Вернуть Дворянство 4 (СИ)

Глава 14

Я никогда не сталкивался с мощью старых табурщиков вот так. Видел, как сдерживаются мастера в школе и будучи зрителем на дуэлях. Но когда видишь воочию, это совсем иное.

Площадь покрытия, сила, скорость. Феноменально! Это пугало. Видя подобное, впервые захотелось дожить до старости.

Россыпи огромных кристаллов расцветали повсюду, заставляя нас отступать. Бойцы вырывались из странной техники. Щиты четвертого и пятого ранга гудели от натуги.

Я ринулся вперед, закрывая собой Шестую. Девчонка рубила мечем кристаллы, которые с хрустом ломались, но вот её зажало, сдавило. Раздался сдержанный стон.

Световым лучом я снес растущие соляные сталагмиты. Шестая с шумом вздохнула, держась за грудь и упав на одно колено. Тут же с небес рухнуло матово белое копье, спасая, я дернул девчонку за хвост, выбившийся из-за шлема в пылу схватки. Она взвизгнула, отползая. Крикнула испуганное «спасибо» и побежала дальше.

Петька Долматов лихо по казачьи с двумя саблями одной настоящей, окутанной табуром, второй полностью состоящей из энергии отбивался от вражеских техник, прикрывая отступление наших.

Хорошо, что Изаму не лупил точечно. А то бы щелкал доспехи низкоранговых как орешки.

Но вот огромный столб в влетел в Петьку. И тот покатился кубарем, по целому полю острых соляных кристаллов. Вскочил, с содранными руками, скинул шлем с потрескавшимся лобовым стеклом. Я послал луч, рассекая летящий в казака белый шар. Далматов рассек по инерции долетевшие осколки и, прихрамывая, бросился прочь.

Он пробежал мимо, и я заметил, как соляная пыль тает от контакта с кровью, и как боец кривиться, оттого, что ядреная субстанция лезет в раны.

По доспеху прилетело два осколка и пару пуль. Стоять нельзя. Я двинулся и увидел, как десяток ржавых мечей влетают в барьер Лехи Большого. Мужик роняет разом потяжелевший стихийный щит и спешно создает новый. Спиной упирается в неожиданно возникшую сзади преграду — железную крестовину.

Я подскочил, разрубил препятствие световым мечом. Но за это время в его доспех прилетело сразу от трех японских стрелков и все это время врезались железные снаряды Суда Рю. Очередной меч прошил и стихийный щит и личный, а следом и штурмовую броню.

Боец хекнул, подсев. А я по-борцовски схватил его за руку и взвалил на плечи. Отбежал шагов двадцать, сбросил на руки лекарю.

— Суда Рю! — крикнул ошалело. — В этот раз ты не уйдешь!

И тут же как молот Тора влетело в мою защиту огромное орудие, разбив песчаный блок и заставив надсадно выдохнуть, после удара по ребрам.

— Я возьму на себя деда, — кричит Безымяныш.

Секунду переглядываемся, но он выдерживает мой взгляд. Приходиться кивнуть.

— Давай.

Из леса выходит еще несколько человек.

— Личная охрана Изаму, — говорит Джи-А.

— Неждана, Джи-А, они на вас.

Обе кивнули.

Вот и началось аниме!

В прошлый раз я был недостаточно быстр, но сейчас все свершится по-другому.

Я начал понимать природу моих ускорений. Это всё свет. Он разрезает воздух, убирая его сопротивление. Он пропитывает меня каждой своей частицей. Излучение куда быстрее человека.

В лабиринте машин наши и Обата сталкиваются чуть ли не в рукопашную.

Я играючи отбиваю пока мелкие железные снаряды, что посылает Суда, но бьюсь не в полную силу, больше кошу глазом на Безымяныша.

Торнадо ученика разметало острые соляные осколки. И парень ударил по старику таким потоком молний, что у меня в ушах зазвенело, а отряд японцев в БШБ, просто встал. Электронная начинка брони сдохла от статической волны.

Дед оскалился.

— Бастард на славу получился! Даже жаль убивать.

На этих словах из-под земли ударил огромная соляная змея. Она переливалась на солнце тысячью граней.

«Как же красиво!» — успел подумать я прежде, чем многотонный монстр рухнул на воспитанника.

И тут мне стало не до разглядываний. Рю скомкал силой мысли автомобиль и метнул в меня. Импульс! Я полетел навстречу, рассекая железяку в воздухе. Зигзагом ушел от залпа железных дротиков и вышел на дистанцию удара мечом. Суда взметнулся вверх на стальном столбе, но я уже знал этот фокус. Бросил вспышку и срубил по диагонали.

Он не понял, что съезжает в сторону, а увидеть ничего не мог. Я впечатал ему в грудь сферу света, и укрылся стеной песка.

Я недовольно поморщился, понимая, что вложился сильнее, чем хотел. Энергия не бесконечна. Из техники вырвались бесконтрольные лучи, разрезая машины и японца в БШБ, что пытался выбраться.

А следом грянул взрыв. От ударной волны песчаная преграда обернулась неровной оплавленной стеной, я тут же превратил её в рой острых осколков и направил в выползающего из груды ржавых дисков противника.

Железо разом взметнулось, прикрывая табурщика. Обатовец принял несколько стеклящек на доспех, а потом начал швырять в меня дисками.

Уклон. Перекат. Прыжок. Разрубить мечом.

Мне надоело бегать. Я стрельнул лазерами из глаз, начав сшибать их как тарелки в тире. И тогда противник метнул всю груду. Они понеслись на меня как рой жирных ржавых пчел.

И я рискнул!

Интуит я или погулять вышел?

На пути следования соткалось кольцо. Я пустил в него один единственный луч, который принялся отражаться от внутренних поверхностей, создав сетку. Куча железных болванок пролетела через него и рухнула вниз нашинкованная будто яблоко.

И ведь попробую повторить, хрен получится.

Обатовец понял, что свои техники у него быстрее. И переключился на старый стиль, лишь изредка между умениями подхватывая гнилой остов машины и швыряя в меня.

Фоном мне сыпался шум боя. Я лишь мельком успевал бросать взгляды по сторонам и никак не мог помочь своим людям.

— Серебряный минус! — звучит голос Нежданны.

— Бойцы у крана, врассыпную, — кричит Джи-А и местность там накрывает метеоритный дождь совместной бомбардировки Виктора Палыча и Джи-А.

— Я пустой! — докладывает пилот Француз, цепляет япошку в БШБ как живой щит в левую и две бронедвери в правую, отступая под залпами вражеских техник. Файрболы вреда не наносят. Ледяные стрелы, заставляют лишь морщится от треска, с которым они разлетаются об броню, а вот от земляных шаров машина каждый раз вздрагивает всем корпусом и немного теряет баланс.

— Доспех трещит! — орет Леха Малый, и тут его вбивает в землю черная длань угольной техники.

— Вытаскиваю Лёху, — кричит Шестая.

Я бросаю взгляд. Её крохотная фигура хватает за шкирку мужика без создания. Она выставляет руку, расширяя личный доспех на двоих.

«Да ну нахер!» — проносится в голове мысль.

Не все бриллиантового уровня мастера так умеют. И тут простая девчонка в отчаянном порыве берет и накрывает товарища.

Антрацитовые дротики влетают один за другим, будто их посылает целое племя туземцев. Стихийные щиты сыплются, а следом слетает личный. Техники врезаются в броню, что-то соскальзывает или застревает в пластинах, другие вязнут в теле.

— Ранена, — хрипит в эфир Шестая, но не бросает Лёху и доспех на нём держит.

Я больше не могу на этом фокусироваться. Сердце болит. Отрубаю эфир.

«Я вас всех гандонов здесь положу!» — понимаю это удивительно ясно. Либо сдохну, либо всех убью.

Суда Рю создаёт странные техники — шары метрового диаметра, от которых идёт цепь к капканам размером с машину, они щелкают стальными зубами разбегаются во все стороны.

Сколько же еще у тебя сюрпризов, упырёнок?

Капкан прыгнул на меня, раскрылась огромная ржавая пасть. Я оставил светящийся фантом и просто обошел преграду, разрубив цепь.

Капкан снес обманку и попрыгал дальше, зажевал декоративную проволочную статую, а следом кинулся за японцем.

Боец с крупнокалиберным пулеметом, принялся обстреливать тварь, но пули просто отлетали и оставляли дыры, не в силах разрушить необычную технику. Капкан перекусил бойца и замер.

Возле обатовца возникли поршневые пушки и в меня полетели ржавые ядра. Взрыхлили землю, давили ржавые машины, рушили целые башни, выстроенные из них.

Импульс. Импульс. Импульс!

Я ушел серией быстрых рывков. Рю зарядил пушки на очередной залп, но я взрезал их потоком дазеров.

Диски отбил мечом и, наконец, достиг противника. Плазменный кулак влетел в защиту, неся на себе энергию всего моего гнева. В момент контакта произошло что-то вроде взрыва, и Суда отбросило метров на двадцать.

Я метнул в него плазменный меч, который застрял в ржавом стихийном щите. Я шел вперед, прожигая защиту лазерами из глаз. Поток становился все шире, в какой-то момент глаза заболели, но я продолжал. И Рю дрогнул!

Его снесло еще шагов на пятнадцать, впечатав в корпус старого погрузчика.

Стрела крана, экскаваторный ковш и каток асфальтоукладчика ринулись на меня. Обатовец вскочил, опуская с небес железный молот.

Удар! Второй! Третий! И железная колотуха вбивает меня в землю. Доспех вздрагивает. Вибрации идут на пределе. Сознание плывет.

Я пытался проморгаться и увидел как три десятка машин взметнулись высь, разворачиваясь в полете. За ними выстроились ржавые копья, а над ними навис огромный кусок железный руды, закрывший солнце.

«Только не использовать гойле. Не гойле. Оно нужно на Изаму!» — подыхающей рыбиной билась в голове мысль.

И в тот миг, когда тройная стена атакующих техник уже должна была меня накрыть, я стал живой плазмой. Я и есть солнце. Я и есть свет!

Импульс!

Я прошил все преграды влетая в японца и хватая его за горло. Смертельная, как он думал, атака не удалась. Суда забился в руках не в силах вырваться или создать технику. Руки плавили его защиту, заставляя направлять туда всю энергию.

И в этот момент я отвел правую руку и чтобы было сил вогнал её в доспех. Я почувствовал, как его пленка трепещет по пальцами, пытался её прорвать будто очень плотный целлофан.

Суда заорал, буквально излучая доспех энергии, я в ответ завопил еще громче, пытаясь его прорвать, и вот полотно поддалось. Лишь на долю секунды, но потом снова восстановилось, смыкаясь на руке. Но было уже поздно.

Ладонь пошла к цели. Я проплавил пластины брони, что стекали каплями, вместе с горящими кусками формы, а затем прожег плоть и ребра, глядя как кровь запекается на руках. Я схватил сердце противника и зажарил его.

Вынув руку, отпустил горло. Тело рухнуло с прожжённой дырой в груди. А я устало упал на колени.

Смахнул пот со лба. Вытер рукавом кровь, вытекающую из носа. Устало поднялся и пошел. Моего ученика обижают. Нельзя так.

— Эй старик, твою мать, — вяло бормотал я. — А ну иди сюда. Я тоже кое-чего могу.

Безымяныш ушел в глухую защиту. Не будь он таким молодым и быстрым, да в добавок полимагом, давно бы с предками знакомился.

Но под двойные атаки подстроиться непросто, а Изаму никуда не торопился, не тот возраст, только поэтому, у меня еще был воспитанник.

Я послал луч света, но вырвался он такой тонкий, что стыдно стало. Изаму недоуменно обернулся, и сразу потерял ко мне интерес. Обидно блин.

Краем глаза уловив, что я все еще иду, он небрежно взмахнул рукой. И из гор соли и осколков соткались ужасающие четырехлапые твари, то ли химеры, то ли кристаллические горгульи.

Они ринулись во все стороны, не только ко мне.

Я выхватил глок. Выстрел, второй… пятый. Соль осыпалась с тела, но твари было плевать. Она неслась на меня. Распласталась в прыжке, и тут справа мелькнул силуэт. Петька Долматов толкнул меня плечом, одновременно разрубая тварь табурной саблей.

Понадобилось три удара, чтобы развалить гадину. Казак бросил мне настоящую саблю, я благодарно кивнул, окутывая её табуром, а в руках парня возникло еще две таких же, сияющих его задорной энергией.

Мы встали спиной к спине, крутясь и матерясь, ахая и рыча, вертелись как два волка против стаи шакалов.

Я принял на клинок выпад зубов кристаллической твари, вложился корпусом, откинув её и тут же ткнул в пасть, заставляя рассыпаться. Отскочил назад, от выпада новой, спиной уперевшись в Петькину спину. Разворот, и вот уже я разрубил лапу другой гадины, пнул по морде, и тут же получил по клинку. Мелкий монстр встал на задние лапы, наваливаясь на меня всем весом и пытаясь вцепиться в горло. Саблей не даю это сделать. Нашарил второй рукой запасной глок вставил в рот соляного монстра и выпустил всю обойму, башка крошится, и я откидываю тулово.

Оглядываемся. Вроде всё.

Обатовцы отступают.

— Никто не должен уйти. Ни одна мразь, — хриплю в эфир. — Петька давай тоже, за ними, — говорю уже спокойно ему. Он кивает. Я швыряю ему саблю.

Подбежав к японской БШБ без бойца внутри, отстёгиваю ручную турель. Чтобы выстрелить нужно зажать рычажки внутри. Отрастил на руках наросты, как рукавицы брони, и продел.

Глава клана Обата тем временем сжимает Безымяныша в гигантском соляном кулаке. Ученик трещит, переливаясь молниями, но технике Изаму плевать.

Надсадно хекнув, поднимял оружие и пустил пару пробных очередей, прицеливаясь. Примерно по траектории понял, как держать ствол и, зажав рычаги, упёрся спиной в машину, чтобы не кидала назад отдача, и начал поливать Изаму.

Старик вынужден реагировать. Не тот калибр, чтобы не заметить. От отшвырнул Безымяныша и, возведя стихийные щиты пошел на меня с лицом человека, которого муха вынудила тянуться за газетой.

Ну давай! Иди ближе. Я для тебя кое-что берег, засранец.

Я и есть песок!

В груди ёкает. На секунду меня обдал теплый ветром. Я словно оказался где-то среди инжирных деревьев и смокв. А потом из груди, как в тот раз с Павлом Богдановым, вырывается песок.

Сплошным поток. Я его не контролировал, не управлял им. Просто не смог обуздать пустыню.

Он словно символ самого времени, обращал всё в себя, стачивал валяющееся на земле орудие, амуницию, а затем и тело мертвого обатовца, соляные столбы обращал в белую пыль. Она смешивалась с золотистыми крупинками и становилась частью безумного хоровода.

Изаму окутывается в кокон. Но, и он истончается.

Старик хмурился. Его лицо, искаженное сквозь кристаллы соли, кажется карикатурным, а потом становится безумным. Он начал хохотать, но я не слышал смеха из-за шелеста песка. Соляная защита исчезла, остался лишь личный доспех.

Старик выставил руки, защита немного отошла от тела, уплотнилась, расширилась. Изаму держа доспех. Но кожа все же трескается будто обветренная, слишком сильное давление, доходит и до тела.

Я посмотрел в его глаза, и мне стало не по себе. Я увидел, как в них пришло безумие. Не знаю, что это было, но вот я чувствовал, как он угасает, его золотой ранг будто тлеет, а вдруг вспыхивает и становится бриллиантовым.

Я не понял, как такое возможно.

Моё гойле ослабевает. Танец золотых песчинок оканчивается, меня пошатывает от отката.

— Ты не знал, внучок, — проговарил старик. — Но мы можем пробудить кровь первого дайме.

Зрачок его дошел до границ радужки, и Безымяныш отшатнулся.

— Он одержим силой, — ошарашенно проговорил ученик.

А Изаму безумно захохотал.

Это семейная черта. А ведь воспитанник сейчас может испугаться, что его постигнет та же участь, и не будет действовать в полную силу!

— Тритий ранг и выше, все ко мне, — дал команду в эфир.

Источник не бесконечен. Изаму сильно потратился на защиту от моего гойле. Чтобы сейчас не произошло, его можно одолеть.

— Окружаем его! — сказал я по шебету.

Справа стали работать шагачи и бойцы с автоматами. Я прислушался к себе. Будто бы ещё могу немного пободаться.

С рук срываются звезды и влетают в защиту Изаму. Слетевший с катушек старик возводит квадратную защиту из кристаллов, но она сыпется под залпами техник.

Ко мне подключается Неждана, она словно и не запыхалась. Стальные дротики мощные. Аж со свистом влетают, будто РСЗОошные снаряды, которые забыли разорваться.

Сзади начинают лупить Сан Саныч вместе с Масловым.

С левого фланга мечет ветер и молний Безымяныш.

Изаму мечется, но не может вырваться из окружения. Все силы сосредоточил на защите.

— Давай, Джи-А! — ору в эфир.

И тут земля вздрагивает. Под стариком начинает образовываться вулкан.

Он захватывает дедка будто подземный червь с огненной пастью. Поднимается на добрые четыре этажа, разбрасывая по округе клубы дыма, в которых мелькают молнии.

Но тут происходит совсем безумие.

Вулкан раскалывается. Потоки соли льются наружу, покрывая лаву. Техника Джи-А полностью зарастает солью.

Этот уродливый кристаллический нарост высится уже этажей на семь.

— Что же ты такое? — прошептал Безымяныш, а потом вдруг схватился за грудь. — Гойле Обата, — выдохнул он.

Изаму крикнул и выгнулся, а из него вырвался родовой дар.