Верой и правдой

Глава 9 Держаться за воздух

Все тихо и спокойно. Ярко светит солнце, беспечно щебечут птицы. Враги, разделенные каменной стеной, благоразумно держатся друг от друга на безопасном расстоянии. Почти идиллия, но это только на поверхности.

Под толстым слоем земли, в тесных, плохо освещенных туннелях разверзся ад. Копавшие подкоп гномы нарвались на засаду, организованную людьми и гоблинами. Закипела яростная, безумная схватка, наполненная рычанием и бешеными выкриками. Красная и зеленая кровь смешалась в грязные разводы. Оказавшиеся под землей люди будут клясться, что никогда ничего страшнее в своей жизни не видели.

Гудят спущенные тетивы маленьких горных арбалетов, обладающих невероятной пробивной силой на коротких расстояниях. Короткие копья и мечи, секиры и кинжалы, все, что может убивать, пришло под землей в движение, смешавшись в смертельном беспорядке.

В туннелях тесно. И тела свежеиспеченных мертвецов только усугубляют ситуацию. Гномы, оправившись от первого шока, загнали под землю почти целый полк, но теснота не дает ему развернуться, и гоблинам с людьми пока удается удерживать позиции. И все же гномы давят и давят, потихоньку тесня защитников из лондейлского гарнизона. Еще немного, и они смогут ворваться в город. У входа в подкоп маршал Годфри поспешно выстраивает спешившихся рыцарей, дабы достойно встретить перворожденных, если гоблины по какой-либо причине не справятся.

Но гоблины справились, они завлекли в туннель как можно большее количество своих смертельных врагов и привели в действие заготовленную загодя ловушку. В туннели хлынула отведенная из реки вода, и тяжелая пехота гномов попала в серьезный переплет. Гномы тонули и гибли в образовавшейся под землей давке, лишь немногим из них удалось выбраться на поверхность, жадно хватая воздух широко открытыми ртами.

Для большинства гоблинских ополченцев и помогавших им людей эта затея оказалась самоубийственной. Хотя они благоразумно избавились от тяжелых доспехов, бурный поток воды погубил множество храбрецов. И тем не менее они свою задачу выполнили, затопив и обрушив подкоп и преподав гномам тяжелый урок на будущее.

– Двадцать дней, – сказал осунувшийся маршал, – двадцать дней до назначенного нашим королем срока. Нам всем было нелегко, но мы справлялись, значит, должны справиться и дальше.

Собравшиеся офицеры одобрительно зашумели. За прошедшие с начала осады дни гарнизон уменьшился почти вдвое. Но каждый из оставшихся в живых стоил троих. Эти уже не побегут и не сдадутся ни при каких обстоятельствах. Вчерашние сиволапые крестьяне и мягкотелые горожане выковались в крепкий стальной клинок.

– Сегодня мы обрушили их подкоп, – продолжил маршал. – Обрушили с треском, вряд ли они захотят повторить попытку, и тем не менее мы будем начеку. Перворожденные от нас не отступятся, теперь они примутся за нас более основательно, поэтому готовьтесь и помните: нам нужно продержаться двадцать дней, всего лишь двадцать дней, и все будет кончено.

– А если король не придет через двадцать дней? – неожиданно спросил капитан мечников из Лансье. Он был опытным воякой, храбрым и честным, и не боялся говорить то, что думает.

– Его величество Георг Первый всегда держал свое слово, – отчеканил маршал Годфри, – сдержит и на этот раз. Я его знаю и верю его словам безоговорочно.

Задавший вопрос капитан кивнул, он мало знал о новом короле, зато много узнал о самом маршале, и его слов ему было достаточно.

– А теперь за дело, господа, – сказал маршал. – Возвращайтесь на свои позиции и будьте готовы ко всему. А ты, сэр Рустам, задержись, – остановил он уже в самых дверях готового уйти Рустама.

Рустам мысленно пожал плечами, но подчинился. Когда они остались одни, маршал спросил:

– Как там Фламенель?

Рустам, немного подумав, ответил:

– Нормально, господин маршал. Бойцов хорошо обучил, да и сам времени даром не теряет и со своими соплеменниками особо не церемонится.

– Хорошо, – задумчиво кивнул маршал. – Тогда будь готов, возможно, в скором времени я у тебя его заберу, у коронных арбалетчиков из Брайбери убили капитана, теперь требуется замена. Но Фламенелю ничего об этом не говори, вопрос еще не решен.

– Слушаюсь, господин маршал.

Рустам ожидал, что теперь маршал разрешит ему уйти, но ошибся.

– Да, и еще. Ты, наверное, должен об этом знать, капитан. Твой бывший унтер-офицер, гоблин Джинаро, сегодня погиб смертью храбрых. На закате гоблинская община будет хоронить своих погибших, если обстановка на стене будет спокойной, разрешаю тебе и твоим офицерам присутствовать при церемонии.

В глазах у Рустама потемнело, смерть в последние месяцы всегда шагала рядом, но впервые она забрала у него друга.

Погибших в подземном бою гоблинов хоронили торжественно и с почестями. Рустам, Гарт и Жано стояли в рядах гоблинской общины грустные и печальные. Верзила Сард плакал, не скрывая слез, они с Джинаро не раз дрались и любили подшучивать друг над другом, но дружба их тем не менее была крепка. И сейчас огромному орку не хватало вечно брюзжащего строптивого коротышки гоблина. На церемонии не было только Дайлина, он не смог прийти. Но Рустам помнил, сколько горя было в его глазах, когда ему сообщили о гибели Джинаро, и не сомневался, что друг сейчас скорбит вместе с ними.

Доброй памяти тебе, Джинаро. Твое имя внесут золотыми буквами в книгу памяти гоблинских родов, а в сердцах твоих боевых друзей всегда найдется для него заветное местечко.

Если и были у герцога Эландриэля разногласия с королем Торбином, то в последнее время от них не осталось и следа. Обоюдные неудачи снова сплотили ряды союзников. Эльфы провалили ночной штурм южных ворот, гномы, в свою очередь, облажались с подкопом. Ситуация стала слишком серьезной, чтобы рядиться и вести глупые споры из-за не захваченной еще добычи. Лондейл следовало взять во что бы то ни стало.

Знавшие себе цену и от того особенно заносчивые гномьи мастера снимали кожаные чехлы с грозных и могучих катапульт. Король Торбин подогнал-таки к городу тяжелые осадные орудия. Эльфийский герцог оценил размер и вес больших каменных снарядов и довольно улыбнулся:

– Это прекрасные изделия, мой дорогой друг.

«И очень дорогие», – хотел добавить гномий король, но не стал, неудачи его многому научили, а поддержка герцога была необходима как никогда раньше.

– Здесь двадцать первоклассных катапульт, любезный герцог, – сказал король. – Надо решить, как лучше их использовать.

– Ну за этим дело не станет, – улыбнулся герцог и позвал: – Риталь.

– Да, мой герцог? – выступил вперед генерал.

– Мы с его величеством хотим выслушать ваше мнение относительно наилучшего использования этих чудесных орудий, – сказал ему герцог.

Генерал окинул катапульты оценивающим взглядом и отрапортовал:

– Катапульты очень сильны, но, думаю, нет смысла рассеивать их по всему фронту. Разумней будет сосредоточить обстрел всех двадцати катапульт на одном участке с целью как можно быстрей проломить в стене брешь и сокрушить заодно ближайшие к проему башни.

– Это предложение выглядит дельным, – признал гномий король.

– И на каком же участке, Риталь, ты предложил бы поставить катапульты? – спросил герцог.

– Самое удобное место для последующего штурма, ваше высочество, это западная стена, – ответил генерал, хищно прищурившись. У него к этому городу были свои счеты.

Герцог переглянулся с королем и величественно качнул головой:

– Решено, отведите катапульты к западной стене. И составьте до вечера план предстоящего штурма. Этот штурм должен быть последним.

– Господин капитан, унтер-офицер Фламенель по вашему приказу явился, – доложил эльф хриплым, натруженным голосом.

– Как там у тебя с ранеными, унтер?

– Все в порядке, вернулись в строй.

Лицо у эльфа усталое, щеки впали, нос заострился, но глаза смотрят бодро и весело.

– А как там Старк? Справляется с обязанностями первого сержанта? – прищурился Рустам.

– Справляется, господин капитан, – отвечает Фламенель без раздумий. – Паренек способный.

– А унтерские нашивки по плечу ему будут или нет, как считаешь?

Эльф задумался, во взгляде появилась некоторая напряженность. Он уже понял, что вопрос задан неспроста, но что за этим кроется, ему было пока неясно. Однако отвечать нужно, и эльф решил ответить честно:

– Стрелковое дело Старк знает на «отлично». Сможет грамотно выстроить каре и караколе[8], прекрасно разбирается в арбалетах и режимах его стрельбы. Вот только… с подчиненными чересчур мягок, не хватает ему иногда жесткости, господин капитан.

– Ну это мы исправим, – усмехается Гарт.

Рустам невольно улыбается:

– Да, уж этот-то вопрос решаемый. Что ж, тогда поздравляю тебя, унтер-офицер Фламенель, с повышением. Арбалетчикам из Брайбери требуется капитан, в связи с чем тебя срочно вызывают в штаб. Сдавай все дела Старку и собирай вещи, а мы пока подготовим твои бумаги.

Лицо у эльфа разгладилось, он с облегчением выдохнул и, улыбнувшись, отдал честь.

– Дельный унтер и стрелок хороший, – с сожалением протянул Гарт, когда Фламенель ушел с куртины, скрывшись в темном проеме барбакана. – Хоть и эльф, а жалко его терять.

– Ты лучше о другом подумай, – усмехнулся Рустам, – раз из нашего полка уже два капитана вышло, значит, неплохо воюем. Верно?

– Верно, командир, – вздохнул Гарт. – Вот только нам от этого не легче будет, особенно теперь, когда на горизонте новая проблема нарисовалась.

– Что еще за проблема?

Гарт подвел Рустама к краю стены и указал на вражеский лагерь:

– Посмотри, командир, и скажи, что ты об этом думаешь.

Рустам недоуменно наморщил лоб:

– Не понимаю, о чем ты. Я туда каждый час смотрю и пока ничего тревожного не вижу. Суматоха, правда, у них сегодня какая-то. Но ни лестниц, ни настилов для рва не наблюдается. Штурма можно не ждать по крайней мере хотя бы в ближайшие три часа.

– Штурма не будет, это верно, – подтвердил Гарт. – Вот только я не об этом. Посмотри, командир, на вон те штуковины, возле которых бородатые особо сильно суетятся. Ничего они тебе не напоминают?

Рустам приставил ладонь ко лбу козырьком, чтобы солнце не слепило глаза, и вгляделся получше.

– Вот черт. Это то, что я думаю?

– Если ты думаешь о катапультах, то да, – кивнул Гарт.

– Сколько же их здесь! – присвистнул Рустам и стал считать: – Одна, две… десять, одиннадцать… семнадцать, восемнадцать… Восемнадцать? Черт, нет. Вон еще две. Получается двадцать. Двадцать катапульт. Елы-палы. И что же ты об этом думаешь, Гарт?

– Я думаю, что мы влипли.

Рустам отрывает взгляд от готовящихся к стрельбе катапульт и смотрит на друга. Глаза у Гарта встревоженные, сильно встревоженные.

– Что же нам теперь делать? – с ноткой растерянности спросил Рустам.

– Для начала, командир, надо известить маршала. Ну а дальше по обстоятельствам, – ненавязчиво посоветовал ему Гарт.

– Докладывай, – коротко бросает Рустаму барон Годфри, поднимаясь на верхнюю площадку линейной башни.

За ним следом на открытую площадку поднимаются граф Лондейл и глава гоблинского ополчения Бруно.

– Господин маршал, – вытягивается Рустам, – в стане врага замечены устройства, похожие на катапульты. Мы насчитали двадцать единиц, причем вчера их здесь еще не было.

Маршал, перегнувшись через каменный зубец, напряженно вглядывается в даль.

– Бруно?

– Да, господин маршал, нет никаких сомнений, что это катапульты, – подтвердил гоблин слова Рустама.

– Вижу, что катапульты, – отрезал маршал. – Ты мне характеристики давай: дальность стрельбы, вес снаряда, пробивная способность, скорострельность и прочее.

Гоблин взбирается на зубец и, опасно балансируя под порывами ветра, пристально разглядывает ближайшую к нему катапульту. Некоторое время он молчит.

– Могу дать лишь приблизительную оценку, – предлагает он наконец.

– Давай хотя бы приблизительную.

– Катапульта гномьей работы, причем сделана горными мастерами. Дальность стрельбы и вес снаряда зависимы друг от друга. Если стрелять с того места, где они сейчас находятся, то не больше тридцати килограмм. Но если подвести катапульты поближе, то и пятьдесят килограмм запросто. Так, теперь скорострельность. Конструкция типичная для северных гномов. Хороший, натренированный расчет может делать в час по три выстрела, плохой и того меньше. Но с другой стороны, при должной сноровке можно довести скорострельность и до четырех выстрелов.

– А теперь давай самое важное, – нахмурился маршал, – смогут они пробить нашу стену или нет?

Гоблин оторвался от катапульт и окинул прищуренным взглядом стену. Не удовлетворившись осмотром, он спустился с башни на куртину и в нескольких местах поковырял кладку острием кинжала.

– Тридцатикилограммовым ядрам понадобится не меньше двух месяцев, – высказал он свое мнение последовавшему за ним барону Годфри. – Но пятидесятикилограммовые ядра управятся дней за восемь – десять.

Маршал невесело призадумался.

– А ты уверен, что они способны стрелять пятидесятикилограммовыми ядрами? – спросил он наконец у Бруно.

– Они способны стрелять и восьмидесятикилограммовыми, – мрачно отозвался гоблин. – Но для этого им придется подойти уж слишком близко, и мы сможем без особого труда расстрелять катапульты баллистами. Конечно, это все только приблизительно. Лишь когда они начнут стрелять, я смогу дать более точную оценку. Однако уже сейчас могу с уверенностью утверждать, что эти катапульты представляют для нас смертельную опасность. И проем в стене – это только дело времени.

Маршал переглянулся с графом Лондейлом.

– Что скажете, граф? – спросил он.

– Когда станет ясно, где они захотят сделать проем, можно будет спешно начать укреплять стену в этом месте с внутренней стороны, – предложил граф.

– Это задержит их максимум еще на один день, – мотнул головой Бруно. – Свежую кладку катапульты разнесут вдребезги без особого труда.

– Да, это так, – согласился с ним маршал. – Поэтому поступим по-другому. Как только наметится участок прорыва, начнем выстраивать защитный рубеж позади него, прямо на городских улицах. До восьмого чертополоха девятнадцать дней. На крайний случай свяжем их боями в городе и постараемся продержаться, – принял он решение и начал отдавать распоряжения: – Граф, нам с вами нужно срочно вернуться в штаб и разработать план уличной обороны. Бруно, останешься здесь до тех пор, пока не будешь знать об этих катапультах все, что нам нужно. А ты, капитан, – повернулся маршал к Рустаму, – убери своих людей на нижние ярусы башен, от греха подальше. И оставь на куртинах только сторожевые посты. А когда эти бандуры начнут стрелять, первый же снаряд, который попадет тебе в руки, взвесишь и немедленно доложишь в штаб.

Куртина к северу от западных ворот обезлюдела, лишь десяток сторожевых со строгим сержантом сиротливо стояли на своих позициях. Да еще Рустам с Гартом, сопровождавшие гоблина Бруно, выведшего их именно сюда после произведенных им расчетов.

– Брешь будут пробивать здесь, – уверенно заявил офицерам гоблин, после того как первые выпущенные катапультами ядра зарылись в землю со значительным недолетом. – Конечно, это только предварительно, но пока, во всяком случае, все катапульты нацелены именно сюда.

Еще несколько ядер взрыхлили почву, не долетев даже до рва.

– Если они будут стрелять так и дальше, то беспокоиться нам особо не о чем, – заметил Рустам.

– Это временно, – поморщился гоблин. – Сейчас они пристреляются, и тогда здесь будет довольно жарко.

Но и следующие залпы вопреки его прогнозам оказались не лучше первых. Рустам многозначительно хмыкнул:

– Они уже третий час стреляют, а у меня еще нет ядра, которое я смог бы взвесить.

Озадаченный гоблин потеребил пальцем бровь. Он проводил недоуменным взглядом очередные не долетевшие камни и глубоко задумался.

– Ага, – сказал он наконец, поднимая к небу палец, – понял, в чем тут дело. Катапульты, видимо, привезли наполовину разобранными, и теперь расчетам нужно больше времени на калибровку.

– На что им нужно время? – прищурился Гарт.

– На отладку, если по-простому, – отмахнулся гоблин. – А это значит, что радоваться нам не стоит. Скоро они все-таки пристреляются, и ты, капитан, получишь-таки свой снаряд.

Но время шло, а катапульты по-прежнему били внедолет. Уже стало темнеть, и Рустам с Гартом, признаться, даже заскучали. На куртине показался Фламенель – форма приведена в порядок, на поясе лишь короткий кинжал, а за спиной вещевой мешок.

– Готов к отбытию в штаб, господин капитан, – доложил он, останавливаясь в четырех шагах от Рустама и образцово четко отдавая честь.

– Давай без чинов, – предложил Рустам и улыбнулся, – ты как-никак уже почти капитан.

– Это верно, – усмехнулся эльф, расслабляясь. – А с другой стороны, я же все-таки наемник, господ… то есть я хотел сказать, Рустам, – поправился он и продолжил: – Сегодня я капитан, завтра генерал, а послезавтра снова рядовой стрелок. Хотя это и не значит, что я не рад.

– Ты это заслужил, – пожал плечами Рустам. – Надеюсь, когда будешь генералом, ты о нас не забудешь.

– Не забуду, – серьезно ответил на его шутку эльф. – У меня большой опыт, ребята. И о людях, как о воинах, я всегда был не слишком высокого мнения. Но про вас, парни, скажу одно: если после окончания всей этой заварушки вы вляпаетесь еще куда-нибудь, то только свистните, и я буду тут как тут. А возможно – учтите, я говорю возможно, – я даже соглашусь поработать вместе с вами в долг. – Фламенель улыбнулся и, подобравшись, снова отдал честь: – А теперь разрешите отбыть в распоряжение гарнизонного шта…

Каменное ядро с грохотом снесло край крепостного зубца и смело со стены эльфийского наемника, оборвав его на полуслове. Изломанной куклой упал Фламенель на землю, а окровавленное ядро прокатилось дальше, застряв в конце концов в деревянной изгороди.

– Вот и пристрелялись, – сухим голосом нарушил гоблин воцарившуюся на стене пронзительную тишину. – Теперь всем нужно быть начеку, камни посыплются только так.

– Жалко парня, – сдавленно заметил Гарт, утирая ладонью холодный пот, выступивший на лбу, – хороший был мужик, хоть и эльф.

– Черт! – выругался в сердцах Рустам, приходя в себя, и закричал: – Сторожевые, не спать! Наблюдайте за катапультами и извещайте криком об опасности! Гарт, пойдем, – сказал он другу уже вполголоса, – нужно позаботиться о Фламенеле и взвесить это чертово ядро.

– Шестьдесят килограммов – средний вес каменных ядер, – доложил Бруно маршалу. – Вчера они только пристреливались, сегодня уже лупят всерьез. При таких темпах еще пять-шесть дней, и можно идти на приступ.

После его слов в кабинете маршала стало тихо. Помимо гоблина и самого маршала в кабинете были вызванные на срочный совет граф Лондейл и сэр Злотарь. Врывавшийся в окно ветер теребил огни свеч и играл на стенах всполохами теней, в которых собравшимся чудились отблески приближавшегося ада.

– Что у нас с уличными укреплениями? – спросил наконец маршал.

– Возводим, – тихо ответил граф, – но вряд ли мы их сможем там удержать до восьмого чертополоха.

– А что скажет разведка?

– Герцог с королем готовятся к штурму, ваша милость, – отозвался Злотарь и веско добавил: – К последнему штурму.

– Какие есть предложения? – спросил маршал, задумчиво прокручивая в руках кинжал.

Собравшиеся переглянулись.

– Можно покинуть город, – предложил Бруно. – Реку они не перекрывали, соорудим плавсредства, погрузимся на них тайно ночью и уйдем по течению реки.

– Весь город на плоты не посадишь, – мрачно заметил граф.

– Да, – согласился с ним Злотарь, – но можно спасти солдат и привести их к королю. Четыре тысячи закаленных бойцов будут для него не лишними.

– Нет, – отмел этот план маршал. – Для короля и королевства сейчас важнее время. Поэтому примем бой и будем драться за каждый час. Всем ясно? Тогда предлагайте новые варианты.

Вариантов не было. Маршал в задумчивости прокрутил кинжал замысловатым стальным веером и с силой его метнул. Кинжал пролетел метров пять и пригвоздил к стене большую ночную бабочку, войдя в дерево почти до середины лезвия. Советники невольно вздрогнули, а маршал встал и решительно сказал:

– Раз эти катапульты настолько для нас опасны, то мы должны их сломать.

– Баллистам до них не дострелить, – с сожалением мотнул головой гоблин.

– К черту баллисты, – отрезал маршал. – Сделаем вылазку и уничтожим катапульты. Они больше месяца их до нас везли, у них уйдет столько же времени, чтобы привезти другие. Как ты и предлагал, Бруно, используем реку, но не для бегства, а для вылазки.

– А что, это может сработать, – оживился Злотарь. – Особенно если пересечь реку не на плотах, а вплавь и, выйдя ниже по течению, ударить по катапультам с тыла.

– Граф? – посмотрел маршал на Лондейла.

– Я за, – ответил граф после небольшого раздумья. – Это лучше, нежели сидеть опустив руки в ожидании божьей милости.

– Бруно? – Маршал перевел взгляд на гоблина.

– Я тоже за, – отозвался гоблин и предложил: – У нас есть мехи для вина, если наполнить их воздухом, то получится что надо.

– Решено, – подытожил маршал. – Вылазку устроим завтра ночью. Злотарь, мне нужен план их лагеря с западной стороны стены. Секретность вылазки также на твоей совести. Смотри, – потряс маршал пальцем, – чтобы твой оставшийся в городе эльфийский шпион, которым ты меня постоянно пугаешь, даже пискнуть не смог о готовящемся событии.

Злотарь кивнул:

– Сделаем.

– Бруно, – продолжил маршал отдавать распоряжения, – за тобой мехи с воздухом, как можно больше. Граф, ваши люди должны подготовить зажигательную смесь в водонепроницаемых горшочках. Времени у нас мало, а катапульты быстрее всего и надежнее будет сжечь. И еще позаботьтесь о западных воротах, возвращаться вышедшим на вылазку предстоит через них. А я тем временем займусь отбором солдат, умеющих плавать.

– Это несправедливо оставлять на стене именно меня, – сказал Жано, наблюдая за Гартом и Рустамом. – Я рыбак, и это задание по мне. Прошу заменить меня на Сарда.

– Сард молод и горяч, – ответил ему Гарт, снимая с себя тяжелую кольчугу. – К тому же унтерские нашивки для него пока великоваты, слишком уж недавно он их получил.

– Это несправедливо, – повторил Жано, кусая губы.

Рустам проверил, хорошо ли закреплены два коротких боевых топора у него на поясе, и, подойдя к старику, положил руку ему на плечо.

– У нас может не получиться, – сказал он, глядя Жано в глаза. – И на этот случай я хочу быть уверен, что мои солдаты в надежных руках. В твоих руках, Жано. Ты меня понимаешь?

Взгляд старика потеплел:

– Возвращайтесь, ребята. Обязательно возвращайтесь.

– В вылазке будут участвовать два отряда. – Брови у маршала нахмурены, взгляд напряжен. – В каждом по триста бойцов. Первым отрядом будет командовать капитан Рустам. Твоя задача, капитан, жечь катапульты. Не давай бойцам увлекаться боем, не позволяй преследовать убегающего противника. Катапульты, катапульты, и только катапульты! – взмахивает кулаком маршал. – Драться только с теми, кто встанет между вами и вашей целью. Остальных игнорировать, даже если они сами будут подставляться. Второй отряд возглавит капитан Дайлин. – При этих словах Рустам вздрагивает и с тревогой переглядывается с Гартом. – Капитан Дайлин, – продолжает тем временем маршал, – твоя задача прикрывать отряд капитана Рустама. Это значит – никаких лишних движений, биться только с теми, кто будет стремиться помешать жечь катапульты. И не бейте тех, кто побежал, беглецы разносят панику. А паника – это время, выигранное для основного дела. Запомните, капитаны, неважно, сколько перворожденных сегодня вы отправите на тот свет, важно, сколько катапульт вы сожжете.

Шесть сотен бойцов, собранных со всех полков. Без кольчуг, шлемов и щитов. Легкая одежда, оружие и решимость драться до последнего – вот и все, что они имеют. Небо, затянутое тучами, сегодня на их стороне. Они смогли покинуть город незаметно для вражеских наблюдателей. В двух километрах от города они выходят из реки и выстраиваются по отрядам.

Дайлин подошел к Рустаму.

– Мы пойдем первыми, – сказал он, – ударим и пробьем вам проход. После чего пропустим вас к катапультам, а сами задержимся и прикроем.

Рустам кивнул, посмотрел на друга и, кусая губы, хмурясь, спросил:

– Почему назначили именно тебя, ты же интендант, черт возьми?

– Я действительно работал на складах, – слабо улыбнулся Дайлин, – но я не интендант. Эти нашивки просто прикрытие. Настоящее название моей новой работы – тайная служба.

– Зараза! – шепотом выругался Рустам. – Значит, это Злотарь тебя у нас забрал?

– Да, – качнул головой Дайлин. – Извини, что не сказал раньше. Нельзя было.

– А сейчас что, можно?

– И сейчас нельзя, – снова улыбнулся Дайлин. – Но ты мой друг. Самый лучший мой друг. И обманывать тебя я больше не хочу.

– Ладно, – сказал Рустам растроганно. – Давай вперед со своим отрядом. Пробивай дорогу. Только… будь там поосторожней, не нарывайся.

Поздняя ночь, но Риталю не до сна. Генерал готовится к штурму. Скоро катапульты пробьют брешь и вынесут с ближайших башен баллисты. Тогда наступит его время, его и его лучников. Хватит с них потерь и грубых массовых атак. Нужно спланировать стремительный и неотразимый выпад, чтобы с одного раза переломить городу хребет. Поэтому он и не спит, тщательно подбирая штурмовые отряды и вырабатывая стратегию предстоящего удара.

Шум, поднявшийся за пределами палатки, поначалу его не встревожил. Мало ли что там может произойти, сержанты разберутся, это их задача. Но шум не прекращался, послышались крики, топот сотен ног, лязг оружия. Да что там происходит?!

В палатку ворвался бледный адъютант:

– На нас напали, господин генерал! На нас напали! – Молодой офицер чуть ли не в панике.

– Кто и откуда? – спросил Риталь намеренно спокойно, берясь за меч и надевая шлем.

– Люди, их много, и они повсюду! – воскликнул адъютант, тщетно стараясь успокоиться.

Риталь стремительно вышел из палатки и огляделся. В лагере царил хаос, мелькали тени, ржали кони. И везде, куда ни посмотри, перепуганные эльфийские лучники – без оружия, без брони, в одном исподнем, с выпученными от страха глазами. За ними никто не гнался, но там, где эльфы брались за оружие, появлялись темные силуэты, били копьями, разили топорами. Ломали очаг сопротивления и тут же уходили, не трогая бегущих и безоружных. А на боевой позиции гномов уже заполыхала жарким пламенем первая катапульта и начинала разгораться вторая.

Риталь грязно выругался, подтянул к себе за грудки испуганного адъютанта, ударил его по лицу кулаком, чтобы привести в чувство, и прорычал:

– Бегом к рыцарям! Передать мой приказ: немедленно контратаковать! Направление удара – позиции катапульт! Пошел!

Он резко оттолкнул его от себя в сторону привязанных лошадей. А сам сильным движением вырвал из креплений свое знамя и, размахивая им, побежал навстречу бегущим лучникам:

– Стоять! Стоять!!!

– Куда?! Стоять! – закричал Дайлин, увидев, что несколько десятков его бойцов увлеклись преследованием. – Вернуться в строй!

Он оглянулся. Отряд Рустама без труда поджег две первые катапульты, не встретив даже признаков сопротивления. Но потом гномы спохватились, и третью и четвертую катапульты пришлось брать с боем. Однако вот уже и они горят, весело треща искрами. А отряд Рустама штурмует позиции пятой и шестой, гоня перед собой полураздетых гномов. Тогда Дайлин гудит в рог, привлекая к себе внимание своего отряда, и кричит:

– Вправо, на двести метров, ма-арш!

Быстрая перебежка, десяток эльфов, взявшихся за мечи, смели и растоптали. Седьмая катапульта вспыхнула ясным пламенем, восьмая сразу же вслед за ней. Повсюду хаос, все идет прекрасно. Но неожиданно в отряд Дайлина врезается несколько десятков эльфийских лучников, без кольчуг и шлемов, вооруженные чем попало, они тем не менее дерутся яростно и остервенело. На самом острие эльфийской атаки развевается багровое знамя. Увидев его, и другие бегущие эльфы останавливаются, подхватывают валяющееся на земле оружие и устремляются в бой. Вот уже сотни эльфов, разнузданно вопя, схватились с его отрядом. И с каждой минутой их все больше.

– Держаться! Держаться! – закричал Дайлин, его крик подхватили уцелевшие сержанты.

– Арк! – выкрикнул высокий эльф в генеральском шлеме, размахивавший знаменем.

– Арк!!! – подхватили взбешенные коварным ночным нападением эльфийские лучники.

– Глинглок!!! – прокричали в ответ люди, умирая, но не сдаваясь.

– Четырнадцатая! – проорал Гарт. – Еще шесть!

– Вперед! Вперед! – прокричал в ответ Рустам, устремляясь к темневшей впереди очередной катапульте.

Четыре десятка гномов в натянутых впопыхах доспехах выстроили на их пути еж. Одетые лишь в легкие куртки люди навалились на них с яростным безрассудством. Первые ряды погибли почти сразу, но гномьи алебарды и секиры завязли в их телах, и бегущие следом проломили строй. Гарт махнул Рустаму рукой, дескать, жги катапульты, а с этими мы сами разберемся, и запрыгнул в самую середину гномьего построения, размахивая подхваченной с земли секирой. Круговой взмах – и сразу трое гномов, захваченных врасплох, валятся на землю с зияющими ранами. Строй распался. Гарт не мешкая бьет снова, секира разрубает следующего гнома чуть ли не до пояса и вязнет в его теле. На безоружного Гарта набрасываются гномы, ошалевшие от ярости и страха. Но на помощь первому унтеру уже пробился Сард, он отбивает устремленные к Гарту секиры и дает ему время подхватить оружие. Некоторое время они бьются спиной к спине, но сопротивление гномов быстро ломается под превосходящим натиском, уцелевшие бородачи спешат обратиться в бегство. А Рустам уже поджег эту катапульту и машет рукой, увлекая свой отряд к следующей, шестнадцатой по счету.

Расчет шестнадцатой катапульты, устрашенный участью своих товарищей, разбегается без сопротивления. Солдаты Рустама поспешно ее поджигают. Теперь к семнадцатой, также оставшейся без защиты. Глаза Рустама и его бойцов горят боевым азартом.

Они подожгли восемнадцатую, когда в них с ходу врубились тяжелые эльфийские рыцари. Кони сбивали людей с ног, топтали копытами, а рыцари рубили сверху незащищенные головы мечами и секирами.

– Пора уходить! – прокричал Гарт Рустаму, с трудом отскочив в последний момент с пути пролетевшего мимо рыцаря.

– Нет! – закричал Рустам в бешенстве. – Осталось еще две! Вперед! Вперед!

Из темноты на Рустама налетел один из эльфийских рыцарей. Рустам присел, уворачиваясь от его меча, и рубанул топором по беззащитным ногам рыцарского коня. Конь встал на дыбы и сбросил всадника на землю. Рустам бросился к упавшему рыцарю, взмахивая окровавленным топором, и напоролся на выставленное лезвие меча. Внутренности резануло болью, Рустам пошатнулся, упрямо было пошел вперед, но другой рыцарь ударом сверху разрубил ему правую ключицу. Рустам упал. Последнее, что он увидел, прежде чем все взорвалось, – цветущие алматинские черешни, которыми он так любил любоваться в детстве.

Отряд Дайлина таял на глазах, но не подпускал к катапультам озверевших эльфийских лучников. Напрасно их генерал размахивал знаменем и гнал их вперед. Горстка людей стояла твердо, не прогибаясь и не пропуская врага через свою позицию.

Дайлин рубанул неосторожно подставившегося эльфа эльфийским же мечом и быстро оглянулся. В свете горящей восемнадцатой катапульты он увидел, как свора тяжелых рыцарей рубит отчаянно сопротивляющийся отряд Рустама. Рубит его друзей. Им не уйти, понял он в одно мгновение, и сердце резануло болью.

– Глинглок! – прокричал он из последних сил и бросился к генералу, держащему в руках ненавистное эльфийское знамя, за ним устремились все, кто еще мог держаться на ногах.

Дайлин был от знамени всего в каком-то шаге, когда тяжелый клинок пробил ему грудь.

– Глинглок… – выдохнул он и упал на землю.

Его еще несколько раз рубанули, но он уже не чувствовал боли, видя перед собой лишь своего отца, своего улыбающегося отца.

У западных ворот в боевом порядке застыли глинглокские рыцари. Их всего сотня, но они рвутся в драку. За все время осады они участвовали всего лишь в одном бою, и стыд рвет их сердца и гонит вперед. Молодой виконт Брайбери, возглавивший отряд, искусал губы в кровь, нетерпеливо сжимая и разжимая вспотевшие от напряжения ладони. Там, за стеной, кипит бой и умирают люди. Там, за стеной, решается судьба, решается все. А они здесь, они пока еще здесь, и это приводит Куно в бешенство. Он ждет команды, но ожидание затягивается, а команды все нет.

На верхней площадке барбакана напряженная тишина. Маршал Годфри, граф Лондейл, Злотарь застыли в молчании, про себя считая загорающиеся катапульты. Шестнадцатая, семнадцатая, восемнадцатая… их огонь освещает лондейлских добровольцев, рвущихся вперед и вперед. В их пожаре видно, как редеют ряды прикрывающего отряда, видно знамя генерала Риталя, завязшее в ожесточившихся людях. И, к сожалению, хорошо видно, как врубаются в отряд Рустама эльфийские рыцари.

– Назад, отступайте, отступайте, – невольно шепчут губы старого графа.

Но добровольцы его не слышат, они рвутся к девятнадцатой катапульте, умирают один за другим и все равно рвутся.

– Пора выводить рыцарей. Пора! – не выдерживают стальные нервы Злотаря.

– Нет, – тихо отвечает маршал, – рыцари выйдут, чтобы прикрыть отступающих. А там нет отступающих, там их пока просто нет.

И все-таки люди подожгли девятнадцатую катапульту. Как это им удалось, неясно, но они это сделали. И только после этого жалкая группка выживших попыталась уйти в город. За ними устремились эльфийские рыцари, топча израненных добровольцев копытами боевых коней и рубя их в клочья.

Ворота распахнулись с невиданной быстротой, в считаные мгновения опустился мост, и в схватку вмешалась сотня глинглокских дворян. Они сцепились с эльфами, смешав их ряды, отскочили в сторону, снова сцепились, завладев целиком и полностью их вниманием. Выбежавшие следом за ними ополченцы на руках втащили в город израненных добровольцев. И в то же мгновение заиграл горн, подавая рыцарям сигнал возвращаться в город.

Вслед за людьми в город устремились было и эльфийские бароны, но дружный залп арбалетов и баллист остудил их рвение, позволив уцелевшим всадникам беспрепятственно вернуться в Лондейл. А крепкие руки ополченцев не мешкая захлопнули ворота и подняли мост. Вылазка закончилась.

Госпиталь при графском дворце гудел как потревоженный улей, переполненный слухами о ночной вылазке. Выздоравливающие солдаты, сестры милосердия, помощники и ученики целителей – все говорили только о ней.

Герда напряженно прислушивалась к разговорам, ловя каждое слово. Очередное поражение эльфийских хозяев ее не особенно-то и взволновало, но вот вероятность потерять по-глупому свою мишень, а с нею и богатую награду встревожила ее не на шутку.

«Какого лешего этот чужемирец-капитан влез в эту гибельную авантюру? – подумала она с раздражением. – Старуха Ангейро явно поторопилась, назначив за его голову награду. Ей стоило подождать годочек, и все уладилось бы само собой. Уж больно этот парень неуемный, лезет всюду, куда его не просят».

И она с жадностью слушала рассказы о произошедшем, пытаясь понять, попал ли ее чужемирец в число выживших или нет. Но все бесполезно, госпиталь был переполнен слухами, а не информацией. Ясно было только одно – ушли шесть сотен, а вернулись единицы. И эта не самая лучшая для нее статистика приводила Герду в бешенство.

Почувствовав, что теряет контроль и огрызается на самые невинные замечания, ставя под угрозу свое «белое и пушистое» прикрытие, Герда усилием воли взяла себя в руки и отпросилась из госпиталя. Ей нужна была верная информация, а таковую в этом городе можно найти только у одного человека, вернее, эльфа. И плевать, что он на это скажет, в конце концов, он у нее в долгу.

Герде не пришлось искать толстяка Трамгеля и терять время, выходя на связь. Эльфийский бог Неиклот был к ней сегодня благосклонен – Трамгель пришел к ней сам. Как и в прошлый раз, он поджидал Герду в ее же квартире.

– Как ты узнал, что я приду? – прищурилась Герда, когда невозмутимый эльф показался из-за занавески. – Или ты собирался ждать меня здесь до вечера?

– Девочка, добывание информации это не твой конек, – поморщился Трамгель, усаживаясь на стул, – поэтому считаю бесполезным отвечать на твои вопросы.

– Хм, ты назвал меня девочкой, – удивилась Герда и высказала догадку: – Значит, что-то тебе от меня снова надо.

– Надо, – не стал кокетничать Трамгель, – но не мне, а нашему общему хозяину – герцогу Аркскому.

Девушка подобралась. Если Трамгель заговорил о герцоге, то все серьезно, шутить и кривляться неуместно.

– И что же надо от меня его высочеству? – спросила она деловито, начиная переодеваться.

– Как всегда, – усмехнулся Трамгель, – чужие жизни. Три чужие, человеческие жизни, которые нужно будет оборвать.

– Если это нужно его высочеству, значит, это нужно и мне, – сказала Герда заученно, без малейшего стеснения снимая платье и белье.

Трамгель окинул ее обнаженное тело холодным оценивающим взглядом. Такими глазами смотрит землекоп на свою лопату. Способна ли еще копать? А если способна, то насколько хорошо?

– Правильно мыслишь, – буркнул он, с прохладцей наблюдая, как Герда застегивает ножны с двумя короткими кинжалами на своем соблазнительном бедре. – Если будешь продолжать в том же духе, то далеко пойдешь, а возможно, даже и разбогатеешь.

Девушка криво усмехнулась, закончила с туалетом и повернулась к своему куратору.

– Сроки? – спросила она отрывисто.

– Сроки? – удивленно переспросил Трамгель. – Тебя интересуют только сроки? А ты не хочешь спросить для начала – кого?

– Сначала сроки, – невозмутимо повторила Герда, глядя ему в глаза.

Трамгель с интересом прищурился, но спорить конечно же не стал:

– Через шесть дней двое из троих должны быть мертвы, а на восьмой должен умереть и третий.

Девушка облегченно вздохнула:

– Сроки неплохие. Теперь говори кого.

– Маршал Годфри, граф Лондейл и сэр Злотарь, – проронил Трамгель, наблюдая за ее реакцией.

– Ух ты! – притворно восхитилась девушка. И съязвила: – А почему бы заодно не добавить к этому списку и глинглокского короля?

– Потому что его здесь нет, – спокойно ответил Трамгель. – А ты не паясничай. Работа сложная, зато игра крупная, и ставки соответствующие. Сыграешь удачно – мало того что внакладе не останешься, так еще и внимание герцога обратишь на свою скромную человеческую персону. А что значит внимание его высочества, мне тебе объяснять не надо. Тут одним золотом выгоду не измеришь, особенно для девушки из простонародья.

Герда задумалась, серьезно и основательно задумалась. Быть богатой – вот о чем она грезила ночами. Но быть богатой дворянкой – о таком она даже не мечтала. А ведь Трамгель прав, внимание герцога для простолюдинки дорогого стоит. Игра, конечно, получится опасной, но ничего невозможного в предложенном нет. Риск велик, однако и награда достойная.

– Хорошо, – сказала она наконец, – я это сделаю.

Трамгель кивнул и проронил:

– Первым должен умереть Злотарь. Пока он жив, первая же твоя жертва окажется и последней. До второй мишени, равно как и до себя, он тебе добраться уже не даст. Пока у тебя есть преимущество внезапности, туши Злотаря. Без него граф с маршалом от тебя не спрячутся. Поняла?

– Да, – кивнула девушка, – поняла. Но есть одно условие – этим делом я займусь только с завтрашнего дня. Сегодня мне нужно закончить свое дело, и ты мне в этом должен помочь.

Трамгель замолчал. Когда же он начал говорить, голос его способен был превратить в кусок льда кипящий чайник:

– Ты что, заблудилась в своей неповторимости? Ты кому здесь собралась диктовать условия, кошка? Я ведь тебя не уговаривать пришел, если ты этого еще не поняла. Сделаешь то, что тебе сказано, когда сказано и как сказано. А свои дела оставишь на потом, ясно?

Герда улыбнулась, ссориться она не хотела, но и отступать не собиралась.

– У тебя ведь нет связи, Трамгель, – высказала она свою догадку. – Убрать этих троих – это твоя игра и твое решение, а вовсе не его высочества. Хотя я и не спорю, что ему это наверняка понравится. Игра крупная, и все же она твоя. А следовательно, львиная часть выигрыша достанется тоже тебе. В то время как играть и рисковать нужно будет мне.

Трамгеля и Герду разделяло не больше четырех шагов. На ее стороне было удобное платье, не стесняющее движений, оружие под рукой и к тому же изученное вдоль и поперек пространство. И тем не менее ей совсем не улыбалось его злить и испытывать судьбу, поэтому, выдержав небольшую паузу, она примирительно сказала:

– Я ведь не отказываюсь, Трамгель. Более того, я тебе обещаю, что через шесть дней потушу всех троих. Ты меня знаешь, я дружу со смертью, я живу смертью, я и есть смерть. Шесть дней. И все трое уйдут, уйдут навсегда. Никто из нас не останется в проигрыше. Ты выиграешь свою игру, а я получу обещанную награду. Но мне нужен еще и бонус, Трамгель. Бонус, который ты же сам мне и задолжал. Помоги мне поднять пятьсот золотых, которые лежат у меня на дороге. Помоги, и я тут же превращусь в пай-девочку и все сделаю как надо.

Трамгель потер переносицу и задумался. Без этих троих людей оборона города сломается как карточный домик. Герда же обещает шесть дней вместо восьми. Шесть дней это хорошо. Это очень хорошо. Есть смысл пойти навстречу этой строптивой проводнице смерти. К тому же, если ее не будут отвлекать мысли об этом чертовом золоте, она сможет целиком сосредоточиться на работе, и это тоже пойдет только на пользу.

– Хорошо, – сказал он. – Какая тебе нужна от меня помощь?

– Информация, – мгновенно ответила девушка, лучезарно улыбаясь. – Этот дурак сунулся в ночную вылазку. Мне нужно знать, жив ли он. А если жив, то где его сегодня можно будет найти.

Трамгель вздохнул, появилось искушение солгать, но тут же исчезло, как бесполезное и даже вредное.

– Он жив. И я скажу, что тебе очень повезло. Ушли шесть сотен, а вернулись всего семнадцать. Твоего чужемирца сильно изрубили, но умереть он не успел, двое унтер-офицеров вынесли его на себе из боя. Ты бы и сама все узнала, но он был слишком плох, и его боялись не довезти до графского дворца. Сейчас он находится в западном госпитале, и тебе следует поторопиться, иначе он может сдохнуть еще до твоего прихода и ты лишишься-таки своей награды.

– Господин Трамгель, – восхищенно сказала Герда, – вы чудо. Откуда вы все это узнали, да еще так быстро?

– Неважно, – жестко отрезал Трамгель, вставая и направляясь к двери. – Сделай все сегодня, ибо завтра тебе придется о нем забыть. Если не успеешь, виновата будешь сама.

В большой комнате пусто, лишь трое мрачных, озабоченных людей мешают одиночеству крепкой массивной мебели. Город ликует – скорбит по погибшим героям и все равно ликует. Катапульты сожжены, единственной уцелевшей на пробивание стены понадобятся месяцы, в то время как до восьмого чертополоха осталось всего лишь двенадцать дней.

Но в этой комнате не ликуют, этим троим не до веселья, оставшиеся двенадцать дней нужно еще продержаться, и вся забота об этом на их ответственности.

– Мы потеряли шесть сотен бойцов за одну ночь, – мрачно роняет в тишину граф Лондейл, – а ведь нас и без того оставалось мало. Сможем ли мы оставшимися тремя с половиной тысячами закрыть стену? Боюсь, что, если они сейчас снова пойдут нахрапом, как в первый день, нам не устоять.

– Не пойдут, – уверенно отвечает маршал. – Воинское искусство это не только цифры, иначе бы нас уже сожрали. Нет, дорогой граф, в ратном деле важнее голых цифр – боевой дух солдат, их готовность рисковать жизнью и не отступать, даже когда кажется, что все пропало. На Мальве у нас этого духа не было, и мы проиграли. Даже тот бездарный королевский план мог бы сработать, если бы наш левый фланг попросту не убежал еще до столкновения. А сейчас этого духа нет у них. Самых отчаянных мы перебили, остальные – осторожное большинство, даже если получат приказ, жизнью рисковать побоятся, откатятся назад при первой же возможности. Сейчас там уже далеко не те сорвиголовы, что были пару месяцев назад. Погибли все на наших стенах, сложили свои буйные головушки в первые же отчаянные дни. А тех, кто выжил, мы перебили позже, на южных воротах. Вот эти были особенно опасны. Львы, а не солдаты. Вы знаете, граф, они же, когда поняли, что ворота не откроются, достали запасенные на всякий случай веревки с крючьями и полезли на стены. Под градом болтов полезли. Никто не побежал, ни одна сволочь. Мы тогда всех там положили, но и они в безнадежной ситуации, а все же умудрились захватить с собой больше двух сотен наших ополченцев. И даже чуть было и в самом деле не взяли южные ворота. Такими же отчаянными были, что и наши шесть сотен смельчаков, которые не вернулись из боя этой ночью.

– Это радует, но все равно бойцов у нас сейчас на стенах мало, – покачал головой граф. – Перворожденные не отступятся, если на стены и не полезут, то придумают что-нибудь другое.

– А вот это верно, – вздохнул маршал. – Что-нибудь придумать они смогут. И боюсь, что не обойдется здесь опять без диверсии. Как думаешь, Злотарь? А то что-то ты в последнее время притих, об успехах докладывать не торопишься, молчишь больше. Выскажись наконец, что там у тебя накипело.

А Злотарь и впрямь был сегодня более задумчив и хмур, нежели обычно. Он поднял голову, и от простоты его не осталось и следа, уж больно он был озабочен.

– Нечем хвастаться, милорды, – заметил он мрачно. – Есть эта гадость в городе, есть. Ходит кругами, в затылок дышит, через плечо заглядывает, а поймать за руку не могу. Матерый волчище, матерый. Уж даже и не знаю, кто на такое способен. Чего только мы не делаем, какие только ловушки не ставим. Все чувствует, гад. Когда надо – затаится, когда надо – ужалит. Не щука в нашем пруду плавает, милорды, а рыба-кит. И поймать мне ее пока не по силам. Я уж и капитана вам своего навязал на вылазку, дав ему в придачу тройку своих первостепенных волкодавов. Надеялся, что ему удастся не только отряд Рустама прикрыть, но и языка нужного захватить из герцогской полиции. Так ведь вон как все повернулось. Даже сами не смогли вернуться. И теперь остается только ждать, когда эта рыба-кит примется кусаться. Инициатива в его руках, не в моих. А это в нашем деле ох как опасно. Нащупает он наше слабое место и ударит. А я боюсь, как бы это не было для нас смертельно. Шибко боюсь, милорды, а поделать ничего не могу, могу только ждать.

Маршал и граф тревожно переглянулись. Если уж такой человек-лед, как Злотарь, начинает трубить опасность, дело и впрямь плохо.

– Учитель?

Дементос, осматривавший раненого ополченца, поднял голову и увидел Ральдину, которая пришла к нему вместе с Айрин.

– Я ждал вас, ваше сиятельство, – сказал он, устало поднимаясь на ноги. – А ты, любезный, – обратился он к ополченцу, – больше не делай резких движений и не пытайся вставать, пока я тебе не разрешу. Иначе рана опять откроется и ты останешься без обеих ног, понял? Вот и хорошо.

Дементос направился в свой кабинет, знаком пригласив девушек следовать за ним. Войдя в кабинет и заперев за девушками дверь, целитель первым делом налил себе бокал сухого красного вина и залпом выпил.

– Еще немного, и я совсем сопьюсь, – мрачно пояснил он девушкам и снова наполнил бокал. – А что поделать? Вино помогает восстановить энергию, которую мы расходуем сейчас неимоверно много.

– Я знаю, учитель, ты уже об этом говорил, – качнула головой Ральдина.

– Знаю, что знаешь, – проворчал Дементос, делая большой глоток, – и это я не для тебя говорю, вертихвостка, а для госпожи баронессы.

В глазах Ральдины мелькнули веселые огоньки – когда рядом не было посторонних, целитель переходил с ней на «ты» и, по правде говоря, особо не церемонился. А вот Айрин он всегда называл баронессой и относился к ней с подчеркнутым уважением, несмотря на то что последнюю это весьма смущало.

– Это все весьма поучительно, – сказала она довольно язвительно, – но если ты позвал меня только за этим, то это очень странно. Так как не думаю, что сейчас время для подобных лекций, тем более что один молодой рыцарь ждет, когда я ему сделаю перевязку.

– Вот и пускай ждет, – отрезал Дементос весьма сварливо, – тем более что перевязку ему сделаешь уже не ты.

Ральдина открыла было рот, чтобы начать протестовать, но, подумав, сказала уже совсем другое:

– Кому-то нужна моя помощь. Кому-то, кому эта помощь нужней. Я правильно поняла, учитель?

– Да, девочка моя, – ответил Дементос уже совершенно серьезно. – В ночной вылазке участвовали два капитана, один не вернулся, второго принесли всего изрубленного. Проникающее ранение живота с серьезными повреждениями, разрублена правая ключица, повреждено легкое, сломано шесть ребер, к тому же страшная потеря крови. Когда он попал нам в руки, сердце уже не билось, но мы успели. Кроме меня еще троим целителям пришлось выложиться без остатка, чтобы только сохранить ему жизнь. Теперь нужно поставить его на ноги, скоро восьмое чертополоха, и маршал требует, чтобы капитан к этому времени оправился. И я его понимаю. Этот капитан будет весьма не лишним в том сражении, что обязательно последует. Поэтому, моя девочка, тебе нужно хорошенько постараться и помочь ему как можно быстрей встать на ноги. Не отвлекайся больше ни на что, будь всегда рядом и все перевязки делай только сама. Энергия твоих ладоней это то, что ему сейчас нужно больше всего на свете.

– Ради одного из героев этой вылазки я готова пожертвовать даже своей рукой, – абсолютно серьезно отозвалась Ральдина. – Где мне его найти и в каком он сейчас состоянии?

– Он в западном госпитале, – ответил целитель. – Состояние ужасное, он без сознания и все время бредит, но с твоим приходом ему должно полегчать. Отправляйся не мешкая.

– А можно мне тоже пойти вместе с ней? – неожиданно спросила Айрин.

Дементос удивленно поднял брови:

– А почему бы и нет? Твое присутствие будет даже полезно. Ты поднимаешь Ральдине настроение, а это, в свою очередь, положительно повлияет на ее целительские возможности.

Когда девушки вышли из кабинета, Айрин внезапно улыбнулась, чем сильно удивила свою подругу. Ведь в последнее время Айрин почти не улыбалась, разве что только из вежливости.

– Ты чего? – изумленно и в то же время обрадованно спросила Ральдина.

– Дементос впервые назвал меня на «ты», – ответила Айрин. – А это значит, что я тоже стала приносить пользу.

– Не обольщайся, подружка, – усмехнулась Ральдина, – дело исключительно в вине, три бокала – это не шутка. А впрочем, может быть, ты и права. Тогда продолжай в том же духе, и скоро он начнет обзывать тебя соплячкой и вертихвосткой. Вот тогда можешь быть уверена, что он загрузил тебя по полной и где-то на горизонте уже замаячили эти противные оркские глаголы.

– А мне нравятся оркские глаголы, – заявила Айрин, – они очень выразительные.

Подруги многозначительно переглянулись и рассмеялись, что было весьма не лишним, учитывая то, что им предстояло.

– Вперед… вперед… не стоять… только не стоять… вперед…

Раненый, лежавший на кровати в отдельной палате западного госпиталя, мучился от снедавшего его жара и все время бредил, призывая кого-то идти вперед. В палате помимо него находились двое высоких и могучих воинов с угрюмыми, опечаленными лицами. Причем один из воинов был орком. Он то и дело вздыхал, да так сильно, что колыхались легкие занавески на высоких окнах. Второй был старше и спокойнее, и к тому же был человеком. Впрочем, когда в палату вошли Ральдина и Айрин и, не говоря ни слова, подошли к бредившему раненому и стали менять ему свежие вроде бы повязки, удивились оба.

– Эй-эй, девушки, а вы кто будете-то? – озадаченно воскликнул орк, опередив своего товарища.

– Это графиня Лондейл и баронесса Гросбери, – ответил ему появившийся в дверях сразу вслед за девушками помощник целителя. – Они будут ухаживать за господином рыцарем. А эти офицеры – друзья раненого, – представил он в свою очередь воинов девушкам и, поклонившись, ушел.

– Простите, госпожа… э-э-э, графиня, – смущенно пробормотал позеленевший от смущения орк.

В то время как второй воин просто кивнул головой, не отрывая взгляда от своего раненого друга, оказавшегося в руках Ральдины.

– Ничего страшного, – ответила Ральдина орку, не отрываясь от работы. – И можете обходиться впредь без «графинь» и «баронесс», я Ральдина, а это Айрин.

– Очень приятно, – пробормотал польщенный орк. – Меня зовут Сард, а его Гарт, а тот, кого вы перевязываете, – это Рустам, наш командир и… друг.

Раны и впрямь были ужасны, а сил у целителей оставалось к этому дню слишком мало. Ральдина сделала перевязку при помощи молчавшей Айрин, стараясь как можно больше прикасаться к раненому ладонями. Слабая целительская энергия, которую она не могла отдавать самопроизвольно, но которую постоянно излучали ее руки, понемногу сделала свое дело. Раненый перестал биться и бредить, жар немного спал.

– Ему лучше, госпожа… Ральдина? – впервые нарушил молчание Гарт, и Ральдина почувствовала в его голосе скрываемое волнение.

– Да, – ответила она просто. – Через некоторое время его состояние ухудшится, но мы будем регулярно делать перевязки и вообще будем рядом. Так что с каждым днем ему будет становиться все лучше и лучше.

– Спасибо, госпожа Ральдина, – серьезно отозвался Гарт, – это очень хорошая новость.

А орк Сард заулыбался.

Ральдина наконец-таки оторвалась от раненого, передала Айрин использованные бинты и нахмурилась. В углу палаты, на маленьком столике, лежал снаряженный арбалет. Арбалет был небольшим, но очень грозным с виду, к тому же он был весьма искусно украшен причудливыми узорами.

– А это еще что такое? – спросила она, указывая на арбалет.

– Это подарок от гоблинской общины, – прогудел Сард и снова отчего-то смутился.

– А почему он заряжен? – удивилась Ральдина.

– Ну они не знали, что Рустам так плох. Хотели все представить в лучшем виде, даже болт особый поставили, а когда увидели командира, смутились и вот… оставили тут. Да вы не волнуйтесь, госпожа. Мы скоро уйдем и унесем его с собой. Только немного еще побудем, можно?

Ральдина улыбнулась:

– Вам не нужно спрашивать разрешения. Ведь, если я, конечно, правильно поняла, это вы вынесли его из боя?

Сард оглянулся на Гарта в поисках поддержки, разговаривать с графинями и баронессами было для неискушенного орка непривычно, но Гарт снова предпочел отмолчаться, и орку пришлось отдуваться за двоих.

– Да, это были мы, госпожа, – ответил он, немилосердно потея.

– Вы спасли ему жизнь, – заметила Ральдина, – и вообще, это было очень смело. Все, что вы сделали этой ночью, было очень смело. Правда же, Айрин? – спросила она у своей молчаливой подруги, чтобы хоть как-то ее расшевелить.

Но Айрин ответить не успела. Дверь распахнулась, и в палату вошла миловидная медсестра с чудесными золотыми волосами. Увидев Ральдину, Айрин и двух дюжих воинов, она удивленно остановилась, но быстро справилась с собой и, мило улыбаясь, плотно закрыла дверь.

Ральдина посмотрела на медсестру и изумленно спросила:

– Герда, а ты-то что здесь делаешь? Неужели тебя перевели сюда?

– Да, госпожа Ральдина, – не переставая улыбаться, ответила Герда, подходя ближе. – От помощников целителей я узнала, что здесь лежит один из героев ночного боя, и не смогла удержаться.

«Дикая кошка» Герда не ожидала встретить здесь столько людей. Правильнее было бы прийти позже, но Трамгель выразился вполне определенно, все должно закончиться уже сегодня либо не закончиться никогда. Что ж, грязновато, конечно, получится, пять трупов вместо одного, но такова судьба. Герда сделала еще шаг.

Ральдина тем временем недовольно нахмурилась:

– Он тяжело ранен, и праздное любопытство здесь не совсем умест…

Раз! И верзила орк, кажется что-то все-таки почуявший, сильным и жестоким ударом отлетел к стене и бесформенной куклой сполз по ней на пол.

Два! Неслыханно, но второй воин успел среагировать и даже начал движение, впрочем, это ему не помогло, разве что отсрочило неизбежное. Страшный удар точеной девичьей ножки не убил его на месте, отправив всего лишь в глубокий нокаут.

Три! Ральдина невольно отшатнулась, но удар второй ноги Герды все-таки ее достал, и она упала на пол, скорчившись в три погибели.

Герда бросила быстрый взгляд на вторую девушку, застывшую словно в ступоре, и решила не тратить времени зря. До двери этой дурочке все равно не добежать, а если начнет кричать, то умрет в следующее же мгновение. И Герда решительно шагнула к лежавшему на кровати раненому. Краем глаза она заметила, что выживший воин стал приходить в себя после ее удара, но решила, что вполне сможет его добить двумя секундами позже. Он слишком заторможен, чтобы хоть как-то ей помешать.

– Тебе привет от семьи Ангейро, – произнесла она обязательную фразу, доставая кинжал и наклоняясь к раненому.

У Гарта двоилось в глазах, руки и ноги были ватными и еле двигались. Он видел, как эта тварь заносит над его другом кинжал, и понимал, что не может ему помочь, тело не слушалось, несмотря на все его усилия. А Сард, верный и храбрый Сард сейчас лишь бездыханно подпирает стенку.

Герда на мгновение замерла, вспоминая условия контракта. Ага, сначала в сердце, а потом уже выколоть глаза…

Страшный удар пришелся по правой стороне ее груди, отшвыривая назад и прокручивая Герду несколько раз вокруг своей оси, прежде чем уложить на пол. Перед тем как погаснуть, ее сознание взорвалось вспышкой боли и изумления. «Как же так?» – успела спросить она у самой себя, проваливаясь в темноту.

Гарт, пошатываясь, встал на ноги, подошел к лежавшей на полу убийце и ногой перевернул ее лицом вверх. Удовлетворенно кивнув, что вынудило его скривиться от сильной боли, он отбросил ногой кинжал и взглянул на Сарда. Орк, как ни странно, был жив и сейчас медленно приходил в сознание. Гарт посмотрел на стоящую на коленях кашляющую Ральдину и только после этого, глупо и удивленно ухмыляясь, подошел к остолбеневшей Айрин и осторожно вытащил из ее рук разряженный арбалет.