Волчица с Рдейских болот

Глава 11

Не знаю, что за разговор был у Саныча с лешим, как они устранили разногласия и пришли к единому мнению, но мои инструкции назавтра были выполнены.

К дому директора я подъехала не в самом лучшем настроении. Как будто уже и не психовала по поводу непонятного поведения лешего, который должен бы чувствовать ответственность, но ее не чувствовал. Но неприятный осадок оставался.

Поэтому я только кивнула мужикам, не выходя из машины. Они сложили какие-то вещи в багажник, и пассажир уселся на соседнее кресло. Сиденья в моей «Ниве» были намного более удобными, чем штатные. Я купила на автомобильной разборке замечательные кресла от разбитой «Вольво». К ним приварили что-то наподобие переходников и установили в салон.

Под весом большого тела кресло скрипнуло и машина ощутимо просела. Я повернула к нему голову, поздоровалась и внимательно изучила изменения в его внешности. Он мне не мешал в этом, сидел и молчал. Сейчас мужчине на вид было лет сорок. Темно-русые волосы сильно молодили его, брови были такого же цвета. Чисто выбритое лицо было приятным, хоть и немного бледным в нижней своей части. Он, наконец, посмотрел на меня с иронией, мол — как, пойдет? Я спокойно кивнула и, отпустив сцепление, нажала педаль газа — мы тронулись.

Во Пскове остановились в старой части города, в недорогой гостинице, максимально близко к месту, которое нас интересовало. Разошлись по своим номерам. Надо сказать, что постоянное молчание мужчины меня совсем не напрягало, скорее — наоборот. Он имел право так вести себя. Я понимала, что ему нелегко. Попыталась мысленно поставить себя на его место и не смогла.

Десять лет в монастыре, на острове, полгода отрезанном от суши, трудно себе вообразить. Надежная дорога туда устанавливалась только по зимнику, да и то — если замерзало болото. В остальное время со стороны деревни Каменки и Новгорода на остров можно было добраться только на каракатах. Я знала, что остров окружен с трех сторон Рдейским озером. Монастырь, в который паломники могли попасть с трудом, не мог процветать. Восстановление шло трудно — я видела стройку в нэте. Так что, возможно, донашивать одежду до такого состояния у них было принято. Мелькнула мысль, что если у нас получится, то можно будет и туда что-то выделить. Если Прохор изъявит желание.

Пока ехали, на ум пришло и то, что он когда-то пережил страшную трагедию, и это вполне могло сказаться на его психике, а на характере сказалось точно. И идея с женитьбой теперь казалась мне крайне неудачной. Не похож был этот мужчина на человека, готового снова начинать жизнь в миру.

Ближе к вечеру, немного отдохнув с дороги, я позвала его в кафе — покушать. Место выбрала спокойное, без экзотического меню. К вечеру мы уже готовы были выступать. Но поскольку наступали белые ночи, то, скорее всего, нам придется ждать еще довольно долго — пока народ разойдется спать. Тем более, что погода стояла замечательно тихая и теплая. Молодежь не желала расходиться по домам, насидевшись в них за зиму. Я подумала, что если мы проедем на автобусе к Крому, и потом пройдемся к цели по Финскому парку, то лешему будет приятно посмотреть на недавно обустроенную зону отдыха.

Здесь было красиво. Длинный благоустроенный парк растянулся между высокой насыпью старинного крепостного укрепления и еще быстрой от талых вод Псковой. На той стороне располагались роскошные виллы совсем не бедных людей, а дальше виднелась Гремячая башня. Вернее, ее развалины.

Мы прошли вдоль реки, и я предложила посидеть на лавочке с видом на эти живописные развалины. Леший откинулся на спинку скамьи и смотрел. Башня была красива, да и весь вид был каким-то нереально романтическим и экзотичным, что ли? Современный парк и древнее оборонительное сооружение, сложенное из плитняка, с крутой осыпью склона над неширокой рекой. Я негромко сказала, усаживаясь удобнее:

— Бывает, здесь появляется призрак монаха. Видите — рядом с башней старая церковь? Вот он и появляется между ними — на горе. Иногда помогает людям.

Леший молчал. Не зацепило. Ладно…

— А под башней находится тот самый проклятый клад.

Он посмотрел на меня.

— Вы его видите?

— Сейчас? Нет. Увижу, когда стемнеет.

Мы с ним так хорошо сидели, расслаблено отдыхая от долгой ходьбы… Мимо все еще проходили люди, из города слышался шум транспорта. От реки тянуло прохладой, и шумела вода в камнях порогов…

— Как вы их видите? Что там?

— Конкретно в этом? Вам интересно? Я расскажу…

Есть местная легенда: когда-то давно правитель решил наказать непослушную дочь, не пожелавшую выходить замуж за его союзника — пожилого мужчину. И, уходя на битву, приказал волхвам усыпить ее, заколдовать, уложив в подземелье Гремячей башни. Заодно спрятал там и свои сокровища, чтобы ждали его возвращения. Только он не вернулся — погиб. А дева так и продолжает спать там, а вокруг нее лежат сокровища… Пара небольших мешочков стоят столбиком, а четыре, которые побольше, развалились… рассыпались. Монеты растеклись по полу золотой лужей. Очевидно, ткань сопрела за многие годы… Еще я видела в углу подземелья, под стеной, чуть выше пола бусы и ожерелье из монет… полукругом. Над ними — височные подвесы. Они свисают… немного наискосок и ложатся потом ровно. Чуть дальше — браслет и несколько колец.

— Это она?

— Похоже, что да. Я вижу только клад. Но, закрыв глаза, можно представить себе по расположению украшений строение тела — небольшой рост, высокую грудь, тонкую руку, изящные пальцы.

— Ее нельзя спасти?

— Можно. Нужно шесть суток без сна читать Псалтырь. Кто-то даже пробовал, кажется. А кто-то ее просто видел, но не знал, что нужно делать и убежал, испугавшись. Ходили слухи… парень побежал рассказывать журналистам. Ему не особо поверили. Раз в год, в разные дни, на малое время туда открывается подземный проход… Мне кажется, что у нее нет шансов…

Над нами кружила туча комаров-толкунов. Тех, которые не кусаются, но страшно надоедают. Я махнула рукой раз… два. Уловила движение рядом и услышала изумленный шепот:

— У меня получилось. Они улетели.

— Я и не сомневалась, — ответила я невозмутимо, — и с дубом получится.

— Почему вы так уверены?

— Потому, что всему свое время. Пока я могла, тянула все на себе, а до этого — мама. Теперь мне нужно беречь ребенка, поэтому призвали вас. Вы же верите в Бога? Ну вот — вам дали время прийти в себя, свыкнуться с потерей, пережить все это, смириться. Теперь принимайте вахту. Мы же не только обеспечиваем села, но и помогаем детям, которые уезжают учиться — оплачиваем учебу, кому-то — серьезное лечение. Я понимаю, что это капля в море, но хоть что-то? Думаю, что вы отлично знаете, где на территории Рдейских болот лежат клады. Хотя тоже считаю, что нужно уже как-то пытаться обойтись без них… То, что это сейчас заповедник, ваших рук дело?

— Нет, это еще отец… С девяносто четвертого.

— Ну вот… стемнело и видно теперь — проклятое золото на месте… Словно темной дымкой подернуто… Пошли к нашему дубу. Тут еще, не спеша, минут десять идти.

Потом я смотрела, как тихо шевелится земля под реставрированной на этом участке стеной, расходятся, разделяясь на тонкие пряди, белесые корни травы… И живой, сырой корень с мощной пушистой мочковиной, подает лешему, словно на ладони, проржавевший сундучок с небольшим навесным замком.

Мужчина с усилием принял его, опустил на постеленный мною кусок брезента, завернул и уложил в подготовленную сумку.

Все было как-то обыденно, буднично, просто… Рана на поверхности земли затянулась. Я зевнула. А леший впервые за все время улыбнулся и спросил:

— Теперь спать?

— Агх-ха…