Ветер в ночи

Эпилог

Домина Гассана Иль’Шанка впихнули через двери большой куполообразной залы на вершине императорского замка в центре Иль'Дхааб Наджуум. В настоящее время это широкое круглое пространство было пустым.

Четыре императорских стража в золотых одеждах вышли, и, когда за ними плотно закрылись огромные двойные двери, эхо разнеслось вокруг.

Гассан посмотрел на мозаичный пол. Его полированные плитки из цветного мрамора образовывали петлеобразный рисунок, центрирующийся на пьедестале диаметром в три ярда. Всё пространство залы было залито рассеянным солнечным светом, пробивающимся сквозь мозаику стеклянного купола наверху. Помимо пути, которым его сюда привели, выход был только один — дальние двери, планки из чистейшей слоновой кости с золотыми ручками шириной с его предплечье. Но за ними окажется еще больше императорской стражи.

Это место вряд ли кто-то желал бы посетить.

Помимо переговоров сановников с императором, здесь проходил суд под небесами. И сейчас император будет судить его — возможно, за измену или за что похуже.

Он больше не носил темно-синюю мантию ордена метаологов, ибо был в бегах. Его короткие, темно-каштановые, чуть тронутые сединой волосы были в беспорядке, пряди свисали перед густыми бровями над проницательными глазами, прямым, но выдающимся носом. Одежду пришлось позаимствовать, и теперь она состояла из простого шарфа на голове, серой льняной рубашки, темных брюк и мягких кожаных сапог. Они были слегка велики ему — словно он был бродягой, не имеющим собственной одежды.

Когда его нашли — когда о нём пронюхали — он не стал сопротивляться или бежать, хотя мог. Его жизнь может окончиться здесь, в этой высокой зале, но именно здесь он должен находиться. Среди тех, кто может прийти сюда, был один, на кого он надеялся… и надежда не угасла, когда дальние двери начали открываться.

Гассан Иль'Шанк упал на одно колено и склонил голову, но не так низко, чтобы не видеть входящих. Первыми шли стражи, с десяток, а затем «независимые» советники — только трое из семи имели право одновременно находиться в резиденции императора. Все они были либо первыми дочерьми, либо вторыми и третьими сыновьями семи королей Империи. Называть их советниками было правильно, поскольку они являлись эмиссарами своих отцов. Но также они были заложниками, призванными к императорскому трону, чтобы держать королевские дома в послушании.

Гассан не обратил на них внимания, пока не вошла еще одна троица под защитой четырех имперских стражей.

Высокий Премин суманской миссии Гильдии Авели-Джама был одет в серый, как любой премин каталогистов. Его сопровождали премин Волья и домин Иль`Банаш, оба в темно-синем. То, что руководитель миссии Гассана выбрал в спутники двух метаологов, подтверждало его опасения.

Суманские метаологи отдавали предпочтение магии, в отличие от нуманской миссии, где учили в основном тавматургии. И Волья, и Иль`Банаш были высококвалифицированными специалистами.

Гассан тоже был сведущ в магии, а также в запрещенном третьем разделе чародейства — колдовстве, тайно воскрешенном его братством более двухсот лет назад. Колдовства боялись, на колдунов шли гонения во всем известном мире.

Подозрение в колдовстве было, конечно же, одной из причин, почему его доставили сюда. А присутствие метаологов говорило Гассану, что решение может быть уже принято.

Следующий вошедший заставил его настороженно напрячься.

Личному советнику императора Вахиду аль а`Ямину было ближе к восьмидесяти, но его глаза и разум были остры, как у ястреба. В отличие от многих, кто украшал королевский двор, он всегда был одет просто, в коричневые брюки и кремовую рубашку под тёмным халатом. Его волосы должны были быть белыми от седины, но он всегда покрывал их красной чалмой, вторя цветам, которые носили стражники — будто воображал себя воином или желал создать такое впечатление, хотя никогда не служил. Его лицо было испещрено морщинами, с возрастом он ссутулился, стал выглядеть хрупче, но Гассан не дал себя этим обмануть. Советник а`Ямин был одним из самых влиятельных людей в Империи.

Гассан тщательно сохранял спокойствие и не показывал своего состояния остальной части свиты, но последний вошедший поразил его. Это не был император Каналам.

Принц Оунялам, первенец и наследник императорского престола, смотрел только на Гассана Иль'Шанка, когда шагнул на пьедестал и встал в центре.

Для своего народа он был мал ростом и имел более тёмные волосы и кожу; в свои тридцать восемь он еще не взял даже первую жену. Это было поводом для сплетен в Империи, ведь бывали случаи, когда за престол с наследником боролись его внуки и правнуки. Сам император не произвел на свет своего первого «законного» наследника, Оунялама, пока ему не исполнилось пятьдесят семь, и в настоящее время Каналам был старше, чем большинство его предшественников из летописей.

Гассан склонил голову и опустил взгляд.

— Что вы можете сообщить о необъяснимых смертях и исчезновениях в вашем ордене? — требовательно спросил принц.

— Ничего, Ваше Императорское Высочество… пока, — ответил Гассан. — Но я уверяю вас, что я… мы… найдём правду.

Это была осторожная полу-ложь. Он мог объяснить эти смерти, по крайней мере большинство из них, поэтому решился немного поднять глаза.

Наблюдая за ним, принц резко взмахнул пальцами, жестом приказывая ему встать.

Будучи высоким даже для своего народа, Гассан поднялся на ноги, но молчал и ждал действий принца.

— Неправда, великий! — вдруг возразил Авели-Джама.

Высокий Премин сделал два шага ближе к краю постамента и, смотря на принца, склонил голову. Но его следующие слова были обращены к Гассану:

— Ты знаешь больше… гораздо больше!

Глава каталогистов суманской миссии был в возрасте, но не слишком старым. Он напоминал худого сухощавого визиря, которого вытащили из древних сказок, предшествовавших объединению и рождению Империи.

Гассан остался спокоен, смотря только на принца:

— Могу ли я молить о вопросе, мой принц? Где император?

Принц Оунялам холодно посмотрел на него:

— Мой отец… устал. И оставил этот вопрос на мое усмотрение. Итак, Высокий Премин прав? Я слышал о тайном братстве среди метаологов… и вы были в их числе, домин? Правда ли, что все участники, кроме вас, мертвы?

Самообладание Гассана дало трещину, но выражение лица осталось сдержанным, а поза — расслабленной. Кто-то еще говорил с принцем, или, что хуже, с императором?

Авели-Джама никогда открыто не признается в недосмотре. Хотя Высокий Премин и все премины Совета понятия не имели о существовании братства, не говоря уже о преследуемой им цели, Авели-Джама в своей миссии Гильдии отвечает за всё. И понесёт серьёзное наказание из-за случившегося, независимо от того, знал он или нет.

Гассан не стал бы описывать худшую, неизвестную часть кошмара, с которой столкнулись его братья в конце.

Не-мёртвый, невидимый как мысль, бежал из их плена. Он убил всех из братства Гассана, кроме него, во всяком случае так считалось: когда это произошло, домин был далеко. Так что теперь монстр из древних времён на свободе… в городе, полном людей.

Гассан спокойно оглядел залу и всех присутствующих.

Призрак, как он называл его из-за отсутствия лучшего термина, не мог выжить при дневном свете без живого хозяина, но так много дней прошло с момента его побега. Ночные смерти по всему городу свидетельствовали о том, что он жив, но кто из людей — он или она — мог оказаться им?

Кто угодно. В дневное время призрак может скрываться в теле кого угодно.

Он может находиться даже в этой высокой зале у самого неба.

Принц испустил тяжелый вздох, привлекая внимание Гассана.

— Премин потребовал список членов вашего братства, — принц шагнул ближе, — умерших и тех, кто мог удариться в бега, как вы. Тем не менее, вы молчите. Это вопрос времени, нужно лишь посчитать мёртвых и пропавших, и список будет составлен. Почему бы вам не прекратить сопротивляться?

Напряжение Гассана росло. Причина его молчания была проста: не все его братья могли быть мертвы. Из всех тел, которые он нашел и оставил в скрытом святилище по возвращении из слежки за Винн Хигеорт в потерянном гномском ситте… одно пропало.

— Я жду вашего ответа, домин, — резко добавил принц.

Советник а`Ямин пока не вступал в разговор, но внимательно ловил каждое слово.

Гассан попытался вычислить, что стоит ответить принцу… даже когда вызывал перед мысленным взором символы, знаки и руны, окружал их светящимися геометрическими фигурами.

Большие двери позади него распахнулись.

Все еще держа образы светящихся линий в своих мыслях, он увидел, что глаза принца под изогнутыми бровями раздраженно расширить. Это было дерзко — прервать специально созванный суд.

Осмелившись оглянуться, Гассан оказался в растерянности.

Городская стража, прикрываемая по бокам имперской, прошла через широкие двери. Первые два стражника с обнаженными мечами тащили закованных в наручники мужчину и женщину с кляпами во рту, раскинутые руки женщины, к тому же, были прикованы к стальному брусу на её плечах. Следующей вкатили клетку с рычащим серебристо-серым волком, казавшимся чрезмерно крупным. Последней шла молодая девушка с большими испуганными глазами, тоже с кляпом и связанными впереди руками. Пока воины вели её, держа за предплечья, её ноги едва касались пола.

Но больше всего внимание Гассана привлек зверь в клетке.

Рыча и вздыбив шерсть, он сердито обвёл взглядом всех в зале. Но вот он остановился на Гассане, и глаза зверя сузились. Над обнаженными клыками и подрагивающими щеками, эти глаза сверкали, подобно драгоценным камням… словно бледные сапфиры.

— Что это значит? — потребовал Премин Авели-Джама. — Наследный принц проводит аудиенцию с Гильдией!

Процессия даже не замедлилась. Один из них, широкоплечий мужчина, носивший золотую ленту императорской гвардии, быстро поклонился и поспешил встать на колени перед пьедесталом. Принц шагнул вперед и немного склонил к нему голову, прислушиваясь к его словам.

Гассан стоял достаточно близко, чтобы уловить отрывки быстрого шепота стражника:

— Мародеры… убили… капитана Самара… и экипаж его «Башиара».

Наследный принц Оунялам шумно выдохнул, как будто был раздражён тем, что их прервали, но не мог проигнорировать известия. Оставленный пока Гассан выпрямился, изучая заключенных, а потом осторожно повернул голову, чтобы проследить за взглядом принца.

В дополнение к городской и императорской страже у открытых дверей стояли рядом два Лхоинна, мужчина и женщина. Он редко видел эльфов с настолько ярко-светлыми волосами. Их одежда была ничем не примечательной, но оба носили мечи, и он узнал их рукояти.

Эльфы принадлежали к числу шейиф, хранителей земель Лхоинна, хотя и не были подобающе одеты. Эта пара больше походила на странников, их одежда была скроена явно не на них.

Отвратительного вида мужчина с выступающим животом и сальными волосами протолкнулся между ними. Тем не менее, стражник перед принцем, стоя на одном колене, оглянулся на него.

— Ваше Императорское Высочество, эти двое шейиф выслеживали нарушителей с самого Драйста, а этот капитан, — он махнул рукой на отвратительного мужчину, — помог их схватить, — стражник повернулся назад, склонил голову. — Прошу вас, простите за вторжение, но так как дело касается официальной стражи другого народа… я чувствовал, что обязан донести это до вашего внимания.

Принц ничего не ответил и только слегка опустил взгляд, возможно, рассматривая брошенных на пол мужчину и женщину.

Гассану показалось, что он увидел, как глаза принца немного расширились, но прежде чем он смог в этом увериться, советник а`Ямин тихо распорядился:

— Заприте их и передайте под мою ответственность, — его голос был ясен, как и его глаза.

— Советник прав, заприте их, Ваше Высочество! — взмолился вдруг Авели-Джама. — Они могут оказаться опаснее, чем простые убийцы и мародеры. Пожалуйста… Заприте их!

Гассан не любил своего Высокого Премина, но никогда не видел, чтобы Авели-Джама говорил так быстро и эмоционально. Он знал что-то большее об этих заключенных… или просто хотел переключить внимание с запятнанной чести Гильдии на что-то другое?

— Простите, мой государь!

Гассан оглянулся на голос тучного капитана.

— За риск и издержки, но, разумеется, не за выполнение своего долга, — продолжил тот, — полагается ли некоторая… награда?

Губы Гассана искривились от такой жадности. Принц бывал гораздо более щедрым с людьми, чем его отец, но не любил наглых попыток выставить его обязанным. Вдруг Гассан заметил, что Авели-Джама все еще с почти открытым страхом смотрит на пойманных, и, наконец, переключил свое внимание на них.

Мужчина, очевидно, был из Лхоинна, хотя черты его лица и уши были не совсем правильной формы. Полукровки были почти неслыханным явлением, а этот, к тому же, был смуглее, чем большинство из его народа. Кстати, как и та парочка шейиф… Гассана это озадачило.

Он посмотрел на женщину, прикованную к стальному брусу.

Она была варварски красива, хотя явно нуждалась в ванне. И столь же бледна, насколько её спутник смугл — возможно, даже чрезмерно бледна. Ее черные волосы в бликах от стеклянного купола вспыхивали темно-красным.

В ней таилось что-то знакомое, хотя Гассан был уверен, что никогда не видел ее раньше. Он снова посмотрел на волка в клетке, встретил его кристально-голубой взгляд, и что-то промелькнуло в его мыслях.

Да, он никогда не видел этих людей. Но он читал о них.

Гассан сделал все возможное, чтобы запомнить каждый отрывок из записей Винн Хигеорт, к которым получил доступ во время пребывания в нуманской миссии. Особенно он сосредоточился на ее странствиях по Восточному континенту. Узнавание этой троицы не принесло ему ни мира, ни покоя, его взгляд вернулся к бледной черноволосой женщине.

Он знал и другие — неписаные — вещи.

Были слова, хранящиеся исключительно в мыслях, начертанные в колдовских воспоминаниях его братства, чтобы защитить их от посторонних глаз.

И все же пешка будущей войны сделала ход слишком рано… и оказалась схвачена в плен.

Дампир стояла закованная перед принцем Империи.

Гассан едва подавил панику, когда посмотрел на принца Оунялама. Тот глядел только на женщину, которую Гассан по записям Винн знал как Магьер. Он быстро закончил последнее из своих заклинаний.

«Вы снова пробрались в мои мысли, домин? Видите, что случилось?»

Всё поняв, Гассан опустил взгляд прежде, чем его внимание могли заметить другие.

«Да, мой принц».

Последовав его примеру, принц не изменился в лице:

«Тогда бегите… прежде, чем я буду вынужден забрать вашу жизнь».

Домин Гассан Иль'Шанк не ответил ни словом, ни мыслью. Новые фигуры, знаки и символы возникли перед его глазами, пока он смотрел на мозаичный пол. И резко, всеми силами своей воли, оттолкнулся от него. Быстро закрыв голову руками, он полетел вверх.

Под крики и вопли императорского двора стеклянный купол лопнул.

Разум Гассана притупился, когда ярко-голубые небеса вдруг потускнели перед его глазами.