Ведьма для опального Генерала (СИ)

Глава 7

Я всё же объелась. Хоть и ела медленно, тщательно всё пережёвывая. И после сытного обеда, потому что для завтрака было уже поздновато, делать мне уже ничего не хотелось. Но надо было что-то придумать с купанием. Мыться в тазике то ещё удовольствие. Понимаю, конечно, что в старину и этим обходились, но я-то человек из совершенно другой эпохи. И для удобства мне нужен и туалет нормальный, и хотя бы самодельный душ.

Мяуса мои проблемы совершенно не волновали. Впрочем, его сейчас вообще ничего не волновало. После выпитого молока, хвостатый разомлел, даже сменил гнев на милость и не бросался едкими фразочками. А после и вовсе ушёл на кровать, где забылся блаженным сном.

Мне же сидеть было некогда. Пришлось идти на улицу, и ещё раз обходить свои владения. Заросли травы и молодая поросль деревьев никуда не делись. Как и покосившийся туалет, у которого и дверь-то толком не закрывалась.

Бабушка меня, конечно, подготовила к выживанию в лесу, но, к сожалению, профессии плотника не обучила. А зря! Мне бы такие умения сейчас пригодились.

Пришлось долго думать и гадать, как поправить заржавевшие петли так, чтобы было не страшно уединяться по нужде. Думать-то я думала, но ничего не придумала. Тут, конечно, не помешали бы мужские руки, да только где их взять? Идею с починкой двери пришлось отложить до лучших времён. А вот сооружение душа откладывать было нельзя.

В покосившемся сарае, куда я зашла, согнувшись едва ли не пополам, нашла железную лейку. Не густо, конечно, но если попросить метлу поливать меня из неё тёплой водой, то может и ничего?

Моя стеснительная помощница на просьбу отреагировала с пылким энтузиазмом. А ещё принесла из дома две простыни, которые мы с ней приладили на ветвях раскидистого дерева, что росло за домом. Получилось что-то вроде ширмы.

— Ну, не идеально, конечно, — протянула, осматривая сооружение. — Но пока сойдёт.

Метла согласно затряслась и вновь улетела в дом. Вернулась оттуда с ароматным цветочным мылом, которым я уже пользовалась, и аккуратно приткнула его между ветвей, чтобы можно было достать во время водных процедур.

Раз уж вышла на улицу, то решила продолжить работу здесь. Всё равно, пока Мяус спит, к приготовлению зелья мне приступать бессмысленно.

В ход пошёл ржавый топорик, которым я принялась вырубать поросль. Не сказала бы, что дело сразу заспорилось, но я не отчаивалась. Если долго мучиться, что-нибудь да получится.

Гора веток росла, метла помогала собирать слежавшуюся листву и мы так увлеклись, что не сразу заметили хвостатого ворчуна.

— Мне, конечно, приятно смотреть, как другие работают, но ты не забыла, что вообще-то ведьма? — произнёс белобрысый, с наслаждением потягиваясь.

Смахнув прилипшие к лицу пряди, я искоса посмотрела на него:

— А это-то тут при чём?

— Нет, ладно она бестолковая, а ты-то что? — не ответив на мой вопрос, он обратился к метле.

Та смущённо потупилась и быстренько ретировалась в дом.

— Может, объяснишь уже? — ругаться сил не было, поэтому я лишь вяло огрызнулась, опуская топор и рассматривая свои дрожащие руки. Под ногти забилась земля, а кожа приобрела зеленоватый оттенок.

Эх, перчатки бы мне тоже не помешали.

— Объясню, куда ж я денусь, — проворчал Мяус. — Ты же ведьма, и можешь просто попросить лес прибрать тут всё, а не губить молодняк почём зря.

— Попросить? — такого развития событий я никак не ожидала.

– Ох, бедовая, — хвостатый покачал головой. — Руки к земле приложи и попроси. Делов-то.

— А раньше ты об этом сказать не мог? — спросила рассерженно.

— Мог, но ты ж меня не спрашивала.

Было огромное желание схватить тоненькую хворостину и надрать всё же пушистый зад, но я каким-то чудом сдержалась. Впрочем, дело тут не в чуде, а в необходимости сварить зелье под руководством этого гордеца. Если не сдержусь, то вряд ли он возьмётся мне помогать, даже ради ещё одной тарелки молока.

Прежде, чем последовать его совету, пришлось пару раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы успокоиться. Когда эмоции улеглись, я опустилась на колени и приложила ладонь к земле, и глаза прикрыла, пытаясь сконцентрироваться. Первые пару минут ничего не происходило, но я ждала и молчала. Спрашивать совета не хотелось, гордость не позволяла, да и глупое упрямство взыграло.

Но вот кожу кольнуло теплом, и я решилась:

«Помоги, пожалуйста!» — попросила искренне, впрочем, ни на что особо не надеясь.

«Заплатишь?» — в голове раздался незнакомый голос, так что я от неожиданности вздрогнула.

«Чем?» — уточнила осторожно.

«Кровью» — просто ответил…лес.

Было дико разговаривать с кем-то живым, но мне невидимым. Хотя, чего удивляться-то? Пора бы уже привыкнуть, что здесь, в этом непонятном мире, все наши земные сказки оживают.

«Много?» — поинтересовалась, тяжело вздохнув.

«Мне и капли хватит» — радостно отозвался собеседник.

Ну, если только капля, то…

«Согласна», — ещё один тяжёлый вздох. Зажмурилась в ожидании боли. Через секунду палец кольнуло, но я даже не дёрнулась.

А потом наступила тишина. Кажется, даже птицы замолчали, и листья шуметь перестали. Когда открыла глаза, то в буквальном смысле слова, открыла рот от удивления.

Вся поросль и засохшая трава, все кучки слежавшихся листьев, исчезли. Передо мной была чистая, аккуратная лужайка.

— Во-о-от, — протянул кот довольным голосом. — Другое дело!

Ага… Другое…

Удивительно!

Я уселась на мягкую траву и, склонив голову, поинтересовалась:

— Может, ты уже расскажешь мне всё, что я умею? — что-то я устала выуживать из него информацию по крохе.

Мохнатый фыркнул, презрительно так, и демонстративно отвернулся.

— Ведь это и в твоих интересах, — произнесла со вздохом.

— Чего это? — нехотя откликнулся он.

— Как чего? — наигранно удивилась. — Вот смогу я зелья драгоценные продавать, и у нас дома всегда будет молоко. Парно-о-ое, — протянула искушающе.

Белый хвост дёрнулся, и ворчун сдался:

— Прям парное? — уточнил, подходя ближе.

— Ага, — улыбнулась, не стесняясь.

Мяус тяжело вздохнул и признался:

— Да много чего умеешь. И тропки запутывать, и выращивать всякое быстро, и предметы заговаривать, чтобы они оживали да помогали тебе, со зверьём договариваться опять же, ну и зелья, само собой, — тут он запнулся и чуть тише добавил: — А ещё нечисть усмирять, коль та шалить начнёт.

Вот всё мне понравилось, складно так, кроме нечисти.

— А нечисть у нас кто?

Белобрысый и раньше её упоминать, да и Глаша про неё говорила, а я особого значения не придавала. Зря, похоже.

Мяус вроде усмехнулся, а у самого глаза блеснули фиолетовым:

— Что, и этого не знаешь?

Я лишь развела руками. Чего он каждый раз так удивляется? Я же сразу сказала, что бабушка ничего мне не рассказывала, а что я сама видела, то позабыла, опять же, подозреваю, с помощью родственницы. Вопрос, зачем она всё так тщательно скрывала, для меня оставался открытым, но раз спросить теперь не у кого, то и ломать голову попусту нечего. Имеем то, что имеем.

— Ла-адно, — мохнатый сдался, но будто нехотя. — Нечисть — это и не звери, и не люди. Это скорее озлобленные духи, кому путь заказан в загробный мир. Рождаются они от злобы человеческой, которой завсегда-то достаточно было. А в лесах они околачиваются, потому что тут гонять их особо некому. Вот и озорничают по-всякому.

— А я почему усмирять её должна? — вот не нравилось мне это умение. Совсем.

— Как — почему? — Мяус даже ткнул в меня лапой, чтобы я глупости не несла. — Ты же ведьма! Твоя сила с жизнью связана, а жизнь она всегда сильнее смерти.

— И что, эта нечисть может прямо сюда заявиться?

— Тю, — усмехнулся ворчун нервно как-то. — Да кто ж сунется в логово к ведьме? Тута всё силой жизни напитано, а помирать, даже если ты дух неприкаянный, всё равно не хочется.

Вот оно как…

— Не нравится мне это, — призналась честно.

— Чего это? — взглянув на меня, кошак поспешно отвернулся и принялся расписывать радужные перспективы: — Нечего тебе бояться, мирно у нас тут, ничего опасного не водится. Так, по мелочи. А то, что сомневаешься, оно понятно. Непривычно тебе просто. Ты только представь, как мы сыто заживём, когда ты освоишься? И лес поможет в случае чего…

— Мяус, — прервала его пылкую речь, а когда он повернулся, в лоб спросила: — Ты же недоговариваешь что-то, так?

То, как он принялся щебетать, хотя до этого и слова было не вытянуть, меня насторожило. И его упоминание о сытой жизни… Сначала шантажировать меня чем-то сомнительным собирался, теперь помогать готов. Подозрительно, однако. А уж когда белобрысый вытаращился на меня и наигранно удивляться стал, вовсе уверило в моей правоте.

— Да чего мне скрывать? Ты сама подумай, хорошо же у нас, и деревенские к тебе привыкнут. А что до драконов, так, думаю, ненадолго они здесь, если деваха та правду сказала. И вообще, пошли уже зельем займёмся, нечего время терять.

Так, значит? Ну-ну.

Не дожидаясь больше от меня вопросов, он спешно поднялся и побежал к дому. Не пошёл, а именно побежал, что для этого лентяя было совершенно несвойственно.

Чую, что с нечестью этой что-то нечисто… Вот такой вот каламбур.

Но делать нечего, пришлось подниматься и идти в дом. Напоследок я посмотрела на аккуратную лужайку и улыбнулась. Ничего, я со всем справлюсь, и у белобрысого всё выпытаю, хочет он того, или нет.

Когда я зашла домой, кота уже нигде не было видно. На пути мне попалась лишь грустная метла. Вспомнив, из-за чего она сбежала, ободряюще улыбнулась:

— Не переживай, я не обижаюсь, — подумаешь, не объяснила мне, что я могу просто помощи у леса попросить. Да и как бы она это сделала, говорить же не умеет?

Скромница встрепенулась и счастливо закружилась вокруг меня.

— Ну, ты идёшь? — раздался недовольный голос мохнатого со второго этажа, от чего я лишь глаза закатила.

— Сделаешь чай? — обратилась к верной помощнице, а когда она спешно упорхнула на кухню, прошла к лестнице.

Поднявшись наверх, увидела занимательную картину. Белобрысый сидел на стуле и внимательно изучал какую-то запись в тетради. При этом делал вид, что крайне увлечён, хотя хвост то и дело дёргался из стороны в сторону.

Опасается, что вернусь к неприятному для него разговору? Вернусь, но чуть позже, пусть не думает, что я так просто сдамся.

— Чего так долго? — проворчал Мяус, стоило мне оказаться у стола. — Тут работы знаешь сколько?

— Сколько? — спросила покладисто, при этом наблюдая за котом внимательным взглядом. Что-то я расслабилась, поверила в сказку, а в этом королевстве не так уж всё гладко, как кажется на первый взгляд.

— Эм… — хвостатый явно не ожидал такого вопроса, а потому замялся. — Много, — буркнул в итоге, так и не определившись с точным временем.

Пожав плечами, прислонилась к стене и скосила глаза к тетради. Там аккуратным почерком было выведено: «Зелье вечной любви».

— Хм, — протянула задумчиво. — А ты уверен, что это именно то, что нам нужно?

«Вечная любовь» — звучит несколько пугающе. Не хотелось бы мне на себе испытать действие этой волшебной настойки. Навязанные чувства — так себе выход из трудной ситуации.

— А какое же ещё? — вскинулся кот, уставившись на меня горящим взглядом.

— Не знаю, может быть что-то не такое… — задумалась, подбирая слово. — Не такое кардинальное?

— Если шибко умная, то сама ищи, — белобрысый спрыгнул со стула, освобождая для меня место.

Вы посмотрите, какие мы обидчивые! И поищу. Неправильно это, привязывать человека к себе вот так. Неправильно, и всё тут.

Заняв место за столом, принялась листать тетрадь. Там было много разных зелий, но все были похожи на то, что нашёл Мяус. То, как привязать к себе суженого, то, как привлечь человека, который тебя не замечает, то, вот то самое, о вечной любви. И ничего, чтобы мне приглянулось. Я уже собиралась сдаться, когда увидела в самом конце тетради кривенький рецепт, явно написанный другим человеком, не тем, кто составлял все остальные записи.

«Зелье истинной любви» — гласил заголовок, а дальше шло пространное объяснение, кому это зелье может пригодиться. И по всему выходило, что напиток этот предназначался для обоих влюблённых. И менял он не столько поверхностное поведение, сколько обязывал двоих меняться ради друг друга изнутри. Изменения эти были возможны, если между ними и так имелись чувства, зелье просто направляло их на правильный путь, помогало пойти навстречу друг другу и смотреть в одну сторону, стараясь угодить тому, кого ты любишь.

— Вот это, — схватила тетрадь и показала коту. Его и без того немаленькие глаза, вовсе стали похожи на две огромные плошки.

— Ты, ведьма, того совсем? — прохрипел он, когда дар речи вернулся к нему.

— Не того, — отмахнулась беззаботно. — Сам рассуди, разве это плохо, когда в семье мир да лад? Когда один не ждёт от другого каких-то грандиозных поступков, а сам старается сделать что-то, чтобы его любимый, или любимая, были счастливы?

Белобрысый нахмурился:

— Всё-то ты правильно говоришь, — со вздохом признался он. — Да только рецепт этот очень сложный и сделать его может только поистине сильная ведьма.

— А я какая? — хитро прищурилась. Он же мне говорил, что я потомственная ведьма в не пойми каком колене. Значит, ведь, сильная?

— Сильная, — вынужден был признать Мяус. — Но ты же силой пользоваться толком не умеешь, напортачишь, как потом нам эту кашу расхлёбывать?

— Ты же обещал помочь, а с твоей помощью я обязательно справлюсь, — решила пойти с козырей. Похвала, пусть и больше лесть напоминающая, всякому приятна, особенно такому гордецу, как этот кот.

Меня захлестнул азарт, невиданных размеров. У меня никогда-то с любовью не складывалось, но я бы хотела, чтобы меня полюбили по-настоящему, без каких-либо зелий и заговоров. Чем Глаша хуже? Ей тоже нужны настоящие чувства! Пусть чуть-чуть и усиленные волшебством.

— Верно, конечно, — белобрысый всё ещё сомневался, но я уже видела, что он готов сдаться.

— Мяус, миленький, — улыбнулась заискивающе. — Давай хотя бы попробуем, а если не получится, то сварим то, что ты предлагал?

Кот ещё секунду поколебался, потом махнул лапой и пробурчал:

— Ладно, уговорила.

— Ура! — подскочила на стуле и, вернув тетрадь на стол, стала читать список ингредиентов.

В начале изучения мой оптимизм поубавился, к середине так и вовсе исчез. Нет, кто этот рецепт вообще составлял?

— Ничего не понимаю, — пробурчала себе под нос, но Мяус услышал и беззлобно усмехнулся.

— Помочь? — запрыгивая на стол, поинтересовался он.

Отказываться не стала, потому что гордость гордостью, а отступать уже поздно.

— «Слёзы единорога» — это что вообще такое? — ткнув пальцев в кривые буквы, посмотрела на хвостатого. — А «пыльца алого сердца»? Из всего перечисленного мне только васильковая настойка известна, да и то я не уверена, что тут имеются в виду обычные васильки.

— А я предупреждал, — довольно ухмыльнувшись, выдал помощник, но в том же духе продолжать не стал. Развернул тетрадь к себе и принялся доходчиво объяснять: — «Слёзы единорога» — это сок древа жизни. Найти его может только настоящая ведьма, ну, или я, — последнее он добавил не без бахвальства.

— И как его добывать? — пропустила мимо ушей реплику о кошачьей уникальности.

— О, — кот изобразил лапой в воздухе какой-то замысловатый знак. — Здесь всё просто. Нужно всего лишь попросить…

Угу. Просто… Помню я, чем для меня каждый раз оборачивается это его «просто».

— Опять кровью расплачиваться? — уточнила, скривившись.

— Зачем же? — не очень-то натурально удивился белобрысый. — Можно договориться на иную оплату.

Ладно. Если можно договориться, то значит, не всё так уж плохо. Наверное.

— А пыльца «алого сердца»?

Тут Мяус потянулся, округлив пушистую спину:

— Так это вообще просто. «Алое сердце» — это цветок такой, он растёт на болтах. Добывать его сложновато, но у тебя есть я!

Поправить ему корону или пусть пока радуется? Сдержалась. Иначе ведь помогать перестанет.

— Хорошо, — кивнула. — А где взять скорлупу зелёных орехов оши, знаешь?

— Пф! Обижаешь! Конечно, знаю.

— А васильковая настойка — это же настойка из цветов, тут я хоть угадала?

— Угадала, — довольно щурясь, бросил мохнатый.

Замечательно.

Зря я испугалась. Всё оказалось не таким уж страшным. Правда, оставался последний пункт, тот, где силу ведовскую использовать нужно. Но, думаю, и с этим мы разберёмся.

— Тогда, пойдём за ингредиентами? — воодушевившись, спросила кота.

— Подожди, не торопись, — Мяус спустил меня с небес на землю. — Скорлупу и цветы васильков можно сейчас собрать, а вот слёзы единорога и алое сердце — только ночью.

В этот момент появилась метла с чаем. Белобрысый скривился и заискивающе попросил:

— Чего воду пустую пить, может, молочка?

Вот прохвост.

— Тебе можно и молочка, а я чаем обойдусь, — намекать, что и ему бы нужно позаботиться о своей фигуре, не стала. Каждый сам кузнец своего счастья, в моём случае — своей фигуры. Нужно уже брать себя в руки и делать что-то с тем, что мне досталось по непонятному стечению обстоятельств.

А дальше всё закрутилось, завертелось. Мяус с удовольствием выпил молока, проводил меня до полянки, где росли васильки, потом в гущу леса, за скорлупой орехов, которая выглядела вполне привычно. Вернувшись домой и, перекусив отварными яйцами, мне было велено отправляться отдыхать, потому что ночь предстояла сложной. Помимо того, что нам нужно было идти непонятно сколько, так ещё потом сразу же заниматься изготовлением зелья, потому что ингредиенты необходимо использовать сразу, иначе силы в них не останется.

Я послушно выполняла все указания. Не роптала и не огрызалась, хотя очень хотелось. А ночью была готова к подвигам.

Алое сердце мы нашли быстро. Цветок имел насыщенно бордовый оттенок и напоминал миниатюрный пион. Его добывал Мяус, легко перепрыгивая с кочки на кочку и ни разу не оступившись. Хотя вокруг, по его утверждению, было топкое болото. Мне он сказал стоять на том месте, где меня оставил, ни шага без его ведома не делать. Я и стояла, не шевелясь.

Добытый цветок бережно убрала в тряпичный мешок и положила на дно маленькой корзинки. А вот слёзы единорога мы искали долго. Бродили по лесу то в одну сторону, то в другую. Кот то и дело принюхивался, хмурился, что-то ворчал себе под нос, но упрямо вёл меня куда-то.

— А ты уверен, что знаешь дорогу? — поинтересовалась раздражённо, окончательно выбившись из сил.

Мы блуждали уже не меньше двух часов, ноги гудели, да и одышка замучила.

— Знаю, — ворчливо отозвался хвостатый, и в очередной раз свернул куда-то в сторону.

Я, было, пошла за ним, да только спустя пару шагов остановилась. Темнота, разгоняемая горсткой светлячков, будто бы стала густой и осязаемой. Вязкой даже. По спине пробежал холодок, а в следующее мгновение я увидела какое-то движение справа.

— Мяус, — произнесла дрогнувшим голосом.

Прохвост, скрывшийся за кустом, недовольно отозвался:

— Ну, чего ещё?

— Здесь кто-то есть, — перешла на шёпот.

До этого момента мне не было страшно. Подумаешь, блуждаем ночью по лесу. Эка невидаль! Но сейчас я вдруг осознала, что в лесу может быть та самая начисть, да и звери разные, не совсем дружелюбно настроенные. А я брожу тут, ни о чём не думая.

В ответ ворчать и огрызаться кот не стал. Затих. Так что я, вглядываясь в густую поросль, позвала:

— Мяус!

Именно в этот миг на меня кто-то бросился. Кто-то маленький, чёрный и очень юркий.