Вера и террор. Подлинная история "Чёрных драконов" [СИ]

3. Орлы рождаются только в горах

К вечеру анархистам удалось выбраться к пуштунскому поселению. Здесь нужно было отыскать человека по имени Рашид. Но прежде хотелось найти колодец, чтобы напиться и наполнить опустевшие фляги. Небольшой населенный пункт раскинулся среди скал над обрывом. Под обрывом периодически слышались выстрелы и взрывы, на которые уже мало кто обращал внимание. Небольшие каменные дома располагались близко друг к другу. Около порогов и под окнами еще сохранились остатки высохшей и вытоптанной растительности. На окнах с грязными стеклами и дверях краска потрескалась и облупилась, стены были в слое пыли и грязи. Люди ходили в нестиранной одежде, мужчины везде носили с собой оружие, женщин было видно редко, еще реже — детей. Старые афганцы также предпочитали оставаться дома, но и среди них многие готовы были взять оружие и дать отпор. Было в округе несколько сгоревших и даже разрушенных взрывами подчистую домов. Их обломки были засыпаны землей и камнями, отколовшимися от скал.

— Срань Господня! — возмущался Кэно, осматривая поселение. Завидев во дворе одного из домов колодец, он ускорил шаг.

— Куда делся Картер? — спросил Джарек, заметив отсутствие товарища.

— Хапнул себе жратвы и ушел, чтоб наедине ее стрескать. Делиться с нами, видите ли, не хочет. Постой… — остановил его Кэно и замер.

Они наблюдал за низким тощим афганцем в черном тюрбане, с черной повязкой на лице и в темных очках, камуфляжной куртке и военных ботинках. За спиной у парня был походный рюкзак, на другом плече — автомат. Он пересчитывал только что полученные деньги.

— Среднего роста, худощавый, в тюрбане и очках, лицо закрыто… Он?

— По идее да. Подойдем?

— Пошли.

Анархисты подошли к афганцу.

— Ты Рашид? Торгуешь оружием?

— А вы, собственно, кто? — спросил человек тихим и мягким голосом, но достаточно строго.

— Те, кто сражается на священной войне, — ответил Кэно. — Нам нужно вооружение.

— Да, мое имя действительно Рашид и я продаю оружие. Если немного подождете, я предоставлю вам список того, что вы можете приобрести у меня. Не стоит торопить события.

— Это понятно. Мы подождем здесь, около вон той пещеры, — сказал Кэно, указав рукой на грот неподалеку.

Худощавый человек в камуфляже ушел по направлению к каменному дому с деревянной дверью и ставнями на окнах.

— Джарек, не находишь его странным? — проговорил Кэно, убедившись, что оружейник удалился. — Мне кажется, Рашид не тот, за кого себя выдает. Проследить бы за ним.

Джарек молча кивнул и осторожно пошел вперед. Кэно присел у колодца, находившегося неподалеку от дома Рашида, и пристально следил за его действиями. Афганец подошел к двери. Джарек отошел к какому-то камню и пригнулся. Дверь со скрежетом открылась. Афганец вошел, захлопнув ее за собой.

Кэно осторожно встал и метнулся короткими перебежками за угол дома. Припав спиной к стене, он жестом подозвал напарника.

— Посмотри, — сквозь зубы прошептал он. — Но только осторожно.

Джарек вцепился пальцами в подоконник, а потом козырьком приставил ладонь ко лбу. Стекло сильно отсвечивало, но он смог разобрать происходящее.

— Черт побери! — находясь в крайнем потрясении, воскликнул он.

Кэно прильнул к стеклу и чуть не упал. Афганец, пообещавший им вооружение, скинул верхнюю одежду, снял повязку с лица, черный тюрбан и темные очки. Их собеседник оказался девушкой девятнадцати-двадцати лет. Она положила на кровать свой рюкзак и автомат, еще раз пересчитала выручку, поспешно сунула деньги в карман и стала разбирать какие-то бумаги на столе. Полуденное солнце освещало ее молодое смуглое лицо. У девушки были карие глаза с длинными густыми ресницами и темные волнистые волосы. Она нашла то, что искала, сложила листы пополам и кинула в рюкзак.

— Это и есть местный оружейный барон, черт возьми?! — возмутился Кэно. — Надо бы достойно встретить и поговорить с красавицей.

— Да, ты был прав, что Рашид — вовсе не Рашид. Хорошо, что мы не поспорили на сто баксов.

— Тогда спорим на сто баксов, что я ее поцелую, и она ничего мне не сделает? — гордо и вызывающе произнес Кэно.

— Посмотрим — посмотрим… А в прочем, заметано!

Анархисты пожали друг другу руки, разбить было некому.

Девушка зашнуровала военные ботинки, накинула на плечи куртку и, откинув назад волосы, которые падали ей на лицо, вновь надела тюрбан и очки. Закрыв нижнюю часть лица повязкой, она взвалила на плечо походный рюкзак и взяла в руки автомат. Мисс оружейный барон осторожно вышла из дома и пошла вдоль скал к пещере. Здесь ее уже ожидали анархисты.

Она почувствовала, как кто-то рванул автомат из ее рук. Но закричать девушка не успела — чья-то шершавая, покрытая мозолями ладонь зажала ей рот. Ее силой поволокли в пещеру.

В небольшом гроте горел костер. Нападавшие отпустили девушку, и она упала на колени. Высокий бородатый человек сорвал с нее темные очки, тюрбан и повязку с ее лица.

— Здешние оружейники выглядят весьма странно… — задумчиво произнес он по-английски.

Девушка вскочила.

— Вы следили за мной?!

— А ты неплохо говоришь по-английски, детка, — улыбаясь, сказал Кэно. Джарек стоял слева от него и держал в руках отобранный автомат.

Девушка достала заточку и замахнулась:

— Не смейте подходить ко мне!

Кэно рассмеялся и провел рукой по ее волосам. Она отшатнулась.

— Ха-ха! А я тут поспорил со своим другом, — спокойно заговорил Кэно, снимая темные очки, — что я сейчас поцелую тебя, и ты мне ничего не сделаешь.

— Не дождешься!

Она попыталась ударить Кэно ногой в пах, но тот поставил блок и тут же схватил ее за ногу и притянул к себе.

— А это, кстати, запрещенный прием, детка, — с укоризной заметил он. Девушка отчаянно пыталась вырваться из его крепких рук.

— Знаете, что с вами сделают за изнасилование?!

Кэно отпустил ее и немного отошел назад.

— А я тебя в постель не тяну. Детка, не надо говорить таких глупостей.

— Автомат отдай!

Девушка продолжала угрожать анархистам заточкой, но Кэно повернулся к Джареку и отрицательно покачал головой, давая понять, что автомат не отдадут.

— Ага! Сейчас! И ты меня застрелишь! — поддержал его Джарек.

— Тогда плати деньги за автомат! Живо!

— Ишь ты, какая смелая! — с улыбкой восхитился Кэно. — С заточкой против автомата идет.

У девушки начали сдавать нервы:

— Да что вам надо? — отчаянно закричала она.

Кэно сделал жалостливое выражение лица:

— Оружие хотим купить… Так что насчет нашего спора с другом?

Он хотел погладить девушку по щеке, но та порезала ему заточкой руку. Кэно отступил.

— Ты проспорил! — гневно произнесла она.

— Я так не думаю.

Кэно резко схватил ее за плечи, прижал ее к своей груди и раздвинул языком ее губы. Она подняла руку с заточкой, готовясь нанести роковой удар в спину, но вдруг разжала пальцы. Заточка упала на землю, а руки девушки плавно легли на плечи Кэно. Спустя две минуты он все же прекратил обнимать ее и мять ее губы своими. Девушка резко отпрыгнула назад, с отвращением вытирая губы рукавом.

— Отойди!

— Что такое? Боишься нас? Боишься мужчин?

— Откуда я знаю, что у вас на уме…

— Было бы у нас что-то на уме, мы бы это уже сделали, детка, — смеясь, проговорил Кэно и вновь жалостливо глянул в ее жгучие карие глаза: — Нам бы оружие купить.

— Так, знаете ли, переговоры не ведутся! — в полной растерянности крикнула она дрожащим голосом.

— Так пошли поговорим по-человечески, — Кэно взял ее за руку. Она гневно метнула взгляд на Джарека.

— Автомат отдай! — уверенно приказала она.

Кэно кивнул.

— Как скажешь, лидер, — Джарек протянул девушке ее вещь, и все трое вышли из пещеры.

— А меня зовут Кира, — смущенно проговорила она и стыдливо опустила глаза.

Они отошли от грота к скалам, около которых кто-то разжигал костер, и груда углей и пепла покоилась между массивными камнями. Людей здесь практически не было, и Кира уже не скрывала своего истинного лица. Стоило ей отвлечься на несколько секунд, Джарек с досадой протянул Кэно стодолларовую купюру. Главарь с улыбкой спрятал деньги в карман.

— Значит, тебе девятнадцать лет, а ты одеваешься в мужскую одежду, берешь автомат и идешь торговать оружием? — начал расспрашивать Кэно, присев на камень.

Солнце уже закатывалось за горизонт, и Джарек начал раскладывать костер. Кира присела рядом с Кэно.

— Эта война отобрала у меня всю семью, — отвечала она, опустив глаза. — В живых остались только я и мой брат Ахмед Тараки. Он остался в другом поселении, недалеко отсюда, руководит небольшим отрядом и иногда общается с поставщиками оружия из США. Он не знает о том, что я жива.

Услышав про Ахмеда, Кэно насторожился.

— Твой брат, — спросил он Киру, — он гордый человек?

— Очень. Орел видит своих лишь среди орлов, а воронов не замечает с высоты горных вершин.

— Ай, ловко сказано! — восхитился Джарек.

— Как же ты, детка, ввязалась в эту войну? — продолжал расспрашивать Кэно.

— Мой отец был оружейным бароном. Он участвовал в восстании исламских радикалов 1975 года, но оно было подавлено правительством. Мне с братьями приходилось тогда прятаться под массивным железным столом. Мы в шутку называли его «противобомбежным». В 1979 началась гражданская война. На этой войне погибли мои родители, мои братья. Отец общался с американцами довольно часто, так что я смогла овладеть английским и продолжить его дело в 1984 году, представившись именем своего покойного брата — Рашида Тараки. На тот момент ему было бы восемнадцать…

— Но тебе тогда ведь было всего пятнадцать лет? — Джарек, кажется, был шокирован.

— Здесь даже в десятилетнем возрасте дети умеют стрелять. Мне пришлось продавать оружие, чтобы сводить концы с концами.

— А деньги твоего отца? — спросил Кэно.

— От его состояния почти ничего не осталось. Я отдала деньги тем, кто здесь действительно в них нуждался. Все помогают повстанцам. Ведь это священная война. Я рада, что могу хоть чем-то помочь своим в этой войне.

Кэно молчал. Его поразили эти решительные слова. Таких мужественных и гордых, преданных своим убеждениям людей днем с огнем не сыщешь. Может, он встретил Киру не просто так…

— Так почему ты так испугалась нас, детка? — решил сменить тему анархист.

— А вы сами подумайте. Схватили меня, и вообще…

— Да я хотел поговорить с тобой, но ведь иначе ты не выдала бы нам свою сущность.

— А зачем поспорил с другом, что поцелуешь меня?

Кэно грустно улыбнулся.

— Просто захотел поцеловать тебя, детка. А что, понравилось?

Кира опустила глаза и прошептала:

— Да ничего… Просто это мой первый поцелуй. Я представляла себе его немного иначе… Но, кто знает, может, его могло вообще не быть никогда? Ведь я уже четыре года не Кира, а Рашид, и была бы им дальше…

— Но целуешься ты страстно.

Кира смутилась и отвернулась. Она пыталась вглядываться в лучи заката, но ничего не могла с собой поделать и слушала дыхание сидящего рядом террориста. Все молчали. Джарек клацнул зажигалкой и распалил костер.

— Так кто же вы? Расскажите о себе, — вдруг тихо попросила Кира, взглянув на озаренное закатом лицо Кэно.

— Анархисты, детка. Наш клан называется «Черный дракон». Свобода или смерть! — Кэно подкинул в костер несколько сухих веток. Пламя, потрескивая, взвилось ввысь. Искры обожгли его шершавые ладони.

— Так ведь анархия — это безвластие, а тебя, гляжу, лидером называют…

— Меня называют Кэно. А власти у нас нет. У нас свобода и авторитет. Но главное — это жить на свободе, прожигать эту жизнь, а не ограниченно существовать. Вот знаешь, детка: вороны живут по триста лет, а жрут при этом падаль, а орел живет всего тридцать лет, но питается свежей кровью. Мы — орлы.

Кира покачала головой:

— Ты тоже за словом в карман не лезешь. Но… Орлы рождаются только в горах.

— Ишь ты, какая гордая, черт возьми! — Кэно ухмыльнулся. — Не уж то всерьез веришь в это, детка?

Кира понуро опустила глаза в землю:

— Мой отец так говорил. А я его уважаю.

Кэно положил руку ей на плечо:

— Да брось, детка, не обижайся. Я знаю, что значит мнение наставника.

Он достал из кармана жилета крест на черном шнурке.

— Память о человеке, который научил меня всему, что я должен был знать. Мне подарил — будто чувствовал, что завтра его убьют. С тех пор стараюсь все время носить.

— И веришь?

— Я не признаю религию о всепрощении. Всю жизнь я был последним безбожником, а этот крест был лишь напоминанием…

— И все же, есть у тебя какая-то вера или нет?

— Не знаю. Единственный мой идол — свобода, более я ничему не поклоняюсь. Сама решай, считать это религией или нет…

— Лучше спрячь крест. Увидит кто — убьет.

Кэно тяжело вздохнул и сжал кулак. Скрестив на груди руки, он молча стал смотреть в одну точку. В его глазах, как и в душе, клубилась горькая грусть.

— И ночевать вы будете здесь?

— Да. К тебе-то не напросимся — чувствует моя душа.

— Выбор ваш. Надеюсь, вы знаете, чего вам это может стоить.

— Детка, не учи нас жить. Иди домой, а то уж совсем стемнело. Завтра поговорим.

Кира надела очки, взяла с земли свой рюкзак и автомат. Она уже собиралась идти, но что-то заставило ее в последний момент развернуться и провести рукой по плечу Кэно.

— Надеюсь, я найду вас, — с болью и надеждой в голосе прошептала она.

Костер из последних сил сопротивлялся наступающей тьме. Под обрывом, над которым он полыхал, велись боевые действия. Выстрелы и взрывы уже не раздражали слух анархистов. Скалы крепостью окружали их пристанище и небольшое местное поселение, на окраине которого стоял дом Киры. Кэно достал нож и начал строгать какую-то сухую ветку. Джарек закурил.

— А эта Кира весьма ничего, — проговорил он, выдыхая дым. — Нам бы в клан ее…

— Тебя послушаешь — так выходит, что каждую молодую хорошенькую девку надо брать в клан! Невозможно с тобой разговаривать — у тебя же одни телки на уме!

— Я не о том. Неплохой союзник получился бы.

— Ну, об этом рано судить. Мы ее полчаса всего знаем.

— А здесь время не такое, как у нас дома. Год за три идет.

Внезапно мощный взрыв гранаты раздробил массивную скалу.

— Твою мать! Ложись! — заорал Джарек, пригнувшись и обхватив голову руками. Он чувствовал, как его тело рассекают острые камни. По рукам заструилась теплая и вязкая жидкость — свежая кровь.

У Кэно потемнело в глазах, что-то острое тяжелое и холодное врезалось в правую половину лица, глаза запорошило пылью и обрывками сухой травы. Камень соскользнул с правой скулы, сдирая за собой кожу. Кэно стиснул зубы. Он попытался вытереть с лица пот и грязь, обтер рукавом левую скулу и лоб, но к правой части лица невозможно было прикоснуться. Правого глаза уже не было. Кэно лег на землю и закрыл глаза.

Ему виделись серые стены холодного и сырого подвала. По этим стенам, по потолку, по полу — везде вокруг него собирались пауки, сотни, тысячи черных пауков…

— Нет! Я теряю сознание! Нет!

Кэно с трудом раскрыл левый глаз. Пыль продолжала медленно оседать на его лицо, и глаз сильно болел и слезился. Обломки скалы изранили ему руки и плечи. Правую половину лица Кэно перестал ощущать вообще.

Впереди себя он видел темный силуэт молодого человека в панаме с широкими полями, в камуфляже и с рюкзаком. Он нацелил на Кэно винтовку.

— Сдохни, дух сраный! — прокричал по-русски солдат.

Рука Кэно сжала нож. Он попытался подняться, но тут же снова упал на землю, чувствуя, как по спине и пояснице расходится жгучая боль.

Палец солдата лег на курок, но вдруг он упал, как подкошенный, вскрикнув и схватившись рукой за шею. Из-за камня показался второй силуэт — бородатого человека в афганской шапке и со штурмовой винтовкой.

— Кэно. Узнаешь меня? Я свой. Я Джарек.

Кэно, услышав эти слова, облегченно вздохнул и сплюнул в сторону. Джарек присел и протянул ему руку.

— Вставай, брат. Я проведу тебя к колодцу — немного умоешься. Но пока надо разделаться с этими недоносками.

В горах поднимался ветер. Он бил анархистов в спину, и раны Джарека давали о себе знать тупой пронизывающей болью. Прогремело еще несколько взрывов. Поселение было охвачено огнем. Слышались крики боли и матерщина на русском, дари, пушту и каких-то еще местных языках.

— Повезло тебе, что камень тебя только зацепил, — перекрикивая брань солдат, выстрелы и очереди, сказал Джарек. — А то приложило бы тебя — и ты уже нежилец…

Кэно не чувствовал ясности в уме, у него все плыло пред глазами. Джарек первый заметил Киру.

— Аллах акбар! — крикнула она, грациозно, как дикая кошка, перепрыгнув с камня на камень. Кэно вскочил и кинулся за ней.

— Куда тебя несет, гад?! — закричал ему Джарек.

— Война — не женское дело! — свирепо крикнул Кэно, вырвав из рук Киры автомат и кинувшись в бой. Джареку ничего не оставалось, кроме как следовать за ним.

Кэно вмешался, когда бой был в самом разгаре. Одной очередью он уложил пятерых. Джарек прикрывал его спину, уверенно стреляя по врагам.

— Сколько еще с твоей стороны? — закричал ему Кэно.

— Около восьми! Что у тебя?

— Десятеро! Немного осталось! Выстоим!

— Выстоим! — крикнул Джарек в ответ, но его голос заглушала его собственная очередь. Он смог расстрелять двоих, но тут почувствовал резкую боль в левой ноге. Он отбежал, закрывая рукой огнестрельную рану.

— Что, суки сын, больно?! — выкрикивал по-русски голос молодого солдата. — Я тебе покажу, душман вонючий! Скотина ты правоверная!

Джарек достал из патронташа на поясе метательное лезвие с тремя загнутыми остриями и швырнул его в солдата. Враг упал. Цель была поражена идеально — лезвие пробило череп точно между глаз. Джарек схватил штурмовую винтовку и продолжил стрелять. Один из солдат кинулся вперед, целясь из-за камня в спину Кэно.

— Кэно! Сзади! — закричал Джарек, но взрыв еще одной гранаты перекрыл его голос. В этот момент Кира, ловко и плавно, как пантера, передвигаясь по камням, оказалась совсем рядом с солдатом, целившимся в спину анархиста. Она присела, буравя жгучими глазами его спину. Парень почувствовал, как сзади на него давит чужой взгляд. Он не усел обернуться, как Кира в грациозном и диком прыжке всадила ему в шею заточку. В этот же момент Кэно застрелил последнего врага.

— Каких сопляков они втягивают в эту войну! — крикнул он, оглядывая трупы солдат. — Поди, вчера только школу закончили. Дорого, очень дорого они расплачиваются за то, что ввязались в эту войну…

— Да кто их вообще просил?! — услышал он выкрик Киры, полный гнева и ярости.

— Я же говорю: они годами будут после кусать локти, — попытался остудить ее пыл Кэно.

— Держу пари, — отозвался Джарек, присев на камень и закрыв своей накидкой рану на ноге, — скоро они капитулируют. А свое участие в этой войне они будут помнить вечно — погубить жизнь тысяч двадцатилетних пацанов на чужой земле, на чужой войне!

— С чего взял, что шурави отступят? — с укоризной спросила Кира, поставив руки на пояс.

— А спорим, что я пророк! — хитрые глаза Джарека сверкнули.

— Что ты мне лапшу на уши вешаешь? — с презрение фыркнула Кира. — Какой ты к черту пророк?!

— С чего взяла?

— Да просто потому, что ты бандит. И рожа у тебя бандитская…

— Это оскорбление или комплимент? — ехидно усмехнулся Джарек.

Кира гневно насупила брови:

— Констатация факта.

— Хочешь — верь, не хочешь — не верь, да только пророк я самый настоящий! Будущее умею чувствовать. Ну, конечно, не сильно отдаленное, но все-таки!

Кира пристально вгляделась в его хитрые глаза:

— Отвечаешь за свои слова?

— Голову на отсечение даю! — Джарек провел большим пальцем по своей шее.

— А слабо сказать, что меня в не столь отдаленном будущем ждет?

Анархист задумался, но тут же на его лице появилась еще более лукавая улыбка, два золотых зуба ярко сверкнули в темноте.

— Тебя? Ты будешь одной из нас.

Кира мягко улыбнулась, но голос ее остался серьезным:

— Ну, смотри мне. Застрелю, если обманешь!

Ветер налетел еще более сильным порывом, Джарек в последнюю секунду успел поймать налету свою шапку. Кэно заслонил рукой рану на лице, чувствуя, как частицы пыли, гонимые ветром, врезаются в руку.

— Зайдите ко мне! — крикнула Кира сквозь завывание ветра. — Сейчас начнется буря, и здесь вам ее не переждать. К тому же вы ранены. Ну же, вставайте быстрее! Мы должны успеть.

Кира шла вперед значительно быстрее, усталость Кэно ощутимо давала о себе знать, а Джарек заметно хромал. Впереди обозначились грязные стены дома и покрытая старой серой краской деревянная дверь.

— Заходите и присядьте на кровать. Я сейчас.

Кира заперла дверь, закрыла ставни на окнах, и в помещении сразу заметно потемнело — его озаряла одна керосиновая лампа. Комната явно предназначалась для одного человека, и пришедшие чувствовали себя неуютно. Джарек снял обувь и верхнюю одежду и залез с ногами на кровать. Он сел по-турецки и сложил руки на груди. Кэно обессилено опустил голову на подушку. Он дышал хрипло и тяжело, иногда срывался на кашель. В отличие от Джарека, он не слышал, как за каменными стенами стонет неистовый ветер.

Кира принесла чайник и две металлические кружки.

— Хотите пить? Конечно, хотите.

Кэно собрал последние силы и приподнялся на постели. Питье принесло небольшое облегчение. Кира посоветовала ему снова лечь и больше не вставать.

— Потерпи немного, пока я промою рану и наложу повязку. Потом станет легче.

Но Кэно было все равно. За это время он привык к боли и уже мог не обращать на нее внимание. Повязка обеспечила покой его раненому глазу, и он смог расслабиться и отдохнуть.

— И часто здесь такие бури? — спросил он, стараясь отвлечься от своего ранения.

— Частенько. Но они быстро проходят. Утром ветер совсем утихомирится. Вам нужно будет уехать. Я дам вам все, что нужно. Рана у тебя очень серьезная. Тебе должны помочь, и чем скорее, тем лучше.

— Да брось ты! Все будет хорошо!

— Нож у тебя красивый…

— Я их сам изготавливаю, детка. Хочешь, этот тебе подарю? Бери.

Кира осторожно взяла нож:

— Спасибо.

Ее рука непроизвольно гладила волосы Кэно, по ее лицу было видно, что она очень сильно переживает за его жизнь и здоровье.

— Лучше принеси нам поесть, — устало сказал он.

— А чего вам принести?

— Всего и много, — вяло ответил Кэно. — Мы с утра ничего не ели.

Кира смутилась:

— Всего и много у меня нет. Я-то живу одна.

— Ну, принеси, что есть. Мы вернем тебе деньги за еду.

— У меня только армейская тушенка…

— А что у тебя не армейское? — спросил Кэно, но Кира не услышала вопроса. А когда она вернулась, он не захотел переспрашивать.

— Эх, Кира! — проговорил он. — Увозить тебя надо отсюда, подальше от всего этого.

Девушка заметно оживилась.

— А вы возьмете меня к себе? В клан «Черный дракон»? Я все оружие вам отдам.

— Господи! Да тебе всего девятнадцать, а тебя тянет воевать!

— Ну пожалуйста! Я хочу с вами, за свободу! Прошу вас! Мне это очень важно!

— Что тебе важно, детка?

— «Свобода или смерть»! Стать под черные флаги с черепом и костями! Я помогаю повстанцам здесь, но воюю за их цели, а не за свои. Я тайно поддерживаю власть за запрет принудительных браков и предоставление женщинам равных прав с мужчинами. Я познала вкус свободы, когда стала Рашидом, но это же такая маленькая крупица! Мне всегда хотелось быть вольной, быть собой, но меня никто понимал. Да я всю жизнь ищу таких, как вы, а тут вдруг… вы сами меня нашли. Неужели у вас не возникает мысли, что все это не просто так?

Кэно на некоторое время задумался и с улыбкой сказал:

— Эх, умная ты, Кира! И красивая! Повезет тому, кто тебя в жены возьмет!

— А вы не возьмете?

— Ну, вдвоем нет, а так Джарека придется убить…

— Зачем?

— Ну, тогда он меня убьет.

— А у меня что, нет права выбора?

— А ты кого выберешь? — хитро улыбаясь, спросил Джарек.

— Кэно.

Он понравился ей. И ее не останавливало то, что он террорист, что ему только что изувечили лицо, что он был намного старше ее… Ничего.

— Орлица нашла себе орла, — невольно подумала она.

Он же смотрел на это с иронией, не верил в ее чувства, но видел в ней решимость, независимость и бунтарский характер.

Кэно засмеялся. А потом достал из кармана сложенный пополам лист бумаги и протянул его Кире. Кира осторожно развернула лист. На нем на красном фоне были изображены силуэты двух драконов, а между ними кинжал, похожий на крест.

— Это наш герб, — гордо проговорил Кэно. — Хорошо запомни его. Теперь ты одна из нас.

— Вы так легко приняли меня в клан?

— Я вижу в тебе надежного союзника, смелого, сильного духом, решительного, самоотверженного.

Кира в смущении опустила глаза.

— Да что ты. Я могу лишь завидовать твоему мужеству. Знаешь, ты орел. Свободный и гордый, реющий в небесах над этими горными хребтами. Мой отец был неправ, считая, что орлы рождаются только в горах…

— Завтра вечером мы уезжаем, — твердо заявил Кэно. — У нас здесь дело есть — надрать задницу старым врагам. Если у тебя остались дела здесь, реши все вопросы завтра с утра.

Глаза Киры зажглись азартом от предвкушения встречи с «Черными драконами». На некоторое время она забыла обо всем.

— Какие у меня могут быть дела? — сказала она.

Кэно взглянул ей прямо в глаза, заставляя ее заглянуть в собственную душу. Кира вздрогнула.

— Ты не хочешь поговорить с братом? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес он.

Кира взялась за голову.

— Как я могла забыть? — сетовала она на себя.

— А вот он вряд ли забыл. Поможешь нам достать машину?

— Конечно. Но… к брату я не пойду. Он сильно почитает здешние законы. Если узнает, чем я занималась все это время — убьет, а паранджу я в жизни не надену.

— Джарек, найди нашего вечно голодного товарища, — приказал Кэно.

— А ничего, что у меня нога прострелена? — возмутился тот.

— Хрен с тобой, сам пойду.

Он встал, отряхнул одежду, взял штурмовую винтовку Джарека и направился к выходу.

— Как только найдешь машину — сразу отправляемся, — сказал он Кире и открыл дверь.

— Стой! — закричала она. — Никто не выходит в такую бурю.

— Вот именно! А он шатается неизвестно где! Может, ему помощь нужна! Кто об этом будет думать?!

И, не дожидаясь ответа, он ушел.

Выйдя из дома, Кэно припал спиной к стене. Ветер бил наотмашь, неся груды пыли, охапки высохшей травы и прочий мусор. Горячий и сухой поток воздуха затруднял дыхание. Анархист короткими перебежками двигался к поселению, скрываясь за камнями. Не дойдя до первого дома, он заметил между скал Картера. Джефф лежал, не шевелясь, опустив голову на грудь.

— Картер! — хрипло выкрикнул Кэно, чувствуя боль в горле. Ответа не последовало.

— Картер! — прокричал он второй раз из последних сил. Тишина.

Закрыв голову руками и пригнувшись, Кэно бросился бежать. Ветер обжигал все тело, пытался сбить с ног, но он все же оказался рядом с товарищем. Кэно протер здоровый глаз от попавшей в него пыли. Но лица Джеффа под тюрбаном он все же не смог разглядеть.

— Картер! — схватив Джеффа за плечо, закричал он.

— Чего? — вяло пробормотал Джефф.

— Ты чего, спал здесь, что ли? — злобно закричал Кэно.

— Ну спал, и что тут такого? — невозмутимо ответил Джефф.

— Да, ничего! Сукин ты сын! Пока мы рискуем жизнью здесь, он то жрет, то спит! Хорош союзничек! Чтоб тебя…

— Что у тебя с глазом? — испуганно спросил Джефф, глядя на окровавленную повязку.

— «Что с глазом»? Нет глаза! Или не видно?

Джефф медленно отполз назад:

— Э-э! Остынь! Хватит на меня орать!

— Действительно! Давно пора тебя убить! — прорычал Кэно. — Твое счастье, что я сейчас не в том настроении, чтобы кого-то убивать. Бурю переждем здесь, она скоро стихнет — ветер уже успокаивается.

Он укрылся за валунами и решил немного вздремнуть до рассвета. С первыми лучами солнца анархист очнулся ото сна. Он прошел во двор дома Киры, остановился у колодца, набрал ведро воды. Утолив жажду, он окотил голову холодной водой. Усталость как рукой сняло, в мыслях снова почувствовалась ясность. Все, что произошло вчера, Кэно мог бы счесть каким-то кошмарным сном, если бы не увечья на правой стороне лица, дающие о себе знать непрерывной острой болью.

Кира встретила его у двери, показывая на джип «Симург», припаркованный по другую сторону от дома.

— Это осталось от «диких гусей», — сообщила она. — Я уже погрузила оружие, которое вы просили — миномет и крупнокалиберный пулемет, ну, и четыре автомата. Еще есть две канистры бензина — должно хватить. Можем ехать, если все готово. Ты нашел своего соратника?

— А то! Спал он там, за валунами. Наверное, до сих пор дрыхнет, как убитый.

Он уже хотел, было, идти за Картером, но тут сам Джефф вышел из-за обломков скал и направился в его сторону.

— А в каком настроении сегодня наш большой папочка? — иронично спросил он. — Меня сегодня будут убивать?

— Если дашь повод — разумеется, буду! — бросил в ответ Кэно. — Все в твоих руках.

— А с красавицей можно познакомиться? — дерзко осведомился Джефф.

Кира впилась в него жгучими глазами:

— Красавица занята! — резко ответила она.

— Скоро едем? — спросил Джарек, осторожно выйдя из дома.

— Как твоя нога? — взволнованно поинтересовалась Кира.

— На месте! — улыбаясь, отвечал он. — Только болит, конечно, сильно. Это еще повезло, что пуля прошла навылет, не задев кость.

— Едем? — Кира указала на джип.

— Едем, детка, — решительно ответил Кэно. — Я за руль, ты сядешь рядом, будешь показывать дорогу. Джарек, Картер, вы сзади.

Анархисты сели в машину, главарь завел мотор. По серпантину они планировали выехать на главную дорогу, а на это потребовалось много времени. Скоро поселение осталось вдали, перед взором раскинулись склоны гор, покрытые густой растительностью и воронками от взрывов. По большей части холмов был будто разлит насыщенный алый цвет.

— Отчего склоны красные-то? — поинтересовался Джарек. — Выращиваете чего?

— Это цветет мак, — отозвалась Кира, глядя в окно. — Здесь им засеяны огромные площади. Из него делают опиум.

— Такими масштабами? — удивился анархист.

— Все идет на экспорт, — ответила девушка. — Опиум — основная прибыль страны.

Наступило унылое молчание. Кэно сосредоточенно смотрел на пыльную горную дорогу, когда вдруг услышал мягкий, но сильный голос Киры. Она пела печальную песню на пушту:

Ее голос будто разносился по горным хребтам и склонам мелодичным неторопливым напевом:

— О чем песня? — заслушиваясь, спросил Картер.

— Потом как-нибудь сделаю тебе вольный перевод, — швырнул ему Кэно. Джефф понял, что таким образом его попросили заткнуться. Он закрыл глаза, слезящиеся от света солнца, и вздрогнул от неожиданности, когда к приятному голосу Киры присоединился грубый низкий голос главаря, уверенно подпевавший на пушту:

— Откуда ты знаешь наш язык? — удивилась Кира.

— Я знаю очень много языков. В нашем клане есть выходцы со всего мира. От них я и узнал все эти говоры, диалекты… Говорить я могу свободно, а вот писать умею только на родном английском. Иногда записываю слова на других языках латинскими буквами. В клане меня понимают, но, право, это глупо… Пушту — достаточно красивый язык.

Кира ничего не ответила, а снова запела свою горькую песню.

— Этот перевал, — сказал Кэно, останавливая «Симург». — Достаем оружие и ждем. Автомобиль придется пустить под откос…

— Нам, может, еще куда-нибудь доехать нужно будет! — возразил Джарек. — Просто нужно оставить его где-нибудь.

На примете оказался полуразрушенный дом в покинутой деревне недалеко от перевала. Джип оставили рядом. По одну сторону горной дороги анархисты поставили миномет, по другую — крупнокалиберный пулемет. Каждый вооружился автоматом Калашникова, Кира осталась с Кэно у пулемета, миномет обслуживали Джарек и Джефф Картер. Теперь оставалось только терпеливо ждать.

На горы спускался туман.

— Аллах покровительствует нам, — шепнула Кира.

— Конечно, у тебя и волос с головы не упадет без воли Аллаха! — усмехнулся Кэно. — Но туман действительно сослужит нам хорошую службу.

В тумане показались проблески фар.

— Идет колонна! — довольно проронил Кэно.

Анархисты начали стрелять по автоколонне. Никто не мог понять, откуда шла основная стрельба — из пулемета или из миномета. В живых остался только один из врагов, и тот был очень тяжело ранен.

— Ну что, не хочешь исповедаться перед смертью? — спросил Кэно. — Имя?

— Рахим Ашери, — прохрипел афганец, глотая собственную вязкую кровь.

Кэно усмехнулся — им несказанно повезло. Не мешкая, он схватил умирающего Рахима Ашери за грудки и заорал ему в лицо:

— Кто заказчик?

— Пилигрим. Аарон Фьюри, — ответил моджахед из последних сил. — Только прошу: похороните меня согласно моей вере…

Его голова бесчувственно упала набок, дыхание затихло, с губ сорвалось несколько крупных капель крови, и сухая земля мгновенно впитала их. Кэно бросил мертвое тело. Он был удовлетворен результатом рейда — информация, данная Бесом, подтвердилась, и можно было не сомневаться в ее подлинности. Теперь следовало вернуться, разыскать Аарона Фьюри и через него выйти на вожака врагов…

Воздух начал рассекать громкий гул. Кэно поднял голову, щуря здоровый глаз от лучей беспощадного солнца.

— Вертолет! — указал в небо над горами Джарек.

— Шурави?! — забеспокоилась Кира.

— Подожди! — остановил девушку Кэно. — Стой и не двигайся.

Вертолет снижал высоту и вскоре приземлился невдалеке от анархистов. Из вертушки вышел высокий человек, одетый в черное. Кэно сделал несколько шагов вперед, остановился и во все горло закричал:

Джарек и Картер узнали идущего навстречу главарю Призрака. Байкер во все горло напевал:

— Опять эта песня? — удивился Джефф.

Кэно усмехнулся:

— Это пароль. Неужели Джарек не сказал?

— Идем за мной! — Призрак позвал их к вертолету.

— Куда мы держим путь? — поинтересовалась Кира.

— Мы приземлимся на палубу судна канадских пиратов, те доставят нас в небольшой канадский порт, оттуда в Детройт. В Детройте у нас секретная база под заброшенной электростанцией. Вот такой маршрут, детка.

Кира заулыбалась, сердце стало постукивать тревожнее всякий раз, когда она начинала думать о новой, вольной жизни в США.

Отрезок пути по воздуху провели молча. Картер решил вздремнуть, Джарек, как вдохновленный живописец, любовался пейзажами внизу, Кира с замиранием сердца наблюдала, как Кэно от нечего делать перебрасывает в руке сверкающий резным лезвием нож. Клинок трепетал и порхал, как ночной мотылек, танцующий в воздухе перед манящим пламенем. Кира изучила взглядом руки анархиста — его ладони были небывало грубы, покрыты шрамами и давнишними толстыми мозолями, но ловкость этих грубых мужских рук и четкость каждого движения поражала до глубины души. Если, по распространенному мнению, можно вечно смотреть на две вещи — огонь и воду, — то к ним добавилась теперь третья — нож в руках Кэно.

Джефф Картер проснулся, почувствовав, что Призрак снижает высоту. Он глянул вниз и удивился, как быстро пролетело время — вроде, не успел глаз сомкнуть, а вертушка уже над океаном, а внизу махонькое грузовое судно. Байкер вышел с кем-то на связь, мужской голос запросил пароль, на что Призрак снова пропел все то же мотив:

Ему ответили теми же словами песни «Iron Maiden», только связист не попал ни в одну ноту, но зато разрешил приземление. Призрак расслабился и посадил вертолет на широкую палубу корабля.

Анархисты присели на палубе. Сразу почувствовался запах рыбы и пива.

— Меня начинает мутить… — пробормотал Картер, поглядывая с опаской за борт.

На палубу встречать прибывших пришли трое: высокая длинноногая белокурая девица, небритый мужчина с непослушными черными волосами, в ветровке камуфляжного цвета, протертых везде, где только можно, джинсах и перчатках с обрезанными пальцами. Третьим был седовласый капитан в черной кожанке поверх тельняшки.

— Рад видеть тебя, Кэно! — с улыбкой крикнул капитан.

— Здорово, Биннак! — ответил анархист, встав на ноги и направившись к пиратам.

Он твердо пожал руку капитана, после мужчины крепко обнялись.

— Это Биннак, капитан корабля, — представил Кэно соратникам старого друга. — А это Джола.

— Вас ждет жареная рыба и пиво, — уведомила гостей Джола, поправляя светлые, растрепанные морским бризом волосы.

Кэно указал на последнего из пиратов — мужчина приветливо улыбался:

— Это Гарри, он же Сельдяной Король.

— Рыба есть такая, — пояснил Гарри, — серебристая, вытянутая, как ремень, рыба с красными плавниками. Один из плавников образует… ну… типа, корону на голове.

— Они плавают в косяках сельди, — продолжил Кэно его объяснение, — а Гарри по молодости ходил на рыболовецком судне, удил эту самую сельдь. Но признаваться не любит. Ну, как вы тут? — поинтересовался он делами пиратов.

— Да никак! — отмахнулся Гарри.

— Совсем? — недопонял анархист. — Отступные-то получили за своих заложников?

— Нет, — посмеиваясь, покачал головой Сельдяной Король.

— И почему же?

Пират отвел глаза в сторону и стыдливо, но в то же время сдерживая смех, ответил:

— Это оказались контрабандисты…

Анархисты расхохотались.

— Вы даете, мля! — схватившись за живот, продолжал безудержно хрипло смеяться Кэно. — Взяли в заложники контрабандистов! Конечно, за них вам бабки хрен кто даст! Кто будет печься о спасении тех, кого вообще там не должно было быть? Нечего сказать, потешили старину!

Гарри тоже засмеялся, припомнив эту донельзя нелепую и абсурдную историю.

Кэно вновь обрел серьезность и встретился взглядом с капитаном. Тот понял — что-то произошло.

— Мне переговорить с тобой нужно, кэп, — обратился лидер «Черных Драконов» к Биннаку.

— Ну, сейчас твои люди пойдут пивком угощаться — поговорим, — согласился Биннак.

Джола и Сельдяной Король Гарри провели анархистов с палубы, шумно расспрашивая о том, что они видели, что пережили в чужой стране — никто из команды не бывал на Ближнем Востоке. Когда шумные крики затихли, Кэно положил на плечо Биннака тяжелую ладонь и сообщил безрадостную новость:

— Значится так, старина. Кибрала, сынка твоего, пришлепнули в Афганистане.

Капитан сбросил чужую руку со своего плеча и отвернулся. Он молчал. Кэно мельком взглянул на него — Биннак смотрел вдаль невозмутимым холодным взглядом, но по загорелой скуле катилась слеза.

— Как это случилось? — наконец, смог выговорить Биннак.

— Да как? — развел руками Кэно. — По его собственной вине. А я его предупреждал ведь… Засунули ему в рот автомат и расстреляли. Да что там говорить?! Двоих людей потеряли в этом рейде!

— Кто второй-то? — спросил капитан с переживанием.

— Бес, наш информатор. Так у него вообще идиотская и бессмысленная смерть — гадюка его ужалила. Перед этим его друг погиб на минном поле — все, что от него осталось, можно было в пакет собрать! Мать моя женщина! — Кэно с возмущением харкнул на палубу. — Да я тоже хорош. Поперся туда, решил молодость вспомнить — теперь вот без глаза остался.

Биннак с сочувствием покосился на окровавленную повязку на лице анархиста.

— В Германию тебе ехать надо, Кэно, — посоветовал он. — К этому доктору Генриху Вайнеру. Он-то тебе поможет.

— Да брось, Биннак, — махнул рукой Кэно, — там уже ничего невозможно сделать.

— Вайнер никогда не говорит: «Невозможно», — настойчиво продиктовал пират. — Он-то в свое время тебя на ноги поставил, когда все говорили: «Ничего невозможно сделать».

— Тогда, старина, все было намного проще… Да что с этим париться? Это не смертельно. Можно жить и с одним глазом…

Биннак положил руку на плечо Кэно и предложил ему пройти за остальными:

— Давай выпьем — помянем моего сына да твоих соратников…

Анархист резко развернулся и зыркнул на него — как выстрелил:

— Старик, пить нужно за живых, а мертвых оставь в покое, — сердито приказал он. — Мы-то живы.

— А ты, поди, все воюешь за свою анархию? — поинтересовался пират.

— За нее родимую! — Кэно горестно приподнял брови и усмехнулся. — Я помру за нее!

Биннак глядел на него с тревогой.

— Помереть всегда успеешь, а пожить?

Террорист свысока посмотрел на него, как на ненормального.

— Опять ты за свое, старина?! — он снисходительно покачал головой. — Ты же бандит, грабитель и вымогатель, а так простодушен! Пойми, старина, мне нравится моя жизнь!

— Как знаешь, — согласился Биннак. — Главное, чтоб жалеть после не пришлось…

Кэно не взял эти слова во внимание. Его задумчивый взгляд скользил по линии горизонта, где гладь океана сливалась с безоблачным небом. Такое спокойствие и пустота навеивали скуку и тоску…

— Черт с тобой, кэп! — плюнул на беседу Кэно. — Пойду к своим.

— Не торопись, Кэно, — задержал его тот. — Просьба есть к тебе.

— Что за просьба, Биннак?

— Не говори Джоле о смерти Кибрала, пожалуйста, — шепнул капитан на ухо лидера «Черных драконов».

Кэно глянул на него с безразличием, на его лице читалась усталость.

— Это тебе решать, старик, что говорить своей дочери. Я пошел.

— Ты смотри нас не забывай! — крикнул пират вдогонку террористу.

Кэно обернулся. Он утомленно улыбался.

— Ага! Забудешь тут вас, после всего! — бросил он. — Удачи, кэп!

Биннак махнул ему рукой вслед и уставился на спокойную воду.

Около полугода прошло после рейда анархистов в Афганистан. Кира стала полноценным членом клана «Черный дракон», Кэно взялся лично обучать ее рукопашному и ножевому бою. Она сильно изменилась после приезда в США, похорошела. Теперь на ее плече красовалась черно-красная татуировка в виде герба клана. Кира любила сочетание этих цветов: носила черные военные ботинки, красные брюки, черный кожаный топ и красную жилетку. Одежда прекрасно подчеркивала ее точеную фигуру; волосы, которые девушка по обыкновению собирала в два опущенных вниз хвостика, она перекрасила в рыжий цвет, чтобы менее походить на девушку с Ближнего Востока.

Джарек все-таки уболтал главаря смотаться в Германию к Генриху Вайнеру — хирургу с мировым именем.

— Ты знаешь, я никогда не говорю: «невозможно», — еще раз повторил ему Генрих. — Только на разработки уйдет не один год.

— Я никуда не спешу, — отвечал Кэно.

Вожаку оставалось только покорно ждать.

Весенним вечером Кэно сидел на пороге и смотрел на закат. Кира пристально вглядывалась в его лицо, и он почувствовал этот навязчивый взгляд.

— Что, не нравятся шрамы? — спросил он.

Теперь Кэно носил на правом глазу черную повязку, из-под которой расходились глубокие, пугающего вида рубцы, уродующие правую половину лица. Но Кира была другого мнения:

— Отчего же? Тебе идет. Ты на пирата похож.

Кэно горестно приподнял брови:

— Нам, анархистам, импонирует пиратская любовь к свободе. У меня в комнате висит «Веселый Роджер». Некоторые думают, что и ножи у меня похожи на пиратские…

— Чего ты хочешь?

— В жизни — создать анархическое государство. Конкретно сейчас — есть.

Кира ненадолго ушла и принесла тарелку плова. Анархист достал из-за пояса нож и приступил к ужину. Кира наблюдала за ним с каким-то угнетением и тоской.

— Будем ругаться с тобой, Кэно, — сказала она.

— Почему это вдруг?

— С ножа ешь — значит, драчливая натура.

Кэно усмехнулся.

— Да ладно, детка, я с детства еще так привык. Хотя, отрицать не буду — драться я люблю. Но драться буду не с тобой.

Кира грустно взглянула вдаль.

— Просто странно как-то: у меня на родине плов руками едят.

Кэно поднял на нее взгляд, их глаза встретились. Анархист сразу понял по ее печальному отчужденному взору — она скучает. Воинственный, живущий традициями предков Афганистан… Теперь он далеко. Так трудно привыкнуть к мысли, что она, Кира, уже не вернется назад. Никогда.

— Скажи, детка, а почему ты сражалась за моджахедов, если тебе хотелось свободы? Это ведь была война не за свободу, а за диктатуру самих себя. Тем более, ислам угнетает права женщин. На кой черт тебе это было надо — переодеваться в мужчину и воевать на «священной войне»?

— Это была война за мой дом, моих братьев, мою веру. Я не собиралась после гибели моей семьи сидеть и ждать, когда коммунисты установят на наших землях свою проклятую власть! Да, я выбрала меньшее из двух зол, но это был действительно джихад, — Кира сложила руки и взглянула с надеждой в небеса, — Аллах, храни моих братьев и мою страну!

Кэно взглянул на нее с восхищением и уважением.

— Это я и хотел услышать. Знаешь, детка, в феврале этого года из Афганистана ушел последний советский солдат. Из твоей страны вывели войска!

Лицо Киры озарила счастливая улыбка, но в глазах оставалось уныние.

— Это действительно хорошая новость. Может, теперь все будет хорошо.

— Все будет хорошо, если будешь в это верить, детка. Как говорил Че Гевара, «До победы — всегда»!

Он поставил тарелку на порог и прижал Киру к себе. Кровавый закат отражался в их усталых глазах, на его груди сверкал золотой крест, а на ней ветер трепал красную футболку с гербом Афганистана. Где-то вдали, над Афганистаном, над горами и мечетями, сейчас по-прежнему реют орлы. Кружат эти птицы и над горными хребтами и прериями Северной Америки. Орлы эти разных видов, но одного рода, они отличны внешне, но у них один образ жизни. И эти два человека — австралиец и афганская девушка, атеист и последовательница ислама. Их объединяет характер, идея, вера в заветную свободу. «До победы — всегда»! На этой священной войне они всегда будут вместе.