Вар Палка

Глава шестнадцатая

Он приходил в себя и снова погружался в беспамятство множество раз, постоянно ощущая присутствие боли, ход времени, качание лодки на волнах и неотступное внимание Соли, и кроме этого ничего больше. Стрелы из его руки, ноги и живота были удалены, но особенного облегчения это ему не принесло. Тело Вара горело, его горло было постоянно сухим, внутренности сжимала тугая пульсирующая боль.

Соли ухаживала за ним. Она давала ему пить, поднимая и прислоняя к борту лодки. После воды Вара неизменно тошнило, а его внутренности крутило так, что он скрипел зубами, но языку, горлу и губам его от воды становилось легче. Много раз он пачкал себя, и девочка очищала и обмывала его, и когда она прикасалась к его гениталиям, они напрягались, от чего Вару было очень стыдно, но поделать он ничего не мог. Из его ран все время текла кровь, Соли промывала раны и перевязывала их, но когда Вар снова начинал двигаться, горячая кровь текла опять.

В беспамятстве Вар вспоминал Повелителя и то, что произошло между ними семь лет назад в порченых землях, когда Безоружный облучился и тоже долго лежал в болезни. Теперь Вар знал, через что прошел этот человек и почему он до некоторого времени питал дружеские чувства к тому, кто спас его и помог ему. Но эти мысли несли с собой дополнительные мучения, потому что Вар до сих пор не мог понять, что заставило Повелителя стать его смертельным врагом.

Но чаще всего Вар думал о Соли — о той, которая заботилась сейчас о нем, беспомощном. Она еще дитя — но мастер фехтования и надежный товарищ, который ни разу не обидел Вара, ни словом не помянув его пятнистую кожу, корявые и неловкие руки и ноги или горб. Она могла бы вернуться к своему отцу, которого очень любила, но она не сделала этого. Она могла также отправиться к Повелителю, который предлагал ее удочерить. Такое не говорится необдуманно каждой встречной-поперечной девочке. Но она решила остаться с Варом, потому что была уверена, что ему нужна помощь.

Ему действительно была нужна помощь. Ночью Вар спал. Днем он тоже был как бы в полусне, ворочался, отыскивая удобное положение тела, прислушивался к стуку мотора, слышал запах бензина, который Соли заливала в бак лодки из запасных канистр. Снова наступала ночь, с ней приходил холод, Соли обнимала и прижималась к нему, укутывала их обоих одеялами и согревала замерзающего Вара своим маленьким телом.

А утром он снова открывал глаза.

В один из таких моментов прояснения сознания — то, что они происходили не так уж часто, Вар понимал — Соли разговаривала с ним о Горе Геликон и о кочевниках.

— Знаешь, я всегда думала, что твой народ дикий и жестокий, — говорила она. — Но потом я повстречала тебя и Безымянного. И ты и он показались мне очень хорошими людьми, просто немного невежественными. Тогда я подумала, что для вас было бы очень полезно познакомиться с 'нологией подземного мира.

— Да… — Вар хотел выразить свое согласие, но участвовать в разговоре больше не мог. Однако шепот его донес до девочки смысл сказанного.

— Сейчас, за пределами страны ненормальных, я поняла, что может произойти, когда любой человек получает доступ к 'нологии — технологии — и я совсем не уверена, что это хорошо. Я иногда думаю о том, на каком этапе кочевники могут потерять свою примитивную шкалу ценностей, если…

Да, да! Вар тоже думал об этом. Но выразить свои мысли так сжато и доступно не мог. Амазонки с их моторными лодками и их варварством… Продолжение разговора не отложилось у Вара в памяти. А лодка плыла все дальше и дальше вдоль моста. Как-то раз Вар почувствовал радиацию и застонал, и тогда Соли повернула прочь от моста в открытый океан.

Через некоторый отрезок времени лодка подошла к причалу и остановилась, и вокруг Вара появились люди. Не амазонки, нет, но и не кочевники.

Соли куда-то ушла, потом вернулась назад и плакала, поцеловала Вара и снова ушла, теперь уже надолго.

Пришел человек и уколол Вара иглой в руку. Вар заснул, а когда проснулся, боль в его животе изменилась — теперь это была здоровая боль, и он понял, что поправится. Но Соли рядом все не было.

К нему приходила женщина, кормила и мыла его, после чего Вар обычно снова погружался в сон. Дни шли за днями.

— Похоже, что ты поправился, — в один прекрасный день сказал Вару незнакомый человек.

Этот человек настолько стар, что из его головы выпали все волосы, а тело его было очень тучным, слабым и обвисшим. Не воин круга, нет.

Вар и в самом деле поправился, только еще не набрался сил. Раны на его руках, ногах и животе затянулись, он мог принимать пищу и его больше не рвало, а в испражнениях его не было видно следов крови. Но этому человеку Вар не доверял и очень скучал по Соли, которая, с тех пор как поцеловала Вара и заплакала, больше так и не появлялась.

— Эта девочка… кто она тебе? — спросил Вара человек.

— Она мой друг.

— Ты говоришь с сильным акцентом. Глядя на тебя, можно с уверенностью сказать, что когда-то ты подвергся сильному облучению и очень страдал, скорее всего в детстве. Откуда ты родом?

— Из страны ненормальных, — ответил Вар, припоминая, как называла их родину Соли.

Человек нахмурился:

— Стало быть, сам ты умный?

— Некоторые зовут нашу страну Америка. Ненормальные живут там вместе с кочевниками.

— Ах вот как.

Человек принес Вару странную, очень красивую одежду.

— Ну что же, тебе следует знать, что этот остров называется Новый Крит и расположен на Алеутах. Мы люди цивилизованные, но живем по некоторым своим особым правилам. Девочка, твоя подружка, поняла наши правила, но боюсь, что тебе понять их будет трудновато.

— Соли — где она?

— Она сейчас находится в храме, ожидает времени удовольствования Бога. Если хочешь, ты можешь с ней повидаться.

— Да.

Вару все больше и больше не нравилось поведение этого человека. Его манеры, конечно, не имели ничего общего с откровенным цинизмом предводителя Геликона, но слишком дружескими их назвать тоже было нельзя.

Вар натянул на себя одежду, ощутив себя скованно и неуютно в узких брюках и белой рубахе с длинным рукавом, и особенно, жестких кожаных ботинках, от которых немедленно начали болеть его корявые ноги. Не это, ох, не это назвал бы Вар платьем цивилизованных людей. Но человек настоял, чтобы Вар надел на себя все без исключения, прежде чем они выйдут на улицу.

Они оказались в городе — не в мертвом городе порченых земель, но в живом шумном мегаполисе с огромными полными огней зданиями и движущимися по улицам аппаратами. По идеально чистым улицам текли толпы прохожих. Обратив внимание на то, что большая часть людей одета в точности как он, Вар почувствовал себя уверенней.

Храм представлял собой монументальное здание с высокими стенами и частоколом из толстых колонн вокруг. У входа в храм стояла охрана с ружьями. Вар, ослабевший после болезни настолько, что даже короткая прогулка утомила его, и безоружный, почувствовал себя неуютно.

Внутри храм наводняли одетые в хламиды жрецы, и было много вычурной мебели. Человек, сопровождающий Вара, обратился к одному из жрецов, тот провел их к другому жрецу, где тоже пришлось объясниться, а оттуда Вара препроводили в комнату, разделенную на две половины рядом толстых металлических стержней, отстоящих друг от друга не более чем на четыре дюйма.

В другой половине комнаты появилась Соли. Увидев Вара, она бросилась к решетке, протянула сквозь нее руку и схватила Вара за руку.

— Ты жив и здоров! — воскликнула она, и голос ее сорвался.

— Да.

Вар не мог понять, что происходит. Почему Соли там, а он здесь? Что с ней творится? Она выглядела неплохо, но что-то настораживало его в том, как она держала себя.

— Почему ты там, за решеткой?

— Я живу в храме.

Соли на минуту замолчала, потупив глаза, потом снова взглянула на Вара.

— Я согласилась кое-что сделать, поэтому я должна здесь оставаться. Мы видим друг друга в последний раз, Вар.

Слова Соли облегчения Вару не принесли. Он не знал, как ему выразить свой протест, что ему нужно сейчас сказать, чтобы заставить девочку открыть правду. Кроме того, рядом с ним по-прежнему находился этот человек, и говорить в его присутствии Вар не мог. Но по скованному, полному тщательно сдерживаемому отчаянию поведению Соли Вар понял, что пока он лежал без памяти и больной, произошло что-то ужасное и что Соли теперь действительно уверена, что они никогда не увидятся вновь.

И что она совсем не хочет, чтобы Вар знал причину этого.

Ее забрали у него с такой же легкостью, как это произошло с Повелителем, — и тоже с помощью посредства третьих лиц.

— Прощай, Вар.

В ответ Вар не сказал Соли ничего. Он просто сжал ее руку, повернулся и пошел прочь, понимая, что в данный момент возможности для эффектного противодействия нет. Ему нужно было разобраться во всем.

Пока они шли обратно, Вар продумал план дальнейших действий.

— Тебе будет нужно обратиться в бюро трудоустройства и пройти курс обучения, — сказал ему человек. — Вначале тебе никто не сможет доверить даже роль прислуги.

— А если я захочу покинуть это место? — Но только вместе с Соли!

— Почему нет? Конечно, ты можешь это сделать — если купишь лодку и припасы. У нас свободный остров. Но для того, чтобы это сделать, тебе понадобятся деньги.

— Деньги?

— Если ты не знаешь, что это такое, следовательно, у тебя их нет.

Вар решил этот вопрос пока опустить. В свое время, когда деньги ему понадобятся, он узнает, что это такое и где их достать. По всей видимости, по сути это соответствовало особому виду меновой торговли.

Они возвратились к больнице и вошли в комнату Вара.

— Через день или два тебе придется отсюда уйти, — сказал человек.

Вар посмотрел вокруг. Из вещей, принадлежавших когда-то ему и Соли, не сохранилось ничего, за исключением браслета Вара, потускневшего от времени и исцарапанного. Вар понял, что браслет именно поэтому и не был у него отобран: по его внешнему виду ни за что нельзя сказать, что это золото.

Кровать, на которой спал Вар, была точно такой же, как в домах в порченых землях, где Вар обитал в детстве. С обеих сторон кровать имела высокие спинки из металлических прутьев, похожие на оконные решетки или фрагменты оград около тех же домов Древних — или на решетку в комнате свиданий в храме. Вполне возможно, Вар сможет вывинтить один из этих прутьев и освободить из рамы…

— И еще одно напоследок, — сказал человек. — Не стоит появляться больше в храме и устраивать там скандалы. Больше ты свою подругу не увидишь, как бы сильно ни просил.

Вар взялся рукой за один из прутьев и повернул его. Прут был закреплен прочно.

— Но почему?

— Потому что она посвященная храму девственница, предназначенная нашему Богу Миносу. Все время пребывания в храме эти девушки находятся в строгой изоляции от окружающего мира.

Вар попробовал на прочность другой прут. На этот раз прут повернулся.

— Почему?

— Таковы правила. Когда девушки достигают зрелости, существует большая опасность того, что они могут потерять свою ценность для Бога.

Прут отделился и оказался в руке Вара. Вар метнулся к человеку и занес свое оружие у него над головой. Все это время ослабшему после путешествия к храму Вару приходилось перебарывать в себе дрожащую муть, которая застилала ему глаза.

— Что с ней там должно случиться?

Человек спокойно посмотрел на Вара и на его импровизированную палицу, так, как будто никакой опасности ему не грозило.

— Послушай, нет необходимости в этом…

— Ответь мне — или ты умрешь.

Вар, ощущающий страх за судьбу Соли, не блефовал. Конечно, он был слаб, но очевидно, что этот человек не сможет противостоять ему в схватке. Одного или двух ударов прутом будет достаточно.

— Хорошо. Она будет принесена в жертву Миносу.

Вар покачнулся, внезапно ощутив, как остатки сил покинули его. Его самые худшие опасения более чем подтвердились.

— Почему…

— Ты умирал. Лечение стоит больших денег. Твоя подруга согласилась отправиться в храм, если мы поможем тебе. Она очень красива, Богу это нравится, и поэтому мы согласились на это не совсем обычное условие. Сегодня мы продемонстрировали ей, что выполнили свою часть договора, и теперь она должна выполнить свою.

— Она — умрет?

— Да.

Вар выронил прут и сел, его ноги подкосились от оглушающего ужаса, навалившегося на него.

— Как…

— Ее прикуют к скале перед входом в лабиринт. Минос выйдет к ней и пожрет ее на свой манер. После этого еще месяц счастье будет улыбаться Новому Криту, потому что наш Бог будет удовлетворен.

Вару оставалось узнать последнюю деталь:

— Когда…

— О, еще нескоро. Через пару лет, наверное. Твоя подруга пока еще ребенок.

Человек многозначительно посмотрел на Вара.

— В противном случае она не соответствовала бы требованию, предъявляемому к избранницам.

Вар не понял странного намека мужчины и пропустил его слова мимо ушей. Облегчение, охватившее его, было настолько же полным, как и только что испытанный им ужас. Два года! Да за это время можно придумать и претворить в жизнь тысячу разных планов по спасению Соли.

— Но помни, кочевник, она заключила с нами договор. Несмотря на свою молодость, она удивительно умная и цельная натура, чем всех нас несказанно удивила. Она ни за что не нарушит свое обещание, вне зависимости от того, что ты собираешься предпринять.

Человек говорил истинную правду, со страхом понял Вар. Дав слово, Соли всегда его держала, чтобы с ней не случилось. Она могла пойти на маленькие шалости, вроде мальчишеского наряда или кражи еды, которая была нужна им, чтобы просто держаться на ногах, но в серьезных вещах она становилась непоколебимой.

Мужчина встал.

— Я понимаю, что для тебя нелегко будет приспособиться к основам незнакомой культуры, точно так же как было бы и со мной, попади я в систему ненормальных с их законами круга, процветающими в Америке.

Вар отметил про себя, что человек, в отличие от того, что он говорил вначале, все-таки кое-что знает о кочевниках. Может быть, он просто хотел проверить у Вара то, что раньше рассказала ему Соли.

— Но со временем ты убедишься, что жизнь наша устроена справедливо, и если будешь работать честно и усердно, то тебе обязательно воздастся по заслугам. Завтра ты сможешь уйти из больницы, и я расскажу тебе, как найти бюро трудоустройства. Служащие бюро проверят твои склонности и способности и назначат индивидуальное обучение. С этого момента все будет зависеть от тебя. Если ты будешь хорошо работать, то будешь хорошо есть.

Человек вышел и закрыл за собой дверь.

Вар снова лег на свою кровать. Система управления государством, в которое он попал, несомненно была хорошо налаженной, возможно даже лучше, чем в империи Повелителя, — но при этом Вару совсем не хотелось, чтобы Соли умерла.

К счастью, у него оставалось время и он мог тщательно разработать план. И до тех пор, пока он не найдет правильного и эффективного пути спасения Соли, покоя ему не будет.

Вар стал работать мусорщиком. По причине того, что он был уродлив и в силу умственных способностей не мог воспринять более сложной системы обучения, рассчитывать на высокий пост ему не приходилось. Из-за того, что он был неграмотен и не обладал обычной для людей ловкостью рук, большая часть низших, но требующих хоть какой-то сноровки рабочих вакансий на Новом Крите, в обществе образованных и грамотных людей, с высокоразвитой технологией, также оказалась для Вара закрытой. Целый день ему приходилось таскать тяжести, но он был этому даже рад, потому что такой труд позволял ему поддерживать свое тело в хорошей физической форме. Жители Крита сторонились Вара, потому что из-за своего рода деятельности он был постоянно грязен и от него пахло отбросами, но он не искал общества людей. У Вара была комната с текущей из крана водой, обогревом в зимние месяцы и даже электрическим светом, который загорался, когда Вар дергал за свисающую из-под потолка веревочку. Он зарабатывал достаточно металлических кружков — денег, чтобы иметь возможность покупать себе одежду, регулярно питаться и время от времени ходить на какое-нибудь зрелище.

Прошел год, прежде чем Вару открылась ценность, которую на этом острове имел его браслет — знак мужчины. Поначалу Вар полагал, что цена браслета невелика, не более нескольких местных серебряных монет, но со временем он узнал, что стоимость браслета вполне могла покрыть ту сумму денег, которая требовалась на его лечение. Золото, настолько часто встречающееся в стране ненормальных, было большой редкостью на Новом Крите и использовалось здесь в качестве сырья для непонятных Вару машин. Соли должна была догадаться об этом сразу — но она предпочла продать себя храму, вместо того чтобы забрать у Вара браслет.

Ее красивый жест казался Вару бессмысленным. Мужчина носил браслет для того, чтобы отдать его женщине по своему выбору. Какая Соли разница от того, носит Вар его или нет? У него не было женщины, которой он мог бы отдать свой браслет.

В течение светлого времени суток Вар аккуратно выполнял свою работу и был на хорошем счету. С наступлением ночи он сбрасывал с себя приличную по местным меркам одежду, облачал тело в удобное и теплое тряпье и босиком исследовал дикие просторы Нового Крита. Остров был большой — может быть, миль двадцать в диаметре — и Вар мог бродить по нему и упражняться с оружием сколько душе угодно, и никто из местных обитателей не видел его и не мешал ему. Он сделал для себя пару вполне сносных фехтовальных палок из сухого дерева, некоторое время усиленно тренировался и освоился с ними так же, как когда-то с металлическими, принятыми в кругу. Как он теперь понял, искусство боя в большинстве своем зависело от ловкости рук и сноровки воина, а не от оружия, которым он пользовался. Вар отлично изучил местность и несколько раз углублялся в темное жерло туннеля, берущего начало на западном берегу острова. Вход в туннель был почти доверху завален мусором; машин-чистильщиков здесь не было, и островитяне превратили туннель в свалку.

Кроме того, Вар регулярно наведывался в окрестности храма. Пространство примерно в одну-две квадратных мили вокруг храма был огорожено стеной, вокруг стены ходили редкие часовые. Подобраться к стене и перелезть через нее для Вара не составляло труда. Каждый вечер девственницы храма выполняли на открытом воздухе различные упражнения, среди них Вар видел Соли. На вид с девочкой все было в порядке. Каждый месяц в ночь полнолуния самую старшую девственницу доставляли в каньон перед лабиринтом и приковывали там к скале. Когда Вар на следующий вечер снова приходил к храму, девушки уже не было. Вар ни разу не видел самого Бога Миноса, потому что Бог, как это ни странно, выходил из лабиринта не в самый момент полнолуния, а только на следующий день. Девушек приковывали к скале перед рассветом и оставляли одних, как только начинала теплиться заря. Следить за обрядом днем у Вара возможности не было — днем он работал и пропустить работу не мог, потому что, подвергнув себя риску быть обнаруженным при свете дня в месте запретном, он одновременно подвергал себя риску оказаться уволенным с места, в котором ему надлежало находиться при свете дня.

В течение всего второго года Вар строил лодку. Вышла она не слишком хорошей, во многом уступающей лодкам амазонок, той, на которой они прибыли на остров. (Кстати, куда она делась? Неужели стоимость лодки была недостаточна для оплаты медицинского счета?) Бросаться на этой лодке в просторы океана было невозможно, даже если бы Вар был опытным моряком и умел править судном. По замыслу Вара эта лодка предназначалась для того, чтобы похитить Соли, перевезти ее подальше от храма, в укромное место на острове, где можно спрятаться до тех пор, пока не появится возможность для продолжения пути. Но для этого Соли нужно было спасти от Миноса.

Потому что если она будет прикована цепями к скале перед лабиринтом, а потом спасена, то условия ее договора будут выполнены. Она принесет себя в жертву, но жертвой не станет, потому что ее неожиданно спасут. Вару придется преградить Миносу путь, забрать Соли и дело будет сделано. К вечеру следующего дня на скале не будет никого. В храме так и не узнают, что же на самом деле произошло.

Наступило утро исполнения церемонии. Вар занял свой наблюдательный пост заблаговременно до ее начала, потому что за прошедшие года он отлично изучил распорядок жертвоприношений (теперь он мог определять день полнолуния с той же легкостью, с какой это делали жрецы). Сегодняшний день был днем Соли. Она была самой старшей среди девственниц храма, а храм соблюдал строго установленный порядок и не мог держать ее ни днем больше. Сегодня Вар на работу не пойдет — ни сегодня, ни когда-либо еще.

В каньоне появились фигуры священнослужителей — Вар не мог знать, какого пола эти люди, но был уверен, что это мужчины; кому как не мужчинам под силу забивать в расщелины камня стальные острия кандалов? Все как один жрецы в длинных мантиях с капюшонами. Двое несли кандалы, двое вели Соли, последний нес молот.

Соли, которая за прошедшие два года заметно расцвела и повзрослела, без сопротивления позволила вложить свои изящные запястья в кандалы, через отверстия которых были продеты толстые гвозди, забитые затем в трещины скалы на высоте ее плеч. Девушка была обнажена, блестящие черные волосы волной ниспадали вниз на ее плечи, ее маленькие груди стояли торчком, а оформившиеся бедра нервно подрагивали, соприкасаясь с камнем, на котором она распята.

Сердце Вара застучало часто-часто. Соли была почти до мелочей похожа на свою мать — Солу. Как только ее бедра и грудь нальются окончательно…

Но если Вару не удастся спасти ее от жестокого Бога, этого не произойдет никогда.

Укрываясь за деревьями, Вар проследил за тем, как жрецы, закончив свое дело, ушли. Он выждал еще полчаса, для того чтобы убедиться, что никто не собирается вернуться и что никто не наблюдает за происходящим. Дно каньона перед лабиринтом скрыто от храма стенами обрывов, может быть из жалости к ожидающими своей участи девам. Вар уже узнал, как попадает сюда б'ольшая часть этих девушек: они приходят добровольно, в большинстве случаев чтобы спасти свои семьи от голодной смерти. На острове было очень много бедных людей. Знаменитый философский лозунг «Кто не работает, тот не ест» использовался в качестве полупрозрачного прикрытия для угнетения менее удачливых людей более удачливыми. Плата за труд, которую получал Вар и достаточная для него, была далеко не достаточной для большой семьи. Многие семьи находились просто в отчаянном положении, а конца и края такой жизни видно не было. Сосуществование ненормальных и кочевников было не в пример лучшим, потому что в Америке не голодал никто.

Убедившись, что свидетелей нет, Вар оставил свои размышления, выбрался из своего убежища и бросился к Соли. Девушка заметила его и испустила глухой вскрик — в предрассветных сумерках она приняла Вара за бога Миноса. Через секунду она облегченно вздохнула.

— Это ты, Вар!

Вар подбежал к Соли и вцепился руками в один из наручников.

— Я не забыл тебя, — прохрипел он. — Неужели ты думала, что я позволю, чтобы тебя съели?

Железный гвоздь сидел в камне очень прочно, и без рычага с ним было не справиться.

— Я… — начала было Соли, и из ее глаз неожиданно заструились слезы. — Я… благодарна тебе, Вар. Но я не могу уйти с тобой. Я дала клятву.

— Но ты исполнила ее!

Вар лихорадочно шарил глазами вокруг в поисках чего-нибудь, что могло помочь ему вырвать железо из камня. Почему он не подумал об этом заранее?

— Нет. Нет… жертвоприношение должно быть принесено, — сказала Соли.

Вар попробовал вырвать второй наручник. Этот наручник немного поддался.

— Я не могу позволить тебе сделать это, — простонала Соли сквозь слезы.

Вар решил не обращать на ее слова внимания и продолжал рвать и тащить наручник на себя. Его фехтовальные палки не годились в качестве рычагов, потому что они были слишком толстыми и подсунуть их под наручник невозможно, а сделать что-то с их помощью снаружи не удавалось. Можно было попробовать разбить железо камнем — но звук мог привлечь внимание жрецов или самого Миноса.

Внезапно что-то отбросило его назад.

Соли согнула свою обнаженную ногу в колене и с силой толкнула Вара в грудь. Вар понял: она будет стоять на своем. Она будет оказывать ему физическое сопротивление и не позволит расковать наручники.

И это означало, что для того чтобы освободить Соли, Вару нужно было сначала лишить ее сознания. Но простит ли она его потом, если он добьется ее освобождения против ее воли?

Так или иначе заставить себя ударить Соли Вар не мог — он мог ударить кого угодно, но не ее.

Он стоял и смотрел на нее.

— Тогда я пойду и убью Миноса, — сказал он через несколько секунд.

— Нет! — в ужасе воскликнула Соли. — Он чудовище, зверь! Никто не в состоянии причинить ему вреда!

— Я поклялся убить любого, кто причинит зло ребенку Солы, — ответил Вар. — Я дал эту клятву задолго до того, как ты дала свою. Ты хочешь, чтобы я дождался… дождался, пока этот монстр придет сюда сам?

— Но Минос бог, он не человек! Ты не можешь убить его!

— Он питается мясом девственниц — разве он не заслужил смерти?

Внезапно Вар понял, что теряет время.

— Кто бы он там ни был, я должен встретить его — если только ты не желаешь пойти со мной сама.

— Я не могу.

Дальнейшие уговоры были бесполезны. Вар повернулся и твердым шагом спустился по дну каньона ко входу в лабиринт, не обращая внимания на тихие стенания Соли.

В конце каньона находилась большая пещера с широким входом, образованным краями обрыва. В глубине пещеры виднелись несколько проходов-разветвлений. Вар достал фехтовальные палки и осторожно ступил в один из проходов.

Подземный коридор очень скоро расширился и образовал средних размеров пещеру, пол которой оказался усыпан костями. Вару не нужно было рассматривать эти кости близко, он и так знал их происхождение. Если его план не увенчается успехом, кости Соли присоединятся к этой коллекции. Вар пошел дальше.

В следующей пещере у стены было расставлено несколько высушенных черепов. В третьей пещере имелось и то и другое. Миноса нигде видно не было.

Неожиданно Вар похолодел, решив, что божественное чудовище уже давно напало на Соли, пока он блуждал в пустых пещерах. Вар торопливо бросился обратно к выходу в каньон, миновал пещеру с черепами, потом с костями…

И понял, что заблудился в лабиринте. Каким-то образом он пропустил нужный поворот и теперь совершенно не представлял, где находится и куда нужно идти, чтобы попасть к главному входу. Врожденное дикарское чувство направления, в обычных ситуациях всегда безошибочно подсказывающее Вару дорогу обратно, предало его в миг особенного волнения.

Найти выход из лабиринта он, конечно, мог. Он мог разыскать собственные следы по запаху, или, если это окажется невозможным, набрать костей и пометить ими свой маршрут, отсекая один за другим ложные ходы. Но все это требовало времени, а опасность уже могла нависать над Соли. Вар решил действовать напрямик.

— Минос! — что есть силы закричал он. — Выходи и бейся со мной!

— Неужели это в самом деле необходимо? — тихий голос у Вара за спиной.

Вар мгновенно повернулся. Перед ним в одном из проходов в полумраке маячила фигура человека.

О нет, это был не человек!

Мощное мускулистое тело тренированного воина несло на себе поросшую густой гривой волос голову животного, украшенную рогами. Эффект усиливала густая борода, спускающаяся существу до груди. Лицо чудовища было вытянуто как рыло вперед, рога торчали из черепа чуть выше ушей. Впечатление было таким, как будто голова быка пересажена и привита человеку. Ноги существа были снабжены отличными копытами — не из разросшихся ногтей, как у Вара, но настоящими круглыми копытами, вроде коровьих. Однако при этом видно, что зубы создания не принадлежат травоядному; они острые и напоминают зубы большой собаки или волка.

Таков был Минос.

За свою жизнь Вар насмотрелся необычного и ожидал увидеть что-то в этом роде. Он взмахнул своей фехтовальной палкой — в его груди уже разгоралось возбуждение предчувствия битвы. Некоторые называли это страхом.

— Что привело тебя сюда в это время, Вар Палка? — ровным и спокойным голосом спросил бог. — До сих пор ты приходил только с наступлением темноты и ни разу не удосужился посетить мое жилище.

— Я пришел биться с тобой, — повторил Вар.

То, что бог может говорить и что он так много знает, поразило Вара до глубины души. Откуда он узнал имя Вара?

— Это я уже слышал. Но почему сейчас? У меня впереди тяжелый день. Завтра я буду свободен и уделю тебе немного времени из моего обильного досуга.

— К твоей скале прикована девушка, ее зовут Соли, она мой друг. Я поклялся убить любого человека… или зверя, или бога, кто причинит ей вред. Но я не хочу ждать, когда этот вред ей причинят.

Минос согласно кивнул, широко махнув своей гривой:

— У тебя есть верность и отвага. Но скажи, ты в самом деле считаешь, что способен убить меня?

— Нет. Но я должен попробовать это сделать, потому что без Соли не смогу жить.

— Пойдем. Думаю, мы сможем уладить это дело лучшим образом.

Минос повернулся своей широкой спиной к Вару и, не глядя на него, зашагал по одному из проходов, стуча копытами по камням.

Вар в замешательстве последовал за чудовищем.

Они пришли в большую пещеру, в центре которой возвышался единственный камень.

— Этот камень я использую для упражнений, — сказал Минос. — Вот так.

Бог наклонился, присел и обхватил камень обеими руками, казалось, ни мало не волнуясь, что за его спиной находится вооруженный враг. На руках, спине и боках Миноса буграми вздулись мощные мускулы. До сих пор Вар видел подобную силу только у Повелителя.

Камень медленно начал подниматься вверх. Минос поднял вес до груди, задержал его в таком положении на несколько секунд, потом так же медленно опустил вниз.

— Хочу посмотреть, как ты управишься с этим великаном, — сказал он, отдуваясь. — Учти, грыжа появляется в основном после того, как ты поднимешь камень, а не в момент взятия веса.

Бог отступил в сторону.

— Теперь твоя очередь. Если сможешь сдвинуть этот камень с места, нам будет, о чем разговаривать.

Вар засунул фехтовальные палки за пояс и подошел к камню. Минос доверял ему; теперь и он должен ответить доверием на доверие.

Вар ухватился за камень, напрягся… и не смог сдвинуть его с места. Он даже не смог пошевелить его.

Вар сдался и выпрямился.

— Ты прав. Ты сильнее меня. Но я могу побить тебя в бою.

— Конечно, — добродушно прорычал Минос.

Звуки речи давались чудищу не просто. Для того чтобы выговаривать слова, ему приходилось вытягивать вперед из-под широкого рыла рот и сильно напрягать лицо. Выговор бога был чрезвычайно странным и ни на что не похожим.

— Если ты настаиваешь, мы, конечно, можем сразиться. Но давай же сначала побеседуем. Мне нечасто доводится говорить с живыми, тем более достойными людьми.

Вар не стал возражать. Пока бог занят им, Соли ничего не угрожает. У Вара мелькнула мысль о том, что произошло бы, если бы он напал на бога, пока тот занимался подъемом камня. В этом случае камень мог запросто опуститься Вару на голову…

Они расположились в другой пещере на грубых стульях, сделанных из перевязанных сухожилиями костей.

— Вот, перекуси, — сказал Минос. — У меня есть ягоды, орехи, хлеб — и мясо, конечно. Разумеется, ты знаешь, откуда я его беру.

Вар это знал. И нужно сказать, что упоминание об этом мясе не было столь шокирующим для него, каким могло стать для других людей, потому что за время своей дикой юности Вару довелось перепробовать многое.

— Я разделю твою трапезу.

Минос запустил руку в горшок и выудил оттуда ребро с изрядным количеством мяса.

— Я изжарил это только вчера, так что пища вполне сносная и свежая, — пояснил он, передавая ребро Вару. Бог снова погрузил руку в горшок и добыл оттуда еще одно ребро для себя.

Вар откусил кусочек, успокоив себя тем, что это мясо наверняка вкуснее сырого мяса крыс. Пока Вар пережевывал откушенное, у него мелькнула досужая мысль о том, которой из девушек это ребро принадлежало. Скорее всего, последней; той, не слишком симпатичной, которая кричала не умолкая все время, пока ее приковывали к скале. Была она немного жирновата — судя по этому мясному ребрышку. Вар почувствовал, как к горлу подкатила тошнота и поспешно запил пищу тепловатой водой, которую ему подал Минос.

— Откуда ты родом? — спросил его бог.

Вар рассказал о стране ненормальных и о действующем там законе круга.

— Я слышал об этом, — ответил Минос. — Но должен признаться, я всегда принимал это за вымысел, миф — не обижайся, пожалуйста. Теперь я вижу, что это на самом деле замечательная страна. Но что заставило тебя и твою подругу отправиться в путь?

Вар рассказал и эту часть своей истории. Речь его стала на удивление свободной, возможно потому что каждая минута промедления отодвигала момент ужасной развязки.

— Так ты говоришь, ее отец был кастрирован? Как это произошло?

— Я не знаю. И никто не знает. Когда он был Повелителем, я еще не принадлежал к империи, а Соли говорила, что в подземный мир он уже пришел таким.

— Значит, это произошло с ним раньше. Возможно, в детстве. В некоторых племенах, я слышал, такие вещи в обычае. Но как в таком случае…

Вар пожал плечами:

— Я не знаю.

— Могло ли так случиться — естественно, я исхожу только из неспособности первого, — что отцом Соли был Безоружный?

Вар сидел, жевал жертвенное мясо девственницы, и постепенно никак не связанные между собой фрагменты прошлого начали складываться в его голове в правильную и симметричную мозаику. Повелитель решил, что Вар убил его дочь!

— Ирония судьбы, — глубокомысленно заметил Минос. — Если конечно, все действительно обстоит таким образом. Но тогда все очень просто. Все, что от тебя требуется, это предъявить Безоружному его дочь при следующей вашей встрече.

— Если только…

— К сожалению, это так…

— Ты не можешь оставить ее в живых?

Вару просто не верилось, что такое приветливое, рассудительное существо не поддастся на его уговоры.

Минос вздохнул:

— Я бог. А боги обычно живут по своим правилам, отличающимся от людских. Мне хотелось бы, чтобы все было по-другому.

— Но мне кажется, у тебя здесь достаточно мяса для того, чтобы прожить еще месяц.

— Это не так, потому что мясо протухает, а я не привык питаться падалью. Когда-нибудь мне придется попросить установить здесь холодильник. Но основная проблема не в этом. Я принимаю жертвы не из-за мяса. Не оно мне нужно.

Ничего не понимающий Вар продолжал молча жевать.

— Мясо — всего лишь побочный продукт, — продолжил Минос. — Я употребляю его в пищу потому, что это удобно, и потом, я не люблю, когда добро пропадает зря. Просто я стараюсь наилучшим образом выйти из той ситуации, которую мне навязал храм.

— Значит, храм заставляет тебя это делать?

— Все храмы и все религии заставляют своих богов вести себя так, как этим храмам и религиям удобно. Так было всегда, и до Взрыва тоже. Жрецы Нового Крита делают вид, что служат Миносу, но на самом деле Минос служит им. По большей части все дело сводится к контролю над рождаемостью, потому что легче всего сокращать рождаемость, уменьшая число половозрелых девушек в населении. С другой стороны, это способ удержания власти, которая в противном случае давно была бы погребена под покровом времени и наслоениями различных политических настроений. Обычные люди привыкли бояться меня. Я прячусь в темном углу спальни у каждого непослушного ребенка, дышу в спину всякому недобросовестному налогоплательщику. Я кара для неверных жен. Однако я одинок и смертен. Меня изготовили в храме при помощи комбинированных мутаций и хирургического искусства…

— Точно так же, как и Безоружного! — воскликнул Вар.

— Наверное, ты прав. Когда-нибудь мне хотелось бы повидаться с этим человеком. И чтобы довершить мой божественный образ, меня снабдили вот… этим.

Минос откинул край своих одежд. Вар был потрясен.

— Противовес кастрации, так сказать. Мои сексуальные аппетиты отличаются от аппетитов обычного человека, в соответствии с разницей в размерах. Но чувства нападают на меня только в виде приступа и только в период полнолуния.

— Значит, Соли… и те другие…

— Как видишь, сейчас я нахожусь в своем доме. Благодаря этому мы ведем спокойную беседу. Стоит мне приблизится к выходу из пещеры и почуять запах девственницы, как я теряю над собой власть. Так уж я устроен, это у меня в крови, в мозгах, в самой сути. Удар мой силен, и моя партнерша обычно не переживает уже первого раза.

Вар еще раз представил себе член, который ему только что довелось лицезреть, вообразил мощь, с которой он должно быть вонзается в плоть девственницы, и содрогнулся от мысли, что подобное скоро ожидает Соли! Уж лучше честный удар палицей со всего маха!

— Но почему тебе не приводят… старых женщин?

— Тех, кто и без того скоро умрет? Потому что они не девственны. Бог Минос требует непорочности и только непорочности. Это непременное условие. Ни на что другое я не обращу внимания.

Все это Вара удивило, но одновременно показалось естественным, потому что за время своих странствий он повидал многое.

— Но что случится, если будет допущена ошибка… если жертва не окажется непорочной?

Минос ужасно улыбнулся, его зубы с одной стороны пасти оскалились.

— Тогда я отправлюсь в храм и устрою там переполох. Это будет означать, что следующий месяц для нашей страны будет несчастливым.

Вар, всеми силами стремящийся продолжить разговор, вдруг вспомнил интересную тему:

— Слышал ли ты об амазонках — о женщинах-пчелах?

— О, да. Потрясающее племя. Именно их я имел в виду, когда говорил о ритуальной кастрации.

— Их мужчины… каким образом они делают это?

— Очень просто. Обо всем заботятся женщины. Простейшие манипуляции с простатой и семенными железами позволяют добиться эякуляции в критический момент. Для мужчины это, конечно, не слишком приятный способ, в особенности если эта часть тела у него плохо зажила или если у его партнерши оказываются острые ногти. Но добиться желаемого результата можно всегда.

Вар, который в жизни не слышал о простате, молча кивнул, не желая уточнять, что так и не понял, какое отношение имеют ногти, тупые или острые, к детородным актам.

Трапеза подошла к концу.

— Я должен сразиться с тобой, — грустно сказал Вар.

— Думаю, ты знаешь, что я убью тебя. Но я также уверен, что ты сумеешь найти более романтический выход из положения — извини за шутку в такой ситуации. Мне не хотелось бы обагрять твоей кровью и кровью твоей подруги мои рога — в особенности зная, что вы проделали такой долгий и трудный путь и понесли уже немало бед от горьких шуток судьбы. Не хочу тем более потому, что этого так легко избежать.

Вар с непониманием посмотрел на чудовище.

— Но она не хочет идти со мной. Говорит, что жертвоприношение должно состояться.

Минос встал:

— Есть такие вещи, о которых даже боги не могут говорить людям напрямую. Иди же — или нам действительно придется сразиться, потому что я чувствую, как необходимость поднимается во мне.

Вар выхватил свои палки. Небрежным и быстрым движением руки бог выбил оружие из рук Вара:

— Иди! Я не желаю иметь дел с глупцами!

Вар, поняв, что его вызовы так и останутся безответными, подобрал свои палки и пошел прочь. На этот раз он нашел выход сразу же.