Внезапно, сильно смутившись нахлынувшего на него духа товарищества, Хан вновь перешел к своей шутливой манере:
- И, кроме того, я выставлю счет Альянсу. В почасовой ставке. И после десяти первых часов у меня идет сверхурочное время. Плюс надбавка за риск.
Люк улыбнулся:
- Ты можешь выставить счет мне.
- Угу, любопытно, где ты возьмешь такие деньги, - легко отклонил его предложение Хан, вновь озираясь вокруг. - Впрочем, видишь ту картину? Если возьмем ее с собой, когда будем уходить, то я даже скажу тебе ее название.
Люк взглянул на огромную картину вечерней битвы под лунами и звездами, понимая, что он очень смутно узнает ее - что означало, что это невероятно известная вещь.
- По рукам, - произнес он, оценивая размер огромного холста: в два роста высотой и в четыре раза больше длиной. – Но понесешь ее ты.
Глава 6
- Нам нужен комлинк, - с трудом произнесла Лея, запыхавшись от бега; голова до сих пор шла кругом от безумных событий дня.
- Нам нужен корабль, - исправил Ландо, многозначительно оглядываясь на космодром из полумрака переулка, где они прятались.
- Если ты достанешь комлинк, я достану нам корабль, - парировала Лея.
Ландо повернулся к ней:
- Мне трудно спорить с этими большими карими глазами, но хочу заметить: чтобы достать комлинк, мне нужно украсть его, а если я смогу украсть комлинк ради нашего спасения, то я смогу украсть и корабль, не так ли?
Он обратился за поддержкой Чуи и вуки кивнул, признавая здравый смысл его слов.
- Кража комлинка и кража корабля - не одно и то же, - отчеканила Лея.
- Позволю себе не согласиться: если найти кого-то, кто был бы достаточно глуп и оставил стандартную блокировку в… - начал Ландо, но Лея резко перебила его:
- Просто достань мне комлинк, хорошо?
Ландо довольно долго смотрел на нее, совершенно убежденный в своей правоте…, но в конце концов согласился:
- Хорошо. Чуи?
Они исчезли из поля зрения Леи, и она осталась одна, прячась в тенях довольно оживленного переулка космопорта Като Неймодии – постоянно нервно озираясь в ожидании увидеть знакомую белую броню.
Переживая о Хане и Люке…
Ее, Чуи и Ландо вывели из камер на рассвете и посадили вместе на тюремный корабль. Испытав облегчение от вида друг друга и перекинувшись шепотом несколькими возбужденными фразами, они попытались подслушать разговор пилотов и штурмовиков, стоящих снаружи.
Вскоре стало понятно, что им предстоит долгий путь.
- Двадцать четыре дня, - прошептала Лея.
- Двадцать четыре?! Не может быть… может, это путь туда и обратно? – пробормотал сморщившийся Ландо.
Чуи что-то пропыхтел в ответ - первый раз Лея видела, что он делает что-то спокойно; Ландо кивнул в понимании.
- Это расстояние до Кесселя, учитывая маленький размер корабля, - с тревожным напряжением перевел он.
При упоминании «привилегированного» имперского гулага Лея нахмурилась, впившись взглядом в солдат у подножия трапа корабля. Почему? Почему Кессель? Она ждала публичной показательной казни, разъясняющей всем, что никто не может избежать имперского правосудия. Какой смысл отправлять ее на Кессель? Какой смысл в ее исчезновении с лица галактики в глуши тюремной планеты?
Дальнейшее обсуждение было прервано прибытием в трюм восьми штурмовиков, которые, казалось, были примерно так же счастливы по поводу этого полета, как и Лея.
Двенадцать часов спустя они сделали остановку в месте, оказавшемся космопортом Като Неймодии - штурмовики спустились по трапу, чтобы переговорить с парой других ожидающих их штурмовиков, приведших с собой заключенного ботана; и Лея решила, что это тот самый шанс, которого они ждали.
- Чуи…
Несмотря на то, что они были единственными на корабле заключенными, их посадили вместе в один ряд, оставив вокруг пустые жесткие сидения – и это была невероятная возможность. Вдоль всего ряда, через замки, сковавших их запястья наручников, шел длинный металлический стержень; таким образом руки заключенных были эффективно связаны, а сами они могли находиться только в сидячем положении. Лея располагалась в центре, и у нее не было ни единого шанса сломать свои наручники, как и у Чуи – сломать свои, значительно более толстые; но Лея провела последние четыре часа, задаваясь вопросом, а сможет ли Чуи сломать те, что на ней, предназначенные для человека - в конце концов она попыталась выяснить это у него, толкая локтем и бросая многозначительные взгляды.
Когда Чуи понял ее, он протянул свои лапы, передвигая наручники вдоль перекладины, она сделала то же самое ему навстречу – они могли двигать наручниками до края своего места. Взяв ее крепления, он начал их разделять, огромные мускулы на могучих руках налились глыбами…
Понадобилось четыре попытки, прежде чем замки поддались, и Чуи сломал их, рванув изо всех сил запястьями в собственных наручниках… Все замерли, нервно глядя на трап…
Подняв над головой свободные руки, Лея будто танцовщица, исполняющая шимми, проворно соскользнула вниз, поворачивая голову набок и с силой протискивая плечи под перекладиной.
Освободившись, она тут же направилась в кабину, зная, что оба пилота вооружены, но предпочитая использовать свой шанс против них, чем против штурмовиков снаружи.
Оставленный не у дел Ландо, взглянул на Чуи…
- Думаешь, она сделает это шимми еще раз, если я любезно попрошу ее? - спросил он наконец, вызывая усмешку вуки.
Спустя всего несколько секунд автоматизированная система управления щелкнула, и замок, держащий их перекладину, открылся; Ландо с Чуи смогли свободно передвигаться, скользя наручниками так тихо, как только это было возможно.
Ландо устремился к кабине и примчался обратно вместе с Леей. В руках она держала два бластера, один из которых бросила Чуи.
- Эй! Разве второй не для меня? - спросил Ландо.
- Я уверена, что внизу стоит десять парней, которые могут помочь тебе, - прошептала Лея, продвигаясь вперед.
Фактически не было никакой борьбы. Никто не ожидал, что они будут свободны и тем более вооружены; все закончилось еще до того, как прохлаждающиеся штурмовики подняли свои задницы с трапа. Единственным оставшимся стоять был пленный ботан.
Ландо пошарил по ремню одного из штурмовиков, ища магнитную карту, открывающую наручники. Найдя и используя ее для себя, он бросил ключ Лее, которая в свою очередь, освободившись от сломанных остатков на запястьях, повернулась, чтобы помочь Чуи.
- Быстро, - приказала Лея. – С минуты на минуту появится подкрепление.
И они были довольно быстры, но едва ли спокойны.
Ландо наклонился подобрать бластер. Выпрямляясь, он уткнулся в потрясенные глаза ботана, чей мех пошел беспорядочной рябью, выказывая его крайнее замешательство.
- У тебя удачный день, приятель, - подмигнул Ландо, заставляя Лею закатить глаза, пока она вручала ботану ключ.
- Ландо, мы уходим, - объявила она, и они покинули ангар, торопясь затеряться в суете космопорта и оставляя бывшего пленного смотреть им вслед с открытым ртом, все еще держа в лапах ключ…
Ландо тихо подошел к Лее взади, заставив ее подпрыгнуть:
- Вот и комлинк, золотце.
- Не называй меня так, - ответила она, словно ошпарила кипятком. Мысли тут же понеслись к Хану, мешая сосредоточиться на перенастройке комлинка. - Это девять-девять-два-ноль-пять. Я нуждаюсь в немедленной эвакуации. Повторяю – в немедленной эвакуации. Свяжитесь со мною на этом канале, как можно быстрее.
Она отключила связь и повернулась к выжидающему взгляду Ландо.
- Что теперь? - спросил он.
- Будем ждать, - ответила она просто.
Ландо нахмурился:
- Сколько?
Комм загудел в руке Леи, и она, изогнув тонкие брови, ответила:
- Не очень долго.
***
Чуть позже Лея спокойно сидела в дымной забегаловке и потягивала напиток, купленный ей Ландо - настолько крепкий, что фактически, казалось, он сам испаряется из стакана, избавляя ее от необходимости объяснять, почему она не пила «это». Ранний вечер уступил позднему и темному времени суток в кантине “Удачливое Вымя” в Като. Внутри было жарко и пыльно, что очень отражало то, как она чувствовала себя сама – ожидая транспорт и нерешительно обдумывая, как высказать изводящие ее мысли.
С неослабевающим азартом группа посетителей начала новую партию в сабакк, и Лея, осмотревшись вокруг, вернулась к разворачивающейся перед ней игре. Играл Ландо. Где он взял кредиты, она спрашивать не хотела – вероятно, у того же самого вынужденного дарителя их комлинка.
Ссутулившись, Лея уперлась подбородком в кулак и наблюдала, как Ландо, объявив высокую ставку, вынуждает всех в досаде бросить карты. Двое из игроков встали из-за стола, несмотря на его протесты.
Ему надо поиграть с Люком как-нибудь - все говорили, что Люк был прирожденным игроком в сабакк. Даже Хан не хотел играть с ним больше.
- Эта леди приносит Удачу, - сказали незадачливые игроки.
Она кисло засмеялась в теплый напиток: «Явно не тогда, когда удача имеет значение».
- Ты когда-нибудь… разговаривал с Люком, Ландо? - спросила она так небрежно, как только могла.
Ландо оторвался от нового расклада карт:
- С Люком? Нет, нам не представилось шанса сделать это. Но он показался мне хорошим малым.
- Да, - она медленно кивнула. - Он - …
- Безошибочно выбирает себе врагов, - добавил Ландо сдержанно, складывая свои фишки одной рукой.
Лея кивнула, потерявшись в мыслях…
- Да… А Вейдер упоминал его когда-нибудь при тебе?
- Вейдер? - он повернул голову, ощущая беспокойство и неудобство от обсуждаемого вопроса. - Нет, не совсем. Только сказал, что хочет вернуть его, и что Скайуокер прилетит на Беспин, если там будете вы трое.
Лея повернулась к Ландо, понимая, что Чуи прислушивается к их беседе.
- Что он хочет вернуть его? - подчеркнула она, желая убедиться.
Осознавая ее серьезность, Ландо задумался, копаясь в памяти.
- Что для него пришло время вернуться, - поправил он, не понимая точно, что она хотела. - А что?
Лея быстро помотала головой, отворачиваясь.
- Ничего. Просто так.
Чуи провыл длинное предложение, обращая к себе внимание Ландо.
- Он спрашивает, мы… вернемся за ними? - перевел Ландо, явно сомневаясь, какой бы ответ он хотел сам.
- Как только у нас будет возможность, - твердо сказала Лея, смотря теперь на Чуи. - Но для начала нам нужен план. И помощь.
- Не хочу отговаривать тебя от забавы, но… вспомни, что ты рассказывала о том, что заявил тебе тот любезный пилот - о том, что Хан и так скоро будет освобожден.
- А ты всегда веришь тому, что говорят тебе имперцы? – презрительно спросила Лея. - И в любом случае, что насчет Люка?
Пока Лея находилась в кабине корабля, надежно держа в руках бластер первого пилота, она рискнула потратить время на вопросы второму, пока тот снимал блокировку запирающей перекладины.
- С нами было двое мужчин - почему их нет на корабле?
- Кого именно?
- Кореллианца. Где он?
Пилот нервно посмотрел на нее:
- Он во дворце. Коммандер оставил его там.
- Почему?
- Я не знаю, - он дернулся назад от бластера, которым Лея безмолвно поощряла его говорить дальше. - Я не знаю! Его хотели… он нужен для чего-то, я не знаю зачем. Но его собирались освободить - думаю, это будет довольно скоро.
- А другой? Где другой заключенный?
- Другой? - пилот неуверенно нахмурился. – Больше не было… не было никакого другого.
- Люк Скайуокер! - процедила Лея сквозь зубы.
Человек только помотал головой, уставившись на дуло бластера.
- Он был с нами в шаттле! Его вывезли в медицинских санях.
- Не было никакого… - человек поднял на нее глаза, замешательство сменилось пониманием. - Оу! Да. Держу пари, вам бы хотелось достать его. - Было кое-что в том, как он произнес это: некое искаженное развлечение, некое осознание того, что он неправильно понял сначала ее желание. - Запишите это, как очко в пользу опыта, - добавил он, заставляя ее нахмуриться.
И в этот момент в дверь кабины осторожно заглянул Ландо:
- Лея, нужно идти. Чуи немного волнуется о том, чтоб побыстрей убраться отсюда.
Когда она по-прежнему не двинулась с места, уставившись на пилота, Ландо взял ее за руку и мягко потащил за собой, взывая к ее разуму:
- Мы вроде как торопимся…?
Комлинк Леи загудел, возвращая ее к настоящему моменту - в сомнительную среду “Удачливого Вымени”.
- Девять-девять-два-ноль-пять, - отозвалась она просто; на открытых каналах связи имена не использовались.
- Ваш транспорт доставлен в док сорок два на Южном Уровне, - прибыл ответ.
- Скоро будем. - Лея взглянула на остальных: - Вперед!
И затем поднялась, поняв наконец-то, что она скажет, когда вернется к командованию Альянса: попросту говоря - ничего.
Разумеется, все это было ложью. Должно ею быть - она ведь не настолько глупа. Все это было ложью, чтобы подставить Люка, и она не скажет никому ни слова. Она не будет играть в их игры - в независимости от того, понимала ли она их. Они потратили впустую свое время, и когда она вернет назад Люка, она все расскажет ему, и они вместе посмеются над этими возмутительными утверждениями. Они выбрали не того болвана, если надеялись, что она будет даже раздумывать о продажности Люка - основываясь просто на их словах.
Глава 7
Глава 7
Удивительно, как быстро был установлен распорядок дня. С наступлением сумерек Люк уже терпеливо сидел, ожидая визита Палпатина; ожидая рыжеволосую, которая войдет и объявит ему об этом.
Что она и сделала, как по нотам.
Со звуком поочередно открывающихся замков двери раздвинулись в стороны, и Люку впервые удалось подсчитать количество блокировочных болтов в них.
Она вошла с грозным выражением лица, и он улыбнулся в ее холодные глаза:
- Привет, Рыжая.
- Им… – она запнулась, застигнутая врасплох его обращением, но уже через мгновение справилась с собой: - Император требует твоего присутствия.
- В общем-то я подозревал это, - ответил Люк, направляясь к выходу и не понимая, для чего он все это говорит; однако он наслаждался тем, что вывел ее из равновесия. Сказывалось еще приподнятое настроение от встречи с Ханом.
- И не называй меня Рыжей, - отрезала она, подстраиваясь под его шаг вместе с идущими позади охранниками.
- Как насчет Ржавой? - спокойно поддразнил он. - Мне нужно называть тебя как-то - а ты не говоришь свое имя. Так что выбираешь?
- Я – коммандер Джейд, - надменно произнесла она, смотря вперед.
Люк ждал, пока они фактически не подошли к последним дверям, чтобы оставить последнее слово за собой:
- Хм… думаю, мне больше нравится «Рыжая».
Затем он прошел дальше, а она осталась стоять у дверей; и Люк напомнил себе о необходимости сконцентрироваться – игра закончилась.
Глаза Палпатина были опасно сужены, взгляд холоден и зловещ. Однако направлен не на Люка – на Джейд, согнувшуюся в глубоком поклоне с затаенным, но хорошо читаемым чувством страха. Она распрямилась, потупив глаза, Палпатин пристально продолжал смотреть на нее. И Люк, осознав, что именно он был причиной такой реакции ситха, почувствовал внезапное желание защитить свою тюремщицу.
- Ваше Превосходительство, - поприветствовал он так, как слышал от других, переводя на себя мрачные охровые глаза Императора.
Палпатин взглянул на него, и впервые Люк распознал в Силе индивидуальное присутствие Императора, будто тот забыл полностью скрыть его. Императора мутило от ярости к женщине - в ревнивом чувстве нарушенной собственности.
И затем это ощущение полностью ушло, скрылось, когда ситх сосредоточил внимание на настоящем моменте. Он повернулся и медленно прошел к стулу - не торопясь, чтобы успеть восстановить самообладание, прежде чем сесть и вновь взглянуть на мальчишку.
- Сядь, - скомандовал он просто.
И мальчишка сел без возражений. Может, и не будет никакой борьбы, чтобы добиться его повиновения.
- Ты говорил сегодня со своим другом? - спросил Палпатин.
- Да… - ответил Люк и, сомневаясь, что еще сказать, добавил: - Благодарю вас.
Ответ понравился Палпатину, но он продолжал смотреть на джедая жестким взглядом.
- Я… хотел бы увидеть остальных, если можно? – неуверенно спросил Люк, опасаясь, что Палпатин захочет что-нибудь взамен.
- Остальных?
Люк нахмурился.
- Лею и Чуи.
- Они улетели, джедай, - самодовольные ноты в голосе смешались с притворно вежливым замешательством.
- Улетели? – тревожно переспросил Люк, повышая голос.
- Конечно. Это наш договор. Ты остаешься здесь на двенадцать недель, а им позволяется свободно уйти. Сегодня на рассвете они отправились на Неймодию и оставили корабль в космопорте Като. Их никто не сопровождал там, как мы и договорились, поэтому у меня нет никакой информации как, куда и где они сейчас. Но я уверен, что твоя маленькая принцесса уже…
- Сегодня на рассвете?! - было глупо спрашивать это после такого потока информации, но Люк был искренне удивлен, что их больше нет здесь - а он не осознавал этого.
Он немедленно протянулся Силой, в безотлагательности легко прорезаясь сквозь темный туман, что омрачал все вокруг, но не смог найти никакого следа Леи. Тут же его поразили воспоминания – о своем пробуждении перед самым рассветом, будучи уверенным, что его кто-то звал по имени. Не в страхе, а только… в понимании. Должно быть, это была Лея - видимо, она поняла, что они разделялись, и думала о нем в тот момент.
Люк упрекал себя, что не признал ее, не понял, что они улетали - сердясь на ослабление своей бдительности и решая, что больше этого не допустит. Он позволил статичному туману Тьмы сдерживать его способности - разрешил ему власть над собой, когда должен был знать, что происходит. Больше этого не случится - урок был изучен.
Слова Палпатина ворвались в поток его мыслей:
- Мы заключили соглашение, джедай. Я охотно выполнил свою часть, в точности и без задержки - и теперь ожидаю того же от тебя.
И внезапно Люк понял, что сделал Палпатин - он форсировал сделку, выполняя немедленно свою часть. И этим фактически связал Люка, не давая ему по-настоящему обдумать последствия.
Теперь договор вступил в силу - он дал свое слово.
Палпатин наблюдал за ходом этих мыслей и эмоций на лице мальчишки, наблюдал, как тот ищет какой-либо выход и понимает, что его нет. И прежде чем эта реакция перешла бы в гнев, ситх проговорил тихим, похожим на шорох гравия голосом, нейтральным и спокойным:
- Поешь.
Внимание джедая переключилось, и снова Палпатин наблюдал ряд размышлений, мелькающих на его лице, пока тот осмысливал все факторы: договор, по которому он остается здесь без сопротивления, свой голод и то, что он пойман в ловушку собственной рукой.
И вопрос, соблюдать ли этот договор вообще…
Все эти соображения крутились в голове Скайуокра, затягивая момент.
Наконец он протянулся, взял одну маленькую лепешку из горячего сервировочного блюда и положил себе на тарелку.
Палпатин не позволил своему выражению измениться ни на йоту. Вместо этого он кивнул слугам, которые заполнили бокалы вином, поклонились и вышли; императорские гвардейцы, окружающие Люка, последовали за ними.
Император позволил тишине висеть в течение долгого времени, задаваясь вопросом, почувствует ли его джедай себя вынужденным заговорить. Но Скайуокер оставался тихим; он лишь неподвижно смотрел на стол отсутствующим взглядом, блуждая где-то далеко в мыслях.
Секунды перешли в минуты, а ни один из них по-прежнему не двигался.
Наконец Палпатин проговорил:
- Положить пищу в тарелку не обозначает поесть, джедай.
Резко выдернутый из своих размышлений мальчишка вздрогнул и поднял глаза. Взглянул в тарелку, подумал… отломил кусочек лепешки и съел - ни неохотно, ни покорно.
Палпатин улыбнулся, устраиваясь поудобнее в стуле – это сражение было закончено. Будет его джедай есть потом или нет, было уже несущественно, и они оба знали об этом. Войну необходимо вести последовательно, сражение за сражением.
И сегодня Палпатин одержал звучную победу в течение нескольких минут после начала их встречи.
- Возможно, для тебя лучше, что они улетели, - предложил он наконец, старательно не допуская триумфальных нот в голосе. - Они были веревкой на твоей шее, связывали тебя и удерживали. Твоя хорошенькая маленькая принцесса использовала тебя. Использовала, чтобы вести бои, которые сама вести не в силах.
- Вы ничего не знаете о ней, - ответил Люк, чувствуя себя оскорбленным.
- Напротив, я знаю ее очень хорошо. Прежде чем она, спасаясь, бежала к слепо преданной ей кучке мятежников, она была сенатором здесь, в Имперском Центре. Уже тогда она неусыпно пеклась только о своих интересах. Знай своих врагов, джедай, - начал лекцию Палпатин.
- И своих друзей?
Император только снисходительно улыбнулся:
- У тебя нет никаких друзей, джедай. Настало время понять это. Есть лишь те, кто в любом случае будут использовать тебя. Только равным себе можно доверять – только они не зависят от твоих способностей.
- Лея ни в чем не зависела от меня.
- Конечно же это не так, - легко оспорил ситх. - Ее мелкое маленькое Восстание ничего не представляло из себя до твоего появления там. Его жалкие остатки должны были быть уничтожены вместе с Явином. Для моей Империи они были меньшей угрозой, чем блоха для банты. Но она понимала, что если они заполучат джедая - того, кто сможет представить реальную угрозу, того, вокруг кого можно будет сплотить недовольных галактики - они станут силой, с которой придется считаться. Именно поэтому она оставила тебя там.
- Я остался по собственному выбору.
- Да, разумеется, - Палпатин улыбнулся. - Вопрос - почему? Я уверен, что она действовала непривычным для себя способом, чтобы побудить тебя к этому решению. Принцессы вообще-то не общаются с пилотами, друг мой. Разве ты не замечал этого? Скольких еще пилотов она знала по имени? Она нуждалась в тебе и прекрасно понимала это. Ей был необходим контроль над тобой - так же, как и Кеноби.
- Она даже не знала о моих способностях.
- Ты так уверен? Ты путешествовал с мастером Кеноби, носил лайтсейбер. И я полагаю, ты обеспечил ее массой других разных намеков. Какие выводы она, по-твоему, должна была сделать? Окажи ей немного уважения, джедай. Этого было достаточно, чтобы увидеть, кем ты являешься и какую ценность представляешь.
- Вы не правы, - голос Люка понизился от гнева.
- Я прав, - возразил Палпатин тоном, не принимающим никаких аргументов. - Все существа стремятся управлять тобой - силой, которой ты обладаешь. Твой учитель-джедай, твое драгоценное Восстание… и твоя маленькая принцесса, которую ты так хотел спасти. - Палпатин склонил голову набок в своей характерной ласковой манере, однако глаза оставались все такими же жесткими: - Только они облекают свое стремление в сострадание, дружбу и ложь.
Люк помотал головой, не в силах сказать ни слова.
- Я говорю тебе это, джедай. И это правда. Твои доверенные союзники, твоя драгоценная принцесса… они все еще набросятся на тебя. Она будет держать оружие у твоей головы и жаждать нажать на курок.
- Нет.
- Она будет готовить твое уничтожение с точно таким же рвением, как сейчас готовит мое. Ты был ничто для нее - только возможность для ее целей, пища для ее идей. Как только она поймет, что больше не управляет своим ручным джедаем, она захочет избавиться от тебя.
- Вы лжете!
- И твой «учитель», - Палпатин плюнул последним словом в насмешливой издевке, - разве он не оставлял тебя гнить в пустыне, пока не понял, что я найду тебя? А затем потащил за собою ложью и полуправдой, дав тебе только ту информацию, которая нужна была для манипулирования тобой?
- А вы? - бросил Люк вызов.
Император откинулся назад, выдерживая паузу - обеспечивая его джедаю мысленное и физическое пространство, отделяющее Палпатина от предательства других. - Я предлагаю тебе понимание. Такое же, как я дал твоему отцу. Ты и он не так уж сильно различаетесь.
Люк сдерживал себя – но на лице вырисовывалось опровержение.
Невзирая на это, Палпатин продолжал давить, говоря убеждающим, не принимающим никаких возражений голосом - начиная связывать Скайуокера с собой:
-Да. Мы принадлежим к одной линии. Я понимаю тебя, как никто больше. Никто. Я понимаю, сколько требует от тебя каждая секунда, чтобы сдерживать свою силу, которую ты наконец начал высвобождать; я понимаю, чего это уже стоило тебе - а ты знаешь, что требования будут только расти.
- Мы ничем не похожи, - неистово прошипел Люк. - Ничем!
- Тогда, почему ты жив, джедай? Почему ты не мертв, как очень многие до тебя? Почему я потратил столько сил, чтобы находиться здесь сейчас, произнося эти слова? Если бы ты был любым другим джедаем, уверяю, я бы убил тебя к этому времени… но я вижу то, что ты намеренно отказываешься признать. Я вижу то, кем ты являешься…
Он позволил фразе зависнуть в воздухе на несколько секунд, не спуская глаз со своего джедая и держа того в тревожном ожидании…
- Тьма всегда признает свое.
Он видел реакцию мальчишки – как расширились его глаза – и знал, что выиграл этот удар.
- Я - не мой отец, - справился наконец Люк почти сорванным от эмоций голосом.
- Ты уверен?
- Абсолютно, - железно отрезал мальчишка, практически перебивая ситха; но в Силе Палпатин ощущал его колебание, вспышку сомнений, которые там не так легко было скрыть.
И чтобы дать Скайуокеру время для размышлений, он долго хранил молчание - в притворной задумчивости хмуро смотря на джедая, который в ответ сверлил его пронизывающим взглядом, очень смело и уверенно… внешне.
- Ты действительно ненавидишь его? - в итоге спросил ситх. - Или ты ненавидишь то, что знаешь, кем он заставит тебя стать?
- Он не заставит меня стать кем-либо.
- Но осознание того, что ты…
- Я представляю собой сущность моей жизни. Вейдер не участвует в ней.
- О, нет. Он участвует. Либо своим присутствием, либо своим отсутствием.
- Не так сильно, как вы полагаете, - защищался Люк.
- Но намного сильнее, чем думаешь ты, - Палпатин снова выдержал паузу. - Ты веришь в судьбу, джедай?
- Нет, - твердо сказал Люк.
- И все же ты признаешь знание будущего – у тебя самого есть способность видеть его.
- Будущее не определено, - ответил Люк. - Оно постоянно меняется согласно действиям настоящего. Я вижу это.
- Некоторые события подвижны, - признал Палпатин. - Но некоторые зафиксированы. Неизбежны.
- Ничто не неизбежно.
- Это то, чему ты веришь - или на что надеешься?
- Это то, чему меня учили.
- И конечно же ты веришь всему, чему тебя учили, - высмеял Палпатин. - А здесь ты ничему не научился?
- Многому, - многозначительно ответил Люк.
Палпатин только улыбнулся, качая головой в явном развлечении:
- Ты настолько непреклонен. Я могу научить тебя намного большему, чем когда-нибудь смог бы Кеноби. Он был глупцом и слепцом – по собственному выбору. И ты был наивен, что слушал его.
Скайуокер сохранял сдержанное выражение, но Палпатин чувствовал, что сказанное оскорбило его, поэтому продолжил провокацию:
- Ты услышал точку зрения одного человека и теперь держишь ее на вооружении. Но твой учитель был одиноким стариком, просидевшим в пустыне два десятилетия - полностью удалившись от дел. Джедаев убивали сотнями, а он не сделал ничего, чтобы помочь им – ни детям, ни юнглингам, ни падаванам, ни мастерам. Ни разу не вернулся, чтобы помочь им в борьбе. Ты уверен, что он вообще говорил, как джедай? Ты принимаешь его слово как абсолют, но ты никогда не сможешь действительно узнать так ли это. В лучшем случае твое обучение было испорчено его ограниченностью, в худшем - все, что он преподавал тебе, было не более чем мелкое сумасбродство дряхлого безумца.
Люк гневно помотал головой, возмущаясь клевете и грязи, выливаемым на Кеноби.
- Он остался, чтобы помочь мне. Чтобы защитить меня.
Палпатин приподнял брови:
- И все же, когда его помощь действительно имела бы значение, он оставил тебя одного.
- Не одного. Мастер Й… - Люк остановился - но было слишком поздно.
От удивления Палпатин встал.
- Мастер Йода?
Сердце Люка пропустило удар, живот скрутило узлом в этом ненамеренном предательстве, мгновенном промахе - и тяжело изученном уроке.
- Мастер Йода, - медленно повторил ситх, уставившись на Люка - как если бы все наконец встало на свои места. - Вот, кто стал твоим учителем, когда умер Кеноби. Вот, почему твой отец не смог повлиять на тебя.
Палпатин прошел вдоль длинного стола. Люк смотрел прямо перед собой, потрясенный своей ошибкой. Но он заставил себя думать - признать ошибку, оценить урон - у Императора было имя, но не место. И Люк глубоко запер и похоронил его название.
Однако он был разъярен своим промахом, своей слабостью в концентрации, тем, что так легко позволил себе быть раздраженным – в итоге открывая так много Палпатину.
Остановившись рядом, ситх протянул руку к упрямому подбородку мальчишки и повернул его к себе. Смотря прямо в глаза Скайуокера, он наклонился ближе с абсолютно сосредоточенным и смертельно опасным выражением на лице.
- Где он? – низкий голос, пропитанный Тьмой. Люк только тряхнул головой, попытавшись отвернуться - но Палпатин не отпускал его, впившись ногтями в плоть. - Где? – повторил ситх, однако мальчишка лишь тихо и настороженно смотрел ему в глаза, устанавливая один ментальный щит за другим.
- Ты не сможешь обезопасить его. Ты уже подвел его и сделаешь это снова. Это только…
Он внезапно замолчал, и Люк ощутил…
Как мгновенное изменение в Силе накренило все вокруг, смещая силу тяжести, словно наклонилась ось вселенной, и реальность переместилась вместе с остекленевшими глазами ситха…
Будто очнувшись, Палпатин сфокусировался на Люке, произнося эйфоричным, почти восторженным голосом, снижающимся к ликующему шепоту:
- Однажды ты скажешь мне - добровольно. Ты будешь искать меня в своем рвении предать его. Ты видишь это?
Мышцы вокруг глаз джедая напряглись в ужасающем понимании, как бы сильно он ни пытался скрыть его…, и этого было достаточно.
Достаточно для Палпатина, чтобы быть уверенным, что Скайуокер признал предоставленную Силой правду - и ее значение.
Смотря на эту вспышку эмоций, пересекающих его лицо, Палпатин улыбнулся. Голос стал крайне уверенным и удовлетворенным. Даже ласковым – наблюдая, как часто поднимается грудь джедая, как растерянно и несогласно смотрят его глаза, как он борется против внезапно сместившегося восприятия.
Ситх выпрямился, выпуская подбородок мальчишки и кладя руку ему на плечо – в пустом утешении. Торопясь использовать эту волну неожиданного откровения Силы, он впился ногтями в тонкий шелк рубашки Скайуокера.
- Он отказывался учить тебя, друг мой? А объяснял, почему? Он говорил, что видит твое будущее, как и я? Твоя судьба на моей стороне, не на его. Это написано в каждой клетке твоего существа, в крови, которая дает тебе жизнь, неизбежно, неотвратимо.
Люк оставался тихим, глядя вниз, потерянный в осознании того, что должно произойти: неужели он предаст Йоду? Это казалось настолько реальным в тот момент - момент неоспоримой ясности и знания, вызванного и вывернутого Силой. Никакого видения, как такового, никакого разъяснения - только этот факт, абсолютный, неопровержимый, внедренный в сознание, как удар под дых.
А Палпатин продолжал давить, задавая так много вопросов и не давая времени для ответов, озвучивая самые глубокие, самые темные страхи Люка.
Ситх медленно убрал руку с плеча и коснулся щеки джедая пепельными, костлявыми пальцами - в ложном сострадании. Пытаясь справиться с морем сомнений, Люк даже не заметил этого.
Император криво улыбнулся, приподняв бледные губы над желтыми зубами: этот момент абсолютной ясности дал ему уверенность - одновременно отобрав ее у мальчишки.
- Он отговаривал тебя идти к Вейдеру? Пытался оставить рядом с собой, где он смог бы контролировать тебя и ограничивать, держать в подчинении и изоляции? Чтобы ты никогда не достиг полноты своей мощи - потому что тогда она стала бы больше, чем у него, а он ни за что не позволил бы это.
Люк опустил голову, смотря в пустоту в отчаянном недоумении. Палпатин вновь протянул руку к его подбородку и, мягко поворачивая его податливую голову, прошептал:
- Как легко ты отдал ему контроль над собой, джедай. И как глупо ты должен чувствовать себя теперь, понимая, что был полностью предан тому, кто хотел только управлять тобой, используя ложь и ограничения.
Замешательство и сомнения разрывали ум Люка противоречивыми эмоциями, бушующими и питаемыми той вспышкой знания в Силе - тем эхом будущего. Адреналин толкал его действовать, кричать, защищать обвиняемых, но более глубокие страхи шептали о предательстве и подозрениях, и этот хаос буквально парализовал его.
- Они не стремились контролировать меня, - в конце концов прошептал он - как себе, так и Палпатину. - Они не…
Император только кивнул, спокойно, с ледяной уверенностью.
- Ты знаешь, что это не так. Какие бы слова сейчас ты ни произносил, друг мой, я знаю, что находится в твоем сердце.
Сказав это, Палпатин медленно обошел стул Люка, проводя бледной рукой по гладкому шелку на его плечах.
Он отдернулся - стиснув челюсти в упрямом несогласии с этой пустой софистикой, предлагаемой ему; Император только улыбнулся в ответ:
- Я могу понять твой дискомфорт, дитя. Любому на твоем месте было бы трудно признать это; признать, что он был обманут, неуместно отдав свою лояльность. И все же это очень легко можно исправить… если приложить усилие.
- Нет ничего, что нужно исправлять, - проговорил Люк, не в силах удержаться от ответа. Он так сильно старался хранить молчание, не реагируя на обвинения Палпатина… и вновь был втянут, несмотря на все свои усилия. Он понимал это, и все же был не способен полностью сдержать себя.
- Ты получил редкий подарок, дитя – знамение будущего. Он дается так немногим, не трать его впустую.
Люк не ответил, все еще пытаясь осмыслить этот жестокий момент правды в Силе - абсолютную уверенность, что однажды он добровольно выдаст потайное место Мастера Йоды отвратительному и манипулирующему ситху, стоящему сейчас рядом с ним. Действительно добровольно - по собственной инициативе, а не под давлением или принуждением. Он знал это, просто знал. Мастер Йода утверждал, что будущее всегда в движении и тяжело предсказуемо до своего наступления - однако это вызванное Силой понимание казалось жутко неоспоримым.
Зафиксированным событием. Таким, как утверждал Палпатин. Есть ли другие такие же события? Была ли его судьба так же неизбежна?
Палпатин спешил, не давая времени для обдумывания; задевая лежащую на столе руку Люка, он мягко провел по ней ногтями - изящно ломая ход его мыслей.
- Как это замечательно: увидеть свое будущее, даже если это только доля секунды. Один момент разъяснил тебе то, на что я, возможно, потратил бы впустую тысячу слов.
- Я не предам его.
- Ты знаешь, что это не так - ты знаешь, что предашь его. Ты слышал то, что прошептала Сила – правду. Да… возмездие. Как хорошо ты будешь чувствовать себя… когда воздашь тем, кто так черство тебя использовал.
Палпатин медленно остановился, пристально вглядываясь в яростный огонь, голос его был тихим и уверенным:
- Это неизбежно, ты останавливал руку судьбы слишком долго - теперь она хочет плату за силу, которой наделила тебя, за силу, которой наделила твою линию крови. И цена неизменно все та же. Судьба твоего отца - твоя судьба, она всегда была предназначена для тебя. А Судьбу, друг мой, нельзя обмануть.
- Я не… верю…
О, сколько сомнения было теперь в его голосе - насколько шатка та ранее непоколебимая вера.
Этот прекрасный момент, видение, вспышка абсолютной ясности одарили Палпатина невероятным убеждением. И относительно мальчика, и относительно себя. Он никогда не сомневался, конечно, что сможет управлять Скайуокером, всегда верил, что должен управлять им. Но это было первым подтверждением, что так будет - ясно прозвучавшим и отразившимся в Силе пониманием вне всех суждений, уверенностью вне всех сомнений.
И все, что это дало Палпатину, было забрано у мальчишки.
Находясь в отчаянной борьбе, раздираемый неуверенностью, Люк медленно покачал головой; затем приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог ничего вытянуть из суматохи вопящего внутри замешательства.
- Я…
Так близко, так сильно близко к этому опьяняющему безумству неистовых эмоций; Палпатин смог только хрипло прошептать:
- Больше не может быть никаких слов, друг мой. Только правда… и Тьма.
***
Мара терпеливо ждала своего Мастера в широкой прихожей за пределами апартаментов Скайуокера и низко поклонилась, когда Палпатин наконец появился. Он прошел мимо, даже не взглянув в ее сторону, погруженный в свой триумф, в потерю мальчишкой веры - не в его союзников, а в кое-что намного более важное: в себя самого.
Она подстроилась под его тихий темп, идя неподалеку, и он остановился, ощущая… кое-что. Некое встречное течение эмоций…
Каким-то образом Мара была затронута произошедшим, он довольно сильно ощутил это в ней - и это не касалось поставленной перед ней задачи. Но Джейд всегда расстраивалась, когда должна была остаться во дворце - он обучал ее быть орудием действия, путешествуя и выполняя его требования по всей Империи, будучи способной слышать и общаться с ним через Силу, быть его глазами и ушами, его волей…
Император слегка нахмурился: могла ли она ощущать Скайуокера в Силе? Он научил ее слышать свой голос, но Мара никогда не слышала лорда Вейдера - хотя она никогда и не пробовала, эти двое были подозрительны и враждебны друг к другу, что весьма устраивало Палпатина. Но могла ли она теперь чувствовать джедая? И если да - то почему?
«Ты слышишь его, моя слуга?»
Нахмурившись, Мара взглянула на Мастера:
- Слышу его?
«Джедая - так же, как ты слышишь меня сейчас»
Она смотрела на своего Мастера в течение долгих секунд…
- Нет, Мастер. Я ничего не слышу.
Он подозрительно заглянул в ее душу, ища ложь. Но в такой близости к джедаю он ощущал только его, только огонь неопытной мощи - одержимо гипнотической даже в страданиях отчаяния - сжигающий все меньшие огни так, что о Джейд было немедленно забыто.
В любом случае это не имело значения - она будет покорно играть свою роль. Как всегда.
Палпатин пошел дальше, и Джейд возобновила свой шаг рядом с ним - ее неясное, тусклое ощущение в Силе заставляло еще более страстно желать реализации мощи Скайуокера. Это он должен сейчас покорно идти позади своего Мастера – а не Джейд. И даже не Вейдер, уже нет. Сопротивление мальчишки только усиливало желание Палпатина победить, подчинить, завладеть.
Да, мальчишка намного лучше обучен, чем он ожидал, но конечно же еще в досягаемости, Сила заверила его в этом.
Однако это не означало легкой задачи впереди. Скайуокер каким-либо образом достигнет принятия неожиданного видения и, вероятно, попытается логически объяснить его, отодвигая подальше. Мальчишка был крайне упрям. Даже если он не сможет - даже если он будет знать, что это правда, он все равно будет бороться. Потому что это тоже в его крови. Джедай будет сопротивляться, потому что верит, что прав - и все еще по-дурацки верит, что у него есть какой-то иммунитет от Тьмы.
Он будет сопротивляться, потому что верит, что это необходимо - потому что Кеноби и Йода вдолбили в него важность влияния даже самого малого промаха.
Мальчишка будет сопротивляться из-за своих друзей, полагаясь на их благочестивое, незначащее мнение, как на свое собственное. И он будет сопротивляться от негодования на то, что заперт здесь в клетке, находясь под манипуляциями Палпатина; и просто потому, чтобы не сделать так, как хочет Палпатин.
Вызов состоял в том, чтобы обратить Скайуокера, несмотря на все эти убеждения - и даже больше - повернуть их против него. Спроектировать ситуацию, в которой, понимая, что он идет к Тьме, джедай все же продолжит идти.
В тот заключительный момент его нельзя будет толкать туда - он должен будет сделать это добровольно, соглашаясь открыть свой разум и свою душу.
Но можно было подтолкнуть его к самому краю - измотанного, спровоцированного, управляемого - к той критической точке перелома… Когда он возьмет Тьму и использует ее, как собственную.
***
Люк сидел в тишине своей мрачной неосвещенной комнаты, подтянув ноги на край стула и обхватив голову руками - борясь против непрерывно находящегося в ней давления и пытаясь рассуждать о видении, которое перевернуло его восприятие вверх дном.
Даже не о видении; не было никакого видения, как такового - только знание, глубокое и бесспорное, что он предаст Мастера Йоду. Правда - столь же абсолютная, как смерть.
Люк пристально вглядывался в яркие, отдаленные огни города, разбрасывающие рассеянные тени по спальне, которая подавляла своим размером и напоминала этим, как отчаянно одинок он здесь был.
Как он мог бороться теперь? Как мог удержаться против всего?
Ему нужно найти путь. Не позволить проглотить себя этим предзнаменованием.
Если бы только он смог…
Люк оторвался от своих мыслей, признавая волнение Силы, нахлынувшее во Тьме еще до того, как услышал голос снаружи: низкий бас, раздающий приказы, словно это было его божественное право.
«Только не сейчас», - подумал он. Но было без разницы, что он думал: даже если бы Вейдер услышал его, он не замедлил бы свой шаг.
Люк знал, что должен встать, но вместо этого только еще ближе притянул к себе колени, обхватывая их руками в необыкновенно по-детски непосредственном жесте.
В комнате зажглись лампы - даже они находилось вне его контроля здесь; с тяжелым свинцовым звуком последовательно отодвинулись блокировочные болты.
Вейдер вошел один и встал, ожидая пока грохочущие двери с тяжелым скрежетом сдвинутся обратно.
Повисла тишина. Люк не поворачивался, хотя он был не в силах проигнорировать тяжелое режущее дыхание маски своего от… Вейдера.
- Твои спутники свободны, - наконец заявил тот.
Люк промолчал, пристально глядя в ночь, разрываемый расстройством и своею неспособностью действовать. Он хотел кричать, вопить на это… существо, чтобы оно оставило его в покое, ушло и никогда не возвращалось. И все же, когда он в итоге, не оборачиваясь, заговорил, он задал лишь один спокойный вопрос:
- Что ты хочешь от меня? Я понятия не имею, зачем ты здесь.
- Я тоже, - признал Вейдер без злобы мрачно растерянным в тот момент голосом.
- Тогда уйди. Оставь меня одного. Просто… оставь меня.
Почему он не мог сделать это? Зачем продолжал возвращаться, напоминая о слабости, которую Люк нес в себе?
- Ты уже один. По своему собственному выбору, - прогрохотал Вейдер.
Люк развернулся:
- Моему выбору? Выбору!? Мой выбор - выйти отсюда и никогда не оглядываться. Мой выбор, чтобы ты… - он остановился, потирая пульсирующие от боли виски, мертвенно усталый. Какой был смысл во всем этом?
- У тебя по-прежнему есть выбор, - напомнил ему Вейдер.
- Я сгнию, прежде чем помогу тебе, - утомленный глухой голос, наполненный горячим убеждением.
- Тогда он победил. Ты станешь служить ему еще до окончания года.
- Потому что ты сделал так?
- Потому что это то, что делает он. Он уничтожил Сенат и Орден Джедаев. И разрушил Республику. Ты думаешь, что сможешь один выстоять против него?
Голос Вейдера был странно тихим, побежденным. Практически опечаленным, как показалось Люку. Или, возможно, он был просто уставшим.
- Ты видишь будущее? - спросил Люк в конце концов, вновь отвернувшись от него.
- Я получил видение сегодня, - ответил Вейдер на невысказанный вопрос сына.
Мальчик довольно долго молчал в тишине, потерявшись в мыслях. И Вейдер знал, как сильно произошедшее беспокоит его; возможно, поэтому он и пришел сюда. Даже учитывая, что теперь, когда он был здесь, Вейдер совершенно не знал, что сказать и как предложить какую-либо поддержку.
-Ты думаешь, Мастер Йода ощутил это? - Люк понимал, что этот вопрос испытывает расстояние, которое он стремился удержать между ними, но в эту секунду не был способен остановить себя - отчаянно нуждаясь в заверении, что Йода был предупрежден.
Вейдер молчал в течение долгого времени - что уже было ответом. И когда он наконец ответил, пытаясь сильно смягчить свой тон, Люк услышал в нем только пугающую окончательность.
- Нет, - ощущая отчаяние мальчика, Вейдер добавил: - Но ты не виноват. - Люк слегка повернулся, однако это было от неверия - не от надежды. - Ты говорил мне, что принял в жизни свои собственные решения, - продолжал Вейдер, - тогда ты должен признать и то, что Мастер Йода принял свои. Когда забрал тебя от меня. Когда лгал тебе. Когда он…
- Не надо, - тихо произнес мальчик надломленным от усталости и сожаления голосом; он не мог снова говорить об этом. Не этим вечером.
Вейдер затих, неспособный гневаться на него. Но под конец он должен был сказать еще кое-что – может, именно для этого он и пришел:
- Я не бросал тебя. Тебя украли у меня. Помни это.
Люк мотнул головой, не желая размывания границы между ними, никакого послабления.
- Ты хотя бы пытался найти меня?
- Я думал, что потерял тебя, когда умерла твоя мать. Я думал, что потерял вас обоих.
- Но ты не знал наверняка.
- Ты думаешь, что я оставил бы собственного сына? – Вейдер был потрясен обвинением. - Если бы я знал, что ты все еще жив, ничто не остановило бы меня найти тебя. Никто не смог бы скрыть тебя от меня.
Люк отвернулся, не в силах слушать это сейчас. Не желая. Гневаться было легче - так же, как и видеть гневного Вейдера; восстановить границу между ними и не разбираться со всем этим.
- И что бы ты сделал, если бы нашел меня… привел бы сюда?
Вейдер промолчал – понимая, что именно это было бы его намерением.
Голос Люка снизился к горькому, обвиняющему шепоту:
- Какой отец сделал бы такое своему сыну? Когда-либо.
- Ты находился бы там, где тебе надлежало быть - со своим отцом.
- Какая же это защита? - мрачно спросил Люк с явным и глубоко язвительным упреком. – Я очень устал, - добавил он в конечном счете, утомленно отворачиваясь и давая понять, что разговор закончен - по-прежнему потирая голову от туманного давления.
- Это постоянно здесь, - сказал Вейдер, - но это можно отодвинуть. Ты найдешь пространства внутри и вокруг. Именно там ты научишься существовать.
Люк оглянулся, понимая, что Вейдер говорит не об усталости.
- Существовать недостаточно.
- Бывают времена, когда существовать - просто выжить - самая большая победа из всех.
Люк помотал головой:
- Это не победа. Лишь оправдание неудачи.
- Это - то, во что ты веришь, когда смотришь на меня? – тембр в голосе Вейдера нес недвусмысленную угрозу, и Люк знал, что внезапно скользнул очень близко к краю.
Но там он и хотел находиться - по крайней мере, с Вейдером. Он не желал никакого понимания, никакой общности; никаких оттенков серого.
- Да, это.
- Я командую миллионной армией, я стою вторым после Императора. Моя воля диктует судьбы народов, планет и систем. Два десятилетия мое слово - закон.
- И ты потратил все это впустую, - обвинил Люк. - Потому что ты становишься на колени – бесхребетный, готовый продвигать амбиции безжалостного, мстительного старика…
Прежде чем он понял, что делает, Вейдер резко ступил два шага вперед, схватил Люка за руку и рванул вверх, разворачивая к себе… и затем застыл - когда его разум догнал его действия и понял, что он собирается сделать.
- Здесь твое слово - не закон, - с ядом в голосе и явной ненавистью в глазах произнес его сын. – Мною ты не командуешь.
Вейдер отпустил его, почти отбросив от себя.
- Ты - глупый ребенок. Ты ничего не знаешь о том, о чем говоришь.
- Если тебе не нравится то, что я говорю, тогда уйди, - прошипел Люк.
Не желая продолжения этой тирады, Вейдер отвернулся и направился к дверям. За долгие секунды, прошедшие пока открывались замки, его гнев стих, оставляя недоумение, каким образом они вновь пришли к тем же отношениям.
- Почему ты всегда пытаешься спровоцировать меня? – в тишине спросил Вейдер.
- Чтобы напомнить нам обоим, кто ты на самом деле, - ответил Люк, не утруждаясь повернуться.
В конце концов двери с глухим звуком закрылась, и Люк снова остался в безмолвной темноте. Он раздумывал долгое время, но не смог найти в себе сожаления ни об одном своем слове.
Глава 8
Глава 8
- Лея! - Мон широко улыбнулась, распахивая объятия для принцессы, мчавшейся с транспорта на палубу калмарианского крейсера «Дом Один» - главного крейсера Альянса. За ней следовали Ландо и Чуи.
- Мон, - улыбнулась Лея, искренне обнимая старшую женщину - прошло так много времени с тех пор, как она видела ее и с тех пор, как чувствовала себя в безопасности.
Мон Мотма крепко держала Лею в течение долгих секунд, радуясь, что та благополучно вернулась назад. Они всегда были близки, фактически были семьей, будучи хорошо знакомой с ее приемными родителями, Мон знала Лею с пеленок, и теперь у них не осталось никого, кроме друг друга. Мон уже прочла рапорт Леи, написанный той в течение недельного полета возвращения к флоту, и так же говорила с ней несколько раз, пока оба их корабля одновременно находились в реальном пространстве между прыжками – но о шпионе она не упоминала. Некоторые вещи лучше делать наедине, лицом к лицу.
- Лейтенант Грейд проследит, чтобы твои друзья были устроены в каютах… а у нас есть кое-что, о чем нужно поговорить, - сказала она серьезно, уводя Лею.
.
.
.
- Разрешите, - сухо проговорила Лея, беря в руки прозрачный пакет с лежащим в нем комлинком, не веря своим глазам и поворачиваясь от Мон к Криксу Мадину, чье лицо было скрыто в слабом освещении тщательно освобожденного коммуникационного блока.
- Мы не обвиняем, пока, - нейтрально произнес Мадин. Он также знал Люка, и поначалу не мог принять правду, что лежала прямо перед ним. Но по мере увеличения фактов в нем росло негодование, и сейчас, будучи вынужденным излагать их отрицающей все Лее, Мадин и сам начал убеждаться в верности своих слов.
- Что мы действительно знаем наверняка – это то, что с этого комлинка посылались закодированные сообщения. С этого устройства мы можем отслеживать их более точно.
- Все отсылают несанкционированные передачи, - запротестовала нисколько не убежденная его словами Лея.
- Они закодированы, - мягко ответила Мон. - Как только у нас появился этот комлинк, мы проследили более сорока передач с его диапазона частоты за последний год – и все закодированы. Это стандартный комм, Лея - у него вообще не должно быть способности работать на такой сжатой частоте.
- Вы даже не уверены, что этот комм - его, - парировала Лея, не желая сдаваться так легко, и все же внутри вновь зашептал тот тихий голос, что мучил ее раньше.
- Этот комм находился в его контейнере, - спокойно произнес Мадин.
- Мы не говорим, что он принадлежит ему, - возразила Мон, желая дать Лее время, чтобы принять очевидное, - мы только ищем ответы.
- Если бы я была имперским агентом, не думаю, что я бы оставила свой переделанный комлинк в моем собственном контейнере, - ответила Лея, подразумевая большой персональный ящик из пластила с написанным сбоку по трафарету именем владельца. Контейнеры перевозились с корабля на корабль при каждом перераспределении. В них содержалось все личное имущество - ничтожно малое в случае Люка: униформа, рабочая и гражданская одежда, дека, масса, связанных с работой информационных чипов… и этот комлинк.
- Мы тоже не слепы, - мягко заверила Мон, успокаивая гнев принцессы. - Лея, мы знаем, что у нас был шпион - знаем это уже почти год.
- Люк был с нами три года, Мон, - прервала Лея.
Мадин покачал головой:
- Мы лишь узнали о шпионе год назад - но он, наверняка, действовал до этого.
- Он? - спросила Лея многозначительно. Она думала, что из всех присутствующих Мадин будет настаивать на обвинениях в последнюю очередь, так как он сам являлся имперским невозвращенцем и так же находился раньше под подозрением.
- Последняя закодированная передача с этого комлинка вышла меньше, чем за два часа до имперской блокады Хота, - сказал Мадин серьезно. - Одна была послана за три недели до установки последнего базисного оборудования на планете, еще одна - отправлена за день до прибытия туда первых подразделений для установки лагеря, включая Разбойную эскадрилью. Хоть мы и не знаем, что они содержали – у нас не получается взломать код – но, думаю, что даты в значительной мере сами говорят за себя.
- Да, я не сомневаюсь, что это оборудование шпион использовал для передачи информации - я только подвергаю сомнению личность владельца, - Лея слышала, как повышается тон ее голоса. Руководитель комотдела нервно обернулся - в конце концов, это именно он объединил все части, когда получил данный табельный комлинк для установки переназначения.
Все медленно доходило до сознания Леи… И она почувствовала себя больной и усталой.
Мадин был прав, конечно: около года они просто знали о существовании шпиона, сливающего информацию - и все это время пытались поймать его. Но тот всегда избегал всех их тонких уловок, всех тщательно расставленных ловушек, в мельчайших деталях разработанных штатом командования – членом которого был и Люк.
Неужели он предал их? Сидел на тех заседаниях со своей искренней улыбкой, всегда фонтанируя предложениями и всегда расстраиваясь при неудачах…, неужели он сидел среди них и смеялся, зная, как близко они находятся к тому, кого ищут и как все же световыми годами далеко?
Она покачала головой, тщательно рассматривая факты и сильно обкусывая при этом ноготь - до тех пор, пока не пошла кровь. Боль странным образом успокоила ее, отвлекая от холодной действительности.
Это не мог быть Люк - это был не Люк - тот, о ком они говорили, не так ли?
Но было слишком много обстоятельств и фактов, которые медленно и неотвратимо складывались, как кусочки мозаики.
Именно его подразделение, казалось, всегда было вовлечено во все острые ситуации. Разбойная эскадрилья в первую очередь оказывалась в гуще событий, влетая из одной неприятности в другую. А потом, когда Люка назначили коммандером эскадрильи – именно его подразделение всегда проходило на волосок от гибели. Только Разбойная эскадрилья уходила от преследования так, что Империя дышала ей прямо в затылок, как это было на Хоте.
Хан постоянно говорил, что Люк был магнитом для неприятностей.
Хан. Лея почувствовала жжение в горле при мысли о нем. Что с ним сейчас? Потому что, если Люк действительно был имперским оперативником, тогда…
Она нахмурилась, сомневаясь снова: нет, он не был. Он не был. Независимо от того, что происходило, это было не тем, чем казалось. Люк никогда бы не предал их. Он никогда бы не предал ее. Она слишком хорошо знала его.
- …пытались взломать его в течение трех недель, но это - подвижный код, - извиняющимся голосом объяснял родианец, руководитель комотдела, говоря на общегалактическом с сильным акцентом. - Он переписывает себя каждый раз во время передачи. Ключ к изменяющемуся алгоритму находится где-нибудь в предыдущей коммуникации, но без ключа к ней, у нас нет никакого способа связать все это.
- Как давно? – просто спросила Лея, не в настроении для оправданий.
- Я сожалею, но мы точно не знаем. Если бы нам удалось сломать один ключ - хотя бы один ключ - тогда мы смогли бы в итоге расшифровать все, но у нас нет никакой отправной точки, а передачи очень короткие - очень небольшой продолжительности. И они посылались внутри действующих сообщений - обычных коммуникаций внутри флота. И, возможно, имеется больше дюжины сообщений, которые мы попросту не нашли - те, что не были автоархивированы. А любой разрыв в порядке ломает последовательность ключа и возвращает нас назад в исходную позицию.
- Спасибо, руководитель, - выразила признательность Мотма. - Пожалуйста, продолжайте свои попытки - я уверена, что нам не нужно подчеркивать, насколько это важно.
- И насколько важно, чтобы эти факты пока не разглашались, - добавила Лея, все еще цепляясь за надежду и не желая утечки любой информации, где фигурировал бы Люк. Она вернула положенный в пакет комлинк оправдывающемуся от ощущения своей вины родианцу. Пришедшая в голову мысль повернула ее к Мадину:
- Но как бы там ни было, почему вы обыскивали вещи Люка?
- Мы… - Мон заколебалась, и Лея мысленно приготовилась к новому удару. - Коммандер Скайуокер был причислен к погибшим, Лея. После сражения на Хоте.
Лея побледнела.
- Что?!
Мадин начал было говорить, но Мон подняла руку, останавливая его - желая, чтобы Лея услышала это от нее.
- Люк пропал без вести и считается умершим. Вот почему освобождали его контейнер - именно так мы нашли комлинк, который вернули руководителю ком для служебного переназначения. И когда он проверял его - тогда-то и нашел некоторые вещи.
Лея только уставилась на Мон, неспособная принять еще больше подобной информации.
- Когда Люк впервые вышел на связь с вами после Хота? - спросила Мон.
Изо всех сил Лея пыталась вспомнить - казалось, это было целую жизнь назад.
- Мы… Гипердвигатель «Сокола» был поврежден еще в системе Хота. И мы ползли к системе Беспина на главном двигателе несколько недель. Потом ждали запчасти для ремонта; я не доверяла Ландо, чтобы рисковать связью с вами, кроме того одного сообщения. Я думаю… возможно… пять недель - может, семь?
- Он не вернулся, Лея, - сказала Мон мягко. - Он не воссоединился с флотом.
- …Где он был? – все, что она смогла произнести.
- Как раз это мы и хотели бы выяснить, - зловеще пробормотал Мадин.
- Он рассказывал тебе о том, где был? - нажала Мон. – Хоть что-то?
- Нет, я думала, он прибыл из-за сообщения, что я послала вам… - Лея затихла. - Откуда он узнал о нас, если не был с флотом? И зачем ему вообще прилетать, если он имперский агент? Зачем все это?
- Мы предполагаем… мы думаем, что у него, возможно, была определенная задача, - ответил Мадин.
- Какая?
Мон выдержала паузу, глядя на Мадина, затем сказала:
- Мы предполагаем, что эта задача – ты, Лея. А может, и все мы - руководители штаба.
- Я?! - сердце пропустило удар и зашлось в бешеном ритме в ответ на это обвинение - подразумевающее настоящее предательство.
Мадин вышел вперед.
- Подумайте. Если бы он смог передать одного из лидеров Альянса имперцам, а потом, казалось бы, вызволить ваших спутников, он смог бы по-прежнему вернуться к нам с неповрежденным прикрытием. Возможно - чтобы поймать второго руководителя; и, конечно же, чтобы продолжать передавать информацию.
Лея помотала головой.
- Я уже была у них.
- Но у них не было способа его возвращения к Альянсу, - возразил Мадин.
- Зачем ему бы это понадобилось? Когда он мог просто вернуться сразу после Хота.
- Нет, если бы он следил за «Соколом» на своем крестокрыле. Его истребитель улетел одним из последних – практически одновременно с вами. И что удивительно, имперский флот сразу же прекратил блокаду, чтобы пойти за вами - за «Соколом». Чуть ранее Соло послал передачу, говоря, что он выведет вас на «Соколе»; это было на закодированной частоте, но любой с кодами командования Альянса мог принять ее, узнать, где вы были и передать на имперский флот - включая Скайуокера.
Прикладывая все силы, Лея пыталась найти изъяны:
- Если бы он преследовал неисправный «Сокол», он мог бы сообщить о нашем местоположении в любое время – Империя взяла бы нас гораздо раньше.
- У нас нет всех ответов, Лея, - признал Мадин. - Мы думаем, что он мог приземлиться на одном из звездных разрушителей, которые преследовали вас, а затем потеряли. Может, он принял решение остаться с имперским флотом, чтобы использовать свое знание капитана Соло, как отправную точку для вашего поиска - зная, что вы не сможете быстро возвратиться к Альянсу. Вы сами сказали, что Облачный Город принадлежал другу Соло - мы полагаем, что и Скайуокер мог знать об этом. Учитывая ваши координаты на момент потери флотом и факт, что у «Сокола» не было гипердвигателя, он мог легко вычислить ваше направление, - Мадин слегка склонил голову. - Или у вас есть лучшее объяснение того, как он просто взял и нашел вас спустя семь недель?
- Он был ранен, ужасно, - сказала Лея. - На Беспине. Вейдер… отрезал ему руку. Вы сделали бы такое кому-нибудь из своих?
В наступившей тишине Мон повернулась к Мадину, но выражение того не смягчилось ни на йоту:
- Вы видели рану?
- Да, видела. Я сама занималась ею, на борту «Сокола».
Мадин некоторое время обдумывал это.
- Она кровоточила?
- Что? - нахмурилась Лея.
- Была ли рана свежей – насколько сильно она кровоточила?
Лея была безмолвна в течение долгих секунд.
- Она… она не кровоточила. Она была обожженной…
- Словно ее прижгли? - уточнил Мадин.
- К чему вы клоните?
- Я спрашиваю, эта рана была действительно свежей или же просто специально обработана, чтобы выглядеть так? Поверьте мне, кровотечение из обрубленной руки ужасно. Если же вы просто удалите протез с места старого ранения…
- Это не было старым ранением! Рука не кровоточила, потому что Вейдер отсек ее лайтсейбером.
- Я думаю, это очень удобно, - возразил Мадин.
- Вы думаете, мы думаем… - парировала Лея, которая была доведена до предела его поведением. - Кажется, мы думаем слишком много. Но пока вы не можете доказать, что этот комлинк использовал он, и пока вы не можете доказать, что он был агентом, я думаю, что имею право ставить это под сомнение, не так ли?
- Лея, пожалуйста … - начала Мон, неизменно взывая к голосу разума.
Лея развернулась к двери и вылетела как ураган; усталая, раздраженная, желающая защитить Люка. Мучимая собственными невысказанными сомнениями.
.
.
.
Люк уставился на коммандера Джейд поверх своей бумажной печатной книги, размышляя о том, что ему необходимо лучше узнать свою тюремщицу. Необходимо узнать, как она мыслит, как она будет реагировать в сложной ситуации, на что обратит внимание, и что пропустит мимо.
Крайне очевидно – его больше никогда не оставляли одного; кроме того времени, когда он спал. Кто-то всегда был рядом «при исполнении служебных обязанностей», как они поясняли, в дополнение к скрытым линзам наблюдения. Иногда охранник или два, иногда человек возраста Хана, именуемый лейтенант-коммандер Риис – еще один агент в штатском, как и Джейд, но главным образом сама коммандер Джейд, к ее заметному неудовлетворению и досаде. Его оставляли в покое только ночью, когда он удалялся в спальню за огромные и намертво запирающиеся укрепленные двери - тогда дюжина или около того охранников оставались в гостиной снаружи. Но камеры продолжали работать - в этом он был совершенно уверен.
И каждый раз, рано утром, рыжая возвращалась, нарушая его уединение, отключала затемнение окон вне зависимости от того бодрствовал он уже или нет и затем тихо всматриваясь в отдаленный город, пока он вставал и одевался.
Всегда рядом; невооруженная больше, но постоянно держащая связь по комлинку с охранниками снаружи, неустанно принимающая все их сообщения в свой наушник.
Из ее односторонних разговоров было очевидно, что она была главным ответственным лицом здесь. И это означало, что именно ее мыслительные процессы управляли его заключением, и именно они будут управлять его поиском в случае бегства.
Несмотря на козни Палпатина, Люк не намеревался оставаться здесь навсегда. Как только договор закончится, он начнет действовать – и тогда первым человеком, мимо которого ему нужно будет пройти, станет Джейд.
После трех недель расхаживания по своей тюрьме, огромные комнаты начали казаться решительно меньше. Ему разрешили выходить за пределы его спальни в так называемую «комнату дневного пребывания», связывающую спальню с частной столовой, в которой каждый вечер он встречался с Императором - все за тем же изысканно сервированным столом; иногда в течение часа, иногда в течение трех или четырех часов. Каждый вечер подавался ужин, и каждый раз ни один из них не ел. C оттенком сухой иронии Люк задавался вопросом, не думали ли повара уже, наконец, перестать готовить.
Но теперь он, по крайней мере, питался в течение дня - признав, что проиграл это сражение, завтракая и обедая, и привыкая жить без ужина. И он даже кое-чему научился из этого поражения: выбирать свои поединки с большей осмотрительностью – думать, прежде чем открывать свой рот. Он понял, что Палпатин не допускает слабостей или ошибок, и потому сам Люк должен уделять больше внимания каждой их встрече, каждому отдельному слову, которое говорит.
И он учился этому; весь его день теперь формировался знанием того, что с наступлением сумерек к нему придет Палпатин и чертовски лучше быть готовым к встрече с ним - потому что не было никаких поблажек и никаких выходных дней. Изредка, только изредка, слова задевали его за живое, достигая цели - и когда это происходило, он учился не зацикливаться на них, не позволять себе никаких моментов слабости, никакой передышки, ибо Палпатин всегда бил в то же место с удвоенной силой.
Но между встречами, в перерывах между этим интенсивным давлением, долгие дни тянулись в отупляющей неподвижности - не было ничего, чем можно было бы заняться в этой роскошной клетке, кроме всякой бессмысленной ерунды. Поэтому, несмотря на то, что он жил здесь на острие ножа, его начала изводить скука, делая каждый день мучительно более долгим, чем предыдущий и заставляя отчаянно нуждаться в чем-то, что могло бы занять разум.
В конце концов он обратился к высокому книжному шкафу в гостиной.
Он просил авточитатель, но Джейд решительно отказала ему. Что она думала о его возможности совершить успешный побег, отразив действия многочисленных сил имперской охраны с помощью пятибитового авточитателя - осталось для него загадкой. Однако от нечего делать он направился к бумажным печатным книгам… и почувствовал, как упало сердце.
“Организованное Исследование Иерархии Флота и Командующих Структур”
“Культурное Сходство Различных Обществ”
“Этикет и Протокол Современного Двора”
Список продолжался… Он скривился, поворачиваясь к рыжей:
- Тут вообще есть нормальные книги?
- Это и есть нормальные книги, - ответила она ровно, не отвлекаясь от чтения на собственном посеребренном датападе.
- Я подразумеваю книги, которые я действительно захочу читать, - он повернулся обратно к книжному шкафу.
- Это полезные книги. Важные.
- “Психология Массового Восприятия”? - недоверчиво спросил Люк. - Ты читала это?
- Император выбрал их, - парировала она, игнорируя вопрос. - Когда ты прочтешь все, я проинструктирована дать тебе больше.
- Все?! Тут около сорока книг, - мгновенная вспышка упрямства заставила Люка сделать шаг назад, но факт, что Джейд, а не Палпатин, сказала ему об этом, смягчил удар; и по правде говоря, чем еще он мог здесь заняться?
Он вытащил книгу наобум. “Качественные Тактические Данные для Планетарных и Межсистемных Наступлений”.
Поставил ее назад.
- Тогда, наверное, тебе нужно уже начинать, - туманно ответила коммандер, взглянув поверх своего датапада.
- Что, ты будешь проверять меня? - поддразнил он, повернувшись к Джейд и пытаясь вытянуть из нее хоть что-нибудь – больше от скуки, чем по какой другой причине.
- Нет, я буду наблюдать за тобой, - ответила она равнодушно, не поднимая головы.
- Фантастика! - кивнул он с удивленным сарказмом. - Только одна вещь хуже, чем скучать до слез, читая эти книги - это наблюдать за кем-то, скучающим до слез при их чтении. Мои соболезнования.
Она вновь взглянула на него, не поднимая головы - с еле заметным в глазах оттенком разделяемой с ним иронии.
- Итак… с чего начнем? Твой выбор, Рыжая.
.
Таким образом, спустя неделю и пять прочтенных книг, он уставился на свою тюремщицу, задаваясь вопросом, как проникнуть внутрь ее головы. Разум буквально оцепенел от трехчасового чтения мучительно сухого тома “Политическая, Социальная и Экономическая Структура в Основных Системах”.
- Как насчет колоды карт? - спросил Люк, хлопком закрывая книгу. - Мне разрешат колоду карт - или в хороших руках это смертоносное оружие?
Оторвавшись от датапада, Мара изогнула бровь:
- Думаю, это зависит от того, насколько хороши твои руки.
- Мои ни на что не годятся. Теперь разрешат?
- С кем ты собираешься играть, пилот? - спросила Мара, зная ответ.
Он усмехнулся:
- Хочешь сказать, что ты никогда не играешь?
- Играю во что? - У нее была догадка…
- В сабакк.
- Так и знала, что ты был сабакк-игроком.
Если вам вдруг понадобится пилот, нужно просто пройтись до любой ближайшей кантины космодрома и оглядеться внутри: те пять парней, что сидят кружком за сабакк-столом, будут пилотами. Пилоты всегда играли в сабакк - это было у них в крови точно так же, как полет.
Люк пожал плечами.
- Летать и ждать, - произнес он уклончиво.
- Что?
- Летать и ждать - жизнь пилота. Ты либо на вылете, и кто-то очень настойчиво пытается убить тебя, либо в корабельном доке в ожидании вылета, думая о том, что скоро кто-то очень настойчиво попытается убить тебя. Не совсем приятные вещи для размышления - поэтому берешь колоду карт.
- Или ты мог бы пойти и заняться любой другой работой, - пикировала Мара.
Люк отрицательно мотнул головой.
- Запрещено оставлять летную палубу, когда находишься в состоянии боевой готовности. Иногда мы помогаем техникам и механикам, но у них есть различные роботизированные системы для этого. Фактически, думаю, мы только мешаемся у них под ногами. Они выглядят довольно нервными, когда замечают нас рядом с техникой.
- Захватывающе, - насмешливо произнесла Мара и отвернулась. – Никакого сабакк-стола тебе здесь не позволено.
- Почему?
- Слишком технологичное устройство. Мне бы не хотелось, чтоб ты начал разбирать его.
- Почему? Что можно сделать с разобранным сабакк-столом?
- Думаю, ты никогда не узнаешь об этом, - она по-прежнему не смотрела на него.
- Тогда обычную колоду.
Мара вздохнула: обычная колода использовалась для игры в сабакк без электронных импульсов, изменяющих чип-карты. Пилоты часто играли так на летных палубах; учитывая сосредоточение боевой техники, большая часть которой была активизирована, производящие импульсы технологии находились под благоразумным запретом.
- Я не играю обычной колодой, - уклончиво ответила она.
- Неправда, - он был совершенно уверен.
Мара взглянула на него, гадая, прочитал ли он ее мысли. В голову пришла идея, что с помощью игры она сможет лучше понять суть его мышления… А значит и он мог думать о том же по отношению к ней и потому пытался уговорить ее.
Люк сложил руки на груди.
- Что, боишься, я обыграю тебя?
Она сузила изумрудные глаза:
- Ты настолько хороший игрок?
- Я - пилот, - ответил он просто, как будто эти два понятия были синонимами.
.
.
.
- Наконец кто-то, с кем можно сыграть в сабакк! - провозгласил Люк с усмешкой, смотря на идущего к нему Хана.
Он прибыл с его регулярным еженедельным визитом – как обычно, абсолютно не торопясь, измеряя шагами расстояние и отмечая проблемные и безопасные участки, а так же количество охраны и наблюдения.
Медленно - очень медленно - они разрабатывали кодовую систему общения; после того, как им запретили что-либо, кроме самой бессмысленной болтовни. Раздражительная охранница Люка, как правило, всегда слонялась поблизости, Хан хорошо видел это, да и сам Люк упоминал, опять же - в весьма расплывчатых и просторных выражениях, что никогда больше не остается один. Но они учились обходить и это. Заключая друг друга в медвежьи объятия при встрече, они располагали несколькими секундами для обмена информацией, звук их сердечных похлопываний по спинам заглушал шепот для микрофона камеры в потолке.
- В Башне - охрана, - прошептал Хан на сей раз, отвечая на предыдущий вопрос Люка, полученный во время прощальных объятий на прошлой неделе.
На него ответить было намного легче, чем на вопрос предшествующей недели о линзах наблюдения. Определить их количество в окружающем великолепии императорского Дворца, чтобы не остановиться и не начать разглядывать высоченные своды, как идиот, было невозможно трудно - или же оставалось идти с постоянно поднятыми вверх глазами, умудряясь при этом не спотыкаться и не сбиваться с пути. Хан отказался от первого варианта в пользу второго и был теперь уверен, что охранники считали его неспособным к ходьбе по прямой без посторонней помощи.
Он догадывался, что вопросом этой недели, заданным при душевном прощании – еще одном моменте, когда они могли переговариваться шепотом - будет вопрос о точках безопасности и контрольно-пропускных пунктах; при этом Хан волновался, что охранники могут подумать, что они слишком много обнимаются…
Соло небрежно прошел к вытянувшимся в ряд укрепленным окнам – армированным до абсурда, - заметив лежащую на столе Люка книгу. Подойдя ближе, он поднял ее и взглянул на титульный лист.
“Осуществление Преобразований: Формирование Социологической Архитектуры Новой Империи” -гласило мрачное название. Брови Хана взметнулись вверх. Он с сомнением посмотрел на Люка.
- Тебя что, заставляют читать это?! - спросил он тоном, каким обычно проверяют выбор чтения ребенка.
Люк пожал плечами - уклончиво, как всегда. Как всегда. Хан не мог не заметить, как много носил в себе малыш в эти дни, пряча все под плотной маской отстраненного равнодушия. Впрочем, а что еще он мог сделать? Находясь пять недель в этой странной роскошной тюрьме, никогда не оставаясь в покое, постоянно встречаясь с Палпатином и Вейдером, ничего удивительного, что он развил несколько своеобразную защиту. Так что чем скорее они выйдут отсюда, тем лучше.
- Довольно интересно, на самом деле - если помогает справиться со скукой, - ответил Люк, забирая у него книгу. - И я изучил кое-что. - Хан вопросительно поднял подбородок, пока Люк клал книгу обратно, аккуратно придерживая страницу, на которой остановился. – Когда тебя так достают, что угодно может стать интересным.
Соло чертыхнулся от сухого, бесстрастного тона. Он с удивлением посмотрел на Люка, оценивающе разглядывая стоящего перед ним друга - отделяемого сейчас парсеками от обсыпанного песком татуинского паренька, и в прямом, и в переносном смысле, затем перевел взгляд к массивному книжному шкафу со стеклянными створками. Малыш, казалось, поставил себе монументальную задачу прочитать все книги, стоящие там, несмотря на их тяжелую тематику. Возможно, это была своеобразная форма вызова.
- Докуда ты дошел? - спросил Соло, подходя к шкафу и ощущая на себе неодобрительный взгляд Джейд.
Он не нравился ей – впрочем, насколько успел понять Хан, находиться здесь с малышом нравилось ей еще меньше.
- До половины четвертой полки снизу, - ответил Люк, скосив глаза на стоящий у дальней стены шкаф.
Размер комнаты подразумевал, что эта полка находится на достаточно большом расстоянии от пола - там, где картонные корешки сливались в мрачно-окрашенные длинные полосы.
Хан открыл стеклянные створки и потянулся вверх.
- Значит, ты прочел “Инфраструктура Командования и Установленные Военные Фонды - Вскрытые Противоречия”? - процитировал он.
- К сожалению, да, - насмешливо отозвался Люк.
- Как насчет… Что за черт? “Королевская Кровь: Генеалогическое Оправдание за Автократию”?
- Очень, очень долгая книга, - с чувством произнес малыш. - И полнейший бред.
Последние слова, казалось, были больше нацелены на Джейд - чтобы посмотреть на ее реакцию. Но если она и была как-то задета, то хорошо это скрыла.
- Хочешь что-нибудь взять с собой? - спросил Люк. - Я могу порекомендовать тебе… ну… ничего из этого, фактически. Может, что-нибудь о структурах командования флотом? Возможно, пригодится когда-нибудь.
- Спасибо, - ответил Хан с сарказмом, отрицательно мотнув головой. – Не думаю, что мне очень поможет знать, кто приказывает стрелять в меня, если пальба от этого не прекратится.
- По крайней мере ты будешь знать, кому посылать проклятья.
- А! мне не нужно знать звание для этого, я проклинаю в вольном стиле, - криво ухмыльнулся Хан, возвращаясь к столу и вытаскивая стул. - Ты будешь сдавать карты или как?
Малыш уселся напротив, перетасовывая колоду.
- Сабакк или астер?
- Астер для начала. Потом я покажу тебе, как надо играть в сабакк.
Люк озорно улыбнулся:
- Ты обещал это на прошлой неделе.
- Я усыплял тебя ложным чувством безопасности, - ответил Хан, беря искусно сделанные, инкрустированные фишки из слоновой кости, заботливо предоставленные небольшой эбеновой коробкой со старинными картами. Он очень надеялся забрать это чудо, когда они уберутся отсюда.
Сомнительно подняв брови, Люк раздал карты – и игра началась. Только вот это была совсем не игра - или во всяком случае не та, что действительно требовала карт.
- Окей, тогда… я ставлю сразу двадцатку, - насмешливо произнес Хан и выдвинул из сложенной перед ним груды парочку изящных фишек - после того, как изучил и перестроил в руке восемь карт. Люк поднял голову, бросив на него внимательный взгляд. «Сразу» обозначало «прямо за дверью», фишки же были охранниками. - Хан усмехнулся: - Понимаю, ты думал, я поставлю около дюжины, да?
- Это обычная ставка.
- Что ж, позволь мне сказать тебе, приятель, что я собираюсь вышвырнуть все свои фишки сегодня - судя по тому, как я оцениваю свой расклад. Ставлю на палки красной масти.
Красной.
Это значит, все охранники были императорскими гвардейцами, никакой дворцовой стражи в синем обмундировании - тоже необычно. Люк пододвинул в банк четыре собственных фишки с пятью единицами, затем перевернул одну карту из центральной колоды лицевой стороной вверх, изучил свои карты и взял ее, заменив одной из своих.
- Слушай, это мне ни к чему, зачем ты положил ее? - нахмурился Хан. - Нет, подожди - я возьму.
- Думаю, мы должны засчитать это, как пас, - сказал Люк, но Хан уже брал карту.
- Нет, нет – видишь, у меня первоклассная карта, - Хан поместил карту с фигурой Мастера вниз, что означало, что он говорил о центральной лестнице в Главном Дворце. Постепенно и кропотливо каждой фигурной карте было назначено определенное место во дворце, а фишки этим вечером были охранниками, посчитанными Ханом по пути сюда. Хан двинул три фишки с десятью единицами в банк - в общей сложности получалось тридцать, что заставило Люка удивленно поднять брови.
- Ты серьезно? - спросил он.
- Эй, я думаю, что могу подсчитать свои карты, - оскорблено ответил Хан.
- Скажи мне, что ты до сих пор не держишь ставку на палки.
- Ха! Уже на фляги, - с насмешкой ответил Хан. Дворцовая стража.
- Это большая ставка, - задумчиво отозвался Люк.
- Да-а, - согласно протянул Хан. - Я думаю, иногда так бывает - ты платишь свои кредиты, а потом пользуешься случаем и рискуешь.
- Значит, ты собираешься держать высокую ставку всю игру?
- Боюсь, что так. Подожди, пока я не получу туза.
Туз был главным входом в Башню, который всегда хорошо охранялся. Люк тревожно поднял брови.
- Я запросто удвою это, - предупредил Хан, взглянув на банк, где лежали фишки.
- Есть какая-то особая причина, почему ты держишь сегодня такую ставку? - небрежно поинтересовался Люк; хотя он очень сомневался, что Хан это знает, он все же пытался выяснить причину такой большой охраны.
Хан помотал головой:
- Как я сказал - я ставлю только то, что лежит передо мной. Возможно, тебе следует быть осторожнее.
- Верь мне, я осторожен.
- Да, брось! Это же забавная игра, - переиначил Хан свое излюбленное выражение для обозначения смехотворно нелепых возможностей: “Забавная прогулка по Звезде Смерти”.
- Ты вообще видел банк? - Люк многозначительно взглянул на груду сложно-тисненных фишек на столе, представляя, что это только часть охранников, через которых они должны будут пройти к выходу из Дворца.
- Просто ты смотришь сразу на весь банк, - ответил Хан.
- У нас нет столько фишек, чтобы увидеть весь банк, - подчеркнуто произнес Люк.
- Эй, пятьдесят процентов любой игры это карты, которые ты получил именно в этот день.
- Я не верю в удачу, - ответил Люк. - Мы сами делаем свою удачу.
- Чертовски правильно, - согласился Хан. - Я предпочту подтасованные карты удаче любого дня.
- Что, если не получится подтасовать карты?
- Всегда есть какой-нибудь способ подтасовки, - сказал Хан и поднял верхнюю карту колоды, держа ее рубашкой к Люку – сам же смотря на лицевую часть.
- Что это за карта, скажи?
Люк взглянул на Хана - и этого было достаточно для ответа.
- Восьмерка, палки.
Хан опустил карту на стол лицом вверх: восьмерка палок.
- Видишь? Вот, что я называю подтасовкой карт.
Люк задумчиво посмотрел на Соло.
- Это, конечно, замечательно - если ты единственный за столом, способный провернуть такую уловку.
- Эй, даже если ты не единственный, это все равно чертовски большое преимущество, - Хан хлопнул по картам, понимая, что их беседа становится немного слишком определенной. - Ты играешь или нет?
- Я играю, - сказал Люк, все еще размышляя о бо́льшей картине. - Я просто жду правильных карт. Они придут.
- Но не на этой неделе?
- Слишком много фишек на столе, - объявил Люк, сбрасывая свои карты.
- Мудрый выбор, приятель. Ты не мог оценить это лучше меня, - усмехнулся Хан, таща к себе фишки. - К тому же, я думаю, мне они понадобятся сегодня.
- Превосходно, - нахмурился Люк, уставившись на груду фишек перед Ханом, пока тот раздавал следующую партию в этой несуществующей игре. - Я думаю, мне действительно нужно начать подтасовывать карты.
.
- Стало быть, тебе дали чуток больше пространства для прогулок, - кивнул Хан в сторону свободно открытых дверей гостиной, ведущих в столовую. Эти три комнаты были всем, куда у малыша был доступ.
- Угу, - неопределенно ответил Люк, перестраивая свои карты без какого-либо порядка с изображаемой заботой. Они играли уже в течение часа, передав разными способами большую часть информации. – Хотя не настолько больше, чтобы включить туда посадочную площадку.
- Ну, это вряд ли. Тебе нужно было бы пройти еще четырнадцать этажей вниз для этого, - небрежно произнес Хан, не поднимая глаз.
Оба замерли в тишине на несколько долгих секунд, ожидая, что Джейд прервет их, но если она и заметила сказанное, то оставила это без каких-либо комментариев.
Наконец Люк взглянул на Хана, и тот небрежным кивком головы указал в сторону, по-прежнему расставляя свои карты: площадка находилась на восточной стороне башни.
- Хм… - просто откликнулся Люк и выдвинул десять изощренно украшенных фишек в центр стола, вопросительно поднимая брови.
Хан фыркнул:
- Как хочешь. Давай попробуем это удвоить?
Он пододвинул двадцать своих фишек, заставляя Люка сильно нахмуриться.
- Это… тридцать или это двадцать на мои десять?
Теперь нахмурился Хан:
- Это тридцать. В целом.
- Тебе нужно перевернуть карту, - неопределенно сказал Люк, выглядя потерявшимся в своих размышлениях.
Хан протянул руку и перевернул верхнюю карту. Люк взглянул на него:
- Ты видел саму колоду? (используется игра слов: “deck” обозначает, как “колоду карт”, так и “палубу” – прим. перев.)
- Что?
- Колоду, - многозначительно повторил Люк. - Ты видел колоду?
- Эту колоду? - Хан нахмурился, с сомнением смотря на стопку карт перед собой.
Но Люк лишь молча продолжал сверлить его взглядом, желая, чтобы тот понял его.
- Колоду, на которую ты только что ставил.
- Слушай, теперь я не понимаю, о чем ты говоришь, - растерялся Хан, наклоняясь вперед.
- Как ты можешь не понимать, о чем я говорю?
- Ты спрашиваешь, не жульничал ли я?
Как он мог жульничать в несуществующей игре?!
Люк сосчитал до десяти, и затем положил руку на выдвинутые фишки…
- Я говорю…, ты просто предлагаешь тридцать - или ты видел колоду?
Рыжая теперь смотрела на них, начиная проявлять любопытство.
Хан таращил глаза в течение еще нескольких секунд… затем понимание ударило его: малыш говорит о летной палубе - посадочной площадке.
- О… нет, нет, - Хан сделал паузу, снова входя в роль. - Нет, я не видел колоду, я сделал ставку, основываясь только на том, что передо мной.
Люк, забавляясь, покачал головой, стараясь не встречаться с Ханом глазами.
- Парень, мы должны прекратить эту игру.
- Или найти лучший способ для нее, - Хан подавил усмешку.
Некоторое время они не смотрели друг на друга - боясь, что если они это сделают, то начнут смеяться - гадая, пытался ли кто-нибудь, просматривая кадры наблюдения, следовать за этой абсурдной игрой высокой ставки.
.
.
.
Лея стояла одна в темноте своей каюты, закрывая руками рот. Она просто стояла, неподвижно и очень тихо.
Прошло время - долгое, долгое время, в течение которого она мучительно наблюдала тянущиеся в иллюминаторе звезды. В конце концов выпустив долгий, утомленный вздох, она очень спокойно вышла из комнаты и направилась к офису Мон.
- Мне нужно кое-что рассказать вам, - сказала она просто.
Понимая по дрожанию голоса, что это было очень важно, Мон беспокойно нахмурилась.
Она повернулась к Харлину, своему помощнику:
- Можете дать нам несколько минут, пожалуйста?
Тот дипломатично кивнул и вышел, оставив их наедине.
Лея долго не решалась начать, и Мон никоим образом не торопила ее, давая время собраться с духом - пока она изо всех сил пыталась заговорить.
- Я… думала о передаче наших данных… и о Люке, - она знала, что ей не нужно уточнять детали.
.
Предыдущим вечером, когда уже заканчивалась ее смена, Мон вновь вызвала Лею к блоку коммуникаций, заставив сердце колотиться по дороге туда в нехорошем предчувствии.
- Лея, пройди сюда, пожалуйста, - жестикулировала Мон, указывая на маленькую заднюю комнату, в которой руководитель комотдела и два его лучших специалиста провели последние четыре недели, работая над расшифровкой старых автоматически заархивированных передач, прослеженных от комлинка, найденного в вещах Люка.
При ее появлении руководитель ком опустил глаза и отступил на полшага назад.
Конечно же там были и Мадин, и Акбар со своим скрипучим, громким дыханием в ограниченном пространстве.
Лея напряглась - все это выглядело плохо.
- Лейтенант Лимэрит, пожалуйста, - попросила Мон.
Тот, тихо кивнув, повернулся к Лее:
- Я… сожалею, мэм.
Он протянул свои длинные, тупоконечные пальцы к пульту управления и включил сообщение, обрезанное и искаженное помехами, прерывающееся шипением…, но тем не менее ясно распознаваемое: « …все шансы, что в ближайшее время мы будем перемещаться. Разведывательные корабли, включая меня, послали в системы на Кореллианском Торговом Пути; это на таком же расстоянии, как и Внешнее Кольцо. Там будет располагаться полупостоянная база, поэтому вам необходимо обеспечить наилучшую возможность, когда все будут на месте. Координаты дам позже, когда получу подтверждение.»
Было хорошо - пусть и странным, искривленным способом - услышать снова голос Люка, даже при таких условиях. Он продолжал говорить, сделав лишь краткую паузу, словно раздумывал, не упустил ли чего:
«Насколько я знаю, Мон Мотмы не будет на этой базе. Ни Мадина, ни Акбара. Там будет находиться Лея Органа при поддержке генерала Риикена. На данный момент информации больше нет. Свяжитесь со мной в течение трех недель.»
Вот и все. Вероятно, потребовалось меньше секунды, чтобы сообщение было заново сжато и закодировано. И потребовалось меньше секунды, чтобы проклясть человека, которому она безоговорочно доверяла три года. В наступившей тишине Мон начала говорить - тоном человека, который не хочет продолжать, но знает, что это необходимо:
- У нас есть четыре расшифрованных сообщения. Мы дали фрагмент одного из них ботанам, не говоря им, кто на нем, и попросили проверить голос по их независимым агентским базам данных. Они пропустили его через свое оборудование. - Она замолчала, и затем мрачно забила последний гвоздь: - У них есть этот голос, проходящий, как голос имперского агента под именем Волк; нет никакого визуального удостоверения его личности, но известно, что он - тот, кто заново выстраивал сломанные связи между Черным Солнцем и Империей после массового убийства фаллиенов, вербуя Ксизора для работы на Императора. Фактически у них ничего нет на него, кроме информации, что он сын чрезвычайно высокопоставленной персоны в личной свите Императора. Одно время предполагалось, что он сын Оруса Кардо - его единственный сын причислен к императорской гвардии, и он подходящего возраста, на четыре года старше, чем заявлял о себе Скайуокер. Но шпионы ботанов во дворце заявили, что сын Кардо все еще там. Кто бы он ни был, контакт ботанов в Черном Солнце утверждает, что этот агент - Волк - пропал, оборвав с ними связь около трех лет назад после одной из успешных миссий Черного Солнца. Единственное описание, которое у них есть говорит о том, что он был человеком среднего роста, спортивного телосложения, двадцати с небольшим лет, со светлой кожей, светлыми волосами и голубыми глазами.
Лея не стала спорить по тонкостям описания - это было мелко, она понимала это.
- Я сожалею, Лея, - проговорила Мон, нежно кладя руку ей на плечо.
- Если это будет хоть каким-нибудь утешением для вас - то он долгое время дурачил нас всех, - добавил Мадин.
Лея посмотрела на него застывшим взглядом:
- Нет. Не будет.
- Кажется, этот вопрос… решен теперь, - произнес Акбар в тишине. - Нашим новым приоритетом, думаю, является необходимость рассмотрения ущерба. Нужно произвести изменения всех кодов и протоколов связи, как можно быстрее. У него был доступ к именам наших собственных агентов и их местонахождению?
- К некоторым, - признал Мадин. - Он также был иногда ведомым для моего оперативного спецотдела. Мы уже начали отзывать некоторых агентов – в качестве предосторожности, разумеется.
На последних словах он взглянул на Лею, но та никак не среагировала на сказанное.
- Вероятно, это повлияет на наш собственный сбор разведывательных данных? - спросила Мон, уже полностью погрузившись в дело.
- До некоторой степени. Замена отозванных агентов займет время, но мы во многом полагаемся на ботанов в настоящий момент. Они придерживаются своих собственных сетей, как вы знаете - и так как у нас нет никаких детальных сведений об этом, у него также ничего не было, - ответил Мадин. - В любом случае мы предупредили их – и всем, с кем у него был контакт, было назначено перераспределение.
Все продолжали говорить вокруг Леи, все было решено, все было урегулировано. И все вращалось вокруг одного жизненно важного факта… Один из самых близких людей в ее жизни - тот, кому она слепо доверяла, за кого отдала бы свою жизнь, чтобы защитить его - лгал.
Он предал ее веру, обманул и дезориентировал. Он продал ее; он стал ее другом, несомненно уже зная и намереваясь сделать все это.
На ум пришли слова имперского пилота на Кэт Дато, когда она спросила его, где Люк, и хотя он не признал его как заключенного, он явно понял, о ком она говорила. Теперь, оглядываясь назад, вспоминая выражение, с которым он говорил, будто бы думая, что она ищет врага – все это приобретало смысл.
“Да-а, я держу пари, что вам хотелось бы добраться до него.”
Он знал - знал, что Люк был имперским шпионом. Он знал!
Неужели все это было правдой? Коммандер, апартаменты… его происхождение! Ботаны сказали, что он был сыном кого-то высокопоставленного в личной свите Императора - и она знала… они все знали, какие способности у него были!
Лея продолжала молчать, глядя на все широко раскрытыми глазами, полностью потерянная в мыслях, не зная, что ей теперь делать.
- Я думаю, в ближайшее время мы должны все суммировать и подвести итог. Вероятно, необходимо провести встречу старших членов Совета, чтобы согласовать наши действия, - произнесла Мон в наступившем молчании.
- Я хотел бы… поднять вопрос о целесообразности раскрытия этих фактов за пределами Совета, - тревожно пробормотал Акбар, - последствия могут очень пагубно сказаться как на моральном духе, так и на общей репутации Альянса.
- Конечно. Думаю, нам нужно вынести все вопросы и предложения на вечернем собрании?
Пробежавший легкий гул согласия подтвердил, что никто не хочет обсуждать все детали прямо сейчас. Никто не хочет сейчас встречаться глазами с Леей, поняла она. Комната опустела и затихла, оставляя внутри только Лею и руководителя комотдела.
- Мы еще все проверим, мэм, - наконец произнес родианец слабым тонким голоском. - Возможно, это не то, чем кажется - возможно, мы все поспешили с выводами.
- Спасибо, Лимэрит. - Что еще она могла сказать? Он, в самом деле, никогда ей не нравился, раньше он всегда… до крайности раздражал ее. А теперь, как казалось, стал ее единственным союзником.
Был ли в этом действительно смысл, рассуждала Лея - или это было простой формальностью перед лицом фактов?
Тем не менее, руководитель комотдела тянул время, не желая оставлять этот вопрос:
- Я… я не думаю… ну, я знал коммандера - посредством его репутации, главным образом, но… он был хорошим человеком, хорошим пилотом. Хорошим командиром. Он заботился о своих людях - о своей команде. Я не могу поверить, что он сделал бы это, госпожа. Не похоже, что такой человек способен на подобное.
Лея смотрела на напряженного родианца – так сильно желая верить ему.
Он покачал головой, быстро мигая огромными глазами.
- Эти сообщения – просто один факт, мэм. Лишь один единственный факт. Я знаю, что все это кажется достаточно изобличающим, я не слеп. Но… тем не менее это только один подтверждающий факт. По правде… я бы хотел что-то еще, чтобы поверить, что это правда. Мне нужно знать что-то еще. Больше, чем только эти сведения. Их одних недостаточно.
Он отвел взгляд, затем вновь посмотрел на нее - и только потом молча вышел.
Лея тихо шла назад к своей каюте; стоящий гул активной деятельности на борту казался отдаленным и призрачным. Когда она пришла к себе, то долго и неподвижно стояла в темноте, закрывая руками рот и пристально смотря на звезды.
Потому что она знала… знала, что это был не единственный факт.
.
Прошло более двух часов мучительных сомнений, прежде чем она приняла решение…
В конце концов, выпустив долгий, утомленный вздох, она очень спокойно вышла из комнаты и направилась к кабинету Мон, зная, что должна сказать правду. Как бы сильно это не разрывало ей сердце.
Известные ей одной факты были слишком значащими и слишком важными, чтобы промолчать о них, и она была слишком близка к тому, чтобы оправдать это молчание - давая ему рациональное объяснение.
Потому что даже теперь, даже со всеми этими изобличающими доказательствами… она все еще сомневалась…
Глава 9 (часть 1)
Дни плавно перетекали из одного в другой. Часы различались лишь страницами бесконечных книг, читаемых Люком. Время угнетало своей повторяющейся монотонностью.
Каждый день, около полудня, доктор Халлин приходил к нему с проверкой здоровья, оставаясь с ним на довольно короткий промежуток времени. Всегда дружелюбный, странно открытый и словоохотливый, он весьма свободно шел на легкую светскую беседу, одновременно стремясь понемногу пойти дальше, используя свою искренне общительную и в то же время профессионально вежливую манеру. Кроме еженедельных посещений Хана, эти визиты были единственным не конфронтационным общением, имеющимся у Люка, и он, разумеется, не мог не попытаться получить из него хоть какое-нибудь представление бо́льшей картины происходящего.
- Ну, как мой подопечный сегодня? - добродушно спросил Халлин, доставая из чемоданчика переносной сканер.
- В общем-то так же, как и последние семь недель, - ответил Люк просто, пытливо смотря на этого невысокого, худощавого человека, подходящего к нему с протянутым медицинским сканером.
- И как вам жизнь в таком ритме? Насыщена событиями? - уточнил Халлин, считывая показания.
- О, сами знаете, ни минуты для себя, - с сарказмом ответил Люк, ища способ узнать от доктора какую-либо информацию, но чтобы это было не слишком очевидно. - Как там жизнь в реальном мире?
- Если бы я знал, - сдержанно ответил доктор, смотря на показания. - Нам не слишком позволяют выходить наружу.
Люк приподнял брови:
- Да что вы? Не могу представить, каково это.
- Как идет чтение? – посмотрел Халлин на оставленную открытой книгу на инкрустированном перламутром деревянном столике рядом с ними – тем самым аккуратно уклоняясь от смысла сказанного Люком.
- Ну, я закончил вчера последнюю книгу из шкафа, а утром обнаружил, что он уже заполнен полностью заново. Похоже на какое-то волшебство.
- Может, здесь побывала «книжная фея», - весело предположил Халлин.
- Она могла бы оставить мне пару кредитов, - откликнулся Люк в том же духе. - Или хотя бы записку, написав что-то типа: «Ты – молодец».
Доктор взглянул на него с напускной серьезностью, на лице играла лишь чуть заметная улыбка:
- Ты - молодец.
- Спасибо, - мрачно ответил Люк. - К сожалению, новые книги, как бы это ни было невероятно, еще более скучны, чем прежние. Поэтому я полагаюсь на вас в том, чтобы услышать хоть что-то мало-мальски интересное о происходящем за этими дверями.
Халлин вернул взгляд к сканеру, направляя его к месту соединения синтетической плоти протеза с кожей пациента, на губах появилась настоящая улыбка:
- Вы же знаете, что я не должен говорить об этом. Такие разговоры никак не помогут вам.
- Если они никак не помогут, почему бы тогда не перекинуться парой слов?
Халлин поднял на него глаза, выговаривая твердым, но искренним голосом:
- Мы стараемся помочь вам, Люк. Вы понимаете это?
Люк не смог удержаться от резкого вызова в ответе:
- Я понимаю, что вы держите меня под замком в этих комнатах изо дня в день.
- Что ж, если это поможет вам чувствовать себя немного лучше, то это весьма большие комнаты, - с легкостью заметил доктор, оглядывая крайне внушительные размеры жилья Скайуокера и надеясь рассеять его мрачный тон.
Одна только эта комната была близка к размеру всей квартиры Халлина, а если добавить к ней еще и крайне просторный освежитель, и изящную гардеробную, то, вероятно, она будет намного больше. Так что недавно полученная квартира доктора в Северной Башне в сравнении сразу казалась весьма миниатюрной. Внезапное вхождение в этот исключительный мир великолепия и избытка заставляло даже Халлина, выросшего в богатой среде столичной планеты, испытывать небольшую благоговейную дрожь и страх.
Но будучи сыном Вейдера его новый пациент на каком-то подсознательном, инстинктивном уровне должен быть привычен ко дворцу. К его непринужденно пышным стандартам и масштабам жизни, даже если он не помнил о них. Возможно, именно поэтому неприятие им роскошных, богатых комнат по-настоящему не трогало доктора.
- Поразительно, но это не помогает мне чувствовать себя лучше, - ответил Люк без колебаний.
- И это не кажется знакомым? - рискнул Халлин.
- Быть запертым? Теперь чертовски знакомо.
- Нет, я имею в виду комнаты, - поправил доктор. - Хотя лейтенант-коммандер Риис думает, что вы не очень хорошо можете помнить их - ваши предыдущие апартаменты находились в Северной Башне. А здесь, по его словам, вы жили меньше года до того, как уйти.
Люк растерянно уставился на доктора.
- Видите ли, я в смущении…
- Да, как и я в этом месте, - не поднимая глаз, бойко перебил худощавый доктор. – Это, кажется, естественное явление здесь. Тот, кто заявляет, что знает во дворце всё - или лгун, или шпион – и, судя по моему опыту, лучше избегать и того, и другого… но я уверен, что вы конечно же знаете об этом.
Люк нахмурился - чувствуя, что разговор резко ушел чёрт знает куда.
- Почему?
- Почему что?
- Почему я должен знать об этом?
Халлин взглянул на него.
- Ну, это не я живу здесь. То есть я живу сейчас - но относительно недавно…
- Подождите. Я не живу здесь. С чего вы взяли это?
- Ну… это ваши апартаменты - и вообще…
Люк решительно помотал головой:
- Нет, это не так - я никогда не был здесь раньше. Кто вам сказал такое?
- Ваш помощник, - сказал доктор, оправдываясь. - Я думал, что он уж должен знать.
- Мой кто?!
- Ваш помощник - или адъютант, или еще кто-то в этом роде – лейтенант-коммандер Риис. Человек из главного офиса в передней части ваших апартаментов, - пытался объяснить Халлин, несомненно веря, что Люк уже понял его.
- Это не мои апартаменты, и он не мой помощник, и я понятия не имею, о чем вы говорите.
Халлин пытался найти ложь в голубых глазах, но видел только ошеломленное замешательство. Однако коммандер Риис объяснял ему причины такого поведения сына лорда Вейдера: тот был имперским агентом, попавшим из-за предательства в плен во время засекреченной миссии среди группы мятежников. Где-то через год, как он исчез, был пойман лидер этих мятежников, он-то и указал Вейдеру, где искать сына. Но когда тот был найден, стало очевидно, что мятежники промыли ему мозги, занимаясь идеологическим внушением – вероятно, в течение многих месяцев.
Халлина заверили, что для выхода из этого состояния необходимо простое консультирование: некий вид контролируемого депрограммирования; никакой дополнительной помощи доктора на этом этапе не требовалось - никакой вообще, акцентировал помощник. И Халлин был согласен, что его вмешательство могло бы оказаться довольно вредным.
После разъяснения всех фактов лейтенант-коммандер Риис потратил время и усилия, чтобы крайне многозначительно подчеркнуть, насколько секретна эта, несомненно, деликатная информация, ограниченная самым узким кругом представителей наивысшего эшелона власти во дворце. Да и то в него входили только те, кто имел прямой контакт со Скайуокером - и потому обнаружил бы правду в любом случае. То, что все факты должен знать и доктор, решил сам Император, пояснил Риис.
И хотя он больше ничего не добавил, Халлин умел читать между строк, иначе он бы не поднялся так высоко в имперских вооруженных силах: сам Император утвердил его, как личного доктора Скайуокера, сам Император посчитал его достойным знать эту информацию - и сам Император спросит с него за любые нарушения. Довольно отрезвляющая мысль.
Поэтому прямо сейчас ему следовало бы разумно проглотить свои вопросы, как он делал ежедневно, коротко кивнуть в знак согласия, а затем вежливо извиниться и уйти. Вернуться в свою смехотворно роскошную квартиру в жилой башне столичного Императорского Дворца, сесть, налить выпивку и поздравить себя с безумной удачей находиться здесь.
И все же… Халлин не мог остаться равнодушным к этому молодому человеку, смотрящему на него сейчас с такой надеждой в поиске какого-то ответа… казалось, что он просто ждет - как будто знает, что учитывая все факты, доктор сделает правильный выбор. Видимо предполагая, что раз у него самого хватает смелости и характера противоречить Императору и приводить в замешательство Дарта Вейдера, то и остальные, без сомнения, сделают то же.
Халлин смотрел в эти пронзительные глаза…
«Не делай этого. Не втягивайся. Просто развернись и уйди. Тебе сказали, что этим уже занимаются. Ты ничего не должен делать.»
Но, если этим и занимались, они не продвинулись слишком далеко - и кто вообще были эти «они»? За все время, что Халлин бывал здесь, кроме коммандера Джейд он никого больше не видел. Никогда.
Он опустил взгляд и приглушил голос:
- Что вы делали в это время в прошлом году, можете вспомнить?
- Не точно, - Люк нахмурился, сбитый с толку вопросом, понижая собственный голос в ответной реакции. – Думаю, я был… в секторе Сесвенна. Зачем вам это?
- С кем?
- С Разбойной эскадрильей. Я боевой пилот, - пожал он плечами вместо дальнейших объяснений; он мог бы кое-что доверить доктору, но прекрасно знал, что все эти комнаты прослушиваются и делиться деталями с кем-то еще не собирался.
- Под прикрытием?
Люк колебался, не понимая, куда клонит Халлин.
- Видите ли… как это ни странно, но когда мы признавали себя частью мятежного Альянса, имперцы тут же пытались нас найти, чтобы открыть по нам стрельбу. Так что, да. Мы действовали под прикрытием.
- Я имел в виду тайно - как имперский шпион в Восстании.
Люк застыл.
- Что?!
Голос Халлина оставался ровным и спокойным.
- Люк, год назад ваше прикрытие было раскрыто, и мятежники взяли вас в плен. Они пропитали вас своими идеями, чтобы перевоспитать вас. Мы полагаем, что они…
- Подождите… что?! - это было все, что Люк смог произнести в тот момент.
Доктор нахмурился: безусловно, пациенту должны были сказать об этом - как можно проводить лечение в его состоянии без данного основного фактора?
- Никто не… объяснил вам это?
- Так вот, что вы думаете. Кто вам сказал такое? - Люк не знал, следует ему возмутиться, оскорбиться или просто рассмеяться. Он даже не собирался оспаривать это - настолько абсурдным было утверждение.
- Неважно. Главное то, что мы пытаемся пройти через…
- Это важно для меня, - упрямо сказал Люк. - Я хочу знать, кто состряпал такой идиотизм.
Халлин терпеливо вздохнул. Скайуокер, несомненно, говорил с акцентом систем Внешнего Кольца и к тому же использовал непривычный сленг.
- Как вы думаете, почему ваше передвижение здесь ограничивается?
- Почему я заключен здесь в тюрьму? - исправил Люк. - Потому что я - член мятежного Альянса, потому что… я - джедай.
- Я понимаю, - произнес Халлин ровным голосом. Он выдержал паузу, прежде чем выдать свой следующий вопрос, хорошо осознавая, что Скайуокер становится все более разгневанным. Однако он не ощущал никакой угрозы для себя. - Могу я спросить – вы… знаете о своем происхождении? О том, кто ваш отец?
- Я в курсе, да, - Люк не мог заставить себя уточнять это вслух. - Я также знаю, что двери, через которые вы вошли, толщиной в один фут и запираются ступенчатым блокировочным механизмом, а стены укреплены проходящей через них арматурой, окна сделаны из транспаристила военного образца и только в этой комнате установлены, по крайней мере, четыре камеры наблюдения. Вам это кажется нормальным?
- Нет. Но как я уже сказал, ваше суждение… компрометирует и ставит вас под угрозу в настоящее время. Подумайте, учитывая ваше происхождение, как бы вы могли стать членом организации мятежников?
- Мое происхождение, как вы выразились, является единственной причиной того, почему я нахожусь сейчас не в камере вместе с Соло или, что более верно, почему мы оба уже не мертвы.
Пока он говорил, дверной замок начал открываться, и Скайуокер, наклонившись вперед, тихо добавил:
- Вот видите, мы пересекли черту - добрались слишком близко до правды. Вас выведут отсюда и скажут, чтобы вы помалкивали, Халлин. Вам скажут, что я ошибаюсь, а они правы, потому что именно эта история выгодна им, и они будут придерживаться ее, держа ваш рот на замке. Неужели вы верите им?
Люк буквально чувствовал покалывания внутри быстрого, живого разума доктора, его сомнения.
Халлин посмотрел на дверь, затем обратно на Скайуокера, голубые глаза пригвоздили его открытым, неотразимо пристальным взглядом.
Неужели это правда? Все, что он утверждает?
Проведя здесь меньше двух месяцев, Халлин успел уже понять, что дворец был скопищем игр власти и обмана.
Неужели это правда?
Наблюдая игру сомнений на лице доктора, Люк почувствовал внезапный приступ вины из-за того, что столько сказал ему - понимая, что подверг его опасности. Он должен был молчать. Как бы там ни было, какое ему дело, что доктор думает о нем? А если это не имеет значения, он не должен был вступать в спор, но даже если и имеет… Люк все равно не должен был ничего рассказывать - это ничего не меняло, кроме того, что он подверг доктора риску, открыв тому правду.
Вот, в чем была его проблема: если он не играл в мелкие игры Палпатина, людям причиняли вред. Не ему, а тем, кто находился рядом. Тем, кто не имел никакого отношения ко всему происходящему. Люди были лишь пешками в игре беспринципного ситха - как например этот небольшой темноглазый человек, стоявший сейчас перед Скайуокером с напряженным от неуверенности лицом. Если бы Люк, играя на условиях Палпатина, нарушил правила и вынужден был лично заплатить за последствия, он принял бы удар, не задумываясь. Но этого не случалось.
Всегда был кто-то третий, кем играл Палпатин, с самого первого дня, как Люк оказался здесь - а почему бы и нет, когда это так хорошо срабатывало… и будет срабатывать и дальше.
И тот, и другой замолчали, глядя на шестерых алых гвардейцев, шагнувших в комнату по обе стороны двери, с оружием наготове, и Люк склонился к доктору, выпуская расстроенный вздох:
- Просто… согласитесь - согласитесь с ними, если хотите увидеть завтра. Но верьте мне, когда я говорю, что они лгут. И доверяйте мне, когда я говорю, что если они подумают хоть один миг, что вы верите мне, вы не увидите завтрашний день.
Высокий, широкоплечий и одетый в безукоризненную форму человек, вступил между настороженными охранниками и, остановившись на пороге, сделал вежливый ожидающий жест.
- Примите слова благодарности, доктор. Следуйте за мной, пожалуйста.
Халлин нахмурился, глядя на коммандера Рииса, затем повернулся обратно к Скайуокеру, не уверенный, что происходит на самом деле.
- Кто вы?
- Следуйте за мной, пожалуйста, - повторил Риис, тон его был учтив и вежлив, но при этом тверд, как дюрастил, намекающий на то, что он не привык, чтобы его заставляли ждать.
Халлин покорно кивнул, но пока шел в сторону высоких, завернутых в алые плащи гвардейцев - его фигура казалась карликовой на фоне их угрожающей массы - он оглянулся на Скайуокера, внезапно, начиная верить ему.
Люк молча смотрел ему вслед; когда двери закрылись, пройдя полный цикл блокировки, он схватил со стола книгу и в отчаянии швырнул ее через комнату.
.
.
.
Ранний вечерний сумрак посылал тусклые тени медленно ползти через комнату, в которой сидел Люк, спокойно ожидая возвращения Джейд. Его внимание разделилось между наблюдением за скучающим охранником у двери и концентрацией на тщательно скрытой связи с Силой.
Он был безупречно одет, в рубашку и брюки темно-синего цвета; элегантная, сделанная на заказ одежда была теперь весьма привычна для него, а изысканные ткани представлялись совершенно обычными - так что больше не они носили его, а он носил их, чувствуя себя достаточно уверенно и удобно, чтобы оставлять манжеты и воротник небрежно расстегнутыми.
Он находился в гостиной, двери в столовую были сейчас заперты - слуги накрывали там стол для ужина, которого никто никогда не касался. Только слуги, никаких дроидов, отметил Люк. На ум кратко пришла мысль об Арту и Трипио: до сих пор ли они на «Соколе»? Он очень сомневался, что когда-нибудь снова увидит их.
Люк поднялся и подошел к высоким окнам, прозрачным и свободным от всяких преломлений, несмотря на солидную массу и толщину; он пристально вглядывался в город, такой близкий и вместе с тем настолько далекий - до такой степени, что казался ему нереальным. В памяти всплыл похожий на полузабытый сон Татуин.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ