Ванька 6 (СИ)

Глава 19

Глава 19 Воля Нижня

Вот я и в полку…

Долго же я сюда добирался.

На календаре сегодня — уже 27 декабря.

На нашем участке фронта затишье. Свежих раненых нет, но зато больных — хоть весь полк с позиции снимай.

Раненых уже всех вывезли в ближайший госпиталь, а больные — остались. Есть и тяжелые — ревматизм, поносы в самых сильных степенях… Имеются и обмороженные. Хорошо, что зима здесь в этом году очень теплая, а то бы их гораздо больше было.

Лекарств — мало. В достаточном количестве только касторка, йод и салициловый натрий. Оказалось — всё это трофейное, у австрийцев захваченное.

Ну, почему бы и трофеями не пользоваться. Это на войне — нормально.

Враг — совсем рядом. Буквально в двухстах шагах от самого штаба полка уже австрийские окопы.

Смертью пахнет…

Ну, кто был, тот поймёт.

Что с нашей стороны, что с австрийской в окопах поодиночке длинной линией сидят роты солдат. Больших масс войск не видно.

Не знаю, как у австрийцев, а наши солдаты в большинстве своем измучены, у многих сапоги порваны. В последнее время я постоянно обращаю внимание на обувь воинов. Это после рассказа коллеги, что на линии фронта с сапогами плохо, а вот при отправке раненых в тыл им новые сапоги выдают. Кому даже и не надо.

Солдаты имеют вид не выспавшихся, лица осунулись.

Инспектирую. Записываю. Мне не мешают, но и особо не помогают. Своих проблем у всех хватает.

Иногда случаются маленькие перестрелки с австрийцами. Немного постреляют и всё. Как правило, всё кончается благополучно — никто у нас не ранен и не убит.

Можно мне уже и обратно, но тут, именно в тот день, когда я уезжать собрался, австрийцы пошли в наступление.

Наши их соответственно встретили. Загрохотали откуда-то из-за спины пушки, тоскливо завизжали и завились в воздухе шрапнели. Раньше я такого не видел. Если руку на сердце положить и забыть, что это такое, то картина даже красивая — на безоблачном небе в тихом воздухе вдруг появляются два облачка — вверху белое, а пониже — бурое. Постепенно они тают…

На позициях затарахтели пулеметы, тут и там стали носится ружейные пули. Как мухи. Надоедливые мухи…

Куснёт такая и… Тут уж как кому повезет.

Когда всё началось, я бегом бросился на перевязочный пункт.

Какой там в тыл уезжать! Тут я нужен.

Наш перевязочный пункт, расположен был не правильно. Говорил ведь я, но только в ответ головой покивали, а до дела не дошло. Отодвинуть его подальше от окопов надо было…

Ещё — размещен он был между двумя батареями орудий!

Когда они обстреливать австрийцев начали, те — не остолопы же, само-собой — ответили.

Только раненых начали на перевязочный пункт доставлять, троих в десяти шагах от него и убило. Это я уже позже узнал.

К вечеру у нас на пункте скопилось до ста пятидесяти раненых солдат и офицеров полка. Многие — тяжело.

Что мы могли сделать? Только перевязать. Больше — ничего.

Несколько поступивших до темноты и умерли. Среди них, хорошо знакомый мне капитан Мальчевский. Вчера только с ним я долго разговаривал. Он всё про Санкт-Петербург меня расспрашивал. Что там теперь и как.

Вот так. Вчера разговаривал, а сегодня — глаза ему закрыл.

Я тоже весь день перевязками занимался. Десмургии я хорошо учен.

По сторонам мне смотреть было некогда. Больше в палатке у перевязочного стола я находился. Выйду на короткое время, перекурю и бегом обратно.

Поэтому дури великой я и не увидел. Оказывается, днём прямо за нашими палатками стали разворачивать ещё шесть орудий! Кто-то же до такого додумался!

Однако, умный человек всё же нашелся и эти орудия куда-то убрали без единого выстрела. А, если бы нет? От нашего перевязочного пункта вообще бы ничего не осталось.

На следующий день австрийцы всё давили, наши — отбивались. Бои продолжались и раненые к нам прибывали.

Чего только я не насмотрелся… Перебитые руки и ноги, разорванные разрывными пулями тела, раздробленные челюсти с оторванными языками — все это чуть живое, корчащееся, стонущее, часто в последних предсмертных муках, в полубессознательном состоянии… Некоторые ещё и были смертельно утомлены — с тяжкими ранениями они часто засыпали до перевязки и почти не чувствовали боли…

Мля…

Оказалось, что на перевязочном пункте имеется довольно хороший набор хирургических инструментов! Что же раньше-то не сказали!

Я тут же велел нужное мне прокипятить и принялся за дело. Понятно, не за нейрохирургические операции, но хоть первичную хирургическую обработку стал производить. Не только раны бинтами покрывать.

Молоденького зауряд-врача я даже по этому поводу материть не стал. Что с него взять…

Полкового-то врача и второго младшего врача перевязочного пункта убило еще до моего прихода сюда. Одним из первых же снарядов, что в нашу сторону от австрийцев прилетели. Всё из-за этих самых батарей. Надо же было так перевязочный пункт разместить…