Верните ведьму, или Шахматы со Смертью

Глава 42

На приёме княгини Долгорукой было слишком дорого. От множества драгоценностей в глазах Митеньки рябило, саднило и вообще заставляло отворачиваться. А нельзя. Император будет недоволен, что та которая связалась с Ландиниумом, посмеет обратить внимание не на агента короны, а скажем, на графа Вяземского, которому ничего-то в этой жизни неинтересно кроме лошадей и оружия.

Дмитрий не мог собраться весь день. Нет. Он отвешивал учтивые поклоны и даже немного танцевал, но внутри всё было не на месте, как будто ожидание страха.

Княгиня виртуозно поклонилась перед началом танца, позволяя лицезреть не только миловидную мордашку, но и глубокое декольте, в котором ни один мужчина потерял свою добропорядочность. Митя тоже скользнул по наливным яблокам взглядом и ощутил, как нестерпимо прострелило левую руку. От кончиков пальцев, от того самого места, куда пришлась иголка некроманта. Дмитрий захотел размять кисть, но вместо этого упал на колени и сцепил зубы, чтобы не заорать от боли, которая теперь оказалась в области сердца.

— Князь, Дмитрий… — кружила рядом графиня, с ужасом глядя на то, как из носа её кавалера стекает кровь.

— Гриша, — тихо пробормотал Дмитрий, утирая обшлагом рукава кровь с лица. — Что же теперь делать?

Николас прокрутил под рукой миловидную брюнетку и резко дёрнул девушку на себя.

— Люсиль… Никто не может перестать верить мне… — бархатный баритон играл на нервах зрителей лучше, чем смычок в руках уверенного скрипача. Зал млел и рукоплескал, а милая Люсиль, которая на самом деле была златовласой Франческой, смотрела влюблёнными глазами, и Ник ещё не подозревал, что скоро этот спектакль с провокационным названием «Дары богов» станет культовым не только потому, что режиссёр сыграл главную мужскую роль, но и…

— Ах, милый Андре, — пела Люсиль, — слушком сладки твои речи, чтобы я поддалась им безоговорочно. Но моя любовь никогда не сможет утихнуть…

Зал замер. И Гранджер тоже, потому что впервые за свою карьеру забыл слова. И точно там какая романтичная муть должна быть, и Николас ещё сделал скользящий шаг к главной героине, но затормозил, словно натолкнувшись на невидимую стену. В голове как будто тысячами маленьких молоточков стали быть по сосудам. Николас мотнул головой и вспомнил про браслет — клятву на крови между Полом, Филипом, Грегори и им.

Боль в голове была такой сильной, что сообразить, кто пострадал, кто находится на пороге смерти, Николас не мог. Он просто слепо шагнул со сцены под дружный и сдавленный вздох зала. Шагнул и упал на колени, пряча лицо в ладонях. А когда первый приступ прошёл, Ник всё же постарался сохранить свою маску маэстро, но убрав руки от лица, зрители увидели, что слёзы могут быть кровавыми.

Пол Хейнбергер никогда не любил игристое вино, но почтенная госпожа Ферро слишком редко снисходила до общения с политиками. Пол в очередной раз подавил внутри себя икоту и только собирался начать очень неприятный разговор про одну из наследниц, как в глазах стало двоиться, руки затряслись, а в горле образовался тугой комок боли, который невозможно проглотить.

Амулет, заколдованный на друзей, раскалился на груди, почти прожигая кожу, и Пол со стоном попытался расстегнуть рубашку, но одеревеневшие пальцы плохо слушались и вместо того, чтобы сорвать побрякушку, которая сигнализировала о беде с одним из друзей, Хейнбергер просто цеплялся за ворот и тянул удавку галстука. Госпожа Ферро не совсем поняла в чём дело, но быстро сообразила, что припадок — это нетипичное поведение политика. Женщина обошла столик и, вцепившись костлявыми пальцами в ворот, дёрнула на себя верхнюю пуговицу. Действительно, под кулоном-монетой краснела кожа.

Ферро сорвала талисман и отбросила его на ковёр. Пол задышал спокойнее и нервно признался:

— Думаю, мне стоит извиниться, — госпожа Ферро благосклонно кивнула. — И перенести на более удачное время нашу беседу.

Тадеуш Гордон сидел в своём кабинете и перебирал бумаги.

Всё же хорошо вышло, что удалось свести дочь и Стенли. И тем более удачно, что мальчик любит так сильно, что пойдёт на всё ради Элис.

Напольные часы гулко пробили время, и Тадеуш отодвинул пресс-папье на край стола. Надо ещё обсудить с Грегори вопросы аренды земель с короной.

Эта была последняя дельная мысль, которая успела проскочить между двумя слишком внезапно больными ударами сердца. Боль расползалась от груди к левой ключице, сковав движения и мешая вздохнуть. Тадеуш слепо шарил руками по столу в надежде наткнуться на колокольчик, который обычно зовёт камердинера, но сведённые болью пальцы не смогли подхватить маячок и просто спихнули его со столешницы.

Тадеуш несколько раз открыл рот, стараясь вдохнуть побольше воздуха, но не удалось. Вдруг ставшее безвольным тело завалилось на бок, вынуждая кресло накрениться и в итоге упасть.

На шум пришла Александра, которая в это время перебирала образцы тканей для будущей детской в доме Стенли. Алисия такая безответственная: то платье не может выбрать, то теперь отнекивается по поводу детей, а они всегда, как тётушка Кло — внезапные.

— Тедди! — вскрикнула Александра, бросаясь к супругу и падая на колени возле него. — Тадеуш, что случилось?

— Элис… — едва поворачивая язык, прошептал Тадеуш. — Грегори… с ними что-то случилось…

На среднем пальце левой руки переливался багровыми бликами перстень, что подарил старик Стенли своему другу много лет назад.

Филип сразу понял, что будет непросто. Вот как только увидел впервые кудрявую чародейку с изумрудными глазами — так и понял: дело — дрянь. И скованный амулетом жизни Дювье только утвердился в своих предположениях.

Тощий и весь какой-то угловатый ассистент переминался с ноги на ногу и не знал куда деть свои неимоверно длинные руки. Филип с печалью подумал, что вот хороший мальчик для бумажной работы, но как только ситуация не по протоколу возникает в реальной жизни — сразу ступор.

Поминая всех богов, но всё же больше демонов, Филип с трудом поднялся с пола и, опираясь на стол, кастунул заклинания с матрицей телепорта. Пространство затянуло белёсым дымом и, вздохнув поглубже, Дювье сделал шаг в неизвестность.

Особняк был похож на заросший много лет назад терновником мёртвый замок. По приторному сладковатому аромату жасмина Филип понял, что смертей здесь предостаточно. Идя вдоль стен и периодически останавливаясь отдохнуть, Филип дошёл до кабинета Грегори и выжег дверь просто потому, что открыть не смог.

Кровь чавкала под подошвами сапог. За столом в коконе из мёртвых и одновременно живых побегов шиповника сидела Алисия. Грегори безвольной куклой лежал рядом. Элис гладила тонкими ладонями Стенли по лицу, убирая волосы. Она пела колыбельную смерти. И всё мёртвое и живое, повинуясь старому заклятию, вторило её словам.