Ванька 6 (СИ)

Глава 40

Глава 40 В санитарном поезде

Пишу, черкаю, переписываю…

Эх, сейчас бы мне в руки мои блокнотики с записями, но они там, на фронте остались. Хорошо, самого вывезли, какие уж там блокнотики. Не до них было…

Само собой, общего видения проблем у меня не имелось, но — материала довольно много было собрано. Полк наш и наступал, и отступал, и в обороне сидел. Всё было.

Жалко, что пропала моя статистика по ранениям и заболеваниям в ходе разных видов военных действий, в различные периоды времени. Много чего у меня было собрано — хоть ещё одну диссертацию пиши. Всё ведь у меня по полочкам раскладывалось — чем ранение нанесено, куда, какая помощь была оказана…

Отмечал ещё я, что можно было лучше сделать. Ну, это если бы ресурсы позволяли. Что врач, что фельдшер, он ведь своим трудом превращает имеющиеся ресурсы в медицинские услуги. Нет инструментария и медикаментов, будь ты хоть семи пядей во лбу и с золотыми руками — результат твоей деятельности будет весьма плачевный.

У офицеров нашего полка, кстати, те же проблемы были. Постоянно они жаловались в наших с ними разговорах на нехватку снарядов, патронов и прочего. Голым задом даже ежа напугать сложно.

Эвакуация в тыл мне тоже кое-какую информацию дала, но выводы из неё я делать не торопился. Это только мои впечатления, личностное мнение, а для каких-то обоснованных выводов нужно иметь достаточное количество наблюдений. Не даром нас в академии математике учили. Цифры, они миром не правят, но дают о нём представление. Многие мои соученики от математики отмахивались, зачем де она военному врачу? Ну, это — от небольшого ума, от недопонимания происходило.

— Иван Иванович, на перевязку…

Капитолина Павловна меня в очередной раз от моих мудрствований отвлекает.

Что мою голову-то каждый день перевязывать, бинты зря изводить? Всё там нормально. Давно уже швы снять пора. Хотя, это только у меня. Зверьки мои меня хорошо полечили — выбиваюсь я из принятых нормативов снятия швов. По времени их снимать рано, но клиническая картина конкретно у меня совсем о другом говорит. Нельзя же всё по стандарту делать, медицина — это наука вероятности и искусство неопределенности, каждый по-своему болеет и выздоравливает. Индивидуальный подход, а не фельдшеризм здесь требуется…

Впрочем, о чем это я? Капитолина Павловна даже не фельдшер, а сестра милосердия. Курсы закончила и всё. В ножки ей надо поклониться, что она нашему брату помогает…

Два месяца обучения, получение разряда «сестра милосердия военного времени» и всё. До войны совсем не так было. На сестру милосердия тогда обучались полтора года, а на сестру-фельдшерицу — целых три. Перед этим ещё и четыре класса гимназии иметь надо было, не меньше. Иначе — путь тебе только в санитарки. Экзамены после обучения к тому же не больше половины сдавало, а остальные на этом этапе отсеивались. Строго всё было, не как сейчас. Катастрофически не хватает сестер. До чего дело дошло — иностранок брать стали. Среди российских сестер милосердия сейчас можно встретить и француженок, и шведок, и китаянок, итальянок, болгарок… У меня вон на перевязочном пункте шведка была…

— Ай!

— Ну, что Вы, Иван Иванович, потерпите…

Ага, потерпите… Волосы-то зачем с бинтом отдирать…

— Извините, Капитолина Павловна. Больше такого не повторится.

Стоит, ресницами хлопает. Вот-вот слёзки покатятся…

— Швы снимите. Всё там хорошо, в Ваше же зеркальце я видел…

Попросил я вчера у неё зеркальце. Дала. Куда ей деваться…

— Рано, Иван Иванович.

— Ничего не рано, нормально. Кто из нас доктор?

— Вы…

— Вот и снимайте, Капитолина Павловна.

— Не положено…

— Почему же?

— Рано ещё…

Вот заладила… Рано, рано…

— Петра Карловича пригласить можно?

— Доктор оперирует… Занят…

— Ладно, накладывай повязку…

Ведь не переспоришь её. Зазубрила на своих курсах на какой день нужно швы снимать и всё. Ой беда…

Из вагона-перевязочной я вернулся на своё место. Писать доклад что-то не хотелось.

— Иван Иванович, а не принять ли нам с целью лечения коньяку?

Сосед по выделенному мне в санитарном вагоне койко-месту через проход хитро подмигивает, опять меня с пути истинного сбить желает. Откуда он его только и берет? В нашем поезде вагон-ресторан не предусмотрен.

— Только если по чуть-чуть, — соглашаюсь я.

— По чуть-чуть, для ускорения заживления наших ран.

Штабс-капитан потирает руки, извлекает серебряные стопочки.

Они-то откуда? Вчера ещё у него их не было…

— Ну, за здоровье, Иван Иванович.

— За здоровье…

В общем, до обеда бутылку мы опростали. Капитолина Павловна опять дуться на нас будет, но Петру Карловичу не выдаст.

— Обед, обед, обед…

Вот и санитар-усач легок на помине. До нас со штабс-капитаном дошёл, воздух через свой нос с красными прожилками глубоко втянул. Да, коньяком от нас попахивает.

Оделил санитар нас положенным и дальше по проходу двинулся.

— Обед, обед, обед…

Ну, обед, так обед. Кто бы возражал.