Глава 12

На случай приезда покупателей, которые интересуются лошадьми, рядом со зданием управления построили маленькую гостиницу. Небольшой домик на четыре одноместных номера — деревянный, как все дома в селе. Но брус еще не потемнел от времени, и гостиница приятно выделялась на фоне поживших уже построек, сверкая большими окнами и светлыми стенами. Кормились приезжие у директора. Вот и Роману выделили одноместный номер и пригласили приходить на обед и ужин к Александру Александровичу.

Роман вкратце уже ознакомил его с целью своего приезда, отдал деньги и поставил в известность, что если получится купить участок, то за товаром он будет приезжать сам. Деньги после реализации тоже будет привозить сам.

Оставив сумку с вещами в номере, он вышел на улицу. Хотелось посмотреть на село, хорошенько рассмотреть окрестности и поискать дом, в котором живет Оксана. Почему был так уверен, что она живет здесь — не знал и сам. Но знал, что точно учует этот дом по запаху. Он не успел ничего, только постоял, осматриваясь, возле гостиницы.

Это село совершенно не походило на те, которые ему уже приходилось видеть. Здесь практически не было улиц. Поселение привольно раскинулось, разбросав темные деревянные дома совершенно произвольно. То на живописных горках в окружении садов, то в уютных низинках вдоль ручья. К домам вели поросшие травой широкие и узкие дорожки.

Очевидно, по причине рабочего времени, праздно шатающегося народа вблизи не наблюдалось. Даже в здание продовольственного магазина за это время никто не вошел. Зато к директорскому дому подъехала «Нива» цвета «мурена» и из нее вылез здоровый мужик в джинсах и светлой ветровке. Открыл багажник и достал из него тяжеленную сумку. Что тяжеленную — видно было по усилию, которое он прикладывал, чтобы приподнять ее.

А потом открылась водительская дверца, и Роман замер… это была она. И одета почти так же, как тогда. Очевидно, ей нравилось носить джинсы.

Он мчался сюда, спешил, а оказался совершенно не готов. Пересохло во рту, вспотели ладони, и он крепко сжал кулаки. Совсем не знал, что скажет сейчас — при чужом человеке. И захочет ли она его выслушать?

Оксана с удовольствием потянулась, заглянула за машину, кивнула и улыбнулась мужику. Потом что-то ему сказала и протянула руку для рукопожатия. Скользнула взглядом вокруг и тоже замерла, широко распахнув глаза — увидела его… А Роман уже спешил к ней. Она оказалась совсем рядом, а тут пройти-то метров двадцать — ноги сами понесли его. Он преодолел это расстояние в секунды, а девушка вдруг шарахнулась к своему спутнику и прижалась к нему, с ужасом глядя на Романа.

Мужчина исконным жестом защитника обхватил ее руками, и сдвинул в сторону, продолжая обнимать за плечи. Роман стал перед ними, все так же нервно сжимая кулаки. Он не успел подготовиться, продумать, что скажет ей — какими словами. Только жадно смотрел. На такую любимую, на самую лучшую на свете, на еще более красивую, чем он помнил… И сдавленно выдохнул: — Оксана… прости меня. Я все объясню. Я не хотел так… чтобы все так случилось.

Очевидно, почувствовав себя в безопасности, она перестала хвататься за одежду мужчины и выпрямилась. Холодно ответила чуть дрогнувшим голосом:

— Я знаю, что не хотел. И знаю, что тебе нужно.

— Только ты, — уточнил сразу Роман, чтобы не было недоразумений.

— Понятное дело… Уезжай отсюда. Пошел к черту! — четко проговорила она и, схватив за руку мужика с сумкой, потащила его в дом директора. Роман замер, постоял, посмотрел на закрывшуюся дверь и ринулся вслед за ними. Решительно вошел в комнату. Растерянный директор, увидев его, радостно улыбнулся и представил:

— О! А вот и наш партнер — сын Александра Строгова Роман. Ему и сдадим эту партию, или лучше частями? — поинтересовался он у того мужика. Тот глухо произнес:

— Не знаю. Решайте сами.

Этот их разговор сейчас просто пролетал мимо сознания Романа. Он опять повторил, глядя на Оксану:

— Оксана, прости меня. Выслушай, и если не простишь, то хотя бы поймешь. Это же не трудно — просто выслушать. Я месяц с ума схожу… от своей вины. Проклинаю себя. Оксана?

А она обратилась к хозяину дома и спросила холодно и по-деловому:

— Саныч, а вы уверены, что это действительно Строгов? Что он не прикрывается его именем?

Роман потянулся к внутреннему карману ветровки.

— Я покажу документы — паспорт, права, медицинский полис…

— Да что там проверять, Ксана, когда у них одно лицо? Он весь в батю своего, только ростом повыше. А что ты… — попытался что-то прояснить удивленный директор.

— Я устала, с вашего разрешения сейчас пойду домой. Ты за мной не ходи — видеть тебя не могу. Не заставляй убегать еще и отсюда, скитаться непонятно где. Мне просто некуда больше бежать.

— Оксана…

— Прохор Григорьич, может мне к вам попроситься на постой? В мужской монастырь? Похоже, что здесь покоя мне не будет.

— Ксана… так он что-то сказать хочет. Может, по делу.

— Да по какому делу, Саныч?! Мне что теперь…?

— Отдыхай… Я не буду надоедать. Ты иди, — тихо и решительно сказал Роман.

Оксана вышла. Потом проурчал мотор — машина уехала. А Роман сидел на стуле у входа, согнувшись, спрятав лицо в ладони. Потом поднял голову, улыбнулся невесело и спросил:

— Так что там с участком, есть у вас на примете?

— Да ты сам походи да выбери, где приглянется. Да, Прохор?

— Нет. Ксана его гонит. Значит, пускай уезжает.

Роман встал, пригладил волосы, поправил одежду и ответил:

— Я не могу рассказать, как я накосячил. Не думаю, что Оксане это понравится. Но отсюда не уеду. Буду просить прощения, пока не простит. Мне некуда идти от нее — смысла нет, просто не выживу. Вся моя жизнь — в ней. Не бойтесь за нее — ей ничего не грозит. Сам убью любого.

Потом он ушел. Вечером лежал на кровати в номере и смотрел в светлый бревенчатый потолок, не видя его. Думал, осмысливал все и понимал, что был наивен до изумления, просто как ребенок, когда мчался сюда.

Это он помнил о ней только хорошее. И все это время лелеял эти воспоминания, уточнял для себя подробности, влюблялся опять, вспоминая тот ее взгляд, ее счастливую шальную улыбку, то сумасшествие, что охватило их. А она все это время ненавидела его… а может и себя. Не обижалась, не удивлялась его поступку, а ненавидела.

И что теперь делать? Если она его выслушает, то, конечно, сможет простить когда-нибудь. Но ему нужна была ее любовь — не только прощение, а ее нет. Это у него было время полюбить ее — терзаясь чувством вины, вспоминая, постепенно осознавая что она для него значит, мечтая… А она не успела, просто не успела тогда ничего почувствовать, кроме мимолетной симпатии и временного чувственного влечения, обусловленного «благоприятным периодом». Он сам все угробил — ту ее нежную покорность, бесконечное доверие к нему, дикий накал страсти потом и взгляд тот… Она его просто не любит — вот в чем беда.

Но отступиться уже нельзя — поздно для него, жизнь потеряет всякий смысл. Он вытащил из кармана куртки коробочку с кольцом. Раскрыл, долго смотрел, горько улыбаясь. Вот дурак… Да плевала она на него и на его подарки, хоть весь мир сейчас подари. А он пропадет без нее. Значит, нужно сделать так, чтобы полюбила. Но сначала — простила. Тут надо думать…

Загрузка...