — задумчиво согласился Ольгер. — Раз так, то это нормально. Ты давай, поешь. Сказать по правде, ты выглядишь очень… измотанной. После того, что ты сделала для Дайры, это неудивительно. Думаю, сил ты вчера потратила намного больше, чем когда исправляла неполадки в моей голове.

— В шее, — ляпнула я.

Ольгер вытаращил глаза.

— В шее у тебя были неполадки. Ну, так я, по крайней мере, увидела. Впрочем, какая разница.

Я откусила, наконец, от своего рулета и стала жевать, изредка запивая лечебным коктейлем.

— Зря Дайра тебя подослал, — заметила я, закончив завтрак. — Ты здесь только время тратишь впустую. Я уже точно не заблужусь, и обратную дорогу найду даже через пепельную пустыню. Поздновато ты спохватился. То от тебя обещанной помощи не дождешься, то…

— Видишь ли, — перебил меня Ольгер, правильно рассудив, что инициативу надо перехватить, иначе опять придется слушать досадную правду в моем изложении. — У меня сразу несколько существенных обязательств… или задач… или проблем… В общем, как посмотреть на это. Но я не могу заниматься ими одновременно. Они требуют, чтобы я находился в разных местах и во взаимоисключающих обстоятельствах. Мне приходится выбирать то, что в данный момент важнее…

— Ясно. Мои обстоятельства не настолько важны, чтобы ты бросал ради меня все остальное, — подытожила я его тяжеловесные объяснения.

— Да я и все остальное бросил, — усмехнулся Ольгер. — Осталось одно: Амазор и его властитель.

— Я догадалась. Удачи вам с Дайрой. Впрочем, ему я напоследок уже все пожелала, лично.

— Я вижу, ты расстроена, — равнодушно проговорил Ольгер.

— Ха, — вырвалось у меня.

Ольгер пожал плечами:

— Это я хотел подобрать какую-нибудь невинную фразу. На самом деле твое сердце разбито, вот как это называется. И тебе неплохо было бы научиться скрывать это от ведьмарского глаза… Хотя, может быть, тебя и не смущает, что посторонним все видно.

— Ха.

— У Дайры в прошлом разные подруги бывали, — невозмутимо продолжил Ольгер. — Но никогда я раньше не видел, чтобы женщина вот так влезла в его душу и там обосновалась навсегда. Он отступился, но никогда не сможет порвать эту связь, и забыть тебя. Вот в чем заключается «аур-тэ» …

— Спасибо, я уже давно в курсе, и это больше не актуально! И если ты немедленно не заткнешься!..

Ольгер глянул на меня и кротко вздохнул:

— Уже заткнулся. Признаться, я был бы рад не вникать во все это и вообще о ваших отношениях не знать, но увы, пока ты не научишься закрываться… Хотя, мне все равно. Сейчас значение имеет только то, удастся ли Ноэлю заполучить краппу.

— Что это такое — краппа?

Ольгер фыркнул так, будто едва не подавился.

— Однако, — задумчиво сказал он после паузы. — Какой позорный пробел в образовании наследницы Ноэля.

— Сарказм осваиваешь? — обиделась я. — Давно ли меня обучать начали, чтобы я все знала?

— Все — не все, а это слишком важно, чтобы оставлять на потом. Странно, что Ноэль ничего тебе не рассказал.

— Может, и рассказывал, — буркнула я. — Я не всегда была внимательна.

— Краппа — материальный носитель магического кода, — сказал Ольгер сухо. — Поясняю. Сильных магов мало, слабых магов много. Любой маг имеет… как бы это тебе попроще объяснить… предельный радиус действия своей силы. У одних он невелик, у других значительно больше. Но никто, даже сильнейший маг, не может свою магию распространять на безгранично большое расстояние. На близком расстоянии можно насмерть поразить врага точечным заклятьем. А вот если враг укрылся в отдаленном мире или вовсе за гранью, то даже самый великий маг не сможет причинить ему вреда. Ну, разве что икоту вызовет или неприятные сны нагонит. Для того, чтобы такого сбежавшего врага уничтожить, магу нужно или самому пускаться в дальний путь и вести ближний бой, или посылать боевого мага-наемника. Такому наемнику вручается переносное заклятье, наведенное на краппу. Оно должно быть тщательно упаковано. Достигнув цели, наемник вскрывает упаковку, произносит ключевую фразу — заклинание — и заклятье срабатывает. Великие ведьмари и ведьмарки могут создавать такие заклятья. Вот, например, Сильяна с нежного возраста уже вовсю умела заклятья не только составлять, но и помещала их в краппу, закупоривала в различные артефакты и продавала заказчикам. Так и моя мать добралась до Дайры и сделала его котом.

— А ты тоже умеешь… ну…

— Работать с краппой? Да пока не особо. Раньше краппа была доступна, можно было практиковаться, но я в юности время тратил совсем на другие навыки, к сожалению. Хотя, если очень долго помучаюсь, то, возможно, и справлюсь, — проворчал Ольгер, поднялся со столика и прошелся по комнате.

Остановившись у подстилки Райса, он наклонился и стал проводить ладонями туда-сюда вдоль тела скатти.

— Осталось совсем немного, — сообщил Ольгер. — Хорошее заклятье. Медленное, но работает уверенно.

— Ольгер, а какая она, краппа? Что это вообще?

— Вещество. Мелкие темно-фиолетовые кристаллы, — уже совсем неохотно отозвался Ольгер. Наверное, я ему надоела с расспросами.

— А почему краппа у Дайры есть, а у Ноэля ее нет?

— У Ноэля нет краппы, потому что создать ее можно только в Морлескине, и мало кто умеет это делать. Сам Ноэль, хоть и великий, похоже, не умеет, иначе из тех крох, которые он скупил, за долгие годы можно было вырастить целую кучу. По мирам краппа расходится в очень малых количествах, и стоит она очень дорого. А у Дайры есть краппа, потому отец поручил ему хранить родовой запас. Я, да и многие, думали, что отец где-то надежно припрятал краппу, и что после его смерти обнаружится некое доверенное лицо, которому поручено будет раскрыть место хранения и имя следующего хранителя. Сильяна надеялась, что благодаря своей силе и каплям княжеской крови, она станет этим хранителем. Я… — тут Ольгер немного погрустнел, но продолжил. — Я был настолько глуп, что тоже надеялся на отцовское доверие. Но отец всех… перехитрил, или обдурил, или наказал… не знаю уже, что ближе к истине. Он отдал краппу Дайре, своему первенцу и любимцу. Сына-человека без капли магических способностей он любил куда больше, чем сына-волка с кучей талантов, удивительно, правда? Впрочем, я несправедлив к отцу. Он, возможно, просто был уверен, что Дайра справится лучше меня. Иногда для этого не обязательно быть великим ведьмарем.

— И Дайра справился?

Ольгер печально хмыкнул:

— Похоже на то. Никто не может понять, куда он краппу засунул.

— Даже ты?

— И я бы не понял. Но мне понимать нечего, я просто это знаю.

— Откуда?

— Я в деле.

— А, знаменитый план Дайры с парой вариантов и помощниками? Из-за этого вы и поругались в последний раз, когда он навещал тебя в Морлескине?

— Не из-за этого, а из-за того, что я потребовал выдать немного краппы мне, Сильяне, еще нескольким магам, которые обычно поддерживали наведенную реальность в Морлескине. Но нет же! Вокруг все валится, Морлескин распадается, а Дайра уперся.

— Ну и правильно он уперся. Только не хватало Сильяне краппу отдать, чтобы она ее жениху своему преподнесла… Подожди-ка, Ольгер, а что, даже ведьмари не могут найти место, где Дайра прячет краппу? Разве обычному человеку под силу спрятать свои мысли от таких, как ты?

— Иногда можно, — неохотно подтвердил Ольгер. — Если очень сильно сосредоточиться на главной задаче. Я как-то и не подозревал, что отец успел научить Дайру этому приему. Сейчас сколько ни тряси его, можно разглядеть только что-то вроде «Да, я спрятал! Не найдешь!» А вот если мозг вынужден будет рассредоточиться, то, скорее всего, ведьмари смогут проникнуть в детали.

Я задумалась, пытаясь собрать вместе обрывки наших с Дайрой последних разговоров…

— Да, верно, — сказал Ольгер. — Именно это и имел в виду Дайра, когда говорил тебе, что не хотел бы одновременно думать о своем княжеском долге и переживать о твоей безопасности. Две задачи такой важности его мозгу не осилить…

О, нет! Надо как можно скорее научиться закрывать мысли! Это невыносимо, чтобы каждый встречный оборотень видел меня насквозь в подробностях! Как бы понять, откуда надо брать занавеску, чтобы задернуть себя от посторонних глаз, ушей и мозгов?! Читать они меня вздумали! Меня, единственную, кто видит магические волокна в живых существах! Меня, в которой течет кровь древнего и великого рода! Да, я сама по себе еще дурочка, но, если захочу, смогу такое, что никому и не снилось! Читать они меня будут! Нет уж, надо, чтобы они себе лбы порасшибали о мою занавесочку!..

— Ну, ты полегче, что ли… — пробормотал Ольгер, морщась и потирая лоб. — На задачу нужно тратить ровно столько сил, сколько необходимо и достаточно, и не больше. Не надо выкладывать кирпичи там, где хватит густого тумана.

— Ты хочешь сказать… — растерялась я. — … что у меня получилось закрыться?!

Он утвердительно угукнул, продолжая тереть лоб.

— Это и есть тот эффект от коктейля, на который ты рассчитывал?

— Да, похоже на то. Но я не представлял, на что рассчитывать. Мне просто было интересно, действительно ли любое, даже незначительное, воздействие на тебя сразу же пробуждает новые умения.

Ах, вот как, эксперимент, значит.

— И как, впечатляет?

— Весьма, — усмехнулся Ольгер, потом как-то обреченно покачал головой. — Если вдруг у Ноэля не выйдет завоевать мироздание, то я не удивлюсь, если когда-нибудь это получится у тебя.

— Я боюсь, что у меня несколько другие планы на жизнь. Дедушка не одобрит.

— Хочешь совет?

— От тебя? Не хочу.

— И все же скажу: не раздражай дедулю, — почти равнодушно произнес Ольгер. — Дурная слава в веках на пустом месте не вырастает.

— Да тебе-то что до меня?! — совсем разозлилась я.

— Да это я так, из общего человеколюбия.

— Ну да, и за мир во всем мире.

— Здесь это звучит, как нетрудно догадаться, «за мир во всех мирах», — усмехнулся Ольгер, но мгновенно стал серьезным и обернулся к двери.

Она отворилась, и появился мой дедуля.

Как самый настоящий заботливый дед, он первым делом устремился ко мне. Я едва успела подняться с кресла ему навстречу, как Ноэль схватил меня за плечи.

— Мне ничего не было видно сквозь эту завесу! — с тревогой воскликнул он. — С тобой все в порядке, детка?

Я уже открыла рот, чтобы ответить, но Ольгер внезапно решил покинуть помещение, и я отвлеклась, провожая его взглядом.

— Алиша, я вроде как тебя спрашиваю! — возмутился Ноэль.

— А, что? А, да… Да, я в порядке. Кажется. Не считая того, что я, оказывается, рыба!..

Ноэль всплеснул руками:

— Ах, горе какое! Что тебя в этом беспокоит?

— Ненавижу рыбу! — выпалила я. — Не ем, не нюхаю, близко не подхожу!.. И нате вам!

Ноэль добродушно отмахнулся:

— Ерунда какая!.. Так и должно быть, детка. Видишь ли, человек — самое пластичное существо в мироздании. Ему подвластны многие обличья, практически любые. Правда, люди превращаются первый раз и склонны останавливаться на этом первом обличье. Но те, кто не обижен силой и не останавливается, а все время движется и берет от судьбы все, до чего может дотянуться, у того проявляются и другие обличья, к которым он расположен…

— И к чему я еще расположена?

— Сама подумай. Это расположение проявляется через особые непростые отношения с разными существами или обстоятельствами. Поняла?

— Ну… так. Не очень.

Ноэль с досадой поморщился:

— Все эти аллергии, фобии, ярко выраженные таланты, любого рода индивидуальные реакции, физические и психические…

— О, нет! Только не это… — пролепетала я, вспоминая, как Коста-питон вползал в кухню, и что я при этом чувствовала.

Ноэль отмахнулся:

— Глупости, Алиша. Это именно так работает, и это нормально. Будь готова и к другим обличьям при случае.

Оставив меня, он пошел ощупывать Райса. Ну надо же, какая важная персона этот крысеныш! Сколько уже народу сегодня приняли посильное участие в его судьбе и соизволили даже его потрогать так или иначе, уму непостижимо.

— Досталось ему, — протянул Ноэль, закончив обследование. — Но не вижу причин вмешиваться, все уже позади. Скоро он снова будет совершенно здоров.

— Почему ты ему не помог? Ты не мог не знать, что произошло. И зачем Райс довел себя до этого? Ничего не сказал, толком даже не отговаривал меня, просто шел за мной и моими прихотями.

Ноэль промолчал, но я вдруг поняла, что знаю ответ.

— Это было твое задание, да? Не мешать мне и ждать, когда я приведу его и тебя в убежище князя Дайры?

Ноэль прищурился:

— Я боялся, что ты поймешь это быстрее. Это же так просто. По-житейски ты весьма сообразительна, но к счастью для меня, ты не очень хорошая шахматистка, верно?

— Да я в жизни эти шахматы в руки не брала! — возмутилась я. — А ты!.. Ты мной воспользовался! Как вещью!

— Для твоего же будущего блага, — уверенно отчеканил Ноэль.

— Где Дайра?!

Ноэль коротко вздохнул. Ему не очень хотелось полностью откровенничать со мной, но он, видимо, понимал, что если даже я не узнаю все сейчас, то узнаю в любой момент. Поэтому он сделал мне одолжение и ответил:

— Морлескинский князь сейчас в Амазоре под охраной. После того, как я узнал, где он, поймать его не составило труда. Особенно, учитывая, что помощницу свою он почему-то отослал и остался абсолютно беспомощным посреди пепельной пустыни.

Ноэль замолчал, разглядывая меня, снова вздохнул и добавил:

— Ну-ну, не стоит делать из этого трагедию. Он живой и почти здоровый, если это тебя волнует.

Я в ужасе закрыла лицо ладонью.

— И не надо распускать сопли, детка, — немного брезгливо заявил Ноэль. — Было бы о ком беспокоиться.

Я ничего не ответила. Подумала только, что не прощу этого ни Ноэлю, ни Райсу. Ни себе, конечно.

— Не переживай попусту. Считай произошедшее ценным опытом и частью обучения, — сухо сказал Ноэль. — Райса не вини. Отдавая Райса под твою власть, я ставил цель обеспечить твою безопасность и обучить тебя. Если бы мое задание ему… точнее, моя дополнительная просьба… если бы она могла навредить тебе, Райс не смог бы ее выполнить.

— А вот тут ты врешь! — вскрикнула я и сама испугалась своей злости. — Я знаю, что метаморф может поступать по своему усмотрению и даже нарушить прямой приказ. Может! Райс верен тебе и сделает все, что ты ему прикажешь. Или даже всего лишь попросишь. И он сделал! Поэтому он и не смог выдержать этот не такой уж сложный путь и едва не умер. Это обратная отдача привязанному метаморфу за то, что нарушил свое предназначение во вред хозяйке!

Пока я произносила этот монолог капитана Очевидность, Ноэль внимательно смотрел на меня, и его скулы ходуном ходили. Да, внешне он сильно напоминал моего отца, но никогда папа не выглядел таким сгустком гнева.

— То, что временами на тебя находят удивительные озарения, еще не повод для меня тебе потакать! — фыркнул он, — Я понимаю, что у тебя не так уж много причин проявлять ко мне уважение, но одна, пусть формальная, все же есть: я твой дед, как-никак, и именно я передал тебе такую талантливую кровь. Я не растил тебя с младенчества, но ты — моя ответственность. Я больше не могу пускать все на самотек. Отныне твое образование и твое будущее будут определяться и контролироваться жестче. С вольницей покончено…

Развить мысль он не успел. В помещение вернулся Ольгер.

— А, волчонок, — Ноэль с неудовольствием переключил свое внимание на Ольгера. — Ты теперь в Морлескине за старшего, я правильно понимаю? Благодарю за гостеприимство и за помощь моему воспитаннику. Я ухожу и забираю его, и свою внучку, разумеется. И не провожай, я прекрасно найду дорогу до прохода, если ты скажешь мне, где тут у вас самый подходящий…

— Ольгер, Дайра у него в Амазоре! — выкрикнула я.

Ольгер покосился на меня, но сразу же снова уставился на Ноэля, словно не услышал моего вопля.

— Здесь нет проходов, — спокойно возразил он. — Ни одного, к сожалению.

— Что ж, поедем с пересадками, — улыбнулся Ноэль и повернулся ко мне. — Пойдем, Алиша. Больше нам в этой убогой дыре взять нечего.