В Россию с любовью

Глава 22 Уроборос

Глава 22. Уроборос

— Господа, прошу вас, насилием ничего не решить!

— Зато как приятно!

(из м/ф «Черный плащ»)

День подошёл к концу, солнце село. Часы показывали полвосьмого, и только в этот момент мы все дружно осознали, как устали. Особенно я — ещё с утра у меня всё тело ломало от внутренней боли, и оная боль за день утихла, но отнюдь не ушла полностью. А если совсем прямочестно — я валился с ног! И брёл по оставшейся части бульварного кольца на волевых, не хотелось позориться перед девочками. И на чём свет стоит ругал Сашу, ибо он реально запустил свою тушку! Слабая! Очень слабая! Сделаю что смогу, но на это надо время, а пока остаётся, действительно, исключительно на командно-волевых.

— И всё же не понимаю, почему бульварное КОЛЬЦО, если оно ПОЛУкольцо? Длинная дуга, упирающаяся в набережные? — Мы как раз к оной набережной и вышли. Я стоял, облокотившись на гранитный парапет на стыке Яузы и Москвы-реки, смотрел на ту сторону и Москвы, и Яузы, и пытался понять, что в этом месте вызвало диссонанс.

Тамара подошла и бодро запрыгнула задницей на парапет, сев рядом, правда, ноги свесив на эту сторону.

— Набережная. — Указала в сторону виднеющейся вдали Беклемишевской башни Кремля. — Набережная как раз и замыкала кольцо. Это сейчас тут клёво: теплоходы, — кивок на горящий огнями плавучий ресторан чуть вдали, — люди гуляют. А до середины восемнадцатого века здесь всё-всё было одето в каменные стены. Всё, что мы и вы сегодня прошли, — теперь указала назад, на бульвар, — это бывшая линия стен. Как стена замыкалась — так и кольцо.

— То есть там где спуск у Васьки… Там тоже стена была? — понял я.

Она пожала плечами.

— Не знаю, наверное. Я ж не местная.

— Ма-аш?

Маша тоже устала и смотрела на ту сторону Москвы с грустью во взгляде.

— Саш, я не в курсе таких подробностей. Нас не совсем этому учат, не где какая стена была. А причинам и следствиям.

— Например? — Я поёжился — снова тема амнезии, пусть и косвенно.

— Например, я знаю, что вон там раньше располагалась Котельническая слобода. — Кивок за Яузу. — Там свинец и олово лили, и она часто горела. А это источник пожаров. А сейчас это респектабельный район для купеческого сословия, приносящий казне неплохой земельный доход. Вот в этом мы должны разбираться — где что какую пользу приносит, или вред, и как этим оперировать, чтобы снизить риски и издержки, но сохранить прибыли. А вон там…

В мозгу отщёлкнуло. Эврика!

— Так вот это что, за Яузой, Котельническая набережная?

— Ну, да. — Маша блым-блым, непонимающе хлопнула глазами.

— Хороший вид, — посмотрел я в ту сторону. Пастораль, частный сектор (низкоэтажная застройка), оттого «я» вид и не узнал. — А представь, что мы тут построим высотку. Треугольную, а в центре башня со шпилем. Этажей на сорок. В которой будет считаться жить очень престижно. И ещё одну такую же, только чуть другую, на Смоленской площади, и…

— А зачем? — перебила царевна и пожала плечами.

— Что, зачем?

— Зачем строить высотки? Вроде мы и так в городе все помещаемся. А кому надо — на метро доедет.

Хороший вопрос, и неожиданно выбил меня из колеи. Действительно, раз не построили — значит не надо было. Строить тут умеют, мир развитый. Надо поаккуратнее с подходом «я» к местным реалиям. Грубо говоря, надо стараться быть больше Сашей, чем «я».

— Ну что, последний рывок, и к метро? — А это спросила Соль. Им явно не хотелось расставаться, план со мной не был выполнен, но обе девочки понимали, что сегодня продолжения точно не будет. У нас игра в долгую. А значит их обязанность — довести нас до метро, и домой. Увольнительная до восьми утра, а пока мама в городе, им есть где ночевать.

— А может пожрём чё? — Я кивнул на теплоход-ресторан у причала в сотне метрах выше по течению.

— Я ещё никогда не была в ресторане-теплоходе, — нахмурилась Соль. — У нас в Тагиле таких нет, а тут… Не получилось.

— Если места будут, — усмехнулась Тамара. — Вечер воскресенья возможно последнего погожего тёплого сентябрьского дня.

— В ВИП-ложе сядем, — отмахнулась Маша. — У них всегда есть ВИП-резерв, на случай чего.

— Если ВИП… У нас не густо с финансами. Мы в увале, и просто погулять вышли, — сдала обеих Заек Селена. Да, дворянки. И да, семья имеет бизнес. Но с московскими ценами, я про центр Москвы… Хотя и второе верно — кадеты на пансионе, незачем им иметь с собой много денег. Сопрут ещё. Так что у них, возможно, нет сейчас, а не в принципе. Ибо «в принципе» мама Соль пока в Москве — привезёт. Однако они здесь и сейчас, а мама далеко.

— Девочки, сказала уже, я угощаю, — скривилась Маша, видно, никогда с такой проблемой, как отсутствие финансирования, не сталкивавшаяся.

— Нам неудобно, — покачала головой Селена.

— Неудобно на потолке спать. Одеяло падает, — отмахнулась она. — Боярышня я или кто? Ладно, пошли, я хочу пить! Надеюсь, у них есть нормальная газировка?

— Кстати я тоже не откажусь попить. — Тамара спрыгнула с парапета и мы двинулись к теплоходу.

— Места есть? — спросили у швейцарки… Как её назвать, когда швейцар женского пола?

— Да. Есть внутри, и пара столиков на верхней палубе.

— Не хочу внутри! Хочу на окрестности смотреть! — важно заявила Маша, и швейцарка проводила (тут два шага буквально) к собственно столикам на палубе.

На теплоходе не понравилось. Сам теплоходик небольшой. Не прогулочный, поболее, но всё же относится к речному классу, а они все длинные и узкие. Столиков не много, заняты почти все, кроме…

В общем, тут громко играла музыка, но не это напрягало. А то, что в центре верхней площадки в единую конструкцию были сдвинуты три стола, и за ними бухала, иного слова не найду, гоп-компания из десятка боевитых тёток, чем-то отдающих той воровкой с Никитского. Смутное сходство, ментальное. Компания шумно орала, что-то горланила, и вокруг них несколько столиков стояли пустые — единственные пустые столики на корабле.

— Вниз не хочу! — не сдалась Маша и уверенно закачала головой. Она у меня боевитая, и привыкла, что нет ничего невозможного. Так что может оно и к лучшему, что встрянем в неприятности, а глядя на компанию я понял, что мы встрянем.

— Тогда пошли? — констатировал я.

Сели с краю, «у воды». Я поёжился, ибо, несмотря на камзол, ветер продувал. Зябко. Им хорошо — одарённые, магия как-то сама греет организм, не даёт замёрзнуть. Не идеально, разумеется, голиком по морозу выжить не получится, но сколько-то времени продержаться на оном дар кометы тебе даст. Соответственно, в более тёплой атмосфере продержишься существенно дольше, чем неодарённый я, например, и не заболеешь. Моё телодвижение осталось незамеченным, и мы сели у ограждения. Единственное, я попросил так, чтобы сесть лицом к воде — чтоб в спину не дуло. Пускай спиной к гопницам, но спине так спокойнее.

— А кто это там такой маленький? Кто такой сладенький? — А это сразу прилетело мне в спину.

— Саш, не реагируй! — на плечо легла тяжёлая рука Тамары. — Это быдло. Просто быдло. Их даже бить не интересно.

— Почему?

— Скучно!

Подбежала официантка.

— Чего изволите?

И тут девочки разухарились и сделали нормальный заказ. Гулять — так гулять. Маша, почти не вчитываясь в меню, заказала чью-то там печень с чем-то там. Тамара поддержала грузинское реноме и озвучила манты и люля-кебаб, а ещё салатик из чего-то тоже трудно выговариваемого. Зайки, глядя на них, рагу-по-Ростовски, понятия не имею, как это, но выглядело аппетитно. И тоже салатик. И все дружно взяли квас.

— А мне шашлык. — А я не стал мудрить и заказал то, что знал. — С картошечкой. И пиво. Тёмное.

Взгляд официантки на Тамару — она единственная среди нас совершеннолетняя.

— Поллитровую, — не стала тавади зарубать мой полёт на корню, однако уменьшив стандартную дозу алкоголя в два раза. С одной стороны меня уважила, с другой теперь ей прилетит, что спаивает принца. Вон, как Машка зыркает — убила бы! Но сама сестрёнка вмешиваться не стала, видно, с Сашей у них были какие-то насчёт этого свои договорённости, которые она свято блюдёт, несмотря на мою амнезию.

— Пиво маленьким мальчикам вредно, — улыбаясь, проговорила Соль, перехватив сесринский взгляд. — Пиписька будет сохнуть, а пузико расти.

— Переживём! — отмахнулся я. — Что может быть хорошего шашлыка под светлое пиво? Правильно, только шашлык под пиво тёмное! Нефильтрованное! Но сегодня, за неимением нефильтрованного ограничимся обычным бочковым.

Гоп-компания рядом с нами заржала. Одна особа рассказывала остальным что-то смешное, то ли анекдот, то ли историю из жизни. При этом все дружно матерились. Это напрягало, портило душевную атмосферу посиделок. Я окинул глазами соседей — кого достал, зыркая влево и вправо. Присмотрелся к их лицам. И задал вслух закономерный вопрос:

— Почему им никто не сделает замечание?

— Потому, что их много. И они неслабые одарённые, — охотно пояснила Селена, делающая то же самое, что я. — Один на один их тут многие порвут. Но этих — банда. И судя по лексикону, девочки не привыкли соблюдать закон в принципе. То есть, они не дворянки, вызывать на дуэль бессмысленно, а заточкой прилететь, начни ты качать права, может легко.

— Маш, как их оцениваешь? — спросил я у сестрёнки, картинно сузив глаза. Мы уже достаточно хорошо друг друга чувствуем, пусть и всего три месяца я учился этой науке. Она меня поняла и хищно улыбнулась. Сделала рукой жест «так-сяк».

— Но их много, Саш. И я не знаю, рационально ли это — надо у охраны спросить.

Тамара на такое высказывание улыбнулась, а Зайки в удивлении раскрыли рот. Угу, кто ж простым бояричам позволит устраивать конфликт с бандой гопоты? Они ж не знают, что ситуация обстоит с ровно обратным знаком — кто в состоянии удержать царевну Годунову в её стремлении наказать обидчиков — какую-то вшивую банду гопниц?

Их было девять. Это много. Слишком много, с учётом, что каждая из них, уступая нам в силе дара (во всяком случае Маше и Зайкам) имеет огромный опыт рубилова без правил, а значит высокую концентрацию. А концентрация для магичек решает больше, чем сила. Женя, например, как оказалось, слабее Маши. Но уделывает её на концентрации.

Я бросил взгляд на ближний к выходу столик, за который садились две охранницы тётки Настасьи. Сама тётка села за барную стойку. Вмешиваться они точно не будут — не их дело. Отхватит Машка люлей — значит сама виновата. Мир боярки принадлежит сильным, и силу нужно доказывать. Причём постоянно. До смерти тут убивать не принято — живыми девки точно не уйдут после убийства, а значит тем, кто в драку ввяжется, максимум наделают переломов. Почему? Так за каждым из сидящих здесь стоит боярский род, а то и княжеский. И даже если купеческий — ничем не лучше, а в некоторых вопросах у них ещё больше развязаны руки (нет дворянской чести). Род найдёт и покарает за гибель своего члена, а все вокруг сделают лицо: «Оно так и было, мы ничего не видели». Ну, а если просто озвездюлят, без последствий… Что взять, все мы дерёмся, и не всегда побеждаем — закон силы, закон улицы. Бывает. А вот меня дружинницы опекать будут, а значит постараются не допустить драки с моим участием. И надо решить сразу, хочу я с ними ссориться, или уступить гласу разума и отправить девчонок на бой одних, и ждать их с победой, как принцесса в башне ждёт рыцаря, победителя дракона? И отчего внутреннее чутьё первый вариант рассматривает исключительно как сугубо теоретический, и хорошо это или плохо?

Мы сидели, ждали заказ, о чём-то разговаривали (я при этом ёжился от холода), и тут заиграл медленный танец. Зал оживился. Во мне же проснулся кавалер:

— Фройлян, мадам, миледи, сеньорита? Танцуете? — Поднялся я и встал перед стулом Соль. Согласно этикету, приглашающе склонил голову.

Зайка немного опешила, но подобралась и учтиво кивнула:

— Почту за честь, боярич…

Держа спинку, поднялась, по этикету же присела. Без платья, в форменных брюках кадетского корпуса, смотрелось своеобразно. Я взял её за руку и мы вышли на танцпол.

Нет, ничего эдакого — обычный танец-топтанец. Я могу много чего, и танго, и румбу, и вальс, и фокстрот — механическая память, она же память тела, подсказывала, как можно развернуться. Но тут, в кабаке, танцевальные па с приёмов в аристократических салонах не требовались.

Парочек с мужчинами на танцполе больше не было, составили нам компанию две пары из лесбух. Бог им судья, никак не привыкну. Мне же важна была партнёрша; держа руку на талии Соль, я чувствовал, какой от неё исходит аромат. Не то, что «запах тела», а нечто на невидимом, духовном уровне. Китель не давал посмотреть, что там в декольте, но на вид кой-чё пробивалось, значит помять ладонями будет что. А вот ненакрашенные губки и минимум косметики, которого они, наверное, стеснялись при встрече со мной, вызывали во мне ощущение чего-то тёплого и родного. Домашнего.

Я что-то спросил у Соль. Она несмело отвечала… И тут началось.

— Гля, какими глазами смотрит! Щас съест его!

— Да я б такого мальчика сама съела. Жаль, что маленький ещё.

— Маленький да удаленький. Спорим, он уже всех служаночек в доме перепробовал. А теперь строит планы на будущих офицеров.

— Как думаете, вдует сегодня ей или не вдует?

— Или так: вдует сегодня или не сегодня?

— Офицеру корпуса? Я б на его месте такой лапочке вдула.

— Наши кадеты не промах! Сами кому хочешь вдуют! Знала я в молодости одну такую, прыткую…

— Их там двое. Вон, смотри, вторая. Сестра наверное.

— Так обеим вдувать будет! А ещё той, что чёрненькая.

— Скоты! — прошептала Соль и расстроилась.

— Тебе не всё равно? — улыбался я. Через силу, ибо настроение и у меня испортилось, но надо держаться — подавать пример.

— Так не делают! — Её гнев был праведным, и я девушку понимал. Ибо реально, с таким дерьмом только свяжись. Да, за нами Псковский полк, то есть дружина Годуновых, нам бояться нечего… Но вони будет!.. — Есть же какие-то номинально возможные приличия, чего б их не держаться?

А ещё я понял, что хочу участвовать, невзирая на охрану. А это значит, движуху надо подготовить. Чтобы тётка не успела вмешаться. Это сложнее, но выполнимо.

Мы танцевали, а быдло обсудили, какая сладенькая моя партнёрша «внизу», и как долго я сегодня буду там работать язычком. Соль аж покраснела — сказано, невинная девушка! Потом обсудили возможный вкус моего… М-м-м-м… Маленького Саши. И то, как бы лихо они со мной порезвились. Краем глаза посмотрел на Машу — та сидела, смотрела на нас и… Млела. Ей было интересно, как отреагирую. А раз так, надо крепиться.

Наконец, танец кончился. Я подвёл Соль к столику, а затем что-то торкнуло, как бес толкнул. И я развернулся и сделал пару шагов к той из девок за столами, которая по виду была главнее всех. Не самая крикливая, отнюдь, но с самым властным взглядом.

— Скажи своим, чтобы завалили кабину, если не хотят неприятности.

Что-то начавшие комментировать про меня, пока я подходил, крикуньи, резко притихли. И даже музыка, следующая песня, вроде как пошла чуть тише, хотя тут могло и показаться.

— Мальчик нарывается? — спокойно произнесла главная.

— Нет. Мальчик предупреждает.

— А что будет, если они не послушают?

— Варианта два. Если ты главная — тебе 3,14зда. Если нет — 3,14зда будет той из вас, кто здесь главный. Остальным достанется по остаточному, но там уж как получится.

Они дружно несколько секунд молчали… А потом также дружно заржали.

— Грозный мальчик!

— А боярчик ничего! С яйцами! — раздались комментарии.

— А если я главная, но они меня не послушаются? — вперила в меня взгляд старшая.

— Тогда какая ты паханка, что тебя за шныря держат?

— Ну, чё сразу шныря? — сделала она ошибку, уйдя на тот уровень, к которому я подводил, но быстро опомнилась. — Слышь, боярич, канай отсюда! Мы тётки правильные, малолеток не обижаем! Просто не беси.

— Я сказал — ты услышала.

Стерва улыбалась. Я её развеселил. Сильно развеселил. А ещё… Она презирала таких, как я. Обычно. И меня до сего момента не считала никем иным, как мажорчиком в сопровождении девочек и сестёр, то есть ни на что не годным ничтожеством. Но мой поступок, что подошёл к ним, когда все присутствующие жмутся к бортам площадки, заставил хоть немного себя зауважать.

Да нет, охрана не при чём. Один удар фигурой — и я труп, охрана ничего не успеет сделать. Я реально рискую. Просто не хочу бояться. И не хочу терпеть хамство. Даже под угрозой жизни. Вот такое я надутое аристократическое говно.

— Иди, боярчик, кушай, — произнесла старшая ласково, под новую волну смеха своих. — Дам своих обрабатывай — красивые фифочки. Я попрошу своих подруг вести себя потише, но повторюсь, они девочки взрослые, а у нас свободная страна. Не нравится — валите в другое место.

Молча кивнул, развернулся к своим. Ржач за спиной и ещё более едкие комментарии в наш адрес не слушал.

— Саш, ты сдурел? — зашипела Машка.

— Маш, мы с девятерыми справимся? — открыто, в лоб поинтересовался я.

— Не знаю. Но… Нет, мы не будем ввязываться в это дерьмо! — Уверенности в ней не было — сама себя успокаивала. — Оно не наше. И ещё… Татуировки у тех двух, шатенка с бицепсами и блонда в розовом топе. Я видела такие. Ольга показывала как-то, рассказывала про них. Это банда, которая Космодомиановскую держит. Оторвы безбашенные. Если вмешаемся — нас дома убьют.

— А Ольга это кто? — поинтересовалась Селена.

— Их старшая сестра, — пояснила Тома. — Она в разбойном приказе работает.

О как сказала! И не соврала ведь.

— Ладно, забей. Просто не могу терпеть, когда ТАК… — Я поёжился.

Принесли пиво и салатики. Мясо будет чуть позже. Мы о чём-то поговорили, что-то житейское, простое. Шобла переключила внимание на какую-то свою тему, и единственный дискомфорт — орали слишком громко. И с матом.

Снова медленный танец. Разумеется, на сей раз выцепил Селену, утащил на танцпол подальше. От гоп-компании поднялась парочка, и, невзирая на то, что тут полно места, стали танцевать так, чтобы постоянно задевать нас. То столкнутся «непроизвольно» с нами, то ещё что. То локтями заденут. Девки все были подшофе, весёлые, но у всех глаза злые. Отчего-то в голове крутилось слово «братки», только применительно к женскому полу. А так — один в один «да здравствуют девяностые». Увидел, как Машка встала и пошла к барной стойке — догадываюсь, зачем. Стоически вытерпел, ибо хотелось ЖРАТЬ. Ел с утра, потом только оладьи от матушки-патриарха, да немного похватали в кафешке. Ах да, ещё мороженное. А гуляли весь божий день.

Усадил Селену. Как раз принесли шашлык — сходу впился в него зубами. Вку-усно! Да и пиво неплохое. Живое! Девочки тоже принялись за еду. И всё б ничего, но нас снова начали обсуждать бандитки — весело им.

— Кто? — уставившись глазами на Машу спросил я.

— Некая Кесарина Екатерина Мариевна, кличка «Кесарь». Глава банды Космодомиановских, из Замоскворечья. Празднуют какую-то криминальную сделку — там пока собрать, что за сделка, не успели, как пока нет и информации, в каком составе. Просто знают, что такое есть.

— О как! — восхищённо воскликнула Соль. — Нам бы так.

— Вырастите, пройдёте контракт — всё может быть, — не стал призывать птицу «обломинго» я. — Хорошей клановой службе безопасности… В смысле службе безопасности любого боярского рода всегда нужны опытные офицеры.

Зайки уткнулись в столешницу, засмущались. А Тома веселилась, глядя на них, расплывшись в улыбке.

В этот момент хамок попытались поставить на место две что-то празднующих парочки, что сидели с противоположной от нас стороны палубы, у кормы. Три мощные тётки (мужчинку оставили за столиком), но явно не силовики, начали стыдить бандиток… Однако сами понимаете, это было бесполезно.

Однако тут иной мир, с магией, и законы, привычные «я» не работают, и бандитки хоть и были борзыми, но открыто некую незримую черту не переходили. Грубо говоря, были собаками, которые просто лают. Если ты караван — тебе плевать. Но не все в нашей жизни люди — караваны. И тётки, под чуть ли не улюлюканье, направились к своим столикам. С других столиков на них смотрели с сочувствием, сжав руки в кулаки.

— Воскресенье, — произнесла Тома. — Место козырное. Вот люди и терпят — а где ещё в центре Москвы в погожий денёк вечером можно прийти и сесть без заказа столика?

— Я не успел задать этот вопрос вслух, — заметил я.

— Он по твоему лицу читался, — усмехнулась грузинская княжна. — И следующий твой вопрос. Сейчас доем — и готова.

— Куда готова? Будем уходить? — недоумённо вытянулась мордашка Селены. — Из-за какой-то гопоты простачковой?

— Да, из-за них, — кивнул я. — Нам просто придётся. Потому доедайте спокойно. Да и время уже… Ко скольки вас дома ждут?

— Мама сказала до одиннадцати чтоб были, — ответила Соль. — В полшестого подъём, в полвосьмого надо быть на месте, в Шелепихе. Не успеваем к восьми — исключение.

Жёсткие правила, однако!

— Успеем! — заключила Селена, но за вилки принялись быстрее.

— И снова медляк. Княжна Геловани? — встал и кивнул я следующей даме, с которой ещё не танцевал.

— Сочту за честь, — присела в реверансе и она.

Тамара была на чуть-чуть выше меня. Это прикольно. И у неё у единственной было всё в порядке с декольте, и неплохо с видом из оного. Мы о чём-то разговаривали, когда она спросила:

— Всё рассмотрел?

— Да, — честно ответил я, ибо не посчитал нужным ломаться и что-то из себя строить. Да, грудь, но красивая же! А чего б на красивую грудь не поглазеть?

— И что решил?

— Пока не знаю. — Пожал плечами. — Но если ты против — то ничего.

— Саш, я не готова с тобой спать, — покачала она головой. — Но готова поддержать тебя. Быть в твоей команде.

— Команде? — Кажется, она снова ответила быстрее, чем я спросил, и даже подумал над следующим вопросом.

— Не ври сейчас, пожалуйста. Уважь. Я же вижу, что ты сильно изменился, и собираешься что-то делать. И будешь собирать команду.

— Что-то делать? — снова не понял я.

— Да. Я не могу это объяснить, ибо откуда мне знать подробности твоих планов? Но ты хочешь что-то… Построить. Создать. Видимо несчастье обнулило не только твои достижения, но и страхи перед бОльшими достижениями. То, чего ты боялся, теперь не вызывает у тебя оторопи и нежелания связываться. Не спорь, я чувствую. И даже не зная, что ты задумал, я за. Помогу, чем могу. Но давай без постели.

— Почему без постели? Чем она может испортить?

— Тем, что дружба — это надолго. А постель — на короткое время, после чего всё закончится. Лучше я буду хорошим другом, чем плохой любовницей.

— А-а-а-а-а… — И что на такое ответить? — Хорошо, насчёт постели — всё понял. И, если честно, просто оценивал, прогонял варианты и свои желания, чего хочу. А в остальном… Том, я сам не знаю, что буду делать. Ещё не пришёл в себя, не вошёл в колею. Знаю точно, что мне нужны деньги. Источник дохода, не зависимый от семьи. Но понятия не имею, даже в какую сторону смотреть, не то, что двигаться. Команда? Наверное, нужна. У любого принца всегда есть окружение. Даже фраза такая, «свита делает короля», и это не только про короля. Просто…

— Да, поняла, — усмехнулась она. — Не знаешь, чем займёшься и под какие задачи команда. Но на этот случай скажу так: совет чуть более умудрённой в жизни старшей подруги тебе может пригодиться.

— Учту. Спасибо за предложение, — кивнул я.

Немного помолчав, она произнесла, почти шёпотом, лишь бы было слышно на фоне музыки:

— Странно. Маша всегда была ведущей. Ты был с характером… Да, всегда, тот ещё мальчик. Мог взбрыкнуть, заистерить, психануть, и она с тобой всегда считалась и уступала. Но при этом всё равно была ведущей. А сегодня я увидела с точностью до наоборот, ты крутишь ею.

— Да-а-а-а? Вообще не думал об этом. Так заметно?

— Ага. Иначе бы не предупредила. Я знаю Машу, Саш, будь осторожен. Ей это не нравится. Она из тех, кто всегда «сверху».

— А ещё какую раскладку дашь? — я обалдел, если честно. И обалдевал с Томы чем дальше, тем больше. — Например, как сделать так, чтобы она приняла новые правила и не убила меня?

— А как ублажают женщин, Саш? — усмехнулась тавади. — Маша — тоже женщина. Покори её. Сделай так, чтобы она увидела в тебе не конкурирующую фирму, а надёжный тыл. Реверсивная эволюция перемешала всё с ног на голову, дала нам дар, но по сути мы остались теми же самыми самками, что были до царя Бориса. А самке в природе нужно сильное плечо. Почувствовав оное, они сами расстелятся и разольются перед брутальными харизматичными самцами юшкой. И тут плевать, спишь ты с женщиной, или она сестра — важен сам психологический момент плеча.

— Понял. — Я благодарно кивнул. Ибо Тома узрела проблему будущего, которую я пока не увидел. И не хотелось бы доводить до такого, чтобы Машка рычала на меня волком и воевала за лидерство. Я только сейчас, после слов княжны, осознал, что воспринимаю её как младшую глупенькую сестрёнку. И даже то, что она может танк подорвать, пофиг — всё равно младшая и глупенькая. А ведь ранее, учитывая менталитет, всё было совершенно наоборот! И Маша, в отличие от меня, это ПОМНИТ.

Когда садились, снова не вытерпел и подошёл к «браткам».

— Уважаемые… — Девки притихли, уставились с интересом, ожидая очередного зрелища. — Уважаемая, — это я к главной, которая должно быть Кесарь. — Давай уточним, мы общаемся по понятиям или по законам?

Вопрос вызвал лёгкий ржач, но основную массу контингента поставил в тупик.

— А что боярич хочет предложить? — стрельнула глазами старшая.

— Просто если по закону — то вы должны уважать других отдыхающих и утухнуть.

Осторожные смешки девок и вопросительный взгляд на главную: «Закапываем его или ждём?» Та молчала. — Но я подозреваю, что по понятиям, — продолжал я. — Что подтверждает отсутствие реакции на вас у администрации. — Кивок в сторону бара. — Тогда смотри, красотуля, по понятиям, если тебя просят хорошие люди, надо прислушаться и уступить. А я, как хороший человек, тебя очень хорошо прошу.

— Чё этот мелкий фраерок кукарекнул?- хрюкнула самая горловитая из них.

— Да так, словей умных нахватался, вот и лезет с мнением, — поддакнула другая.

— Петушок вырвался из под мамочкиной юбки и возомнил себя правильным пацаном! — третья.

Снова наигранный смех.

— Вечер в хату, часик в радость, чифир в сладость, ногам ходу, голове приходу, матушку удачу, сто тузов на сдачу, ходу воровскому, смерти мусорскому! — произнёс я.

Смех затих.

— Слушать сюда, шмары облезлые! Хотите по-хорошему — заткнулись и не шуметь! Хотите по понятиям — будет по понятиям.

— Мальчик хоть знает, что такое «понятия»? — поддела старшая.

— Слышал. И предупредил.

Развернулся и снова пошёл к своим. Всё, закладка сделана — теперь можно будет их кошмарить со спокойной совестью. А на дикий ржач за спиной плевать.

— А это что было? — поинтересовалась напряжённая Маша.

— Это называется «закладка», — пояснил я. — Как в книжке. С какого места ты начнёшь читать. Я заложил повод, по которому мы будем их метелить. Нельзя ударить первым человека просто так. А сейчас, с закладкой, уже можно, мы будем в своём праве.

— Вы с ума сошли! — возмутилась Соль. — Их же много!

— Вообще безбашенные! — Покрутила пальцем у виска и Селена. — Но я с вами. — И картинно закатила рукава кителя. Обозначила, что закатывает.

— А вы уверены, что вам ничего не будет? Это всё же… Криминал, — не сдавалась Соль.

— Вот именно. Криминал. Они живут по понятиям, — пояснил я. — А по ним люди делятся на «своих», они же «блатные», они же «воры»… Как их там, какие синонимы? Те, кто живёт по воровским законам. И «лохи», они же «фраера». Источник их обогащения, на ком эти отродья паразитируют. Так вот я предъявил им, дескать, вы считаете нас лохами, но это не так. Уймитесь по-хорошему. Они это сделать отказались, и теперь, если последует косяк, а он сто пудов последует, у нас есть легитимный повод закатать их в асфальт. И с точки зрения криминального сообщества мы будем в своём праве.

— Но мы ведь не принадлежим криминальному миру! — возразила рассудительная до последнего Соль.

— Если мы им вломим — это не важно. — Я расплылся в хищной улыбке. — Мы заявили о себе, а после раскатали их — значит в своём праве. То бишь в праве сильного. Главное — они были предупреждены, и что не вняли — их сложности.

— При чём здесь право сильного? — не понимала Маша.

— При том, что несмотря на показной воровской лоск, тамошние камрады и камрадки уважают и признают только силу, и ничего больше. Криминал — это крысы. Просто крысиное отродье. Умри ты сегодня — а я завтра. Поставишь их на место — и тебя не будут трогать, ты уважаемый человек. Прогнёшься? Пощады не жди. Не загрызут, так опустят. А теперь у меня не абстрактный философский, а практический вопрос. Нас меньше, и мы моложе. И тамошние барышни хоть простолюдинки, но одарённые, и главное, им не занимать опыта. В отличие от нас.

— Саш, я буду драться, — нахмурилась Машка. Я и так это знал — лишь убедился. — И хорошо, что ты меня на танец не приглашал — я б не выдержала и уже б зарядила им огнешаром от души. Хоть сейчас покуражусь.

— Что ж, замётано. Тогда спокойно доедаем, допиваем…

— Расплачиваемся? — спросила Тома.

— Не стоит, — скривился я. — Потом. Сразу после.

— Хорошо.

Тётка Настасья что-то почувствовала, ибо судя по перемещению глаз Маши, она двигалась. Но я, чтоб не палиться, не оборачивался.

— Так, диспозиция. — А это взяла слово Тамара. — Маш, ты главная ударная сила. Вон та, та и эта — самые сильные и опытные на вид, бойцы криминального мира. Их надо вырубить первыми. Соль, твои вон та, та и та. Селена — возьми вот эту толстую. А я… Остаётся Саша. Сейчас тихо и незаметно пересаживаешься на моё место, сюда, к ограждению. И как начнётся, сразу лезешь под стол, чтоб тебя случайно не задело фигурой. Если что-то с тобой случится, твоя мама нас всех повесит, и это не образное выражение, а реальная нам угроза.

— Слова истинной тавади! — отсалютовал я остатками пива, которые растягивал, после чего допил его. — Это не всё. Надо задрать их. Соль, взорви на их столике какую посудину, и лучше чтоб кто-то порезался.

— Саш, пересядь! — шикнула Тома. Маша на этот гневный окрик лишь покачала головой, тяжело вздохнув.

— На рожон не лезь. Нам одного раза хватило. — Это она мне.

— Они не ждут первого удара от мальчика. Я дам вам пару секунд времени. — А это для Томы и Заек. — Не упустите.

— Я чего-то не понимаю? — в удивлении раскрыла рот Селена.

— Да. Всё, — отчиталась Тамара. — Уважаемые… Бояричи. Я в этом не хочу участвовать! Я хочу жить!

— Не ссы, Маруся, я Дубровский! — вставил я фразу, смысла которой не понимал, но звучала красиво.

— А кто такой Дубровский? — нахмурила бровки Соль.

— Потом. Итак?

— Щас.

Дзинь!

За соседним столиком как раз смеялись с какой-то пошлой шутки, и смех резко оборвался.

— Эй, кто это сделал?

Фишка магии, что её не видно, но ты её чувствуешь. Направление, откуда, от кого прилетело. Как это происходит — фиг знает, буду разбираться, когда пойму, что у меня там с даром.

Спиной не видел, но почувствовал, как все глаза компании устремились на нас. У Соль получилось.

— Эй, мелкие, вы чего разухарились? Проблемы хотите, давно мамка в угол не ставила? — поднялась, судя по скрипу стула, пострадавшая из-за стола.

— Саша, Маша, отставить! — фоном издалека раздался крик, и я понял, что слишком предсказуем. Дружина на стрёме и вот-вот вмешается. А потому не стал ждать естественного развития событий и диалога в духе: «Ты чё!» «Нет, это ты чё!», а быстро-быстро, насколько позволяла мышечная реакция этой тушки, вскочил, перехватил свой деревянный стул за спинку, и со всей дури опустил его на голову одной из бойцов криминального мира, кто сидел прямо за мной. Та позволила ударить, ибо до последнего не верила, что это реальность. После чего, выпустив обломки стула, залез обеими руками в карманы камзола и вытащил заготовленные вилки — свою и Тамарину. Вилки грязные, кто их мыл, да и плевать! И следующим движением зарядил в бицуху накачанной тётке с бойцовкой татуировкой на оном бицепсе, сидящей рядом. А ещё следующим кинулся к сидящей за ней… Но тут фактор внезапности кончился, и меня отшвырнуло фигурой на наш же столик.

Бу-ум! Хороший камзол, из дорогих. Не дал порезаться ни обо что, и даже не порвался. Да и почти всю грязную посуду официантка уже унесла — было скорее неприятно, чем больно. Ощущения гадские, но не смертельно.

Перелетев через стол, я свалился за него, и не упал в воду только потому, что ограждение. Верёвочное, кажется, это называется леер, хотя могу ошибаться, но главное, что не упал.

А в это время на том месте, где был я, началось светопреставление.

Машка зажгла — и это не фигура речи. Это просто фигура. Трое или четверо гопниц катались по полу с обожжёнными лицами и руками, остальные пытались парировать угрозу, но им мешали действующие точечно и очень слажено тренированные уральской тайгой Зайки. Тома же страховала. Не скажу, что наши проигрывали, отнюдь — бились на равных. Да, за счёт фактора внезапности, но на равных же! История не имеет сослагательного наклонения, и я не знаю, смогли бы они победить или нет. Я бы, разумеется, снова вмешался, ибо мог чем-то пуляться в стерв вещественным — стульями там, тарелками. Нет, вообще не смертельные удары, но отвлекают, снижают концентрацию, а именно она часто залог победы. А если б повезло — снова бы стулом зарядил. Но тут уже как получится. А может быть вмешалась бы кавалерия в лице нашей дружины и показала бы всем «избушку лесника»? Возможно и это. Однако ни победить, ни проиграть, ни дождаться кавалерии не получилось, ибо я ещё не успел подняться с пола, как над палубой раздался крик:

— Они детей обижают!

— Детей бьют! — поддержали с другого конца палубы.

— Мальчика ударили! — Ещё один крик.

— Да сколько можно это терпеть!

И гопниц принялись месить. Со всех сторон, разом. Не четверо малолеток, пусть и из непростых родов (а значит сильных одарённых), а с десятка полтора таких же взрослых опытных тёток. Все одновременно сорвались со своих мест и ринулись на бандиток, плевав на всё, раскатывая их в блин и закатывая в пенобетон. Я только успел встать, осмотреться, застыть с отвиснутой челюстью… А концерт кончился. Кто-то, не страдающий нормами дворянской чести, усердно добивал лежачих, мстя за минуты и часы унижения, когда никто на палубе ничего не мог им сделать, остальные расходились, наши стояли в недоумении — рассчитывали на куда большее веселье и расстроились (этих женщин не понять). Оглянулся на наших. Тётка сидела без лица, но на своём месте — не дёрнулась. Сообразила, что со мной всё в порядке, да и с Машей тоже. Её девочки подскочили и даже подбежали ближе, но застыли — ждут отмашку. Пора вмешаться. Отряхнувшись, обошёл стол и подошёл ко главной.

— Эй, шмара! Я же тебя по хорошему предупредил! Заваливайте кабину и дуйте в тряпочку! Чего было не понятно?

— Пошёл ты! — Эта сеньора сплюнула кровью — зуб выбили? Класс! — Мелкий выродок!

— Возможно. А тебе на будущее. Если тебя по-человечески просят — прислушайтся. Может это говорит тот, чьи слова не стоит игнорировать?

— Пошёл ты! — повторилась она. — Я твою маму имела!

Она сказала грубее, но нельзя цитировать такие вещи, когда говорят о царице.

— А вот маму мою не трожь, она не при чём!

Я подошёл и первым делом всадил подобранную после падения неиспользованную вилку ей в руку. Зачем? Боль сбивает концентрацию. Когда тебе больно, ты не можешь магичить. Если только ты не Салемская ведьма, а девочки явно на тёток из Содружества не тянут. После чего принялся её пинать. Туфлями, да по лицу! По морде! Харю в кровь — плевать! Эта шмара назвала гадко близкого мне человека! Разборки разборками, но это НАШИ разборки, при чём тут мама?

— Саш, хватит! Остановись! — Голос за кадром. Машка.

— Саша, прекрати! — Зайки.

— Александр, отставить!

А на выкрик тётки Настасьи отреагировал. Кровавая пелена безумия спала.

М-да. Лицо Кесарини, кто она там, в кровавую кашу. Класс!

— Я тебя урою, выродок! — сплёвывая кровь, зашипела она. — Я узнаю, кто ты, и вырежу всю твою семью! Понял, мелкий выродок? Вы трупы! Все трупы! Ты ходишь, спишь, ешь, но просто не знаешь, что вы покойники! И ты, и вся-вся твоя семейка, понял, мелкий урод!

Шаги. Тётка Настасья. Подошла, покачала головой.

— Грязно работаешь.

— Как умею — никто ж не учил, — попенял я в ответ.

— Учту.

После чего тётка сделала то, чего я вот вообще не ожидал. Достала откуда-то (где он у неё на теле и не заметил) большой армейский нож, присела на колено… И воткнула лезвие начальнице гопников в горло.

— Что… Что вы сделали! — голос кого-то из гостей, кто самозабвенно метелил компашку только что.

— Как что? Защищаю свою боярыню! — гордо, во всеуслышанье, ответила Горлица. — Эта падаль только что сказала во всеуслышание, что покончит с нашим родом. Есть кто-то, кто этого не услышал?

— Это же фигура речи… — робкий голосок со стороны кормы.

— А оно мне надо, перепроверять, фигура это или речи, и ждать удара? Это — бандиты, люди без чести. Они что угодно могут выкинуть. Сказала что убьёт — значит как минимум попытается.

— Тебя ж посадят. — Ещё один крик.

— Посмотрим. Я в своём праве.

Это да. Законы у нас одни на всех. Просто бояре перед законом ровнее, чем дворяне. Князья — чем бояре. А и те и другие и третьи — перед простолюдинами. «Наверху» договорятся и закроют глаза.

Я же понял, что зря ел шашлык и салатики, ибо они попросились назад. Подбежал к лееру, перегнулся… Но сдержался.

Заботливые нежные руки обняли сзади, и ласковый голос прошептал в ухо:

— Саш, крепись. Всё в порядке. Они заслужили.

— Маш, я просто… Не думал, что ТАК!!!…

— А как? — фыркнула сестрёнка. — Тётка Настя права, нам что, ждать, пока они разухарятся и что-то выкинут? Ты нам слишком дорого достался. Мы тебя и так спасли не до конца. Сам здесь, а память где-то. Не надо больше такого счастья.

Звучит логично… Но как же необычно!

— Просто… Непривычно. За слова, ножом…

— За слова надо отвечать. Всегда! — отрезала царевна и засверкала в темноте глазами. — На том стоял и будет стоять наш мир.

— Уроборос! — прошептал я.

— Чего?

Обернулся, обнял сестрёнку — в её объятьях становилось легче, отпускало. — Древний символ. Змея, заглатывающая собственный хвост. Мы ушли от того, что слова — мерило всего. Стало модно врать, подставлять, говорить неправду. Прикрываться другими. Мерить всё деньгами, а не справедливостью. Но достаточно было пролететь комете, и всё снова вернулось на круги своя, змея заглотила хвост, и мы вновь…

— Если честно, не понимаю о чём ты. — Сестра отстранилась. — Приходи в себя, Саш, и пошли от своих люлей получать.

— Да, конечно. Пару мнинут, продышусь. — И правда тяжело задышал, как в последний раз. — Я никогда не видел трупы. В смысле, убитых. Убитых при тебе… — признался я.

Память вселенца подсказывала, что это так. «Я» не был на войне. И никогда не убивал. Иначе бы реакция была совсем другая. Он отнюдь не комнатный цветочек, скорее дворовой пацан, может даже шпана. Но не хладнокровный убийца.

Уроборос… Это не про Машу. Она и не поймёт. Это про меня — мой крест.

Боярки не существует. Она невозможна. Но она есть, здесь и сейчас. Невозможный, но существующий мир, пошедший по пути реверсивной эволюции и матриархата, закрепивший феодализм. Мир силы, в котором соседствуют автомобили, пусть и винтокрылые, но самолёты, где есть радио, танки, телевидение… И где с этим сосуществуют простолюдины, дояре и купцы, как сословия. И этот мир вернулся к исконному понятию — ответу за свои слова. Капитализм, из которого провалился сюда «я», был куда более продвинутым — местным дамочкам до того уровня всё же дойти не удалось. Но именно там балом правит Сатана в виде корысти, лжи, мегаобмана в масштабах оболванивания целых наций и даже цивилизаций. Всякие БЛМ, ЛГБТ, «Демократии», нашествия специально привезённых мигрантов; все эти красивые термины, за каждым из которых прячется океан лжи. Да даже политики там не обязаны соблюдать то, что обещают перед выборами!

И здесь. Честный феодализм. Да, бояре. Да, простолюдины. Да, между ними прослойка служилых. Мир отнюдь не справедливый, но при этом даже не пытается оным казаться — честный суровый мир. Кланы, интриги и козни, и отсутствие единого государства, как машины для всех — тут куча прелестей. Но именно здесь вновь обрело смысл твоё слово. Именно тут скажи лишнее, и тебя грохнут. И будут в своём праве — закон их оправдает. Именно тут ты обязан отвечать за любое данное обещание, в махровом феодальном неосредневековье, а не в прогрессивной демократии с республиканской формой правления и капиталистическим укладом. Для «я» сейчас случился шок, он в ауте, и я, как царевич, беру власть в свои руки и…

— Я готов. Пошли.

…И мне тут нравится! Да, смерти. Да, убийства. Как будто там нет смертей! Просто там они иначе поданы, маскировка — часть новой лжи. А тут всё просто — или ты, или тебя. Не хочешь, чтоб тебя — следи за языком и поступками.

А ещё никакого индивидуализма! Человек не один — за тобой род, семья и клан. И перед тобой — тоже, род, семья и клан. Ошибёшься — плохо будет многим, не только тебе. Это заставляет быть собранным и никогда не расслабляться… Но чёрт возьми, повторюсь, это лучше, чем пафос и ложь далёкого капиталистического мира!

«Остаюсь» — хотело выкрикнуть подсознание, но тут затык — у меня нет выбора, я так и так буду здесь. Но именно сейчас я понял, что ПРИНЯЛ этот мир. Он больше не чужой. Половина моих рассуждений начиналось с «Этот мир», и половина с «Наш мир», но теперь я осознал, что правильный вариант — только второй, а первый — инерция, от лукавого. Я — царевич Александр! И этот мир — мой! Даже несмотря на то, что в голове знаний о том значительно больше. Да, тут… Своеобразные порядки. Я здесь слабый пол, меня может походя прибить любая шмара, моим мнением разве что не подтираются… Но я остаюсь здесь добровольно, принимая мир, заглатывая собственный хвост… Возвращаясь в точку начала.

С новым рождением меня, царевича Александра! Здесь, на этой палубе, сегодня!

Алилуйя!