Венец рабов

Глава 7

Путешествие от Мантикоры до Эревона был не прямым, но и не трудным. Терминала, соединявшего Звёздное Королевство с системой Эревона напрямую, не существовало, но была связь через Скопление Феникса, не очень аккуратное название, данное состоящей из трёх звёздных систем республике (чисто формальной), в которой находилась Туннельная Сеть Феникса. В сравнении с Мантикорской Сетью эта едва ли заслуживала такого звания. Терминал Феникса мантикорской сети находился в системе Хеннеси, а "Сеть" Феникса - состоящая всего из двух терминалов и соединяющая Скопление с Эревоном - располагалась в системе Терра Ауте. Чтобы попасть туда, "Ручью потаватоми" пришлось сперва совершить переход на Хеннеси через мантикорскую сеть, а потом отправиться в пятидневное путешествие в гипере через двадцать пять световых лет, отделявших их от Терра Ауте. Поскольку переход через сеть был фактически мгновенным, именно участок пути от Хеннеси до Терра Ауте определял практически всю продолжительность путешествия.

Разумеется, если бы Феникс был настроен проявить придирчивость, "Потаватоми" ещё шесть стандартных месяцев назад вообще бы не удалось воспользоваться сетью Феникса. Скопление закрыло свою сеть для всех военных кораблей с того момента, когда разразилась война между Звёздным Королевством (и его эревонскими союзниками) и никем не поминаемой добрым словом Народной Республикой Хевен. В отсутствии официального мирного договора между Мантикорой и Хевеном Феникс отказывался снимать этот запрет вплоть до последнего времени. По слухам инициативу в снятии запрета проявил Эревон, не Феникс, но даже источники Зилвицкого не могли сказать наверняка.

Тем не менее, Антон мог получить разрешение на переход и до этой перемены в политике. В конце концов, у него было частное судно, а не военный корабль, состоящий на службе у королевы. Но это не меняло того факта, что "Потаватоми" был аналогом фрегата - фактически и был во всём, кроме названия, фрегатом, сконструированным и построенным на одной из мантикорских верфей, немало потрудившейся для флота. Состояние семьи Тор сделало Кэти одной из немногих людей, способных оплатить строительство "Потаватоми". Вообще-то, даже она не могла позволить себе такое, но ей удалось собрать достаточные начальные инвестиции, чтобы запустить подписную кампанию, зачерпнувшую средства из глубокого колодца мантикорских противников генетического рабства - колодца, ставшего только глубже от распространившегося в народе возмущения тем, как Высокий Хребет сумел смягчить последствия обнародования досье Монтень.

Среди этих противников, как ни странно, оказался Клаус Гауптман. Безоговорочно самый богатый человек Звёздного Королевства, Гауптман был не из тех, кто стал бы иметь дело с "террористами", как бы благородны их цели ни были. Но у него хватало своих причуд, и одной из них было глубокое отвращение к генетическому рабству. Поддержка его искоренения была сделана им одним из главных направлений работы Фонда Гауптмана, основанного его отцом семьдесят стандартных лет назад и председателем совета директоров которого сейчас являлась его дочь Стейси. Лично Гауптман напрямую в кампании не участвовал, в отличие от Стейси, сделавшей это с соблюдением всех предосторожностей. Однако сделанное им было куда ценнее: ему принадлежала верфь, на которой строились фрегаты Антирабовладельческой Лиги, и он распорядился выполнять все работы по себестоимости, не получая прибыли и не делая обычных для военных проектов накруток.

При всей дороговизне, фрегаты были слишком малы, чтобы в современных условиях представлять собой какую-то реальную ценность для флотов звёздных наций. С другой стороны, эти корабли имели удачную конструкцию и были хорошо оснащены для разборок с работорговцами и пиратами, являвшимися для них естественным объектом охоты.

Соответственно, одной из сильных сторон "Потаватоми" была скорость. Однако, учитывая, кто находится у него на борту, Антон не видел оснований подниматься выше дзета-полосы гиперпространства, так что корабль двигался в достаточно неспешном для себя темпе.

Зато трёх курьеров, также направлявшихся к Эревону, подобные соображения не смущали. Фактически, два из них, хотя и покинули Мантикору несколькими часами позже "Потаватоми", преднамеренно собирались добраться до Эревона раньше Антона, и для этого у них было всё необходимое. Состоя, по сути, из гипергенератора, пары парусов Варшавской и импеллерного движителя, они были созданы для движения вдоль нестабильной границы тета-полосы, что давало им почти сорок процентов превосходства в скорости над "Потаватоми". Поэтому, хотя они и совершили переход от Мантикоры к Хеннеси позже корабля Антона, на участке Хеннеси-Терра Ауте они его быстро обошли и оставили позади.

Люди на борту третьего курьера о намерениях Антона не имели никакого представления. Но это судно совершало переход в гиперпространстве напрямую с Хевена, а естественные привычки экипажа хевенитского курьера, пересекающего формально враждебное пространство - Мантикора и Республика официально продолжали находиться в состоянии войны, хотя боевые действия и были приостановлены - означали, что они не собирались мешкать.

В результате, к тому времени, когда Антон Зилвицкий и его спутники добрались до Эревона, весть о его грядущем прибытии его опередила, - сопровождаемая записью программы Андервуда, - и несколько заинтересованных сторон занимались изучением полученных материалов.

Хевениты вообще ничего не знали о поездке Антона, пока не оказались на Эревоне на день раньше него. Двигаясь из Республики на Эревон напрямую, они не проходили через Мантикорскую Сеть, и поэтому не видели передачи. Но новость их заинтересовала не меньше, чем прочих.

Мягко говоря. Виктор Каша даже выругался, что для него было редким делом.

- Что за долбаная ситуация, - прорычал он после того, как Джинни остановила воспроизведение. - Антон Зилвицкий! Последний, кого мы хотели бы видеть здесь.

Вирджиния Ушер откинулась на спинку стоявшего в их номере дивана, скрестила свои красивые ноги и пожала своими красивыми плечами - красота которых только подчёркивалась выставляющим их напоказ сари. Одеяние её только отдалённо напоминало стиль, родившийся тысячелетие назад в южной Азии. Сари Джинни не было настолько же откровенным, как то, что она носила раньше, когда работала проституткой после побега от "Рабсилы". Но оно находилось на самой грани того, что ещё можно было бы назвать подходящим для приличной компании.

Виктор окинул её наряд кислым взглядом.

- И вообще, зачем ты продолжаешь представление? Здесь нет никого кроме нас двоих.

Джинни ответила своей фирменной улыбкой. Как и сари, улыбка не была столь же похотливой, как та, которой она встречала потенциальных клиентов, но недалеко от неё ушла.

- Ой, да хватит дуться. Кевина удар хватит, если он узнает, что я нарушила легенду на задании. Что, если кто-нибудь постучит в дверь - горничная, к примеру? Увидь кто меня в спортивном костюме, который я обычно ношу дома, и мой образ шлюхи пойдёт ко всем чертям. И это после всех трудов Кевина по его созданию! Да и моих тоже, если на то пошло.

Виктор помотал головой. Кое-что в его начальнике и учителе никак не укладывалось у него в голове. В частности веселье, с которым Кевин Ушер заставил свою жену прикидываться потаскушкой. Да, отчасти это могло объясняться феноменальной самоуверенностью Кевина, но в основном, по убеждению Виктора, дело было в его причудливом чувстве юмора. Кто ещё кроме Кевина Ушера стал бы потешаться над тем, как люди смеются над его личной жизнью? (У него за спиной, разумеется, никак не в открытую.)

Когда Кевин Ушер после переворота Тейсмана вышел из тени и принял предложение администрации Причарт возглавить новую полицейскую службу Хевена, перед ним встала проблема, как защитить жену. До того, его стараниями, о её существовании вообще знали не более горстки состоящих в заговоре против Пьера апрелистов. Теперь же…

Хранить это в секрете больше не удастся никаким образом, учитывая публичность должности Кевина как главы нового Федерального Следственного Агентства. И это сильно портило Кевину нервы. Да, Элоиза Причарт была одним из самых старых и самых близких друзей Кевина, - хотя даже она не знала до того о Джинни, поскольку надобности в том не возникало, - а она ныне была президентом новой Республики. Он полностью ей доверял, и был склонен так же относиться и к Томасу Тейсману, адмиралу, чей военный переворот привёл её к власти. Кевин разделял их стремление восстановить власть закона и традиции мирной передачи власти в Республике. Но если Кевин Ушер и научился чему-то за всю свою жизнь, так это тому, что политическая власть в Республике Хевен была коварным зверем. Никогда не знаешь, когда он кинется на тебя, и, пока на нём не будет надёжного намордника, доверять ему нельзя.

Поэтому Кевин решил проблему в обычном для себя духе - сочетая прямоту и хитрость, и не испытывая ни малейшего беспокойства по поводу собственной репутации. Он прикинулся напоказ рогоносцем, так же, как в своё время прикидывался пьяницей. Если случится худшее и Кевин резко впадёт в немилость, что было обычным делом для хевенитской политики - и что, судя по истории двух последних веков, вполне может закончиться для него встречей с расстрельной командой - по крайней мере Джинни скорее всего избежит подобной судьбы. Никто, в конце концов, не воспринимает гулящую жену угрозой кому бы то ни было, кроме её мужа.

Виктор мог оценить профессиональный артистизм этой затеи. "Стиль Ушера", как он это называл. Что он не оценил - ни в малейшей степени - это что Кевин и Джинни моментально (и с радостью) назначили Виктора главным наставителем рогов. Юным подчинённым-протеже, отплатившим доверчивому начальнику, закрутив интрижку с его женой.

- Это классика, - выдала Джинни.

- Это заставляет меня выглядеть последней свиньёй!

- Ну, да, - согласился Кевин, улыбаясь Виктору. - Просто считай это частью своей учёбы, вундеркинд. В любом случае, что это за глупая любительщина для шпиона, беспокоиться о своём "имидже"?

- Мы больше не "шпионы", - проворчал Виктор.

- Не будь в этом так уверен, - пожал плечами Кевин. - Кто знает, с чем нам придётся столкнуться в грядущем?

Виктор всё равно мог отказаться от такой роли, если бы Джинни не припёрла его к стенке.

- Пожалуйста, Виктор, - взмолилась она в своём неподражаемом полукомическом-полусерьёзном стиле, - это сделает мою жизнь намного проще. Ты - единственный известный мне мужчина, которого мне не придётся отшивать наедине после того, как я публично строила ему глазки.

Это было достаточно справедливо. Виктор никоим образом не был иммунен к влечениям плоти, и временами считал столь тесную близость с Джинни чрезвычайно неудобной. Но за прошедшее с момента их встречи на Земле время их отношения на эмоциональном уровне пришли к варианту "младший брат - старшая сестра". Нельзя сказать, что он не замечал зачастую слабо прикрытой женственной фигуры Джинни. Но это на самом деле не так уж отличалось от его детских лет, когда он рос в тесноте трущоб кварталов долистов Нового Парижа, когда ему на глаза также часто попадались полуобнажённые фигуры матери и трёх сестёр.

Правда, ни его мать, ни сёстры не могли похвастаться пышностью форм Джинни, не было у них и её навыков соблазнения мужчин - в чём Джинни, будь проклято её чёрное сердце, настойчиво практиковалась на Викторе.

И всё-таки…

Виктор признавал, что, в собственном гротескном стиле, этот гамбит работал как по нотам. Назначив себе, Джинни и Виктору яркие и хорошо всем знакомые роли - старого мужа, глупого и безумно влюблённого; юной жены-нимфоманки, изменяющей мужу направо и налево прямо под его носом; бессовестного и вероломного юнца - Кевин обеспечил жене и своему протеже реальную защиту на случай, если политические процессы Республики Хевен снова свернут не туда.

А поскольку Кевин никогда не упускал случая убить двух зайцев одним выстрелом, этот же гамбит позволял ему использовать Виктора и Джинни как специальную неофициальную следственную команду. Он мог послать их куда угодно и когда угодно, с любой задачей - и все, кроме горстки посвящённых людей, при виде этого только бы усмехнулись.

Это объясняло, что Виктор и Джинни делали в гостиничном номере в Мэйтаге, столице Эревона. Убийство Иеронимуса Штейна поставило нового президента Хевена в весьма неудобное в политическом смысле положение, и, как это часто бывало в её жизни, Элоиза Причарт обратилась к Кевину Ушеру за советом и помощью.

- Давай пошлём Джинни и Виктора, - немедленно предложил он. - У Джинни есть прекрасная мотивировка для визита с выражением соболезнований, поскольку она сама была рабыней.

Элоиза его перебила.

- Что ты думаешь, Кевин? Ты согласен, что за убийством стоит "Рабсила"? Таково, похоже, общее мнение, но нюх подсказывает, что что-то тут не то.

Он пожал плечами.

- Кто знает? Да, все шансы за то, что это была "Рабсила". Если бы мне пришлось ставить деньги на один из вариантов, на этот я бы и поставил. С другой стороны…

Сидевший в кресле по другую сторону стола от президента Кевин изменил позу, как будто испытывал дискомфорт.

- Вполне может быть, что твоё чутьё в чём-то право, Элоиза. Вся операция была проведена слегка… слишком напоказ, чтобы меня самого ничего не цепляло. Существование корпорации "Рабсила" - всей планеты Меза, если на то пошло - является настолько удобным для столь многих сил в Солнечной Лиге, что им долгое время удавалось процветать, просто стараясь не привлекать к себе излишнего внимания публики. Зачем рисковать нарушить столь хорошо установившуюся и выгодную ситуацию, делая нечто настолько гарантирующее гигантское возмущение среди публики Лиги, как убийство лидера Ассоциации Ренессанса?

- И это ты спрашиваешь? - Элоиза усмехнулась. - Кевин, если ты не заметил, в последнее время по "Рабсиле" пришлось несколько неслабых ударов - и одним из них был тот, что устроил им ты в Чикаго. Знаешь, даже хладнокровные работорговцы могут сорваться.

Кевин пожал плечами.

- Разумеется. Но к чему срывать зло на Штейне и Ассоциации Ренессанса? - Элоиза открыла было рот, но Кевин упредил её реплику подняв руку. - Да-да, я знаю, Штейн и АР были основным рупором общественности в Солнечной Лиге, осуждающим генетическое рабство, если не считать собственно Антирабовладельческую Лигу. И что с того? Штейн делал всё то же десятилетиями, а "Рабсила" просто отмахивалась. Они не хуже нас с тобой, или кого угодно другого с половиной мозга, знают, что так называемая "демократия" Солнечной Лиги является фикцией чистой воды, во всяком случае выше уровня некоторых планет-членов. Лигой управляют - от и до - бюрократы и промышленные синдикаты, а эти свиньи-у-кормушки в большинстве своём считают наличие поблизости "Рабсилы" и Мезы просто удобством. А поскольку те всегда были достаточно умны, чтобы не покушаться сильно на личные свободы граждан Лиги на Земле и в старейших, развитых колониях, проповеди о морали Ассоциации Ренессанса и Антирабовладельческой Лиги ни разу даже не поколыхали проводимую Лигой политику.

Элоиза какое-то мгновение пристально разглядывала его.

- А что насчёт тебя? Не боишься, что он могут сорвать своё раздражение на тебе персонально?

Кевин расплылся в улыбке.

- Только не после того, как Зилвицкий превратил их команду, атаковавшую Кэти Монтень на Мантикоре, буквально в котлету.

Причарт фыркнула. В этом звуке смешались сарказм и нечто очень похожее на злорадное веселье. Как и все апрелисты старой закалки, Элоиза питала отвращение к "Рабсиле" и всему, что та собой представляла. Да, у неё имелась вражда по отношению к Звёздному Королевству, но каков бы ни был список острых разногласий Причарт и королевы Мантикоры Елизаветы, ненависть к генетическому рабству в него не входила.

Поэтому Элоиза и сама испытала хищную радость, когда попытка "Рабсилы" расквитаться с Монтень привела к настолько обратному результату. Все те годы, что прошли после возвращения Монтень на Мантикору с Земли с новообретённым любовником, капитан Антон Зилвицкий, уволенный из флота Звёздного Королевства, посвящал свои силы и время созданию того, что публике было представлено как "охранное агентство". Такое определение, учитывая ловкость Зилвицкого в наведении тумана, было принято с достаточной готовностью. Он даже сумел сохранить эту маску в неприкосновенности после срыва попытки убийства Монтень.

Что было… сложно, если вспомнить, что поместье Тор было усеяно трупами. Ни единого человека из большой и хорошо организованной команды убийц не осталось в живых.

Ходили слухи, что их тела - во всяком случае фрагменты тел - были доставлены попутными транспортами в несколько крупных вербовочных центров на родной планете "Рабсилы" Мезе. Работорговля была не единственным доходным бизнесом Мезы. Планета также была крупнейшим в галактике центром подготовки независимых наёмников.

Всё это было успешно представлено публике неясным, загадочным делом. Через несколько дней в Звёздном Королевстве интерес к данному эпизоду полностью угас; в Солнечной Лиге он вообще не был особо отмечен, поскольку там всегда наблюдалась тенденция с безразличием относиться ко всему, что происходило вне её исполинских границ. Корпорация "Рабсила", естественно, не взяла на себя никакой ответственности за произошедшее. И, по разным причинам, ни "Безопасность Зилвицкого" и Кэтрин Монтень, ни - в особенности! - правительство Высокого Хребта не желали привлечения к этому делу особого внимания. Однако достаточно вскоре все серьёзные разведслужбы населённой части галактики выяснили правду. Кэтрин Монтень ныне использует своё состояние и таланты своего нового любовника чтобы наконец покончить с беззубостью Антирабовладельческой Лиги… и Антон Зилвицкий только что показал новые зубы в деле.

С тех пор, по всем признакам, "Рабсила" держалась подальше от Монтень. Как минимум по той причине, что после того, как Зилвицкий перемолол две ударные команды - одну в Чикаго и вторую на Мантикоре - профессиональные наёмники того типа, что предоставляли свои услуги "Рабсиле", должны были требовать астрономических гонораров за участие в дальнейших подобных проектах.

Элоиза улыбнулась.

- Следует ли мне сделать вывод, Кевин, что ты со своей стороны тоже подготовил ловушку, на случай если "Рабсила" решит устроить нападение на тебя? Знаешь, я не уверена, что здесь нет противоречия с духом закона о твоём Федеральном Следственном Агентстве.

- Противоречие ещё то, - согласился Кевин. - С другой стороны, это поддерживает моих людей в тонусе… и заставляет "Рабсилу" держаться подальше.

Элоиза не стала углубляться в этот вопрос. Она прекраснейшим образом знала, что никакая сила не удержит Кевина Ушера на новом посту от прогулок в "серой" в смысле законности зоне. В конце концов, его нынешняя профессия главного полицейского Хевена была всего лишь мундиром, надетым на старого и опытного заговорщика. Но пока он не нарушает новые законы впрямую и воздерживается от "черных" операций, она будет смотреть на это сквозь пальцы.

Поэтому она вернула обсуждение к имевшей непосредственную важность теме.

- Передо мною тут стоит проблема, Кевин.

- Можно и так сказать, - невесело усмехнулся он. - Ассоциация Ренессанса пригласила Республику Хевен прислать официальных представителей на похороны, точно так же, как и все остальные правительства галактики. Если нас не будет, то все наши проповеди насчёт политической безнравственности станут выглядеть не более чем своекорыстной болтовнёй. Но если мы всё-таки появимся там, то тем самым гарантированно - в лучшем случае - вызовем раздражение большинства тех сил в Солнечной Лиге, на кого продолжаем надеяться в плане передачи технологий.

Причарт нахмурилась.

- Будь проклят Высокий Хребет. Если бы мантикорцы просто подписали мирный договор, я бы с радостью послала этих подонков из Лиги куда подальше, - она тяжко вздохнула. - Не думаю, что Форейкер сможет…

- Об этом надо спрашивать Тома Тейсмана, - отозвался Ушер. - Но я весьма сомневаюсь, чтобы даже Шэннон Форейкер могла продолжать совершенствовать наши военные возможности без значительного вливания технологий солли.

Он склонил голову к плечу, и внимательно посмотрел на Элоизу.

- Именно поэтому я предлагаю послать Джинни. Разумеется, это всё равно будет "частной" реакцией, не официальной. Однако…

Он сделал паузу, на мгновение задумавшись.

- Может и получиться. Во всяком случае, достаточно неплохо. Все знают, что мы с тобой близкие друзья, а поскольку Джинни - моя жена, то не потребуется особо напрягать мозги, чтобы понять, что ты тем самым демонстрируешь собственное отношение к данному событию… избегая жестов, которые могут быть восприняты солли как публичное оскорбление.

- Дело не только в этом, Кевин. Мы в последнее время получаем кое-какие странные - и весьма интересные - сигналы с Эревона. Как через людей Джанколы, так и через Федеральную Разведывательную Службу.

Она, в свою очередь, склонила голову к плечу.

- Вижу, что тебя это нисколько не удивляет. Ха! Трудно избавиться от старых привычек, и всё такое, - и насмешливо-строго продолжила: - Кевин Ушер, ты больше не должен заниматься внешней разведкой. Ты теперь полицейский, помнишь?

Он не потрудился ответить на это обвинение чем-либо кроме широкой улыбки.

- Полицейский, полицейский. Но этот честный полицейский ни на йоту не доверяет твоему госсекретарю Арнольду Джанколе - как и ты сама, Элоиза - и хотя я не испытываю недоверия к Вильгельму Траяну, он… э-э, как бы это сказать…

- Он - трудяга, - отрезала Причарт. - Вовсе не болван, заметь, хотя я и хотела видеть его во главе Федеральной Разведывательной Службы в основном потому, что знала, что он не станет использовать этот пост для политических махинаций в духе старого Хевена. Так как это делает Джанкола в госдепартаменте, черт бы его побрал.

Она запустила пальцы в свои длинные платиновые волосы в жесте, в котором раздражение мешалось с усталостью.

- Мы с тобой, Кевин, оба знаем, что ты был бы вдесятеро лучшим главой ФРС, чем Вильгельм. Но главное, что мне было нужно, нужнее всего остального, это поставить кого-то, кому я полностью доверяю, руководить нашим новым агентством внутренней безопасности. Глава ФРС может сколько угодно заниматься махинациями, но не сможет организовать переворот. Для этого нужен контроль над силами, занимающимися внутренней безопасностью.

Кевин понимал её логику. Понял её в тот самый момент, когда Элоиза впервые предложила ему эту работу. Нельзя сказать, что он не был согласен с Причарт. И всё же это оставляло Хевен с разведкой… не дотягивавшей до должного уровня. Одним из первых дел Томаса Тейсмана после устроенного им против Оскара Сен-Жюста переворота был разгром старой Госбезопасности, служившей диктатуре Пьера/Рэнсом/Сен-Жюста и режиму Законодателей до того. Каким бы благом это ни было с точки зрения политической гигиены Хевена, работу его разведки оно ввергло в полнейший хаос. Все сотрудники Госбезопасности, хотя бы слегка замаранные в преступлениях Сен-Жюста и пережившие период боёв, когда был низвергнут их господин, при удаче отделались немедленным увольнением. Некоторые из худших всё равно были казнены, после скрупулёзно честного суда и только в случае осуждения за реальное нарушение собственных "законов" Госбезопасности. Но подавляющая их часть сейчас отбывала длительные сроки заключения. Единственной причиной сдержанности Тейсмана в смысле количества казней была озабоченность тем, чтобы не выставить новый режим столь же жестоким и кровожадным, как предыдущие.

- Жаль, воистину жаль, - пробормотал Кевин, словно сам себе. - Мог бы назвать как минимум семерых уродов, сидящих за решёткой, которых с радостью пристрелил бы лично.

Элоиза без труда отследила затейливый ход его мыслей, и лицо её расцвело улыбкой.

- Только семерых? Боже, какую затворническую жизнь ты вёл! Уверена, что могла бы назвать по меньшей мере тридцать имён, даже не напрягаясь.

На мгновение два давних товарища-апрелиста обменялись полными удовлетворения взглядами. Они достаточно легко переживут несбывшуюся месть. Фактом оставалось то, что ублюдки в конечном итоге оказались за решёткой.

- Там им самое место, - прорычала Элоиза. - И там они и останутся на ближайшие шестьдесят стандартных лет… если только нас не свергнут.

Ушер сумел удержаться от комментария. С Элоизой Причарт это было сложно как практически ни с кем другим. Их дружба была очень близкой и очень давней.

Однако…

Он знал, что Элоиза полна непреклонной решимости уберечь новый Хевен, в котором она была президентом, от ошибок и преступлений предыдущих режимов. Решимости столь воистину непреклонной, что, по мнению Кевина, та заставляла Элоизу совершать ошибки. Их было немного, но они были. Поэтому, там и сям, частным порядком и не ставя её в известность, Кевин втихаря принимал меры там, где это требовалось.

"Не бойся, Элоиза. Одной из задач ФСА является охрана тюрем строгого режима. Что бы ни случилось, я позаботился, чтобы единственным способом досрочно покинуть тюрьму для главарей Госбезопасности было вперёд ногами. У каждого из них в камере скрытно установлены ёмкости с отравляющим газом".

Он подавил в себе мрачное удовлетворение от знания этого факта. Элоиза была бы недовольна, если бы он ей рассказал. В конце концов, строго говоря, эти потайные орудия казни являлись нарушением закона, который он поклялся защищать.

Поэтому он оставил рот на замке. И вернулся к стоящей на повестке дня теме.

- Я знаю об эревонских… "сигналах", как ты это назвала. И не трудись говорить мне, что знать этого я не должен был. Твои реакции, Элоиза, не настолько нечитаемы, - он также запустил пальцы в волосы, тёмные в противоположность её платиновым. - И думается мне, что мои подозрения в точности совпадают с твоими выводами. Высокий Хребет обращается с ними как со слугами, эревонцы засомневались в необходимости союза с Мантикорой, а теперь, когда у Хевена новое правительство, они начинают присматриваться к нам.

Она кивнула. Кевин поджал губы.

- На Эревоне у нас в послах Гатри, и это нехорошо. Он в лучшем случае посредственность. Вообще-то, не могу сказать о нём ничего плохого, но и ничего по-настоящему хорошего тоже. Это человек, которого волнует только собственное положение, который при виде подобного представляющегося шанса в первую очередь обеспокоится тем, как это может повредить его карьере.

Причарт снова кивнула.

- А командир тамошней миссии ФРС - Жаклин Паллер, не думаю, что ты её знаешь - ничем не лучше, поверь мне. Даже Вильгельм Траян разочарован ею, а Вильгельм и сам не отличается молниеносными рефлексами. Эта парочка, Гатри и Паллер, насколько я могу судить, сумела уклониться от каждого из посланных в нашу сторону сигналов с ловкостью девственниц, уклоняющихся от объятий распутника. К настоящему времени эревонцы скорее всего считают нас компанией имбецилов.

Ушер ухмыльнулся.

- Странно, что ты выбрала такое сравнение. С Джинни, разумеется, отправится Виктор, а временами я гадаю, не является ли он всё ещё девственником.

- Опять ты и твои махинации! Скажу тебе только одно, Кевин Ушер, ты - единственный известный мне мужчина, которому чихать на образ своей мужественности в глазах окружающих, - её губ коснулась легкая, нежная улыбка. - Хоть тебе и не нужно беспокоиться об этом, что я первая бы и подтвердила.

На мгновение Ушер ответил ей такой же улыбкой. Время от времени, на протяжении множества лет, которые они были знакомы, отношения Кевина и Элоизы включали в себя заметное количество времени, проведённого в постели вместе. В этом не было особой романтики, и ныне такие отношения для них были в прошлом, поскольку оба нашли свою любовь. Но они придавали их дружбе дополнительный оттенок; свободу отношений людей, между которыми было мало секретов.

Они посмаковали этот момент, но не стали его затягивать. Несколько секунд спустя Элоиза снова села выпрямившись, и её привлекательное лицо было омрачено слегка хмурым видом.

- Ты думаешь, Каша справится? Я знаю, что он - твой любимчик, Кевин, но для подобного дела он жутко юн.

Кевин пожал плечами.

- "Юн" и "неумел" - разные понятия. Признаю, что паренёк до сих пор похоже нервозно относится к сексу, но во всём, что касается его профессиональных навыков… Он хорош, Элоиза. Он вдумчив, что чертовски редко встречается у оперативников, но, когда требуется, Виктор может быть настолько твёрдым и безжалостным, насколько вообще кто-либо бывает. Не забывай, насколько замечательно он справился с ситуацией на Ла Мартине, а с тех пор к его опыту добавились ещё несколько лет. Разумеется, он всё ещё юн… и что с того? Каждый боксёр "слишком юн", пока не оказывается на ринге чемпионата. Виктор готов к такому заданию. Я не могу предложить кого-либо, кто мог бы справиться лучше, а у него есть преимущество готовой легенды прикрытия.

Причарт всем весом оперлась на расставленные по столу руки. Кевин узнал характерную позу. В том, что касалось твёрдости, Элоиза сама могла дать фору кому угодно.

- Пойдёт. Остановимся на Каша. Однако!…

Теперь она грозила ему пальцем.

- Ты удостоверишься, что он понимает - и что ты сам это понимаешь, Кевин, - что мне тут не нужны сорвиголовы. Никакой бесшабашной ушеровской тактики, слышишь меня? А раз уж ты вспомнил про Ла Мартин, позволь напомнить тебе, что в тот раз тактика Каша была такой бесшабашной, что дальше, пожалуй, некуда. Я же хочу, чтобы на этот раз всё делалось по правилам.

Кевин ответил смирённой улыбкой.

Во всяком случае, он надеялся, что улыбка выглядела смирённой. Поскольку был весьма уверен, что нарушит её указание и не оставит от правил камня на камне.

- Черт подери, Джинни, - пробурчал Виктор, когда они забирались в кровать, - я не понимаю, почему ты так безразлично восприняла присутствие Антона Зилвицкого здесь, на Эревоне. Этот человек слишком уж умён. В одном его мускулистом большом пальце ноги мозгов больше, чем могло бы наскрести у себя всё местное мантикорское посольство.

Джинни пощекотала его под подбородком.

- Я не безразлична к этому факту, я просто не вижу смысла терять сон из-за чего-то, повлиять на что мы всё равно не можем, - она лениво зевнула, протянула руку и притянула его к себе. - Побеспокоиться об этом можно и завтра. Тебе нужно отдохнуть, любовничек.

- И ещё это! Как мне заснуть, если ты развалилась на мне? Да ещё и в этом… как это вообще называется? Этот носовой платок, притворяющийся ночнушкой.

- Это "тедди", - проворковала она, уткнувшись ему в грудь. - И не стоит иронизировать. Кевину оно обошлось недёшево, поскольку я купила его прямо перед вылетом в одном из самых шикарных бутиков Нового Парижа, - и радостно добавила: - Уверена, что там было как минимум два шпиона, и одному только Богу ведомо, сколько шпионских камер. Как, скорее всего, и в этой комнате. Невозможно быть слишком осторожным.

"Вряд ли, - подумал Виктор, - если вспомнить про оборудование, которое я привёз с собой. К настоящему моменту от всех имевшихся в этой комнате жучков остался только прожаренный мусор".

В подтверждение своих слов Джинни провела обнаженной и весьма хорошо сложённой ногой по его бёдрам. Которые, со вздохом отметил Виктор, прикрыты были только самой тонкой пижамой, что у него была. Другого бы Джинни ему одеть не позволила.

И всё-таки он не стал настаивать, чтобы Джинни спала на своей половине кровати. Часть его сознания, тщательно отгороженная от остальных, находила ощущение прикосновения её тела… волнующим. Но к настоящему времени он к этому привык. Они с Джинни, в конце концов, далеко не первый раз оказались в одной постели. Также не впервые на Джинни была "ночнушка" больше походящая на наряд стриптизёрши, чем на что-то ещё.

Более важным было то, что Виктор давным-давно понял, почему Джинни настаивает на продолжении этой до некоторой степени глупой практики. Да, между ними нет и не было ни романтических отношений, ни секса. Но Виктор понимал, что в каком-то своеобразном смысле стал для Джинни семьёй, которой у неё никогда за всё время взросления в рабских бараках "Рабсилы" не было. Наконец у неё появился младший брат, которого она не могла обнять весь тот долгий темный период.

Это было очень тёплой мыслью, и, не в первый раз, она придала Виктору силы и решимости. Он обхватил рукой её голову, притянул к себе и нежно поцеловал её в волосы.

Несколько минут спустя он смог отбросить свои тревоги и волнения и погрузиться в сон. Засыпая с вопросом, сможет ли когда-либо найти женщину, которая будет ему дорога так же, как Джинни.

Он считал, что скорее всего нет. Виктор был совершенно убеждён, что романтика была тем, чего у него в жизни не будет. По правде сказать, он был совершенно убеждён в этом с тех пор, как ему исполнилось четырнадцать и он решил посвятить себя революции. Единственное, что изменилось после того, как он встретил Джинни, было то, что теперь это знание вызывало у него недовольство.