В смысле, Белоснежка?!

Глава 3. Поцелуи и страхи

Внутри Потаённой башни всё выглядело так же серо и уныло. В неглубоких стенных нишах чадили масляные лампы, копоть от них оседала на стены. Наверх поднималось десяток ступенек, ведущих к небольшой овальной площадке, от которой по кругу стен расползались две две винтовые лестницы вверх. По обе стороны ступенек – рыцарские латы. Увидев их, я вздрогнула: мне показалось, что это стражники. Но на моё появление они никак не среагировали.

Меня передёрнуло первобытным ужасом, однако дома ждала Анечка. Совсем одна. Я закусила губу побольнее и прошла вперёд.

– Д-добрый вечер. Не подскажете, как пройти в библиотеку? – спросила, стараясь, чтобы голос не дрожал.

Но он, конечно, всё равно дрожал.

И, когда «стража» не шелохнулась, я набралась мужества, протянула руку и подняла на одном из них забрало. Оттуда на меня недовольно глянула мышь, громко чихнула и исчезла, прогрохотав по доспехам вниз.

Люблю мышей. И крыс. Лабораторных, конечно. В детстве у меня была очень милая крыска по кличке Лунозавр. И вообще, крысы мне нравятся намного больше людей, если честно. Поэтому визжать я не стала и решительно прошла мимо железных истуканов.

Обе каменные лестницы наверху сливались в один балкон. Очевидно, там и был вход в королевскую библиотеку, о которой говорила Чернавка. По центру нижней площадки, украшенной мраморной скульптурой гончей с отколотым носом, находилась низкая, окованная медными полосами дверь. Мне сюда. Я осторожно взялась за массивное кольцо, потянула на себя. Затем сообразила и обеими руками, а потом и плечом надавила от себя. Не сразу, но тяжёлая дверь всё же поддалась.

Лестница вниз оказалась менее величественной и приятной для глаз. Узкая, с протоптанной дорожкой в пыли. Слуги убираются, говорите? Света здесь не было. Ступеньки узкие, скользкие… В такой темноте я точно шею себе сверну! Я вернулась, забрала одну из ламп и снова смело ступила на лестницу вниз. А потом, внутренне содрогнувшись, аккуратно закрыла за собой дверь. Благо изнутри тоже было массивное кольцо дверной ручки.

Стало так жутко и неуютно! Но – отступать некуда, за нами – Москва. Ну или не Москва.

Приподняв подол, чтобы не запачкать его в пыли, я осторожно спускалась, испытывая острый приступ клаустрофобии. Ход был узкий: два человека едва-едва могли бы разминуться друг с другом. И низкий – даже мне с моим метром шестьдесят пять приходилось опускать голову. Лампа плясала в моей руке. А лестница всё вилась и вилась под довольно крутым углом, и вдруг, когда я уже почти отчаялась, ступеньки закончились и перешли в неширокий коридор, свод которого покоился на массивных арках. Здесь я уже смогла, наконец, распрямить голову.

Справа и слева от меня тянулись решётки камер. В них было темно, и чадящий, мигающий свет лампы выхватывал то сгнившую до костей ногу, то такую же руку. Некоторые из заключённых тянули конечности из решёток, словно взывая о милости, и словно устав от суеты, прислоняли желтоватые черепа к прутьям.

«Это сон, это всё только сон! – шептала я сама себе. – Я проснусь и… В конце концов, в фильмах ужасов бывает и пострашнее». Но мозг не хотел обманываться и здраво напоминал, что фильм – это фильм, а жизнь так-то – жизнь.

Внезапно жуткие камеры закончились, и коридор резко вильнул влево. Свет лампы, ставший к этому времени каким-то красноватым, вдруг мигнул и погас.

Нет-нет-нет!

Я потрясла светильник, похожий на лампу Алладина из мультика, и услышала биение жгутика о стенки сосуда. Но никакого «плюх-плюх», которое обязаны были издать хотя бы остатки масла.

Ничего, Майя! Глаза привыкнут к темноте, и…

Аккуратно поставив лампу на пол, я коснулась рукой стены, закрыла глаза, досчитала до тридцати, открыла и снова двинулась вперёд. Вот только глаза к кромешной тьме никак не привыкали. Немного поздновато сообразила, что зрение может подстроиться к низкому уровню источника света, но не к полному его отсутствию.

Я замерла. Что делать? Идти вот так, не видя ничего впереди? А вдруг – обрыв, или яма какая… Мало ли как защищён этот тайный ход… Подумала-подумала и решила вернуться за другим светильником. Уж лучше потерять немного времени, чем свернуть шею.

Обратный путь показался мне намного более долгим. Подол платья постоянно за что-то цеплялся, и всё внутри меня холодело, когда я понимала, что именно мне мешает идти вперёд.

Бр-р-р!

Я вновь зацепилась за чью-то протянутую костяную кисть, рванула платье на себя. Бумс – что-то упало и, легонько постукивая, покатилось по каменным плитам. Череп? Череп! Завизжав, я бросилась вперёд и влетела во что-то твёрдое. Твёрдое, но мягкое. И тёплое. Это что-то обхватило меня, и я ударила кулаком прямо в него, панически пытаясь освободиться.

– Ой, – охнуло это что-то, и сильные руки сжали мои локти.

– Отпусти сейчас же, урод! – завопила я, вне себя от ужаса.

Темнота. Мужские сильные руки. Нет! Только не это! Повторяющийся кошмар.

– Почему сразу «урод»? – возмутился сиплый голос. – Не отпущу: ты дерёшься!

Я его узнала, снова рванулась, но мужчина удержал.

– Руки убрал, я сказала!

– И что мы делаем в королевской темнице?

– А сам как думаешь? – прошипела я.

Ну, просто мне нечего было ответить. Я была так зла, что даже паническая атака сама меня испугалась и отступила. Наглый Бертран, а это был он, по-прежнему прижимал меня к себе. Его пальцы отыскали мои запястья и сомкнулись вокруг, не позволяя мне снова его ударить.

Но злость злостью, а как мне оправдать своё присутствие в таком месте? Я не знала, кем Бертран приходился королю, но, судя по вольности обращения, он не был ни слугой, ни кем-то из простых людей. И наверняка потом наябедничает своему господину.

– Я думаю, что ты злоумышляешь что-то против короля и королевства. Я прав, красавица?

– Да, конечно, – съязвила я. – Лучшего места для интриг, чем королевская темница, ведь не найти… Мне просто не спалось, и я пошла в библиотеку. Почитать хотела. Ну и заблудилась. Немного.

Он фыркнул, подавив смешок.

– Ага. Немного. Ты так случайно вместо брачного ложа на эшафот не взойди.

Мне стало не по себе. Ну и юмор!

– Отпусти мои руки, – потребовала почти миролюбиво. – Я больше не буду драться.

Бертран ответил голосом капризного избалованного ребёнка:

– Я тебе не верю! Все женщины – коварные обманщицы!

Ну почему я такая невезучая? Надо же было натолкнуться именно на этого мерзкого типа! А, кстати…

– А ты сам что тут забыл?

– А у меня тут свидание.

– Где? В королевской темнице?!

– Ты много знаешь мест, где можно заняться с женщиной всем, чем хочется с ней заняться, без риска спалиться?

В чём-то он, конечно, прав, но…

– Фу! Мерзость какая! Тут же скелеты…

– Они умеют молчать, – хмыкнул парень.

И тут вдруг позади раздались шаги, и, спустя буквально пару секунд, на стене заплясал жёлтый свет лампы. Тяжёлые, решительные шаги… Я замерла. Вот же…

В тот же миг Бертран внезапно отпустил мои руки, рывком бросил меня на собственную грудь, притиснул спиной к стене, ладонью сжал волосы на затылке и приник губами к губам. Я обомлела и не успела опомниться, как по каменному коридору разнёсся голос короля:

– Бертран? Какого дьявола…

Однако парень, видимо, был слишком занят, чтобы заметить Его величество. Он страстно и горячо терзал мои губы, углубляя поцелуй. У меня подогнулись колени от ужаса, и я вцепилась в плечи засранца.

– Ты совсем охренел, – мрачно заметил государь, остановившись шагах в пяти от нас. – Бертран!

Насильник вздрогнул, оторвался от меня, уткнул моё лицо куда-то себе в подмышку и набросил на меня свой бурый плащ.

– Ваше величество? – прохрипел. – Простите… Не ожидал вас тут увидеть.

– Кто с тобой?

– Э-э… государь, я не могу ответить на этот вопрос: честь женщины… Вы понимаете…

– Вот… скотина! – в голосе короля смешались насмешка, осуждение и восхищение. – Настоящий мартовский кот! Интересно, сколько котят подрастает в моём королевстве?

Я осторожно подняла лицо. Король стоял позади Бертрана и не мог бы увидеть меня из-за его широких плеч. Я заметила, что парень широко и довольно ухмыляется. Действительно, котяра… Фу, бабник. На его подбородке и над верхней губой красновато поблёскивала короткая щетина.

– Стараюсь как могу, Ваше величество, увеличить количество ваших подданных!

– Ну ты и шельма! – рассмеялся король. – Утопить бы тебя, как котёнка шелудивого…

– В бочке вина, пожалуйста, – весело отозвался Бертран.

– Смотри, договоришься у меня! Проваливай отсюда со своей потаскушкой.

Что?! Я вспыхнула и дёрнулась было, чтобы возмутиться, но Бертран снова уткнул меня лицом в подмышку.

– Доброй ноченьки, мой государь! – лихо щёлкнул каблуками, круто развернулся, перекинул меня через плечо лицом вниз, попой – вверх, и зашагал из коридора.

Я попыталась закричать, но его плаща было так много, что я совершенно запуталась в складках и, когда, наконец подняла лицо, за нами уже захлопнулась низкая дверь.

– Отпустил меня! Немедленно!

Бертран легко сбросил меня с плеча, чуть придержав. Я размахнулась и…

– Ты чего? – он потёр заалевшую щёку. – Спасибо бы лучше сказала!

– Пусть тебе твои кошки с котятами спасибо говорят! – процедила я, отвернулась, вскинула подбородок и гордо зашагала прочь.

Бертран заржал.

– Ревнуешь? Уже? – крикнул весело. – Не рановато ли?

Вот же тварь!

Но я не стала оборачиваться. Вот ещё! Вышла из башни, прошла по заснеженной тропинке, вернулась в свою комнату, скинула промокшие насквозь туфли, платье и забралась в постель.

Да пошли все эти мужики лесом-полем! Без них вообще жизнь прекрасна.

Ничего-ничего, завтра у меня непременно получится. Я найду чудо-зеркало, оно мне подскажет, как выбраться домой, и я вернусь к Анечке.

И, уже погружаясь в сон, я вдруг подумала: а чего сам король-то делал в темнице?

Бертран, ну, Шедеврум старался как мог))

***

Я проснулась утром, но солнце уже ярко освещало сад. Вскочила. Напялила платье, отыскала зеркало, заглянула в него и осталась крайне недовольна своим видом. Всё сидело как-то криво, чувствовалось, что опыта в одевании средневековых нарядов мне недостаёт. Пришлось снова вызывать служанку. Явилась всё та же Чернавка. Она споро меня переодела, затянула корсет так, что аж в боку ёкнуло, красиво привязала шнурками длинные рукава к платью, расправила складки юбки, расчесала мои волосы и вздохнула:

– Вы такая красивая, госпожа! Такие волосы, прям золото, а не волосы… И глазки голубенькие – ну чисто ангелок. Так жаль, так жаль…

Её охи-вздохи раздражали неимоверно. Я стиснула зубы, чтобы не вспылить.

Так, вчерашняя затея с Зеркалом провалилась. Знать бы ещё, что в темнице делал король… Как часто он туда ходит? Да ещё этот подлец Бертран… Нет, я, конечно, понимала, что парень вчера меня спас, но… Всё равно не могла испытывать к нему благодарности: слишком наглый, слишком развязанный. И этот его поцелуй… Вздрогнула. Можно же было просто сделать вид, а не целовать по-настоящему? Мерзавец!

Ладно. Вечером снова надо будет попытать счастья. А пока что…

– Где Белоснежка?

Чернавка испуганно взглянула на меня:

– П-принцесса? Она… она в саду гуляет. Н-наверное. Маленькая госпожа рано поднимается…

– Мне нужны сапоги. И зимний плащ.

Девица растерялась, явно не понимая, откуда она может всё это для меня достать.

– У тебя есть час, пока я завтракаю. Ступай.

Может, нужно было как-то подобрее и поласковей, но времени не было совершенно, а Чернавка, стоит ей дать послабление, обязательно начнёт вздыхать и ныть. Мне не нравилось, что я всё сильнее становлюсь похожей на Злую королеву. В глазах служанки – точно. Ладно, потом я что-нибудь придумаю.

Съев сырники, принесённые мне девицей, я запила их стаканом свежего молока и снова подошла к зеркалу.

Да, я – блондинка. В этом Чернавка права. Волосы совсем не золотые, обычные – русые. Светлые, то, что называется – пепельные. Глаза – голубые, да. Или даже скорее – синие. Меня считали красивой, в школе одноклассники били портфелями по голове, потом носили мой портфель, но… Мне не нравилась форма глаз: слишком круглые, как у героинь анимэ. Глупые глаза. Хотя глупой я совсем не была. Скорее наивной.

Вздохнув, отошла прочь и стала мерить комнату шагами, ожидая, когда служанка принесёт зимнюю одежду.

– Доброе утро, милая, – за дверью раздался знакомый густой голос. – Можно к тебе?

Так. Мы уже на «ты»? Интересно, а что будет, если я тоже обращусь к Его величеству на «ты»?

– Конечно, проходите, мой король, – вежливо отозвалась я, и двери растворились..

Сегодня король был одет в ярко-малиновый камзол, расшитый золотом, и такие же малиновые штанишки. Ну что за дурацкая мода, если честно! Хотя, надо признаться, это делало ноги зрительно длиннее и стройнее. И всё же, всё же… Я опустила взгляд по белым лосинам до бархатных черешневых сапожек на низких каблуках. А затем спохватилась и вернула внимание к его лицу. Холодные голубые глаза внимательно наблюдали за мной. Гладкие щёки чуть отливали синевой, как это бывает у бреющихся брюнетов.

– Как спала моя прекрасная невеста?

Я вспомнила невольный поцелуй и покраснела. Потупилась, присела в реверансе.

– Благодарю вас, Ваше величество. Вы так заботливы!

– Я всегда забочусь о тех, кто верен мне.

В смысле? Что это за странные слова? Я снова вспомнила мягкие и горячие губы Кота Бертрана. Король что-то заподозрил? Может из-за фигуры наглеца всё-таки виднелся, например, край моего платья… Или король видел моё лицо, когда парень беспечно перекинул меня через плечо? Волосы светлые… А, может, всё проще, и вчера разобиженный Бертран сам во всём признался королю?

– Верен? – переспросила озадачено.

Мужик, серьёзно? Мы вчера познакомились, и ты уже то ли уверился в моей верности, то ли разочаровался в ней? Я постаралась погасить эмоции на лице. Вчерашние слова Кота про эшафот как-то навязчиво полезли в голову.

– Да, – король вздохнул, пересёк комнату и встал у окна, задумчиво глядя в сад. – Милая Майя, мой отец умер, когда мне было всего шестнадцать лет. Я был чрезвычайно легкомысленным принцем, и главный маг – первый советник короля – воспользовался ситуацией. Отстранил меня от правления, устроил заговор и бросил в темницу.

Я ахнула. Ничего себе, какие страсти! Сразу стало как-то жаль мужика.

– Признаться, до смерти отца я был ужасным шалопаем. И, сидя в каземате, жестоко раскаялся в собственной глупости, лени и безалаберности. Пиры, балы, охота – вот то, что интересовало меня. Я достиг небывалого мастерства, даже искусства в умении уклоняться от учёбы и государственных дел. Сбегал от учителей и жестоко подшучивал над ними. Отчасти это меня и спасло: я смог ускользнуть из тюрьмы. Всё-таки сбегать я был мастер. Мне понадобилось много усилий, чтобы вернуть корону и трон и победить главного мага. А потом ещё и мятежников-аристократов. Но я смог измениться. Я переменил свою судьбу, характер и весь мир вокруг меня. И с того времени понял: богатство, ум, талант и красота – не главное в жизни. Самое важное – верность.

Мне кажется, или в сказке братьев Гримм ничего такого не было?

Голос короля, суровый, немного печальный, простой и ровный, цеплял за душу. Увы, что такое предательство я отлично знала. Мне захотелось как-то пожалеть его, выразить свою поддержку. Даже утешить, но я не знала чем. Приблизилась и встала рядом, сжимая и разжимая кулаки. Всё-таки, несчастные ребята эти короли…

Вдруг мужчина обернулся, взял меня за подбородок и заглянул в глаза.

– Я не прошу твоей любви, Майя, – прошептал хрипло, – не требую от тебя особенной остроты ума или богатства. Знатности рода… Какой-то неземной красоты. Просто будь мне верной, и я сделаю тебя счастливой.

Голубые глаза, окружённые чёрными густыми ресницами, казались льдинками. И мне почему-то сделалось жутко. В его словах будто таилась какая-то угроза.

– Д-да, – прошептала я, не в силах отвести взгляда и чувствуя себя кроликом на хирургическом столе. – Я поняла вас, Ваше величество.

– Вот и хорошо. Вот и славно.

Дверь снова раскрылась.

– Ваши сапоги, ваша милость.

Мы с королём обернулись и увидели застывшую Чернавку. На её вытянутых руках, на свёрнутом меховом бурнусе покоились изящные меховые же сапожки.

– Сапоги? – переспросил мужчина с изумлением. – Майя, ты куда-то собралась?

Его голос не изменился. Ни досады, не раздражения. Но почему-то мне стало не по себе.

– Мне сказали, что принцесса Белоснежка гуляет во дворе, – я всё же взяла себя в руки и улыбнулась. – Хотела познакомиться с ней поближе и... Ай!

Король стиснул мою руку. Я испуганно глянула на него и увидела, что голубые глаза потемнели от гнева.

– Незачем. Тебе это не надо.

Я растерялась.

– Но почему? Я же стану твоей женой, и Белоснежка тогда, получается, будет мне дочерью и…

И осеклась под надменным ледяным взглядом. Король выпустил мою руку. Наверняка от его пальцев на запястье останутся синяки. Отвернулся.

– Не надо, Майя. Займись подготовкой к свадьбе. Сегодня тебе будут шить свадебное платье. Чернавка, отнеси всё это туда, откуда принесла. Моей невесте не понадобится выходить из дворца.

Капец. И это – добрый и милосердный король?! Да что вообще происходит?

Чернавка послушно покинула комнату, и я прошептала:

– Я оскорбила вас, Ваше величество?

В моем голосе всё же прорвалась горечь. Король снова взглянул на меня и улыбнулся. Тепло и ласково.

– Нет, милая Майя. Не бери в голову. Вы обязательно подружитесь с Белоснежкой. Но не сейчас. Сейчас у тебя много дел.

Я вздохнула.

– Мне сказали, у вас есть библиотека… Можно ли мне читать книги? Можно ли ходить в...

Король задумчиво провёл по моей щеке пальцем. Я резко замолчала.

– У тебя такая нежная кожа, – прошептал он, словно не услышав вопрос. – Ты такая тоненькая, такая хрупкая… Совсем девочка.

Зря спросила! Я попыталась удержать невольную дрожь. Жених задумчиво взглянул на меня, а затем пошёл к выходу из комнаты и лишь на самом пороге обернулся.

– Да. Можешь. Библиотека в твоём распоряжении. Только не спускайся по лестнице, ведущей вниз.

И дверь за ним мягко захлопнулась, оставив меня в смутных противоречивых чувствах.