Вилли – маленькая ведьма

Глава 8

Несмотря на хорошее самочувствие, отпустили меня из Больничного Крыла только через день. Причём все посещения на второй день запретили, и я просыпалась лишь три раза исключительно для того, чтобы поесть. Какими зельями меня поили, не знаю, но утром в четверг я проснулась полная сил, и наполненная твёрдым намерением сбежать, если меня и в этот раз не отпустят.

— Проснулась, солнышко? — заглянула в палату мадам Помфри. — Тогда одевайся и беги на завтрак.

— Правда можно? — не поверила я своему счастью.

— Уже да, но впредь постарайся не забывать про еду и сон. — Суровый тон колдомедика меня не обманул. И прежде, чем уйти, я зашла в подсобку и на пару мгновений прижалась к этой доброй женщине, обхватив её руками.

— Ну, будет уже, Вилли, — она потрепала мои короткие волосы и подтолкнула к выходу. — Беги, и не попадай сюда как можно дольше.

— Слушаюсь, мэм!

Какое же счастье — не болеть.

Я бежала по коридорам Хогвартса, ощущая небывалую свободу, словно теперь я всё-всё смогу и это всё-всё непременно получится. За столом Хаффлпафа меня встретили радостными криками и аплодисментами. Словно я, в самом деле, сильно болела и чудом осталась жива. Ахилл подозвал к себе, усадил и принялся ухаживать, подкладывая в тарелку лакомые кусочки, Кэти пристроилась справа, а Бель напротив. Радовало, что никто не стал задавать вопросов.

Я запивала маленькое пирожное с малиной тыквенным соком, когда к нам подошла Грейс Хайуотерс.

— Ну как ты, малыш? Выживешь?

Я кивнула и улыбнулась, хотя на несколько мгновений сердце сжалось от грусти, что в команду я не попаду. А с другой стороны, вон, Шон вообще не пытался попасть в команду Слизерина. И Эсми никогда не рвалась в гриффиндорскую. Хотя оба замечательные игроки.

— На следующий год обязательно попробуй снова, — посоветовала капитан команды. — Даже жаль, что меня уже тут не будет.

— А приезжайте к нам на Рождество, сразимся, у нас и поле отличное, — предложила я и сразу смутилась.

Но Ахилл с азартом меня поддержал:

— Слабо победить семью Маккена, Грейс?

Семикурсница усмехнулась и прищурила глаза:

— Я не ведусь на «слабо» с тринадцати лет, мальчик, — и она снова посмотрела на меня. — Но если приглашаешь, Вилли, и позволишь взять с собой брата и кузена, то мы вас точно обыграем. Жаль только, что полной команды мне не набрать.

— Ничего, — с энтузиазмом откликнулась я, — игроков подберёшь себе по вкусу в нашей деревне — у нас есть из кого выбрать. Значит, я напишу папе?

— Договорились, — Грейс ещё раз потрепала меня по голове и отошла.

Я успела пожалеть о своём приглашении — неизвестно, как отреагирует отец. Всё-таки у нас не сильно жалуют чужаков. Но, глядя вслед капитану команды нашего факультета, я удивилась, что она сделала крюк, чтобы пройти мимо стола Равенкло. А ещё увидела, как смотрит на неё сидящий с того края Джесс — что называется, во все глаза. Грейс, задрав подбородок, шла очень медленно и словно нарочно делала вид, что не замечает моего брата, болтая о чём-то с подружкой. Пару раз моргнув, я продолжила наблюдать. Вот Джесс опустил глаза, кусает губы… Я точно сейчас вижу своего невозмутимого брата?

А Грейс, как только его миновала, оглянулась на парня с очень похожим интересом и шаловливой улыбкой. Вот ведь бессовестная девчонка! Жаль, что старшой этого не видел.

Теперь я тем более была в затруднении — между ней и ним… Грейс и Джессом — что-то явно искрило. Меня мгновенно распёрло от любопытства и… стало неловко. На некоторое время я почувствовала ступор и подумала, что этот вопрос мне нужно оставить в покое. То есть — пустить на самотёк. Пусть голубки воркуют без моего участия. Но это уже не получается, потому что я пригласила Грейс к нам в гости — у меня похолодело внутри, а тыквенный сок показался приторным.

Дожёвывая завтрак, вспоминала бабушку Лиз — папину маму. Она знает полдюжины любовных историй о наших предках, включая себя саму и нашего папу. Это только те, которые с хорошим концом — других в моём присутствии не рассказывали. Уверена, что несчастных историй, она хранит в памяти намного больше. Правда про папу она так никому и не рассказывала, а жаль. Может отец ей запретил? Мне кажется, бабушка Лиз его побаивается, хотя её саму боятся все на свете. Кроме папы и Ахилла. Ахилл — её любимчик.

Я очередной раз запуталась и вечером отписала отцу. В письме подробно изложила разговор с профессором Снейпом, умолчав лишь о его грубостях и мерзком нраве. Жаловаться на такое папочке — последнее дело. Я же не ябеда, и не какой-нибудь нытик! Рассказав про занятия в выходные, которые мне назначил декан Слизерина, я спросила и про приезд Грейс с братом и кузеном на рождество. И намекнула, что, по-моему, Джесс на неё запал. То есть — не намекнула, конечно, а так и написала прямым текстом.

Лишь вручив преданному эльфу послание и отпустив его, осознала, что всё же наябедничала отцу на собственного брата. И немножко постучалась головой о стенку, как это делает иногда один из наших домовиков. Это оказалось действительно больно — так что я быстро прекратила самоистязание, но вслух грустно подытожила:

— Что ты за существо такое ненормальное, а, Виллоу Кэйтлин? Ремня бы тебе, пока поперёк лавки помещаешься! И… да… можно ли при помощи заклинаний устроить самой себе порку?

Ответ папа прислал тем же вечером. Он одобрил мои занятия со Снейпом, сказав, что раз профессор принёс непреложный обет, он в эти дела вмешиваться не будет. Так что придётся мне самой налаживать контакт, а также ответственно и разумно подойти к обучению. То есть — быть хорошей девочкой. Насчёт Грейс, он коротко отписал, что не против. И что порт-ключ пришлёт мне с Эгастом ближе к Рождеству.

Я всё же смогла уговорить Шона дать мне почитать его учебник по чарам, и с разочарованием убедилась, что из манящих чар, там только «Акцио» и было описано, а про те же порт-ключи и прочие чары переноса, просто коротко обозначено, что такие существуют. Что же касается заклинаний, позволяющих отыскивать тайные ходы — вообще ни гу-гу.

С этим делом у меня вышла некоторая неувязка. Или — наоборот, увязка. В общем, я немного влипла. Началось всё ещё до истории с квиддичем после того, как мы поговорили в библиотеке с Гермионой. Я тогда делала работу для Флитвика — свиток с иллюстрациями движений волшебной палочки и ещё один свиток для себя с описанием способов отыскивать всякие потерявшиеся или спрятанные вещи — их нашлось немного, но излагала я подробно. Это для того, чтобы проще было находить в замке скрытые проходы.

При сдаче работ я эти свои пергаменты перепутала.

На следующих Заклинаниях профессор никак не отметил мою оплошность. Занятие прошло, как обычно, и ничего примечательного на нём не случилось — я, как и все отрабатывала движения палочкой. А вот, когда все записали задание для самостоятельной работы и стали расходиться, преподаватель задержал меня и раскатал на столе мой пергамент:

— Вы выбрали достаточно интересную тему, — сказал он нейтральным тоном. — Но сделали до обидного мало. Вот список книг — по этой записке вам их выдадут в библиотеке. Извольте проработать их как следует и составить столь же подробный отчёт о всех встречающихся там исследовательских чарах. Сдадите мне вместо домашней работы, заданной классу.

С тех пор утро субботы было у меня занято этими самыми книгами — я выбирала из них заклинания нужной тематики и описывала их одно за другим.

Скажем — «Глассиус», позволявшее сделать предмет прозрачным. «Морокаут», рассеивающий несколько видов маскировок. «Харакатто», посылающее невидимого разведчика искать тёплые объекты и подсвечивать их. И это продолжалось не одну неделю. Причём с каждым списком книги, рекомендованные профессором, становились толще, а заклинания сложнее. Не стану нарочно подчёркивать, что сама я все эти чары обязательно осваивала — в конце концов, для опытной и весьма сильной ведьмы это просто вопрос чести.

Я немножко самовольничала — выясняла способы, которыми пользуется мадам Помфри при диагностике больных. Спрашивала нашего декана профессора Спраут, как она выясняет чего необходимо добавить в почву для плодородности и как обнаруживает вредителей растений. Не забыла и к зельевару подкатить, узнав методы оценки качества исходных ингредиентов и конечного продукта. Даже учитель трансфигурации поделилась основными приёмами определения структуры интересующих её предметов.

Словом — эта работа растянулась на весь учебный год и… накануне выпускных экзаменов Флитвик показал мне тоненькую брошюрку. «Изучающие, исследующие и проявляющие чары, — значилось на титульном листе. — Автор Виллоу Кэйтлин Маккена. Под редакцией профессора Флитвика»

— Я изготовил шесть экземпляров, — сказал преподаватель. — По два вам и мне, один в школьную библиотеку и один в книгохранилище министерства магии.

Разумеется, второй экземпляр, доставшийся мне, я подарила папе. А первым пользовалась сама — получился очень удобный справочник. Но особой популярностью у учеников эта книжка не пользовалась. Не знаю даже взял ли её хотя бы раз хоть кто-то. Похоже, никто не заметил появления на полке моего первого труда.

Уроки заклинаний проходили для меня точно так же, как и для других учеников — я делала то же, что и все. Кроме домашней работы. Должна признаться, немало нового пришлось узнать от малорослого профессора — даже в программе первого курса нашлась куча интересных приёмов, ранее мне неизвестных.

Ну, это я сразу рассказала, чтобы больше не возвращаться, потому что ничего особенно примечательного во всём этой истории нет. Сама работа над изучающими заклинаниями не оставляла времени на упаднические мысли о ненормальной ударной силе левой ладошки, и почти перестали сниться сны про то, как профессор Зельеварения отрубает мне палец.

Я ещё не успела задумываться, как объяснить подругам дополнительные уроки у Снейпа по выходным, как всё разрешилось само собой. Ну не совсем само, если честно. И жутко меня разозлило, если быть совсем уж правдивой.

Дело было в пятницу на очередном уроке по Зельям, и варили мы новое средство от похмелья. Состав был довольно примитивный, пояснения на доске предельно простые и понятные, и я хоть и не ждала никакого подвоха и коварства, очень аккуратно производила все манипуляции, помня, к чему привела рассеянность на прошлом уроке. Профессор Снейп, подобно призраку, слонялся по классу, совершенно бесшумно и неожиданно появляясь, то здесь, то там, то прямо за спиной, заставляя лишний раз нервничать, и коситься на его перемещения.

К концу урока я могла по праву гордиться собой. Зелье с отвратительным вкусом, но с очень ценным эффектом, если вы алкоголик, или просто перебрали на празднике, было сварено идеально, и даже имело те самые серебристые вкрапления, которые появлялись только при необычайной точности и скрупулёзности при изготовлении. Я так пристально вглядывалась в свой котёл, ожидая признака, когда можно будет погасить огонь, что совершенно не поняла, откуда прилетела шкурка бумсланга. Небольшая, размером со стручок гороха — узнала я её мгновенно. Её и в рецепте-то не было, и вообще, достать эту редкость большая проблема. А она возьми и шлёпнись прямо в центр моего котла.

В одну секунду я вспрыгнула на стул, закрывая лицо руками. А в следующее мгновение раздался такой взрыв, что мои перепонки едва выдержали. Когда я открыла глаза, от котла остались лишь воспоминания, а остатки идеального зелья равномерно покрывали весь класс. Даже на люстре я заметила серебристые капли. Ученики стали потихоньку выбираться из-под парт и осматривать себя на тему повреждений. А профессор Снейп возвышался посреди класса и прожигал меня горящим взором.

— Поздравляю, мисс Маккена! Вы превзошли славу Невилла Лонгботтома! Пятьдесят баллов с Хаффлпафа, — совершенно спокойно произнёс он, но лучше бы орал, честное слово! — И отработки по выходным.

После чего в несколько пассов палочки, он убрал последствия взрыва моего котла, и велел всем проваливать. Эрни МакМиллан попытался сказать, что на него попало зелье «сваренное Вилли, сэр. Что теперь со мной будет?»

Остановились все, поскольку брызги не долетели лишь до Бель, которая уронила свой нож за минуту до взрыва, и копошилась под столом в его поисках на полу.

— Зелье абсолютно безвредное, болваны! — процедил Слизеринский декан. — Все напишут эссе к следующему уроку про действие шкуры бумсланга в сочетании с другими зельями. Не меньше пяти примеров. Свободны! А вас, мисс Маккена, я ожидаю на отработку в субботу в три часа дня. И только попробуйте опоздать!

От несправедливости происходящего на глаза навернулись слёзы, но оправдаться я даже и пытаться не стала — меня буквально тошнило от омерзения. И лишь покинув подземелья, и добравшись до Астрономической башни, смогла сложить два и два. У меня просто не хватало слов, чтобы выразить всё, что я думаю о профессоре. Снять пятьдесят баллов за идеально приготовленное зелье! Мерзавец!

Глядя на бесконечную даль Запретного леса, на далёкую с вершины башни землю внизу, на беспечные мохнатые облачка, весело бегущие по небу, я прекрасно понимала, что профессор Снейп нашёл превосходное оправдание для наших сверхурочных занятий. Но зачем же так подло? Даже шкурку бумсланга не пожалел, гад. А ещё профессор! И как же обидно, что так старалась, а он…

Я никогда не была мстительной, но похлопать левой ладошкой по его любимому котлу стало для меня очень заманчивой идеей.

Любимый котёл Снейпа — не самый лучший объект для того, чтобы срывать на нём раздражение — он ведь ни в чём не виноват, но спускать профессору обиду я категорически не собиралась. Пусть и совершил он свой дурной поступок из самых лучших побуждений, к тому же сделал он это соблюдая потребованный мною непреложный обет, но за пакости полагается наказывать — мне это с самого рождения объясняли самыми доходчивыми методами. Так что, подумав и немного остыв, я отписала обо всём, случившемся со мной, папеньке и в ответ получила кусочек шкуры бумсланга. Как раз такой же, как и тот, которым Снейп испортил моё антипохмельное зелье.

Придя на дополнительное субботнее занятие, я почтительно поздоровалась, приняла смиренный вид и подала профессору эту самую шкурку:

— Сэр! Вы на днях потратились в моих интересах. Позвольте выразить восхищение вашей изобретательностью и восполнить потерю.

Выдающийся нос преподавателя слегка побелел, а в глубине глаз мелькнул гнев. Но, вот чего не отнимешь у этого человека, так это умения держать себя в руках.

Снейп скользнул взглядом по груде грязных котлов, не иначе, приготовленных для меня. Но заниматься отскребанием подгоревших наплывов — это так скучно! Я чисто на автомате колданула посудохозяйственное «Прокси эва тоталум» — любимое заклинание маменьки. И посуда засияла чистотой.

— Вы неисправимая заносчивая лентяйка, мисс Маккена, — моя выходка не прошла незамеченной. Снейп махнул палочкой, отменяя наведённую чистоту, но я была настороже и отбила этот посыл элементарным «Протего».

Потом с обеих сторон пошли невербальные заклинания и попытки испачкать котлы без применения палочки — преподаватель старался застать меня врасплох — мы не на шутку сцепились, забыв о разнице в положениях. Разгорячились и всерьёз увлеклись борьбой. Разумеется, победили опыт и мастерство, но пострадала посуда — она снова выглядела помятой и заплёванной.

А я смирилась, засучила рукава мантии и принялась за работу — мочалка, щеточка, кусочек мыла — и вперёд Вилли!

Э-э-э… мочалочка со щёткой мне незаметно подыгрывали, а ящичек с щавелевой кислотой я без труда отыскала на нижней полке тумбы — дело быстро пошло на лад. Ну, мелочное домашнее колдовство получается у меня само, не спрашивая разрешения.

— Ваша неспособность сдерживать прущую из вас магию, как раз и является той самой проблемой, которую необходимо решить, — оказывается «незаметно» у меня не получилось, и профессор дал это понять.

— Хрясь, — левая рука проткнула дно отмываемого котла.

— В вас отсутствует не только сдержанность, но и элементарная осторожность. К тому же мне не удалось обнаружить ни малейших признаков самоконтроля, — Снейп продолжал «нагнетать». — Если вы не приложите должных стараний, боюсь, мне придётся настаивать на скорейшем снятии с вас этого злосчастного кольца.

— Бр-р-дрыньц, — котёл порвался на две половинки, отчего я почувствовала подступившие к глазам слёзы. И замерла в недоумении — это что? Ещё и правая рука делается сильной, когда я не обращаю на неё внимания? Но, к счастью, всё оказалось не настолько плохо — просто я слишком резко рванула левой.

Молча, сопя от сосредоточенности, я нежнейшими движениями оглаживала дно третьего котла, мимолётно прямо пальцами выправляя вмятины — грязь легко отслаивалась под действием ногтей, хотя изредка от дна отходила и оловянная стружка. Вот на недопущении этого мне и пришлось сконцентрироваться. Четвёртая посудина вышла из-под моих рук почти не поцарапанной, а пятая вообще была великолепна — просто залюбуешься. На радостях я порвала пятый и неосторожными толчками раздула шестой котлы.

Дальше снова собралась, и дело пошло на лад — я быстро довела работу до конца. Профессор в это время варил Бодроперцовое зелье, и меня отвлекала та самая шкурка бумсланга, которую я вернула. Она мирно лежала на краю стола и словно просила: «Левитируй меня в котёл, а уж там я бахну, так бахну. От всей души»

Но мне удалось сдержаться. К тому же, ещё предстояла починка нескольких котлов, причём безо всякой магии. Гнуть оловяшки, наверное, можно и голыми руками, если ты взрослый сильный мужчина. Но моей левой руке металл тоже поддавался охотно — то есть вернуть сосудам нужную форму я смогла достаточно быстро. Оставалось запаять щели — следы сделанных по неосторожности разрывов. К счастью в детстве наш деревенский гоблин позволял малышам тихонько сидеть у него кузнице и наблюдать за своей работой — некоторое представление о пайке я имела. В качестве паяльника использовала кочергу, которую калила в пламени обычной горелки. Ну а наплывы и неровности, оставшиеся после моей неуклюжей работы, разгладила пальцами, когда бугристые швы достаточно остыли.

Закончив труды и покинув владения Ужаса Подземелий, я не стала дожидаться ужина, а пробралась к себе в норку, где и заснула — отчего-то я всё чаще и чаще стала безумно выматываться.