В земле чужой

Глава 14

Не впечатлил меня Новгород-Восходний.

Безусловно, город большой, навскидку населения не меньше двадцати тысяч человек. Если считать с приезжими вроде торговых гостей и паломников, то и двадцать пять наберется. Но рядом с Березовым или тем же Суваром он выглядит бледновато, по сравнению с другими виденными мной столицами город куда менее благоустроен. Например, чаще встречаются нерабочие фонари — светящиеся в темноте растения, висящие в корзинах на трехметровой высоте, их забывают подкармливать и поливать, вот они и засыхают. Больше разбитых плит мостовой, больше грязи на улицах.

Тем не менее, полного запустения нет. Чувствуется, что какой-то порядок соблюдается.

Мы поселились на подворье Хвостовых, причем очень вовремя — наступила настоящая осень. Зарядили холодные дожди. Последние два дня мы ехали под непрекращающийся поток воды, льющий с неба, и хорошо, что успели выйти на большой тракт. Возки довольно тяжелые, на раскисших грунтовых дорогах они бы застревали. Однако и просто сидеть под нескончаемый стук капель, укрываясь от противной мороси под широким плащом, удовольствия мало, поэтому все облегченно вздохнули, когда добрались до города. Подозреваю, сильнее всех обрадовались животные, почуявшие близость сухого уютного стойла.

Само подворье здорово напоминало крепость. Высокие стены, мощные ворота с опускающейся железной решеткой и двумя башенками по бокам, фигуры часовых и дополнительно укрепленный господский дом с узкими окнами-бойницами намекали, что хозяева серьёзно относятся к собственной безопасности. Я потом узнавал, здесь многие стараются укрепиться, бояре в обязательном порядке. Прежде подобный архитектурный стиль был жизненно необходим, сейчас тоже актуален, хотя в последние лет десять полноценные сражения в городе случались редко.

Разместили нас в отдельном гостевом доме, здесь и такие имелись. Причем те дома, что ближе к центральному, отделаны богаче, но меньше размером, то есть большую свиту пришлось бы дробить и держать отдельно. Надо думать, таким образом хозяева позаботились о собственной безопасности. Только надо учитывать, что против опоясанного ступени восьмой предосторожности не помогут, если он внезапно чем-нибудь площадным ударить захочет. Или, может, я преувеличиваю? В некоторых местах неплохие артефакторные барьеры стоят, их, должно быть, круглосуточно дружинники подпитывают.

Мне стало до того интересно, что я подошел с вопросом к Азгуту.

— Что будет, если сильный враг проникнет сюда под видом гостя? — переспросил старший. — Надеюсь, ты наших хозяев ни о чем таком не спрашивал?

— Не совсем я дурак.

— То-то и оно, что не дурак, — вздохнул варяг. Ладно, какой из него варяг — небось, поколений десять назад предки родину покинули! — Ничего хорошего не будет. Барьеры здесь мастер ставил, но против быстрого удара они бесполезны, поэтому стоят в основном в качестве сигнальных. Так что, если вдруг семерка или, не дай боги, восьмерка начнёт резвиться, первыми заклятьями он урон нанесет большой. Планировку усадьбы оценил?

— Самый большой терем недалеко от входа стоит, — припомнил я. — Пируют там?

— Именно. Чужаков вглубь территории не пускают, ну или без присмотра не оставляют и выпроваживают поскорей. То, что нас сюда поселили — знак большого доверия.

Однако случаи бывают разные, иногда и самые верные предают. Поэтому — видишь, хозяйский терем квадратный? У него все жилые помещения окнами выходят во внутренний двор. Внешние стены и крыша толстые, из особо прочного дерева, с одного удара их пробить невозможно. Даже если вдруг враг сумеет неожиданно напасть, сходу уничтожить сильнейших воинов рода он не сможет, те успеют проснуться, одеться и подготовиться к бою. Хотя, конечно, холопов и рядовичей побьёт крепко.

— У нас так же строят?

— А ничего лучшего ещё не придумано.

Вообще-то говоря, методы обеспечения безопасности в разных странах отличаются, но общий принцип — максимальная защита ядра — остается неизменным. Различия в частностях. Где-то делается упор на скрытности, где-то предпочитают рассредоточение ветвей, третьи строят натуральные катакомбы под землей, если есть возможность. Сложно сказать, какой способ лучше, свои достоинства и недостатки есть у каждого.

Гостевой терем, предоставленный нам хозяевами, считался небольшим. Но тут смотря какими мерками мерять, потому что вся делегация из восьми человек разместилась в нём без проблем. С точки зрения подавляющего большинства людей, покои у нас были шикарные, даже для рядовых свитских полагалась одна комната на двоих. Я поселился с Вонегом, в соседней светлице стояли кровати (да, не на лавках спали) Стояна и Широка. Ещё на первом этаже находилась большая зала, она же гостиная и столовая, одной из её стен служила здоровенная печь, отделявшая помещение от кухни. Женщины, Азгут и Зван заняли комнаты на втором этаже, причем Весела Желановна сразу три, как и положено по статусу.

Уборкой и готовкой должны были заниматься сенные девки. Кроме того, сопровождавший нас дворский выделил пару гридней, наших сверстников, чтобы они показали усадьбу и ответили на неизбежные вопросы. Дворский — это нечто вроде дворецкого, доверенное лицо князя или боярина, руководящее его двором. Должность хлопотная, дел у него полно, но приставить к дальней родственнице и старейшине чужой Обители кого-то менее важного хозяева не могли, это было бы оскорблением.

С одним из гридней нас, меня и Пожегу, отправили разузнать, которой теплицей можно пользоваться. Весела Желановна разумно предполагала, что заниматься лечением ей по-прежнему придётся, пусть и не так часто, и заранее хотела утрясти возможные неясности. За теплицы, как оказалось, отвечал путевой ключник, тоже довольно высокая должность.

— Ключников четверо, каждый по своему пути, — охотно объяснял местные реалии Милан, так звали гридня. — Конюшенный, чашный, постельничий и оружничий. Нам чашный нужен. Он больше по съестному, по припасам всяким, ну и теплицы тоже на нём.

— У нас теплицами отдельный стряпчий занимается, — заметила девушка. — Мы недавно одолень-травой торговать начали, целый двор под него выделили.

Я ненадолго отвернулся, чтобы скрыть ухмылку. Раньше рынок одолень-травы, основы препарата с сильными антибактериальными свойствами, плотно держали Кошкины. Остальные производители либо сидели в своих нишах, либо выращивали товар исключительно для личных целей. Но после событий четырёхгодичной давности Кошкиных «подвинули», и на освободившееся место пришли Зерновы и кое-кто ещё.

— Не, мы только для себя. Да и места особо нет. Подворье только кажется большим, а когда начнёшь присматриваться, окажется, что каждый клочок земли занят. Людей живёт много, живность разная, амбары, мастерские, хранилища… Когда бояре со своими дружинами приезжают, вовсе тесно становится.

— Велика ли дружина? — стало мне интересно.

— Большая, что с главой ходит, сорок гридней, ещё у каждого из вятших мужей своих от десятка до двух. Почти сотня выходит. Ну и детские.

Очень даже неплохо. У наших сильнейших боярских родов примерно столько же, правда, есть существенный нюанс — дружина всегда едина. У отдельных представителей вроде старейшин или просто влиятельных родовичей могут быть личные отряды, иногда довольно сильные, но они в дружину не входят.

Детскими на севере называют младших гридней вроде меня. Они, с одной стороны, не особо сильны, в лучшем случае третья ступень, с другой — в дружине слабаков нет, базовый уровень подготовки высокий. И требования тоже чрезвычайно серьёзные, в первую очередь морально-волевые. Дружина глядит на остальной мир с волчьим оскалом, дружинники верны только друг другу и вождю, чьё слово является окончательным законом.

Кстати, надо бы выяснить один важный момент.

— На ристалище-то пустят нас?

— Отчего ж нет? Мы гостям завсегда рады! — заулыбался Милан.

— Далось тебе ристалище! — засмеялась Пожега. — Радуйся, если пару раз на нём появишься! Вот увидишь, Весела Желановна всех уроками завалит, и нас с тобой — в первую очередь.

— Ей Азгут не даст.

— С чего бы это⁈

Кажется, мысль о том, что кто-то чего-то наставнице не позволит, показалась девушке революционной.

— Он — наш старший. Ему слабаки в подчинённых не нужны. Так что время для занятий Азгут из боярыни вытребует.

Вдобавок мы сейчас находимся в зоне его ответственности, что порождает интересные коллизии социального толка. Грубо говоря, Азгут обязан нас кормить-поить и подтягивать в воинских науках. Последнее, правда, имеет довольно широкий разброс, потому что под учёбу подвести можно всё, что угодно, вплоть до чистки нужников. А что? Занятие полезное, потому как развивает терпение и учит смирять норов, самое то, что молодым воинам надо.

Фраза Милана о недостатке земли быстро нашла подтверждение. Повсюду сновали люди, постоянно чем-то занимались, таскали ведра, тюки, деревяшки, ругались друг с другом по любым поводам. На нас посматривали с интересом, но не более того. По-видимому, считали, что, если идут куда-то в компании аборигена, значит, имеют право. Милана здесь знали многие, ему часто кивали издали либо вовсе подходили поздороваться.

Заодно и с нами знакомились.

Выглядело со стороны чуть забавно. Дело в том, что Пожегу представляли первой и с «-вичем», то есть с отчеством. Она из боярского рода, происхождение у неё выше. Я худороднее, зато мужчина, опоясанный, порубежник — личность состоявшаяся, несмотря на возраст. И в социальном плане ближе, со мной общаться проще. Пожега, конечно, девушка красивая, но чего от неё ждать, неизвестно. Поэтому получалось, что большинство новых знакомых вопросы поначалу задавало мне, осторожно прощупывая мою спутницу на предмет характера. Наглое меньшинство пыталось подкатить. Причем не нужно думать, будто люди чего-то опасались, боялись случайно оскорбить и за то поиметь неясных, но жутких последствий. Вовсе нет. Просто сословные перегородки очень крепко сидят в подкорке. Слыша отчество, народ непроизвольно начинал следовать забитой воспитанием модели поведения и только спустя какое-то время расслаблялся.

Короткий поход к ключнику вылился в полноценную экскурсию. Подворье очень большое, здесь помимо обязательных строений вроде дружинного дома или конюшни и скотный двор есть, и ремонтные мастерские, и зельеварня. Но лично меня больше всего поразили не здания внутри, а стены, отгораживающие от соседей. Толстые, массивные стены, выращенные мастерами за большие деньги.

— Ну а как иначе? — пожал плечами Милан в ответ на вопрос, есть ли необходимость. — Сам посуди: через дорогу Вышатичи живут, Властимил Вышатич внука нашего боярина в поединке убил. Справа Роговичи, мы с ними всего лет пять назад замирились, до того постоянно друг другу подлянки устраивали. Слева Нежданые, они крепко за Святослава стоят. При каждой заварухе поверх заборол переглядываемся — нападут, нет?

Насчет «переглядываться» он немного загнул. Подворья бояр стояли на приличном расстоянии друг от друга, участки между ними приобрели горожане победней, но тоже непростые. Терема у них приличной высоты. А Святослав — это Святослав Воиполкович, дальний родич ныне правящего князя и основной его оппонент.

Топология у города простая. В центре Детинец, где живет князь, вплотную к нему примыкает Обитель Устроителя, рядом с ними центральная площадь, частично заставленная торговыми рядами. Там же выставляют скамьи и собирают помост, когда объявляют вече. Вокруг этого естественного ядра бессистемно понатыканы обширные боярские подворья, отгороженные от ремесленных концов узкой зеленой полосой. Там некогда находилась старая стена, после снесенная, да не застроенная — тогда как раз случился раздор в правящей семье, схватки шли прямо на улицах, и горожане решили провести своеобразную границу. Мол, вы там промеж собой деритесь, а нас не трогайте.

Где-то там живут мои родичи. Завтра схожу, познакомлюсь.