- Я вас слушаю, молодой человек. - Недоверчиво сказала она.

- Э-э-э... Извините. Я хотел бы увидеть Киру.

Женщина поморщилась, окидывая меня с ног до головы оценивающим взглядом.

- Вы не туда попали. Здесь нет никакой Киры.

Я еще раз взглянул на листок с адресом, потом на дверь, сравнивая номер квартиры.

- Это дом 34, квартира 68, улица Академика Бардина? Так ведь?

- Да. Но здесь не живет никакая Кира, - неприятно, суетливо, с ноткой грубости ответила она, поспешив закрыть дверь.

- Подождите. Послушайте, - остановил ее я, - я ее коллега и этот адрес мне дали в отделе кадров.

Женщина задумалась, недовольно глядя на меня. Проклиная за то, что я нарушил ее покой. А мне было глубоко насрать на ее покой, ничего страшного, если ее толстый зад немного напряжется и с сочувствием дела пояснит мне сложившуюся ситуацию.

- Ну, вообще-то, эта квартира съемная, - начала она, - я только сама сюда утром заехала. До меня, кажется, жила какая-то девушка, но она съехала в субботу.

Сердце замерло, грудь расколола трещина размером с подводную лодку.

- И еще... - Она скрылась за дверью, через несколько секунд женщина протянула мне мобильник. - Она оставила свой телефон, если можно его так назвать. Какой-то он допотопный.

Действительно, я узнал в нем телефон Киры. Это была старенькая, но надежная модель "Нокиа" в желтом корпусе. Такие не выпускают уже лет десять точно. Я сам всегда удивлялся, где она его откопала.

- Да. Спасибо. Я передам ей. Извините за беспокойство.

Я развернулся, не спеша уходить, тупо пялился на телефон, бессмысленно крутя его в руках. Отчаяние больно сжимало грудь. Слезы просились на глаза. Дозвониться до Киры было последним шансом, а сейчас ее телефон служил мне грустным воспоминанием о ней. От безвыходности, потерянный в печали, я присел на ступеньке. Спешить мне уже было некуда. Все, что мне нужно было на данный момент, я уже потерял и найти это не представляется возможным. Телефон не включался, видимо села батарея. Нужно найти для него зарядник, может информация в нем поможет мне найти мою Киру. Правильно говорил мой отец, не бывает безвыходных ситуаций. И сейчас у меня осталась крохотная надежда найти смысл моей жизни.

Оставив подъезд, я вышел на улицу. Мороз охладил мои страдания. Хотя он стал немного мягче по сравнению с утренним, резким и колким. Я поднял голову. Голубое небо затянуло хмуро-серыми тучами. Поодаль, стоящие вечно зеленые ели, мерно раскачивали своими макушками, будто великаны сочувственно покачивали головой. Съежившись, как свое настроение, я направился неспеша к своему Х6, припаркованному в нескольких метрах от дома. Стоявшая пустая бутылка из-под пива на краю бордюра, улетела во дворовый сугроб от моего злостного отчаянного удара ногой. Дойдя до автомобиля, я остановился, осматривая вокруг окрестности, последним шансом надеясь найти ее. Хорошо, что не нужно на работу. Я залез в машину. Повернув ключ зажигания, в динамиках раздалась сочувствующая мелодия Launge. На глазах навернулись слезы. Кто сказал, что мужчины не плачут? Это реплика бессердечных дураков, тех которых никогда не колол в сердце кинжал утери, тех, кто никогда не любил и не падал в пропася безответной любви, тех, кто никогда не терял своих близких. Это не слезы, это роса печали живого человека. Словно чувствуя мое настроение, хмурое небо за компанию, утешая меня, одарило землю белыми хлопьями плавно густопадающего снега. Я нажал на газ и машина медленно под ритмы плавающего баса двинулась в дорожный поток.

Домой вернулся под самые сумерки, прокатавшись по городу целый день, думая, размышляя, настраиваясь на лучшее. Побывал на барахолке, чудом нашел зарядное устройство для старенького мобильника. Поставил на зарядку, без проблем включил. На экране появилась черно-белая заставка, после нее фоном высветился цветок. Ни контактов, ни сообщений не было. Информативно телефон был бесполезен. Либо Кира стерла все контакты, либо их вообще не было, что очень странно в обоих случаях. Зачем ей стирать все номера и оставлять телефон и, имея его, не иметь в нем ни одного контакта? Выключив сотовый, я кинул его в пустое мусорное ведро. Зачем он мне? Бесполезное "чудо техники" - больное напоминание о потерянной мечте. Если уж все шансы сводятся к нулю, то проще забыть обо всем.

На глаза попался лептоп. Затуманенное сознание вспомнило забытое под навесом минувших переживаний мамино письмо. Я нехотя включил его. Писем не небыло. Решив позвонить ей, потерпел неудачу снова. Такое положение дел добавляло дополнительную, совсем ненужную тревогу.

- Ладно. Всякое может быть. - Вслух успокаивал я себя. - Завтра уж точно она объявится.

Еще не было такого, чтоб мама не давала о себе знать больше двух дней. Но ни завтра ни на следующий день от нее не было никаких вестей. Ее телефон по-прежнему молчал. Вообще, вся неделя была наполнена переживаниями. Кира никак не вылетала из головы, что терзало мое разодранное сердце, молчание мамы усиливало страдания. Все эти дни я был совершенно вялым, не общительным, замкнутым. Работа не клеилась, благо ее было не так много, окружающие немного раздражали и испытывали на себе побочный эффект моего настроения. Весь офис на меня косо глядел, удивляясь аномальными изменениями своего коллеги. Андрей множество раз упрекал меня за это, добиваясь хоть каких-то объяснений.

- Слушай, Макс! Ты меня достал уже. Ты можешь обьяснить своему лучшему другу, что, твою налево, с тобой происходит? Нет, если у тебя проблемы, не вопрос, расскажи, решим их вместе. Мне кажется, не стоит замыкаться, срываться на других.

- Андрюха. Давай пока забудем о моих переживаниях и отстанем от меня.

- Значит ты не отрицаешь, что у тебя проблемы?

- Да, не отрицаю. Но давай не будем зацикливаться на этом.

- Как скажешь. Но только сам постарайся не делать того же. Не напрягай свое сердце тяжелым грузом в одиночку.

- Постараюсь последовать твоему совету. Если нужно будет, позову тебя на помощь удержать этот груз. А теперь, может, займемся работой?

- Ну, если босс сказал, то займемся. - Андрей встал и направился к двери моего кабинета. Открыв ее, он развернулся. - Ну, надеюсь, это не месячные?

- Не понял? - Возмутился я.

- Твоя проблема? - Уточнил он.

- Пошел ты!

Тот, засмеявшись развернулся, выходя из кабинета.

- Андрей! - Остановил его я. Его лицо показалось в почти закрывшемся проеме. - Спасибо за предложение помочь.

В ответ он только улыбнулся и скрылся за дверью. К пятнице ничего не изменилось. В отчаянии я решил взять отпуск на пару недель, навестить бабушку и съездить в Питер к маме. Все-таки нужно как-то разобраться с ее непонятным молчанием. Антон с легкостью дал добро по такому поводу, да и великих дел не предвиделось в офисе, чтоб мне отказывать. Мое состояние не улучшалось, и в пятницу, глядя на меня, Андрей не выдержал и насел на меня конкретно.

- Короче, мой дорогой. Сегодня идем в "ПАНТЕРУ" и выводим тебя из той херни, в которой ты сейчас увяз. Ты мне все рассказываешь и решаем все вместе.

- Боюсь, брат, ты не в силах мне помочь. Да и отпуск я взял, сегодня уезжаю к бабушке.

- Ну в силах или нет, решать буду я. А бабушка тебя и до завтра подождет. Тебе сто пудов нужно встряхнуться. Сначала ты мне все расскажешь, потом как следует напьемся в компании каких-нибудь цыпочек, а завтра - вали куда хочешь. Ну как?

- Думаю, ты прав. Нужно взбодриться.

- Вот и отличненько.

После работы я заехал домой. Собрал заранее необходимые вещи в дорогу, зная, что завтра на это не будет ни времени ни желания. Перед ночной вылазкой удалось даже немного вздремнуть, после чего я направился прямиком в ночной клуб "ПАНТЕРА". Это был дороговатый, но отличный клуб. Туда не впускали абы кого, в нем тусовалась не то чтобы элита, для этого были более топовые клубы, но люди с достаточными доходами, как факт. По этой причине "Пантера" считался цивильным клубом, без драк, без быдла, а если таковые находились, то они упразднялись мнительными охранниками. Музыка была на высшем уровне, девочки всегда красивые. А вот на счет последних статус клуба никак не мог повлиять. Здесь можно было встретить девушек разных слоев, но одного качества. Они все были прекрасны. И действительно, им не обязательно было иметь при себе никаких денег, их существование в этом клубе могли обеспечить запавшие на них парни. И никто не жалел о таком симбиозе, одни получали возможность наслаждаться дарами и просторами хорошего клуба, другие утопали в компаниях прелестных богинь. Ну, а дальше - как судьба распишет: все заканчивается простым обменом телефонами, поцелуями, яростными поцелуями, сексом, постоянным сексом, порой серьезными отношениями. Мне, ранее не стремившемуся к последнему, доставалось только все вышеперечисленное, о чем я нисколько не жалел. Да и сегодня бы не пожалел и приласкал какую-нибудь очередную кису, если б не околдованое чарами Киры мое сердце, которое, как и вся моя сущность, отвергало все человеческие утехи, тоскуя лишь по одному человеку.

Еще стоя снаружи у входа, слышно как глубокие басы разрывали стены ночного клуба. Андрей сидел за низким, по колено, круглым столом из массивного черного дерева на черно-серебристом, как шкура пантеры, пухлом кожаном диване, полукругом огибавшем стол. Он медленно со смаком втягивал через трубочку коктейль кислотно-зеленого цвета, покачивая головой в такт музыке с закрытыми глазами. Я подсел к нему, толкнул в плечо, тем самым немного ошарашив его. Он в ответ пожал мне руку, ответив аналогичным толчком.

- Я не понял?! - Пытался перекричать я музыку. - Почему один?

- Еще не ночь. - Возвращаясь к своему напитку, закрывая глаза ответил он, уходя снова в такт ритма басов.

Я понимающе покачал головой. Дал сигнал официанту, чтоб тот принес тот же напиток, что и у моего соседа. Сам откинулся на диван, пытаясь расслабиться, увлекаясь за музыкой. Андрей наклонился ко мне.

- Сегодня как-то девчонок особенно много, да? - Я ответил ему кивком. - Или так кажется?

Я пожал плечами, не обращая на это никакого внимания. Мои мысли были о другом, точнее о другой. Андрей, видя мое равнодушие, отставил коктейль и дернул меня, указывая пальцем на лесенку, ведущую на второй этаж. Я уловил ход его мыслей и, взяв принесенный мне бокал, кивнул, вставая с дивана. Мы поднялись на второй этаж, пройдя по цилиндрическому коридору, оказались в небольшом зале. Это была своеобразная Chill-Out комната, звукоизолированная от основного помещения. Здесь в хаотичном порядке разбросаны столики, за которыми можно было посидеть и поболтать в спокойной обстановке под ритмы мягкого Chill-Out'a. Зал был наполовину пуст. Усевшись за свободный столик, Андрей сходу начал:

- Ну, давай, колись, что у тебя?

Я усмехнулся, будто сам не веря в то, что скажу. Потянул через трубочку пьянящую жидкость.

- Если сходу все как есть, не кривя душой, и не развешивая тебе лапшу, то обещай мне, что не будешь смеяться! Хорошо?

- Ну, это будет зависеть от алкогольного эндорфинчика во мне. Учти, я не могу им управлять. Так что обещать тоже не могу.

По нему было уже видно, что этот бокал с коктейлем был не первым, и Андрей достаточно обвеселел.

- Ладно. Вообще, ты мне не поверишь, но я влюбился.

Не знаю что, то ли смущенная улыбка на моем лице, то ли алкоголь в его крови заставили не поверить мне. Андрей засмеялся, откашливаясь.

- Я тебя предупреждал! - Пытаясь отдышаться, напомнил он. - Хорошо. Твоя шутка, все-таки, заставила меня засмеяться. Теперь давай рассказывай реальную правду.

Он тупо смотрел на меня с пьяной ухмылкой на лице, я тупо молчал с серьезным видом. Видимо понимая, что я не шучу, его улыбка начала превращаться в отвисшую челюсть. Не отрывая от меня глаз, Андрей сглотнул, медленно поднимая руку вверх. Через секунду подошел официант.

- Мне, пожалуйста, коньяк, а ему... - Он опустил взгляд на мой бокал. - А, у него есть. - Махнув рукой, он пододвинулся ко мне, обнял за плечо. - Теперь я тебя понимаю, брат. Такой удар по неподготовленному организму. Организму, который привык к свободной, разгульной жизни, наполненной множеством красивых девушек, беззаботными буднями, с кем хочешь спи, куда хочешь иди. Да-а-а... А сейчас сердце и душа в руках одного человека, все движения подвергаются строгому контролю. Сверхъестественный стресс для организма. Сочувствую тебе, брат. Теперь я понимаю твое поведение. Надо срочным образом запить это дело.

Он опустошил стакан с доставленным коньяком. Похлопал меня по плечу.

- Спасибо, конечно, за сочувствие. Но, думаю, оно сейчас не актуально. Знаешь, мне нравится это чувство влюбленности. Это эволюция для меня, я повзрослел, стал душевно на порядок выше.

Лицо Андрея еще больше округлилось. Его брови сползли с хмельных глаз на переносицу, выражая бредовость моих мыслей. Он махнул рукой.

- Макс, да ты пьяный. Тебе надо срочно проспаться.

Его пьяное возражение заставило меня засмеяться. Хотя Андрей и казался изрядно выпившим, но это был лишь грим. Это было его обычное состояние после пары-тройки коктейлей и стакана коньяка. Даже сейчас он мог без проблем пройти по прямой и рассказать таблицу умножения. И уж что-что, а в случае чего, домой все равно он меня потащит, а потом еще может намахнуть в каком-нибудь баре.

- Я серьезно. Не знаю, как тебе описать и с чем знакомым для тебя сравнить это чувство.

- Как секс с недоступной жгучей брюнеткой?

Я вздохнул, качая головой.

- Ладно, не забивай череп. Факт остается фактом.

- И кто героиня твоего романа? Кто та хакери... Хакер...хакерица, посмевшая взломать пароли твоего девственного сердца?

- Кира. - Настальгично произнес я.

- А-а-я-яй! - Протянул Андрей. - Лакомый пирожок. Я смотрю тут твое сердце солидарно с твоим пенисом. Ну и в чем дилемма? Че хмурый-то такой?

- Ты в курсе, что она уволилась?

- Ну.

- И уехала из города.

- Так она об этом не знает? - Изумился в догадке он. Я покачал головой. - А до этого ты че, орехи щелкал? И когда до тебя дошло это, было уже поздно.

- Точно.

- Ну, а телефон? Или ты не соизволил даже этим обзавестись?

- Он у меня. - Равнодушно ответил я.

- Звони.

- Ты не понял. Ее телефон у меня. Она забыла его, когда съезжала с квартиры. И сразу предупреждаю, он бесполезен. Ни номеров, никакой зацепки.

Андрей задумался, вырисовывая пальцем по столу круги. Было видно, что он сочувствует мне, сочувствует непонятной для него ситуации и хочет помочь. Я повернул голову направо. В нескольких метрах от нас сидели четыре девушки. Кира, заметив мое внимание, улыбнулась и помахала мне ручкой. Я обомлел в недоумении. Сердце замерло, в животе вспархнули бабочки. Ее глаза будоражили, а улыбка волновала. Я провалился в пропасть счастья. Все вокруг растворились, оставляя нас наедине. Сердце завелось и бешено затаробанило. Я помахал ей в ответ рукой и расплылся в улыбке. Бой сердца, будто проходя по сосудам, оглушал перепонки, медленно переходя в непонятные глухие звуки, становящиеся все отчетливее и громче.

- Макс, твою мать! Ты меня слышишь?

Я вздрогнул, ошарашенно повернувшись к нему.

- Неужели! Я уж думал, не вырву тебя из лап похотливых демонов. Че, чики понравились? Ниче, зачетные такие.

Я взглянул на них еще раз. Внутри скатился оползень разочарования. Ни одна из девушек не была хоть чем-то похожа на мою прекрасную Киру.

- Глюк. Кира померещилась. Надо срочно отдохнуть, развеется.

- Точно. Даже, благодаря твоей сексуальной улыбке, теперь есть с кем. - Андрей покосился на тех девчонок. - Блондиночка, посмотри-ка, как на тебя запала, глаз не оторвет.

Девушка была действительно сексуально красива. Но все мысли об Кире убивали мысль о близости с какой-то другой, словно это будет равняться измене. Возможно, это одно из незнакомых мне последствий влюбленности.

- Даже не знаю. - Я смущенно, будто провинившийся мальчик, опустил глаза. Андрей выпучился на меня, растягивая догадливую улыбку.

- Постой, постой. Не хочешь ли ты сказать, что будешь чувствовать угрызение совести, если трахнешь ту сексуальную попу?! Ну, ты пилооот. Макс, слушай сюда внимательно. - Андрей подался немного ко мне. - Нет никакой Киры. Она была, но исчезла из твоей жизни, может навсегда. И раз уж она тебе никак не дала понять о своих чувствах, значит, ты ей не нужен. Она просто взяла и свалила, не задумываясь, существуешь ты или нет, и какое место она занимает в твоей жизни. А ты, как продинамленный соплежуй, пытаешься на что-то надеяться. Все, нет ее! Нет. Так что сейчас пьешь, танцуешь, расслабляешься, желательно вон с той белокурой чикой, а потом ведешь ее к себе домой, трахаешь ее до слез. Уяснила твоя черепушка?

- Какие же мы с тобой пошляки. Не трахаешь, а занимаешься любовью. - С серьезным видом, воспитывая его, возразил я. - И второе... В принципе, я согласен с твоей концепцией. Ты прав, к черту все.

- Ну тогда рванули?

Мы встали из-за стола. Я одним глотком допил напиток и поставил на стол пустой бокал.

- Только обещай мне. - Остановил я его.

- Все, что пожелаешь, брат.

- Не дай мне больше влюбиться. Хотя бы сегодня.

- Постараюсь защитить твое сердце от ненужных переживаний. - Он обхватил меня за шею. - Пойдем, влюбчивый ты наш.

Глава 7

Я проснулся от жуткой боли в голове и, может быть, от запаха жареного мяса, приправленного горьким ароматом кофе. Во рту Сахара, в голове племя аборигенов пустилось "во все жаркие" на барабанах. Обстановка, вроде как, домашняя. Помимо запаха, с кухни доносились приятные напевы под включённую музыку женского голоса.

- Отлично. - Пробормотал я.

Оглядевшись, обнаружил разбросанные женские вещи, вперемешку с моими. Немного посидев, я поперся на запах еды, в нетерпении увидеть незнакомку и заправиться водой. На кухне я обнаружил блондинку в одной белой футболке и черных кружевных трусиках. Она раскручивала полуголой попой и, поднеся ложку ко рту, вторила словам под старенькую песню "Chemical brothers". Я стоял у входа, любуясь этим, почти стриптизным, представлением, пытаясь вспомнить прошедшую ночь, и чем мы занимались, а все указывало на то, что мы точно чем-то занимались. Я даже не сомневался на счет личности этой девушки и убедился в этом, когда она в очередном подскоке повернулась ко мне. Эта была та самая блондинка из клуба. Таня, не ожидавшая увидеть меня, на мгновение замерла, но не стушевавшись, игривым шагом, пританцовывая попой, направилась ко мне. Одной рукой обняв меня за шею, второй схватив за мое достоинство, страстно поцеловала меня в засос. Только сейчас до меня дошло, что я без трусов, совершенно голый.

- Привет, вкусняшка. - Мяукнула она. - Хочешь меня?

- Нет спасибо. Мне бы анальгинчику и минеральной воды.

- Да? А кто-то с тобой не согласен. - Она опустила взгляд вниз.

- Ничего. Потерпит. Завтрак? - Я указал на плиту.

- Да. Я решила подкрепить тебя после шести ночных затяжных прыжков в кровати с четырьмя оргазмами. - Таня запрокинула голову назад, закрыла глаза, наверно вспоминая события бурной ночи. - Черт! У меня такого еще не было.

- Да.... Жаль я ничего не помню. - Шаря в поисках анальгина, вздохнул я.

- Еще бы. Ты, подлец, даже имя мое забыл, не успев дойти до постели. Называл меня Кирой. Это твоя подружка?

Таня уже стояла за плитой и помешивала что-то трещащее в сковородке.

- Не будем об этом.

- Понятно. Она тебя кинула?

- Таня, я попросил тебя сменить тему! - Раздраженно, почти рыча, ответил ей.

- Ооо. У тебя с памятью не так все плохо. Тебе становится лучше? Может после завтрака я напомню тебе ночные события.

- Извини. Мне нужно срочно уехать из города. Не против другого раза?

- Все вы так говорите. - Вздохнула девушка.

- И вы тоже. - Она улыбнулась, соглашаясь. - Можешь записать мой телефон. Правда, я не знаю когда вернусь. - Предложил я.

- Вообще-то, девушки обычно оставляют свой телефон.

- Мое дело предложить.

Мне было безразлично на нее и она понимала это. Она мило улыбалась, но это была натянутая, притворная улыбка. Таня была плохой актрисой. Погасшие глаза выдавали ее. Я ничего не мог поделать, если у меня в душе другая, от которой я никак не желаю избавляться. И уже не знаю, как долго это продлится. Любовь, оказывается, такая неуправляемая штука, не ты ей вертишь, а она тобой.

После завтрака мы мило распрощались, обменялись телефонами, а вдруг что. Возможно, вскором, эта монопривязанность пройдет и охамутанное сердце откроет дверь другой. Но, сидя уже за рулем машины, на пути к бабушке, я решил удалить этот номер. Раз уж дал себе обещание стоять до конца и найти Киру, то слово мужчины нужно держать. Дорога заняла часа два не больше. Маленький городок, насчитывающий около пятидесяти тысяч человек, в котором жила моя бабушка, находился в трехста километрах севернее Екатеринбурга. В этом городке я провел все мое детство. Он обладал удивительной пейзажной красотой, расположившись на небольшом холму у подножья пузатой горы. Его существование обеспечивало одно единственное предприятие. Оно, как сердце, печень и легкие, поддерживало стабильную жизнедеятельность. Остановится оно - умрет весь город. Остальные предприятия были тупо убиты дураками - глупыми чиновниками, не захотевшими их поддержать, либо просто тем самым набить себе карманы. Хотя, инвестировав их в прошлом, они бы сыграли огромную роль не только в экономике города, но и России.

Я стоял на пороге бабушкиной квартиры. Она долго не открывала, но после настойчивого ожидания за дверью послышался ее голос.

- Ой, кто приехал! - Восторженно произнесла она, спеша открывая дверь. - Мой золотой мальчик. Наконец-то ты приехал!

- Привет, баб.

Я нежно ее обнял и она как можно крепче, по-старушечьи, попыталась сжать меня.

- Ну как ты тут?

- Лучше всех. Ножки еще, дай Бог, бегают.

В свои довольно преклонные года она выглядела очень хорошо. Только седые волосы, морщинистый лоб и руки выдавали ее старину.

- Я уж не надеялась, что ты приедешь. - Она приняла от меня куртку и приглашающим жестом позвала в комнату. - Давай проходи. Надо было позвонить, я бы что-нибудь вкусное испекла.

- Да как-то не успел. Зато сюрприз получился.

В квартире ничего не изменилось с тех пор как мы все разъехались. Все та же старая мебель на своих привычных местах, давно просящаяся на свалку, те же картины на стенах. Но бабушка ничего не хотела менять, наверно, как и все другие бабушки. Я называл это "бабушкин синдром", когда уже ничего нового не нужно, ни к чему не стремишься, обыденность замирает, а вещи, запылившись, стареют вместе с тобой, главное, чтобы все было хорошо. Вся эта обстановка веяла прошлым, моим детством - мамой, папой, семейными торжествами, нашими с сестрой проказами. Повсюду расставленные фотографии, как глаза прошлого, будоражили во мне тоску.

- У тебя, как всегда ничего не изменилось. - Ностальгично сказал я.

- Да чему меняться? Прошло время изменений. Это у вас, молодых, все скоротечно, изменчиво. Нам, старикам, осталось только молиться за вас, чтоб у вас было все хорошо, чтоб дожили до наших лет.

Она всхлипнула. Я развернулся к ней. Ее щеки намокли от слез. Спешно вытирая глаза, бабушка пыталась скрыть их от меня. Я понимал, почему она плачет.

- Мне тоже его очень не хватает. - Утешая, обнял ее. - Я часто думаю о папе, о его исчезновении. Его с нами нет, но главное он жив. Я это чувствую. И мама всегда это чувствовала. А ее интуиция никогда не подводила.

- Только это меня греет. Ты знаешь, я тебе не рассказывала, в последнее время он мне часто снится. Приходит ко мне, берет за руку и ведет за собой. Сначала мы просто ходили, но в последние разы он начал со мной говорить. Рассказывает, что у него все хорошо, извиняется за свой уход, за то, что не попрощался, что так лучше для нас. Говорит, что ты скоро сам его найдешь, чтоб передавала тебе привет, а другим как-нибудь сам. А потом улыбается и уходит.

Она замолчала, глядя куда-то в пол. Я, зачарованный ее рассказом, приходил в себя. Почему именно мне? Возможно, я не видел снов, и он не мог найти меня. Переварив все, решил перевести тему разговора.

- Милена пишет тебе?

- Миленочка? Да. Она все время присылает мне открытки. - Бабушка кивнула в сторону, где стояло множество открыток.

Моя сестра, по характеру своей работы, много разъезжала по миру и встретиться с ней было бы большой удачей.

- Что-то я совсем расклеилась. Ты, наверно, голодный? Пойдем, покормлю тебя.

- Спасибо, баб. Я не голоден. Можно я лучше душ приму? Смою вчерашнюю пыль.

- Ну ладно. А я пока пирог поставлю.

Горячий душ и уединенная обстановка, заставляющая всегда, как и сейчас, задумываться о самом глубоком, будь то насущные проблемы, интимные мысли, размышления об экзистенциализме, да всякая ерунда, что взбредет в голову, но именно, принимая душ или, сидя в туалете, человек в этих местах начинает интенсивно размышлять о насущных его проблемах, об окружающей его жизни. Однажды один человек спросил меня:

- Знаешь, почему люди поют, делают открытия, придумывают гениальные идеи, рыдают, задумываются о смысле жизни и о всякой такой ерунде, сидя в туалете?

- Нет. - Ответил я.

- Потому что им там скучно.

Тогда меня этот ответ поразил своей бредовостью, но спустя время, когда я начал проверять эту теорию на практике, мне показалась она вполне действенной. Когда я нахожусь в этих местах, замкнутая и монотонная обстановка заставляет меня о чем-то глубоко задуматься, а в моменты крайне позитивного настроения одинокая атмосфера наполняется моим пением.

Так и сейчас, стоя в душе, горячие потоки воды взбудоражили осадок, образовавшийся после разговора с бабушкой. Что будет, когда ее не станет, что я буду чувствовать? От этой мысли мне стало страшно, растерянность околдовала меня. Как это, когда человек есть и ты можешь его обнять, поговорить с ним, над чем-то посмеяться, а потом, неожиданно он просто исчезает из твоей жизни, навсегда, и ты знаешь, что его точно никогда не вернешь и уже не сможешь, как раньше, к нему прикоснуться, посмотреть в его родные глаза. Это страшно, потому что разуму это не понять. Человек за всю жизнь настолько привыкает к материальному, что такое абстрактное явление как смерть просто не уживается в его голове. Оно, как инородное тело, как вирус, просто напросто отвергается неподготовленным организмом. И вакцины от этого нет, как нет ее от смерти. С моим отцом не так. Он пропал, но это не означает, что навсегда. Для меня он просто очередной раз уехал в свою командировку, только затяжную. Иногда я просто представлял, что он переехал с мамой в Питер. Но я точно знал, что он жив, я чувствовал это. Мои рассуждения извилистой дорогой привели меня к мыслям о маме, от которой я долго не получал весточки. И сердце бешено забилось в волнениях. В конце концов, она в любом случае мне должна была ответить. Пусть проблемы с телефоном, но интернет в наше время - император связи. Его можно найти в любом закоулке, даже у собаки под хвостом, выражаясь фразами Андрея. Мама становилась ключевой проблемой.

После горячего душа меня растащило по дивану. Бабушка что-то шаманила на кухне, откуда тянуло аппетитными запахами. Вялость и небольшая усталость после водных процедур ввели меня в состояние сна. Как обычно ничего не приснилось. Наскучившая темнота по-прежнему разъедала мое уставшее сознание. Но сейчас чувствовались какие-то изменения. Движения были не такими свободными, будто пространство погустело и мне приходилось с усилием пробираться сквозь него. Сама темнота изменила свой цвет с непроглядно-черного на темно-серый, словно я окружен густым туманном в поздних сумерках. Открыв глаза, застал бабушку на кресле возле окна. Она задумчиво рассматривала лес через дорогу от дома. На улице уже начало темнеть, серые тучи затянули небо. Услышав мои движения, она повернулась. На ее лице блестели слезы. Она спешно стерла их рукой и нежно улыбнулась.

- Проснулся? - Спросила она.

- Да. Который час?

- Около пяти. Ты проспал почти четыре часа.

Я смотрел на нее, на ее потухшие проплаканные глаза, на редкие морщины, уставшие от долгого одиночества, от тоскливых пролетающих будней. Сорок лет она прожила без мужа, пятнадцать без сына и сейчас уже почти четыре года одна, в полном одиночестве. Я миллион раз предлагал уехать ей отсюда, переехать ближе ко мне, но она миллион раз отказывалась покидать свой городок, привязанная к нему всем сердцем, где ей, по ее словам, комфортней и проще.

- Проголодался?

Я прислушался к своему животу, тот умоляюще просил поесть.

- Да. - Коротко ответил я и улыбнулся.

- Пойдем. У меня все готово. - Ответив мне взаимной, но более нежной улыбкой.

На круглом кухонном столе уже стояли различные бабушкины вкусности: соленые огурцы, какой-то салат, пирожки, радиально уложенные по тарелке нарезка из колбасы и сыра, передо мной она поставила суп, по цвету я понял, что это борщ, что-то еще разогревалось в микроволновке. Этот стол был еще одним приветом из моей жизни в этом доме. Я помню его всю свою жизнь, наверно, он даже старше меня. Слегка потрепанный - грани столешницы и ножки немного пошарканы, но в целом, если учесть его возраст, он в отличном состоянии. Что только он не повидал в своей жизни, почему-то я всегда об этом думал, когда садился за него. Наше с сестрой насилие над этим дорогим, до блеска отполированным столом, были жестокими - он был измазан различного рода едой, изрисован всеми видами рисовальных принадлежностей, испытал на себе удары ложек, вилок, палок, отчетливо увековечен отпечаток зубов, укусившей его моей сестры. Но все это начинало свой ход в моей голове не из-за жалости к этому столу и даже не из-за ностальгии по тем временам, а всего лишь вследствии воспоминания одного случая, связанного с моим сексуальным опытом с моей первой школьной подружкой. Стремление к чему-то новому, раннее познание всех сторон страстной сексуальной жизни и привели нас на этот несчастный стол в отсутствие моих мамы и бабушки. Каждый раз я вспоминал об этом случае, когда садился за него, и каждый раз я чувствовал себя неловко перед другими его обитателями.

- Кушай, сынок. - Сказала бабушка.

Она всегда называла меня так, когда не обращалась ко мне по имени. Не знаю почему, никогда не интересовался. Может ей так было проще, может это просто родительский инстинкт, видящий во мне своего сына, так похожего на него.

- Небось, так тебя нигде не кормят. Все по своим "мальдональсам", или как их там, бегаешь? Все быстро, быстро. Нормальной-то еды не видишь?

- Да нет, баб. Стараюсь нормально питаться. Как говорится первое, второе, третье и компот. А дома сам готовлю. Ты же знаешь, я умею.

- Знаю, сынок, знаю. Мама у вас хорошая, дай ей Бог здоровья, всему вас научила. Вон вы какая гордость и поддержка растете.

Она замолчала, улыбаясь глядя на меня. Ее упоминание о маме заставило встрепенуться и налиться печалью мое сердце. Мне не хотелось расстраивать ее о тайном молчании мамы, зная, как панически бабушка к этому положению дел отнеслась бы. Не иррациональное переживание по пустяковым случаям всегда сильно ранило ее, сейчас же случай даже нельзя было назвать пустяковым, поэтому я решил умолчать это дело. Но решение поинтересоваться для извлечения какой-нибудь актуальной информации было отличной идеей.

- Кстати, мама звонит тебе?

- Звонит. Правда неделю или две уже не звонила. - Бабушка замолчала, сдвинув брови, словно что-то высчитывала у себя в голове. - Да, где-то так. Звонит. Мы с ней, бывает, подолгу разговариваем. Правда, она в основном только говорит, рассказывает все новости, про себя, про вас расскажет. А я все молчу да поддакиваю. У меня-то все одно. Что расскажешь? Если ничего не меняется. Если только про очередные болячки.

Она замолчала. С улыбкой смотрела, как я ем, я отвечал ей тем же между очередным запихивамием вилки в рот. Меня терзало желание ей все рассказать, все, что произошло за последнюю неделю. Особенно про мою влюбленность, про нежные чувства к Кире. Я хотел попросить у нее совета, мудрое наставление. Женщина в ее возрасте это ценная кладезь умных советов. Очередной раз я никак не решался рассказать ей все, настраивая себя сделать это после очередной ложки супа или после следующих пяти. Сам не знаю, откуда у меня этот страх делиться чем-то новым, что может смутить меня, выставить меня нелепым в глазах окружающих. Бывает в самых экстремальных ситуациях, когда мне нужно что-то сделать, рассказать, но в тоже время я не могу решиться на этот шаг, я поступаю следующим образом: я даю себе установку, если я, якобы, не сделаю этот шаг до определенного момента, к примеру до пятой ложки супа, как в этом случае, то меня настигнет страшная беда или я улечу в открытый космос, не исполнится мое самое заветное желание и тому подобное, и в силу человеческой психологии мне просто-напросто приходится отважиться на важный, но такой мучительный поступок. И сейчас я поступил точно также. Дал себе установку, закинув пятую ложку супа в рот, я выдавил из себя нерешимость.

- Баб, а как понять, влюбился человек или это просто что-то другое? - Смущенно глядя, как плавают не растворившиеся белые комочки майонеза на поверхности супа, спросил я.

У нее вспыхнули глаза, добродушная, загадочная полуулыбка, словно нарисованная самим Леонардо, проявилась на ее лице. Я понимал это выражение, ее надежды, ожидание, живущее у нее в душе уже несколько лет. Бабушка знала, какое у меня неприступное сердце, как я мимолетно отношусь к девушкам и отношениям с ними. Она, как воспитанница тех далеких коммунистических времен, где семья это ячейка общества, а отношение между мужчиной и женщиной - это как минимум любовь и как максимум достояние партии, и, если уж женщина разлюбила первого и переспала по любви с другим, она считалась последняя шлюха на земле, то бабушка просто не понимала сегодняшнее общество с его свободными отношениями, с его брачными контрактами, в котором сегодня переспать с одним, а завтра с другим, потому что я сильно влюбчивая - считается нормой, где отношения могут развиваться по схеме: поцеловал и дальше послал. Она видела это все во мне, но терпеливо ждала, зная, что рано или поздно любой здравомыслящий человек образумится. И сейчас ее душа запела радостную песнь надежды, надежды на ее умиротворение. Она вздохнула.

- Как узнать, что ты влюбился? Это сложный вопрос. Но когда это произойдет, ты этого ни за что не пропустишь. Влюбившись, ты умираешь на короткую жизнь, умираешь для всех, кроме одного человечка, а когда воскресаешь, теряешься в пространстве, замечаешь, что что-то произошло, мир изменился вокруг тебя. Твое сознание больше не принадлежит тебе, оно полностью во власти того другого. Все мысли только о ней. В голове все кругом, все перемешивается. Ад становится раем, рай - адом. И тебе безразлично, где ты, главное находиться с любимым человеком, чувствовать его кожу, теплое дыхание, его самый приятный запах на Земле. - Бабушка впечатлено смотрела куда-то в пространство и говорила, говорила, говорила... - В твоей жизни меняется все, вкус кофе по утрам становится вкуснее, соленый чай кажется сладким, снег теплым, а сказочные мечты - вполне реальными. В животе оживают бабочки, твоя душа это жерло разбушевавшегося вулкана, а тело размякает, покрываясь мурашками при очередной встрече с ним. Но это еще не любовь. Это всего лишь типичная влюбленность, присущая всем без исключения. Любой, под бурным всплеском впечатлений с затуманенным разумом, воспринимает это обманчивое чувство за любовь. Любовь приходит позже. Она закаляется чувствами и жизнью. Жизнь это кузнец, а влюбленность и любовь - железо. Только влюбленность это хрупкий чугун, который может дать трещину в любой момент, а любовь - это закаленная хорошим кузнецом сталь.

Она замолчала. Я, закончив с супом, переключился на пюре с гуляшом. Украдкой посмотрев на нее, понял, что она все-таки догадывается, почему я спросил у нее про это. Сейчас она не решалась задать мне вопрос.

- Да, наверно, непосвященному, не испытавшему этих чувств человеку, не понять твою лекцию. Если честно, для меня не знакомы эти чувства, даже не представляю, как это может быть.

- Но все же ты, почему-то, задал этот вопрос.

А баба тоже не промах, заходит с тыла. Я задумался, сказать ей правду или снова попытаться увильнуть.

- Ну как? Вдруг наступит такой момент, а я его упущу. Мне же нужно знать симптомы этой болезни.

Я продолжал невинно лопать пюре. А бабушка не унималась.

- Неет! Если человек задает такой вопрос, значит он подозревает себя в таких чувствах. Просто так не спросишь. - Она сделала паузу. - Скажи, обрадуй бабушку, у тебя есть девушка? Она тебе нравится?

- Да, баб. - Сдался я. - Есть одна девушка, к которой я, так скажем, неравнодушен, она мне нравится. Но я не знаю, как иначе интерпретировать мои к ней чувства. Я никогда с ней не разговаривал на отвлеченные темы, только по работе. Знаешь, мне неважно было ее внимание, я видел в ней симпатичную девушку, мы встречались с ней взглядом, улыбались друг другу, на этом все кончалось. Она не задерживалась надолго у меня в голове. Бывало, я как-то смотрел как, Кира разговаривает по телефону, наблюдая за ее изящными движениями и светящейся улыбкой, хотя я могу так глазеть на любую красотку. - Я замолчал, запивая воспоминания соком. Промочив горло, продолжил. - Но все изменилось в понедельник. Когда я не обнаружил ее на работе, что-то внутри сжалось, мне не хватило ее приветственной, очаровательной улыбки. И когда я узнал об ее увольнении, я испугался. Испугался, что никогда не увижу ее. С того момента мои мысли только о ней. Бывает, она мерещится мне, и тот ком, что сжался до этого внутри, взрывается блаженством. После этого образ пропадает... Я даже не знаю, где она сейчас и что мне делать. Но я намерен найти ее. Но как, не знаю.... И что это по-твоему?

Бабушка улыбнулась.

- Ну, если судить по печальному блеску в глазах... - Она протянула руку ко мне, приложила к груди. - И тому, как бьется твое сердечко. Это уж точно недетские забавы.

- То есть, это любовь?

- Ну, симптомы присутствуют. - Она поднялась со стула, повернулась к разделочному столу и загремела чашками, наливая чай. - Но ни один доктор не поставит тебе точного диагноза. Каждый человек решает сам, что с ним. Любовь это, либо ж - морковь. Знаешь, любовь можно ведь нафантазировать, а потом поверить в эту фантазию и ошибочно влюбиться. Здесь нужно осторожно, чутко прислушаться к своим чувствам. Симптомы симптомами. Во все времена люди ради любви шли на немыслимые поступки - бросались в огонь, сражались на шпагах, устраивали войны и все в таком духе. Ты не представляешь, как ее найти, но все же это твоя цель, твой немыслимый поступок.

- Пусть так, но... - Бабушка осекла меня.

- Не зацикливайся. Любовь не пройдет мимо тебя. Если она та самая - тому так и быть. Вот, давай лучше чайку с пирогом.

Наверное, она права. Не нужно сейчас заморачиваться - любовь это или еще что-то, пустая трата времени и собственных ресурсов, главное придумать, как найти Киру, ну а потом уж будем разбираться в чувствах.

- Вот, сынок, бери пирог, пей чай. - Она поставила передо мной чашку и пододвинула тарелку с пирогом.

- М-м-м... С капустой - мой любимый. - Восхитился я.

- По моему традиционному рецепту. Твой папа обожал его, он очень любил все домашнее. Хотя ему, с его непостоянным настроением, было трудно угодить. Бывало, испечёшь что-нибудь, он берет первый кусок на пробу, а сама стоишь с замиранием сердца смотришь на него, какой вердикт он вынесет. Каждому хочется, чтоб с достоинством оценили его труд. Он был очень, как это бы сказать, не то чтобы прихотлив, требователен к еде.

- С утонченным вкусом. - Поправил я.

- Да, наверно, так. Но вот пироги он всегда без сомнений и критики съедал под чистую. - Она замолчала, о чем-то задумалась. Я пытался уловить у себя в голове отрывки воспоминаний об отце. - Ах! - Неожиданно вскрикнула она и слегка ударила по столу. - Чуть ведь не забыла.

Бабушка еще пару секунд смотрела на меня с выпученными глазами, затем соскочила и убежала в комнату. Откуда потом доносились копошащиеся звуки, сопровождающиеся тихим бормотанием. Похоже, она что-то искала и, найдя, бабушка направилась назад. Мой мозг завибрировал. Я схватил телефон, но он молчал. С каждым бабушкиным шагом пронзительная дрожь возрастала, застучали зубы, руки затряслись, в голове началась настоящая метелица, в глазах помутнело. Схватившись за голову, я начал глубоко дышать, пытаясь успокоиться. Будет ужасно, если баба застанет меня в таком состоянии. Когда же она появилась за спиной, в дверном проеме, синдром достиг критичной точки и мое тело чуть не вывернуло наизнанку. Дыхание сперло, раскрыв рот, я пытался набрать воздух. Бабушка села на свое место, держа в руках небольшую белую коробочку в виде куба. Как только шкатулка коснулась стола, приступ мгновенно исчез, но небольшой мандраж остался.

- Максим, да ты весь бледный будто мел. - Ужаснулась она. - Что с тобой? Ты болен?

- Все нормально, ба. Неожиданно поперхнулся. - Я приложил ко рту ладонь, сжатую в кулак и кашлянул для правдоподобности. - Побледнел аж от испуга, наверно. Что это? - Перевел разговор на белую коробку.

Она еще несколько секунд с опаской, испуганным взглядом осматривала меня, затем, оставив подозрения, перевела взгляд на принесенный куб.

- Это память о твоем отце, его частичка. Не знаю, откуда у него эта вещь, никогда не видела ее у него. - Она вздохнула. - Незадолго до его исчезновения, он попросил меня об одолжении. Твой папа поручил меня передать это тебе не раньше твоего двадцать первого дня рождения. С чем это связано? Не знаю. Я пыталась ему объяснить, что могу не дожить до этого дня, но он уверял меня в обратном. Он сказал, что у него самого не получится это сделать. А я доживу. - Она замолчала. Ее глаза намокли, но она сдержала слезы. - Не знаю, почему он был так уверен в этом? Откуда он знал, что все так произойдет? - Ее голос дрожал от накопившихся слез. - Тем не менее, теперь это твое. Правда, я пыталась пару раз взглянуть на эту вещь, но у меня никак не получалось открыть шкатулку - крышка словно приклеена. Что в ней, я видела лишь однажды, когда отец передавал мне ее.

Бабушка пододвинула ко мне коробку. Это была обычная белая, с едва заметной гравировкой, из не понятного незнакомого мне камня шкатулка. Я повертел ее в руках, намеков на замки нигде не обнаружил. Крышка поддалась с первого раза. Внутри, на черной подушке, обхватив ее вкруговую, лежал широкий золотой браслет. Внешний вид, само исполнение рассказывали о его дороговизне. Основой браслета служил профиль цветка из пяти заостренных листьев и длинного изогнутого стебля, заключенного в золотой неправильный овал. От овала в обе стороны чередой убегали звенья в виде заостренной на концах подковы, соединенные между собой тремя цепочками. Каждое следующее звено было меньше предыдущего, поэтому ширина браслета уменьшалась ближе к застежке.

- Это просто нереальный браслет! - Изумился я, доставая его из коробки. - Просто огромный. И тяжеленный. Сто процентов - ручная работа настоящего профи. И золото, наверно, все двадцать четыре карата. Никогда ничего подобного не видел.

Зачарованный, я рассматривал золотой шедевр, вертя в руках. Наверняка ему ни одна сотня лет: исполнен в стиле этрусков, даже, наверно, эпохи императоров древнего Рима. Каждое звено-подкова изрезано образами каких-то существ и незнакомыми символами. И еще цветок. Цветок что-то мне напоминал, что-то знакомое, будто я уже видел подобный.

- Баб, а тебе не кажется этот цветок знакомым?

Она наклонила голову набок, рассматривая цветок.

- Нет. - Ответила бабушка.

- Просто он мне что-то напоминает. Где-то я уже видел подобный. Значит, папа не объяснил, откуда у него это? - Она повертела головой.

Я надел браслет на руку. Тот лег идеально по запястью. Повертел руку в воздухе, оценивая получившуюся комбинацию.

- Смотрится шикарно. - Сказала бабушка. - Ну все, теперь первый парень на деревне будешь.

- Ага. Да только в деревне один дом, щеголять не перед кем. - Мы оба слегка усмехнулись.

- Носи с удовольствием. Теперь это будет семейной реликвией.

- Да только реликвию нужно в шкатулке хранить, не нося.

Посидев еще какое-то время, я заявил бабушке, что хочу завтра с утра уехать к маме. Она, конечно же, расстроилась и я понимал ее, но мне нужно было решить проблему с мамой. Мои заявления о моем визите на обратном пути успокоили ее расстроенное сердце. После чего я оставил ее одну, отправившись прогуляться. Мне самому всегда было грустно, сердце, словно сырую тряпку выжимала печаль, когда, уезжая, я оставлял ее одну совсем старенькую, наедине со своими печалями и незамысловатыми заботами, с одинокими слезами на щеках и молитвами за нас, в ее совсем выцветшем черно-белом мире, где краски и радость приносили только разговоры с цветными фотографиями и весточки от нас. А сейчас бабушка была абсолютно живой. Словно распустившийся цветок, она впитывала, накапливая, будто запасаясь на зиму, тепло моего короткого присутствия. Даже сейчас, прогуливаясь по темной зимней улице, я знал, что бабушка там, в пустой квартире чувствует себя не одинокой, зная, что я здесь, совсем недалеко. И ожидание моего скорого возвращения густо заполняло пустоту ее квартиры. Одно из самых страшных зол на Земле - одиночество. Больше всего на свете я всегда боялся не смерти, не отсутствия денег, не войны, а одиночества. Я никогда не понимал тех детей, которые в легкую отдавали своих стариков в дома престарелых, оставляли их одних, до смерти не вспоминая и не навещая их. Неужели эти глупые, бессердечные люди никогда не задумывались о том, что сами могут оказаться в таком положении? Да даже если и не окажутся, как можно оставить того, кто всю жизнь любил тебя, подарив все свое тепло, кто ночами из-за тебя не спал, каким-то людям?

Глава 8

Размышляя, я оставил город позади и, пересеча дорогу, свернул в неосвещенный, непроглядный лес. Практически сразу отыскал в глубоких сугробах тропинку, протоптанную заядливыми рыбаками. Повалил густой снег крупными, мягкими, плавно падающими снежинками. Где-то глубоко в лесу поблескивал желтый огонек, по-видимому всего, костер. Внизу лесного холма, недалеко от рыбачьей тропы, расстелилось белое поле покрытого льдом пруда. Хорошо здесь: вдали от городской суеты, наедине с природой. Место для успокоения души. Я брел потихоньку, думая о сегодняшнем вечере, о бабушке, об отце и его подарке и, конечно же, о навсегда поселившейся в моей голове Кире. По мере удаления вглубь леса я стал замечать, что тот огонек все ближе ко мне, как бы тропинка не виляла. И действительно, через пару минут я вышел на костер в нескольких шагах выше по холму от тропы. У костра присел затененый силуэт человека. Решив не привлекать внимания, я постарался как можно тише пройти мимо него, хотя этого трудно было сделать в чистейшей тишине, где было слышно только потрескивание костра. Но не тут-то было. Через пару шагов из-за дерева навстречу мне, застегивая ширинку, вышел еще один человек. Озаренная костром его левая сторона лица была крайне удивлена. Мужчина, как и я, не ожидал встретить чужака на своем пути.

- Опа! Мафон, гляди, пешеход нарисовался! Мистер, стопорни побыстраля. - Проговорил он мерзким, наглым голосом. Тот самый Мафон медленно поднялся, повернувшись в нашу сторону. - Слушай, уважаемый, будь корифаном, посиди с нами у костерка. Раздели в троечка беленькой с нами.

Чувствую, не к добру это все. Знаю я этот тип людей - гопники называются, от них просто так не отмажишься. Если сядешь у костра, напоят и обчистят, откажешься - изобьют и сделают то же самое. Тут либо ты их, либо они тебя.

- Нет, ребята, спасибо. Не настроен я сегодня на выпивку. Да и вам больше достанется. - Пытался решить все мирно.

- Понимаю. Может тогда, хоть, сигареткой поподчиваешь?

Вот тот самый критический вопрос, которого я боялся больше всего. Если они его задают, значит, все пропало, не имеет значения, какой ответ у тебя в кармане.

- Извини, не курю. - Ответил я и сразу приготовил руки в кулаки, зная, что намечается.

- Мафон, нет, ну ты глянь. Этот ливер в отказ идет с реальными парнями!

- Вата, что ты как быдло, ей Боже. - Донеслось от костра хриплым, спокойным и уравновешенным басом. - Человек ж перед тобой два раза извинился. Пропусти его, таможня дает добро.

Глубоко внутри себя я вздохнул с облегчением, рассчитывая на благополучность исхода ситуации. Но сохранил свою настороженность, еще неизвестно как они поведут себя в следующую минуту.

Вата размышлял еще несколько секунд, неодобрительно глядя на Мафона.

- Ладно, брат, извинтиляй. Давай, удачи.

Он протянул мне руку для прощального рукопожатия. На его наполовину желтом лице читалось одновременно и злое разочарование в глазах и притворная приятельская ухмылка. Я, помедлив, высунул руку из кармана и протянул ему для пожатия, как бы мне этого не хотелось, но для сохранности его спокойствия это нужно было сделать. После того как наши ладони слились в рукопожатии, я поспешил выдернуть свою. Наверно, из-за брезгливости и отвращения к этому мерзкому гопнику. Попытка извлечь свою ладонь из его не увенчалась успехом. Не понимая, что происходит, я посмотрел в его опущенные, горящие золотым мраком удивления, глаза.

- Мафон, спали, какая цацка у него! - Громким, удивленным голосом произнес Вата.

Теперь мне стало понятно его огромное удивление. Он, не отрывая глаз, пускал слюни на мой браслет, который я, по воле судьбы или из-за своей оплошности, забыл снять. Теперь мне точно не уйти просто так. И дернул же черт меня сунуться в этот лес, да еще с браслетом в миллион долларов. Сердце горячо заколотилось. Вата, заметив предмет увлечения Мафона, уже подкрадывался с боку. Я принял отчаянный шаг. Как говорится, лучший способ защиты - нападение. Главное сейчас - обезвредить хотя бы одного, чтобы уровнять силы. Не задумываясь, я наградил, державшего меня за руку Мафона коленом в пах. Отчего тот с нолями на глазах съежился в изюм и, схватившись за травмированное достоинство, медленно повалился на снег. Пусть и не совсем мужской метод, но очень действенный, тем более в такой неравной ситуации. Сразу после удара я развернулся к Вате, который уже занес свой кулак для удара. И он нанес его, но не достиг своей цели и промахнулся. Меня спас его просчет в дистанции и наклонная поверхность лесного холма. Стоя ниже Ваты, во время удара я слегка присел и отклонился назад, вследствие чего его кулак пролетел в двух сантиметрах от моего лба. Резко выпрямившись, словно пружина, я сильно толкнул Вату в грудь. Отчего тот попятился назад, заваливаясь на землю, но устоял на полусогнутых ногах. Я, не теряя времени, пока противник в неудачной для него позе, прыгнул к нему, нанося сокрушительный удар в нос. Вата распластался на снегу в метре от костра. Из носа хлынула кровь, багровым блеском отражая пламя. Теперь, вблизи, в свете костра я мог разглядеть внушительные габариты Ваты, который раза в полтора был массивнее меня. И как только у меня хватило сил оттолкнуть такого кабана?

- Ах, ты падла! - Прохрипел он.

Я чувствовал, что окончательно завелся, паровой котел вскипел внутри меня, захлебываясь яростью, я начал злостно лупить ему по лицу. Мне хотелось размозжить этому подонку голову, чтоб она треснула пополам. После третьего удара сзади что-то навалилось, а потом резко отдернуло вверх. Поняв, что это Мафон, отошедший от паховых судорог, я попытался оттолкнуть его, но тот, обхватив меня за руки, вывернул их за спину, не давая мне шанса. Вата, словно невредимый, встряхивая головой, через секунду поднялся с земли, отплевывая кровь. Не удивительно, чтоб завалить такого бычару, нужна не одна дюжина ударов. Ну все, теперь мне конец, даже караул не кричи, отметелят только перья полетят. Вата стер из-под носа кровь, затем оценил красное пятно на руке. Видимо, ему не очень понравилось, что он увидел. Недовольное рычание вырвалось из его груди.

- Молись, сука! - Предупредил он.

За его словами последовал ожесточенный удар мне в живот. Острая боль перехватила дыхание, не давая сделать вдох. Вот она справедливость нашего мира, когда сильный истязается над слабым. Да, прошли те времена джентльменов и настоящих мужчин, когда честь и достоинство важнее, чем принципиальная гордыня и показная крутизна.

- Ну, что там у тебя? - Спросил Вата, поднимая мою правую руку. - Охренеть, Мафон. Тыщ на пятьдесят потянет. А?

"На пятьдесят?" Удивился я. "Да тебе, барыга, водкой все мозги залило".

- Короче, Вата, стаскивай с него эту цацку и разбегаемся.

- Было ваше, стало наше. - Усмехнулся Вата, хватаясь за браслет.

Но в тот момент, когда гопник схватился за него, браслет накалился докрасна, обжигая адским жаром мое запястье. Почувствовался горелый запах плоти. Я закричал от нестерпимой боли, следом заорал Вата. Запрыгав как сайгак, он бешено орал, дикими глазами осматривая свою, покрывшуюся волдырями, ладонь. Через секунду он упал на колени, засунув руку в сугроб, глубоко дыша и с визгом постанывая. Браслет остыл и боль мгновенно ушла, но легкий жар от запястья продолжал подниматься вверх по руке.

- Какого хрена! - Заорал Мафон. - Что происходит, Вата?

В этот момент он ослабил хватку и, воспользовавшись этим, я толкнул его спиной в грудь и резко вырвался вперед, разворачиваясь к нему лицом, в надежде продолжить свою атаку. Жар от руки распространился уже по всей груди и опускался к ногам. Тело покрылось испариной, от горячей духоты затруднилось дыхание, голова слабо соображала. В помутневших глазах появился силуэт Мафона, затем последовал удар в область солнечного сплетения, от чего я посеменил назад, пытаясь удержать равновесие. Но, наткнувшись на препятствие сзади под ногами, я по инерции взлетел в воздух, заваливаясь на спину. В это мгновение время будто замерло, мозг завибрировал знакомым тоном, живот внутри сковала невесомость, воздух сгустился будто гель, я уже не падал, а обездвиженный медленно увязал в нем, зависнув над костром. С каждым миллиметром моего утопания, пространство вокруг меня приобретало тусклый серый цвет, играя лиловым переливом. Ночь превращалась в пасмурный день. Лес, белый снег, затянутое тучами, небо - все слилось воедино, в серую бесконечную пелену. Мафон и Вата с дикими, ошарашенными лицами, пожирая меня испуганным взглядом, превратились в черные фигуры, словно тени своих тел. Неожиданно резко мое тело пронзил жуткий холод. Я видел, как моя одежда замерла на месте, а я продолжал падать, словно в невесомости, отдаляясь от нее. Кто-то из гопников что-то крикнул, но в густоте звук их голосов бессмысленно заблудился. После чего они трусливо скрылись в лилово-серой дали. Вместе с ними и скрылся серый пейзаж, сменившийся чистой темнотой. Я понял, что стою с закрытыми глазами. Свежий ветер обдувал мое обнаженное тело. Будто сонные, мои каменные веки не поддавались моей попытке открыть их. От собственного бессилия, незащищенностью перед возможной опасностью, от непонимания того, где я нахожусь и что со мной, меня обуяло паническое состояние. Прислушиваясь к тишине, я, вытянув руки перед собой, сделал шаг вперед. Остановился, вслушиваясь, ожидая ответное действие окружающего. Послышался тихий шорох.

- Ты!? - Раздался, разрезая тишину, мужской голос, заставивший меня вздрогнуть. - Как ты сюда попал? Тебе нельзя здесь находиться! Уходи! Уходи, пока они тебя не нашли!

Меня что-то или кто-то, по-видимому, этот самый человек, толкнул с сумасшедшей силой в спину, от чего я взвыл в воздух. Снова жгучий мороз обкусал мое тело, мои глаза открылись, я увидел перед собой ту же картину с зависшей в воздухе одеждой. В следующее мгновение меня, словно вакуумом, из невесомого положения, втянуло в нее. Перевернувшись в воздухе, я плашмя свалился лицом в холодный сугроб. Повернув голову на бок, чтобы дышать, обессиленный, неспособный подняться, я остался лежать. Мое тело не слушалось меня, мышцы размякли, как желе, в суставах ощущалась ноющая боль, онемение тела приковало меня к земле. Лежа в полубеспамятстве посреди темного леса, я слушал, как неспешный ветер играет лесную симфонию, успокаивающим шорохом голых ветьев. Я лежал довольный и счастливый от того, что со мной все в порядке, что я вот так просто, непринужденно и беззаботно, не стесняясь никого, как в детстве, могу поваляться в снегу. Поваляться и задуматься, что, черт возьми, со мной происходит? Что за межгалактические полеты с раздеванием? А может, мне это все померещилось? Долбанул меня один из этих психов по голове, я и валялся в этом сугробе, разглядывая фантастические сны. Но строить какие-то логические доводы, пытаясь понять суть произошедшего, катастрофически не хватало сил. Я открыл глаза. Небо расстегнуло свой замок серых туч, выпуская из заточения луну и часть звездной бездны. Голубой свет полной луны осветил поляну, на которой я лежал. Снег заискрился россыпью бриллиантов. От незваной усталости меня потянуло в сон. Не сопротивляясь этому, я закрыл глаза, проваливаясь в беспамятство. И уже не важно, что там со мной произошло и, что еще может произойти, сейчас мне просто хочется отключиться от этого мира и уйти в свой.

Глава 9

Я пришел в сознание, стоя посреди широкого длинного моста, что привело меня в небольшое замешательство. Мост мерно исчезал в густоте тумана и метров через десять совсем становился не доступен зрению. В тишине низких облаков слышался только одинокий бой воды об ноги моста. Странно, но привычного мягкого запаха туманной сырости, томного мокрого бетона и свежего речного, которые должны бы иметь место, не было. Здесь вообще ничем не пахло. Сделав несколько шагов в сторону ограждений моста, остановился, не понимая, отчего они даются мне так тяжело, словно я тащу за собой пудовые гири. Из глубины туманного моста послышались неспешные шаги, отбиваемые железным каблуком. В серой дымке очертился темный силуэт приближающегося человека. Когда же он вышел из тумана, приобретая краски и детали, я узнал этот короткий сиреневый, подвязанный поясом, плащ, идеально облегая изящную фигуру, длинные волнистые темно-каштановые волосы, подпрыгивающие пышными локонами при каждом шаге и игривую походку, виляющей задом.

- Привет, Максик. - Произнесла она своей привычной фразой.

- Привет, мам. - Удивленный ответил я.

Мама улыбнулась, будто с облегчением, словно до этого она сомневалась, узнаю ли я ее. Ее каре-зеленые глаза блестели на солнце, которого не было, а сама она была как всегда прекрасна. Даже в свои за сорок, у нее не было ни одной морщинки, и любой, даже самый педантичный в женщинах, мужчина принял бы ее за тридцатилетнюю красавицу.

- Макс, я так рада видеть тебя. Я очень по тебе скучала.

- И я, мам.

Я шагнул к ней, раскрывая руки для объятия. Она приняла меня, крепко прижимая к моей груди свою голову. Счастливый, я сжал ее в своих объятиях, засунув нос в ее густые волосы, наслаждаясь ее присутствием, радуясь, что с ней все хорошо, что она никуда не исчезла, а стоит вот здесь со мной. Моя любимая мама. И сейчас я думал, что больше никуда ее не отпущу. Останусь с ней. Брошу все в этом гребаном Екатеринбурге и перееду к ней в Питер. Я сжал маму еще сильнее, но мои руки больше не ощутили ее под собой, а тело медленно провалилось сквозь нее. Испуганный, я открыл глаза, в ужасе обнаружив, что ее нет, что она исчезла, как исчезал на моих глазах туман, будто раздуваемый ветром. Кто-то схватил меня сзади за куртку, разворачивая к себе.

- Максим, стой! - Закричал женский, дрожащий где-то в далеке, словно захлебывающийся воздухом, голос. - Макси.., ..е ..хо..и.

Слова терялись в глубине воздуха, как и очертания окружающего. Я смотрел на женщину передо мной, не понимая, кто она и что ей от меня нужно. Ее лицо утонуло в помутнениях моих глаз, а звуки из ее бесконечно лепечущих губ превращались в барабанное булькание. Что-то мелькнуло перед глазами, голова сотряслась, очередная тень пролетела с другой стороны. Звуки становились четче. Среди них я смог расслышать свое имя. Голова снова сотряслась от очередного удара. До меня дошло, что кто-то бьет мне по лицу. Я старательно начал разглядывать своего обидчика.

- Вот так, Максим! Старайся, старайся! Смотри на меня! Кто я? Скажи мне - кто я? - Вторил мне женский голос, уже более четко.

Я прищурил глаза, пытаясь навести фокус и разглядеть расплывшуюся картинку. Но ничего не выходило.

- Ну, давай же, Макс. Сосредоточься. Не думай ни о чем. Просто нарисуй меня. Ну, давай! Скажи, кто я! - Продолжал орать женский голос. - Вспоминай, Максик. Смотри мне в глаза. Скажи мне, кто я, Максик?

Только одна женщина могла меня так назвать. Я нарисовал образ мамы у себя в голове и взгляд прояснился. Она стояла передо мной, держа меня за лицо, восторженно улыбаясь.

- Слава Богу. Я уж думала, у тебя не получится. Тебе многому нужно научиться.

- Чему научиться, мам?

- Ну, для начала, стабильности в этом пространстве. - Продолжала улыбаться она.

- В каком пространстве? - Не понимал я.

- Сынок, послушай меня. Понимаешь, ты не просто человек. Ты обладаешь некими возможностями, но у тебя нет знаний, чтобы воспользоваться ими. Теперь пришло время и твои возможности сами вырываются наружу, следуя некоему инстинкту, заложенному в тебе. И так как ты их еще не можешь контролировать, твои способности самопроизвольно активируются и затухают. Поэтому я еле удержала тебя здесь. Да, тебе может показаться, что ты в реальном мире: мост, туман, но на самом деле ты спишь и находишься во сне. Неужели ты подумал, что уснул в лесу и очнулся здесь на мосту? Да ты и сам это знаешь, просто пока не придаешь этому значение. И это часть твоей силы. На первый взгляд это кажется пустяком. Что такого, находиться во сне и осознавать это? На самом деле это большая возможность и ответственность. Вскоре ты сам это поймешь. И это, я тебе скажу, лишь ничтожная доля силы, которой ты обладаешь.

- А откуда ты это все знаешь? И как ты оказалась в моем сне? - Пораженный новыми обстоятельствами, спросил я у нее.

- Это ты узнаешь от другого человека, если можно его так назвать. У нас с тобой мало времени. И твое состояние не стабильно. Не переживай, скоро все сам поймешь. А сейчас запомни. Не нужно приезжать ко мне, ни в коем случае, ты меня все равно не найдешь. Даже завтра, когда проснешься, можешь подумать, что это был всего лишь сон. Все равно не приезжай. Посиди лучше с бабушкой. - Она нежно обняла меня. - Ах да. Я смотрю, браслет уже нашел тебя.

- Да, мне сегодня бабушка вручила его. Она сказала, что отец передал мне его.

- Нет. Это не правда. Он не успел это сделать. Да и незачем было этого делать. Браслет сам находит своего носителя и подсказывает тому, у кого он хранится, когда вручить себя. Это действительно папин браслет, но он ничего не говорил про него бабушке. Браслет сам внушил ей эту историю.

- Значит, это не подарок папы и это не просто браслет? - Разочарованно спросил я. Ведь мне было приятно думать, что это именно от него, специально для меня.

- Да это так. А ты молодец, Максим, быстро учишься. Не так просто вот так стоять и рассуждать во сне, да еще не меняя локаций.

Я не знал, что ответить. Молодец я или нет - ей решать. Я вообще не осознаю, что происходит.

- Мам, а где ты пропадала все это время? Твой телефон молчит. На письма нет ответов. Что случилось?

- Я бы не хотела тебе сейчас это говорить, дабы ты не совершил никакой глупости. Будет лучше, если ты сперва пройдешь обряд посвящения. А пока наберись терпения. - Она огляделась по сторонам, с жалостью посмотрела на меня. - Все, сынок, тебе пора.

Мама взяла меня за руки, встала на цыпочки, пытаясь дотянуться губами до моего лба. Я склонил к ней голову. Ее губы приласкали мой лоб. Милая мама, как же хорошо, что ты со мной. Как же ты меня напугала своим молчанием. Я крепко прижал ее к себе. И если это сон, то я не хочу просыпаться как можно дольше. Подул легкий ветерок. Я открыл глаза и с удивлением понял, что обнимаю пустоту. Туман рассеялся, как рассеялась в моих объятиях мама. Я по-прежнему стоял на мосту, только сейчас, когда туман ушел, можно было оценить его внушительные размеры. Он уходил далеко вперед, также как и назад. Я стоял посередине. Внизу поблескивала, играя гребешками, река. Слева был еще один точно такой же мост, но немного меньшей длины, а за ним возвысился узкий остроконечный, как колпак сказочного чародея, до прекрасия знакомый мне золотой шпиль колокольни Петропавловской крепости. Неужели я в Санкт-Петербурге? Не веря своим глазам, я обернулся, высматривая на другом берегу массивный купол Исаакиевского собора. И точно, он был на своем месте, как и радужные купола, стоявшего левее собора Воскресения Христова. Значит я на самом деле в моем любимом Питере, на моем любимом Литейном мосту. Я всегда по приезду в это чудо архитектуры любил прогуливаться по этому мосту. Сам не знаю почему. Наверное, это был первый мост из множества других, на который привела меня мама при первой нашей экскурсии по этому городу. С тех пор я всегда прогуливался по тому маршруту через это место.

Что это получается, пока я здесь, можно найти маму, к тому же она не так далеко живет отсюда. Все решено. Я развернулся, сделав шаг, и сразу почувствовал, как подо мной задрожал бетон. Вслед за этим, ровно перед моими носками, мост по всей его ширине, расчертила стремительно расширяющаяся линия пропасти. Крылья моста, не обращая на меня внимания, поползли вверх. Зачарованный, не в силах отшагнуть, я наблюдал, как подо мной растет огромная бездна, которая будто зовет меня к себе, притягивая своими голубыми чарами. А мост поднимал меня все выше и выше. Пролетающий ветер, насвистывал мне мое имя. С каждым разом все громче и громче. Отрываясь от пропасти, я поднял голову на воздушные порывы его зова. На другом крыле моста стоял человек, облаченный в темную накидку с покрывающим голову капюшоном. Город, небо, река исчезли в густоте серого тумана, словно нарочито омрачившего жизненный пейзаж дымчатой пустотой. В черной бездне капюшона загорелись два зеленых огня, воскрешая в моей памяти малахитовые глаза Макира, их пожирающую ненависть. Темно-травяные огни разгорались все ярче, отдавая желтым переливом. Со следующим порывом ветра тело человека размыло черным пятном густого дыма. Слившиеся воедино два огня, будто выжигая пространство, порождали этот дым, заполнявший все вокруг, пока кромешная тьма не поглотила свет.

Я стоял и смотрел на пламя желтого огня, не чувствуя ни страха, ни паники, вспоминая события в том храме: две мутные фигуры, кружившие вокруг меня, круша все вокруг, раздирая воздух ожесточенными, глухими криками. Голос мамы, умоляющий меня бежать, ее всхлипы и вздохи. И я бежал. Бежал, как трусливый заяц, оставив ее там, один на один с врагом, вместо того, чтобы помочь ей.

Мрак, ночь без остатка поглотили все живое, оставив только горящий впереди желтый огонь. Где-то позади захрустели, раздавливая шипами снег, колеса проезжающего автомобиля, заставляющего прийти меня в себя. Я стоял на опушке ночного леса. Из-под моих ног извилисто убегала вглубь леса снежная тропинка. В густоте лесной ночи, поодаль, мерцал желтый огонь. Дежавю? Или я еще не проснулся? Но движения были свободными, мысли четкими, ощущался запах заснеженной древесины и свежий сухой запах замерзшей воды, тянувший с заледенелого пруда. Сзади доносились звуки ночного города. Нет, теперь уж точно не сплю. Значит, я на пути к предательскому костру с двумя отморозками. Но как же так? Ведь я уже был там. Неужели, эта тропа приведет меня снова к тому злополучному месту? Сначала в моей голове зародилась идея проверить будущее. А будет ли оно так, как было? Повторятся ли те события? И вообще было ли на самом деле все это. Либо это плод моего воображения? И как я, черт подери, после сна оказался здесь на стартовой позиции? Было ли это сном, был ли тот мост, мама на нем и монах с малахитовыми глазами в кульминации? Одни вопросы, на которые нет ответов.

После долгого замешательства и попытке разобраться в белиберде в происходящем и в моей голове, я принял решения вернуться домой и обдумать все там. Расставить все точки над i.

Дома бабушка уже расстелила диван. Не став заводить никаких разговоров, я лег спать. Еще некоторое время я не мог уснуть, размышляя о произошедшем со мной в лесу. Коря себя за то, что произошло в храме, как я бежал оттуда, не пытаясь помочь маме. Но чем глубже в воспоминаниях и рассуждениях я закапывал свои мысли, тем больше понимал, что в тот момент я ничем бы не смог ей помочь. Я даже не понимал, где я нахожусь и, что вообще происходит. А она, зная это, приняла, наверно, самое верное решение.

Мысли постепенно запутывались в узлы, переплетаясь между собой, смешивая смысл в бредовый коктейль, опьяняющий меня в сон. К счастью, мне ничего не приснилось, ни той одинокой пустоты, которая меня не донимает уже с понедельника, ни одного сна, от которых меня уже тошнит. Вот драма - до этого я переживал и распускал нюни, что мне не снятся сны, а сегодня меня уже выворачивало от этих непонятных, наполненных бесконечными вопросами и мистикой, снов. То ничего, то все через край. Но сегодня, видимо, мне дали выходной. Отрубившись вечером, я беззаботно проспал всю ночь в бессознательном состоянии, проснувшись поздно утром в хорошем душевном состоянии и полном энергетическом потенциале. После пробуждения мне в голову сразу пришла зачетная идея, на реализацию которой я планировал выделить все свое свободное время. И так как я уж сегодня никуда не еду, придерживаясь наставлению своей мамы, пришедшей ко мне во сне, у меня этого времени, чувствую, будет предостаточно. Конечно, как она и предупреждала, я буду думать, что это был просто сон, где снится всякая, ничего не значившая, ерунда. Так оно и произошло: половину утра я ходил именно с этой мыслью, рассуждая, сомневаясь. Но после некоторых случаев из утренней жизни и последующих логических заключений я, смирившись, принял мамины слова, пусть на первый взгляд они и кажутся бредовыми и из мира фантастики, всерьез.

Первое событие, которое положило начало всем сомнениям о бредовости маминых мыслей, это обнаружение мной на моем запястье ожога под браслетом, полученного во вчерашней схватке в ночном лесу, в котором непонятно - был я или не был. Второе - это бабушка. Последовав совету мамы, я попросил подробней описать ее разговор с отцом, когда он передавал ей этот браслет. К моему удивлению, ее ответы были очень сбивчивыми и противоречивыми. И их вариантов было аж целая партия. Давая первый, она тут же запиналась, сетуя на давность событий и никчемную память. Затем подумав, она продолжала, и события не состыковывались с первыми словами. Сначала ее вариантом было передача украшения непосредственно из рук в руки, но потом, не вспомнив места, даты и прочего, бабушка утверждала, что, якобы, браслет изначально был запрятан где-то глубоко в шкафу, а папа письмом прислал завещание на его передачу. Но наличие письма и способ его получения бабушка, конечно же, не вспомнила. Затем последовали еще предположения. В итоге она попросила отступиться от нее и не мучить ее старую голову. Поняв, что от нее все равно ничего путного не добиться, я оставил ее наедине со своими хлопотами. После двух этих случаев я немного поразмыслил и, сделав несколько логических выводов, принял мамины слова за чистую воду и остался.

Но на этом мои утренние думы не закончились. Мое сознание, подсознание между сознанием и каждый нейрон моего тела продолжали страстно жадно думать о Кире. Ее образ, не переставая витать у меня в голове, дерзкими когтями выцарапывал привязанность к ней, возбуждал самые теплые чувства, маня в свои сети. Порой мне казалось, что я улавливал ее пьянящий запах духов. Закрывал глаза и мысленно бежал по веянию сладкого аромата, достигнув, обнимал ее божественное тело, с яростью прижимая к себе, целовал в пухлые губы. Но мучительная боль разъедала меня, когда я приходил в себя, выпуская богиню из своих рук. О Боже, милая Кира, как же мне найти тебя. Каждые секунды моей жизни без тебя превращаются в ничтожное существование. Даже над чем-то поразмыслить толком не получается, мечты о ней заражают своим неистовым вирусом и все мои старания сводятся к мыслям о ней. Порой я чувствовал себя полным болваном. Ну какой идиот сходит с ума по девушке, рассчитывая на ответные чувства, во всех своих грешных и не грешных мечтах считая, что она уже твоя, что, найдя ее, она бросится к тебе в объятья и проведет остаток своей жизни только с тобой, и вы умрете в один день. Хотя сам не знаешь, как ее найти, ждет она тебя или нет, нужен ли ты ей вообще. И здесь, наверно, только один ответ на все это безрассудство - любовь.

Поработав над собой, я выстроил ментальный барьер в своей голове в отношении беспорядочных мыслей об Кире. Все-таки, уже надо заняться чем-то полезным. Хотя мой мозг и не полностью освободился от цепких лап моей прекрасной брюнетки, я все же собрался с мыслями и приступил к реализации зародившейся утром идеи. Пусть мама и говорила, что придет время, и я узнаю о своих нечеловеческих способностях, которые она мне приписывает, что какой-то человек найдет меня и все объяснит. Но я всегда отличался выраженной нетерпеливостью, из-за чего меня не приняли в ряды снайперов нашей доблестной армии, что меня очень обидело и я решил туда не идти, и стремлением познания чего-то нового, что поможет мне превзойти окружающих, поэтому, по моему мнению, я в столь юные годы добился такого карьерного роста. И сегодня эти качества толкали меня к новой поставленной цели.

Разузнать, хоть что-то, об управлении снами и о людях, которые этим владеют - вот моя сегодняшняя задача. Но как и где? Есть только один источник подобной сказочной информации - Интернет.

Люблю тебя, калифорнийское творенье!

Ты мой всезнайка и развратник.

Люблю твоих сетей я безграничное теченье.

Всегда на страже - электронный ратник.

Внезапно озарило мою голову несколько слов про интернет. И почему я не стал поэтом? Возможно, мне предназначена другая судьба, с которой простой писака не справится. Каждому свое, каждый баран несет свою шкуру. Говорят, уже все предрешено и судьбу не изменишь. Так говорят, но истина ли это? Кто-нибудь пытался изменить ее - судьбу? И если пытался и у него это получилось, а может и нет, то откуда ему знать, что это не его судьба? Вот, что моя судьба? Быть известным наноинженером, либо заложником паронормальных сил? Никто этого пока не знает. А может у судьбы несколько дорог, может она ветвиста, как сотни притоков реки? И выбор, куда свернуть, стоит перед самим человеком.

Все это, конечно, интересно, но философствовать мне сейчас предстоит на другую тему. Я достал свой лептоп. Интересно, люди прошлого могли подумать, что не ходя в библиотеки, не покупая десятки книг, можно будет узнать и прочесть все, что угодно, начиная от Шекспира и, заканчивая банальным рецептом чая с лимоном. И при этом самое трудное, что нужно для этого сделать - это щелкнуть пару раз кнопкой компьютерной мыши. И вот, пожалуйста вам, миллионный перечень всех статей и публикаций в свободном доступе. Но, к моей печали, все, предложенное интернетом, мне не подходило. Размышления философов о смысле снов, статьи ученых о природе и структуре сна. Попалась интересная статья одной московской школы, которая предлагала свои услуги по занятию аутогенной тренировкой. По мнению этой школы, благодаря таким тренировкам возможно научиться управлять снами, то есть сопротивляться тому, что снится и пускать течение сна по собственному сценарию. Но не более того. Да я слышал о таком. После каждого сна нужно записывать все, что тебе приснилось, чтобы не забыть, и со временем ты научишься осознавать, что находишься во сне. Следующей стадией будет, так скажем, локальное управление сном, направленное только на собственного индивида. При этом можно овладеть самовнушением и собственным исцелением, путем неких заговоров во сне. Кто-то даже утверждал, что, управляя снами, возможно достигнуть заветной мечты. Но это все только в отношении собственного я. А мне нужно было, что-то большее, что могло воздействовать на все вокруг, на каждого человека, что могло бы изменить весь мир. Именно это я ощущал, когда мама говорила про сверхвозможности. Что тут такого, уснуть и идти прогуливаться по улице, осознавая, что ты спишь. По мнению этой школы, это под силу каждому. Нужны только тренировки. А вы попробуйте во сне прочитать книгу, хоть строчку в ней. Даю голову на отсечение, у вас этого не получится. Да, появится ощущение, что вы читаете. Но это будет всего лишь иллюзия прочтения именно того текста, который в книге. На самом деле вы сами будете придумывать его в своей голове, бессмысленно соединяя ничего незначащие пустые слова. А если попытаться прочесть реальный текст, то слова, словно волны, побегут по воздуху, расплываясь в дым. Вот это реальная сила. Прочесть книги сна. Кто знает, какую тайну они хранят?

С этими мыслями я продолжал бороздить просторы интернета в поисках истины. Результат был нулевым. Почти отчаявшись, я задумался об Кире. В очередной раз мне захотелось прижать к себе, сойти с ума от ее девственных поцелуев. Какого это: ощущать вкус ее губ, изгибы ее тела? Она, как первозданный цветок, была прекрасна и недосягаема для меня.

И тут в моей голове, словно выстрел, раздалось озарение. Цветок! Будто штамп, образ недавно промелькнувшего цветка на экране компьютера, отпечатался в моей памяти. Я прокрутил страницу вверх, остановившись на ссылке с маленькой эмблемой цветка слева от нее. Его линии точь-в-точь совпадали с линиями цветка, поднесенного мной к экрану для сравнения, браслета. Такое течение к потенциальному успеху меня изрядно заинтриговало. Сама ссылка гласила: "Тайны сна. За пределами разумного". А ниже небольшая аннотация: "...которые отрицают убеждение, что сны это некий продукт человеческого мозга... Все утверждающие, что они способны управлять снами, путая это с осознанием..."

Вот это меня очень заинтересовало. Кликнув на ссылку, мне открылась статья некого профессора психологических и парапсихологических наук Седлецкого В.К.. Прочитав ее, я был поражен сходством некоторых его слов со словами мамы. В целом, эта статья ничем не отличалась от предыдущих, те же понятия, та же психология сна. Но один отрывок выбивался из общего содержания, своей ошеломляющей парадоксальностью, убийственной для здравого ума.

"...Но существует группа людей, если их можно назвать просто людьми, входящие в так называемый Орден Лотоса, которые отрицают убеждение, что сны это некий продукт человеческого мозга... Но существуют ли эти люди? И если таковые существуют, то почему о них ничего не известно?.. И если бы они жили среди нас - обычных людей, и дружили бы со здравым смыслом, то вероятней всего, они скрывали бы свое существование... Но все же, в очень узких кругах вращается теория, которая утверждает, что сон это не отдельная проекция мозга, синтезирующего некие видения из-под сознания, а, на самом деле, это целая система, объединяющая всех спящих, связывая их подсознание друг с другом. А картинки и окружающий мир рисуют им некие внутренние силы этой системы. По отдельным словам, эта система сравнивается с параллельным миром... Упомянутые ранее члены некого тайного Ордена Лотоса, способны во сне переходить в состояние, названного некоторыми психологами и создателями школ по аутотренингу - сверхсознанием, а процессом входа в это состояние - трансерфингом. На основе этой теории сегодня созданы множество школ, последователи которых, с пристрастием занимаются практикой осознания сновидения. И те, кому это удается, получают сверхвозможности в мире снов... Есть и такие личности, которые утверждают, что высшей точкой этой силы является полное физическое проникновение в сон - не только разумом, но и телом... И не удивительно, что о таких людях ничего неизвестно, как неизвестно о реальности этой теории, поскольку, овладевая такими способностями, человек, просто напросто, отторгается от реального мира появляющимися табу..."

Невероятно. Неужели, даже профессора об этом говорят? Значит, этому реально может быть место в нашем мире. Хотя, с другой стороны, многие авторитетные университеты с мировыми именами исследуют проблемы НЛО, призраков и другой паранормальной активности, но четких доказательств существования этих вещей, впрочем, как и моей проблемы, не найдены. А может и найдены, но это все ловко шифруется. Какое государство позволит афишировать подобные вещи? Вот и я думаю - никакое. А тех, кому взбредет в голову пойти против течения, объявят либо психом, либо уберут.

А мне что сейчас делать? Сидеть и ждать, когда добрый дядя придет и все расскажет? Или все же пытаться хоть что-то раскопать. Зацепка у меня уже есть, можно сказать, даже сама суть. Остается попытаться залезть чуть глубже и выковырять корень истины. Я отошел от своих размышлений и снова прильнул к экрану ноутбука. Тут говорится про некий Орден Лотоса. Я набрал в строке поиска это название. Очередной список ссылок высветился на экране и все более-менее подходящие. Это уже радует. Кликнув на одной из них, мне представилась совсем скудная статья, гласившая следующее: "Орден Лотоса - тайное общество, существование которого не доказано. По некоторым данным это общество выдумано сторонниками идеи управления снами, которые впоследствии стали организовывать учения, школы, направленные на достижения результатов и способностей, которыми обладали сами члены Ордена Лотоса. По мнению идеологов этого течения, члены тайного общества могли во время сна освобождать свой разум и получали возможность управлять сном. Впервые упоминание об этом обществе было в 16-17 веке. Само же название произошло от цветка Лотоса и было придумано поклонниками Ордена, считавшими, что именно этот цветок являет свое физическое и энергетическое существование одновременно в двух параллельных мирах - в реальном мире и в мире снов. Каждый ученик подобных школ, достигавший определенных успехов и признания в глазах учителей, в награду удостаивался первым званием "Носитель Знака" и клеймился образом лотоса. При следующем присвоении звания образ менялся, но выдавался уже в виде ордена. Люди, достигавшие высшего звания, становились Магистрами школы и клеймились повторно "Большим Лотосом" в шею под левое ухо. Такой же обряд, по мнению создателей школы, проходили и в самом Ордене. В настоящее время школы продолжают существовать, а клеймо заменили татуировками. О существовании самого Ордена до сих пор не известно". Ниже представлены изображения клейма. Меня впечатлило сходство образа "Большого Лотоса" и того, что был на моем браслете.

Снова ничего конкретного - одна история. И вообще нет гарантии, что Орден Лотоса существует. Чем характеризуются тайные общества: своей таинственностью или своим несуществовамием? Никто не ответит на этот вопрос, потому что оно тайное. А если ответят - значит, оно таковым не является, либо его не существует вообще. Видимо, не суждено мне самому все разузнать. Хорошо, будем ждать чуда свыше. Господи, как ребенок. Роюсь в интернете в поисках сказочных вещей. Приснился всего один сон, а у меня уже первая степень деградации. Что будет дальше: попытки управлять предметами силой мысли или читать чужие мысли? Взрослый самостоятельный человек, неужели детство продолжает играть со мной. Это я, да, наверно, как и все, будучи ребенком, представлял себя супергероем, способным двигать предметы мыслями, управлять стихиями, превращаться в различных животных и тому подобное. Хотя причин обвинять себя в детских играх - у меня нет. В каждом человеке независимо от возраста живет ребенок, который изредка просыпается, чтобы пофантазировать. Ведь без фантазии человек превратится в высохший изюм, а без сказочных фантазий - в черствый сухарь.

Зазвонил мой мобильный. В голове промелькнуло удивление, выражающее отсутствие судорожных болей при звонящем телефоне, что даже это мне показалось непривычным, но вполне приемлемым. Каждый новый день радует своими сюрпризами. Телефон не соизволил высветить имя абонента, а заинтриговал надписью "Номер не определен".

- Да? - Ответил я.

- Максим Алексеевич? - Спросил мужчина, чей голос показался мне знакомым.

- Да.

- Это Липин вас беспокоит.

Он сделал паузу, давая шанс мне вспомнить, кто это такой. А мне не нужно было напрягать свои мозги, я сразу его узнал и во мне затаилась скрытая уверенность, что именно он должен все рассказать. В памяти всплыли фрагменты нашей первой встречи, которая была очень странной, и второй, где он не придал мне никакого значения. И все это как-то не состыковывалось у меня тогда в голове.

- Ну как, всемирная сеть смогла вам чем-то помочь? - Прервал Липин мои мысли. И его слова ввергли меня в шок.

- Не понял?

- Ну, вы же сейчас занимаетесь поиском особо деликатной информации. Вот я и спрашиваю, нашли что-нибудь?

- Ничего конкретного. - С осторожностью ответил я. - А вы что, следите за мной или, что еще интересней, уже успели наставить камер у меня дома?

- Не преувеличивайте. Я ж не детектив из кино. В этом нет необходимости, тем более, когда любую человеческую мысль можно выхватить из течения сознания.

Последняя фраза ввергла меня в изумление.

- Откуда выхватить? - Спросил я.

- Не берите в голову. Я зачем позвонил-то? Вы хоть еще помните, что вам угрожает опасность?

Да будешь тут помнить с такими казусами, когда в себе и в собственных родственниках не можешь разобраться. Тут уж не остается дум для чего-то другого, особенно, если в голове поселилась любовь, от пьяного снадобья которой, залившего глаза, любая угроза нипочем.

- А что, из течения сознания вы этого вытащить не можете?

- Если б все было так просто. Вы даже не понимаете о чем говорите. Для вас это просто пустая фраза, но вскоре она приобретет для вас смысл.

- Вот только не говорите, что вы тот человек, который мне все должен объяснить.

- Я смотрю вы, Максим Алексеевич, уже осведомлены. Или раскинули мозгами?

- Вы правы в обоих случаях...

- Хорошо. - Перебил он меня. Его голос немного охрип, чуть утонув в басах. - Нам необходимо встретиться. И чем раньше, тем лучше.

- Я не против. Но вы же улетели в Москву и я сейчас в другом городе.

- Расстояние не имеет значения. - Удивил он меня. - По крайней мере, географически.

- Что, вы прилетите на своем самолете или пришлете его за мной?

- Самолет это хорошая идея, но не самая быстрая. Можно было бы поговорить по телефону, но, боюсь от, этого мало будет толку. Нужен непременно личный контакт. Время как всегда вражески нетерпеливо. Наша встреча не терпит отлагательств.

- Насколько быстро это нужно сделать?

- Это будет зависеть, как вы ответите на мой вопрос. Являлся ли вам ваш враг?

Враг? Кого он имеет ввиду? Но в моей памяти вспыхнули два зеленых огня и бледная кожа с синим орнаментом. Холодная злость и ненависть, парящая из его распахнутых звериных глаз, будоражущим коктейлем пронзили мое тело колючей дрожью.

- Если у того, кого вы имеете ввиду, малахитовые глаза и...

Я не успел договорить, как из трубки, скребя душу, послышался металлический скрежет. Затем его поддержал металлический вибрирующий голос, на незнакомом языке настойчиво, вкрадчиво, словно шаман что-то царапая в мое ухо. Звук постепенно нарастал и в какой-то момент резко зашкалил до болевого порока, отчего я откинул телефон в сторону, зажмурив глаза, обхватывая ладонями голову.

Глава 10

...Боль утихла. Я открыл глаза и ошарашенно, с долей испуга, уставился на человека, стоявшего в другом конце комнаты. Его лицо покрывала тень, лишая меня возможности определить личность мужчины. Все что поддавалось моему взору, это его серый строгий костюм, изрядно устаревшего фасона и доблеска начищенные черные туфли. Если б он напялил на себя шляпу, я бы подумал, что сам "Крестный отец" снизошёл с экрана забрать мою жизнь.

- Кто вы? И как оказались в моей квартире? - Угрожающе выкрикнул я.

- Вы уверены, что в вашей?

Его вопрос меня поразил. В чей же еще? Пока что я еще у бабушки и никуда не собирался уезжать, впрочем, и не делал этого. Если это снова не очередная штука посланников каких-то там миров и не мое разыгравшееся воображение. На всякий случай, я оглядел комнату. Все было на своих местах. Уверенность, что я все там же, что я не покидал бабушкиной квартиры, да и при всем желании за три секунды этого не сделать, не покинула меня. Но было одно "но". Комната была раза в два шире, а за окном стояла ночь. Вместо дневного света из окна комнату освещала одна единственная старая лампа, которой у бабушки не было в помине. Черт, снова белочки в моей голове.

- Ну что? Вы до сих пор полагаетесь на свою уверенность? Или вас что-то вводит в заблуждение?

- Предположим. Если всем пренебречь, то в заблуждение подвергается ваша личность.

Мужчина усмехнулся, хоть этого и не было видно, но ощущалось всем нутром. Он шагнул вперед. Свет от лампы проскочил с его ног до головы, осветив крепкое знакомое лицо.

- Вы? - Выпучив глаза, удивился я. - Но как вы здесь оказались?

- Как видите, Максим, расстояние не имеет значение. - Липин продолжал улыбаться. - Не стоит тушеваться и пугаться. Вы же ждали со мной встречи.

- Значит, это все-таки вы тот самый... - Я осекся. Встряхнул головой, неверя своим бредовым мыслям. - Да нет. Не может быть. Это все ерунда. Я просто отключился и мне это все снится. Нет никакой магии, других миров или как вы там это все называете? Это плод моих нездоровых фантазий.

- Отчасти вы правы. Но только в том, что вы спите. И опять же - отчасти. Но меня очень радует, даже поражает, что вы вот так свободно можете контролировать свои мысли, спокойно рассуждать. На моей памяти никому поначалу этого не удавалось.

- Что вы имеете ввиду.

- Не волнуйтесь, друг мой. Я вам все расскажу. Как вы уже предположили, вы находитесь не в реальном мире, а спите. Ну, как бы спите. Ваше состояние нельзя сравнить с состоянием спящего. Скорее всего, это можно назвать бодрствованием во сне, но только ментальное. Ваша физическая сущность находится в состоянии спящего. Понимаете?

Я отрицательно помотал головой. Липин нахмурился, а я, как истукан, тупо протирал взглядом в нем дыру.

- Понимаете, во время нашего разговора я принудительно ввел вас в такое состояние - состояние проницания.

Он замолчал, видя мое непонимание. Поразмыслив, он продолжил.

- Хорошо. Вставайте. Будем объяснять наглядно.

Я, было, дернулся с места, но упрямое тело не захотело меня слушаться. Всеми мыслями я вставал, а всем физическим я оставался на месте. В итоге, с трудом, но мне удалось подняться.

- Ничего страшного. Это последствие побочного действия сна, так называемое временное его наследие. Вспомните, когда вы во сне, например, пытаетесь бежать, то ваши ноги увязают в воздухе, словно прикованные к кандалам, и вместо этого вам приходится волочиться, как черепаха. Это из-за того, что в реальности ваше тело и мозг неразлучные друзья, где сознание мозга для вашего тела это закон. Но во сне мозг работает только на подсознании и уже не может управлять телом. Ноги спят, а мысль бежит.

Липин подвел меня к окну. На улице через дорогу стоял густой, в легкой туманной дымке, озябший лес. В глубь зарослей массивных деревьев, меж серых валунов. убегала неширокая тропа.

- Помните это место? - Спросил Липин.

- Не уверен, но, по-моему, я здесь был. Кажется, видел его во сне.

В это время на тропе появился какой-то мужчина. Он не спеша удалялся вглубь леса.

- А помните, куда она ведет? - Словно зная, что я правильно ответил, спросил Липин.

- На скалистую поляну?

- Точно. А дальше к храму. - Ностальгически выдохнул он. - Но ему все-равно не найти дорогу из этого леса. - Кивнул он на лесного незнакомца. - У него это уже сотая, а может сто первая попытка. Никто не может пробраться через дебри этого леса. Уже ни одну сотню лет. Никто, кроме тебя. Ты же там был?

Как-то неожиданно он с официального "вы" перешел на дружеское "ты". Даже, можно сказать, на братское. Потому что в его голосе слышалась умоляющая и теплая просьба ответить "да". И мне снова вспомнились высокие резные ворота, бесконечные книжные стеллажи, исчезающие в непроглядной высоте потолков, таинственная книга, малахитовые глаза Макира и крики мамы, заставляющие меня бежать.

Я не ответил, но согласно кивнул головой. Липин улыбнулся, задумчиво, даже мечтающе, глядя вдаль леса прищуренными глазами. Спустя десятки секунд молчания он опомнился.

- К чему это я все? Ах, да! Смотри. Вот видишь через дорогу лес, который тебе снился? Это и есть пространство сна - Петля Забвения. Именно в нее попадают все человеческие сознания во время сна или не попадают.

- Почему - Петля Забвения? - Поинтересовался я.

Липин поморщился.

- Петля - потому что процесс сна проходит по петле: от начальной точки огибает несколько локаций сна и возвращается в исходную точку. А Забвения - потому что сознание человека в Петле затуманивается, отключается и он руководствуется подсознанием, инстинктом, не владея своими мыслями и телом. Время исчезает, день мешается с ночью, запахи теряют смысл.

- А почему не попадают?

Тут уж он улыбнулся. Видимо, в этот раз я угадал с вопросом.

- А этому есть две причины. Либо человек попадает в Коридор Безмолвия, где сны не снятся, либо он попадает в Коридор Проницания, как мы сейчас. Эти два коридора, как пристани двух берегов одной реки. Одна на берегу людей, другая - Сомнов. А река это и есть сам сон - граница между мирами.

- Так. С этого места поподробней. Какие миры? Кто эти... Как их там ты назвал?

- Это длинная и сложная история. - Липин оценивающе посмотрел на меня, улыбнувшись одобрительно. - Но, я смотрю, ты держишься молодцом. Твое состояние вполне стабильно.

- О чем вы? - Снова я перешел на вы, никак не привыкнув.

- Обычно в первый раз людям на твоем месте сложно находиться. Их состояние часто срывается и их выбрасывает отсюда.

- Не знаю? - Пожал я плечами. - Мне до сих пор кажется, что я у себя дома, а все ваши философские рассказы - бредовые нелепицы.

- Да ты, Максим, ломаешь все моральные теории отношения к существованию миров. Все до тебя с энтузиазмом, с восхищением проглатывали мои вступительные рассказы. Но они не чувствовали той легкости, той обыденности, находясь здесь.

- Это делает меня каким-то особенным? Вы еще скажите, что я тот самый избранный, которого вы ждали тысячу лет, и расскажите всю легенду. - Усмехнулся я. Мне стало действительно смешно. Я сразу представил сцену из эпического блокбастера.

- Нет. Это другая история. Сейчас о другом, если тебе еще интересно?

Я кивнул, одобряя.

- Существуют два мира, покорившиеся знанию человеческому. - Начал он. - Первый - это человеческий, происхождение и устрой, которого тебе известен. Второй, параллельный ему, зародился спустя многие тысячелетия существования Земли. Как гласит древняя легенда, людям, до того как они обрели задатки сегодняшних человеческих ценностей и они стали разумными, ничего не снилось. Кромешная тьма, под покровом ночи, поглощала их мысли, оставляя в беспамятстве и отпускала только с восходом солнца. Но пришло время и одному из миллионов удалось обуздать черный занавес, освободив свой разум.

Липин остановил рассказ, повернулся ко мне и указал пальцем в окно. Перестроив свой взор с рассказчика на окно, вместо леса мне предстала живописная картина. Довольно большое племенное поселение на берегу реки, с остроконечными домиками, полуголые стройные девушки, занятые каждая своим делом, высокие мускулистые юноши, несущие добычу, снующие между шалашей, играющие детишки. Затем картинка плавно меняется и передо мной уже шалаш, ярко расписанный, украшенный множеством шкурок зверей, перьями птиц, вырезанными из дерева образами людей. Высокий смуглый человек с темными длинными волосами зашел в эту палатку. И Липин продолжил.

- С каждой ночью его сон увеличивался, достигая нескольких дней, пугая его соплеменников, которым человек из-за своей боязни ничего им не рассказывал. Но бесконечная темнота не оставила его, и блуждал он всю ночь в полном одиночестве. Это коробило его опустевающее сердце. И так продолжалось каждый раз, пока он не рассказал своему вождю-шаману. Поразился тот его способностям, сочувствуя одиночеству. Задумался шаман, закурил свою трубку, зажег ароматные травы, погружаясь в транс на совет с мудрейшими духами своего племени. Через несколько часов привычных ожиданий очнулся вождь и дал ответ своему соплеменнику:

- Должен ты покинуть родное племя. Ибо держат тебя в сетях сознания братьев твоих разум их. Обретя спокойствие и единение, вместе с разумом освободишь ты и дух свой.

Раздосадовал такой ответ его, влекущий за собой полное одиночество не только во сне, но и на яву. Дух племени, уважавший старейшин и чтивший их традиции, жил в этом человеке, поэтому смирился он с советом мудрого вождя и отправился в странствие в поисках уединения. Каждую ночь он засыпал в надежде на освобождение, и каждый раз настигало его разочарование. Чем дальше удалялся странник от родной деревни, тем тяжелее ему становилось, словно невидимые нити, связывающие его с племенем, с каждым метром натягивались, затрудняя ему путь. Со временем он перестал пить и есть, его разум затуманился, тело покрыла трясущая лихорадка, а в голове бушевали молнии. В бреду, еле волоча ноги, он продолжал свой путь. И человек хотел бы остановиться, упасть на землю и забыться, но как бы он бесконечно сильно этого не желал, у него этого не получалось, что-то не давало ему это сделать, что-то держало его на ногах и манило, тянуло к себе, наперекор тем нитям, что удерживали его сзади. Но через десятки дней, изнеможенный и обессиленный от невидимого груза на его плечах, потерявший надежду, он добрел до реки в расцветник прекрасного лотоса. Напившись досыта воды, нити, державшие его все это время, будто лопнув, освободили его от своих оков. Повалился человек наземь и уснул крепким сном.

Предстала снова темь пред ним. Не поверил он глазам своим. Отчаяние и бессмысленность всех перенесенных мук рассеялась по его душе. Вдали от дома дни, проведенные наедине с самим собой и своими печалями, показались ему годами. Ощутил он полное одиночество, забытость и отверженность, что усыпило в нем привязанность к своим соплеменникам. И взглянул он на тьму новыми глазами. И перестала быть она одинокой и пустой. Словно через болотную жижу, сквозь тьму пробились стебли лотоса и распустились прекрасными цветами. Распустилась и душа его. И стала черная пропасть вокруг - ночью, а божественные цветки лотоса - звездным отражением в мутной воде. Насладившись своим успехом, проснулся он утром и больше был не нужен ему никто. Забыл он всех своих друзей и родных. Ничто человеческое ему не было чуждо. Как наркотик тянул, засасывал его в себя, созданный им мир. Словно ребенок, получивший в подарок конструктор, чувствовал себя он в том мире, с нетерпением и жаждой стремящийся из десяток ввеленных судьбой ему деталей сложить мир, который взбредет ему в голову, но как и какой для соединения этих деталей нужен инструмент, он не мог понять. Но человек чувствовал, что это в его силах. Как-то раз, охотившись, уже стемнело и он не стал возвращаться в свое привычное место - расцветник лотоса - и уснул прямо в лесу. Снова одинокая тьма предстала пред ним - без цветов и звезд. Испугался он. Заполонили его глаза ярость и дикий страх того, что это ему все только снилось. Взревел он, очнувшись и бросился в расцветник. Всю ночь боялся человек засыпать, боялся, что никогда больше не сможет создавать мир, придуманный им. И следующую ночь он провел, разглядывая звезды, и следующую за этой ночью боялся он уснуть, боялся разочарования. Не ел, не пил он несколько дней и ночей, сидя, словно окаменевший, среди цветов на берегу реки до тех пор, пока его изнеможённые глаза сами не закрылись. Поняв, что перешел в другой мир, он боялся открыть глаза, боялся увидеть снова одинокую темноту, от которой так долго избавлялся. Его душа и тело желали ощутить на себе жжение палящих лучей солнца, прохладную свежесть горной реки. В ответ на его мысли, сбивая дыхание запахом луговой травы, лицо обдало влажностью встречного ветра. Кожу ужалило мягким теплом утреннего солнца. Не поверив своим ощущениям, раскрыл он глаза и увидел вокруг себя голубую пелену бескрайнего неба. Под ним на расстоянии птичьего полета распростерлись земли его обитания. И его это нисколько не удивляло, сейчас его уже ничто не удивляло в этом мире, в его мире. Он осознал всю сущность этого мира, все его загадки, его устройство и законы. Он понял своим умом, умом новообращенного человека, предки которого совсем недавно обрели разум и зародыш культуры, что весь этот мир, словно зеркальная противоположность, человеческому миру. Законы которого подчиняются только лишь человеческой мысле, отвергая консервативные законы точных наук. Созданный мыслью - ей и поклоняется.

Спустившись на землю, восхитился он своими способностями. Воплощал он в жизнь свои самые изысканные задумки, сотворял из пустоты растения, воду и огонь, подчинив себе ветер, разгонял тучи. Раскрасил все вокруг яркими красками, превратив пейзаж в нечеловеческую сказку. Но вскоре снова наполнила его сердце тусклая печаль. Было ему доступно все, кроме человеческой жизни. Обладая божественными способностями, был он одинок. И вспомнил он о своем племени, решив поделиться с ним своим миром - миром великих возможностей. Явился он в деревню, находившуюся в темном забвении, в своем мире и раскрасил все яркими красками, открыв дорогу в свое детище. И увидел человек своих родных и друзей, сонных, выходящих из густого тумана многолетнего забвения. Кто-то шел безмятежно и свободно, которых было единицы, большинство увязали в серой пелене, теряясь в пространстве. На лицах этих немощных читалось забвение и забытость, они словно в невесомости, просто плыли по течению тумана, а в следующий момент кто-то из них начинал куда-то бежать, кто-то охотился на мнимую жертву, кто-то, исчезая, растворился в тумане. А те, кому удалось покинуть зону забвения, они встретились с человеком, создавшем это все. Подошел к нему вождь и сказал:

- Вижу я, смог ты преодолеть высокие стены своего сознания. Но помни, мир твой может стать твоим проклятьем, ибо страх отвергнутых людей пред призрачным миром породит в них гнев и неприязнь.

Но не стал человек воспринимать его слова близко к сердцу, либо просто не захотел этого делать. Как так, в его, собственноручно созданном мире, может произойти что-то не по его воле? Этот мир был создан для любви и мира. Он ощущал себя богом здесь и поэтому не хотел ничего бояться.

Спустя дни к нему присоединились еще несколько человек, способные к проникновению, потом еще и еще. Вскоре, вследствие человеческих отношений, в этом мире зародилась своя, автономная жизнь, своя культура. Позже мир был назван Сомнией. Единый для всех в то время, единый и по сей день - без стран, без правителей.

Липин замолчал. Картинка за окном, повествующая его рассказ, сменилась на первоначальный лес. Мне было мало что понятно, но основную суть я уловил.

- То есть, - начал я, - параллельно нашему миру существует еще один. - Мерно проговаривал я, словно боясь ошибиться. - А что же с теми, кто не смог попасть в него?

- Те, кто не может проникнуть в Сомнию - обычные люди, они попадают, если говорить понятным языком, в сон. Всему миру снятся сны. Но избранные, их называют Проницателями, проницают, избегая сна, в Сомнию. Попав однажды туда, уже не в силах покинуть ее навсегда. Тебя снова и снова тянет в этот мир.

- Но почему люди не могут попасть в Сомнию?

- Обычные люди во сне не осознают, что они спят, что им снится сон. Им кажется, что все, что происходит - это происходит в реальности, наяву. И они неосознанно продолжают жить своей жизнью, как им кажется, но по сценарию, навязанному их подсознанием, и даже не их подсознанием, а потоком сознания, что и есть сон.

- Бррр... Подожди. Я совсем запутался. - Замотав головой, остановил его я. - Получается, сон это не продукт сознания?

- Точнее то, как привык человек воспринимать сон. То есть, само происхождение сна это деятельность человеческого мозга, а вот само существование его - нет. Все заблуждаются, говоря, что сон это работа подсознания спящего мозга. Но это не так. Сам посуди. Попробуй с закрытыми глазами нарисовать также четко, как бы это было во сне, хоть бы ту же самую ложку. Ни за что не получится. Ты сможешь воскресить лишь ее образ, без деталей, без световых переливов, без изгибов.

Я закрыл глаза, попытался представить обычную столовую ложку. И точно, только расплытая форма блеклого кругляшка на палочке. А Липин продолжал.

- А что говорить о многомасштабной картинке? Во сне же картинка всегда четкая, словно фильм в кинотеатре. На самом деле сон это всего лишь иллюзия сознания, искаженная копия человеческого мира, сгенерированная мозгом. Да, мозг участвует только в генерации идей, а их воплощением в цветную картинку и псевдореальность событий - среда сна.

- То есть сон - это отдельная, независимая от человека среда? - предположил я.

- Да. Но не совсем независимая. - Уточнил Липин. - Я поясню. Сон - это столкновение миров. Их граница. Поток уснувшего человеческого сознания, но уже освободившегося от самого человека. Этот поток образовался путем мощного выплеска энергии людей, пытавшихся преодолеть эту самую границу миров, но ввиду слабой активности мозга, работа которого не контролируется во время сна, заблудились в этом потоке. Проще говоря, те самые неудачливые, однажды уснув, попали, того не ожидая, в совсем новый мир, мир, где сознание имеет быть место и они это осознавали. Но, увы, не долго, лишь первые секунды их появления в этом мире. Затем по законам своей природы мозг отключился, а сознание продолжало осознавать происходящее. Получалось, своего рода, закупорившийся насос с постоянно возрастающим давлением, где мозг выступает в роли насоса, а сознание - инициатором давления. Вследствие чего, насос не выдерживает и вода под колоссальным давлением выплескивается наружу, образовывая поток в бесконечно замкнутом пространстве между высокими стенами миров, образовывая информационный поток сознания. С тех времен избыточный выплеск сознания как бы подключает мозг к общему потоку, втягивая разум человека в сон, запуская заново мозг на предельно низкую функциональность по производительности ментальной деятельности.

- А потом? - Спросил я, нетерпеливо заполняя образовавшуюся паузу. - Если мозг не способен воспроизводить картинку, то как человек видит сон?

- Мозг просто-напросто выступает в роли генератора идей, фантазируя, что-то вспоминая из жизни или прожитого дня, достает из закромов недавние мысли, а визуализацией всего этого являются Низонеды.

- Низонеды? - Сдвинув брови, переспросил я.

- Именно они, родные. Низонеды - это обитатели сна и Сомнии, их неотъемлемая составляющая. Не было бы их, не было бы Сомнии, а, следовательно, сна и сновидений человеческих, как не существовала бы жизнь на земле без кислорода. Низонеды зародились с созданием Сомнии. Никто не знает, как и откуда они взялись, но они составляют все в этих мирах: воздух, траву, горы, небо, строения и даже сами жители Сомнии состоят из них. Низонеды являются архитекторами жизни в Сомнии и архитекторами снов в Потоке Сознания.

- То есть, получается, я сейчас, попав сюда, тоже стал сгустком Низонедов?

- Нет. Все Проницатели это сгустки электромагнитных волн отрицательной частоты. Но по своей природе отрицательные волны и Низонеды очень схожи. Поэтому принято считать, что Низонеды это производные от отрицательных волн, их мутация в новую форму материи. По этой причине жители Сомнии называют людей, обладающих даром проницания, Низонами.

- Таак. Глушим мотор. - Остановил его я. - Одно не могу понять. Как электромагнитные волны могут быть отрицательными и каким образом они могут составлять материю.

- Ну, начну с того, что вся работа мозга, как и весь человеческий организм, производится на определенных частотах. При засыпании частота мозга значительно снижается, приближаясь к нулю, но не достигая его. И, в силу своей не совершенности, мозг, так скажем, на малых оборотах отключается, а частота его деятельности и сознание, как остаточное напряжение или инерция, вливается в поток сознания, то есть в сон. А происходит это потому, что отрицательные Низонеды, как вакуум, затягивают положительный остаток электромагнитных волн. Человек вливается в сон. Вот только у Низонов немного иначе. Если у человека мозг отключается и сознание продолжает функционировать автономно, подпитываясь энергией параллельного мира, заставляя человека воспринимать сон за реальность, то у проницателей мозг не отключается, а затухает наоборот сознание параллельно частоте работы мозга. Мозг, как электродвигатель, который вращаясь в одну сторону, не прекращая своей работы, замедляет свои обороты до нуля и начинает вращение в обратную. Так и у Низонов. Мозг, не теряя работоспособность, снижает свою частоту до нуля, на мгновение, отключая сознание, продолжая работать, запускается снова и, чтобы не просыпаться, уже с отрицательной частотой включает сознание. И включает так, будто человек, точнее Низон, снова проснулся, но уже в параллельном мире.

- Ну и завернул же... - Я замялся, не зная как его назвать, - ...ты головоломку.

- Ахади. - Подсказал он мне свое странное имя. - Константин Николаевич мое человеческое имя - как говорится для легенды. Ахади же - настоящее, сомнийское имя.

- По-экзотически непривычно. - Ахади понимающе улыбнулся.

- Так же, как и ваши для нас.

- С проницанием я более или менее все понял. Вот только, как различить сон и Сомнию?

- О! Это будет очень просто. Во сне ты уже бывал и, если основываться на отличной памяти человеческого тела, то ты должен помнить те некомфортные и нехарактерные для реального мира ощущения. Ну, а до Сомнии рукой подать, а состояние человека там и здесь практически идентичны. Можешь сравнить, в чем отличие.

И, правда, вспоминая себя на мосту, ощущавшего себя вареным пельменем, неспособным на рациональные действия. Сейчас же...

- Сейчас же все иначе. - Словно, читая мои мысли, начал Ахади. - Душа распахнута, нетерпение, будто бывалый воин, рвется в бой, мысли свободны и, кажется, еще шаг и ты способен взлететь, еще взмах рукой и из нее извергнется пламя. Можно приводить сколько угодно сравнений, но какой смысл сравнивать тюрьму со свободой? Тем более, если ты всегда останешься на свободе.

- То есть, ты хочешь сказать, что я никогда не попаду в сон? Но я же, буквально этой ночью, был во сне, разговаривал с мамой.

- А ты хочешь? - С долей удивления он спросил меня, смотря, как на глупца.

Не зная, что ответить, я только пожал плечами. Сейчас мне было без разницы. Возможно, я просто не понимал различий между предлагаемыми мирами. Судить о вкусе развернутой конфеты, лишь лизнув ее - нелепость.

Загрузка...