Видящая... Свет во тьме

Глава 26

Спустя пару часов, домик бабушки…

Если честно, я перестала понимать, что происходит еще в другой реальности. Дом бабушка устроила Димитрия настоящий допрос, и я узнала о нем больше, чем з все время нашего знакомства.

Что он древний вампира и князь клана это я знала, но что он был знаком с моей бабушкой еще до моего рождения, для меня стало открытием. Но я так устала злиться, что сидела, пила чай и просто внимательно слушала.

Я наблюдала за ними, за этой странной игрой слов и взглядов, которая разворачивалась прямо передо мной. Бабушка, обычно такая спокойная и рассудительная, сейчас была полна решимости вытрясти из Димитрия все тайны.

А он… он отвечал, не уклоняясь, но и не раскрывая всего, словно играл в свою, не менее сложную игру. Его глаза, обычно полные древней мудрости и легкой иронии, сейчас были сосредоточены, внимательны. Я чувствовала, как между ними натягивается невидимая нить, сотканная из прошлого, которое я только начинала постигать.

Каждое слово Димитрия, каждое движение бабушки отзывалось во мне эхом. Я пыталась уловить связь, понять, как эти два мира — мой, обычный, и их, полный тайн и вечности — могли пересечься так давно. Это было похоже на попытку собрать пазл, где многие детали были утеряны, а оставшиеся имели совершенно неожиданные формы.

Я чувствовала себя маленькой, незначительной, но в то же время — частью чего-то огромного и непостижимого. Мое собственное прошлое, казавшееся таким простым и понятным, вдруг стало туманным и загадочным.

Кто я на самом деле, если моя семья связана с такими существами, как Димитрий? Этот вопрос пульсировал в моей голове, заглушая даже вкус чая, который я держала в руках. Я больше не злилась, не пыталась понять или осудить. Я просто впитывала, как губка, пытаясь сохранить хоть крупицу этого невероятного откровения.

— Ба, а я вообще знала тебя? — тихо вклинился мой вопрос в их разговор, и они оба удивленно замолчали, словно вообще забыли о моем присутствии. — А ты? — я повернул голову к Димитрию. — Я терпеливо ждала твоего возвращения, думала мы две половинки души, что редкость для нашего времени. Но я тебя не знаю!

— Разве это важно? — склонил он голову на бок и внимательно следил за мной, а я чувствовала себя маленькой и не разумной. — Малышка, у нас с тобой вся жизнь впереди.

Я поставила чашку на стол, звук фарфора о дерево прозвучал оглушительно громко в наступившей тишине. Чай остыл, как и мой пыл. Осталась лишь пустота и ощущение, что я стою на краю пропасти, а ветер пытается столкнуть меня вниз. Я поднялась со стула.

— Мне нужно время, — сказала я, и мой голос прозвучал чужим, словно принадлежал не мне. — Мне нужно время, чтобы все это переварить.

Я видела, как в глазах бабушки мелькнула тень беспокойства, а Димитрий остался невозмутимым, словно мои слова не имели для него никакого значения. Он продолжал смотреть на меня с той же внимательной, изучающей улыбкой, которая одновременно притягивала и отталкивала.

Я вышла из комнаты, оставив их наедине. Мне нужно было бежать. Бежать от этих вопросов, от этой новой реальности, от этого человека, который, как мне казалось, должен был быть моей судьбой, но оказался лишь загадкой, которую я не знаю, как разгадать.

Я вышла на улицу, вдохнула свежий воздух. Он был прохладным и влажным, пахло землей и опавшими листьями. Я пошла по тропинке, не зная, куда иду. Просто шла, пытаясь убежать от самой себя.

Остановилась на краю огорода, прикрыл глаза и набрал воздуха, собираясь закричать, но тут неожиданно о ноги потерся черный кот. Домовой появляется и исчезает, когда ему вздумается, но меня это не злило. Меня сейчас уже ничего не злило, накатила обречённая усталость. Я присела и почесала его за ушком, домовой замурлыкал.

— Яна, давай поговорим, — вампир пошел следом за мной, и я не знала радоваться или злиться.

— Ты злишься, я должен был поговорить с тобой, сделать предложение, как полагается. Но когда ты пропала, ты не представляешь, что я тогда почувствовал…

Я посмотрела на него, и в его глазах читалась искренность. Внутри меня боролись чувства: обида на его молчание и желание понять, что же произошло. Я вздохнула, стараясь собрать мысли в кучу. — Я не знаю, что и думать, — наконец произнесла я. — Ты исчез, а я осталась одна. Кот, словно чувствуя напряжение, прижался ко мне еще ближе. Я погладила его, и он замурлыкал еще громче. В этот момент мне стало ясно: несмотря на все сложности, я не одна.

Но как же трудно было принять это. Вокруг меня витала тишина, и только звук пения птиц нарушал её, словно напоминание о том, что жизнь продолжается, даже когда кажется, что всё рухнуло. — Я не хотел тебя оставлять, — произнес вампир, и его голос звучал так, будто он искал слова, которые могли бы объяснить его поступки. — Я думал, что смогу защитить тебя, что смогу справиться с тем, что происходит. Но всё вышло иначе. Я снова взглянула на него, и в его глазах я увидела не только сожаление, но и страх. Страх потерять меня, страх быть отвергнутым. Это чувство было мне знакомо, и оно заставило меня отодвинуть свою обиду.

Я поняла, что его страх и моя боль переплетаются, создавая невидимую связь между нами. Внутри меня зародилась надежда, что, несмотря на все преграды, мы сможем найти общий язык.

— Ты прав, нам стоит все обсудить, — я повернулась к Димитрию и утонула в его бездонных глазах.

— Пойдем в дом, твоя бабушка уже ушла отдыхать, — я подумала и согласилась, н улице было уже довольно холодно.

Мы вошли в дом, и тишина, окутавшая его, казалась почти осязаемой. Свет лампы в гостиной мягко освещал знакомые предметы, но сейчас они казались иными, пропитанными напряжением нашего невысказанного. Я села на диван, чувствуя, как дрожат кончики пальцев, и наблюдала, как Димитрий закрывает за нами дверь. Он не спешил, словно давая мне время собраться с мыслями, или, возможно, собираясь сам.

Его взгляд, все еще прикованный ко мне, был полон той же смеси уязвимости и отчаяния, которую я увидела на улице. Это было не просто раскаяние, а глубокое, почти животное желание удержать, не дать мне уйти. И в этом желании я видела отражение собственной борьбы. Моя обида, еще недавно казавшаяся непреодолимой стеной, теперь ощущалась как хрупкое стекло, готовое треснуть под напором его страха.

Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Слова, которые я хотела сказать, казались слишком острыми, слишком болезненными. Но теперь, когда я видела его таким, я понимала, что молчание тоже может ранить.

— Димитрий, — начала я, и мой голос прозвучал тише, чем я ожидала. — Я... я не знаю, с чего начать.

Он подошел ближе, но остановился на почтительном расстоянии, словно боясь нарушить хрупкое равновесие. Его руки были сжаты в кулаки, но в них не было агрессии, только сдерживаемое волнение.

— Я знаю, — тихо ответил он. — Я тоже не знаю. Но я хочу попробовать. Я хочу, чтобы ты знала, что я... я не хотел причинить тебе боль.

Эти слова, простые и искренние, пронзили меня. Я смотрела на него, пытаясь разглядеть за его словами ту же правду, которую увидела в его глазах. Было ли это достаточно? Было ли этого достаточно, чтобы начать строить мост через пропасть, которая разверзлась между нами?

— Ты не причинил боль, я все понимаю, но я скучала и не знала, вернешься ли ты ко мне, — я скользнула взглядом по комнате ни на чем не задерживаясь.

Он сделал шаг вперед, и я не отстранилась. Его глаза были полны слез, которые он, казалось, отчаянно пытался сдержать.

— Я знаю. И мне жаль. Мне так жаль, что я не могу повернуть время вспять.

В этот момент я почувствовала, как что-то внутри меня начало меняться. Страх, который я видела в нем, резонировал с моим собственным страхом перед одиночеством, перед потерей того, что, несмотря на все, было мне дорого. И эта общая уязвимость, эта общая боль, казалось, начала растворять лед моей обиды.

— Мы не можем повернуть время вспять, — сказала я, и в моем голосе появилась новая твердость. — Но мы можем попытаться построить что-то новое. Что-то, что будет сильнее.

Он смотрел на меня, и в его глазах мелькнула искра надежды, такая же робкая, как и моя. Это было начало. Начало долгого и трудного пути, но, впервые за долгое время, я чувствовала, что мы готовы сделать этот шаг вместе.

— Что ты имеешь в виду под "что-то новое"? — спросил он, его голос был тихим, но в нем звучала новая сила, рожденная из общей уязвимости.

Он сделал еще один шаг, и теперь между нами оставалось всего несколько сантиметров. Я могла почувствовать тепло, исходящее от него, и это тепло, казалось, проникало сквозь мою броню обиды.

— Я имею в виду... понимание, — ответила я, мои пальцы непроизвольно сжались на ткани дивана. — Понимание того, почему это произошло. И понимание того, как мы можем избежать этого в будущем. Это не будет легко, Димитрий. Нам придется говорить о вещах, которые причиняют боль. Нам придется быть честными, даже когда это страшно. он кивнул, его взгляд не отрывался от моего.

— Я готов. Я хочу этого. Я не хочу больше терять тебя. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя так, как ты чувствовала.

Его слова были как бальзам на рану. Я видела, что он не просто говорит это, чтобы успокоить меня. В его глазах была искренность, которая тронула меня до глубины души. Моя обида, которая еще недавно казалась мне незыблемой скалой, теперь начала крошиться, как старый камень под натиском времени.

— Я тоже не хочу, — прошептала я. — Я хочу, чтобы мы могли доверять друг другу. Чтобы мы могли быть открытыми. Даже когда это трудно.

Он протянул руку, и я, не колеблясь, вложила свою ладонь в его. Его пальцы были теплыми и сильными, и в этом простом прикосновении было больше, чем в тысяче слов. Мы стояли так, держась за руки, в тишине гостиной, которая теперь казалась не напряженной, а наполненной зарождающейся надеждой.

— Мы можем попробовать, — сказал он, его большой палец нежно поглаживал мою руку. — Мы можем построить это вместе. Шаг за шагом.

Я посмотрела на наши сплетенные руки, на его лицо, освещенное мягким светом лампы. В его глазах больше не было страха, только решимость и нежность. И в этот момент я поняла, что, несмотря на все, что произошло, несмотря на боль и разочарование, я тоже готова попробовать. Готова рискнуть, чтобы найти путь к нему, к нам.

— Да, — сказала я, и в моем голосе звучала новая уверенность. — Мы попробуем.

Мы не начали говорить о прошлом сразу. Вместо этого мы просто стояли, держась за руки, позволяя тишине и новому пониманию заполнить пространство между нами. Это было не конец, а новое начало. Начало пути, который обещал быть трудным, но, впервые за долгое время, я чувствовала, что мы готовы пройти его вместе. И это было самое главное.

Мы стояли так еще какое-то время, позволяя тишине говорить за нас. Это была не та тишина, которая предшествует буре, а та, которая приходит после нее, когда воздух очищен, и можно начать строить заново.

— Так ты согласна стать моей женой? — шепнул он мне в макушку и я затаила дыхание, прислушиваясь к своим чувствам.

Я почувствовала, как что-то внутри меня разжимается. Страх перед будущим, который так долго преследовал меня, начал уступать место осторожному оптимизму. Это было не полное исцеление, не мгновенное возвращение к прежнему, но это было начало. Начало пути, который мы решили пройти вместе.

— Согласна, — шепнул и меня немного отодвинули от себя, рукой подняли за подбородок и затянули в головокружительный поцелуй.