Ведьмак. Назад в СССР

Глава 7 Посетители

Я рассматривал зелёные кроны тополей, усыпанных ватными серёжками, с летающим словно снег пухом, и не верил своим глазам.

— Извини милый, окна открыть не могу, иначе пуха налетит — сразу предупредила медсестричка. — А теперь открывай рот, доктор наказал напоить тебя лечебным отваром.

Просить меня открыть рот, было необязательно, ибо он у меня итак был раззявлен от удивления. Моё несостоявшееся убийство в гараже, произошло в Январе, сразу после празднования старого Нового Года, а сейчас за окном вовсю летел тополиный пух. В Московском регионе такое происходит до конца Июня.

Получается, что я пролежал в коме почти полгода. Подобного точно не ожидалось. Зато сразу отпал мучительный вопрос, почему же меня никто не охраняет? За то время пока я валялся мумией в заштатной поликлинике, смертельно опасная ситуация скорее всего каким-то образом разрулилась или моя инфа протухла и стала совсем неактуальной.

Короче, что-то кардинально поменялось и обо мне все либо благополучно забыли, либо контролируют дистанционно, собираясь для чего-то использовать.

Догадка заставила ещё раз осмотреть доступную часть палаты, особенно цепляясь взглядом за углы, розетки и идущие вдоль стен провода. На допотопных больничных тумбочках было чисто, не считая стоявшей на моей солдатской, эмалированной кружки. На деревянном подоконнике лежала сильно потрёпанная стопка журналов, видимо оставленная прошлыми пациентами.

Присутствия хоть какого-то гаджета или вмонтированной камеры наблюдения я не заметил. Впрочем, если спецы захотят, чтобы никто не нашёл установленной следящей аппаратуры, то они это легко сделают. Так что реально обнаружить профессиональные средства объективного контроля, можно только с помощью специального электронного оборудования.

В связи с этим всем безобразием, родился ещё один вопрос. Кто же меня сюда поместил, друзья или враги, в последнюю минуту отменившие мою ликвидацию?

Все эти судорожные мысли, проносились в голове мечущимися табунами, пока в моё горло, через засунутую в рот прозрачную трубочку, вливалась едва тёплая, горьковато-сладковатая жидкость. И несмотря на неоднозначный привкус какой-то химии, иссохшийся организм, воспринимал это варево словно манну небесную.

В результате в кровь тут же хлынули, выработанная в гипофизе, избыточная порция эндорфина, заставившая закатить глаза от удовольствия. При этом я почувствовал, как под накинутой простынкой шевельнулось моё мужское достоинство, напомнившее пожилому полковнику, что оно всё ещё при нём.

— Ну всё пока хватит — сказала медсестра и вытянула трубку. — После обеда дам ещё попить. Рано утром приходил доктор и разрешил принять посетителей. Так что сейчас всех запущу. Только смотри, Артём Абрамович старого-настрого запретил тебе пытаться говорить и лишний раз шевелиться. Так что давай милый обойдёмся без всяких дружественных объятий и крепких рукопожатий.

После этого, ласковая медсестричка удалилась, а ещё через десяток минут в коридоре послышался топот и в палату гурьбой ввалились те, кого я уж точно не ожидал тут увидеть.

Первым, широко распахнув двери, вбежал Сева, одетый в свой любимый спортивный костюм общества «Динамо» и с сетчатой авоськой в руке, наполненной яблоками и апельсинами. А вслед за ним чуть менее шумно вошли Дипломат с Антошей.

Увидев старых друзей, я оторопел не от того что точно не ожидал их тут увидеть, а от того что они были молоды и явились в совсем уж невообразимом составе.

Что за бред? Какого чёрта здесь происходит? — Я задавал себе эти вопросы, так как сейчас передо мною стояли два экс друга, едва не отправившие меня в будущем на тот свет. Причём в своём молодой ипостаси. А ещё тут присутствовал воплоти, и широко лыбился, здоровяк Сева, который как я отлично помнил геройски погиб при попытке предотвращения ограбления ювелирного магазина, в 1978 году. А это произошло всего спустя месяц, после получения лейтенантских погон и выпуска из высшей школы милиции. Сей факт я отлично помнил, ибо Сева перестал дышать, когда я его лично тащил к машине скорой помощи, почти 40 лет назад.

Внезапно в голове снова прокрутился весь тот бред что я видел в кошмарных снах. А вслед за этим пришла робкая догадка что вполне возможно, всё это был не такой уж и бред.

Вот старый дурак! Да как же я не догадался! Так получается, что я прямо сейчас нахожусь в своём молодом теле!

И как вообще это возможно? Ведь во сне происходили какая-то совсем уж альтернативная хрень, лишь отдалённо напоминающие реальные события. Путешествие в полной темноте, по спирали из лампочек. Безумные твари в той квартире. Кружение в кромешном мраке, вместе с собственной тенью.

Отрывки воспоминаний, с вкраплениями нереальных элементов, снова промелькнули перед глазами

Очень давно в начале двухтысячных, мне попадались на глаза книги о всяческих попаданцах, и кое-что отрывочно я даже читал в командировках, ради того, чтобы немного отвлечься от обыденности, но поверить в происходящее на страницах фантастических романов я никак не мог. Этому мешал моя неистребимая вера в реализм. И вот теперь передо мною разыгралась сцена, будто взятая из одной из тех книг, а я опять не хочу верить в то что это всё реально.

Фантастичность действа подкреплял эффект дежавю. Внезапно я вспомнил что нечто похожее на происходящее сейчас я уже наблюдал много лет назад. Тогда я так же лежал в палате, правда совсем в другой. Да и лечил меня другой врач, а ухаживала другая медсестра. Но несмотря на эти отличия, я почти дословно помнил о чём будет говорить троица друзей и даже более того, я знал, что за особа женского пола прямо сейчас стоит в больничном коридоре и мнётся, не решаясь войти.

— Генка, да ты нас до усрачки напугал — пробасил Сева и было бросился обниматься, но видимо тут же вспомнив строгие инструкции медсестрички, сразу отскочил.

— Да я, когда услышал от Севы про твою разорванную шею, подумал всё, кранты нашему Гене из Рязани — добавил Дипломат, а стоявший за ним Антоша часто и нервно закивал.

Как я и предполагал ситуация повторялась почти в точности. Вот прямо сейчас Дипломат начнёт меня грузить тем как они все за меня переживали, а затем затянет долгую песню имеющую главный посыл, меня пристыдить за необдуманность действий.

А ещё он несколько раз намекнёт на то что я это сам всё затеял, а они пошли за мной по пьяни, чтобы поддержать друга, желавшего срочно проверить свою догадку. А в распахнутую дверь квартиры, где мне распотрошили шею, так меня и вовсе никто не просил заходить. Ведь договорились же, если что сразу свалить и сообщить куда надо по телефону.

Антоша будет поддакивать и сыпать слегка вывернутыми фактами. А Севе, не знающему о том, что на самом деле произошло, останется только тяжко вздыхать, мычать что-то невнятное, оправдываясь тем «что он стушевался и не успел вовремя прийти на помощь». При этом он весь разговор будет виновато глядеть в пол.

Короче, именно так все себя и повели. Правда теперь в разговоре всплывали намёки на реальное применение экстрасенсорных навыков и краткий рассказ о аномалии, которую Сева тоже видел.

Однако, я помнил, что видел Дипломата с Антошей в лифте и слышал обрывок их разговора. А значит теперь знал точно, что мои молодые друзья каким-то образом напрямую причастны к случившемуся. А ещё я помнил то запоздалое признание Дипломата в гараже.

Получается, что в обоих вариантах, очень похожих событий, они хотели меня зачем-то подставить или даже убить. Так что теперь вся наша мнимая дружба, не стоила и ломанного гроша. Сейчас в палате находился всего один человек которого я был искренне рад видеть, и это был Сева.

Принятие нового, породило кучу новых вопросов. И самый главный — какого лешего я делаю в 1978 году в своём молодом теле?

Именно этот вопрос я себе задавал пока слушал, и дабы убедиться, что это не очередной сон, я даже заставил себя поднять руку и долго рассматривал пальцы словно вижу их в первый раз.

Сразу пришло понимание, что несмотря на царапины и некую помятость это точно рука молодого человека. А в какой-то момент я и вовсе попытался себя укусить за палец, и это вызвало реальную боль.

— Ну короче Гена расклад такой — начал Дипломат, переходя к последней стадии обработки, во время который я несколько раз для вида кивал. — Ты и Сева залетели по полной. Тебя вытащили ликвидаторы и увезли на скорой, Севу забрали до выяснения, а потом он дал показания прокурорскому следаку, имеющему нужный допуск к секретности. Теперь скажу, как есть на самом деле. Мой папа лично звонил и о всём узнал. Короче, вам с Севой труба. Сам понимаешь, алкоголь в крови, ношение формы не при исполнении и всё остальное. — Дипломат тяжко и картинно вздохнул. — Если не разжалуют по полной и не выкинут из МВД, то оставят, но точно пройдутся катком по комсомольской линии, и всяких выговоров с занесением в личное дело накидают. После этого в самом идеальном случае, вас отправят служить в жопу мира, причём с большим испытательным сроком. Сам понимаешь об КГБ, теперь можешь забыть.

— Да уж, обосрались по полной — пропыхтел Сева, словно озвучив мои мысли.

— А вот с нами, коленкор другой — продолжил Дипломат после небольшой паузы. Несмотря на его умения всех уболтать, было заметно, что сейчас ему сложно мешать коктейль из лжи с правдой. — В тот момент, когда на тебя напали в той грёбаной аномальной квартирке, мы с Антошей вышли из подъезда, потому что ему стало плохо. И пока он блювал за детской площадкой я слышал, как с грохотом вылетело окно. А потом понимаешь, такое дело, подъехал патрульная милицейская машина, скорая, потом прибыла команда ликвидаторов с усилением из спец-роты ППС. Короче мы заходить и вмешиваться побоялись. Сам понимаешь, мы в форме, да ещё и пьяные. Но скажу сразу, если бы знали, что тебя там едва не убили, то вели бы себя по-другому.

Буквально промямлив последние слова, Дипломат осёкся, и вперёд вышел Антон.

— Гена, понимаешь, весь этот залёт, пролетел у нас с Дипломатом над головой словно сноп артиллерийской картечи. Мы нигде не засветились, да и Сева нас не сдал — бодро начав, Антон тоже начал мямлить. — Остаёшься ты и твои показания. Медсестра сказала, что ни сегодня так завтра ты заговоришь и к тебе придут из прокуратуры. Начнут задавать вопросы, и от того как ты будешь ответишь, будет зависеть вся наша дальнейшая судьба. От себя добавлю. Гена, честно, рушить свою едва начавшуюся карьеру, не хочу.

— Так что ты об этом думаешь? — Вкрадчиво спросил Дипломат, поддержав Антошу. — Даш против нас показания или нет? — Спросил он и в спёртой атмосфере палаты прямо-таки зависло напряжение.

Во время одностороннего разговора, я с некоторым проклюнувшемся злорадством, ожидал появления этих сложных, гнилых вопросиков. Нет, просто так спускать на тормозах всё то что они сделали я точно не собирался, но и действовать неприемлемыми для себя методами точно не буду. Поэтому я, немного выждав, отрицательно покачал головой, настолько сильно позволял это сделать обвивавший шею корсет.

И этот ответ был искренен, впрочем, как и в прошлый раз. Ввалить псевдодрузей прямо сейчас конечно можно, но стоит ли через себя переступать? Теперь я в курсе всего расклад, и им можно будет правильно воспользоваться. Зная их дальнейшую судьбу можно попытаться её немного подкорректировать, чтобы душа любой компании и покоритель женского пола, Дипломат и его не в меру умный, прихвостень Антоша, прочувствовали реальную жизнь своей шкурой.

К тому же я понимал, что у мажористого Дипломата отец работник МИДа СССР, занимающий весьма солидную должность, позволяющую колесить по всему миру. У Антоши папочка ничем не хуже. Партийный работник с огромным стажем, пол жизни заседающий в Московском горкоме. А дед так и вовсе, возглавляет какую-то комиссию в ЦК коммунистической партии и насколько я слышал его связи ещё сильнее. По крайней мере он ездит на охоту не только со всей верхушкой политбюро, но и с самим Брежневым, а это многого стоит.

Уж они-то точно, несмотря на любые мои показания, смогут отмазать своих любимых отпрысков. А вот нам с Севой в случае чрезмерной болтливости, уж точно не поздоровится.

Несмотря на то что принятие новой реальности пришло всего десяток минут назад, я решил, что если некие непонятные силы, дали мне шанс прожить свою жизнь повторно, то можно попытаться кое-что подправить, а возможно даже и изменить некоторые события, негативно повлиявшие на историю всей страны. А первое что пришло в голову, это однозначное желание не допустить чтобы погиб Сева.

Дипломата же с Антошей можно оставить на потом, тем более как хорошо известно, месть, поданная в холодном виде, намного слаще. А уж я постараюсь сделать так, чтобы все их связи и высокопоставленные родственнички не смогли им помочь. Да и ставшие на моём пути враги точно поплатятся.

Поняв, что я согласился с тем что их не стоит сдавать, парочка псевдо друзей выдохнула. А через пару минут все расслабились и разговор сам собой перешёл в другую плоскость. Мои друзья, как и раньше принялись поддевать друг друга, и трепаться о том о сём.

В результате Сева поведал как провёл последние два дня, то сидя внизу в приёмной, а то и вовсе ночуя в комнате отдыха санитаров при местном морге. Дипломат же с Антошей наперебой рассказали про то что периодически приезжали, подкидывали Севе харчей, а их отцы сделали всё чтобы мне создали в больничке лучшие условия содержания.

А затем Сева и вовсе разошёлся.

— Генка смотри, такого ты ещё не видал! — Неожиданно пробасил здоровяк и принялся яростно водить ручищами над головой, словно пытаясь насильно согнать воздух в одно место. При этом на меня пахнуло холодком, словно из кондиционера, а с потолка начали медленно кружась, спускаться настоящие снежинки, тут же тающие при попадании на лицо и руки.

И только в эти секунды я осознал, что попал совсем не в своё прошлое, а в альтернативную версию мира, в котором возможно проделывать подобные фокусы. А это значит мне и самому придётся заново учиться всем тем непонятным штучкам что я видел во сне.

Дипломат с Антошей продолжали делать вид что всё нормально, но я-то чувствовал, всё что им надо они выяснили и теперь хотят побыстрее свалить. Их рты улыбались, но глаза говорили, что им далеко не весело. А в как-то момент наконец решившись, Дипломат снова заговорил о деле, скорее всего для того чтобы побыстрее от меня отделаться.

— И кстати ещё одно. Сева, тебя это тоже касается — начал он, резко став серьёзным. — Отец узнал, заседание дисциплинарной комиссии назначено на семнадцатое. Прямо в день распределения выпускников школы милиции. Как я понял с самого утра в актовом зале пройдёт распределение. Затем объявят фамилии поступивших в институт КГБ. А уже после этого комиссия будет разбирать твои с Севой дела.

— Значат оставят нас напоследок — пробурчал Сева и поймав одну из последних снежинок, растёр её между пальцами.

— Да, всё верно. К этому времени торжественная часть закончится и примутся за вас. Предупреждаю сразу, вам двоим нужно присутствовать там лично, тогда всё обойдётся малой кровью, в ином случае, итог будет стопроцентно негативный. Надеюсь ты Гена через пару дней оклемаешься и сможешь там появиться. И ещё одно, запомни, таких как мы не любят ни шишки из МВД, ни товарищи из партийных органов, так что заруба будет знатной. Со своей стороны, обещаю, мой отец сделает всё возможное, чтобы вас наказали не сильно. Дед Антоши тоже в теме.

— Кстати, он подсылал кое-кого к тому капитану что курировал нашу практику. Хотел всё выяснить — наконец решился встрять Антоша. — Очень жаль, но твоего рапорта у капитана не нашли. Кроме этого он ушёл в полное отрицалово. Так что сразу имей это ввиду.

А вот это я и баз него знал. В прошлый раз пухлый капитан Шматько тоже ушёл в несознанку и утверждал, что я никакого рапорта не писал. Шкурник, сразу инстинктивно прикрыл свою задницу. Кстати в прошлой жизни я про него благополучно забыл и не наказал за явный подлог. Возможно в этот раз у меня до него руки дойдут.

— Гена, ты должен там появиться — ещё раз настойчиво посоветовал Антон. — Иначе всё что наши родственники для тебя сделали… — он махнул рукой не договорив.

Я кивнул соглашаясь, и после этого вся троица снова направила тему разговора, в более спокойное русло. Они трепались о чём-то отвлечённом и незначительном, в то время как я лихорадочно соображал, желая понять зачем Дипломату с Антошей мне помогать. Для чего они меня так жёстко подставили я уже догадался, но зачем им было нужно чтобы я остался в структуре МВД СССР я пока не осознавал.

В какой-то момент я снова заметил, что парочка экс друзей хочет побыстрее свалить и мне стало противно. А ведь в прошлой жизни в такой же ситуации я этого не замечал. Один лишь Сева явно никуда не собирался.

Исправить ситуацию помогла появившаяся медсестра. Зайдя в палату, Наташа молниеносно переместилась к кровати, и одарила троицу посетителей неким особым взглядом, дающим понять, что им пора.

Кто и где учит медицинский персонал технике особых взглядов было неизвестно, но даже меня проняло, и я едва не начал сворачивать простынку. Кстати продавщицы в советской торговле тоже могли проделать нечто подобное и успокоить разъярённую очередь одним единственным взглядом.

Правда в их случае больше действовали магии, шокирующе яркого макияжа, поднятых выше возможного предела крашенных бровей и стиля правильной игры золотыми кольцами, обвивавшими все до последнего пальчики степенных матрон. Мой большой опыт говорил, что подобное раньше практиковалось на всей необъятной территории СССР, но, после того как союз распался, мастера быстр выродились, так и не передав секретов мастерства следующим поколениям.

Тем временем медсестра взяла двумя пальцами сетку с яблоками и дефицитными апельсинами и принялась их внимательно рассматривать.

— А вот это добро я, пожалуй, конфискую — тут же заявила она. — Отдам при выписке, половину, разумеется если пациент будет себя хорошо вести. А вам ребятки уже давно пора. Ему нельзя долго напрягаться, тем более общаться он с вами всё равно толком не может.

Повернувшись, медсестра направилась к выходу, но на пороге остановилась.

— И кстати, та девушка что топчется в коридоре, может вы позволите ей поговорить с Геной с глазу на глаз. Ведь она явно этого жаждет, но почему-то не решается войти.

Своей короткой тирадой, медсестра подтвердила версию моих воспоминаний, с ожидающей в коридоре Полиной. А это значило, что прямо сейчас повторится тот самый неприятный разговор, что в прошлом едва не выбил меня надолго из колеи.

— Полина попросила её привезти. Хочет с тобой поговорить — явно нехотя признался Антоша.

Я кивнул отлично понимая, что самой неприятной части мне всё равно не избежать. Правда на этот раз именно эта часть меня так сильно зацепить не могла. Уж больно много времени прошло, так что всё давно перегорело. К тому же хорошенько побившая меня жизнь внесла свои коррективы в отношения с Полиной.

Именно так я думал, однако, как только парни попрощавшись свалили, а Полина проникла в палату и прикрыла за собой дверь, моё молодое сердечко начало отплясывать джигу. И несмотря на все эти годы, при виде идеальной ипостаси моей бывшей, я внезапно почувствовал, что само моё новое тело не хочет от неё отказываться.

Короче совсем уж холодной и отрешённой встречи не получилось. Полина учуяла моё волнение и явно заметила мои пальцы, трясущиеся от притока дурного адреналина. Немного постояв у входа, девушка подошла ближе.

Она выглядела именно такой какой я её запомнил. Туфельки на коротком каблучке. Строгое приталенное платье, с частично закрывающим шею воротничком и комсомольским значком с левой стороны груди, всё это безуспешно пыталось скрыть её точёную фигурку гимнастки. А собранные в длинную косу чёрные волосы ещё больше подчёркивали тщательно скрываемую сексапильность 22 летней студентки МГИМО.

К тому же я отлично знал, как она выглядит без всего этого. Фантазия помогла представить её обнажённой и это тут же возбудило молодой организм. А чтобы она не дай бог случайно не заметила нормальной реакции здорового тела, мне пришлось поджать ноги.

— Я всё знаю — объявила она, прервав затянувшуюся паузу. — Какой же ты Генка дурак. Ты же знаешь мою мать? И понимаешь, что после того что ты натворил, она поставит на наших отношениях жирный крест.

Я кивнул соглашаясь, и не выдержав её пронзительного взгляда, немного отвёл глаза в сторону. Видеть, как она плачет, мне точно не хотелось, а в прошлый раз этим самым, сложный разговор и закончился.

В это момент я внезапно вспомнил где именно и при каких обстоятельствах с ней познакомился. В 1976, по приглашению Антоши, я случайно попал на загородную вечеринку, устроенную отпрысками высокопоставленных функционеров советского государства.

Полина: Староста группы студентов МГИМО. Комсорг комсомольской организации института. Мастер спорта по художественной гимнастике. Отличница и одна из лучших студенток. Так что я сам до конца не понимал, почему она вообще обратила на меня внимание и в один миг дала отворот всем многочисленным поклонникам, в числе коих числился и Антоша с Дипломатом.

А в итоге я даже не заметил, как у нас всё завертелось, и стало серьёзным до самого предела. И вот уже как полгода, мы хоть и робко, но начали строить планы на совместное будущее.

Сама Полина оказалась на той вечеринке советских мажоров совсем не случайно. Её мама занимала одну из ключевых должностей в министерстве культуры СССР и под её властной рукой находилось «Главное управление издательств, полиграфической промышленности и книжной торговли».

Её папа, не вылезающий из-под каблука жены, являлся председателем Верховного Суда РСФСР, и участвовал во всех самых знаковых процессах.

Более того, вполне здравствующий дедушка Полины, начинал свой путь ещё до Великой Отечественной, и участвовал в изобличении Ежова. Во время войны занимался юридическим сопровождением работы СМЕРШа, а после участвовал в Нюрнбергском процессе и ещё много в чём другом, не предающемся огласке. Именно он заложил фундамент их клана.

Короче семейка солидная. Советская элита из элит. С такими не забалуешь. Насколько я понял из сбивчивых намёков Антоши, семья моей избранницы восприняла наши отношения неоднозначно. Первым делом они пробили мою подноготную, достав из давно сгоревших шкафов все скелеты, доставшиеся мне от родственничков. Затем трижды просветили рентгеном меня самого и только потом, с большим скрипом, разрешили встречаться с их продолжательницей рода.

И как мне сразу дали понять, ключ доступа к Полине был выдан одноразовый, и при первом же залёте, его навсегда отберут. А если это случится меня сразу сотрут из памяти и переведут в касту навеки отверженных.

Мама Полины терпела моё появление в жизни дочери, но сразу определила перечень определённых стандартов, которым я должен соответствовать. Так что по большому счёту, вся эта моя затея с поступлением в институт КГБ имени Дзержинского, на 70 % была вызвана именно желанием хоть как-то соответствовать стандартам высокопоставленной семьи.

И вот теперь, как и в прошлый раз, получалось, что я облежался по полной. Нет, насколько я помнил, уже после выписки из больницы и дисциплинарной комиссии, я пару раз пытался с нею поговорить, но разговора не получились.

Она считала, что своим залётом я её предал, и потому постаралась навсегда скрыться с экрана моего радара, задействовав для этого нескромные возможности своей семьи. Я же назначил себя виновным и со временем перестал стучаться в закрытую дверь, и даже более того больше не мешал личной жизни бывшей девушки, которая через годы всё равно неминуемо пересеклась с моей.

В следующий раз по-настоящему мы столкнулись в конце восьмидесятых при очень нехороших обстоятельствах, но это была уже совсем другая история, никак не относящаяся к этой.

Вспоминая былое, я молча слушал её аргументированные определения, перемежающиеся с минутами скорбного молчания, и старался не шевелиться. Сейчас я ничего не мог изменить. Папа Полины уже в курсе событий, а когда обо всём узнает её мать и дед, то доступ к комсомольскому телу будет закрыт на долгие годы.

— Теперь ты понимаешь, что ты натворил? — Проговорила Полина, скорее не спрашивая, а словно зачитывая приговор. До этого она успела высказать всё что обо мне думает и озвучить все претензии.

Поняв, что это и есть та самая точка, я так и не посмотрев ей в глаза, кивнул соглашаясь со всеми обвинениями и тут же почувствовал острую боль, пронзившую шею.

Максимально холодный приём подействовал и на этот раз она не разревелась в самом конце. По её щекам проскользнула пара слёз, а затем она, ещё раз обозвав меня «дураком», ушла в закат.

Во время последних секунд аудиенции, перед глазами промелькнули образы, отображающие все самые интимные подробности наших прошлых встреч. Неожиданно я вспомнил все прикосновения, жаркие поцелуи и не только, к этому прибавились воспоминания о том, что будет дальше. Всё это накрыло раздваивающееся сознание, и в этот момент я понял, что не отступлю и попытаюсь всё изменить чего бы мне это не стоило.

Нет, я не собирался прямо сейчас, сломя голову бросаться на монолитную амбразуру, выстроенную её семейством, но придёт время, и даже они не смогут меня остановить.

— Мы ещё повоюем — прорычал я не своим голосом, как только захлопнулась дверь, и уставившись на советскую эмалированную кружку, неожиданно взмывшую в воздух и зависшую над тумбочкой.

А затем я инстинктивно протянул руку вперёд и со всех сил резко сжал кулак, сливая всё накопившееся во время разговора внутреннее напряжение, в начавшую сминаться жестянку.