Вечная Война: Окольный путь (СИ)

Глава 23 В доме дикарей…

Как и говорил незнакомец, они ехали не спеша, осторожно поднимаясь на каждый склон и выступ, чтобы уберечь Манис от новых травм. Небо уже неоднократно успело разразиться громом, что долго не мог покинуть горы, постоянно отражаясь от скал, но сами тучи не торопились обрушиться ливнем на землю, чему все путники были несказанно рады.

Даже своим вялым шагом они добрались до горного поселения менее, чем за час. Жолдэр привстал в седле, чтобы рассмотреть, что оно из себя представляет, и увиденное вполне соответствовало его представлениям об этом месте. Большой вогнутый склон окружал поселение с трех сторон, образуя некое подобие огромной чаши с небольшой прорезью на западе. Вдоль него ютились маленькие коричневые шалаши — металлические или деревянные прутья, воткнутые по кругу в землю и связанные крепкой веревкой наверху, были обтянуты оленьими шкурами, вокруг некоторых соорудили земляные насыпи.

Жолдэр вспомнил дом Дьюрина, глядя на это. «Уж очень они похожи между собой, — решил он, — та лачуга и эти шалаши».

Подъехав ближе, он смог различить мелькающие фигурки тирольдов, а вскоре даже их лица. «Мрачные», — подумал он, глядя на них. — «Угрюмые и мрачные». Маленькие глаза, большие челюсти, потрескавшаяся от постоянных холодов кожа. А женщин от мужчин отличало только отсутствие бороды.

Когда они оказались на расстоянии сорока шагов от деревни, пятеро здоровенных дикарей, облаченных в оленьи шкуры подобно своим домам, двинулись им навстречу. Несмотря на то, что у всех пятерых были бороды, Жолдэр все же решил, что среди них одна женщина (ее борода была бледной, а не угольно-черной; и еле укрывала подбородок, когда у остальных за бородами спокойно скрывались их бычьи шеи).

Все пятеро были вооружены копьями, но, увидев, что наконечники у них каменные, Жолдэр не смог сдержать улыбки.

— Хцамцо! — крикнул один из тирольдов и жестом приказал всадникам остановиться.

Старик, возглавлявший колонну, подчинился, остальные последовали его примеру.

— Тфэжоцхцжев, Красин, йижса рсо со хпеюипахь захцэць ж жияом йофожсо, — улыбнувшись, сказал он.

— И, Мирвин, — тирольд воткнул свое копье в землю. — Тахпойсэм фил цодг жэйопэ лйохь поц яохць силий.

— Соекца жфорг поцэц цин дыхцфа? — старик снова улыбнулся, и путники позади него ощутили облегчение.

— Юца ёца ли хдфай цы х хадам тфэжапан? — продолжал расспрашивать тирольд.

— Ёца йфельг. Хфойэ сэш охць фисосым, эр сийа тараюь, — старик повернулся и указал рукой на путников позади него. Тирольды переглянулись и зашептались между собой.

— Что они говорят? — спросил Инхар старца.

— Все в порядке, — ответил тот, даже не взглянув на него.

— Эш ры цин тфахца со тфэрор. Эр охць юор литпицэць ли тарабь? — отозвался наконец дикарь.

— Жхо юца татфахэяь, — сказал старик.

Тирольд оценивающе взглянул на всадников позади старца, а затем недоверчиво поглядел и на него самого.

— Г ды хнилип, юца жыфже цодо глын, охпэ елсив юца цы жфояь, са г э цин лсив юца цы жфояь, — сказал он, наконец. — Тфаолким! Са хпойэ, юцад х цжаэрэ йфельгрэ е сих со дыпа сэнинэш тфадпор, — тирольд отошел в сторону, и старик двинулся вперед; остальные поехали за ним.

Большинство жителей деревни уже попряталось в своих шалашах от предстоящей грозы, которая все никак не решалась начаться. Лишь немногие еще расхаживали вокруг, высматривая, что еще ценного стоит уберечь под шкурами от грядущего ливня.

Приблизившись к очередной лачуге, старик спешился и взял на руки Манис.

— Здесь живет врачеватель, — сказал он. — Его зовут Нигхрит, если я правильно помню. Он поможет вашей спутнице, а вы пока можете поискать убежища в чьем-нибудь доме.

Старик сказал это весьма вовремя — в тот же миг с неба обрушились первые капли дождя. Огромные, как лесные ягоды, и холоднее, чем утренняя роса, они со звоном падали на землю и на все, что было на ней.

Едва ощутив, как на головы им льет дождь, путники прикрылись капюшонами, на миг потеряв старика с Манис из поля зрения. Взглянув на место, где он стоял, они увидели только колыхающуюся оленью шкуру, которая служила дверью в лачуге врачевателя.

Следуя наказу старика, они побрели меж шалашей в поисках убежища. Среди многочисленных однообразных сооружений Жолдэр усмотрел одно, из верхушки которого вырывалась небольшая струйка дыма.

— Туда! — сказал он, указывая на маленький конусообразный домик. — Там уже успели развести огонь! — Ему приходилось почти кричать, потому что резко начавшийся ливень утопил все вокруг в шипящем шуме раньше, чем смог это сделать ледяной водой.

Быстрым шагом они добрались до шалаша с заветным очагом внутри. Законы гостеприимства требовали постучать и дождаться ответа хозяина дома, но как можно постучать в шкуру, которая болтается по ветру, словно стяг на вершине башни?

Инхар приподнял ее и забрался внутрь, Жолдэр и Лидерк последовали за ним.

Внутри оказалось просторней, чем можно было ожидать, но похвастаться обширными габаритами этот дом не мог. В центре, как они и надеялись, пылал небольшой очаг. Обугленные черные камни вокруг него защищали от огня устилавшие пол шкуры.

Возле очага, с противоположной от входа стороны сидел тирольд. Как и все жители гор, он был огромен, взгляд его маленьких черных глаз пронизывал насквозь.

— Мы ищем приюта от непогоды, — сказал Инхар — Можно ли нам переждать ее здесь?

Хозяин дома не ответил. Он молча смотрел на них, и только тени играли на его каменном лице. Инхар попытался объяснить, чего он хочет, используя: жесты, крики и наглядные примеры, высовывая руку наружу и показывая дикарю, как она намокает. Но тот по-прежнему сидел подобно изваянию.

В конце концов, Инхар сдался и просто сел на пол возле огня. Убедившись, что тирольд не реагирует, Лидерк и Жолдэр присоединились к нему. Долгое время они сидели молча, и каждый думал о своем. Единственным живым существом, которое издавало хоть какие-то звуки, был Жолдэр. Он то и дело зажимал нос рукой из-за того, что никак не мог привыкнуть к резкому запаху горелого навоза.

Конечно, — сказал он себе, — даже если бы они умудрились раздобыть древесину где-нибудь в этой пустыне, горящий очаг — последнее место, где она оказалась бы.

— Как думаете, много они захотят содрать с нас за кров? — спросил он. Долгое молчание стало его тяготить, к тому же — может разговор поможет отвлечься от этой нестерпимой вони.

— Пара ножей и кремень должны покрыть их помощь сполна, — ответил Инхар. — Тем более, что я не собираюсь задерживаться здесь дольше, чем нужно. Завтра не позже полудня мы должны отправиться дальше. Какой бы сильной ни была гроза, вода быстро стечет по склонам вниз, и ничего не станет нам преградой на дороге.

— Разве что повышенная вероятность обвалов, — сказал Жолдэр.

— Мы уже долго идем, — ответил Инхар, — скоро должен показаться перевал. Там обвалов можно не бояться, как и лабиринтов, обрывов и чего бы то ни было еще. — Инхар достал из-под плаща потрепанную вытертую карту. — Одинокий Перевал! От него и дальше, вплоть до Семигорного Спуска в Солдатском Лесу, мы сможем идти по карте.

Жолдэр нагнулся, чтобы рассмотреть маршрут. Тени плясали вокруг маленьких трещинок на бумаге и мешали глазу сосредоточиться, но Жолдэр все же смог проследить четкий путь по небрежно изображенным на карте горам.

— Путь не близкий… — сказал он, отдвинувшись обратно.

— Ты сам такой выбрал, — ответил Инхар, пряча карту под плащ. — Если бы не твое нытье, мы бы уже успели пересечь Воющий Край и были бы в одном шаге от дома.

Жолдэр побагровел от оскорбления, но отвечать ничего не стал. В конце концов, Инхар прав, в какой-то мере.

Снаружи свистел ветер, гремел гром, и удары молнии раз за разом освещали уже покрывшиеся тьмой горы. До заката оставалось еще около трех часов, но плотные тучи, что обрушили на землю целое море воды, не пропускали ни одного солнечного луча, и единственным источником света оставался скромно пылающий очаг в шалаше неизвестного тирольда.

— С нас потребуют плату за лечение Манис, — сказал Лидерк, который до этого, словно завороженный, смотрел на огнь.

— Мы уже достаточно заплатили за наслаждение ее обществом, — фыркнул Жолдэр. — Ей стоит быть благодарной, что мы вообще доставили ее сюда.

— Ты хочешь бросить ее здесь, среди этих… тирольдов? — возмутился Лидерк.

— Ее нужно было бросить еще там — среди расщелин, вместе с ее сообщниками! — сорвался Жолдэр. Он все думал, как далеко может зайти эта нелепая одержимость Лидерка Манис, но теперь понял, что в этом вопросе нет такого понятия как «далеко». — Почему ты с ней так нянчишься? Она простая воровка и лгунья, окажись она на твоем месте, ты бы уже кормил червей и горных стервятников.

«Заткнись!» — хотелось сказать Лидерку. — Заткнись и не смей больше так о ней говорить! — но он не сказал. Как ни горько это было признавать, но Жолдэр говорил правду. В грубой, дерзкой форме, но суть оставалась неизменна: Манис — бандитка.

— Лидерк, — вмешался Инхар, — ты должен послушать Жолдэра. От этой Манис у нас одни неприятности. Я не понимаю, что с тобой произошло, но лучше бы ты поскорее разобрался с этим, и вернулся в норму. Зачем ты взваливаешь на себя чужие заботы?

«Зачем, зачем, зачем?!!» Почему он должен оправдываться за то, что хочет кому-то помочь? Когда Инхару было нужно, чтобы Лидерк отправился с ним на это задание вместо того, чтобы заняться поисками солдат, напавших на его деревню, он не разглагольствовал на тему «зачем ему это нужно». Зато сейчас его вдруг потянуло на установление причинно-следственных связей!

— Ей нужна помощь, — ответил Лидерк, — а я могу ей помочь. И я не понимаю, почему у вас это вызывает такую реакцию. Если бы мы бросили ее среди скал — она бы умерла, если оставим ее здесь, — что с ней сделают эти… тирольды?

— А если поможем ей — как она нас отблагодарит? — перебил его Жолдэр.

— Говори, что хочешь, — уперся Лидерк, — но я не пройду мимо человека в беде; пусть он и совершил несколько ошибок в своей жизни.

«Единственная ее ошибка — это то что она не убила нас во сне, прежде чем ограбить, — подумал Инхар. — Она еще успеет раскаяться в этом, если придет в себя».

Прошло еще несколько часов, прежде чем в шалаш ворвался старик, который привел их сюда. Дождь по-прежнему шел, поэтому ряса старца была насквозь мокрой, несмотря на то, что от врачевателя до этого места было не более тридцати шагов.

— Тфэжоцхцжев цодг, Диркиг, — сказал он, судя по всему тирольду, так не проронившему за все время ни слова.

— Лйфижхцжем, Мирвин, йижса со жэйопэхь, — ответил тот к удивлению остальных. — Г цин тасэрив ёцэ пвйэ тфэяпэ х цадам?

— Йи, хтихэда юца тфэвцэп эш, — снова сказал старик.

Голоса обоих звучали дружелюбно и приветливо, но Инхара очень беспокоило, то, что он не мог понять ни слова. Он ерзал на шкурах, пытаясь догадаться, о чем идет речь, но вскоре не выдержал и встал.

— Здесь кто-нибудь знает общий язык? — спросил он старика.

— Мало кто, — ответил тот. — И даже те, кто знают, все равно не владеют им достаточно хорошо, чтобы свободно общаться. — Обо фил хтихэда, Диркиг. Дапьяо ры со хцисор дохтанаэць цодг, — бросил он тирольду, выходя из шалаша.

Остальные, повинуясь его жесту, последовали за ним. Снаружи была уже поздняя ночь, а дождь и не думал прекращаться.

— Совсем не похоже на весеннюю грозу, — пожаловался Жолдэр, кутаясь в свой плащ.

— Я же говорил вам, — начал старик, — погода здесь сильно отличается от той, к которой вы привыкли на южных равнинах. Старожилы из здешних краев могут рассказать вам о весенних грозах, которые не унимались до самого лета.

Инхар взглянул на черное ночное небо из-под края своего капюшона. Бесчисленное множество больших холодных капель дождя со звоном и лязгом они ударялось о землю и шалаши. Тирольды вырыли водоотводы, по которым сейчас бежали ручейки, собираясь у самого подножья горы. Но, несмотря на их многочисленность, много дождевой воды успело собраться и в самой деревне; в некоторых местах она доходила до щиколоток.

Расплескивая лужи, они побежали вдоль одного из искусственных ручейков к северной части склона. Несмотря на то, что все пытались поймать как можно меньше дождевых капель, к моменту, когда они снова оказались в сухом шалаше, каждый был похож на восставшего утопленника.

Инхар, Лидерк и Жолдэр сняли свои плащи и разложили их возле очага; старик ограничился тем, что выжал свисающие рукава своей рясы, намочив одну из шкур, устилавших пол.

— Как Манис? — первым делом спросил Лидерк. — С ней все в порядке?

— Да, — ответил старик. — За нее можешь не беспокоиться. Нигхрит хороший целитель, он поставит вашу спутницу на ноги.

— Когда она придет в себя?

— Думаю, скоро. Но это не значит, что она сразу же поправиться. К счастью, я ошибся, предположив, что у нее трещина в черепе. Но травма у нее все равно серьезная; уйдет несколько недель, прежде чем она полностью оправится.

Лидерк потупил взгляд и уселся на шкуры. «Главное, что она будет жить», — твердил он себе. Но Инхар не позволит ждать так долго, он потребует отправляться в путь незамедлительно. Задержать его даже на день представлялось Лидерку непосильной задачей, а теперь все его затеи и вовсе были обречены на провал.

— Это очень долго… — горестно бормотал он себе под нос.

Но старик, похоже, расслышал его слова:

— Совсем наоборот, вашей подруге очень повезло. Часто такие травмы требуют многомесячного лечения, а еще чаще заканчиваются смертью. Вы должны радоваться, что все закончилось так хорошо.

— И мы рады, — сказал Инхар. — Мы рады и благодарны всем, кто оказал нам помощь. Как и договаривались, мы готовы заплатить за кров; а завтра, ближе к полудню, мы хотели бы отправиться в путь.

Лидерк бросил на него озлобленный взгляд, но ничего не сказал. Старик, в свою очередь, выглядел растерянным.

— Неужто вам так хочется поскорее вернуться к тем угрюмым скалам? — спросил он. — Я же говорил — гроза может длиться несколько дней кряду, а Деркраст — последнее поселение на запад от Змеиной Щели. Уйдете отсюда — и не встретите ни одного человека вплоть до самого Солдатского Леса, или куда вам там надо.

— Спасибо за совет, но у нас нет времени, чтобы насладиться гостеприимством тирольдов, — сказал Жолдэр. — Нас ждут дела, и они не терпят отлагательств. — Жолдэр не знал, какие дела ждут Инхара и Лидерка, но лично ему было крайне необходимо поговорить с отцом. С момента смерти Ошгурта он, можно сказать — законный наследник престола, но вот уже больше месяца прошло с тех пор, а никто кроме него об этом не знает.

— Что бы за дела ни ждали вас, — сказал старик, — если вас смоет с какого-нибудь склона и размажет о скалы, они так и останутся незавершенными.

Жолдэр вспомнил бандитов, которых Инхар похоронил под обвалом; вспомнил их крики и раздробленные головы… Представив себя на месте кого-нибудь из них, он поежился и сморщил нос.

— Что же вы предлагаете, — спросил Инхар, — сидеть здесь до самого лета?

— Нет, — ответил старик. — Зима была теплая, а весна пришла поздно: грозы в этом году не будут такими долгими. Наберитесь терпения и дайте отдых себе и своим лошадям; тогда и дорога станет легче.

Инхар и Жолдэр были недовольны. После того как они столько времени блуждали по горам, иногда за день продвигаясь по прямой всего на тридцать верст, эта задержка была, как плевок в лицо. Еще сильнее досаждала довольная мина Лидерка, который, похоже, совсем не разделял их мнения.

Старик разглядел недовольство ни их лицах, и сказал:

— Я вижу, что вы совсем не знаете этих краев, а путь по неизвестной дороге отнимает много времени. Давайте договоримся так: как только сойдет вода, я собирался отправиться на север, но могу сделать крюк и проводить вас до Одинокого Перевала, вы ведь через него собирались идти?

— Да, — сказал Инхар.

— Я хорошо знаю эти места и могу избавить вас от бесцельных блужданий. Ну как, согласны?

— Зачем вам это нужно? — спросил Жолдэр. — С чего вам помогать нам?

Старик пожал плечами.

— Вам нужна помощь, — сказал он, — а я могу помочь. Чего вам еще надо?

Инхар сомневался. Довериться незнакомцу, чтобы он показал путь через горы, позволить ему вести их по самой опасной местности на всем материке было бы не лучшей идеей. Но голос его звучал так уверенно и в тоже время мягко. Он говорил ненавязчиво, но каждое его слово будто застревало в голове; любое противоречие ему, казалось глупым и нелепым. Каждый раз, когда Инхар собирался отвергнуть его предложение, у него возникало ощущение, как будто он несколько часов провел лежа в тесной сырой яме.

«Да что нам может сделать этот чахлый старик?! После всего, что мы прошли, бояться безоружного старца, по меньшей мере, смешно!» — сказал себе Инхар, устав бороться с самим собой.

— Что ж, хорошо, — сказал он твердым голосом (остальные должны помнить, что последнее слово остается за ним, а не за каким-то посторонним стариком). — Я согласен пойти с вами при условии, что вы проведете нас до Одинокого Перевала кратчайшим путем и что мы выступим, как только погода позволит.

— Вот и отлично, — улыбнулся старик. — Теперь я не буду ворочаться по ночам, думая о том, как позволил трем молодым людям найти свою смерть в горах.

— Вы очень добры к нам, — сказал Лидерк. — Редко когда можно встретить такую помощь в пути. А мы даже имени вашего не знаем, не говоря уж о том, кто вы есть.

— О, мое имя Мирвин, — сказал старик. — А что касается того, кто я, я думал, ты уже давно догадался.

Но Лидерк только растерянно замотал головой.

— Я еще помню своих старых друзей, хотя многих не видел уже очень давно, — сказал Мирвин. — Но лишь немногие из них обладали достаточным терпением, чтобы обучить такого… разнопланово одаренного ученика. Кто был твоим наставником, Лидерк?

— Меня тренировал наставник Уайдер, — робко ответил тот. — Но как вы узнали?..

— Уайдер?! — воскликнул Мирвин и хлопнул в ладоши. — Давненько я не видел этого сорванца! Как он поживает?

— Сорванца?!! — возмутился Лидерк. — Наставник Уайдер — великий человек! Его мастерство достойно описания в легендах, а знания охватывают самые сокрытые области тайн мироздания.

— Иначе и быть не может, — сказал Мирвин. — Кто же, по-твоему, его всему этому обучил?

— Чем дальше, тем лучше, — фыркнул Жолдэр, но, похоже, никто его не услышал. Только еще одного монаха им не хватало.

Инхар тоже напрягся. Причастность этого старика к сектантам кардинально меняла ситуацию, и совсем не в лучшую сторону. Он хотел что-то сказать, хоть и не совсем знал, что именно, но Лидерк и Мирвин уже увлеклись разговором и не слышали ничего другого.

— Когда я последний раз виделся с наставником, ему было семьдесят два года, — сказал Лидерк. — Сейчас ему где-то семьдесят шесть! Вам должно быть больше сотни лет, если вы действительно были его наставником.

— Сто двенадцать, — уточнил Мирвин. — Но я по-прежнему помню тот день, когда четырнадцатилетний голодранец ворвался в Норалфэт шестьдесят два года назад. Он был измучен и истощен после долгого опасного пути сквозь горы и вешался на каждого встречного со стонами: «воды… воды…». — Мирвин залился смехом, а потом минуты две молчал, видимо вспоминая эти события. — К тому времени он уже прошел предварительную подготовку, его, кажется, обучал наставник Фистор. Но в монастыре я взял его под свое крыло, и не выпускал, пока не сделал из него настоящего мастера.

Приближалось утро. Инхар и Жолдэр давно забылись сном под ритмичный стук капель дождя, звенящих о шкуры шалаша. А Лидерк и Мирвин все продолжали разговор.

Мирвин поведал обо всех, событиях пережитых им и Уайдером как учителем и учеником. Лидерк узнал, что его наставник был очень старательным послушником и всегда скрупулезно следовал наставлениям.

— Но иначе, как бездарь, его назвать было нельзя, — сказал Мирвин. Лидерк даже смутился, услышав такую критику в адрес своего наставника, а Мирвин все продолжал. — Там, где остальные послушники добивались успеха за три месяца, ему могло понадобиться полгода, а то и больше! Любое, даже самое элементарное пояснение, вызывало у него целую кучу вопросов, чаще всего до смешного нелепых.

Но закончив свой рассказ, Мирвин подытожил все словами:

— Уайдер был прилежным учеником и стал отменным мастером! — Легко было заметить, как чувство гордости озарило лицо Мирвина, когда он это говорил.

Затем посыпались расспросы. Мирвин желал знать обо всем, что происходило с его учеником, и о том, каким наставником он стал; и Лидерк с радостью поведал ему об этом.

— Наставник всегда был требовательным ко мне. Помню как однажды он бросал камень с вершины холма и заставлял меня бежать за ним и ловить его на лету. Шесть часов без единого перерыва я только то и делал, что бегал к подножию холма и обратно, пока наконец не смог поймать этот камень. И, вместо похвалы и отдыха, оставшуюся часть дня я должен был делать форму с этим же камнем на голове, и каждый раз, когда он падал, я снова бежал за ним к подножию холма.

Мирвин, похоже, был доволен своим учеником, хотя Лидерку этот день запомнился серым и мрачным. Рассказав еще немного о том, как Уайдер заставлял его уклоняться от дождя и ловить белок в лесу, Лидерк перешел к более приятным воспоминаниям. Уж очень ему нравились тренировки, на которых Уайдер учил его боевым навыкам, а когда он, вернувшись после очередной отлучки, принес два деревянных меча, Лидерк был просто вне себя от счастья.

Также он был благодарен своему наставнику за то, что тот обучил его грамоте и привил любовь к книгам.

— Я побывал в десятках разных миров! — говорил он голосом довольного ребенка.

Чем больше Лидерк рассказывал, тем больше ярких воспоминаний возвращалось к нему из давно забытых дней. Он вновь пережил те события, и на него нахлынуло зудящее чувство ностальгии.

— Как бы я хотел снова повидаться с наставником, — с легкой грустью, сказал он. — Может, он сейчас в монастыре…

— Возможно… — сказал Мирвин, и Лидерк заметил, как потускнели его глаза.

— А далеко от сюда до Норалфэта?

Мирвин задумался.

— Сначала нужно добраться до перевала, это где-то пять дней пути. Затем на северо-запад по Скалистым Холмам до самой Обветренной Горы. Это еще неделя, при условии, что погода не будет капризничать, как сейчас. А дальше все просто. На север от Обветренной Горы лежит долина Зеркало Луны, там и находится Норалфэт.

— Так близко… — вполголоса пробормотал Лидерк.

— Да, мы с тобой могли бы проделать этот путь за десять дней. Но для меня он окажется напрасным.

— Что?.. — не понял Лидерк.

Глаза Мирвина снова поблекли, а его вечная улыбка сошла с лица.

— Последний раз я был в монастыре одиннадцать лет назад, и с тех пор мне запрещено появляться там.

— Что? Почему? — Лидерк никогда не слышал, чтобы кого-нибудь изгоняли из монастыря; хотя он вообще мало что о нем слышал.

— Основа учения иянг лежит в понимании естественных процессов природы и изучения того, как ими управлять, — начал пояснения Мирвин. — Множество поколений великих мастеров посвящали свои жизни изучению этих процессов. В хрониках монастыря можно найти много записей о послушниках, которые смогли добиться в этом таких высот, что даже столетние монахи смотрели на них с восхищением.

Больше всего мне нравится история о мастере Нирмесе. Он стал настоятелем монастыря в тридцать пять лет! До него самым молодым настоятелем был мастер Ятерв, удостоившийся этой чести в возрасте восьмидесяти четырех лет.

Мастер Нирмес был великим человеком. Он дожил до ста шестидесяти двух лет и до последнего дня своей жизни не оставлял тренировок. Летописцы утверждают, что он мог вырастить дубовую рощу из одного желудя за один год. Также говорят, что, пока он был жив, Зеркало Луны не знало ни засухи, ни наводнения, зимние холода никогда не свирепствовали, и каждое лето было немногим теплее, чем поздняя весна, ибо мастеру была подвластна даже погода.

— Восхитительно… — вырвалось у Лидерка.

— Да, я с тобой согласен, это действительно так. И все же, — добавил Мирвин с некой досадой в голосе, — ни он, ни его предшественники, ни преемники, никто не смог даже приблизиться к мастеру Кафзиэлю. Говорят, он мог приручить любого зверя, лишь взглянув ему в глаза. Мог одним прикосновением избавить человека от любой хвори. Некоторые даже утверждают, что он мог читать чужие мысли на большом расстоянии, и по нескольку дней находиться под водой, разглядывая спрятанный мир.

Не знаю, правда ли это, но если он мог от Бескрайнего моря до горного хребта добраться за одну ночь, преодолев при этом почти полторы тысячи верст, и вытесать монастырь прямо в горе, голыми руками, то почему любые другие легенды о нем должны быть неправдивы?

Лидерку пришлось пожать плечами, потому что Мирвин так разгорячился, что не отвечать на его вопросы было страшно.

— Я хотел повторить путь Кафзиэля, — продолжил Марвин уже более спокойным тоном. — Хотел добраться до тех высот, на которых он побывал. Я тренировался и днем и ночью, и когда мои сверстники еще горшки за мастерами мыли, я уже готовился стать монахом. Получив робу, я стал тренироваться еще усерднее, и вскоре даже сам настоятель заинтересовался мной. Мне доверили обучать послушников, и следующие двадцать лет я только этим и занимался. Мне нравилось обучать молодых людей, даже таких бездарных, как Уайдер. Видеть, как они с каждым днем становятся все сильнее. Наблюдать, как они жадно впитывают знания и с какой неимоверной скоростью происходит их развитие.

Но, к сожалению, лишь один из десяти послушников став монахом, будет развиваться дальше с прежней скоростью. И только один из ста, сможет до конца жизни познать тайну всех девяноста восьми золотых свитков.

— Что это за золотые свитки? — спросил Лидерк, об это Уайдер ему тоже ничего не рассказывал.

— Это методы тренировок, описанные мастером Кафзиэлем. Говорят, всего их было сто пятьдесят, но до наших дней сохранилось только девяносто восемь. К ним имеют доступ только опытные монахи, которые уже успели обучить, по меньшей мере, три поколения послушников.

К восьмидесяти годам я познал их все. Это было сложно: на некоторые у меня ушли годы, но в итоге я преуспел в этом, тайна девяноста восьми золотых свитков перестала быть тайной для меня.

Лидерк закатил глаза, гадая, сколько золотых свитков сумел разгадать Уайдер, пока Мирвин продолжал свой рассказ.

— Преодолев эту ступень, я очутился в тупике, я продолжал тренировки, но не чувствовал никакого роста и вскоре оказался на гране отчаяния. Во всем монастыре осталось четыре человека, чей уровень еще позволял давать мне наставления.

Одним из них был настоятель Рисвер, к нему я и отправился. Выслушав меня, он долго думал, а затем сказал: «Идя по протоптанной дороге, не узнаешь больше, чем те, кто уже ходил ею до тебя. Если хочешь познать то, что неведомо еще никому, делай то, чего до тебя не делал никто». Сказав это, он закрыл глаза, и больше я от него не добился ни слова.

— И что же вы сделали? — спроси Лидерк.

— Для начала я хорошенько обдумал слова мастера. С такими людьми нужно общаться очень осторожно, особенно осторожно следует трактовать их советы, ведь никогда нельзя быть до конца уверенным, что они имеют в виду.

Я уединился в горах и целыми днями размышлял над тем, что я могу сделать из того, чего еще не делал никто. Много лет прошло, прежде чем я смог найти ответ. Прежде всего, я проанализировал то, что мы делаем; раз за разом я прокручивал у себя в голове весь процесс обучения — от пробежек и толкания камней, до последнего золотого свитка. И после долгих лет изнурения меня, наконец, осенило. «Мы действуем слишком грубо, — сказал я себе. — Вмешиваемся в процессы напрямик, вместо того чтобы влиять на их первоисточник». — Мирвин, широко раскрыв глаза, уставился на Лидерка, ожидая, по-видимому, какой-то особенно реакции на свое заявление. Но Лидерк не был уверен, что понимает, о чем идет речь, поэтому на восторженный взгляд Мирвина он ответил своим растерянным.

— Я не совсем понимаю, о чем вы, — признался он.

Мирвин помешкал немного. Его восторг, казалось, на мгновение сменился раздражением, но, прочистив горло, он спокойно пояснил:

— Уайдер наверняка учил тебя, как регулировать температуру тела, так?

— Да, — подтвердил Лидерк.

— И учил, как получать от пищи больше энергии и полезных веществ? — Лидерк кивнул. — Но, влияя на эти процессы, ты направляешь свое внимание непосредственно на причинный орган, верно? Повысить температуру тела можно, ускорив сердцебиение, а чтобы пища лучше усваивалась, нужно заставить поджелудочную железу вырабатывать больше соков…

— Также нужно направить кровь к кишечнику в определенное время, — вставил Лидерк.

— Да, это тоже. Но таким путем ты влияешь на последнее звено в длинной цепи внутренних процессов тела. Пытаясь отследить их первоисточник, я шаг за шагом, пришел к мозгу. Именно он, а точнее некоторые его части, регулируют все, без исключения, процессы в теле человека.

К сожалению, я не смог поделиться своим открытием с настоятелем Рисвером, так как он умер за год до этого. Своим приемником он назначил мастера Асфера, который впоследствии и отправил меня в изгнание.

Получив озарение, я, конечно же, начал над ним работать. Я пересмотрел все свои тренировки и сконцентрировал все силы на понимания принципов работы мозга. Открытия, которые я совершал, невозможно было переоценить. Так, много ранее неизвестных процессов стали теперь доступны мне, а те, над пониманием которых я упорно корпел раньше, казались теперь элементарными. Единственное, чего я не мог понять, так это почему раньше никто до этого не додумался.

— Вы думаете, мастер Кафзиель действовал по такому же принципу? — спросил Лидерк.

— Теперь я более чем уверен в этом. Единственная трудность, с которой я столкнулся, это то, что процессы в мозге несравненно более тонкие, нежели в любой другой части тела. Но, когда я смог приспособиться к этому, награда, ожидавшая меня, была бесценна. Я изучил большинство частей мозга и их взаимодействия между собой, тогда я понял, как изменять процессы не только в своем мозге, но и у других людей.

С другими людьми я работал максимально осторожно, ведь любая оплошность могла закончиться трагедией. Но так как я уже знал, с чем имею дело, — тренировки с другими людьми продвигались быстро. Уже через пять лет я мог влиять на них с такой же силой, как и на самого себя: я мог изменять их настроение, убирать или добавлять воспоминания, временно парализовать отдельные части тела, усыплять, вызывать беспочвенный страх или радость… Я мог управлять отдельным человеком, как только пожелаю.

— Так вот что вы продела со мной в тот раз! — воскликнул Лидерк, вспомнив, как испугался Мирвина, когда увидел его впервые. — Но почему вы заставили бояться только меня?

— Что? Я не пытался напугать тебя, Лидерк. Просто тогда я только закончил тренировку и все еще пребывал в состоянии повышенной активности. Так как ты единственный из вашего отряда, кто практикует иянг, только ты и смог это ощутить.

Невероятно, подумал Лидерк, если это и впрямь была воспрянувшая от тренировки воля, которую показывал ему Уайдер, то между ним и Мирвином просто огромная разница.

— Но я действительно повлиял на твой разум однажды, — продолжал Мирвин. — Когда ты и твой коренастый друг, — он кивнул головой в сторону Инхара, — собирались порубить друг друга, мне пришлось немного вас успокоить.

Взгляд Лидерка на мгновение погас, когда он пытался вспомнить, что тогда произошло.

— Я не понял, что тогда случилось, — наконец признал он. — Просто вся злость, которая переполняла меня, вдруг исчезла.

— Это еще одна прелесть моего метода, — гордо заявил Мирвин. — Если влиять на мозг непосредственно, то человек не заметит этого, даже если будет точно знать, что происходит. Можно внушить какому-нибудь пастуху, что он император, и он ворвется во дворец и потребует повесить изменника, занявшего его трон. Наш мозг может защититься только от влияния извне, но перед воздействием на внутреннем уровне он совершенно беспомощен.

Именно поэтому настоятель Асфер потребовал, чтобы я прекратил свои исследования. Сколько бы я ни объяснял ему, сколько бы ни уверял, что это не представляет угрозы, — он оставался непреклонен. «Слишком опасно обладать такой силой в нашем мире», — без конца повторял он, и ничто не могло переубедить его.

Вскоре остальные монахи, которые прежде с радостью соглашались помогать мне с исследованиями, стали отворачиваться от меня: нельзя заниматься тем, против чего открыто протестует настоятель. Я не держу обиду на них. Но Асферу этого было мало, и, в конце концов, он потребовал, чтобы я прекратил все свои труды в области изучения мозга. После долгих споров я согласился, но чем дольше я бездействовал, тем сильнее чувство вины терзало меня. Я понимал, что мое открытие может изменить мир, если бы Асфер не пресек мои труды, а, наоборот, поощрил их, то каждое новое поколение монахов было бы на один шаг ближе к мастеру Кафзиелю, и нам не пришлось бы ждать долго, прежде чем кто-нибудь, наконец, сравнялся бы с ним.

Я не мог с этим смириться и вскоре продолжил свои тренировки, но в этот раз втайне от остальных. Четыре года смог продержаться я, прежде чем меня уличили в обмане. Настоятель и его приближенные были в ярости. Несколько дней кряду я слушал упреки и обвинения в свой адрес, а затем меня просто выставили за ворота монастыря и велели убираться подальше.

— Но почему вы не использовали свои способности на них? — удивился Лидерк. — Вы могли бы заставить всех помогать вам.

— Нет! — жестко сказал Мирвин. — Стоит единожды поддаться искушению, и уже не сможешь остановиться. Я искал эту силу не для того, чтобы превращать остальных в безвольных рабов, и ты не должен этого делать.

— Я? — обомлел Лидерк. — Я ведь ничего такого не умею. Я и обычным-то способом влиять на процессы не могу, разве что самые простые.

— Это пока, — ответил Мирвин. — Но ничего, познавая всю тонкость и сложность природных процессов, ты познаешь и ответственность, с которой на них нужно влиять.

— Но почему я? — снова спросил Лидерк. — Почему вы не стали учить наставника Уайдера, например?

— Я не видел Уайдера вот уже лет двадцать. Кроме того, он уже стар, как и я, к сожалению. Не знаю, протяну ли я еще хотя бы лет двадцать. Но мои открытия должны жить. Я уверен, что они изменят мир к лучшему, и понести их в мир должен молодой. Тебе предстоит обучить множество людей, чтобы знания, собранные мной, разошлись по всему материку. К тому же, раз уж ты ученик моего ученика, я могу быть уверен, что ты достойный человек, и не бояться доверить тебе такую силу.

Лидерк не знал, что сказать, хотя ответить ему очень хотелось. Он то и дело открывал рот, но не мог произнести ни одного слова.

Мирвин мог видеть, как закипает его кровь и как мозг его активно выделяет жидкость, которую Мирвин назвал «радужная вода». Но и без этого можно было понять, как счастлив и заинтригован Лидерк, стоило только взглянуть в его горящие глаза.

«Хорошо быть таким молодым», — подумал Мирвин с небольшой толикой горечи в сердце.