Воительница: Под полной Луной

Глава 32

Огонь потрескивал. Мать повернулась и уставилась на пламя.

— Как я могла забыть? — прошептала она.

— Ты слышала странника: боги заставили тебя забыть, — произнесла Фрейя.

— Странник… Мне кажется, это…, - начала мама, но я прижала палец к её губам.

— Я знаю, кто он. Не стоит произносить его имя вслух.

Мама с нежностью на меня посмотрела.

— Я сейчас помню всё так отчётливо! Аста предала нас. Лейф в большой опасности. Хофунд… Ох, Хервёр. Отец солгал, и теперь сердце Хофунда разбито. Мне так жаль, у меня не хватило ума все исправить.

— Не беспокойся об этом. Ни о чём не беспокойся.

Мама покачала головой, и по её щекам вновь полились слёзы.

— Хервёр, прости! Я всё забыла.

— Боги во всём разберутся. Ты ни в чём не виновата.

Мама посмотрела на Ирсу.

— Ох, Ирса, твоё лицо… Этот шрам… Ты спасла меня!

Ирса пожала плечами.

— Разве я могла поступить по-другому ради Свафы?

— И ты всё это время тренировала Хервёр, присматривала за ней!

Воительница кивнула.

— Я видела это давным-давно, — сказала Фрейя. — Златовласая девушка рядом с Ирсой. В моих видениях была Хервёр.

— Свафа, что произошло? — поинтересовалась Ирса.

Мама перевела взгляд на огонь.

— Ангантюр. Я полюбила его, как только увидела. Такой свирепый мужчина. С волосами, рыжими, как огонь; с покрытой татуировками кожей и осанкой, подобной натянутой тетиве лука. И глазами…, - она подняла ожерелье из желудей, которое я ей подарила. — Как янтарь, — нежно произнесла она.

— Всё случилось так, как и сказал странник? — уточнила Фрейя.

Мама кивнула.

— Я пела в большом зале Уппсалы, когда появился Ангантюр. Он и его братья вошли в зал, подобно богам. Я влюбилась в его огненно-рыжие волосы, стоило мне его увидеть. Отец не согласился на этот брак, и Ангантюр пригрозил ему. Ангантюр терпеть не мог слабых мужчин. Он угрожал отцу и унижал его. Братьев боялись все, кроме меня. Они были полны ярости, но я видела во всех них доброту. И в Ангантюре билось сердце, которое я смогла полюбить. Ангантюр заставил моего отца дать согласие на этот брак, но отец предупредил меня, что Ангантюр проклят двергами.

Вот почему он никогда не хотел, чтобы ты знала правду — из-за своего позора и лёгшего на тебя проклятия. По-своему отец пытался защитить нас обоих. Я поступила опрометчиво, но я любила Ангантюра. Я знала его всего несколько дней, а потом он ушел. Даже сейчас я страдаю от его отсутствия, — сказала она, а затем тихо всхлипнула. — Его забрали у меня слишком рано.

Её плач разбивал сердце всем нам. На мои глаза тоже навернулись слёзы.

Фрейя пододвинулась ближе к матери и обняла её за плечи.

— Молись богам, чтобы боль прошла. Молись им, чтобы они развели руками тучи. Молись Сиф и Бальдеру. Странник принёс тебе свободу. Моли богов, чтобы ты оставалась такой.

Мама сделала глубокий вдох и посмотрела на меня.

— Прости меня, Хервёр. Прости за то, что я забыла правду. Ты — дочь великого воина. Да, Ангантюр был проклят, и проклятие может пасть на тебя, как на его родную кровь. Но другие сыновья Арнгрима умерли, не оставив наследников. Ты — единственный потомок великого берсерка. Дом твоего отца в Больмсё принадлежит тебе по праву рождения. Как и меч Тюрфинг, который Одд Стрела оставил на Самсё. И он все еще там. Ждёт. Ярл не хотел, чтобы ты знала. Он боялся, что другие узнают о его слабости. И он боялся проклятия. Но он не может больше держать тебя в этом доме в качестве служанки. В твоём сердце — ярость твоего отца. Прошу, Хервёр, прости меня.

— Мне нечего прощать. Ты всё забыла не по своей воле.

Мама повернулась к Ирсе.

— Дорогая моя, — сказала она, и её глаза наполнились слезами. — Ты заботилась о моей дочери, когда я не могла. Я не знаю, как просить у тебя прощения за то, что забыла о связи между нами. У меня не было более верных подруг, чем ты и Фрейя.

На обычно непроницаемом лице Ирсы промелькнула улыбка, и она просто кивнула.

— Ой, — мама схватилась за виски. — Голова раскалывается!

— Тебе нужно поспать, Свафа, — вскочила Фрейя. — Слишком много информации в один день для одной смертной.

— Я боюсь заснуть и снова всё забыть. Я не могу опять вернуться в туман. Не сейчас. Так много нужно сделать, сказать. Из-за своей любви они лишили меня полноценной жизни!

Мама повернулась ко мне.

— Но они не смогут украсть жизнь у тебя. Ты должна отправиться на Самсё. Ты должна забрать меч своего отца и отстоять свое наследство. И если ты действительно хочешь, ты должна выйти замуж за Хофунда. Иди за своей судьбой. Здесь тебя больше ничего не ждёт.

Я мягко улыбнулась.

— Здесь меня ждёшь ты.

— Хервёр, — прошептала она и поцеловала меня в лоб, но, когда она отстранилась, я заметила, какой бледной и слабой она выглядела.

— Тебе нужно отдохнуть, Свафа, — повторила Фрейя.

Мама кивнула.

— Воспоминания накатывают, словно волны. Голова болит.

— Идём, мам, я уложу тебя спать, — я поднялась и взяла маму за руку.

Молча кивнув, она поднялась вслед за мной, но прежде чем уйти, подошла к своим подругам. Сначала она поцеловала Фрейю в щеку, а затем осторожно коснулась страшного шрама на лице Ирсы.

— Ирса…, - всхлипнула она.

Ирса легонько сжала мамину руку.

— Что угодно — ради Свафы.

Они долго не сводили друг с друга взгляд.

В конце концов мама отпустила Ирсу и последовала за мной. Когда мы проходили мимо главных покоев, я увидела, что Гудрун каким-то образом удалось уложить близнецов в свою постель. Они мирно спали, на их лицах застыло ангельское выражение, а руки и ноги торчали из-под покрывала во все стороны, занимая все пространство. Гудрун прикорнула в ногах кровати, как сторожевой пёс.

Сжалившись над ней, я остановилась и накрыла девушку мехом. Мама тем временем дошла до дальней комнаты, и я помогла ей забраться в кровать, налила кружку воды и села рядом в ней на кровать. Она сделала небольшой глоток и легла.

— Если я снова всё забуду, пожалуйста, прости меня. Мне жаль, что я нездорова, — прошептала мама.

— Может, ты ничего и не помнила, но ты никогда не относилась ко мне плохо. Лучшей матери я и желать не могу.

Свафа погладила меня по щеке.

— Я люблю тебя, Хервёр. У тебя действительно глаза твоего отца.

Я накрыла её ладонь своей.

— Я тоже тебя люблю. Отдыхай, — произнесла я и натянула повыше её одеяла.

Нахлынувшие эмоции захлестнули меня с головой, и я села у огня. Я смотрела, как танцуют языки пламени, как потрескивают и вспыхивают угли. Через некоторое время дыхание мамы стало реже, и она заснула.

— Один Всеотец. Спасибо, что послал своего сына, — прошептала я.

Поленья в костре потрескивали, рассыпая вокруг снопы искр.

Чувствуя какое-то беспокойство, я поднялась и схватила плащ. Пройдя по коридору, заметила в главном зале Фрею и Ирсу, переговаривающихся шепотом. Миновав холл, я проскользнула в дальнюю часть дома и направилась на кухню. Там я обнаружила Хилли, спящую на коленях у Старой Оды. Они вдвоем устроились у огня и мирно дремали.

Я вышла через кухню на улицу. Ветер утих, но снег пока не прекращался. Крупные снежинки мягко порхали на ветру. Я прошла по узким тропинкам Далра к причалу, где на водной глади покачивались два корабля. Я уставилась на воду. В голове крутилось множество мыслей.

Наконец я узнала имя своего отца: Ангантюр, берсерк.

Он опозорил деда, а тот был слишком гордым человеком, чтобы рассказать кому-нибудь эту историю. Я была символом его поражения от другого воина — более сильного, чем он сам.

И тем не менее. Я была ребенком великого человека, великого воина. В Больмсё у меня была другая семья. У меня был другой дед, потерявший всех своих сыновей, у которого не осталось никого, кроме меня.

Хофунд… Хофунд, когда ты узнаешь правду, захочешь ли ты быть со мной, как хотел прежде?

Я положила руки на древки топоров и крепко сжала, не сводя глаз с кораблей. Мои мысли раскачивались, как лодки у причала, и разбивались друг о друга, как волны на берегу. Но в каждом ударе я слышала лишь одно, взывающее ко мне, слово.

Тюрфинг.

Тюрфинг.

Тюрфинг.