Воин и Маг

Глава 19

Старинный, битый временем и непогодой корабль был великолепен. На скрипящих и покачивающихся реях, словно крылья гигантских нетопырей, трепетали лохмотьями истлевшие обрывки парусов, его чёрный и слегка позеленевший корпус украшали многочисленные дыры и проломы, а также светящаяся гниловато-зелёным надпись «Морская Ведьма» (тамошний аналог нашего «Летучего Голландца», корабль мертвецов – прим.авт.) Дабы отмести оставшиеся сомнения, на ноке гафеля бизань-мачты вместо флага болтался выбеленный, тарахтящий всеми костями скелет.

– Да-а, морок удался на славу, – улыбнулся капитан Лирн, котороый, облокотившись на планшир, наблюдал за манипуляциями магов. «Громовержец» развернули бортом, дабы облегчить работу и прикрыть от ветра, ибо погода разгулялась окончательно. Старина Ленц, перегнувшись через борт, всмотрелся и проорал в сторону плетущих заклинания волшебников.

– Лады, теперь похож на старинный! Хватит!

– У меня и у самого иной раз мурашки по коже, – поделился своими соображениями стоящий рядом с капитаном целитель, – Настолько реалистично... да и магическим зрением он воспринимается, как настоящий, сделанный из дерева и металла корабль. К тому же, и сюрпризов в него понапихано таких...

Впрочем, целитель тоже постарался на славу. На этот раз он объединился в работе с некромантом, и их причудливый, противоестественный союз оказался чрезвычайно плодотворным – по палубе корабля-призрака сновали скелеты в драных саванах, тошнотворные демоны и прочая бесплотная живность, довольно неплохо изображающая из себя занятую делом команду.

А на шканцах невозмутимо высилась их с Valle совместная гордость – высокий скелет в рваном плаще и старинной треуголке, невозмутимо попыхивающий зажатой в весело белеющих зубах трубкой, и время от времени дающий какие-то команды своим призрачным матросам.

Штурман ещё на этапе обсуждения высказал сомнение – удержится ли морок против молитв святых отцов, но волшебники, хохотнув, уверили его, что запросто.

– Вот смотри – может ли корабль плавать боком? Правильно – не может. А стрелять иначе, чем бортом? Тоже – он для этого просто не предназначен. Вот так и магия этих святош – она совсем по-другому действует, и мы это используем...

Сэр Лефок, неутомимо пичкающий сердцевину заклинания, удерживающую морок, своими самыми разрушительными заклятьями, наконец распрямился.

– Хватит, пожалуй, – поделился он своими сомнениями, – А то эта «Ведьма» рванёт так, что и нашим не поздоровится...

Дело было в том, что для того, чтобы подвести корабль мертвецов к флоту Царства Света и устроить тем настоящее светопреставление, понадобилась шлюпка с волшебником, следующая за мороком на расстоянии лиги. А с другой стороны от места событий, накрывшись всеми мыслимыми и немыслимыми заклинаниями невидимости, вдоль берега под шумок должен был проскользнуть в порт и «Громовержец». Мастер Погоды бескомпромиссно объявил, что сделает главную часть работы работы лично.

– Мне легче других будет защищать шлюпку от волн и гнать морок на святош, – объявил он, – Дайте мне пару толковых матросов на вёсла, и я сделаю всё, что надо. А потом вдоль берега по мелководью, под защитой вот этих островков, и до порта доберёмся.

Он чиркнул ногтем по карте вдоль усыпанного пометками и мелкими островками края побережья, – Опять же, если удастся протаранить их флагманский корабль, святошам ни до чего уже не будет дела.

Тут он повернулся к молодой погоднице, с сосредоточенным видом изучающей вошебный свиток, который написал её гораздо более опытный коллега.

– Сумеешь, девочка моя?

– Уже давно не... – негромко, с улыбкой проворчала та, а затем громко ответила.

– Да я с этим свитком устрою этим святошам такую бурю, что они замучаются отстирывать от дерьма свои подрясники! Прикрытие будет что надо!

Но тут всех удивил молодой мичман. Став на одно колено перед Лирном, он обнажил свой офицерский кортик, и по старинной морской традиции подал прошение.

– Господин капитан, отправьте меня вместе с магом на шлюпке! Я не я буду, если упущу такое. О чём же я потом детям да внукам рассказывать буду, как в глаза смотреть им? Клянусь – не подведу!

Лирн, уже успевший оценить своего офицера за храбрость, старательность и глубокие познания в морском деле, не счёл нужным разочаровывать молодого человека. Тем более что второй доброволец сыскался весьма быстро.

Богатырского сложения палубный старшина, не раз бравший призы в шлюпочных гонках, молодецки шваркнул о палубу своей снятой с головы матросской шапочкой и громогласно заявил, что за десяток цехинов он самому морскому чёрту согласен в зубы заглянуть. А уж в таком деле, где можно совершить подвиг да насолить святым отцам, он никому очереди не уступит!

На том и порешили. Погрузив в уже колышущуюся у подветренного борта шлюпку пару запасных вёсел, складную мачту с особо прочного изготовления парусом да анкерок воды, свободный от вахты экипаж «Громовержца» проводил отплывающих «на дело» собратьев традиционным морским «ура». Негромким, дабы ветер ненароком не донёс до недальних кораблей неприятеля громовой рёв сотен тренированных на свежем воздухе лужёных глоток.

Мастер Погоды, держащий незримые Ключевые Заклятья, управляющие мороком, отсалютовал оставшимся на фрегате и отправил творение магии в плавание. А чуть погодя, двое моряков по его команде поставили парус и на шлюпке. «Дело» началось.

Капитан Лирн всматривался в исчезающий в мутной круговерти шторма корабль, и в который уж раз удивлялся, насколько тот неотличим от настоящего, и насколько сильно давит на нервы своим призрачно-мертвенным видом... Проводив взглядом мелькающий и исчезающий меж горбатящихся в вечернем сумраке штормовых волн крохотный парус шлюпки, он подумал, что напрасно отправил на это почти безнадёжное для выживания дело своего лучшего офицера. Затем вздохнул, прощаясь с ушедшими, когда Мастер Погоды наконец накрыл невидимостью шлюпку, и поднёс к губам жестяной раструб рупора.

– Паруса ставить! Двойную смену к мачтам! Вахтенный, ко мне!

Выслушав доклад послушника, что неведомый корабль приблизился совсем, адмирал накинул тёплый плащ с капюшоном, и вышел на мостик.

Облокотившись на фигурные, за последний год ставшие такими привычными перила, он огляделся. Погода и впрямь была такой, что ещё немного – и фон Тессель охотно наплевал бы на все приказы святых отцов и увёл бы флот подальше в море. Самый настоящий зимний шторм – с его меняющимся каждый квадранс направлением ветра, с крутой и злой волной, бьющей с самых неожиданных сторон, с просто-таки отвратительной видимостью...

Вот с правого борта, куда услужливо показывал отплёвывающийся от солёных брызг послушник, в ночной тьме, нарушенной только яркими огнями соседних кораблей, слабо забрезжило свечение. Ещё чуть, и неизвестный пришелец, полным ходом уходящий от бури, покажется совсем, проходя сквозь строй стоящей эскадры.

«Да что они там, совсем спятили?» – недоумённо подумал адмирал, вцепившись в вытертый до блеска поручень и всей ощетинившейся сущностью ощущая какое-то плохое предчувствие, – «Неужто там мага нет и они ничего не видят?»

И тут седые его волосы в самом буквальном смысле зашевелились под намокшей тканью капюшона, ибо из туманного марева прямо на его флот вынырнул корабль мёртвых. Тот самый, из дошедших от старинных времён легенд и преданий, искоренить которые оказались не в силах даже святые братья. «Морская Ведьма»!

Адмирал несколько мигов в оцепенении наблюдал, как с какой-то пугающей лёгкостью преодолевая шторм, приближается знак неминуемой гибели. Он даже успел рассмотреть с необычайной ясностью захламлённыую надстройку чёрного, со слабым потусторонним маревом корабля, с которой оборванный скелет в лохмотьях, его коллега с того света, отдавал какие-то распоряжения, как взлетевший на очередной волне «Богоявление» дал бортовой залп.

«Всё-таки неплохо я их вышколил!» – адмирал очнулся, со злорадством ожидая, как выстрелы двадцати баллист, усиленные святыми молитвами, развеют морок в клочья. Однако хорошо видимые, светящиеся в темноте заряды, попав точно в широкий старинный корпус, не произвели ровным счётом никакого воздействия. То есть – почти никакого. Лишь на топах мачт парусника мертвецов бледно-синеватыми шарами зажглись огни святого Хельма.

Молодой послушник, стоящий рядом, завыл от страха и бессильной ярости. Бухнувшись на колени, прямо на залитую водой и пеной мокрую палубу, он стал молиться, горячо и бесвязно роняя слова, которые рвал с его губ и уносил прочь ледяной ветер.

Зато отец Энрико не оплошал. Шагнув вперёд со святой молитвой на устах, он послал в приближающийся морок заряд такой силы, что призрачный лиловый огонь потёк по реям и мачтам парусника. Потёк, и почти сразу бессильно погас.

«Пресвятая Дева» и «Избранник», стоящие рядом и чуть впереди флагмана, тоже сделали залпы почти в упор по проходящему меж них паруснику, и тоже их стрельба ни к чему не привела.

В ответ капитан мертвецов расхохотался так зловеще, что у людей кровь застыла в жилах. Он взмахнул своей широкой, старинной саблей, рыкнул что-то низким, глубоким голосом, и тут адмирал почувствовал, что битва проиграна.

Ибо с чёрной, усыпанной обломками и мусором палубы в ночной воздух взвились толпы нечисти, разом перепрыгнув на «Деву» и «Избранника». Фон Тессель ещё успел заметить, как один скелет, весело скаля зубы, абордажным топором рубит якорную цепь. Взмах, другой, третий...

Чёрная, массивная, натянутая почти до предела цепь с глухим звоном лопнула. Один конец её, освободившись, хлестнул по носу «Избранника». Ветер тут же подхватил какие-то так и брызнувшие обломки, снасти, вопли искалеченных людей, и швырнул их во тьму. Освободившись с места, корабль взмыл на волне, словно застоявшийся конь, и почти сразу же навалился всей кормой на беспомощно барахтающуюся на якоре «Деву».

Это было последнее, что видел бравый адмирал, ибо «Морская Ведьма», на скорости озабоченного в брачный период кита преодолев оставшееся расстояние, врезалась в высокий борт его дредноута.

Словно исполинский мясник своим гигантским огненным топором ударил по кораблю, разом развалив его пополам. Недаром старался сэр Лефок, ох недаром! Смерч из огня и пара взлетел на месте «Богоявления» едва ли не до облаков, забрасывая туда обломки дерева и трепещущие обрывки такелажа...

Когда видимость прояснилась, на поверхности некоторое время оставалась «Пресвятая Дева», медленно погружаясь носом, а «Избранник» затонул едва ли не быстрее, чем адмиральский корабль – краса и гордость верфей Царства Света.

Вцепившись в толстые, просмолённые ванты, басовито гудящие от напора ветра, Valle с некоторым даже удовлетворением прислушивался к доносившимся издали отголоском магической битвы, а сам наравне с другими магами поддерживал заклинание невидимости. На самом деле, особой необходимости в заклятьи такой силы не было, ибо с той стороны, где сейчас разыгрывалась трагедия, доносился такой грохот, сопровождаемый возмущениями магического эфира, что головы и уши просто сами собой поворачивались туда.

Проскользнув между высоким бортом качающегося на волне дредноута святош, по которому с истошными криками бегали люди, и еле видимым во тьме, но прекрасно ощущаемым истинным зрением безымянным скалистым островком, «Громовержец» удачно скользнул во тьму. Вдоль мелководья, отделившись от неприятеля цепочкой рифов, по едва проходимому для кораблей такого класса проливу фрегат буквально подкрался ко входу в бухту.

И тут из штурманской донёсся девичий возглас, – Есть связь!

Всё. Корабль уже втягивался в узкую горловину, когда капитан жестяным от рупора голосом объявил.

– Отбой тревоги! Нормальный ходовой режим! Вперёдсмотрящим высматривать лоцмана!

Теперь оставалось только молиться всем богам, чтобы смельчаки со шлюпки, устроившие тарарам святошам, тоже благополучно добрались сюда или хотя бы до берега. Делать на палубе больше было нечего, а посему молодой маг, изрядно промокнув и замёрзнув, поплёлся в свою каюту. Пока ещё заведут в бухту, да откроют магические щиты, то да сё, да швартовка – чего тут торчать. Тем более, что до утра недалече, а спать что тут, что в гостинице – какая разница?

Скинув с себя обледеневшую одежду, он надел сухой тёплый свитер, связанный самолично матушкой, и улёгся на узкую койку. Постепенно, в полутьме и тепле, баронет даже задремал. Сладко представляя, в каких выражениях он будет расписывать это морское прикличение Изабелле и своим родным, он поворочался, устраиваясь поудобнее.

Под лёгкое покачивание маневрирующего фрегата, сопровождающееся далёким скрипом снастей и мудрёными командами капитана, затем мягкий толчок всем бортом о подушки, навешанные на причал, он окончательно соскользнул в небытиё...

– Слышь, Митай, верно тебе говорю! Наш сотник как из штаба пришёл, так и рассказывал – адмиральскую громадину разнесло ко всем чертям морским! Да заодно ещё две посудины потопло... А пока святоши глазами лупали да зады свои откормленные чесали, фрегат с другой стороны и проскочил под шумок.

В ответ невидимый Митай загудел басовитым голосом – впрочем, слегка придерживая громкость.

– Да как же оно так вышло, кум? Дед-то мой ведуном был, да ты помнишь, в одной деревне жили. Так он сказывал, что морок, он одна видимость только и есть. Опять же – сам он долго не держится.

В ответ кум кашлянул, и всё тем же гундосым от холода и сырости голосом продолжил.

– Так я ж тебе и талдычу, Митай. В морок маги всякого волшебства понапихивали огненного, а следом на баркасе один из ихней братии поплыл, да с парой наших, матросов-то. Всё они ладно сделали, только вот обломком каким-то повредило скорлупку ихнюю. Так наши ребята не будь дураки, да захватили одну из шлюпок спасательных, которыми святоши из воды свою братию вылавливали, да вместе с пленными прямо в порт и приплыли. Здрасьте, мол, господин адмирал, получите подарок! Вон они, подпевалы поповские, в камерах напротив их расположили...

Лениво прислушиваясь к голосам невидимых собеседников, просыпающийся Valle после последних слов разом стряхнул с себя дремоту. Открыв глаза, отметил кромешную темноту и холод вокруг, лишь слабенький отблеск света проникал откуда-то из-под двери. По привычке потянувшись, он вдруг обнаружил, что это ему никак не удаётся, ввиду того, что на руках, да и на ногах тоже обнаружились тяжеленные кандалы, соединённые цепью. А спина, затёкшая от промозглой сырости и неудобной позы, отозвалась недовольной ломотой.

Мало того, магический светильник никак не хотел загораться. Причина обнаружилась весьма быстро, и оказалась до обидного простой – на шее удалось нащупать наглухо заклёпанный металлический ошейник из сплава, напрочь отшибающего всякие магические способности.

Как-то раз во время учёбы, для тренировки, будущим волшебникам пришлось проверить и испытать на себе действие страшно дорогого – куда там золоту! – изделия. Представьте, что вы наполовину оглохли, ослепли и потеряли свой Дар. Такое чувство собственной оголённости и беззащитности было столь сильным потрясением для психики, что некоторых пришлось отпаивать у университетского целителя.

То же самое и сейчас – вязкая беспомощность, равнодушно, даже наплевательски игнорирующая все привычные действиямолодого мага, просто шокировала его. Тщательно обследовав все направления и глубины, Valle всё же выяснил, что откуда-то из темноты к нему всё-таки поступает крохотный, невероятно сладостный ручеёк силы. То ли ошейник где-то «протекал», не давая должного эффекта, то ли мастера специально оставили, дабы помучить будущих пленников, выяснить не удалось, ибо в коридоре за дверью тюрьмы – а в том, что он именно в тюрьме, да ещё и в подземной, сомнений уже не оставалось – загремели ключами.

– Вот, ваше благородие, как только цепями зазвенел, сразу за вами послали – проснулся, значится!

Дверь с глухим металлическим лязгом распахнулась, и в камеру шагнул матрос с факелом, боязливо косясь на заключёного. Следом просочились и тут же растеклись по сторонам двое ребят с цепкими взглядами и взведёнными арбалетами. А болты в их оружии были непростыми – то Valle заприметил сразу. Серебряные, да ещё и с зелёными искорками какого-то особо убойного заклинания.

Тут уж дело запахло Тайной Палатой – секретной службой, подчиняющейся лично Императору, не ограниченному в своей власти никакими законами, и занимающейся самыми серьёзными делами. И шутки с этой конторой были весьма плохи – этим костоломам что маг, что герцог – всё едино...

Примерно таков был ход рассуждения молодого волшебника, пока он разглядывал зашедшего последним молодого ещё человека в гражданском платье, с неприметной внешностью и острым, сверлящим взглядом. Тот хмуро зыркнул на закованного в железо и экзотические сплавы чернокнижника, после чего осведомился.

– Баронет и чёрный маг Valle? Идти можете? Вот и прекрасно, извольте следовать за конвоирами. Соблюдать молчание, в случае чего – есть приказ – стрелять на поражение без колебаний!

«Встретились бы мы с тобой, голубь ты мой, при других обстоятельствах, посмотрел бы я, кто из нас ходить не может...» – угрюмо рассудил баронет, с нарочитым звоном цепей поднимаясь на ноги. Выяснилось, что свободы движений всего чуть – на неполный шаг ног. Даже распрямиться толком не давали добротно сделанные кандалы, так что идти пришлось полусогбенным, словно кающемуся грешнику.

В коридоре обнаружилась едва ли не полная конвойная рота, ощетинившаяся сталью алебард и тупыми рылами арбалетов.

– Ого, это уже серьёзно... – проворчал Valle, глядя под ноги и аккуратно переставляя их, чтобы не упасть и тем самым окончательно не уронить остатки своего достоинства.

Сопровождающий тихарь поморщился, но расслышав, что произнесённые слова вовсе не заклинание, посвторил свои наставления, и громыхающая процессия потянулась к выходу из подземелья. Слабины цепей на ногах едва хватало, чтобы поднимать ногу на следующую ступеньку показавшейся бесконечной сырой каменной лестницы. Громыхнула, завизжав на петлях, ещё одна дверь, затем после помещения для караульных и скупо освещённого коридора снова ступени наверх.

Стылый зимний воздух приятно освежил лёгкие после затхлой духоты подземелья, но угрюмо молчащий баронет едва ли заметил это. Равно как и хмурый зимний день, и присыпанную снежком диагонально-полосатую караульную будку. «Так вот почему мне так хорошо уснулось в каюте – небось, с лоцманом прислали кого-то, да усыпили сонными чарами» – рассуждал он, неторопливо переставляя звенящие кандалами ноги по плитам крепостного двора. «Впрочем, что гадать – скажут!» – и занялся более детальным изучением так порадовавшей его «утечки».

Впрочем, ручеёк поступающей Силы был до того тонким, что копить на простейшее заклинание, хотя бы тот же магический светильник continuous light, пришлось бы не менее суток. Это удручало, и чрезвычайно. Но радовало то обстоятельство, что поступающая магия оказалась сродни той самой непонятной силе, когда он ещё на балконе подхватил падающий бокал. Казалось, это было целую вечность тому.

Поэкспериментировав с тоненькой, серебристо ласкающей струйкой магии, Valle довольно скоро – не успели пересечь двор – выяснил, что сила какая-то чудная, и хотя не удалось увеличить поступающий поток, обращаться с медленно накапливающейся магией было как-то непривычно.

"Как там пояснял Мастер Погоды – может ли корабль плавать боком? Ортогональная магия... а почему бы и нет? Направленная и действующая перпендикулярно основному потоку, действующая схожим образом, но – перпендикулярно" – молодой чернокнижник всерьёз задумался над этим вопросом, вспоминая полузабытые формулы с курса «Основы Магии», пока караульные у ворот, тщательно сверив какие-то бумаги и пошептавшись с офицером, открывали створку.

«Ага – а вот это может сработать!» – чуть не воскликнул Valle вслух, найдя в самом дальнем закутке памяти формулу. Обсасывая её так и эдак, пробуя на здравый смысл и чуть ли не на приятственность внешнего вида, он наконец решился. «Если вот тут учесть нормаль... и вот так...» Выглядело довольно непривычно, и лорд Бер совершенно справедливо за такую формулу поднял бы на смех... но это сработало.

Тонюсенький ручеёк заметно расширился, так что за сутки удалось бы собрать столько, чтобы разломать проклятый ошейник изнутри.

«Впрочем, за сутки много чего может произойти» – баронет молча шлёпал по внутреннему открытому проходу крепости. Он с затаённой гордостью наблюдал, как Силы уже набралась целая пригоршня, и она продолжала прибывать, лаская измученную голодомауру волшебника.

Встречные поглядывали кто с острасткой, некоторые сочувственно, но в конце концов процессия втянулась в неприметную дверь где-то позади здания Адмиралтейства. Устойчивое тепло пахнуло в лицо, и озябшие от стылого железа руки сразу заныли, отходя от холода.

– Арестованный доставлен! – раздалось где-то за массивной дверью, и только сейчас погружённый в свои раздумья Valle встрепенулся и огляделся по сторонам.

Конвоиры стояли по обеим сторонам широкого, с лакированным дубовым паркетом, коридора. За их спинами наблюдались дубовые же, широкие двери. Вдоль потолка через равные промежутки висели магические шары, и вообще – здание изнутри выглядело добротно и надёжно, как вообще любят устраиваться флотские. А в простенках находились здоровенные картины. На одних старинные корабли с изодранными парусами обстреливали друг друга или боролись с непогодой. С других горделиво и неодобрительно на Valle взирали лысые, и очень даже наоборот – бородатые, капитаны и адмиралы.

Баронет даже успел задуматься, каким образом в эту компанию затесался эльф, таинственно и чуть насмешливо глядящий с борта красиво украшенной ладьи, но тут из-за той же самой, основательной двери выскочил здоровенный, на голову выше и вдвое шире баронета старшина, судя по полоскам на рукавах. Уж в чём-чём, а в морских знаках отличия за время пребывания в Керслунде, где каждый второй был или моряком или служил в порту, Valle поднаторел.

Бугай не без любопытства оглядел его, а затем неожиданно высоким, тонким голосом распорядился, – Введите арестованного!

Что и было выполнено со всей старательностью и аккуратностью.

В широком, заставленном столь обожаемой адмиралами массивной старинной мебелью, кабинете, обнаружился хмурый адмирал Арнен, пару чинов в штатском, и серьёзный донельзя лорд Бер. Последний брезгливо спросил у зашедшего служаки из Тайной Палаты.

– Почему без верхней одежды? Застудить решили?

Тот пожал плечами и подчёркнуто равнодушно ответил.

– В приказе особо подчёркивалось – пресекать все возможные попытки трепыхания... а под плащом – да мало ли чего может удумать чёрный маг, даже и в украшении.

«Опытный, ушлый этот тихарь» – пронеслось в голове у Valle, пока он, переминаясь с ноги на ногу, разглядывал обстановку и гадал, что бы всё приключившееся с ним значило.

Адмирал, не скрывая своего неудовольствия, взял со стола свиток, и развернув его, поднёс к лицу баронета. Это оказался по всем правилам оформленный приказ о его аресте, и подписанный лично Императором, каковой только и мог арестовывать знатных дворян, к тому же магов.

– Можете говорить, – отрывисто заметил адмирал, бросив затем свиток обратно на стол.

– Обвинение? – лаконично спросил Valle, лихорадочно соображая. Приказ самого плюс Тайная Палата – да это уже похлеще, чем быть одной ногой там. Там, куда вряд ли кого затащишь по доброй воле...

Лорд Бер вдруг сделал вид, что его чрезвычайно заинтересовало состояние собственных ногтей, и он стал изучать их с самым непосредственным вниманием.

Адмирал побагровел, но сдержался.

– Формальное обвинение – убийство благородного рыцаря, сэра Морлана, – прорычал он.

– Послушайте, господа! – в голове у молодого волшебника словно что-то сверкнуло, и несуразности последних дней стали постепенно складываться, наподобие головоломки, – А на самом деле?

Адмирал переглянулся с лордом Бером, и тот наконец-то соизволил открыть рот.

– Подать стул! Садитесь, баронет.

Он чуть наклонился к с облегчением усевшемуся Valle, пристально разглядывая его с каким-то непонятным вниманием.

– На вас надели эту гадость, – тут он брезгливо указал на ненавистный ошейник, – Дабы уберечь от необдуманных действий. Дело в том, молодой человек, что...

Нечасто Valle удавалось видеть старого мага взволнованным, но сейчас был именно такой момент. Чуть пройдясь худощавыми ногами по толстому ковру, устилающему пол кабинета, Бер наконец соизволил объяснить всё.

– Дело в том, что Царство Света начало войну не только на море. Эти святоши подгадали свой удар как раз перед тем, как ляжет снег и сделает невозможным хоть какие-то военные действия.

Лорд Бер глубоко вздохнул, и с решимостью, напоминающей человека, с разбегу запрыгивающего в холодную воду или делающего даме предложение, продолжил.

– Захвачены несколько пограничных баронств, в том числе и ваше. Сразу же были посланы лазутчики из числа Леани, умеющие пройти своими Тайными Тропами, – неумолимо ронял он глухим, полным боли голосом.

– Города и замка больше нет. Всё сожжено до самого скального основания – похоже на самые мощные молитвы из арсенала святых отцов... никто не спасся... как раз вчера утром, и тот твой сон...

... весь город – испепелён вместе с людьми...

Дальнейшие слова остались неизвестными, ибо вселенная плавно, словно падающий под водой предмет, наклонилась и с глухим стуком, как сквозь толстый слой ваты, ударила полом кабинета прямо в висок...

В глаза ударил свет. Яркий, резкий, безжалостный, бьющий по оголённым нервам не хуже заклинания молнии, и вынырнувшее из этого слепящего сияния бледное лицо лорда Бера прокричало.

– Держите его! – и всё снова завертелось и понеслось в дымном беззвучном вихре, куда-то в призрачные и недоступные иным миры. Чьи-то невидимые ладони снова хватали за руки, пытаясь удержать их в жалобно стонущих и рассыпающих крошки ржавчины цепях. Вот чья-то тяжёлая ладонь хлестнула по лицу, на миг произведя вспышку света с запахом табака...

В своей бездне заворочался Падший. Он пристально посмотрел на извивающуюся в кандалах фигурку, и прошептал растрескавшимися от бесконечной жажды губами.

– Призови меня... Ну же, смелее... Я дам тебе столько силы, что остальные боги, сбросившие меня в эту темницу, разбегутся в ужасе со своих небес... Даже больше, чем Яромору – мне отчего-то верится, что ты именно тот, кто вправе освободить меня... Ну же, малыш, всего несколько слов...

Отворачиваясь и ускользая от манящих, обещающих и обольщающих видений, из призрачных реальностей вверх скользнула крохотная искорка. Словно заблудившийся ныряльщик, завидевший наконец отблеск солнца, чья-то сущность упрямо карабкалась туда, туда – к свету и теплу. Невыносимо долго, изнемогая в борьбе и всё же не сдаваясь, капелька жизни всплывала из бесконечного моря тьмы и ужаса, и наконец в разгромленном и развороченном кабинете, в перекошенные от страха закопченные лица, непослушные губы выдохнули :

– А вот хрен вам всем... меня, не подавившись, не съешь!

Бездонное пятно мрака разочарованно поникло головой.

– Ну что ж... подождём следующего...

И снова уснуло на долгие века.

Лорд Бер, над рукой которого хлопотал целитель с упрямо сжатыми губами, скривился и проронил в сторону адмирала, мрачно озирающего свой обгорелый мундир.

– Не знаю, Арнен, не знаю, что означают те его слова. Если он принял того, кого ближе к ночи лучше не поминать, то мне страшно.

Адмирал пожал плечами, и некогда щеголеватая синяя ткань окончательно расползлась на могучем торсе, рассыпавшись истлевшими от невидимого жара клочьями.

– Когда он придёт в сознание, лично я буду молиться всем богам, которых знаю. Если этот парень даже в ошейнике натворил таких делов...

В вылетевшее наружу окно заглянул холодный ветер с улицы, бросив на лицо Арнена несколько снежинок. Адмирал прищурился, облизнул солёные от крови губы, и продолжил.

– Признаться, я теперь уже ни во что хорошее не верю...

Старый маг склонил голову, словно признавая своё поражение. Охотнее всего он сейчас оказался бы в своём уютном кабинете, в одной из университетских башенок, и выцедил бы рюмочку смородинового ликёра.

Словно по шевелению жаждущих губ угадав желание своего старого знакомого, адмирал потянул дверцу стального сейфа, вмурованного в стену. Та жалобно завизжала, перекосилась и выпала совсем, едва не отдавив хозяину ноги.

– Надо же, – буркнул адмирал, доставая уцелевшую под защитой брони пузатую чёрную бутылку. Без церемоний он сковырнул сургуч и пробку кинжалом, примерился. Надолго приложился к горлышку, удовлетворённо причмокнул. Вытерев губы, подал лорду Беру. Тот не стал жеманничать, ибо организм сам знал, что ему сейчас нужно после такой встряски, а посему прикончил бутылку тоже прямо из горлышка. Облегчённо выдохнув, старый маг чуть порозовел, а затем вытащил трубку. Охлопал себя по тем местам, где когда-то были карманы, и почти весело объявил.

– Табачок твой, Арнен, огонёк мой. Покурим?

Глубоко под землёй, почти голый, закованный в кандалы и ошейник человек шевельнулся. Раскрыв глаза и уставившись в кромешную сырую тьму, обступившую его со всех сторон, он привычно зажёг свой крохотный магический светильник, а затем стал смотреть.

Незаметно носилась мысль по призрачным безднам, волновались тонкие миры, ощущая чьё-то незримое, но такое волнующее внимание. Ворочались во мраке могучие, спящие вековечным сном демоны, ощутив чей-то задумчивый взгляд. Заметались в своих логовах элементали, не зная, в кого разрядить свои молнии и огненные дожди.

Молодой хозяин обходил свои владения, незамеченные ранее. Неслышным шагом он прошёлся вдоль границы, отделяющей жизнь от Неё. Заглянул за грань вечности, обращая внимание на каждую мелочь. И нестройный хор пробуждающихся от забвения голосов сопровождал его, моля об одном – дай приказ, повелитель! Поведи нас в битву!

Да, Яромор был силён, но он жаждал всего лишь власти. А чего жажду я? Вернуть родных и близких, насильно ввергнутых в Царство Мёртвых? Заманчиво, заманчиво...

Но нет, не стоит, пожалуй, даже и пытаться – что произошло, то уже произошло. К чему ворошить угли?

Отомстить? Это теплее, гораздо теплее – почти горячо. По силам ли? Посмотрим...

И молодой некромант, с нежностью глядя на переполовиненные пустяковым заклинанием, медленно прибывающие запасы магии, хрипло захохотал! Идиот!

– Вот же она, сила, недоступная иным магам и колдунам! Стоит только протянуть руку!

Грязная, в лохмотьях изорванной и обгоревшей одежды рука стремительно метнулась, и ухватила за горло толстую крысу, неосторожно выглянувшую из отверстия для стока нечистот полюбопытствовать – что это за новый гость в её давно облюбованных владениях?

Уговаривая сам себя не спешить, дрожа от нетерпения, Valle зубами откусил часть ногтя, оставив на пальце острый заусенец. Нежно погладил трепещущее в ладонях тщедушное тельце, ощущая бешеный стук испуганного сердечка...

А затем решительно чиркнул ногтем по этой мягкой шейке, с бьющейся под тонкой мохнатой кожей жилкой. Аккуратно, старательно, не теряя ни капли алой жидкости, заключённой в драгоценном живом сосуде, стал творить волшбу.

Замечательно. Словно похмельный, выпивший поутру жбан холодного пива и оттого ощутивший себя здоровым и полным сил, молодой чернокнижник встал. Тяжёлые массивные кандалы, с погнутыми и растянутыми кое-где звеньями цепей, рассыпались тонкой струйкой ржавчины, невесомым облачком взвившейся у его ног. Ошейник с тихим звоном разлетелся осколками, едва ощутив прикосновение этих пальцев, умеющих быть такими нежными, но сейчас неумолимо безжалостными...

Светильник яростно полыхнул, залив беспощадным светом все уголки камеры. Молодой маг, с какой-то горделивой осанкой и горькой складкой в уголках рта, небрежно протянул руку к стене, сложенной из неподъёмных каменных глыб, отчего та пошла рябью, словно поверхность взволновавшейся лужи. Миг, другой, и сквозь камень проступило серо-жёлтое сияние иных миров и иных дорог...

Через полквадранса в опустевшем каменном мешке не осталось ничего, хоть как-то напоминающего о произошедших событиях – об этом человек позаботился тщательно. Лишь излучающая зелёный свет надпись, навсегда въевшаяся в каменную стену.

Я вернусь. Пересчитаю всем зубы, и не только.

А чуть ниже, живым рубиново-алым огнём переливалась подпись -

Valle