Великий князь Владимирский

Глава 9. Битва

Сражение начали монгольские лучники. Тысяч пять их неторопливо подъехали к нашим позициям, на переделе дальности, и начали обстрел. Ну если у них много стрел, то пусть тратят. За сорок минут они опустошили основной и запасные колчаны со смехотворным результатом: убили трех лучников, из пришлых, спрятавшихся за щитами гуляй-города и пятерых ранили. Сами потеряли сотни три и пять сотен пешком бежали в сторону своих, оставшись без коней. Орудия молчали, берегли запас для более подходящих целей, чем голодранцы, пуляющие в белый свет. Видимо, такова современная разведка боем.

Лучники отхлынули и им на смену неторопливо двинулись плотные массы копейщиков. На правом фланге тумены Мунке и Гуюка, на левом Орду и Кадана, в центре находились тумены под командованием Субэдэя. Батый с четвертью войска остался в резерве. Лучники пополнили боезапас и присоединились к копейщикам.

На дистанции в 500 шагов открыли огонь фальконеты. Цель - лучше не придумать. Плотный, глубокий строй огромной массы кавалерии. Все двадцать ядер нашли своих жертв. На врага впечатление артиллерия не произвела. Да, бьют далеко, да пробивают всадника или лошадь насквозь. Но что такое 30-40 убитых, на фоне 30 000? Когда до гуляй города оставалось меньше ста шагов, противник начал разгоняться. На расстоянии 50 шагов в него полетели болты. Одновременно всадники въехали на полосу с ямами, норами, кольями и чесноком. Теряя людей от обстрела, монголы не сразу сообразили, что что-то на земле не то. Образовавшаяся полоса погибших и бьющихся на земле в агонии людей и лошадей притормозила атаку. В это время с редутов пальнули картечью, а через мгновение добавили перезарядившиеся арбалетчики. Четыре тысячи болтов, в упор, это не шутка.

Вал трупов рос, но враг и не думал отступать. Оставшиеся без коней, бросились разбирать рогатки перед гуляй-городом. Другие пытались опрокинуть щиты, за которыми прятались стрелки, с помощью арканов. Лучники стреляли навесом, поддерживая соратников. Наконец, старания противника увенчались успехом, и они смогли прорваться с двух местах, слева и справа от центрального редута. Правда радости им это не принесло, так как строй пикинеров, из терций Петра и Казарина, начал колоть торжествующих кочевников со скоростью швейной машинки. Арбалетчики стреляли им во фланги, артиллерия посылала залп за залпом в подъезжающие подкрепления, горы орущих и умирающих людей стремительно увеличивались, но железная дисциплина, привитая Ясой Чингизхана, не позволяла броситься наутек от всего этого ужаса.

- Скачи к Бачману, - велел я одному из десятка рассыльных, находившихся при мне. - Вели ударить вдоль гуляй-города. Но пусть не увлекается и не преследует, если монголы побегут.

- Ты отправляйся к князю Ярославу Всеволодовичу. Приказ тот же, - это второму.

Мощного удара не получилось. Батый заметил опасность, замелькали полотнища флагов, и атака закончилась. Копейщики развернулись и поскакали к своим позициям, следом помчались лучники. Мои арбалетчики и канониры придали им скорости, выстелив в спины. Половцам и новгородцам осталось лишь добить три сотни, зарвавшихся и не заметивших приказа, врагов.

- Не меньше пяти тысяч, - прикинул дядя, оглядывая поле боя.

- Думаю чуть больше трех, - не согласился с ним. - Это была разведка. Проверили нас на крепость, но не шли до конца. Сейчас будут совещаться, потом попробуют по-другому.

- М-да. В любом из сражений, где я учувствовал, такие потери привели бы к окончанию войны.

- Времена поменялись. И резко.

- Вот-вот. Не нравятся мне такие изменения.

- Что делать? Ничего уже не вернуть. Эпоха малых дружин канула в Лету.

Тут подошли военачальники и доложили о потерях. Убитых было не много, полторы сотни, раненных больше трех. В основном пострадали стрелки.

- Раненых везите к лекарям, трупы к остальным мертвецам, - велел я. - Доспехи и оставшиеся бесхозными арбалеты собрать и передать с запасом болтов в редуты. Покажите их гарнизонам, как заряжать. Пусть поддерживают нас из-за частокола. Хоть какая-то помощь.

Пока монголы приходили в себя и решали, как поступить дальше, мои воины восстановили прорывы в гуляй поле, поменяли разбитые щиты и рогатки, и приступили к мелкой мародёрке, обирая ближайшие тела. Я не препятствовал, пусть жадность выгонит страх.

Через пару часов, перед строем всадников хана начал собираться хашар. Захватить местных было нереально, их просто не было, так что Батый повелел согнать возниц из обоза. Если победят, наловят потом новых.

- Внимание, всем! - крикнул я, выезжая к арбалетчикам. -Монголы погонят вперед пленных. Не обращайте внимания, что они русичи. Пожалеем их потом, сейчас же разите без сомнений! Они на стороне врага, пусть и против воли. Не давайте им возможности прорваться к укреплениям, иначе погибнем сами, вместе с ними. Передать по строю мои слова!

Хашар, тысяч десять, двинулся толпой вперед. За ними, чуть отстав, лучники, еще дальше копейщики. Первые же залпы орудий прорубили длинные просеки среди бездоспешных возчиков. На дистанции уверенного арбалетного выстрела, по их рядам прошлась коса смерти, сократив численность на четверть. Воя от ужаса, смертники замерли на месте, но ругань и удары загранотряда заставили их кинуться к нам. Позади была 100% смерть, а впереди хоть какой-то шанс уцелеть. Ну, так они думали.

Залп картечи и повторный залп арбалетчиков практически полностью уничтожил бедолаг. Оставшиеся в живых упали на землю и замерли, надеясь на чудо. Но, так или иначе, свое чёрное дело они совершили. Пока мои стрелки перезаряжались, монгольские лучники подскакали вплотную к рогаткам и стали стрелять поверх щитов, привставая на стременах. Хоть их пони мелкие, но и такого роста хватило. Будь моя пехота в обычных доспехах, ей бы тут же пришёл конец.

Тем временем часть всадников спешилась и растаскивала рогатки, другая пыталась пролезть за скованные между собой щиты и добраться до защитников. Копейщики врагов подъехали поближе, потом, внезапно, расступились и на нас понеслось стадо обезумевших волов, которых сзади подгоняли горящими факелами. Животные падали, запинаясь о трупы, валили следовавших за ними и казалось не сумеют добежать. Поняв опасность, мои бойцы стреляли по ним, по мере перезарядки арбалетов, но все же десяток отчаянно ревущих волов врезался в гуляй-поле и опрокинул своими тушами несколько щитов. Тут же копейщики начали набирать разгон для удара.

- Пикинеры, приготовиться! - крикнул я, подскакав к терции Казарина, напротив которой все и произошло. - Арбалетчики, ставьте заслон из запасных рогаток! Стреляйте прорвавшимся во фланги!

Враг летел на нас, не обращая внимания на выстрелы, падающих соратников и сметая своих замешкавшихся лучников. Удар в строй пехоты был страшным. Длинные пики, выбивали врагов из седла пачками, но нескольким чудом удалось проскочить между наконечников вплотную к пехоте, и принялись охаживать пикинеров булавами по головам. Какими бы не были прочными оголовья, такой удар гарантированно выводил из строя, хотя бы на время. Алебардщики прикончили мерзавцев, но было поздно. В образовавшиеся бреши устремились товарищи погибших. В толчее ближнего боя пика только мешает, так что участь терции Казимира была предрешена.

К месту прорыва рванулись тумены правого и левого крыльев, стремясь поддержать Субэдэя. Кучи мертвых людей и лошадей мешали им ударить дружно и завершить разгром. По этой прущей стене врага палили орудия и стреляли арбалетчики, однако противник уже почувствовал победу. Резерв Батыя стронулся с места и продвинулся вперед, готовый отразить удар моей кавалерии, если я решу повторить недавний маневр своей конницы.

- Казимир, готовься! - приказал я. - Как только терцию сомнут, бей. Нельзя дать им возможность выйти нам в тыл. Если сможешь, после того, как остановишь латников, отходи вправо, к князю Ярославу, или влево, к Бачману. Сзади встанет Федор Горелый, ты и сам не спасешься, и его погубишь, если попытаешься вернуться.

- Понял, князь. Сделаю.

- Федор! После удара поляка, ты займешь место Казарина.

Последние шеренги обреченной терции стали прогибаться назад, готовые вот-вот лопнуть.

- Вперед! - махнул рукой Казимиру.

Клин ударного отряда, с примкнувшими к нему тевтонцами, начал разгоняться. Когда они домчались до места боя, монголы прорвались-таки, но выскочить в наш тыл не успели. Страшный грохот сокрушительного удара жандармов на мгновение заглушил все остальные звуки. Разметав передние ряды, они бросили длинные копья и взялись за булавы, тесня врага к гуляй городу. Выжившие пикинеры и алебардщики, прижатые к редуту, кололи в спины и рубили прижатых уже к ним копейщиков Субэдэя. Терция Федора Горелого устремилась за Казимиром и встала на месте, где полегли их коллеги, надежно перекрыв проход между вторым и центральным редутами. Остатки разбитой терции отступили в тыл, вынося с собой раненых соратников.

- Труби! - велел я трубачу подать сигнал Казимиру, что он может пробиваться к спасению.

Надежда, что наши услышат, среди шума битвы, была мизерной, но все же … К моему удивлению, жандармы все же услышали и свернули влево. А может сам Казимир понял, что пора. Только треть отряда прорвалась и помчались к Бачману, вдоль внешней стороны щитов гуляй-города. Рассвирепевшие монголы бросились за ними, но быстро кончились под арбалетными болтами, бившими их в упор.

Отброшенные латники перегруппировались и насели на терцию Горелого, но запал иссяк и напор ослабел. Пикинеры легко удерживали всадников на расстоянии, а стрелки сокращали их количество с катастрофической, для Батыя, быстротой. Сражение замерло на одном месте, и если мы почти не несли потерь, то противник падал на землю пачками. Поняв, что так потеряет вскоре все войско, хан приказал отходить. Закачались сигнальные флаги, передавая волю полководца. Пушки рявкнули в последний раз в спину отступавшим и на поле боя смолк лязг и грохот, которых сменили вопли покалеченных людей и животных.

- Я все сделал, как и обещал, - сказал, криво улыбаясь, подъехавший Казимир.

Ты смотри! Весь доспех во вмятинах, кое-где из-под железа капает кровь, но живой. Не ожидал. Кивнул ему, снял с руки массивный золотой браслет и протянул герою.

- Держи. Это не награда, а знак отличия. За невозможное. Награда будет впереди, после победы.

- Спасибо, князь.

- Сколько выжило?

- Жандармов две трети. Сгинули рыцари ордена и слуги. Может кто и не погиб, когда спешили, но там такая давка была! Скорее всего - затоптали.

- Сходи к лекарям, пусть посмотрят. Весь в крови. С теми, кто остался на поле боя сами разберемся.

Я сидел на коне, в одиночестве, и ждал докладов о потерях. На месте прорыва суетились люди, разбирая и сортируя завалы из тел.Арбалетчики и гарнизоны редутов тащили запасные щиты и рогатки для заделки брешей в гуляй-поле, и связки болтов, взамен израсходованных. К лекарям, расположившимся в палатках за моей спиной, тянулась длинная вереница носилок со стонущими ранеными. Густо пахло кровью, мочой и дерьмом. Вот он, настоящий запах победы. Правда, до победы еще далеко.

- Терция Казарина всё, - доложил Федор. - Он сам и половина его людей на небесах. Из другой половины на ногах три сотни. Остальные не бойцы, многие не выживут.

- Поставь уцелевших в тыл, там, где сам раньше стоял. Будут резервом, займут места павших. Что по людям поляка и арбалетчикам?

- Считают. Уцелевших мало. С трупами монголов что делать?

- Всех, кто внутри наших порядков, сбросьте в Днепр. А те, что за гуляй-полем, пусть валяются.

- Смотри, князь, что нашли в ушах коней и людей, - Протянул Горелый ко мне ладонь, с лежащими на ней серыми комочками.

Взял один и пригляделся. Ба! Да это же воск, завернутый с материю. А я все пытался понять, почему противник не использует звуковые сигналы. Помнят про мои Иерихонские трубы. Я на них и не рассчитывал, так что с собой в поход не брал (Пургаз узнав о том, чуть не плакал), но они сослужили еще одну службу, даже оставшись в замке. В бою почти ничего не слышно, а теперь и подавно, с такими берушами.

Подсчет потерь занял еще два часа. Итог следующий: погибших в терции Казарина 1300 человек, раненых 1400, в отряде Казимира 270 убитых, 40 раненых, в остальных отрядах 200 убитых и 250 раненых. Всего в последнем бою погибло 1770 человек, было ранено 1690. День заканчивался, сегодня воевать больше не будем.

- Как думаете, сколько их там валяется? - спросил у командиров, собравшихся вокруг меня.

- Вместе с той падалью, которую сбросили в реку, думаю уложили не меньше 10 000, - задумчиво протянул дядя.

- Больше, - возразил князь Мстислав Давыдович. – Не забудь про хашар, там не меньше девяти-десяти тысяч. И все мертвы.

- А! - отмахнулся Ярослав Всеволодович. - Это просто мясо. Кто их считает?

- Я прикинул, пока таскали трупы к воде, что внутри гуляй-поля мы перебили около 7 000, да снаружи тысяч пять, да утром три-четыре, - вмешался Петр из Вщижа. – Так что и без возниц около 15 000-16 000.

- Нужно было ударить, когда они отступали, - укоризненно посмотрел на меня князь Ярослав.

- Нет. Батый ждал. Заметьте, что сегодня погибли те, кого хан набрал из побежденных племен. Сами монголы и ветераны из прошлых компаний, стояли сзади и почти не пострадали. Так что, дядя, если бы ты с Бачманом погнались за отступавшими, вас встретили бы отборные части, и я остался бы, в результате, без кавалерии. Похоже случилось под Коломной.

- Монголы любят нападать на зарвавшихся преследователей, - покивал Ильхам-хан. - Сам не раз попадал в подобные ситуации.

- Есть еще один момент, нам в плюс. Остатки воинов из недавно присоединенных племен прекрасно знают, как к ним относятся завоеватели. Но если раньше непобедимость монголов и добыча удерживали их от дезертирства, то после сегодняшнего сражения эти оковы пали. Надеюсь утром Батый недосчитается части своих войск.

- Хан тоже это понимает и будет настороже, - скептически поглядел на меня Бачман. - Там много половцев. Было. Я слышал их крики во время боя. Может попробовать переманить?

- Рискованно. Я не уверен в них. Вот когда победим, тогда ты можешь забрать выживших себе. А в разгар сражения не хотелось бы получить удар в спину.

Половец кивнул, соглашаясь.

- Подведем итог. У Батыя осталось около 25 000. И неподвижный обоз за спиной, которым некому управлять. Теперь для него уже без вариантов, или победить, или умереть. И только в этом месте. Пространства для маневров у него раньше было мало, нынче же его совсем нет. Мы потеряли 4000 убитыми и ранеными. Итого в строю 12 000. Соотношение сил чуть-чуть изменилось. Но! Хан потерял не самые лучшие части, а мы одну из лучших. Так что еще ничего не решено. Ждем завтрашний день. А теперь - всем отдыхать. Андрей, ты останься, есть разговор.

Когда все ушли, спросил у разведчика:

- Сколько у тебя людей в округе?

- Две сотни.

- Мало. Связи с родами кочевников, которые уцелели, есть?

- С черными клобуками и приднепровскими половцами.

- Смогут твои уговорить их вождей напасть на разбегающихся монголов, если победим?

- Уже, - улыбнулся Андрей. - Они не верят, что такое возможно, но если увидят их бегущими, да еще мелкими отрядами, то и без уговоров набросятся. Ненавидят монголов. И есть за что.

- Вот и хорошо. Скажи своим, пусть следят, а как только враг побежит, сразу же несутся к стоянкам степняков и предложат по гривне за каждый десяток голов. Половецкие и прочие не нужны, только монгольские. За знатных и ханов цена будет выше. За живых - ничего. Мне не нужно, чтобы осталась хоть одна сволочь.

- Сделаю.

Проехался вдоль лагеря, смотрел как мои бойцы, не упали ли духом? Тем было пофиг, по крайней мере внешне. Не смотря на то, что повара приготовили на всех полные котлы похлебки и каши, народ активно разделывал убитых лошадей и волов, готовясь побаловать себя свежатиной. Глядя на ломти мяса, меня, неожиданно, начало подташнивать. Так и вегетарианцем можно стать, блин. Во многих местах слышался смех. То ли и в самом деле не бояться, то ли так страх выходит. Не поймешь.

Наведался к раненым. Лекари продолжали возиться со стонущими бедолагами и не обратили на меня внимания. Рядом с их навесами лежали рядами мертвецы, не сумевшие выкарабкаться. И эти ряды удлинялись буквально на глазах.

- О, чех! Ну, как твои гуморы поживают? Не чешутся, не кровоточат?

- Иди в жопу, князь, - усталый лекарь зло посмотрел на меня.

- Великий князь, - поправил его. – Не обижайся, просто такой дичи, которую в тебя напихали в Болонье, давненько не слыхал. Вот и прикалываюсь, пытаясь отвлечься от всего этого, - показал на трупы.

- Вымотался. Извини, Великий князь.

- Ладно. Иди, работай. Впереди еще много боли и крови.

- Победим? - вдруг спросил чех, оборачиваясь.

- А как же! Иначе, зачем мы сюда пришли?

Ночью долго не мог уснуть, ворочался, вспоминая перипетии сражения. Пытался понять, что пошло не так, какая ошибка привела к гибели терции Казарина.

Утро добрым не было. Голова тяжелая, все тело ломит. Только заболеть не хватало. Заставил себя вылезти из теплого спальника и облился холоднючей, днепровской водой. Полегчало. Не торопясь оделся и отправился завтракать с ближниками и союзниками. Выпил бокал вина, поклевал кашу, неприязненно поглядывая на жрущих Бачмана и Мстислава Давидовича. Тем было насрать на мои косые взгляды, они насыщались, довольные жизнью и угощением.

- Войску вина дали? - вспомнил я.

- Конечно, - успокоил Петр из Вщижа. - Вчера вечером всем по чаше вина, или две браги. И сегодня по одной.

- Хорошо. Ну что, други, начнем, помолясь?

- Ага! - дружно ответили те.

Выехали к строящемуся войску. На лицах не читалось ни страха, ни мрачных мыслей. Только решимость сделать хорошо свою работу. Ну и ладненько.

- Слушайте все! Вчера мы потеряли терцию Казарина. И мне странно, что так произошло. Мало ли вы тренировались? И разве не вы разбили тумены Субэдэя и Байдара, понеся незначительные потери? Вон там, - показал рукой в сторону врага, - стоят такие же ублюдки, каких мы втоптали уже в землю. Они не лучше, не сильнее, чем прежние. И их ровно по одному тумену на каждую терцию. Обычное для нас соотношение. Так что я жду, что сегодня вы передумаете валять дурака и перебьете овцелюбов, согласно сложившихся традиций.

- А-а-а-а! - подтвердил рев тысяч глоток.

- И не забудьте! От возов, с награбленными в половине Европы сокровищами, вас отделяет кучка немытых пастухов, во главе с трусливой бабой. Вломите им хорошенько и отправимся пропивать честно отобранное добро!

- А-а-а-а! - радостно заорали мои головорезы.

Вроде бы мотивации им добавил. И так не сильно печальные хари, расцвели улыбками, в предвкушении обогащения. Посмотрим теперь, как там противник?

- Вроде бы их стало поменьше? - спросил у свиты.

- Тысяч двадцать, не больше, - согласился дядя.

- Значит часть все же свалила ночью.

От вражеского войска отделился десяток всадников и поскакал в нашу сторону. Любят в этом времени поболтать. Ну что ж, поеду, послушаю.

- Хан просит разрешения забрать тела павших воинов.

- Нет.

- Почему?! Обычаи войны …

- Насрать на обычаи! Вы их нарушили везде, где можно и нельзя. Так что теперь, ваши мертвецы послужат мне, в роли ограды. Пусть валяются. Потом лисы, дикие свиньи и вороны сожрут.

- Хм! Хан спрашивает, можем ли мы договориться?Наше войско вернется в Монголию, а взамен ты получишь часть добычи.

- С каких это пор вы распоряжаетесь чужим добром? Вся ваша добыча уже стала нашей. Мне не о чем договариваться с трусливыми, женоподобными голодранцами. Кстати, передай ханам, что их жены и дочери сладко стонали под моими воинами, впервые попробовав настоящих мужчин. Все, хватит слов, давайте уже воевать.

Поскрипев зубами, переговорщики вернулись к своим.

Для начала, Батый решил использовать свой многочисленный парк осадных машин. Не зря же он таскал его с собой по всему миру? Инженерный корпус не пострадал, его берегли, как залог успеха при осадах. Еще ночью детали извлекли из обоза и собрали в лагере. Теперь же машины потащили поближе к гуляй-городу и редутом. Дальность стрельбы у них составляла 250 метров, в среднем. Зато у фальконетов она была гораздо больше. Вечером в редуты приволокли остатки пороха, уксуса и ядер, на этот день должно хватить, а больше и не надо.

До позиций добралось несколько камнеметов, остальные разбили ядрами по пути, и начали готовиться к обстрелу. Однако не успели выстрелить ни разу, превратившись в кучи щепок, не зря мы потратили часть пороха на пристрелку. Первая затея хана провалилась. Посмотрим, что он еще сможет предложить.

Как оказалось, ничего нового. К нам устремилось стадо волов. Ну-ну. Когда между гуляй-городом и ревущими волами осталось сто метров, по моему знаку подожгли в неглубоком рву перед позициями, выкопанном за ночь, хворост, обильно политый маслом и топленым жиром. Стена огня остановила бегущих животных, потом они развернулись и бросились обратно, топча погонщиков.

Вот вам и цугцванг, неуважаемый Батый. Теперь ему остается или переть в лоб, с непредсказуемым результатом, или ждать, пока Днепр покроется льдом и его станет возможно форсировать. Позади - разоренная, мертвая земля, без запасов пищи и населения. Обоз прокормит, какое-то время, но до зимы не дотянуть. Сожрут лошадей и оставшихся волов и приступят к поеданию друг друга. Мне то все равно. Что так, что так сдохнут. Нам везут запасы по реке со складов, да и отбитые отары и стада еще не подъели. Можем ждать.

Понимали это и враги. И они выбрали первый вариант, бросившись в отчаянную атаку всем войском, не оставив даже резерва. Только хан, с тысячей телохранителей, задержался в тылу. Как загнанная в угол крыса, монголы, не отличавшиеся и прежде кроткостью, превратились в берсеркеров. Казалось, ничто их не остановит, ни орудия, не арбалетные болты. Остановили колья, ряд которых, шириной в 10 метров, забили в землю ночью перед гуляй-полем. Проскочить их не получилось, пришлось спешиваться и расчищать путь. Но и мои стрелки не дремали. Зрелище быстро тающих монгольских полчищ завораживало. Рядом послышались характерные звуки. Я обернулся и увидел блюющего чеха.

- Ты что здесь делаешь?! Ну-ка, брысь в вагенбург!

И все же, ценой немыслимых потерь, противник добрался до гуляй-города и начал его штурмовать.

- Скачите к арбалетчикам, перед терциями, пусть отступают, - велел слугам.

Оставшуюся без зашиты стену щитов быстро повалили, и монгольские копейщики бросились в бреши. А впереди у них стояли терции, ощетинившиеся пиками, с такими же рядами кольев перед строем. Теперь обезумевшие враги принялись по новой пробиваться, уже к пикинерам. Вскоре колья скрылись внутри вала тел, на который прыгали с коней латники и карабкались к терциям. Что ж! Они уже проиграли, но не знали еще об этом. В лагере Батыя отчаянно махали флагами, призывая к отступлению, но на них не обращали внимания. Сражение достигло наивысшего накала. Со стороны могло показаться, что сейчас произойдет невозможное и монгольская ярость одолеет русскую стойкость.

- Быстро к Бачману и князю Ярославу. Пусть атакуют.

Получив приказ пропустить конницу, арбалетчики, стоявшие перед ней, быстро раздвинули свои укрепления и создали коридоры в полосе кольев, выдергивая те из земли. В образовавшийся проход выдвинулась кавалерия. Она неторопливо выбралась на чистую полосу, между гуляй-городом и ловушками, сгруппировалась и принялась разгоняться. Одновременного удара с обеих флангов враги не выдержали и побежали. Вот и все, победа.

Батый и его свита решили еще пожить и сбежали. Остальные оказались не такие прыткие, так что моим помещикам и союзникам пришлось помахать булавами и мечами, гоняясь за побежденными. Внутри врага сломался стержень и еще недавно не знавшие страха смерти отморозки превратились в толпу трусливых овец. Только редкие группки, сплотившиеся вокруг ханов и нойонов, пытались отбиться. Пленных не брали.

Вернулась погоня к вечеру, усталая и заляпанная в чужой крови, с головы до ног. Я сидел на походном стуле, потягивал трофейное венгерское и наблюдал за суетой в лагере. Потери уже подсчитали, и они оказались несоизмеримо меньше вчерашних – 400 убитых и 700 раненых. Часть арбалетчиков я отправил сторожить вражеский обоз, уж слишком большой соблазн он из себя представлял. Вот оценим и тогда поделим, по-честному. Флот начал спускаться вниз по реке, чтобы воспрепятствовать переправе уцелевших беглецов. Его наводили люди Андрея Туровского, следившие за крупными отрядами, избежавшими гибели. Паром работал, как челнок в ткацком станке, переправляя волов и возниц для трофейного обоза. Выполнялось еще куча важных и нужных дел, не смотря на наступившие сумерки.

- Фух! Притомился. Стар я уже для таких скачек, - грузно опустился дядя на притащенный слугами стул. - Налей и мне.

- Кто тебя заставлял? - удивился я, протягивая ему полный кубок.

- Азарт. И радость от победы. Мы все-таки сделали это! Честно говоря, не верил, до последнего.

Он залпом выпил и протянул пустую посуду за добавкой. Следующую порцию пил уже мелкими глотками.

- Это кто? - кивнул на головы, аккуратно разложенные перед нами.

- Субэдэй, старый дурак. Не послушался меня, теперь сгниет в чужой земле. Орду и Кадан. Этих прижали к болоту, пробиться не сумели. Гуюк. Пал, прикрывая отступление. Бури и Бурундай, погибли в начале преследования. Остальные - не такие важные птицы, но чингизиды. Ушли Батый и Мунке. С ними около тысячи всадников. И еще тысяч пять вразнобой, небольшими отрядами. А где Бачман?

- Продолжает погоню. От него примчался человек, сказал сидит на хвосте у хана.

- С Батыем остались элитные бойцы. Не так то просто будет его поймать.

- Пусть ловит. Что дальше?

- Сначала залижем раны и похороним павших. Подсчитаем добычу, поделим. Потом все по плану. Приводим под твою руку правобережье, Смоленское, Туровское, Полоцкое княжества. Литву - посмотрим. Кстати, литовцы, которые были с тобой, уцелели?

- Живы.

- Можем сковырнуть Миндовга и разделить между ними его владения, пока приводим в порядок свои. Даже если захватим Литву, много сил уйдет на ее усмирение. Подумай об этом, потом решим окончательно. То же и про Орден. А вот от Польши откусить приличный кусок нам под силу. Да и сопротивление в ней твоей власти будет не таким ожесточенным после монгольского разорения. Зато ты окружишь Литву и тевтонцев своими землями и сможешь потом сжимать им оттуда горло, как удавкой.

- Нужно подумать.

- Думай. Одновременно отправим князя Мстислава Давыдовича в Крым, с частью флота, его дружиной, тысячным отрядом помещиков и терцией Петра из Вщижа. Пусть утверждает там свой стол. Лишний выход к морю нам не помешает.

- Можно мне оставить часть твоей пехоты? - спросил недавно подошедший и внимательно слушавший нас князь Мстислав.

- Можно. Поговори по дороге с людьми, вдруг кого и сманишь. Но без доспехов и оружия, новые сам им выдашь. У тебя их теперь много, трофейными без труда обеспечишь приличную армию. Но будет лучше, если ты привлечешь к себе местных. Они там все друг с другом повязаны и чем больше их станет кормиться рядом с тобой, тем меньше сопротивления ты встретишь.

- Греки и генуэзцы не будут против?

- Шли их лесом. А станут совать палки в колеса, предупреди, что я и князь Ярослав Всеволодович можем возжелать ограбить Никейскую империю или посетить Геную, для осмотра достопримечательностей. После такой победы нас будут опасаться. Ну а в следующем году, когда более-менее все наладим, жду вас всех к себе, в Белую Гору. Порешаем, как жить дальше, снимем возникшие вопросы, сгладим углы. Нам нужно немного пожить в мире, чтобы земля отошла.

К утру Бачман не вернулся. Я начал беспокоиться о друге. Ходил по лагерю, смотрел на продолжавшуюся суету, а все мысли были о нем. Верных помощников и слуг, союзников было много, а друг один. Остановился у братских могил, в которые укладывали тела наших. Смотрел и не видел. Подозвал Андрея. Тот только пожал плечами, не знал, где половец. Отряд у Бачмана большой, его люди, люди эмира и мои помещики. Все опытные бойцы, способные справиться даже с противником, вдвое превосходящим по численности. Но на войне всякое случается. Чёрт!

Объявился партизан после полудня, когда собирались отпевать павших.

- Извини, князь. Нарушил твой приказ. Смотри кого привез. Сам Батый! Надеюсь, простишь? - скалясь в улыбке, спросил он. - Развязать ему пасть? А то ругался всю дорогу, пришлось заткнуть.

- О чем мне с ним говорить? Пусть так будет. Мунке где?

- У него, - кивнул Бачман на кожаный мешок, подвешенный на шею пленника.

Подошёл. Достал. Посмотрел. Отдал слуге.

- Отнеси к остальным.

Обнял друга.

- Засранец. Но молодец. Потери большие?

- Почти нет. Они не сопротивлялись. Удирали, даже не отстреливаясь. Мы шли за ними, резали отстающих. Эх, жаль, ушел Субэдэй!

- Не ушел. Вон его башка валяется.

- Правда?!

Бачман подскочил к кучке голов и нашел ту, которую совсем недавно таскал знаменитый полководец. Смотрел на нее какое-то время, потом плюнул в открытый глаз и бросил на землю.

- Всем спуститься к реке! - велел я построенным на службу войскам. - Этого волоките туда же, да прихватите ядро.

Люди стояли вдоль реки и молча смотрели, как связанного, брыкающегося монгола вывезли на лодке подальше от берега, сунули каменное ядро в мешок на шее и сбросили в воду. Так закончилось монгольское нашествие и не началось монгольское иго.