В начале перемен

Глава 1 В которой рассказывается о поездке в несуществующее место

Всю жизнь с момента рождения мы путешествуем во времени, только вперёд и очень неторопливо.

Ольга закончила разговор с новоприобретённым дедушкой и пыталась сообразить, что происходит. Только задумаешь хорошо провести время, как выясняется, что время не проведешь.

Что затеял барон? Опять морочит всем голову. На Кипре стало понятно, что он хочет использовать таинственный пепел красной коровы. Значит, наверняка придётся мчаться в неведомые края, чтобы добыть вожделенный порошок. С кем-то бороться, кого-то убивать. Всё как обычно. Разница лишь в том, что она уже не та сумасшедшая девочка, которая с восторгом отдавалась новым приключениям.

Закатное солнце наверняка было в курсе, ведь оно только что видело Анри в другом полушарии. Но молчало, покраснело и задумчиво убиралось с глаз долой, чтобы не выдать чего лишнего. Вечерний бриз холодил разогретую за день кожу.

Судя по недавним событиям, свору потусторонних врагов вот-вот спустят на Анри и его команду. Дался им всем этот апокалипсис. Почему нельзя хотя бы последние годы пожить спокойно, а может быть, этого времени уже нет? Всё! Завод у часов мироздания кончился.

В дальнем углу бассейна Андрей ссорился с огромной чайкой.

Большая часть его тела располагалось под водой, а меньшая смотрела на птицу, с которой скульптор грязно ругался, обещая набить перьями врага подушку.

Чайк (а это, скорее всего, был «он») неистовствовал в ответ, обзывал врага самыми обидными оскорблениями, существующими у птиц. В его яростных движениях, покачивании огромного крючковатого клюва чувствовалась мощная сила. Но и в толстоватом, волосатом торсе Андрея животная сила ощущалась не меньшая.

Между ними точно посередине лежал банан, являющийся предметом раздора.

Ругаясь, оба не выпускали его из вида.

Рядом на бортике маялся пес Ральф. Он не мог пробраться к наглой чайке, но рычал и скалил пасть, давая понять, что целиком разделяет позицию человека. И словно говорил птице: «Только скажи что-нибудь обидное про мою маму».

Они бесились уже около получаса, и, похоже, запас ругательств кончался, как листья на осеннем дереве. Постепенно выражения с обоих сторон стали сдержаннее. Оппоненты устали.

Ольга подошла, погладила собаку. Протянула другой банан любимому.

Бывшие враги наградили друг друга последним грозным взглядом, и каждый занялся своим фруктом.

Теперь, когда одна проблема была решена, Ольга поразилась звенящей тишине, установившейся вокруг. Стрекотали цикады, тихо шелестела вода, ритмично чавкали успокоившиеся самцы. Пёс ластился у ног.

Океан снисходительно гладил берег ладонями волн. По небу разлили оранжевый сироп, и его густой вязкий цвет неторопливо захватывал власть над окружающим миром: деревьями, черепичными крышами, необъятным водяным простором.

Доброе, нежное чувство, которое испытывала Ольга, глядя на приятеля, было понятно. Это не любовь, скорее обычная привязанность. Даже не уверена, к кому она относилась теплее, к Ральфу или Андрею. Что, с одной стороны, радовало. Сложностей в их отношениях не предвиделось, всё было под контролем. С другой стороны, бесило. Говорят, можно быть дурой, влюбиться, ругаться, мириться. Даже плакать, наконец.

Ветер стих. Сразу стало жарко и душно.

Она вдруг ощутила беспокойство. Почему хорошие моменты в жизни так неуловимо мимолетны? Когда еще она увидит, как Андрей ругается с птицей за дурацкий банан, а солнце заходит, и не надо ничего делать, потому что и так хорошо. Отношения с новым приятелем заполняли какие-то потребности в её душе. Материнство, например. Ещё приятно быть любимой. Даже не любя в ответ. Может быть, Бог, так же как она, не умеет любить и страдает от этого. И силой вырывает встречную любовь у людей, надеясь на собственное ответное чувство.

Беспокойство сменилось смутной тревогой, на смену которой пришло раздражение. Зачем мироздание постоянно вяжется к своему Творению? Неужели всё получилось настолько плохо, что необходимо постоянно исправлять собственные неудачи? Почему нельзя оставить в покое этот гребаный мир?

И зачем смертные принимают в участие в потусторонних играх? Какое барону дело до семи миллиардов людей? Какое ей самой дело до Анри?

Но было уже поздно. Раздражение искало выход в действии.

Ольга вернулась в дом, нанесла на поисковик гугловских карт продиктованные бароном цифры. На экране появилась затерянная в прибрежных болотах Франции точка.

– Андрей, кофе будешь?

– Буду.

Потревоженная кофемашина долго ворчала, но все же выдала им две крохотные чашки эспрессо. Каштановый сумрак идеально подходил цвету напитка.

– Завтра мы улетаем.

– Надолго?

– Хотела бы знать.

– На рыбалку, выходит, не поедем?

– Нет.

– Тогда давай напьёмся.

– В честь чего?

– Просто так…

– Хорошо, я только позвоню Максиму и Вадиму.

В тот вечер они крепко надрались. Мир переливался огнями, словно бриллиант. Глаза Андрея сияли так, что жгли переносицу. Она хохотала, сама не помнит над чем, потому что было очень смешно. Так смешно, что хотелось плакать. Потом ночь укачала её горячими объятиями чужого тела.

Приснился сон, будто она – древнеегипетская богиня Мерет. Хлопотная у той оказалась жизнь. Мужа Хапи видела редко – он проводил время с молоденькими девицами. Но вдруг неожиданно явился хмурый и злой. Обычно розовое лоснящееся лицо показалось измождённым и даже отдающим болотной зеленью. Запах от него был точно дурной, похожий на перебродившую трясину.

– Что-то случилось?

– Будто не знаешь.

– Ты выглядишь совсем больным.

Хапи засмеялся:

– Мир болен. Говорят, ему конец.

– Кому?

Глаза мужа были влажные и блестящие, как заводи в обрамлении тростника.

– Жена, иди пляши и пой. Пока можешь…

Она не знала, что ответить. Хапи дурашливо потопал своими пухлыми ногами, изображая танец.

Потом вдруг остановился и протянул папирусный свиток:

– На, почитай.

Мерет давно не видела папирусов. Книги, которые она читала крайне редко, были переплетены в тонкую кожу и напечатаны на лучшей бумаге в знаменитой типографии «Легенды Нила». В последнее время появились новомодные электронные версии, которые она не любила.

Мерет осторожно развернула лист и прочла «Книга Небесной Коровы: повесть об уцелевшем человечестве».

Ольга проснулась, ощущая пальцами шероховатость страницы.

С раннего утра события неторопливо сдвинулись, постепенно наращивая скорость. Так смерч начинается с маленькой пылинки, вовлекая в своё движение ни в чём не повинные предметы. Те, может быть, и полежали бы в тишине на своём месте, но нет. Невидимая сила захватила их в тиски и теперь тащила в неведомую высь, глумясь над разумом, жизненным опытом, привычками.

Вертолёт, самолёт. Короткая пересадка. Вновь самолёт. Париж. Ночь в безликой гостинице рядом с аэропортом. Опять самолёт. Совсем очумевшие, они вышли из здания крохотного аэровокзала на побережье.

Переполненный полётами, Андрей встал на колени и поцеловал землю. Облюбованный кусок оказался грязен. Он сплюнул прилипшую травинку и вытер салфеткой губы.

Ольга подумала, что весь последний день они играли со временем в догонялки. Трудно сказать, кто выигрывал.

– Пошли, нам еще надо взять машину и купить тёплые куртки.

Изнывающая от скуки девица в салоне проката выдала им изрядно утомлённый прожитыми годами седан и с сомнением пожелала удачной поездки.

За руль сел Андрей. Дорога извивалось бесконечно длиной анакондой, свивалась в кольца вокруг цветочных клумб, словно хотела их придушить.

Ольга ожидала неожиданностей, но сюрприз, как всегда, оказался не таким, как можно было бы себе представить.

Почти добравшись на место, они обнаружили, что шоссе перегорожено. Огромные валуны громоздились разбойничьей западнёй. Ситуацию объяснял красочный плакат: «Дорогие граждане. Чтобы вы могли насладиться прекрасной пешеходной прогулкой, мэрия для вашего удобства перекрыла дорогу. Желаем вам приятного отдыха».

Несколько легковушек одновременно с ними заехали на изнывающую от одиночества парковку. Несмотря на обилие свободных мест, машины кружились и урчали, словно кошки, выбирающие место для послеобеденного отдыха.

Стоянка упиралась в пляж, где неподвижно сидела пара замерзших туристов, укутанных в дождевики. Возможно, стоило проверить, живы ли они.

Виднелся выбеленный морем и ветром сарай, который, судя по вывеске, когда-то был рестораном. Песчаная дюна наползла на ступеньки и завалила входную дверь.

Ольга сглотнула слюну. Почему не перекусили в аэропорту? Барон не будет предупреждать просто так. Опасности лучше преодолевать на сытый желудок.

Огляделась вокруг. Тропа из белого песчаника, которой предстояло насладиться, уходила куда-то за горизонт.

Слева за грядой дюн грохотали волны. Море было совсем рядом. Справа простиралось бескрайнее болото, заросшее низкими кустами с мясистыми красноватыми ветками. Отчего вся пустошь казалась напитанной кровью. Из-под кустов на дорожку вылезали наплывы песка, заросшие колючей травой.

Лето предательски сбежало.

Появились тёмные тучи, похожие на неуклюжих толстяков, огромные животы которых свисали с небес и тряслись, раскачиваемые холодным резким ветром.

Ольга заметила, что в том же направлении шло еще несколько путников. Каждый из них был сам по себе, но, поскольку другой цели в конце дорожки не было, получалось, что все идут вместе.

Первые сто метров прошли благополучно, но вдруг она насторожилась. Показалось, что слышит многоголосый мужской хор. Песня была заунывной, монотонной и доносилась из глубины пустоши. Голоса вводили в оцепенение, высасывали силы, вселяли ужас. Им резонировала мрачная поверхность застоялой воды с неприятными растениями и наверняка странными обитателями. В этом пении было нечто демоническое, неестественное и одновременно возвышенное. Будто в пустой церкви пела псалом группа бесов.

– Слышишь? – спросила приятеля.

– Ты о чём?

– Мужики в болотах поют.

– Нет. Просто мошки жужжат. Да море шумит.

Ольга остановилась. Она привыкла доверять ощущениям. Что-то было не так. А ведь «дедушка» предупредил. На Кипре недруги лишь показали свои намерения. Это были цветочки. Сейчас начнутся ягодки. Многим во Вселенной не нравятся действия барона. Грохнули бы Анри – и дело с концом. Так нет. Скорее всего, грубо прикончат нас, а его лишь пожурят да выдворят с почётом на персональную пенсию в рай.

– Оля, ты чего встала?

– Подожди. Мне здесь не нравится.

– Мне тоже. Поехали домой.

– Тихо.

Показалось, что людей на дорожке стало меньше. Зря не посчитала сразу. Так, далеко впереди идёт парень, потом еще три пары, мы, а сзади тащится тип с рыжей собакой. Стоп, а где передний?

– Андрей! Ложись! – приказала громким шёпотом.

– С ума сошла? Бомбёжка!

– Хуже.

Толстенький Андрей рухнул к подножию дюны.

Ольга быстро присыпала его песком, сама легла рядом:

– Замри и считай до ста про себя.

Они лежали, тесно прижавшись. Перед глазами одинокий муравей полз по песку на разведку через линию фронта. Дело к зиме, и дюна заметно полысела, осталась лишь редкая поросль осоки. Время застыло беременной черепахой, застрявшей в клею.

Пение то усиливалось, то ослабевало. Будто хор бродил взад и вперёд, разыскивая слушателей.

– Сосчитал, – прошептал Андрей.

– Ещё разок и медленнее.

Ольга прислушивалась к своим ощущениям. Вроде тихо. Пение пропало. Вместе с ним исчезло и чувство опасности. Надолго ли?

– Песок попал в глаза. Можно вставать?

– Пожалуй.

Вроде бы всё было без изменений. Лишь людей на дороге поубавилось. Человека, шедшего впереди, не видно. Оставшиеся двигались дальше как ни в чём не бывало.

Лишь одна пожилая пара остановились. Мужчина что-то говорил даме, показывая пальцем вперёд. Они развернулась и пошли обратно, к парковке. Молодцы – наверное, выживут.

– Что это было? – Андрей тёр глаза кулаками, как ребёнок.

– Так. Показалось. Помолчи.

Она пропустила вперёд мужика с собакой, который с интересом наблюдал их манипуляции в песке. Наверное, решил, что любовная игра. Симпатичная псина подбежала, обнюхала Ольгу и помчалась к хозяину доложить о наблюдениях.

Ей было жалко пса. Пропадёт ни за грош.

– Эй! – крикнула им Ольга. – Будет дождь. Лучше возвращайтесь.

Мужик показал зонтик. Тупой козёл.

Люди уходили всё дальше и дальше. Вроде благополучно.

– Пошли. Место какое-то гиблое.

Впереди уцелевшие путники сбились в группу, как капельки ртути собираются в единый шарик.

Ольга с Андреем шли следом, настороженно, как дичь, которая знает, что рядом охотники. Она надела на скульптора один из своих амулетов, потом подумала и добавила бусы из серого камня. Тот не спорил – привык к необычности мира, в который попал. Пусть все спокойно гуляют вдоль моря, а мы валяемся в песке, замираем, слушаем несуществующий хор.

Стоп! В сознание пришла мысль, что от того кривого куста до треснувшей плиты, похожей на надгробье, дорога стала другой. Будто вырезали часть пейзажа, перевернули и поставили на место.

– Делай, как я.

Она повернулась и пошла, ступая пятками вперёд. К чести Андрея, он не задавал вопросов, а лишь чётко выполнял все команды. Наверное, хорошим аргументом было то, что, когда остановились и повернулись, дорога оказалась пуста. Все куда-то делись, и лучше не выяснять куда. Бермудский треугольник поджал бы губы.

Но сюрпризы только начинались. Впереди поперёк тропы торчала загородка. Ольга была уверена, что еще минуту назад её не было. Горизонтальные жерди, укреплённые на деревянных столбах, образовывали ограждение, уходящее далеко в солончаковую топь. Распахнутые настежь, покорёженные ворота когда-то в незапамятные времена вступили в близкие отношения с болотом. Они вросли в жесткие заросли, пустили корни, покрылись вековым мхом, и закрыть их не представлялось возможным. Дорога шла внутрь и сворачивала направо перед заборчиком из невысокого выцветшего штакетника. За ним виднелась ухоженная лужайка перед обычным деревенским домом, даже очень симпатичным.

– Мне казалось, что дорога была пуста. Вдруг домик появился. Проклятие! Что с часами? – взвинчено заговорил Андрей. – Показывают ерунду. Сейчас около полудня, а тут половина девятого. То ли утро, то ли вечер.

– И у меня то же самое.

Она наклонилась на миг завязать шнурок на кроссовках, а когда подняла голову, приятель уже стоял за воротами.

Идиот! Ведёт себя как маленький ребёнок. Не во все открытые створки надо соваться.

– Быстро возвращайся к маме.

– Дорога просто огибает усадьбу. Я вижу, дальше тропа опять идёт вдоль дюн. Тут два шага обойти.

И он уверенно пошёл вперёд.

Вроде бы цел. Что уж теперь делать? Ольга ступила за ворота. Ничего не произошло. Догнала приятеля.

За домом стоял сарай, пришлось огибать и его. Сзади обнаружился еще один дом, огороженный таким же выцветшим штакетником.

– Чёрт. Откуда он взялся?

Дорожка шла вдоль зарослей тамарисков и за поворотом превратилась в улицу, идущую среди ровного ряда одинаковых одноэтажных домиков с черепичными кровлями. Море и дюны словно отодвинулись куда-то в сторону.

Ольга зло взглянула на приятеля:

– Где твои два шага?

– Ничего не понимаю. Здесь целый посёлок.

– А я понимаю. Всё очень плохо.

Они ускорили шаг. Прошли несколько домов и повернули в проулок, в конце которого виднелись дюны и шумело море. Шли, пока не упёрлись в очередной, огороженный штакетником дом. Море где-то спряталось. Справа виднелась площадь с большой клумбой жёлтых хризантем, слева – улица с ровными постройками.

Людей не видно. Хотя нет, вон по площади прошёл человек. Промелькнул и скрылся.

– Пойдём спросим дорогу, – предложил Андрей.

Ольга просто кивнула. Осознала, они в ловушке и просто отсюда выбраться не удастся.

В какой-то момент поняла, что вокруг никого нет, они здесь не просто одни, они – единственные. Чувство было страшным, и она ужаснулась ощущениям Творца Вселенной.

Площадь встретила настороженной тишиной. Никого не видно. Взгляд заметил движение. По переулку быстро прошмыгнула девочка и исчезла за поворотом.

– Догоним? – предложил Андрей.

– Ерунда. Нет тут никого. Видимость одна. Голову нам морочат.

– Кто?

Ольга ткнула пальцем в небо. Оглядывала ровные улицы, лучами расходившиеся от площади во все стороны. Кое-где возникали прохожие, словно неуловимые видения, которые, впрочем, сразу терялись в проулках, стоило сосредоточить на них взгляд.

Сотни окон таращились пустыми стёклами, десятки дверей отрешенно охраняли вверенную собственность. Звуки отсутствовали, лишь далёкие слабые удары, будто где-то выбивали ковёр. Догадалась, это бьётся сердце Андрея.

– Куда же идти? Море не шумит. Вообще ничего не слышно. Где мы?

– Не знаю.

Даже их собственные голоса звучали безлико, будто доносились из старого, утомленного временем динамика.

Неожиданно поняла, что вокруг пропали запахи. Исчез насыщенный морской дух вместе с гнилостной сладостью болот. Воздух стал стерильно свежим, как в операционной.

Плотный покров туч закрывал небо. С какой стороны пряталось солнце, было непонятно. Неугомонный ветер беззвучно налетал порывами, которые могли свалить с ног, но не оказывали никакого действия на окружающее. Ветки деревьев, кусты и цветы замерли, как нарисованные. Ставни не хлопали, мелкий мусор, обрывки газет, фантики, даже уличная пыль застыли на своих местах.

Казалось, кто-то вдохнул в себя настоящую реальность, а выдохнул липовую, поддельную.

Ей захотелось крикнуть что-нибудь дурацкое, завыть волчицей, ухнуть совой, прокуковать кукушкой, лишь бы нарушить оцепенелую тишину. Видимо, Андрею пришло в голову то же самое. Он вдруг заорал во всю дурную мочь:

– Чего орёшь? Беду накличешь.

К ним обратилась девушка, появившаяся за спиной из ниоткуда. Бледное, совершенно не загорелое лицо со светлыми бровями и почти бесцветными глазами за пушистыми ресницами цвета домашней пыли можно было бы назвать красивым, если бы его черты удалось разглядеть. Внешность странным образом мгновенно ускользала из памяти. Только отведи глаза – и уже не вспомнишь, толстая она или худая, высокая или маленькая. Никакая. Лишь одежда привлекала взгляд. На ней было длинное синее вечернее платье, кеды и туристская ветровка. За плечами виднелся крохотный рюкзачок.

– Анне, – представилась незнакомка.

– Ага, – ответила Ольга, очумело обдумывая, что за чудо-юдо к ним пожаловало.

– Ты классно справлялась. Думала, что не понадоблюсь.

– Ага.

– Еще какие-нибудь слова знаешь?

– Ага, – вновь ответила Ольга, не балуя собеседницу разнообразием речи.

– Меня просили помочь вам пройти.

– Кто?

– Какая разница.

«Действительно, – подумала Ольга. – Правды всё равно не скажет». Она мгновенно вошла в разум незнакомки и обнаружила там пустоту. Ничего – ни мыслей, ни образов. Неизвестно, были ли у неё мозги, но точно ими еще никто не пользовался. Либо полная дура, либо вообще не человек. Второе скорее.

Андрей уже любезничал:

– Это экспромт, мои стихи.

– Я поняла.

– Почему ты так странно одета?

– Никогда не знаешь, где окажешься к вечеру. В ресторане или морге. Поэтому готова ко всему. В рюкзаке у меня есть туфли и белые тапки. Пошли, выведу вас отсюда. Попасть легко, но выйти невозможно. Посёлок – как крючок, схваченный рыбой. Впился – не оторвёшь. Так бы и бродили бесконечно.

Андрей почесал затылок:

– Имеешь в виду долго?

– Слишком долго.

– Пока бы не умерли?

– Нет. Здесь нет смерти. Лишь бесконечный поиск пути. Любимый сюжет мироздания. Следуйте за мной.

Анне уверено двинулась в одну из улиц. Ольга с Андреем пошли за ней и вдруг сразу оказались перед воротами, за которыми видна была знакомая тропа вдоль дюн.

Прошли ворота, вновь справа виднелось бесконечное болото, а слева шумело море за песчаной грядой. Странный посёлок остался позади, видением, призраком, но скоро и он растаял в тяжёлом воздухе, насыщенном ожиданием грозы.

Теперь они шли втроем. В пространстве вновь появились звуки, шелест моря, переговоры птиц, шорохи травы, говор ветра. Это успокаивало.

– Надеюсь, я не потревожу ваше счастье, – продолжала девушка. – У меня есть подруга, которая постоянно разрушает семейные пары. Сначала спит с обоими, а потом уводит мужа, объявляя, что беременна от него. Ты не лесбиянка? – с надеждой спросила она Ольгу.

Поскольку Ольга делала вид, что глухонемая, вновь встрял Андрей:

– И как твоя подруга? Нашла счастье?

– Её убили недавно. Так безжалостно. А потом затолкали в вагину «валентинку»… – Лицо Анне выражало неописуемую безгрешность.

– Справедливо, – наконец подала голос Ольга.

– Ты считаешь?

– А ты нет?

– Не знаю. Если посмотреть на мир с изнанки, все кажется таким странным. Как-то зябко сегодня…

Ольга удержала Андрея, порывающегося снять и отдать несчастной куртку. Вот отважный кобель!

– Не печалься, – утешила она девушку. – Простудишься, заболеешь, умрешь и будешь изучать мир с изнанки…

Анне, казалось, ничуть не обиделась:

– Не простужусь, я крепкая.

Андрей взъерошил перышки:

– Занимаешься спортом?

– Регулярный секс с персональными тренерами.

Всё она врёт. Нет у неё подруги, нет секса и нет тренера. Потому что не живая и давно обитает где-нибудь на подкладке Вселенной. Впрочем, неизвестно, чем они там занимаются. Ольге надоели загадки. Она пролетела полмира на куче самолетов, устала как собака, голодная, вокруг опасность, а Андрей кокетничает с какой-то полоумной инопланетянкой.

В дальнем конце дорожки появилась темная роща с высовывающейся черепичной крышей.

– Эта дорога идет словно между мирами, – продолжала девушка. – Тысячу лет назад здесь был остров с самым большим городом побережья. Корабли, дворцы, храмы.

– Куда же все делось? – спросил Андрей.

– Море ушло, пришли пески да болота. Город провалился в трещину в мироздании. Какой-то дефект творения.

Ольга молчала, она поняла, почему барон назначил встречу в этом странном месте. «Дефект мироздания» не подчинен общим законам. И Анри думает, что их здесь не смогут ни увидеть, ни подслушать. Интересно, учел ли он наличие таких бродячих девушек, которые наверняка чьи-то соглядатаи? Так сказать, в «ручном режиме». Пусть она и вывела их из западни. Ни о чём это не говорит. Запросто может быть, что ведёт в следующую.

– Слушай, дорогая, вали отсюда на хрен, – дружелюбно произнесла она, чем вызвала неподдельное огорчение друга.

– Я что-то опять не то сказала?

– Вали!

Андрей с изумлением смотрел на ссорящихся девушек.

– Хорошо, – покладисто согласилась Анне. – Вам туда, к роще. Опасности больше нет. Почти…

Она вдруг развернулась и быстро пошла назад. Ольга еще некоторое время смотрела ей вслед, пока убедилась, что та не собирается возвращаться.

– Забавная дамочка, – заметил Андрей.

– Не будь ослом.

– Постараюсь.

– Не тупи, она такая же дамочка, как я – автомат с кофе.

Пока Андрей обдумывал эти слова, прошли еще сотню метров, тогда Ольга обернулась и убедилась, что девушка исчезла. Испарилась. И это совершенно не удивляло.

С болота наполз туман, похожий на приземлившееся облако. Вроде бы оставалось идти всего ничего. И пожалуйста, не видно не зги.

Послышалось ржание коней. Из тумана появились всадники в широкополых шляпах, кожаных куртках и высоких сапогах. Они сидели на огромных белых конях и гнали перед собой стадо маленьких чёрных животных. Ольга не сразу поняла, что это быки, похожие на рогатых кабанов. Несмотря на малый рост, острые рога странных животных казались весьма убедительными. Резко запахло зверьём, дымом костра, жареным мясом. Послышались гитарный перезвон, щелчки бичей, гортанный говор. Умудрившись не забодать Ольгу с Андреем, стадо прошло мимо. Следом невозмутимо проехали всадники. За ними потащились клочья тумана. Но часть завесы осталась вокруг, слегка шевелясь, как бельё на ветру.

– Мне показалось или они действительно ехали над болотом? – изумлённо спросил Андрей.

– Яко посуху. Это призраки. Не тупи, тебе же объяснили, «дефект мироздания».

Андрей почесал затылок.

Похоже, сегодня протрёт его до дыр.

– Не надо было есть тот сэндвич с сыром, – сделал вывод он.

Сзади на тропе простыни тумана раздвинулись и пропустили силуэты двух мужчин, которые по мере приближения делались все более знакомыми. Вадим с Максимом.

Ну и славно. Не хотелось вновь встречать странных сущностей, бродящих между мирами.

Дождались приятелей.

– Как дорога, без приключений? – поинтересовалась Ольга.

Максим потер ободранный локоть:

– Почти. Повезло, встретили девушку, которая подсказала, как пролезть сквозь лабиринт.

– Какой лабиринт? – изумился Андрей.

– У каждого свой, – пояснила Ольга и с удивлением отметила, что парень понял. «Привыкает к нашей жизни. Быстро. Скоро сам будет отменным магом».

Вместе прошли по старому, вросшему в заросли мосту. Дорога стала шире, появились могучие кипарисы, охранявшие аллею. Вокруг никого. Неприятное место. Так и ждёшь какого-нибудь очередного подвоха.

Неожиданно в просвет между тучами выглянуло солнце. Оно ярким лучом коснулось земли. Солнечный перст раздвинул туман и указал на покрытую белёсым гравием площадку с деревянной скамейкой. Там в неземном сиянии сидел барон. Его губы улыбались, но под глазами притаились усталые тени. Да и улыбка была не безмятежной. Так бывает, когда бьёшься над задачей, которую не можешь решить, и это начинает удивлять и раздражать одновременно.

– Вижу, все в сборе.

В горах, видимых поодаль, трижды ударили в гигантский барабан. Там шёл ливень, затянувший горизонт колышущимся пологом мокрой серой кисеи.

– Дождя в ближайшие пару часов не будет, – продолжал барон, заметив тревожный взгляд Ольги. – Тучи уходят, но скоро придут новые.

– Устала, как тысяча голодных собак. Присяду? – спросила Ольга.

– Конечно, – подвинулся Анри.

Ольга села.

Впервые за последние пару дней настала минутка, когда все, что надо было сделать, уже сделано. А новых дел пока нет. Прошлое осталось в прошлом, а будущее еще не наступило. Можно просто сесть на лавочку, уютно расположившуюся в трещине между мирами и событиями. Между временем, которое приходит и уходит, дает и забирает, обещает и обманывает.

Ольга хотела снять кроссовки с усталых ног, но, подумав, решила этого не делать. Если произойдёт непредвиденное, лучше быть в обуви.

Мирный пейзаж вокруг не успокаивал. Природа будто тоже застыла в каком то напряжённом ожидании.

Неподалеку затаились красноватые, покрытые мхом руины древнего собора. Когда то давно разнообразные вьюны вступили в единоборство с кирпичными стенами. Со временем пыл схватки поутих и сменился незаметными, но коварными удушающими приёмами, которые за годы перешли в стадию привычной позиционной борьбы. Что будет впереди? Скорее всего, новая война.

Вокруг пышно разрослись вековые кипарисы, сосны и дубы. Сплошной покров лиан свисал с деревьев складками изрядно потрёпанной ткани.

Чуть поодаль начинались глухие заросли тростника, где скрывались бесчисленные птицы. Они обсуждали, ссорились, пессимистично утверждали «пить-пора». Дальше в сплошной завесе тумана кипела жизнь. Раздавались крики погонщиков, топот копыт, хрип животных. Там царил белёсый сумрак. Иногда всадники выскакивали на солнечную площадку. Изумлённо озирались и вновь ныряли в медленно дрейфующие вокруг ватные облака.

Почему мироздание никогда толком ничего не объясняет, а лишь делает намеки и загадывает шарады?

«Интересно, мы так и будем сидеть молча до вечера, а потом тихо разойдемся?»

– Рад, что нашли время приехать, – начал барон. – Выбрал это место, потому что здесь никакие потусторонние силы нас не подслушают.

– Это мы уже догадались, – кивнул головой Вадим.

– Жаль, но есть маленькая проблема. София исчезла из клиники.

Ольга насторожилась. Паршивая новость.

– Как? Я же с ней вчера вечером разговаривал.

Максим замер, не понимая, как реагировать. На мгновение он потерял контроль, и Ольга уловила смутные образы его мыслей. Мужчина и женщина в ночной темноте пробирались неведомо куда. Их пожитки лежали на осле. В руках женщина держала свёрток. Так осторожно могут обнимать только грудного младенца. Ребёнок заплакал, но женщина прижала его лицо к своему, и рыдания стихли. Потом картинка вдруг изменилась. Солдаты врывались в дома, искали маленьких детей. Тут всё исчезло. Видимо, Максим пришёл в себя и восстановил обычный защитный экран. Что это было? Кадры из библейской экранизации? Ольга не успела разобраться, услышала слова Анри:

– Просто растаяла в воздухе. Сразу после разговора с тобой. Будь любезен, вспомни, она ничего не сообщила важного?

– Нет, всё как обычно.

Было понятно, что Максим врёт. Ну и пусть. Имеет право. Здесь все врут. А новость точно плохая. Не к добру.

– Её пытаются найти?

– Конечно. Весь мир занят только тем, что ищет. Хотя не уверен, что она сейчас находится в этой реальности.

– Может быть, вознеслась на небеса? – предположил Андрей.

– Наверняка, – покладисто согласился барон. – Богиня всё-таки. Сидит на облаке и вдохновлённо играет на арфе.

– Она не умеет на арфе, – возразил Максим скорее из мужского упрямства.

Похоже, ситуация его озадачила. А может быть, здесь говорили другие чувства. Любовь, например. Ольга вдруг почувствовала раздражение. Любовь – морковь. Надоели со своим сюсюканьем.

«Они все недоговаривают, – устало думала Ольга. – Но мне-то какое дело. Пусть Максим нервничает. Кусок прожаренного мяса и чашка крепкого чая для меня намного важнее».

Из тумана вышел белоснежный конь. Он повёл ноздрями и двинулся к Ольге. Подошёл совсем близко. Умные глаза смотрели куда-то за её плечо.

«Интересно, он видит меня?» – пришла неожиданная мысль. Она протянула руку и коснулась гривы. Под ладонью ощущалась лишь мокрая тёплая влага. Призраки… Все миры – лишь туманное отражения друг друга. Некоторые она видит, другие угадывает. Даже простые люди смутно чувствуют неведомое рядом, пытаются разглядеть то, что не подвластно зрению. Люди называют это магией. В старину волшебством был обычный огонь. Дар небес, приносимый молнией. Потом стали таскать волшебный дар с собой в кармане, без уважения называя зажигалками. Когда-нибудь научатся так же буднично путешествовать не в далёкий космос, а себе под нос, в тысячи неведомых измерений. Конечно, если человечество уцелеет.

Анри продолжал:

– История, конечно, загадочная. Но не отменяет мое намерение отменить Конец Света. Надеюсь, нет возражений по этому поводу.

Возражений не последовало. Максим сосредоточенно изучал устройство скамейки. Вадим переглядывался с вороной. Андрей как заведённый бродил кругами. Как-то странно он себя ведёт…

Барон оценил молчание как единогласное одобрение и продолжил:

– Про пепел красной коровы вы уже знаете. Стирает всю информацию. Прошлое не засчитывается, и нужно время, чтобы люди наработали новый багаж греха или праведности. Таким образом, апокалипсис будет бессмыслен. Собственно, осталось малость – добыть этот дьявольский порошок.

Ольга устало вглядывалась в барона. Всегда ощущала в нём нечто подозрительное, будто он принадлежит к другому животному виду.

Люди просты. Они спят, едят, занимаются сексом, смотрят телевизор. И без конца говорят о себе, о своих талантливых детях, умной кошке, замечательной семье. В редкие моменты, когда это не делают, ждут возможности вновь начать есть, спать, трахаться…

Анри – другой, анализу не подвластный. Чего добивается, не понятно. Воюет с Богом, только неясно «за» или «против». Зачем-то решил превратить 2013 год в рубеж человеческой истории. Отныне всяк неподсуден, что бы ни совершил. Твори что хочешь…

Забавно! Раз такой порошок существует, значит, нынешняя ситуация была уже предусмотрена? Ишь, как интересно всё устроено у Всевышнего. Хотя что мы знаем о Нём? Конечно, славный парень, но его вкусы удивляют. Обожает запах всесожжения вонючих внутренностей животных. Ему угодны жертвы, кровь, мучительная смерть праведников. Чужие пристрастия говорят о многом. Может быть, созвездия разбегаются от чего-то страшного, появившегося вначале. И убегают от этого ужаса уже пятнадцать миллиардов лет.

Интересно, угодны ли Анри всесожжения и жертвы?

Андрей перестал метаться и нетерпеливо поднял руку:

– Можно вопрос?

– Задавай.

– Ну, найдём мы этот порошок. Разведём с водой. Напоим семь миллиардов людей…

– Очередь будет, – заметил Вадим.

– Можно организовать выпуск минеральной воды в бутылках. Назовём «Святой источник», – невесело предложил Максим. – Если добавить в состав сорок процентов спирта, то прилично заработаем.

Но Андрея было не сбить.

– Подожди, дело не в этом. Так или иначе напоим. Апокалипсис отменят. И что получится?

– Что?

Андрей стиснул спинку скамейки, словно желал её придушить. Его глаза закрылись, по мышцам горла прокатилась конвульсивная судорога, будто голова задумала отделиться от тела, он коротко засмеялся странным, пугающе незнакомым смехом. И начал быстро говорить, спеша произнести нечто крайне важное:

– Люди заново начнут искать баланс между добром и злом. Старые договоры между странами потеряют силу. Будут искать новых союзников, но обнаружат лишь врагов. Народ невзлюбит выбранных президентов. Вспыхнут массовые забастовки, беспорядки, даже революции. Все против всех. Правителей станет злить вечно недовольное население, которое примутся травить с помощью ядовитых лекарств и всевозможных эпидемий. Желающим эмигрировать выдадут пособие на отъезд, только отвалите. Зато привезут миллионы беженцев, которым заплатят за то, что приехали. Переселенцы возненавидят давших им приют. Чтобы их ублажить, примутся менять культуру, традиции, мораль.

Ольга изумлённо посмотрела на философствующего приятеля:

– Не знала, что увлекаешься политикой.

Андрей застыл. Его ладонь блуждала по деревяшке скамейки, изучая невидимый узор, а голос стал настолько глубок, что казалось, он говорил из-под земли.

– Дальше больше. Размножатся террористы. Они будут подкладывать взрывчатку, давить прохожих грузовиками. На улицах, в театрах, в магазинах начнут обыскивать на предмет спрятанных на теле бомб. Под каким-нибудь предлогом введут чрезвычайное положение и закроют границы. Налоги увеличат, и люди станут рабами, вкалывающими за еду и кров. Банки выгонят клиентов, деньги отменят. Введут тотальный контроль.

– Это всё? – спросил барон.

– Нет, ещё Бога запретят…

Ольга подумала, что кто-то из потустороннего мира всё-таки смог сюда проникнуть и теперь голосом Андрея озвучивает свои возражения плану барона. Вряд ли это мелкий бес или ангел-диссидент. Скорее кто-то весьма могущественный…

Наверное, Анри тоже это понял. Потому что вдруг заговорил с Андреем на «вы»:

– Извините, но для меня главное, что Конец Света отложат и у человечества появится время исправиться.

Тихий скульптор вдруг взъярился:

– И как вы используете отсрочку? Развяжете еще пару войн? Уничтожите треть населения? И заслуженно дождётесь нового Конца Света? Ну-ну.

Все притихли, переводя взгляд с одного спорщика на другого.

Барон только было собрался что-то сказать, как Андрей вдруг сник и, как ребёнок, потёр глаза кулаками. Смущённо улыбнулся:

– Сам не знаю, что со мной, нафантазировал что-то дурацкое. Извините.

Барон облегчённо похлопал его по плечу:

– Не обращай внимания. В этом странном месте и кузнечик может начать анализировать финансовые рынки.

Ольга заметила, что шеф вновь говорил на «ты».

На самом деле слова, озвученные приятелем, верны. Зачем отсрочка? На фига козе баян? Людей не исправить. У Ивана-дурака даже конь – дебил.

Барон, похоже, решил закончить неожиданное обсуждение перспектив цивилизации. Он ласково посмотрел на скульптора. И, словно по команде, хорошо сложенная белка забралась на кипарис и приказала голосом человеческим:

– Закончили диспут!

Она быстро двигала челюстями, между острых зубов вспыхивали зелёные искры.

– Что у неё во рту? – спросил Андрей неизвестно у кого.

– Изумруд, – сообщила белка. – Крупный и очень прочный. Думают, я Щелкунчик. Хочешь погрызть?

Андрей потёр виски:

– Это только я слышал?

Ольга дёрнула приятеля за руку:

– Уймись, – шепнула она. – Лучше остаться живым, чем быть правым.

Гром где-то очень далеко разорвал тишину, как ветхую тряпку. Затем глухо заворчал, теряя остатки ярости, и отправился скандалить за горы. Солнце осветило мокрые вершины. Птицы, знатоки прогноза погоды, принялись звонить отбой в разнообразные колокольчики.

Барон возобновил свои речи:

– Гроза прошла мимо. Буря бушует в другом месте. Нас не зацепило, и это хорошо. Интересует, что будет через много лет? Случится новый Конец Света или нет? Поживём – увидим. Если не возражаете, предлагаю сосредоточиться на слове «поживём».

– Кто-то уже пил раствор пепла? – спросила Ольга, чтобы переключить всеобщее внимание от смущённого приятеля.

Барон на мгновение замялся, затем ответил:

– Утверждают, что Авраам и Лот однажды отведали. После чего вдруг совершили, мягко говоря, странные поступки.

Максим кивнул:

– Лот пьяный спал с дочерями, Авраам подложил жену в постель фараону…

– Вот именно, – поддержал барон. – И Господь их не наказал. Наоборот, вменил в праведность.

– Понятно. Это многое проясняет.

Барон улыбнулся:

– Есть и другой пример. Принято считать, что на Тайной вечере Иисус Христос угощал апостолов своей кровью. Но они же не вампиры. Учитель напоил их раствором пепла, что сразу сделало обычных людей святыми. Чувствуете закономерность?

Максим оживился:

– Точно. Об этом известно из писем апостола Павла. Он не был приглашён на знаменитый ужин и желчно критиковал участников вечеринки, мол, вместо настойки пепла красной телицы лучше было бы употребить кровь Христа.

– То есть в действительности пили «Пепеловку», – заметила Ольга.

– Да. Христианская традиция рассказывает о чаше Грааля с остатками крови Иисуса. Считается, что она способна изменить человека. На самом деле это христианский вариант легенды о «пепле».

Вадим заговорил:

– В Коране самая большая сура названа «Корова». Там приводится рассказ об особом жертвоприношении специально подготовленного животного. – Он сделал паузу. Поскольку никто не возражал, продолжил: – Знаете, как в индуизме описывают Бога Шиву? Он вечный и бесконечный, не подвластный времени, вездесущий и лишённый формы, свет и тьма, и ПЕПЕЛ покрывает его тело…

Барон сжал ладони:

– Радует ваше вдохновение. Что же получается?

– Что?

– Всем религиям заранее был указано противоядие от Конца Света. И мой план строго в русле Всевышнего замысла.

Ольга поняла, что Анри еще продолжает дискуссию с невидимым оппонентом.

Из скопления тумана к скамейке приблизился призрачный старик в широкополой шляпе и потёртой кожаной куртке. Умные древние глаза разглядывали барона и его спутников сквозь хитрый прищур. Узкие, спрятанные в глубокой морщине губы зашевелились. Что-то сказал.

Ольга расслышала: «…что было, то и будет… перезагрузки случались не раз… кровь на детях наших… и на тебе…»

– Бог подаст, уважаемый, – ласково ответил Анри и, не обращая больше внимания на старика, продолжил одаривать мудростью: – В наше время следы пепла утеряны. Но вы сможете найти это лекарство от апокалипсиса. Задача решаемая.

Криков восторга не было. Чужой дед мрачно выговорил: «Не останется памяти у тех, которые будут после», – безнадёжно махнул рукой и ушёл в свой туман.

Андрей заёрзал:

– Есть идея. Надо набрать в Гугле: «Купить пепел красной коровы, недорого».

Ольга напряглась. Опять умничает. Странно, что барон с ним миндальничает. Может быть, Андрей представляет какую-то ценность для миссии. И Анри это известно.

– Ты можешь посидеть спокойно хоть пару минут?

– Попробую.

Барон между тем невозмутимо объяснял:

– У меня есть подсказка. Начните поиск с деревеньки Сент-Мари. Отсюда недалеко, километров тридцать по побережью. Пепел был туда привезён две тысячи лет назад и хранился до Средних веков. Его прятали в нише под крышей церкви Святой Сары. Потом таинственная реликвия исчезла. Во всяком случае, сейчас там обычный пепел и древние мощи.

«Он говорит, как будто бы видел это своими глазами. Может, и вправду видел. Или даже держал в руках. В сущности, что мы о нём знаем? Ничего».

Вадим кивнул:

– Кое-что слышал. Говорят, там мистическая столица цыган всего мира.

Ольге вновь стало душно. Барон прав, грозы не миновать. Надо успеть добраться до машины, пока затишье.

Анри словно услышал ее мысли:

– Следует торопиться. Ситуация в мире стремительно ухудшается. В Сирии разгорается война. Пророк Исайя предсказывал, что с войны вокруг Дамаска начнётся гибель человечества. На Ближнем Востоке уже случилось нашествие туч убийственной саранчи, точно по пророчеству Иоанна. София говорила про отсрочку в тридцать три года. Это не так уж много. Человечество надо спасать…

Максим, несмотря на скорбь по исчезнувшей Софии, вспомнил подходящие строки, о чём не преминул известить остальных:

– «Дамаск будет грудой развалин… И прежде утра человечества уже нет».

Его слова не прибавили оптимизма.

– Максим, хватит цитат. И так тошно, – буркнула Ольга.

– И вот что еще… – Барон поперхнулся и закашлялся, пряча глаза. Видимо, от избытка человеколюбия. Затем добавил: – Вам будут мешать, и весьма активно. Но найдутся силы, которые примутся вас защищать. Мироздание растревожено как улей. По существу, грядёт последний бой. Множество потусторонних сущностей имеет свои интересы в предстоящем событии. Кто-то желает апокалипсис, другие – нет, третьи лишь делают вид, что исполняют неведомую волю. Впрочем, нам всем не привыкать.

Андрей сжал Ольгину руку.

– Что-то мне неспокойно, – шепнул он на ухо.

– Правильно. Хочешь, представим все ужасы, которые могут случиться, и поволнуемся вместе.

Ольгу бесило безразличное спокойствие Вадима, умствование Максима с его библейскими цитатами. То ли дело живая эмоциональность Андрея. Почему супермены вбили себе в голову, что при всех обстоятельствах следует оставаться непроницаемо спокойными? Они похожи на памятники самим себе. Хоть сейчас пакуй их в бронзу и ставь на площадь Ватикана. Граждане туристы, перед вами скульптурная группа «Вершители судеб человеческих». А уж Анри, тот вообще величественное изваяние античного героя, нависающее над бренным миром.

Только Андрей может позволить себе быть слабым, эмоциональным и поэтому настоящим. Неужели мировая катастрофа грохнет всех? А она так и не побывает замужем, не родит ребёнка. Видимо, не судьба. Вот и друга она воспринимает как забавную плюшевую игрушку. Говорят, у девушек любовь вызывает озноб, замирает сердце, потеют ладони, ноет живот, слёзы застилают глаза… Типичные признаки вирусной инфекции. Хотя влюбиться по-настоящему, головой в омут, было бы забавно. Вот-вот. Забавно! И ничего другого ей не дано. Как не дано сосне резвиться с дельфинами в океане.

– И еще, – продолжал монумент барона. – Руководителем вашей группы будет Ольга.

Внезапно назначенная начальница опешила. Почему она? Ей вообще наплевать на корову, её пепел, человечество, загадочное исчезновение Софии.

Похоже, и Вадим с Максимом были удивлены. Тем более что Анри добавил, тщательно произнося слова:

– Прошу слепо выполнять её команды, даже если они покажутся нелогичными.

Вадим с подозрением посмотрел на барона:

– Что делать с пеплом, когда найдём его?

– Вот она и скажет.

– Откуда же я узнаю? – заметила Ольга, которой совсем не нравилось неожиданное назначение.

– Когда придёт время, у тебя будет готовое решение. Отойдём, дорогая, хочу тебе сказать кое-что наедине.

Подумала: может быть, и хорошо, что заранее ничего не знает. Наверняка, чтобы спасти человечество, придётся совершить немало гадостей. Добро не бывает без изрядной порции зла.

С сожалением поднялась со ставшей родной скамейки и, ведомая галантным спутником, отправилась по тропинке, ведущей к зарослям тростника. Барон молчал, лишь любезно пропустил вперед.

Заросли расступились, и они оказались на берегу болотистого залива. Пара сотен фламинго бродила на неимоверно длинных и тощих ногах по отмели, опустив такие же длинные и тощие шеи в воду. Отчего казались инопланетными боевыми треногами марсиан. Только маленькими и хрупкими. Неожиданно птицы подняли головы, взглянули на пришельцев и раскрыли крылья. С изнанки перья оказались ярко-розовыми, и залив окрасился красным. Кровь, кругом кровь.

Анри на ходу сунул ей в руку записку:

– Убери, даже не разворачивай. Потом прочитаешь и сожжёшь. Это инструкция, что делать, когда найдёшь пепел. Закончишь – свяжешься со мной. Хочется надеяться, что к тому времени мы ещё будем живы.

– Мы?

– Ты и я, по крайней мере. Если что-то непонятно, не стесняйся спрашивать.

– Пока всё ясно.

Ольга спрятала бумажку в карман.

Они прошли еще немного и оказались с противоположной стороны острова. Там стояла огромная арка, сотни лет назад служившая воротами в город. Вышли наружу. Рядом на остатках старинной дороги, среди тростниковых зарослей, виднелось нечто совершенно инородное этому месту: вертолёт барона, похожий на яркую детскую игрушку-стрекозу.

– Куда идём?

– Всё. Пришли. Мы за границей города, и нас вновь видят и слышат потусторонние силы.

«Ага, значит, он хочет сказать нечто такое, что должно быть известно мирозданию. Интересно…»

Барон молчал, разглядывая крохотную ящерку с грустными глазами дракона, недовольного своим ростом. Рептилия распласталась на камне, терпеливо поджидая добычу.

– Объясни мне вашу народную сказку, пожалуйста.

– Какую?

– У пожилых фермеров была курочка по имени Ряба, которая снесла золотое яйцо. Явное чудо. Возможно, награда за тихую и праведную жизнь…

Ольга смотрела на задумчивого Анри. Не похоже на приступ старческого слабоумия.

А тот продолжал тихо говорить:

– Потом все пытались разбить яйцо, а получилось лишь у крохотной мышки.

Надо же, как хорошо знает русский фольклор. Умеет удивить. И Ольга решила объяснить:

– Смысл в том, что большое событие может произойти неожиданно от крохотного источника. Мышка случайно задела хвостиком…

– Это как раз понятно. Но зачем колотить божий дар, уничтожать ценную вещь?

Ольга задумалась. Действительно, на кой чёрт понадобилось избавиться от свалившегося на голову богатства? Наконец сказала:

– Русский бунт, бессмысленный и беспощадный. Когда-то так же рушили дворцы и церкви.

Анри неожиданно улыбнулся:

– Я тоже так подумал. У русских есть абсолютная непредсказуемость в характере. Вы способны действовать наперекор богу, чёрту и всем подряд. Это вдохновляет попросить тебя исполнить важное поручение. Прямо в тему…

– Вся внимание.

– Если повстречаешь Софию, пожалуйста, убей её.

– Не поняла. Что значит «если встретишь»? Шла-шла, и вот те раз, навстречу Софочка. Она мне: «Привет!» А я: «Упокой господи твою душу»?

– Не надо вопросов. Просто сделай, как я прошу.

– Вадим подошёл бы лучше.

– Нет. Мне виднее. Извини.

Ольга молчала. Дурят нашего брата. Сказки рассказывают. Любой человек – клубок противоречивых побуждений. Сегодня желает одно, завтра другое, послезавтра сам не знает, чего хочет. Может быть, тот, чей мы образ и подобие, так же противоречив и запутан.

– Сожалею, задание действительно не самое приятное.

– Да. Плевать… Кого скажете, того и грохну. Хоть вас.

Потусторонние силы управляли событиями, гнали их, словно пьяный шофёр машину. И катастрофа была совсем рядом. Ольга не боялась Конца Света. Но что делать, если он не состоится? Жить дальше? С открытой раной в груди на месте сердца, боль от которой заставляла мотаться по белу свету в поисках забвения?

Иногда ей казалось, что рана зарубцевалась. Но происходило событие, где она проявляла себя десятком разновидностей бездушных сук, и оказывалось, что ничего не изменилось. Ноющая пустота терзала ещё хуже, будто в проткнутую когда-то дыру вставили острый шампур и прокрутили. Может быть, этим острым шампуром была её тоска? Она свыклась с этой болью, оставив слабую надежду, что однажды само пройдёт. Само не проходило.

Вдруг вспомнила маму. В своей заурядной судьбе та нашла узкую щель, сквозь которую проникала в блистательный мир. Это были книги. Они магическим образом давали ей надежду: может быть, завтра или через год, но всё изменится. С такой верой можно сводить баланс бухгалтерских отчётов, возвращаться из убогого кабинета в крохотную душную квартиру к готовке, стирке, уборке. Неужели в этом человеческое предназначение? «Нет!» – говорили книги. Надо только немного подождать. Мама ждала, читая про мореплавателей, археологов и путешественников. Дождалась ли?

Слова барона вновь взбаламутили строительный мусор, где когда-то стоял храм её души. Его разрушали и люди, и нелюди. Жизнь показала, что ломать легко. Вот построить снова невозможно. Может быть, пепел красной коровы изменит этот утонувший в зыбучей трясине мир? Даст миллионам возможность изменить судьбу? А не даст, так и хрен с ним, с этим миром. Хуже уже не будет.

– А это правда, что пепел полностью изменит свойства человека? – неожиданно спросила Ольга.

– Клянусь!

Ответ был так скор и прост, что голос показался незнакомым. Ольга заглянула в древние глаза Анри и вдруг догадалась. Несмотря на холодный ветер, пролезающий под куртку, кожа покрылась испариной.

Так вот почему барон назначил именно её главной!

Лишь у неё была настоящая причина искать таинственный артефакт. Ведь только так можно было склеить свою разрушенную душу, вернуть украденное сердце. И стать человеком. И ради этого можно было бы убить и Софию, и барона, и всё остальное человечество…

Глава 2 В которой мы возвращаемся в прошлое и узнаем, сколько нужно трупов, чтобы избежать замужества

C’est la vie – такова жизнь! Эти слова скрывают главную загадку мироздания. Мы привыкли и не замечаем странностей окружающего мира.

Почему мы думаем, что существо, которое живёт, и есть мы сами?

Верим философу, который сказал: «Я мыслю – значит, существую». Помолчал и добавил: «Всё, спор закрыт!»

После загадочных событий на Ямайке Ольга подумала, что Рене Декарт здорово запудрил людям мозги. И наличие мышления совершенно не означает факт существования. Мыслить за тебя может кто-то иной. И он же может создать картину окружающего мира. Ведь создал же человек самообучающиеся компьютеры. Совсем скоро наш домашний пылесос, забившись в угол, станет рассуждать, есть ли у него свобода воли, и утверждать, что раз мыслит, то и существует…

Еще непонятнее окружающая реальность. Современная физика пришла к выводу, что Вселенная не может существовать без некой посторонней созидающей силы. Убери её, и всё разрушится, поскольку энтропия, саморазрушение – главное свойство мироздания, где всё стремится распасться и погибнуть. Дом без хозяина развалится. Но точно так же умрёт космос без некой стабилизирующей воли. И чтобы окончательно запутать ситуацию, физики утверждают, что сознание человека влияет на вселенную.

Два десятка первых лет жизни Ольга полагала, что мир существует сам по себе. Так было до вчерашнего вечера. Ночью в джунглях Ямайки она случайно приняла дух умирающего колдуна, вошедший в неё в виде неукротимого леопарда. И уже утром реальность закапризничала, как ветреная девчонка.

Проснувшись в номере отеля, обнаружила, что кровать, кресло, торшер и даже её одежда живые. Джинсы оглаживали ноги с плотоядной настойчивостью лепестков насекомоядного растения. Кресло, похожее на черепаху, топталось в углу комнаты. Пальмы за окном ожили и вежливо общались друг с другом. В их тени вяло шебуршились отдыхающие. Они выглядели марионетками, поскольку от головы и торса в разные стороны тянулось десятки тонких ниточек-лучей. Тела были завёрнуты в туманные коконы. Ольга поморщилась. На свингер-курорте одетый нудист выглядит извращенцем.

Потом сообразила, что сошла с ума. После вчерашней ночи это было бы самое естественное. Конечно, её жизнь пестрила событиями. Но пляски и хоровое пение в компании людоедов, заковыристый экзорцизм в хижине колдуна, леопард, втиснувшийся в её тело, жуткое явление сильно постаревшего любовника… Пора вызывать психушку.

Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату на задних лапах вошёл огромный волк, злоупотребляющий фитнесом.

Ольга завизжала, заслонилась стулом, который вдруг затрепыхался и превратился в цаплю. Выронила костлявую птицу, та с писком отскочила в сторону.

Волк заговорил знакомым голосом:

– Успокойся. Ты не сумасшедшая. Видишь, что получается, когда лезешь в чужие дела.

– Сгинь! Ты кто?

– Вадим.

– Врёшь, тварь!

– Успокойся! – Волк сделал шаг назад, поднял лапы. – Я действительно Вадим.

Ольга вдруг вспомнила, что умеет колдовать и сможет себя защитить. В кого бы его превратить, хотя он и так уже чудище косматое.

– Знаешь, как я тебя вижу?

– Нет.

– Ты – волк, который хочет меня съесть и говорит, гад, человеческим голосом.

– Я уже позавтракал. Наверное, вокруг тебя монстры?

– Нет. Страшный только ты. Остальные ничего, только ползают, заразы.

– Понятно. Это нормально. Я помогу, и всё станет более привычным.

– Что со мной?

– Ты не готова к такому резкому приходу новой силы.

Волк принёс стакан воды. Он двигался стремительно и страшно, неуловимыми движениями дикого зверя. Но Ольга уже начала осваиваться.

Она приняла из когтистых лап чашку, похожую на цветок лилии, наполненный росой. Выпила. Показалось вкусно. Стало немного лучше.

– Почему у тебя такие большие уши?

– Чтобы лучше слышать тебя…

– Мой мозг кипит. С глазами что-то случилось?

– Со зрением всё в порядке. Ты видишь реальность, но другую. Их много.

Ольга вдруг подумала, что происшедшему есть объяснение. И это успокаивало.

– Какая же настоящая? – спросила она.

– Настоящей не существует. Мы видим то, что нам показывают.

– Кто?

– На этот вопрос нет ответа. Религиозные люди используют самую простую версию.

– А есть и сложные?

– Конечно. Но нет верных.

Ольга почувствовала, что разговор с умным волком уже не пугает и кажется вполне нормальной ситуацией. Надо присесть. Кресло послушно подползло, подставив панцирь. Уселась. Оказалось даже удобно.

– Продолжай… – Она запнулась, – Вадим, я слушаю и ничему не удивляюсь. Просто объясни, что вокруг.

– Один из вариантов изображения мира. Детей с раннего возраста приучают к общепринятой картинке. Если ребёнка изолировать, то получится сумасшедший, воспринимающий реальность не так, как все. Новорожденный видит мир перевернутым, но обучение и тренировка заставляют мозг корректировать правду. И так со всеми органами чувств. Наш разум показывает не то, что вокруг. Возможно, он просто транслирует то, что передают откуда-то извне.

Волк уселся на цаплю. Та раскорячилась, но мужественно терпела.

– Забавно, Вадим. Это научные данные?

– У науки нет на этот счёт единого мнения. Например, Никола Тесла, гений, создавший науку 21-го века, писал, что человеческий мозг – лишь приёмное устройство. И существует некое космическое ядро, передающее нам информацию об окружающем мире.

– Славно. Как в телевизоре – какую программу включил, ту и смотришь. На самом деле перед тобой лишь стеклянная панель.

– Ну, как-то так.

– Страшно подумать, мы – живые приёмники. Тусим, жмёмся друг к другу и заморачиваемся выдуманными проблемами. Если честно, мне не нравится то, что вижу.

Вадим пожал плечами:

– Сейчас проведём простой сеанс терапии. Тебе станет лучше. Расслабься. Закрой глаза.

Вадим поднялся, подошёл и сжал её голову в лапах. Она чувствовала грубое звериное касание огромных когтей. Их острые кончики принялись тихонько постукивать по затылку. В этих ударах был ритм, который менялся, то убыстряясь, то почти замирая. Иногда звуки усиливались до грохота, превращаясь в шум моря. Потом затихали шумом далёкого дождя. Неожиданно поняла, что ощущает уже не когти, а человеческую ладонь. Пальца продолжали выстукивать мелодичную дробь, медленно спускаясь к вискам. Перед глазами поплыли тёмные круги. Может быть, потеряла сознание на мгновение или час. Очнулась от резкого удара ладонями по ушам.

– Открывай глаза.

Вокруг была обычная комната. Вадим вновь обернулся мужчиной, хотя небритость щёк напоминала о звериной шерсти.

– Ну как?

– Вроде нормально.

– Твои органы перенастроились и вновь показывают привычную картину. Всё-таки они двадцать лет с ней жили. Поэтому тебе было беспокойно.

– Ну да, если бы с детства знала, что ты – волк, таскала бы за холку.

– Имей в виду, теперь ты знакома с другой реальностью. Усилием воли можешь вновь видеть её.

– Оно мне надо?

– Конечно. Твои возможности воздействия на мир намного усилятся.

Ольга оглядела комнату. Вроде всё в порядке. Вот это стул – на нём сидят. Вот это стол – за ним едят. Реальность вернулась в прежнее состояние, как загулявший котик к знакомой мисочке с молочком.

– Собирайся, летим во Францию. Нас ждут. Двадцать минут на сборы.

– Волком ты был галантнее…

Следующие дни закружились фантастической каруселью. Перемены полностью захлестнули её жизнь. Ольга поменяла знакомых, биографию, страну проживания, собственную оболочку, а заодно и вселенную.

Баронесса Селин пригласила на работу так стремительно, будто считала минуты до её появления. Услышав сумму денежного вознаграждения, Ольга тоже мгновенно дала согласие. Их встреча напоминала блиц-турнир, где каждый торопился поскорее закончить партию и мчаться получать вожделенную медаль.

Поначалу она не поверила словам об «управлении миром». Даже если бы её работодатели командовали только десятком дрессированных котов, немыслимая зарплата устраивала.

Со временем ситуация начала проясняться.

– Теперь я – ведьма? – уточнила она у Вадима.

– Да – ответил тот. – Но не выпячивай этого. Будь как простые люди, посещай корпоративные вечеринки, напивайся, пляши голой, носи разноцветные бусы и заведи чёрного кота.

Ольга не завела кота. На первую зарплату она купила собаку, щенка с огромными каштановыми глазками и не по размеру большой плюшевой шкуркой. Затем приобрела виллу на острове в тропическом архипелаге.

Островитяне, нутром чующие суть, безошибочно определили, что там живёт злая колдунья. И даже не пытались проникнуть в дом и что-нибудь стащить. Возможно, причина такой законопослушности была и более прозаичной. Одним из её многочисленных любовников был начальник местной полиции, жизнерадостный шоколадный крепыш. Он учил русский язык и с восторгом коллекционировал фольклорные выражения вроде:

– бабки на стол;

– писать кипятком;

– лепить горбатого;

– провалиться по самое не балуй;

– вешать лапшу на уши;

– склеить ласты;

– намазать лоб зелёнкой;

– насыпать соли на хвост.

Говорили, что он применял русский на допросах, обещая «натянуть глаз на жопу». Самые закоренелые преступники немедленно сознавались во всём, включая убийство Авеля.

Ольге нравился страх окружающих. Ведьм следует бояться.

Усилием воли она научилась видеть иную реальность и могла движением ладони разрезать тонкие лучи, исходящие из человека. Лопнет пара – будет болезнь. Оборвешь больше – смерть. Могла поговорить с ядовитым пауком или змеёй и послать их куснуть жертву.

В изменённом состоянии она замечала, что всё вокруг меняется, как на экране, где ежесекундно «перезагружаются» миллионы цветных точек, создающие изображение. Даже застывший камень вибрировал от бешено скачущих атомов. К нему тянулись нити, похожие на подтёки желе – снизу сбоку, с неба. Вот к камню подошла собака, серебряные лучи окружали её голову, делая похожей на носатого и клыкастого святого. Псина окунулась в шевелящиеся протуберанцы камня, они соединились, проникли друг в друга, будто занялись сексом. Животное восхищённо повело мордой и подняло лапу.

Ольга подумала, что все частицы вселенной взаимодействуют друг с другом, невзирая на время и расстояние. Где-то заплакала кроха – Вселенная взгрустнула. Падающая звезда – слеза на щеке её.

Вдобавок, что-то странное происходило в собственном организме. Клетки её тела кто-то быстро перестраивал, царапины заживали почти мгновенно. Старые болезни исчезали. У специалистов она выяснила, что у всех людей происходит постоянное обновление организма. Гарантийная замена. Скажем, клетки печени меняются ежегодно, желудок – раз в пять дней, кожа – примерно за две недели. Быстрее всего процесс идёт у нейронов мозга. Даже кости полностью обновляют за десять лет. Однако у неё регенерация происходила в разы стремительнее. Организм поспешно молодел. Она преображалась, словно новорожденный младенец в фильме, прокрученном на ускоренной перемотке.

Ольга заметила, что колдовские способности удивительным образом росли с каждым днём. Волшебство открывалось неожиданно, без какой-либо системы. Хотя уже через несколько месяцев закономерность всё же заметила. Ей было проще убивать, чем лечить. Разрушать естественней, чем создавать. Исчезать легче, чем появляться.

Каждое мгновение непрерывно меняющаяся сущность, которую она считала Ольгой, странным образом взаимодействовала с непрерывно меняющимся мирозданием. Что при этом происходило? И с какой целью? Непонятно.

В каждой женщине живут принцесса и ведьма, ангел и дьявол, красавица и чудовище. Главное, кто из них возьмёт вверх.

С людьми стало скучно. Человечество – стадо баранов, которое считает пастуха Господом, а собаку – ангелом-хранителем. Боится волка, как чёрта, но не понимает, что стадо съест не зубастый хищник, а добрый пастух с собакой. Иисус приказал Петру: «Паси стадо моё». Вот и вся тайна бытия.

Однажды сами собой сложились стихи:

Эти странные слова, похожие на жуткое заклинание, несколько дней крутились в голове.

Чтобы не отвечать на тупые разговоры, приходилось молчать. Чужая в человечьей стае, она считала, что люди – надоедливо жужжащие мошки, норовящие куснуть и погибнуть от шлепка ладонью. Они заняты пустой суетой и муравьиными интересами, своей слабостью и пороками, которые любовно культивируют. Миллиарды бесконечно топчутся по житейскому лабиринту и кричат, что их гонят мистические силы. Ничего подобного. Кому они нужны? Их бьёт суровая реальность заготовки мясопродуктов на всевышнем пастбище.

Лишь магам открыта настоящая жизнь во множестве фантастических миров.

Общалась преимущественно с Вадимом. Но после каждой беседы с ним окружающая пустота только увеличивалась.

Работа – вот что было действительно интересно. Приключения сводили с ума, но они же не давали свихнуться. Объяснить этот парадокс не могла.

Первое время действовала в паре с новым другом. Иногда они спали вместе, когда не было альтернативы. Ей казалось, что в сексе с этим колдуном она теряла независимую безмятежность, которую так ценила. Словно мужчина вторгался не в тело, а проникал глубоко в душу. Это бесило. Зачем лезть туда, где нет эрогенных зон?

Она отлично обходилась без любви и прочих сантиментов. У неё все было: здоровье, чёртова куча денег и отличная работа. Но при этом в невидимой глубине её разума ощущался недостаток чего-то важного. Если не любви, то хотя бы привязанности. Впрочем, она искренне обожала собаку. Тогда откуда эта холодная, сосущая тоска?

Может быть, она приходила из завываний ветра во время ночной бессонницы? Темнота, прародительница сна, шептала:

– Помнишь, ты заблудилась в недрах пирамиды и встретила божество?

Усталый разум возражал:

– Неправда. Просто детский бред. Видение.

Ночь взвизгивала тысячами тихих голосов:

– Не вздумай лгать себе. Не поможет. Наоборот, вспоминай с самого начала.

– Этого не было!

– Правду не спрятать под подушкой. Будет только хуже. Бог Гор сказал, что однажды заберёт кусочек твоего сердца. Тот самый, который умеет любить.

– Ну и пусть. Отвяжись. В моей жизни столько странного. Нелепицей больше или меньше.

И тихий смех в ответ. И нет ничего, лишь бесформенные пятна под веками закрытых глаз сплетаются в вязкие узоры.

Иногда и днём возникала потребность обдумать ночную тревогу.

Произошло то детское событие на самом деле или привиделось? А если действительно случилось, хорошо это или плохо?

«Хорошо» и «плохо» – самые запутанные понятия. Не может бройлерный цыплёнок думать, что лучше: похудеть или поправиться? Нет у него такого выбора, ибо он сделан путём межпородного скрещивания для единственной цели – иметь в возрасте семи недель пять килограммов и быть отправленным в суп.

И прав Вадим, когда объяснил, что следует давать оценку только собственного сиюминутного удовольствия. Есть или нет? Колется или чешется? Глобальные суждения лучше оставить Богу. В бою солдат должен думать о своей задаче, а не о планах президентов.

Первая любовь. Она помнила гадкое ощущение мужского предательства. Потом просила небеса освободить от расколотого сердца. Пошло оно в жопу! Молодец бог Гор! Сдержал слово. Теперь ей до звезды «чудное мгновенье». И все сентиментальные «упоения» дурных поэтов. Только почему иногда щемит в груди? Наверное, ведьма – эта добрая волшебница, которую когда-то здорово обидели.

Вдруг её собственная судьба – альтернативный вариант сказки Андерсена про русалочку? Помнится, старая ведьма обещала девушке, если та убьёт свою любовь вместе с принцем, то станет жить долго и счастливо.

Вот она и живёт счастливо. И никто ей не нужен.

Ольга всерьёз подумывала купить себе какой-нибудь тихий островок, поселиться там с десятком молодых самцов и самочек и коротать время в ожидании нового задания Анри.

Очередной звонок от Вадима застал на горячей тропической оргии. Адреналин в крови сразу подскочил, что спровоцировало приятный финал, ошибочно приписанный некоторыми на свой счёт. Простонав положенное, она выбралась из егозившей толпы тёплых млекопитающих. Как была, голая, забралась в ожидавший её вертолёт. Тело еще удовлетворённо урчало, отдыхая, а мозг уже замер в предвкушении очередного приключения.

Двумя днями позже встретилась с Вадимом. Их путь лежал в Испанию. Отправились обычным рейсом и со стороны были похожи на семейную пару, направляющуюся в долгожданный отпуск. В наши дни ведьмы и колдуны не носятся на метлах. Комфортное кресло самолёта намного удобней жёсткой деревяшки.

На земле уже давно была ночь, а за бортом только наступали сумерки, и небо каждую минуту меняло свой предзакатный цвет. Ольге нравились ночные полёты, когда кажется, что вся планета давно вымерла, закопана в облака и похоронена.

Солнце безнадёжно тонуло в пене. Спасать его было некому. Небо окрасилось красным, словно иллюминатор залили кровью. Затем всё сгинуло в темноте.

Вадим никогда толком не предупреждал, с чем им придётся столкнуться. Может быть, в целях конспирации, а может быть, просто считал, что у него с Богом могут быть тайны и нечего в них посвящать женщин. Давно поняла, и у Вадима, и у Господа пренебрежительное отношение к женскому полу. Гендерный шовинизм. Хотя к юным девушкам они всё же снисходительны. Это потому, что девушку сотворил Бог, а женщину из неё сделал мужчина. Уж как сумел…

Обычно она не приставала с вопросами о деталях миссии. Но сейчас решила выяснить. А если Вадим вместе со Всевышним будут и дальше морочить голову, в отместку станет атеисткой.

– Зачем мы летим? – строго спросила Ольга. В голосе звучал нажим. Так волк интересовался у семерых козлят, где их мама.

– Что на тебя накатило?

– Надоело, что общаешься со мной, как с молодой практиканткой, никакой информации до момента, когда командуешь «Сверни им голову». Может быть, мне хочется подумать, разработать план. Я уже давно не твоя ученица. И учти, лучше сладкая правда, чем горькая ложь.

– Да пожалуйста, никаких тайн, – неожиданно легко согласился Вадим. – Думал, меньше знаешь – лучше спишь.

– Я сплю отлично. Рассказывай.

– Мы едем в замок-музей, принадлежавший знаменитому художнику-сюрреалисту. Понятно?

– Нет.

– В провинции Жирона, Каталония.

– Вот теперь другое дело, всё стало ясно как божий день.

Вадим не почувствовал сарказма и невозмутимо продолжил:

– Ну, ты знаешь его картины. Слоны на паучьих ногах, часы, тающие, как восковые свечи… Жил в замке, рисовал наркотические видения.

Ольга наконец сообразила, о ком идет речь:

– Поняла. Чудил твой художник классно. Оргии, публичная мастурбация для гостей. Эстет… В подвале, кажется, устроил склеп для жены.

– Всё так. Там много чудных историй вокруг их биографий. Говорят, в конце жизни у обоих были кошмарные видения. Вот представь, ты идёшь по коридору, а сзади тащится окровавленный труп.

– Я каждый день так живу. А что, бывает иначе?

Вадим задумался. Пауза затянулась. Наконец ответил:

– Не мы выбирали такую жизнь.

«Это точно, – подумала Ольга. – Нас выбрали. Вот только почему?»

Вадим неожиданно спросил:

– Не знаешь заклятие от больших комаров?

– Очень больших?

– Примерно с ворону.

– Случайно знаю. У меня именно такой залетел и притворился кактусом.

– А ты?

– Пересадила в горшок, так и растет. Будешь в гостях – покажу. Только поливать надо много.

Вадим отрицательно качнул головой:

– Нет, у меня другой случай. Ладно, сам разберусь.

– Послушай, эта тварь сидит у тебя на подголовнике кресла.

Вадим резко обернулся.

– Это была шутка. Не тупи. Ты сегодня какой-то скучный. Решила развеселить.

– Удалось.

– Так зачем мы туда едем?

Вадим еще раз осторожно скосил глаза за спину:

– Ну вот, теперь кажется, что там что-то шевелится.

– Не заморачивайся, нет там никого. В кресле сзади сидит рыжий мужик, и у него нос похож на хобот.

– Инопланетянин?

– Кто?

– Мужик сзади.

– Нет вроде, просто уродился уродом. Рассказывай дальше.

Вадим улыбнулся:

– В последний год некая фотохудожница проводит в замке фотосессии.

– Знаменитая?

– В определённых кругах. Но раньше была заурядным фотографом. Зовут Мария.

– Хорошее имя.

– Дама была слегка сдвинута на чёрно-белых изображениях кладбищ. Обычно её приглашали снимать похороны. Она любила делиться секретами отсвета мёртвой кожи на венках и обивке гроба. Может быть, поэтому среди живых мужчин желающих близко знакомится не находилось. В общем, жила одиноко от одной кончины до другой. Известность пришла внезапно.

– Подожди, угадаю. Она украла важный труп.

– Мимо.

– Зарезала священника.

– Нет.

– Ну… тогда не знаю.

– Странные события начались весной прошлого года. Мария с давней знакомой были на обычной экскурсии в музее художника. В замке к приятельнице на колени забралась чужая девочка, а Мария сделала снимок. Скоро выяснилось, что подруга беременна.

– Ну и что?

– Дело в том, что та физически не могла забеременеть. Медики поставили однозначный диагноз.

– Бывает. Ошиблись.

– Никогда не закончу, если будешь всё время перебивать.

– Нема, как запечённая рыба.

Вадим продолжил:

– После того случая Мария зачастила в замок, как на работу. Там фотографировала. Одну разведённую даму не первой свежести сняла рядом с музейным «кадиллаком». Потерявшая надежду охотница за брюками внезапно вышла замуж за миллионера, который коллекционировал машины и имел такую же.

Случались совсем невероятные совпадения. Однажды музей посетила популярная американская певица. Восторг толпы, признания в любви, автографы, фото на память.

Мария щёлкнула неизвестного парня, робко вставшего рядом с дивой. Теперь они пара.

Ольга тихо булькнула:

– Что?

– Я – удивлённая рыба из духовки. Молчу.

– Появился загадочный бизнес. Бесплодные дамы снимаются у нее в виде мадонны с младенцем. Беременность и удачные роды гарантированы. Причём съёмки проводятся неизменно в замке.

– Ей разрешают?

– Заключила договор с музеем. Каждая фотосессия, по существу, спектакль. И разыгранные сюжеты всегда оказываются пророческими. Недавно сняла известную актрису, в образе библейской Юдифи.

– Знаю, эта ветхозаветная красотка – одна из первых женщин-киллеров. Её схема – классика жанра: случайное знакомство, вино, секс, сон. Клиент просыпается без головы, тупит с непривычки. А она такая славная, с кинжалом в руке: «Сожалею. Ничего личного».

– Профессионально работала, – согласился Вадим, – Так вот, в этом случае актрисе не повезло: осудили за убийство любовника – режиссёра. Полоснула столовым ножом по горлу. Тесак был острым. Голова оказалась практически отрезана…

– Забавно. Чувствуется закономерность. В чём секрет?

– Анри считает, что своими фотографиями Мария формирует будущее. Из каждой точки настоящего расходится веер возможных событий. Представь, поезд едет по железной дороге и оказывается на станции, откуда много путей. Если ничего не делать, то состав пойдёт дальше по прямой. Люди называют такую дорогу судьбой. Но бывают «стрелочники», способные перевести линию судьбы, и вагончик жизни отправится в сторону.

– Круто.

– Это свойство фотосессий заметили не только мы. Сейчас она проводит съёмку мафиози.

– Тот мечтает забеременеть?

– Нет, решил стать главным авторитетом планеты, и фотосессия должна это обеспечить.

– Бред.

– Анри так не считает. Новый криминальный отморозок не в его планах. Своих хватает.

– Поняла. Убьём двух зайцев, а заодно и всю остальную живность. Замок разрушим, землю вскопаем. Засеем солью и пойдём спать.

– Уймись. Кровожадность до добра не доводит. Селин просила посмотреть, может быть, Мария представляет интерес для нас.

– А если нет?

– Тогда твой вариант, – согласился Вадим.

По правде сказать, Ольга не считала убийство кого-либо грехом. Людей не жалко. Вот звери – другое дело. Мы ищем разумные существа в космосе, а они рядом. И человек жрёт их, не моргнув глазом. Ладно бы только ел, но зачем мучить? Известно, что у собаки ум пятилетнего ребёнка. Никто же не сажает детей на цепь.

Когда искала себе щенка, её привезли на притравочную станцию. Там псов учили охоте. Видела несчастных медведей и лис со спиленными когтями и выбитыми зубами. Худая, изнеможённая медведица пыталась отбиться от десятка натравленных на неё волкодавов. Кровь текла из прокушенных боков. Когда-то её звали Маша, она ездила по арене на велосипеде и крутила хула-хуп. Играл весёлый оркестр. Дети смеялись от восторга. Потом постарела. И старушку отправили в ад. Ольга видела, из огромных темных глаз зверя текли человеческие слёзы…

– Что ты замолчала? – спросил Вадим.

– Думаю, что человек хуже зверя.

– Не все, – возразил Вадим. – Среди людей существуют два разных биологических вида. Человек одного типа, попав на необитаемый остров, строит хижину, добывает огонь, делает огород. Человек другого типа живёт в пещере и спаривается с самкой орангутанга. Одни люди образ и подобие Бога, другие – ветвь звериной эволюции.

– К какому виду ты относишь меня?

– Ты – божий человек, подвид злая ведьма. Любишь животных. Но учти, ошейник на твоей собаке унижает её достоинство.

– Нет. Ральфу нравится. Знаю несколько симпатичных парней, мечтающих быть на его месте. Хочешь, вечером надену на тебя?

– Давай наоборот.

– Можно и наоборот, – согласилась Ольга. – И полаю, и покусаю. Нужна лишь твоя аморальная поддержка.

Она отодвинулась к окну и заснула.

На следующий день ближе к полудню приехали в замок. Музей был закрыт для посетителей. Однако суматоха царила изрядная.

У входа сбились в плотную стаю чёрные лимузины. В их блестящих отполированных боках отражался суровый мир крутых итальянских мужчин. Несколько коротко стриженных громил, упакованных в строгие чёрные костюмы, белоснежные рубашки и тёмные очки, бдительно озирали периметр.

«Чистое кино», – подумала Ольга. Намётанным глазом она оценила расстановку людей. Показуха. Если захотят грохнуть очередного Дона Корлеоне, такая охрана не спасёт. Они с Вадимом уже могли бы несколько раз положить эту черно-белую пингвинью стаю.

Мусорным ящиком среди глянцевых витрин казался расхристанный автобус, примостившийся рядом с лимузинами. Он был раскрашен во все цвета радуги, одна из дверей помята, на ветровом стекле – трещина. Рядом расположились двое парней. Их волосы торчали колючками подвыпившего ежа. Одежда сияла заплатами, как лоскутное одеяло. А нарочито ненормальное поведение показывало всему миру, что они только что спустились на землю из сфер высокого искусства. Что за клоуны? Вряд ли знаменитости, скорее просто таскают фотоаппаратуру.

Охранники задумчиво их разглядывали, размышляя, как те дошли до жизни такой.

Вадим с самым решительным видом вышел из машины, потрясая красной папкой весьма канцелярского вида. Ольга, в строгой юбке, белой блузке и туфлях на каблуке, семенила рядом. Тащила увесистый портфель. На носу красовались очки в стильной красной оправе. Ярко накрашенные губы безошибочно наводили на мысль о преданной своему боссу секретарше.

Охранники начали было выдвигаться навстречу, но споткнулись мыслями о грозную красную папку и пухлые губы. Мужской ум крайне предсказуем.

Появился директор музея, широкий в плечах шатен с круглыми выпуклыми глазами и длинными усами, похожий на загорелого сома, которого одна знакомая черепаха заблаговременно проинформировали об инспекторе из Фонда наследия. Он проворно выплыл из дверей и принялся булькать и клокотать словами так воодушевлённо, словно наконец обрёл потерянных в детстве родителей.

Видно было, что нервничал, поскольку не знал реакции высоких гостей на происходящее, и справедливо полагал, что неожиданные визиты начальства не сулят ничего хорошего.

По узкой каменной лестнице вошли внутрь. Пространство казалось слишком малым для беспредельного сумрака, запертого в тесных стенах. Будто обычный офисный костюм напялили на великана. Что-то неуловимо огромное, способное затмить небо от края до края, проступало сквозь марево свежей краски, через уснувшие чёрно-белые фотографии, задиристо-самовлюблённые картины и прочую пустяшную декорацию, радующую туристов. Там, где тёмные тени съедали пятна света, таилось неосязаемое, призрачное присутствие обитателей далёких времён, ведь всё умершее оставляет следы. В глубокой топи невидимого тела замка, покрытого чешуёй многовековой плесени, кипела незнакомая жизнь. Усталыми артериями вздыхали трубы, где-то сочилась вода, воздух пробивал дорогу сквозь прокуренные лёгкие дымоходов.

Ольга насторожилась. Возникло впечатление, что тысячи невидимых глаз вопросительно смотрят на неё, раздевают, сдирают кожу, препарируют мозг. За спиной из полуоткрытой двери донеслось карканье, скрипнула половица, затрещала кровля. С ней здороваются?

Внезапно навстречу стремительно выскочила невысокая женщина. Возможно, ею выстрелили из пушки. Она дымилась от гнева, а может быть, от пороховых газов. Штаны съехали ниже некуда, майка задралась, показывав белое брюшко. На голове косо сидела клетчатая бейсболка, повёрнутая козырьком назад. Круглые массивные очки делали её похожей на рассерженную сову.

– Кто это? – строго и возмущенно гаркнула она, глядя на Вадима и неизвестно к кому обращаясь. – Не терплю, когда на съёмках посторонние.

– Из руководства, – поспешно зашептал директор.

Ольге показалось, что она услышала, как в голове у девушки завизжали тормоза.

– Мария Манчини, фотохудожник. – Голос стал бархатным. – Вы хотите посмотреть на съёмки?

Вадим представился:

– Томмазо Гвидичи, моя помощница Николь. Хотелось бы убедиться, что интерьерам музея и экспонатам ничего не угрожает при проведении фотосессий. Ну и конечно, посмотреть на работу мастера.

– К вашим услугам, – поспешно сказала Мария, спешно приводя в порядок одежду. – У нас жарковато, но вы располагайтесь, где удобно.

Ольгу с Вадимом провели в небольшой будуар, где большую часть занимал камин. За арочным проемом ютилась крохотная ванная с умывальником, предназначенная для миниатюрного человека с маленьким кусочком мыла.

Перед закутком толпились люди. Несмотря на то что в замке было прохладно, здесь было действительно жарко. Очень!

Мария объясняла:

– Мы заботимся, чтобы ничего не повредить. Музейную ванную не трогаем. Вот своё корыто привезли.

Ольге показалось, что попала в сумасшедший дом. В лохани, наполненной золотыми монетками, сидел огромный волосатый мужчина, мокрый от пота. Рядом стояли две абсолютно голые девушки. Они вопросительно уставились на вошедших.

– Работаем, – раздался уверенный голос Марии. – По сторонам не смотрим. Включите боковой свет.

И вдруг произошло чудо. Мягко засветилась огромная панель, стоящая в углу. Сзади зажглись софиты. Воздух в помещении стал медовым, уходящим в густую тень. Голые девушки превратились в воздушных, сказочных наяд. Они брали пригоршни золота и, словно водой, осыпали или омывали сидящего мужика. Тот тоже преобразился, став похож на весёлого фавна.

Мария наклонилась к массивному фотоаппарату, укреплённому перед ней на неуклюжей треноге. Защелкал затвор, вызывая взрывы густого янтарного света.

Ольга подобрала одну из золотых монет, откатившуюся к ней, и с удивлением обнаружила, что это обычные шоколадки в желтой фольге.

– Глаза, откройте шире глаза, – закричала Мария, обращаясь к мужчине.

– Не могу, мне жарко. – Он потел терпеливо и упорно.

– Положите руку на задницу Жаннет!

Мужчина сделал требуемое. Глаза его вытаращились.

Затвор фотоаппарата защёлкал как пулемёт.

– Отлично, смотрим сквозь меня!

Взгляд фавна вдруг сделался романтично-одухотворённым, казалось, в суете будней он вдруг задумался о чём-то вечном. Может быть, о шаровидной форме мироздания, уменьшенную копию которого сжимала его ладонь. Его больше не волновали мирская суета и прочая шелуха бренной жизни. Теперь мужчина был просто красив.

Ольга с удивлением смотрела на происходящее. Она видела то, что было недоступно зрению других. Кроме обычного десятка лучей, к телу Марии из всех углов тянулись сотни тонких нитей, похожих на паутину. Они мелко подёргивались, обвивая жертву, как попавшую в ловушку муху.

«Кто же здесь паук?» – подумала Ольга.

– Замечательно! – воскликнула Мария. – Теперь последний кадр в этой декорации. По моей команде, сеньор Чезаре, поднимаетесь из ванны, как будто из морской пены. Разведите руки, растопырьте пальцы, захватите руками как можно больше монеток и подбросьте вверх. Жаннет, Полин, купайтесь в падающих с небес сокровищах. Вы это любите. Вот так… – Она показала требуемые жесты. Включила мощный вентилятор, стоящий перед ванной на полу. – Снимаем один раз, без дублей. Соберитесь. – Склонилась к фотоаппарату и крикнула: – Начали.

Янтарный свет вспыхнул, мужчина поднялся, разбрасывая вокруг себя искрящееся золото. Кружась от напора воздуха, монеты взлетали и золотым дождём возвращались обратно. Мафиози подставлял своё могучее тело божественной щедрости, подобно древнегреческой Данае, только с трёхдневной щетиной на лице. Его губы самодовольно ухмылялись. Нимфы прогнулись в изощрённом изгибе, сильный порыв ветра разметал их волосы. Казалось, что вокруг группы возник сверкающий смерч денег, силы и власти.

На краю сознания Ольге послышалось лёгкое потрескивание, будто от электрических искр. Но может быть, это рвалась ткань реальности, впуская в себя новый сюжет.

– Отлично! Закончили! – подвела итог Мария.

Прожекторы погасили. Включили обычный свет, волшебство исчезло. Девушки отошли в сторону, накидывая халатики. Мужчина стряхивал с себя дары Зевса, облепившие его вспотевшее тело.

Мария подключила фотоаппарат к ноутбуку и что-то разглядывала на дисплее. Ольга подошла, заглянула через плечо. Фотографии были похожи на старинные картины, тщательно выписанные неизвестным гением. Все персонажи были абсолютно естественны в своих фантастических ролях. Ненужные детали оказались спрятаны в густой тени.

Она подумала, что мы знаем мир по изображениям, которые нам подсовывают другие люди, чтобы морочить голову. Убедительная картинка обретает власть над людьми.

Раньше, когда надо было женить принца, ему присылали миниатюру, нарисованную хорошим художником. Юноша заочно влюблялся в изображение. Потом приезжала настоящая принцесса, похожая на всадника апокалипсиса. Но поздно: политические союзы родителей заключены, земли поделены. Оставалось только любоваться портретом да тискать хорошеньких фрейлин.

Теперь этот фокус делает кино. Многие влюбляются в киноактёров, которых видели на экране или в глянцевом журнале. И не знают, какие они в жизни. Готовы ли отважно биться с мировым злом или предпочитают тихо напиваться на банкетах? Читают ли возлюбленной стихи на закате или лупят её клюшкой для гольфа?

Кто на самом деле видел нашу планету из космоса, политиков, королей и президентов, Господа Бога, наконец? Где-то в знакомых только по чужим фото далях воют волки, добывают нефть, ведутся войны, летают космонавты. Но мы думаем, что знаем, как это выглядит. Убери картинки – и что будет с нашей реальностью?

Мария оторвалась от дисплея и скомандовала:

– Будем снимать в тронном зале. Посадим дона Чезаре на престол. В ноги положим большой земной глобус. Девушкам наденем ангельские крылья и туники. Получится Властитель Земли. Практически Господь Бог.

Появившиеся гламурные помощники принялись переносить аппаратуру. Девушки примеряли крылья. У одной они оказались белоснежные, у другой – цвета непроглядной ночи.

«Интересно, – подумала Ольга, – Мария это делает осознанно? Чёрное и белое. Свет и тьма. Каждое мгновение своей жизни человек делит между Богом и дьяволом. Но второму достаётся больше. „Не введи нас во искушение“, – просят Господа верующие, потому что знают, что не собираются противиться».

На дона Чезаре напялили царский халат. Приладили корону.

– Видишь, что происходит? – услышала Ольга слова напарника.

– Да. Если немедленно не остановить съёмку, местечковый мафиози выйдет на мировой уровень. Но не прокатит! Санитары планеты спуску не дают. Кошка ответит за мышку, жучка – за кошку.

– Там еще бабка с дедкой.

– Все ответят.

– Ты безжалостная.

– А что делать? Хорошо там, где нас нет. А мы уже тут… – И Ольга подошла к директору: – Давайте сделаем перерыв. Мой шеф устал.

– Конечно, конечно, – зачастил директор. – Перерыв необходим всем.

Она заметила, как Мария подкралась к Вадиму и заворковала:

– Сеньор Томазо, вы так фотогеничны! Мужественный профиль, сильные руки. Обожаю таких фактурных мужчин. Может быть, примете участи в съёмках?

Ольга усмехнулась. Грубо клеит мужика, хотя тех только помани…

Неожиданно она почувствовала головокружение. И вдруг поняла, что тело опутали верёвки. Призрачные белёсые нити тянулись к ней со всех сторон. Их были сотни. Что-то вторглось в разум. В голове стало тесно, так что глаза готовы были выскочить из орбит и покатиться под ноги присутствующих. Она ощутила запах камня, вкус мха на помертвевших губах. Осознала, как раздражает шарканье грубых людских ботинок по телу. Хуже всего – женские туфли с каблуками, царапающие пол, оставляющие вмятины на коже. Потолочные балки, изгрызенные вредными жучками, ныли в местах сочленений. Время от времени там что-то хрустело, отдаваясь в суставах и позвоночнике. В волосах среди разбитой черепицы поселилась компания ласточек и хихикали обнаглевшие голуби. В подвале между пальцев ног шныряли мыши. От их возни зудело и чесалось. Болело в подреберье, где кирпич стен крошился, съеденный временем.

Она ощутила себя огромной, старой и подточенной плесенью. Протянула коридор правого крыла, переступила затекшими колоннами, вздохнула каминными трубами.

Замок, тяжело ворочаясь, заполнил мозг изнутри и разглядывал её. Изучал. Как оценивают старые гусары гимназистку, забредшую к ним на пьяную вечеринку. Всем интересно, что будет дальше.

«Так вот кто паук! Сам замок!»

Ольга попыталась поставить защиту, но отпрянуло лишь десяток щупалец, а сотни других заняли их место. Психологический нажим усилился.

– Зачем явилась сюда? Никто не звал, – отчётливо прозвучал в голове сварливый старческий голос.

Стены слегка шевельнулись, дом сделал вдох. Потом пронёсся короткий ледяной порыв. Выдох. На краю сознания звучали тяжёлые удары – сердцебиение камня.

Показалось, что пол стал скользким и принялся покачиваться вслед дуновениям сквозняка.

– Уходи, пока цела, – нудил голос, ставший громоподобным.

– Невежливо гнать гостей, – возразила Ольга. Досадно, когда еще ничего не сделала, а на тебя уже нападают.

– Пришла всё испортить? Помешать? Убирайтесь прочь. Нам тут весело!

Из теней показались осклизлые уродливые твари. В тёмных углах мелькали жутковатые образы.

Ольгу не пугала круговерть адских монстров. Этой ночью она спала с Вадимом. Это вам не бука с бякой под кроватью.

Она мысленно обратилась к тому, что начало бороться с ней – так, словно разговаривала с чужой, злой и опасной собакой:

– Ты хороший. Большой, кусачий. Давай играть вместе. Нравится убивать? Мучить? Сводить с ума? Мне тоже. Гнусные злодейства заполняют мой ежедневник. Вот и позабавимся.

– Р-р-р… – сказал замок.

– Фу! – скомандовала Ольга. – Место! Сидеть!

Неожиданно нити исчезли, будто растаяли в воздухе. В голове расчистилось. А может быть, так только казалось?

В это время директор вежливо склонил голову.

– Предлагаю всем выпить кофе и немного перекусить, – предложил он и осторожно поинтересовался: – Как вам съёмки? Я получил разрешение руководства. Деньги очень нужны на реставрацию кровли. Дыры кругом, в стропилах птицы вьют гнёзда.

Он с надеждой взглянул на Вадима.

– Съёмки – очень интересные. Первый раз присутствую при такой мастерской работе.

– Перекусим в обеденном зале?

– Замечательно, – поддержал Вадим.

Чувствовалось, что Мария недовольна внезапной остановкой фотосессии, она не пустилась в пляс, а досадливо сморщила нос и издала краткое междометие. Посопев минуту, затаилась, лишь глаза полыхнули, как у кошки, разглядевшей неподалёку пса. Затем справилась с раздражением, и лицо вновь стало приветливым.

Ольга присела у журнального столика, дожидаясь, пока суматоха уляжется. Суета отвлекала. Странные вещи творятся в этом месте. Одну минутку, может быть…

Догадка змеёй вползала в мозг.

– Ты умеешь менять судьбу? – спросила она неизвестно у кого.

– Хочешь перемен? – услышала в ответ.

– Меня устраивает моя жизнь.

– Не будь такой уверенной.

Ольга почувствовала, что переплетённые пальцы сжаты слишком сильно. Расслабила руки. В глубине её разума настойчиво вопил сигнал тревоги, не давая думать. Она отключила назойливую помеху. Показалось, что воздух в комнате кипит. Нет, это закипал мозг. Сколько же всего вмещается в этот килограмм желеобразной субстанции? Опыт всей человеческой расы, инстинкты животных, птиц, рыб, рептилий, её собственное «я» со всеми заморочками. Еще неведомая информация из мироздания. Плюс то, что в старину называлось одержимостью, когда что-то подселяется внутрь и комфортно обживается там. Бесы? Бог? Теперь ещё и этот проклятый дом лезет в душу.

– Давай оставим в покое меня и поговорим о Марии.

– Ха-ха-ха! – засмеялся замок. – Неужели кто-то поверил в то, чего не может быть?

– Я верю, что вариантов судьбы много, моя менялась неоднократно. Но сомневаюсь, что на это способна Мария.

– А я?

– Ты, пожалуй.

– Вот скоро и проверишь… – В старческом голосе отчётливо звучала враждебность.

– Я не против. Мы же договорились действовать вместе.

Непросто держать в повиновении незнакомую сущность, если не можешь поймать взгляд невидимого чудовища. Вокруг лишь вибрирующая дымка, отзвук нетерпеливого раздражения отштукатуренных стен да заржавелой злости металла, протыкающего плоть камня.

Несколько солнечных лучей тянулось дрожащими полосами из окон, намекали на возможность сбежать из этого сумасшедшего мира. Сколько веков это дом пытается придать своему существованию хоть какой-то смысл! Когда-то здесь пировали рыцари, убивали, пытали, замуровывали врагов в стены, бросали в колодец, пытали, жарили в тесных клетках. А теперь бродят тупые любопытные туристы. Вот замок и завёл себе игрушку-подружку.

Похоже, «гениальность» Марии исходит из замка-кукловода, который дергает за нитки и творит магию её руками. Без монстра, сидящего в этих стенах, так бы и снимала покойников.

– Почему она? Что ты в ней нашёл? – спросила Ольга.

– Кто ты такая, чтобы выпытывать? – зловеще отозвался шорох из глубины коридора.

– Колдунья с отвратительным характером. И без тормозов.

Замок не ответил – похоже, задумался.

Подсел Вадим:

– Продолжения съёмок не будет?

– Нет, Мария еще не знает, но съёмки закончены. Не дадим мафии шанс. Не мешай, надо разобраться. Возможно, никакая Мария не волшебница, скорее магизм заключён в этих стенах. Без замка она пустышка, ноль без палочки.

– Думаешь? Я ничего особенно странного не чувствую. Обычный дом с привидениями.

– Он не показывает себя всем. Зато со мной не миндальничает.

– Справишься?

– Конечно.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Надежда умирает последней, мастерство ведьмы – никогда.

Тут вдруг Ольга услышала щелчок затвора фотоаппарата. Подняла глаза.

Мария только что сфотографировала их с Вадимом. Да не просто сфотографировала, а умудрилась поставить в кадр ангела, который целился в них из лука.

– Ты в своём уме? – раздражённо спросила Ольга.

Глаза Марии сделались большими. Как у первых христиан, которым в разгар молитвы сообщили, что голодные львы заждались.

– Обычно людям нравятся мои фотографии.

– Мы не обычные.

– Вы так романтично сидели здесь в стороне. Тихо о чём-то шептались. Очень красиво. Это купидон рядом. Мне показалось, что, возможно, вас ожидает любовь.

В её нарочито невинных глазах стояли невыплаканные слёзы. Лицо расстроенно, нос красный, уши поникли. Могла бы разжалобить львов.

Ольга услышала, как засмеялся огромный дом. Будто мальчишка, который только что подложил лягушку в сумку гостьи и рад до смерти.

– Говорят, мои фотографии пророческие. Выйдешь замуж за шефа… Сразу видно, большой начальник.

– Мария, ты такая милая, что Бэмби рядом с тобой – просто олень.

Бешенство теребило мозги укусами назойливых насекомых. Мария не была похожа на убогую пациентку психиатрической клиники. Таким иногда делают скидку. В данном случае даже мать Тереза заорала бы благим матом и врезала дуре по уху.

Ольга неторопливо сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. На небесах замерли, восхищенные её выдержкой.

– Знаешь, подруга, дури головы барышням. Сеньор Томазо женат, и между нами нет никакой романтики. Да и купидонов с чёрными крыльями не бывает.

– С крыльями вышла накладка, – покладисто согласилась Мария. – Хотела застать прекрасное мгновение, а рядом был только чёрный ангел. Ну, нет так нет. Сотру фотографию. Извините, пожалуйста. Наверное, я дура.

Ольга кивнула, то ли соглашаясь с собеседницей, то ли принимая извинения.

Мария поспешно отошла.

Что делать? Даже если убить эту кретинку, фотография уже сделана. И что это значит? Они с Вадимом начнут сгорать от любви? Нести слащавую дребедень? И рука в руке любоваться закатами? Надежду давали чёрные крылья. Может, обойдётся.

– Вадим! Она нас сфоткала! Вместе с купидоном! Коза романтичная!

Он кивнул.

– Почему ты молчишь?

– Я и так кивнул лишнее…

Ольгу поразило выражение лица напарника. Там не было возмущения ситуацией. Напротив, показалось что тот вот-вот произнесёт: «Дорогая! А не соединить ли нам свои усталые сердца?» И нежно звякнут невидимые колокольчики, и ангелы на небесах заиграют на арфах. Белоснежная овечка проблеет поздравление.

Однако Вадим не спешил становиться на одно колено. Может быть, не всё ещё потеряно. Просто она сама превращается в идиотку. Заразилась от Марии. Или опять злая шутка замка.

На всякий случай решила уточнить, не разбито ли ненароком у Вадима сердце. Любовь – такая вещь, что лучше прояснить позиции.

– Ты какой-то странный. Хочешь, чтобы это сбылось?

– Оля, успокойся. Давай закончим дело, а потом подумаем о будущем. Не стоит мешать в кучу работу и чувства. Хотя жена-колдунья, это прикольно.

Интересно, почему он не договаривает. Непохоже, что онемел от робости. Если задумал жениться, надо сообщить об этом даме.

– Осторожней. Настоящими ведьмами мы становимся только после замужества.

– Это объяснение в любви?

Ну вот. Проговорился. Взгляд пылает настойчивостью. Мужественный шарм в нём, безусловно, есть.

– Ах, – чуть слышно произнесла Ольга. – Мне показалось… Если бы всё сложилось иначе… – Она остановилась, пытаясь сообразить, что же ей показалось и почему она бормочет всякий бред.

Огромный дом тихо подкрался и обнял её, зажав руками глаза: «Угадай, кто?»

Наконец удалось собраться с мыслями.

– Послушай, замок гипнотизирует нас. Во всяком случае мой разум точно повреждён, хочется говорить о цветах и звёздах. Стихи о беззаботных птичках в голову лезут. У тебя как?

– Вроде нормально. – Вадим изумлённо смотрел на напарницу. – Так ты уверена, что Мария не представляет интереса?

– Абсолютно.

Ольга врала. Но дура-баба вдобавок кокетничала с её мужчиной. Это простить нельзя. Каждая клеточка её тела жаждала расправиться с соперницей.

Вадим пожал плечами:

– Тогда заканчивай. И уезжаем…

Он растерян. Пытается сменить тему. Говорит сбивчиво, боится коснуться трепетной тайны их отношений. Мужчины запутанны и сложны в своих чувствах. Зачем-то отодвинулся от её пылающего лица.

Почему она так часто бывает груба? Ведёт себя как последняя стерва. Он так одинок, на бледном лице лежит печать страдания. Работа тяжёлая – убивать людей непросто. Особенно когда рядом нет любящей женщины.

Соображать становилось всё труднее. Что-то ласково гладило волосы, нежно дышало в затылок. Приятные мурашки бежали по пояснице. Всё окружающее виделось симпатичным, словно на глаза надели розовые очки. Хотелось положить голову другу на плечо и сладко строить планы на медовый месяц.

Второй раунд борьбы с замком оказался более опасным. Похоже, он нащупал слабину в её обороне.

Опытные ведьмы знают, если встречный колдовской ветер слишком силён, проще строить не щит, а парус и быстро улепётывать.

Неимоверным усилием воли она попыталась пробиться сквозь романтический туман в голове. Боль пронзила виски. Что-то обожгло лоб, словно об неё прижгли сигарету. Но отборные силы её разума собрались в боевой строй. Наверное, где-то внутри существовала защитная линия, черта, дальше которой переступить было не под силу даже магическим способностям замка. С каждой секундой сознание прояснялось. Надо же, какой идиоткой она только что выглядела. Любовь – это тяжёлый недуг, во время которого не разговаривают, а бредят. Не зря говорят «любовная лихорадка». Ольга чувствовала, будто вернулась к жизни после тяжёлой болезни. Так недолго и мозги надорвать.

– Вадим, я всё подчищу. Надо заканчивать с этой историей, и давай убираться отсюда, пока окончательно не раскисли. Я что-то совсем расклеилась. Туплю, и чушь в голову лезет.

Казалось, Вадим вздохнул с облегчением:

– Конечно, Оля.

Прошли в соседний зал. Гости расселись вокруг круглого стола, застеленного скатертью с изображением тарелок и всяческой снеди. К счастью, настоящая еда тоже присутствовала: нарезка копчёностей, сыр, свежие багеты. Ольга предпочла бы крепкий чай с лимоном. Однако пришлось пить вино, добивая и так подгулявшую голову.

Она чувствовала, будто её выпотрошили и набили соломой с опилками. Только что замок с лёгкостью диктовал ей мысли. А может быть, и продолжает это делать, только более осторожно. Как отделить свои размышления от чужих, навязанных извне? И что такое «свои мысли»? Вдруг их вообще не существует и всё, что приходит в голову, транслируется в разум из таинственных глубин мироздания? Как часто мы злимся, когда не хотим этого делать! Грустим без причины. И так же без видимого повода переходим к веселью. Каждый знает, решение какого-нибудь вопроса чаще всего обнаруживается неожиданно. Появляется в готовом виде, словно ответ на запрос в поисковике компьютера. Если все думы в голове навязаны, то что остаётся своего? Лишь реакция собственного тела на внушённые суждения.

Мария вновь взяла фотоаппарат:

– Давайте сфотографирую всех присутствующих. На память… Не двигайтесь! – неожиданно громко скомандовала она.

– Это ограбление, – добавил дон Чезаре фирменную шутку.

Ольга могла бы просто порвать главные лучи, которые связывали женщину с мирозданием. Инфаркт, инсульт – чисто и без хлопот. Но, скорее всего, местному монстру это бы не понравилось. Она не знала, на что он способен. Битвы магов хороши только в кино. Лучше, чтобы смерть исходила от самого замка.

Мария была в ударе. Скорее всего, замок взвинтил и её. Девушка рассказывала смешные случаи. Все смеялись в основном в правильных местах. Сеньор Чезаре вспоминал что-то забавное из своих трудовых будней. К удивлению Ольги, директор вдруг принялся весело хохотать, хлопнув Вадима по плечу.

Замок играл на чувствах людей, как музыкант, исполняющий фламенко. Струны души трепетали и рвались. Неожиданно Чезаре пришёл в лихорадочное возбуждение и принялся объяснять, что он по натуре человек духовный, глубоких религиозных взглядов, переданных ему нежно любимой, безвременно почившей матушкой. В конце заверил, что является вегетарианцем, а не людоедом, как многие думают. И враньё, что повар запекает ему печень поверженных врагов. Это заявление несколько испортило впечатление никогда не надо перегибать палку.

Ольга подвинулась к Марии:

– Зачем ты снимаешь этого мафиози? Понимаешь ведь, для чего он заказал фотосессию именно тебе?

Мария сделала глупые глаза:

– Разве Чезаре бандит? Мне показался приятным и порядочным человеком. Грубоват слегка. Мужчины все такие. Снаружи агрессивные, внутри – добрые. Надо только уметь увидеть в них эту сторону. Даже в костюме трубочиста есть светлая изнанка.

Ольга совсем разозлилась. Как излагает? Она заглянула в повизгивающие от напряжения мозги собеседницы. Всё эта дура понимает, просто деньги слишком любит. Сейчас боится – вдруг запретим ей здесь снимать? Потому что знает – весь её талант от замка. В другом месте ничего не получится.

Вот и разгадка. Не нужна эта фифа барону, да и никому не нужна, а опасность для мира представляет. Потому что сумела вписаться в волшебные свойства этого места со своим фотоаппаратом и непомерной жадностью. Бывают злобные колдовские места. Параноики это чувствуют, шизофреники с этим живут, а Мария умудрилась зарабатывать.

Время летело незаметно. Хотя отчаянно ощущалась неопределенность в событиях ближайшего будущего. В жизни одно цепляется за другое. Не сфотографируй Мария исподтишка их с Вадимом, возможно, Ольга приняла бы другое решение. Но сейчас на протяжении двух бокалов вина она обдумывала безжалостный план действий.

Наконец что-то созрело, хотя сама до конца не понимала деталей. В голове была каша, рассудок бастовал. Но ей было наплевать. Скорее бы всё закончилось. И вдруг всё стало ясно, словно солнечный луч упал на колючие заросли. План был хорош, и лишь чудом она не запела. Вырисовывалось нечто из романов Агаты Кристи, где пара лишних трупов, как масло в каше, только улучшали вкус.

«Интересно», – подумала она. Готовое решение пришло неведомо откуда. Что-то из мрачных глубин замка послало ей идею.

«Ну что ж, позабавимся», – шепнула она неведомо кому.

«Давно пора…» – с романтической мечтательностью людоеда ответил неведомо кто.

Ольга наклонилась к ушку Марии и таинственным шёпотом закинула приманку, отмеченную у себя в мозгу галочкой:

– Подруга, не пробовала снимать потусторонний мир?

– Что ты имеешь в виду? – Мария бросила на собеседницу быстрый взгляд. В лабиринтах её сознания вспыхнул сигнал тревоги. И тут же погас, убаюканный потусторонним вмешательством.

– Ну, например, какую-то иную реальность?

– Говоришь о мире призраков?

– И о нём тоже.

– Я никогда не встречала привидение.

– В замке, в склепе, бродит призрак жены художника. – Ольга послала команду в мозг девушки: «Ты сгораешь от любопытства».

Та немедленно возбудилась:

– Прямо в склепе?

– Ну да, только вечером склеп запирают. Если идти смотреть, то прямо сейчас. Возьми фотоаппарат да сходи. Вдруг повезёт? Немногие могут похвастаться снимком настоящего духа.

– А ты пойдёшь со мной?

– Толпой мы спугнём призрака. Прикрою тебя здесь. Моральная поддержка и всё такое…

– Ты такая необыкновенная, – вдруг прошептала Мария.

– Согласна, я женщина редкой души.

Мария допила кофе и объявила во всеуслышание:

– Отойду припудрю носик и продолжим съёмки.

Ольга переключила внимание на сеньора Чезаре. Тот заметил уход Марии. И по привычке подозрительно смотрел вслед.

Взаимодействовать с замком Ольге становилось всё проще.

«Я же обещала тебе интересную историю. Вот, получай, скоро всё здесь будет кишеть трупами», – прошептала она.

Дом удовлетворённо замер в ожидании.

Ольга в паре с новым союзником легко донесла до мафиози простую и лежавшую на поверхности мысль:

«Мария вызывает подозрение! Вдруг она сотрудник Интерпола? Или наёмный убийца? Куда она пошла?»

Чезаре напряжённо огляделся вокруг. Мысль, только что постучавшаяся к нему в голову, нагло уселась в центре.

Мафиози молча выскользнул из-за стола и отправился вслед за девушкой. Даже не обещал пудрить носик.

Вадим беседовал с директором музея, решая какие-то финансовые проблемы. Они пожали руки, пожали плечами и пожали плоды. Если кто-нибудь понимает, что это значит, пусть не лезет с объяснениями. Не всегда надо забивать голову ерундой.

Гламурные парни, оказавшиеся совсем даже неплохими ребятами, ухаживали за Ольгой. Это было забавно, и она флиртовала с обоими. И доверительно рассказала про свою собаку:

– Моя немецкая овчарка пугает соседей.

– Так страшно лает?

– Нет, только поднимает лапу и тихо говорит «Хайль!»

На мгновение те удивлённо замерли, потом радостно захохотали. Неожиданно спохватились, что прошло полчаса, а Марии всё нет. И Чезаре тоже.

После нескольких аккуратных шуток в их адрес директор позвонил охране и выяснил, что из замка никто не выходил.

«Ну, как тебе новая игра?» – мысленно спросила Ольга замок.

«Хорошо…» – томно вздохнул тот.

«Их уже нет с нами?»

«Сама увидишь…»

Ольга провела рукой по шее, кожа была холодная и влажная от пота.

– Думаю, мы должны спуститься в склеп. Мария говорила, что пойдёт туда. Привидение хотела сфотографировать, – пояснила Ольга, которая знала, что вечер преподнесет еще много сюрпризов.

Директор не стал уточнять детали, а вместе с Вадимом и Ольгой поспешно выскочил из-за стола.

Стоило поисковому отряду спуститься на несколько ступенек в мрачное подвальное помещение, как стало ясно, что окончание фотосъёмки безнадёжно испорчено. Два тела лежали между ступеньками и саркофагом. Причём лежали так, что было понятно – не стоит спрашивать, как они себя чувствуют.

– Никому не входить, ничего не трогать – булькающим голосом испуганного сома произнёс директор. – Пусть этим занимается полиция.

Он трясущимися руками набрал номер на мобильнике, но связь в подвале отсутствовала. Тогда рванулся вверх по ступенькам, продолжая теребить телефон.

– Надо предупредить охрану сеньора Чезаре, чтобы никого не выпускали из замка, – втолковывал ему Вадим, поднимаясь следом.

Ольга осталась одна в этом жутком месте. Казалось, резко похолодало, кожа ощущала движение ледяного сквозняка. «Откуда ему здесь взяться? Из преисподней?»

Тьма из неосвещённых углов пыталась сжать зону света. Живое воображение заметило, что в склепе стало темнее. Электрические лампы скисли и робко брезжили в сероватом сумраке. Камни в струпьях и шрамах шептались за спиной.

– Самое страшное здесь – это я! – громко произнесла Ольга, обращаясь неизвестно к кому.

Сначала ответа не было.

Но вот прямо над саркофагом возникло призрачное сияние, похожее на силуэт женщины. Она посмотрела на Ольгу и подняла руку в приветствии. Затем сияние исчезло, оставив после себя лёгкое недоумение: а было ли оно на самом деле?

Хотя нет, кроме недоумения на этом месте осталось еще что-то. На полу лежал небольшой фотоаппарат Марии. Он казался не таким громоздким без огромного объектива, которым та пользовалась на фотосессии. Стараясь не споткнуться о мертвецов, Ольга подняла фотоаппарат, убрала в портфель. Наверх поднималась, аккуратно ставя ноги на влажный камень. Древние ступеньки словно покрылись испариной и скользили. Тут грохнешься – костей не соберёшь. Третий труп не должен быть её. Она провела сухим языком по шершавым губам. И услышала знакомый сумеречный голос:

– Для начала неплохо!

Отвечать не хотелось. Тем более что показалось, будто ноги липнут к ставшему вязким камню, да и лестница неожиданно ушла с прямого пути и изогнулась вбок. Где-то на краю сознания слышался кашляющий старческий смех. Сосредоточившись, она осторожным звериным поступом преодолела последний пролёт и выскочила к свету.

В зале царила паника. Новость облетела замок со скоростью метеорита, такая же раскалённая и пышущая жаром. Все чего-то боялись. На Ольгу никто не обращал внимания.

– Эти бандиты во дворе сейчас нас всех грохнут!!! – кричал кто-то.

– Не сообщайте им о происшествии.

– Мамочки, я боюсь! – всхлипывала барышня с ангельскими крыльями.

– Вот-вот приедет полиция. Все будьте на своих местах, – как заведённый повторял директор.

– У нас тут проблемы, – втолковывал кому-то по телефону Вадим. – Не надо сюда входить. И так неприятностей с лихвой. Главное, не выпускайте никого из замка. – По-видимому, он разговаривал с охранниками Чезаре.

Впавший от страха в исступление помощник Марии потерял свою беззаботность и с неожиданной агрессией кинулся к Вадиму. Но, будто наткнувшись на невидимую преграду, отлетел резиновым мячиком и врезался в столик с бокалами. Грохот и звон добавили свою лепту в общую неразбериху. Все суетились, словно муравьи в горящем муравейнике. И тут во дворе грянули выстрелы. Один, второй, третий. И вдруг стало тихо. Пространство замерло, словно видеофильм вдруг поставили на паузу.

– Что у вас происходит? – спросил в трубку Вадим и вслушивался в итальянскую скороговорку на том конце провода, которая продолжалась довольно долго. Наконец сказал: – Через пару минут здесь будет полиция. Оставьте всё как есть…

– Что за выстрелы? – Ольга уселась за стол, взяла бокал: не пропадать же хорошему вину.

– Официанты оказались непростыми субъектами. Пытались с боем бежать из замка. В перестрелке оба убиты, но сумели застрелить одного из охранников.

– Пять трупов, – подсчитала Ольга. – Давай выпьем, тут еще сыр остался.

– Некогда. Нам бы следовало поскорее убраться и не ввязываться во всё это…

– Пора удирать, – согласилась Ольга. – Но в целом погуляли хорошо.

Она подняла бокал, приветствуя кого-то невидимого, допила вино и услышала далёкое чавканье. Наверное, замок тоже лакомился кровью.

– Жизнь похожа на карусель, – заметила Ольга.

– Почему? – не понял Вадим.

– Тебе виднее, я же женщина, а не философ.

На улице раздались звуки полицейской сирены.

Подъехавшие силы правопорядка соображали на удивление быстро и были крайне вежливы. Может быть, они также не хотели никуда ввязываться. Уже через пару часов все формальности были закончены, показания сняты, трупы увезены, и после недолгих и таинственных переговоров всех отпустили с богом.

– Какая-то скомканная получилась у нас история, – сказал Вадим, когда на следующий день они вылетали из Барселоны в Париж.

Посадку вот-вот должны были объявить, и они вместе с сотней пассажиров томились в ожидании. Странное состояние, когда прошлое уже сгинуло, а будущее еще не наступило. Момент, благодатный для медитации.

– Только что узнал некоторые подробности. Официанты разыскиваются Интерполом как специалисты по заказным убийствам. Следствие считает, что они заманили Чезаре в склеп, треснули башкой о каменный пол, инсценировав несчастный случай. Вскрытие показало, что у мафиози был еще и сильный сердечный приступ, практически инфаркт.

– Любопытно… – протянула Ольга, отметив, что мужчины слишком самоуверенны – думают, все тайны вселенной им давно известны, а сами тупят по полной. – Как туда попала Мария? – невинно спросила она.

– Случайно. Оказалась непрошеным свидетелем. Убийцы грохнули её до кучи. Им надо было исчезнуть, но трупы обнаружили слишком быстро, практически сразу. Не повезло. Вдобавок я попросил охрану Чезаре закрыть периметр замка. Те среагировали практически мгновенно. Хотя, скорее всего, их ожидает не награда, а тихая смерть где-нибудь у побережья Сицилии.

– Абсолютная чепуха. Сам посуди. Разве способна девушка после десерта «случайно» отправиться в склеп?

– У тебя есть другая версия?

Ольга подумала, что не будет рассказывать о своих кровавых играх с замком. Озвучит лишь промежуточную версию, на случай, если барону Анри понадобятся детали.

– Я, конечно, не такой профессионал…

– Ну…

– Киллеры никого не успели убить, они даже не были в склепе. – Ольга решила проявить великодушие. – Но ты прав, им действительно сильно не повезло…

– Не понимаю…

– Когда я осталась в подземелье одна буквально на минуту, успела взять фотоаппарат Марии. И потом просмотрела чип. Там есть её последняя фотография.

Ольга знала, что лучший способ спрятать ложь – говорить правду.

– И… – Всё еще не понимал Вадим.

– На фотографии сеньор Чезаре лежит на саркофаге, а над ним торчит странная тень, что-то вроде привидения.

– Привидение – это, конечно, славно. Типичный триллер. Но я всё равно ничего не понимаю.

– За ужином я трепалась с Марией и сказала, что в склепе бродит призрак жены художника. Подбила её поохотиться и сфотографировать загадочное явление.

– Так-так… – задумчиво пробормотал Вадим.

– Та отправилась в склеп. А за ней потопал Чезаре…

– Зачем? Он тоже любил в свободное от тяжких забот время фотографировать привидений?

– Нет. Тупил просто. Я влезла в его мозг, поскольку ни фига не понимала из итальянской болтовни. Так вот, у него были сплошные проблемы по жизни. Насолил конкурентам крепко. Грохнуть его должны были на днях. Наверное, для этого и затеял фантастическую фотоссесию. Думал всё исправить. Суеверный был, как все итальянцы, верил в магические способности Марии менять будущее. Может быть, это вообще был его последний шанс вылезти из дерьма, в котором уже сидел не по уши, а по самую макушку. Чезаре ждал убийц, всех подозревал. Когда Мария вышла из комнаты, задёргался. Алкоголь возбудил в нём новые опасения. Решил проследить, сыщик самопальный.

– Кажется, понимаю, – протянул Вадим.

– Ну а теперь представь, Мария спускается в склеп, за ней крадётся Чезаре. Там ему делается плохо. Может быть, чего-то испугался, а может быть, вообще тривиально сердце не выдержало всех этих волнений. Помнишь, он пил за едой какие-то таблетки? Ну, в общем, прилёг на саркофаг. Мария видит, как над ним появляется призрак. Она, естественно, фотографирует…

– Ты как будто бы видела эту сцену.

– От вспышки Чезаре приходит в себя. И вдруг понимает, что Мария сфотографировала его лежащим на саркофаге. Словно он умер. Или убит…

– Вот влип парень!

– Точно. Чезаре это тоже сообразил. Он же верил, что её фотографии сбываются. Понял, что обречен. Представляешь его чувства? Дура всё испортила. Видимо, пришёл в ярость и просто сломал ей шею. Труп бросил. Когда стал подниматься по ступенькам, поскользнулся и грохнулся башкой об пол. Может, ему было совсем плохо, а может быть, увидел привидение и шарахнулся. Там ступеньки скользкие, ужас.

Вадим задумчиво смотрел на Ольгу.

– Ты знаешь, раньше я был уверен, что девушки не для того созданы, чтобы думать. Но ты, видимо, исключение, – наконец произнёс он. – Куда дела микрочип из фотоаппарата?

– Сломала и выбросила.

– И нашу фотографию?

– Сохранила. Вечерами буду забиваться в угол и рыдать над ней.

Но Вадим не улыбнулся:

– Сердце обливается кровью. Веришь в магию её фото?

– Ты спрашиваешь ведьму, верит ли она в колдовство?

– Выходит, на небесах мы уже повенчаны. Так что не ломайся, придётся играть свадьбу.

Ольга не поняла, говорит ли он серьёзно или валяет дурака, как обычно.

Она представила, каково быть ведьмой и женой одновременно. Да ещё если твой муж колдун. Прямо семейка Адамс…

Что такое брак? Добровольное рабство.

Зачем женщины мечтают о замужестве? Потому что тупые дуры. Думают, муж даст поддержку, уверенность в завтрашнем дне. Восемьдесят процентов браков распадаются. Оставшиеся двадцать сожалеют, что не развелись. Какая уж тут уверенность? Может быть, брак – это кратковременное помешательство, вызванное потусторонним воздействием на мозг?

На какое-то мгновение там, в замке, ей захотелось попробовать. Белое платье, обручальные кольца, гости, букеты цветов, огромный торт.

Сейчас она хорошо понимала, что это была бредовая идея.

Ольга замерла. Почему эта идея бредовая? Что заставляет ее сейчас так думать? Может быть, наоборот, лишь в замке она обрела способность нормально мыслить. Колдовство древних стен освободило от проклятия бога Гора? Может быть, замок совсем не злобный старикашка, упивающийся кровью? Вдруг он помог на время освободиться от заклятия? Изменил её? Отсюда порыв поворковать на плече Вадима. Мысли о птичках, щебечущих серебреными колокольчиками, о любви, распускающейся, как цветок. Пение эльфов где-то в районе сердца. Показалось, что видит в напарнике новые грани. Он очень одинок и ищет тепла родственной души. Покинула волшебное место… и пожалуйста, вновь считает замужество редкой дурью.

Где-то под крышей зала раздался безликий, словно проглаженный утюгом, голос:

– Пассажиры приглашаются на посадку…

Ольга вздрогнула. Померещилось, что в мозгу кто-то отчаянно шебуршится, выметая догадки поганой метлой. Возникший образ торопливой уборщицы вызвал улыбку. О чём это она думала? Мысль потерялась. Да, о браке…

Взять хотя бы Вадима. Готова ли она отказаться от одиночества? Ввести в свою жизнь непредсказуемый фактор чужого человека? Она не всегда понимала себя. Как угадать, что прячется внутри загадочной души Вадима? Наверняка там бродят не белые, пушистые киски.

Может ли она избавиться от своих привычек? Индивидуального пространства? Своей тишины и личного шума? Персонального безумия, которое придется тщательно скрывать?

Готова ли просыпаться вместе?

Завтракать?

Раздражаться?

Уставать?

Делиться?

Брак – как мираж в пустыне. Видишь сказочный оазис, дворцы, пальмы, верблюдов. Потом дворцы и пальмы тают и остаётся лишь мохнатый, как верблюд, муж, храпящий на своей половине кровати. И пустыня.

Надо написать в какой-нибудь дамский журнал совет:

«Если с вами рядом кто-то храпит, аккуратно поверните его голову до щелчка».

Только одиночество даёт защиту.

Она представила себя огромной крепостью с мощными защитными стенами, глубоким рвом и армией из суровых бесов. Цитадель спрятана от людей на высокой горе и никому не добраться туда, чтобы обидеть.

И что? Она должна своими руками взорвать стены, засыпать ров и голой, беззащитной спуститься к Вадиму в его мрачный и неизвестный мир. Что там?

Какие тёмные подземелья и пыточные камеры поджидают её?

Человеческое тело уязвимо. Но душа еще более ранима. Разве можно отдать её в плен чужому человеку? Может быть, вступая в брак, люди каждый раз продают свою душу? За тридцать сребреников. За сомнительное счастье стать чужой собственностью.

Мы добровольно подписываем брачный договор своей кровью. Каждая новая супружеская пара пополняет копилку дьявола.

Неожиданно Ольга успокоилась.

– Знаешь, Вадим. Уверена, что все эти любовные фотографии Марии ничего не значат. Какая из нас семья! Есть только одно место, где ждут нас с нежностью.

– Где?

– В аду. Но туда пока рано, так что поживём – увидим.

В глазах Вадима появилось чувство волка, которого только что укусили. В тёмных зрачках мелькнули удивление, боль и даже ненависть. Это читалось какое-то мгновение, но оно прошло, и напарник вновь был спокоен и даже безразличен, как чучело рыцаря в замке Анри.

– Поживём – увидим, – чуть слышно прорычал он.

Глава 3 В которой герои попадают на карнавал

Никто не знает, как в душу приходят перемены. Почему однажды начинаешь любить то, что вчера ненавидела? Отчего незыблемые убеждения в один момент тают, как весенний снег? И там, где сердце леденело вечным морозом, вдруг расцветают нежные весенние цветы.

После сокровенной беседы с бароном Ольга возвращалась в одиночестве. То, что открылось ей несколько минут назад, будоражило сознание. Она всегда считала независимость от других своим главным достижением, верной защитой, незыблемой силой. И вдруг в одночасье решила все изменить. Ради чего? Неужели ради толстого и некрасивого скульптора?

«Опомнись! Ты сошла с ума. Сон разума рождает любовь. И нет чудовища страшнее…» Мысли кусали, как колючая кофта.

Она наступила на зазевавшуюся гусеницу, поддержав строгий естественный отбор, и подошла к друзьям. После беседы с начальством те выглядели милыми, как лесные эльфы.

– Где Анри? Зачем ты утопила барона?

– Волшебник улетел в своем вертолете, – объяснила Ольга. – Велел со всеми попрощаться, благословил и вознесся.

– Так, командуй. Ты же теперь главная. Что прикажешь делать? – В словах Вадима читалось раздражение.

– Пепел красной коровы стучит в моем сердце, поэтому поехали обедать. К голодным умные мысли не приходят. Не хотят быть съеденными.

Дорога обратно показалось еще более длинной, но, к счастью, лишенной всяких потусторонних ловушек. Странно, казалось, что мироздание про них забыло. Даже обидно в какой-то степени. Ноги гудели. Андрей висел у нее на руке. Как же она устала. Как тысяча чертей, как ломовая лошадь. Как последняя проститутка. Как волк и семеро козлят, впрочем, это о другом. Максим с Вадимом увлечённо что-то обсуждали, постоянно уходя вперёд. Потом останавливались и поджидали, чтобы вновь задать ходу.

Чайки шаманили. Их крики острыми ножами кромсали плотный воздух. Они исполняли над дюнами замысловатые фигуры магического ритуала, так что даже тупому было понятно, с минуты на минуту пойдет дождь. Тучи нависали кроной гигантского дуба и теперь толкались, чтобы разозлиться как следует. Ветер свистел «полундру».

Стоянка показалась вовремя. Первые капли уже десантировали на побережье и теперь ожидали подкрепления.

Последние сто метров пришлось бежать. Хляби небесные разверзлись, и хлынул дождь, злой и на удивление мокрый. Ветер плескал в лицо вёдра с водой. Пряди волос крысиными хвостиками облепили лоб.

Парни умчались, их джип стоял ещё дальше.

Запрыгнув в машину, Ольга принялась вытираться. Не хватало простудиться. Она слизнула с губ капли дождя. Они были солёные, как слёзы. Рядом пыхтело запыхавшееся любимое существо. Окна мгновенно запотели.

– Андрей, поцелуй меня.

– Зачем?

– Поцелуй, кому сказала.

– Давай потом, когда ты поешь. Сытая девушка гораздо лучше голодной.

– В каком смысле «лучше»?

– Безопасней.

И хотя ход мысли Андрея показался вполне здравым, романтический порыв окатили холодным душем, он съёжился и умер.

Потоки воды падали неестественно быстро. Стёкла замутнели, покрылись бурными ручьями.

– Море поставили дыбом, а потом смеха ради пропустили через дуршлаг, – заметил Андрей. – Жестоко, однако.

– Там не церемонятся.

В небе всё кипело и громыхало. На окружающий мир поспешно накинули чёрную драпировку. Света стало не больше, чем в тёмном-тёмном доме, в чёрной-чёрной комнате. Огненный трезубец воткнулся совсем рядом, почти одновременно с бешеным громовым раскатом. Уши заложило. При вспышке молнии было видно, как дорогу перегородил воссиявший ослепительным отблеском джип приятелей.

Чтобы не вылезать под дождь, разговаривали по мобильникам. Приходилось орать, чтобы перекричать шум стихий.

– Как ты? – услышала голос Вадима.

– Как обычно, в ярости, голодна, и если меня не покормят, миру грозит опасность. Есть здесь что-нибудь съедобное?

– Только мы. Но неподалёку есть городок Эг-Морт. Возможно, там покормят голодное чудовище, которое сидит внутри тебя.

«Почти угадал», – подумала Ольга. Незнакомое название будило тревожные ощущения. «Морт» – смерть.

– Поехали!

Чувствовала, как неведомая сила увлекает по продуманному плану. Но изменить что-либо было уже невозможно.

Где-то в небесах открыли шлюзы и поспешно спускали водохранилище. Машины стали субмаринами. Видимость упала до нескольких метров.

Андрей наклонился к рулю, ориентируясь на бампер впереди идущего джипа. Обезумевшие щётки дёргались влево-вправо. В их судорожных движениях сквозило неприкрытое раздражение. Нормальные водители в такую погоду сидят в тёплом гараже, наслаждаются запахом сухой ветоши и пряным ароматом резины и масла.

Дождь кончился внезапно – на небесах перекрыли вентиль. Ещё через пару минут ветер разогнал туманную завесу. Лужи с дороги исчезали на удивление быстро, будто их промокали тряпкой. Лишь болота вокруг сыто и упоённо нежились, сияя тусклым оловом. Между серых туч появились голубые пятна. В них протискивались солнечные лучи, толкаясь, как мальчишки. Сразу стало шумно и суетно.

Птицы заголосили прерванные арии, из неведомых убежищ вернулись цапли и фламинго, спеша занять арендованные предками участки болот.

Дорога стала шире и кокетливо виляла пышными бёдрами обочин, густо заросших кустами олеандра. Растения, как могли, молодились, не сбрасывали листья и даже сохранили редкие цветы. Кому хочется признать, что уже осень, за которой придёт неизбежная зима.

Впереди показались чёрные от влаги крепостные стены. Над ними одиноко возвышалась странная башня, похожая то ли на ракету, то ли на огромный снаряд.

Машины с трудом протиснулись в узкие врата и, немного пропетляв по лабиринту крохотных улиц, остановились у особняка с могучей колоннадой и вывеской, сообщавшей, что здесь гостиница с рестораном.

Дух унылой заброшенности владел заведением. Похоже, здесь были не в курсе, что ураган закончился и на улице солнце, так же как пропустили уход Средневековья, а затем и неприлично-вульгарного Ренессанса и прочих малозаметных эпох.

Дом слушал только себя, свои воспоминания. Заплесневелые камни потолочного свода вели неспешную беседу с потрескавшимися деревянными скульптурами. В полутёмном зале заканчивали обед несколько серых теней. Они настороженно оглядели припозднившихся посетителей.

Метрдотель провёл к столику. Его голос звучал сладко, как шоколадный торт:

– Добрый день, месье и мадам. Ещё бы пара минут – и кухню закрыли. Но я уговорю повара вас покормить. Мы всегда рады гостям. Пожалуйста, этот столик устроит?

Столь неприкрытая вежливость оскорбляла.

– Просто замечательно. – Ольга улыбнулась.

От такой улыбки носорог пустился бы наутёк, но шкура закалённого жизнью мэтра оказалась крепче. Во Франции люди знают себе цену. Самые высокородные, безусловно, официанты. Ни один монарх не смог бы так по-царски кивнуть и с честью отступить в глубь кухни.

Повар, оставленный сверхурочно, не стал демонстрировать высокую кулинарию, а потратил пару секунд на всесожжение мяса, собрал манатки и покинул родной очаг.

Под тонким слоем золы жаркое было настолько «с кровью», что порывалось мычать и сбежать с тарелки, чтобы попастись в миске с салатом.

Ольга озадаченно глядела на блюдо. Живот урчал в предвкушении еды, но разум подозревал подвох.

– Говорят, сырая говядина опасна?

Максим отрезал сочную мякоть и сообщил:

– Люди вечно открывают старые истины. В Библии сказано: не употребляй кровь. – Изрекши, он запихнул в рот спорный кусок и со свирепостью принялся жевать.

Андрей расстроенно разглядывал красную сукровицу на тарелке:

– Зачем же в ресторанах подают непрожаренные стейки?

Вадим злорадно добавил:

– Посмотри, что пьёшь. Вода из пластиковых бутылок насыщена бифенолом, формальдегидом, хлорвинилом. Сплошные токсины.

Андрей подавился и аккуратно вылил воду из бокала в горшок с фикусом.

– Население не столько кормят, сколько травят. Расчищают землю.

– Для кого же? Инопланетных монстров?

– Знаешь, Вадим, что меня расстраивает? – произнес Максим. – Иногда кажется, что ты не шутишь.

– И какой смысл после всего сказанного мыть руки перед едой? – не унимался Андрей.

Ольга попросила:

– Не мог бы слегка поджарить?

Вадим молча протянул раскрытую ладонь над блюдом. Мясо послушно принялось шипеть и пузыриться.

– Подгорает!

Вдалеке метрдотель с незначительным успехом пытался понять происходящее.

Ольга принялась за еду.

– А мне? – попросил Андрей.

– Я что, похож на гриль?

– Нет, конечно. Просто так спросил, чтобы разговор поддержать.

– Ешь, не тупи! – толкнула Ольга приятеля. – Меньше знаешь – лучше аппетит.

Мясо с боем прокладывало себе путь к желудку и улеглось где-то на дне тяжёлым, как грех, грузом. Она развалилась в кресле, глаза слипались. Закрыла их лишь на минутку и почувствовала, как Андрей осторожно трясёт за плечо.

– Просыпайся! Ресторан давно закрыт. Пора на выход, метрдотель пышет огнём, как дракон.

– Сруби чудовищу башку.

– У него ключи от машины. Надо, чтобы пригнал с паркинга. Для этого мозги нужны.

– Найдём другого, с головой. – Она чувствовала себя вполне отдохнувшей.

– Поехали? – спросил Вадим.

Ольга не хотела быть мухой, тупо бьющейся в стекло. Если не принимать поспешных решений, наверняка где-то рядом найдётся форточка. Мудрый руководитель не торопится с принятием плана:

– Давай прогуляемся.

– Ты – начальник.

– Тогда не будем суетиться, здесь и переночуем.

Ей понравилось, что приказ был принят беспрекословно. Максим отправился договариваться. В гостинице, словно по волшебству, оказалось свободными ровно три номера.

– Повезло? – решила подразнить везунчика Ольга.

– «Чистая случайность» – одно из имен Бога, – серьезно ответил тот.

Погода разгулялась. Тучи сбежали, оставив после себя лишь комочки облаков, ватными шариками катившимися по небосводу. Ветер то сбивал их в кучу, то расшвыривал. Вернувшееся солнце объявило себя царём горы. Заметно потеплело.

Первый же человек, которого встретили на улице, был одет в неброский чёрный балахон и держал в руке окровавленный топор.

– Ты уверена, что здесь нужно ночевать? – осторожно спросил Андрей.

Ольге не понравилось, что мудрое руководство было подвергнуто критике. И кем? Проводила прохожего удивлённым взглядом. Но тут появились еще более необычные персонажи. Две женщины в меховых накидках, которые стоили жизни семейству лис, вели на поводке огромного серого волка. Тот неодобрительно оглядел Ольгу и, пожав плечами, сказал что-то своим дамам. Те засмеялись и скрылись за углом.

Раздалось цоканье копыт – на белом единороге проехала принцесса. Сзади, смешно семеня, бежали карлики. За ними шли два десятка одиннадцатилетних дев Марий с куклами-младенцами. Пластиковые пупсы отсвечивали мыльным, безжизненным оттенком, и казалось, что в руках у малышек крохотные покойники.

– Бежим отсюда!

– Успокойся, мамочка рядом. Всё под контролем.

Ольге не нравилась ситуация, но не может же она проявить слабость характера.

– Может, цирк приехал, – предположил Максим.

Вадим ткнул пальцем в афишу на стене:

– Всё проще. В городе праздник Средневековья. Карнавал, одним словом. Правда, какой-то он странный.

– Вы, мужчины, такие пугливые. – Ольга попыталась изобразить уверенную улыбку. – На карнавале в Венеции ещё чуднее.

– Ну-ну… Как знаешь. – Голос Вадима был мрачен.

По мере приближения к центру становилось шумно. Среди прохожих преобладали лязгающие металлом рыцари, покрытые коростой ведьмы, угрюмые колдуны. Вампир с острыми белоснежными клыками подмигнул и скрылся в толпе.

Что-то в атмосфере праздника настораживало. Может быть, избыток натурализма. А скорее всего, запахи. В них было что-то настоящее. Можно сказать, вокруг воняло средневековьем.

Реализма добавил смрад лежалых водорослей и рыбы, внезапно заполнивший переулок. Несколько моряков везли на телеге гигантского осьминога. Огромные щупальца, покрытые кратерами присосок, удобно обнимали поручни. Злобные глаза сияли восторгом. Чудовище утробно булькало.

– Зов Ктулху, – тихо прокомментировал Вадим.

– Да ладно. Думаешь, я боюсь? Мы с тобой вывернем наизнанку любой ад, если понадобится. И они это знают. Посмотрите, мне кажется, тот маленький матрос похож на знаменитого режиссера.

– Вряд ли бы он напялил драную тельняшку и грязную куртку, – возразил Андрей.

– Может быть, всегда мечтал стать моряком.

– Карнавал – место, где воплощаются несбывшиеся мечты, – произнёс Вадим.

Ольге показалось, что в его словах прячется что-то важное.

Вышли на площадь, зажатую среди домов. Посреди пылал костёр. В центре догорал столб с останками обугленного скелета. Гадко пахло горелым мясом.

– Опоздали, ведьму уже сожгли, – буднично объяснил японский турист с массивным фотоаппаратом на шее. – Следующее аутодафе будет в полночь. У мэрии висит расписание мероприятий.

Показав осведомлённость, он принялся снимать группу самураев, кучковавшихся в стороне.

– Говорят, харакири – это больно, – заметил Андрей.

– Кто говорит? – механически произнесла Ольга, размышляя, почему по коже бегают мурашки.

– Я уже свыкся с мыслью, что реальность – иллюзия. Но здесь это очень гадкая иллюзия.

У Ольги закружилась голова. Еще бы: два дня в самолётах. Потом, не к ночи будет помянут, барон. И вот карнавал. Какой-то жуткий. Прохожие – чистые психи. А разговоры словно из дурдома:

– Какая странная у вас шпага, сэр!

– Это арматура, сэр…

– Мадам, купите золотую рыбку!

– Волшебная?

– Вкусная…

Словно во сне. И окружающая ненормальность затягивает липкими щупальцами. Однако военачальнику порой приходится совершать определённые поступки, чтобы показать подчинённым свой статус.

Максим осторожно коснулся плеча:

– Знаешь, у меня совсем плохие предчувствия. Всё здесь неправильное. Просто оторопь берёт.

Ольга перевела взгляд на спутников. Вадим кивнул, соглашаясь с приятелем. Андрей прятал глаза. Может, и вправду плюнуть на всю эту ерунду и поехать дальше?

Кто-то толкнул её. Сквозь толпу пробирался повар, толстяк в огромном белоснежном колпаке, похожем на тиару папы Римского. Его круглый животик служил подставкой для серебряного блюда, где лежала горка еды. Прохожие охотно отведывали угощение. Показалась, что на блюде отрубленные пальцы. На одном блеснуло колечко.

Всё! Насмотрелась. Место и вправду странное. Да и Макс редко ошибается в своих предчувствиях.

Повара заслонила немолодая байкерша в кожаной куртке, состоящей из нагромождения карманов и молний. Её обнимал огромный мужик. Мышцы великана бугрились даже сквозь одежду. Все видимые части тела – шея, лицо и руки были щедро украшены татуировками. Сначала пара стояла боком, но вдруг они повернулись.

Ольга опешила. Этого просто не могло быть. Никогда! Женщина приветливо улыбнулась.

– Мама! – вскрикнула Ольга.

Дама посмотрела назад, проверяя, кому эта девушка кричит. Убедившись, что сзади только повар, спросила:

– Вы это мне?

– Мама, – вновь уже тише прошептала Ольга.

– Девочка, ты ошиблась.

– Извините.

– Ничего, приятного вечера.

Друзья с удивлением смотрели на Ольгу.

– Обозналась, – объяснила та, чувствуя, как ледяные иголки щиплют затылок. Если бы у неё была шерсть, то стояла бы сейчас дыбом.

Она прекрасно понимала, что не могла не узнать собственную мать. Пусть они не виделись несколько лет. Но лицо, улыбка… Хотя одежда и спутник сильно не вязались с тихой бухгалтершей химкомбината, пусть даже и главной.

Ольга месяц назад разговаривала с матерью по телефону. Та жаловалась на головные боли и слабеющие ноги. Не похоже было, что собиралась бросать всё и ехать с татуированным культуристом во Францию.

– Так что? Уезжаем? – вновь спросил Максим.

– Да. Наверное. Давай возвращаться.

Ручейки прохожих петляли по переулкам, застревали в запрудах, которые создавали уличные столики у многочисленных кафе. И наконец, большие и малые потоки вливались в людское море на главной площади. Там возвышался деревянный помост с гильотиной, откуда палач зазывал всех желающих испытать остроту лезвия.

Группа всадников врезалась в толпу, которая неохотно раздалась в стороны, пропуская телегу со связанным толстяком в разодранном камзоле.

Толпа восторженно загудела.

Неожиданно Вадим встрепенулся и вдруг заявил:

– Подождите меня. Тут ненадолго. Надо отойти. Сейчас вернусь. – В его голосе звучала незнакомая нота наивного удивления.

Не дожидаясь ответа, гибким зверем он быстро нырнул в толпу.

Тут и Максим забеспокоился, уставился на высокую девушку и крикнул по-русски:

– Марина!

Та повернулась, разыскивая источник звука. Максим резвым жеребцом рванулся к ней.

Ольга увидела, как он принялся что-то втолковывать незнакомке. Девушка улыбалась, будто слышала нечто забавное.

Ну вот, еще один член команды исчез. Прямо «Солярис». Хорошо хоть, Андрей стоял как приклеенный.

Что здесь вообще происходит? Похоже, этому дядьке сейчас отрубят голову, и никого это не удивляет. Наверняка мероприятие указано в списке у мэрии.

И толпа спокойна. Может, она одна такая тупая дура? Принимает за чистую монету театрализованное шоу. Наверняка узник в телеге – актёр. И отрубят пластиковый муляж головы. Фокус-покус.

Разгадка проста. Маскарад, одним словом. Просто после разговора с бароном стала какая-то нервная. «Вот повернусь и пойду отсюда. Не дам себя дурачить».

Она потащила приятеля прочь.

– А посмотреть, как мужику башку снесут? – Андрей пытался освободить руку от жёсткого захвата.

– Не тупи. Меня тошнит от человеческой дури.

Выбрались на боковую улицу. Ольга оглянулась на площадь. Люди подались в едином порыве к центру, чтобы увидеть нечто увлекательное – чужую смерть.

О чём они думают? Испытывают чувство облегчения оттого, что сами живы.

Или испытывают чувство коровы из бредущего на убой стада, которая наблюдает, как впереди идущим срубают голову, и продолжает идти. Ведь все так делают, нельзя нарушать правила. Иначе накажут.

Может быть, просто прячут бесцельность своего существования, непрерывно общаясь друг с другом. Но слова ничего не значат. За пустым разговором скрыто желание поймать за хвост счастье, показать другому, как тебе весело. Почти все улыбаются, а в глазах – глубокая тоска по своему одиночеству и чувству неуверенности. Взгляд фарфоровый, как у кукол. И если бы говорили глаза, а не губы, они обсуждали бы собственные болезни, семейные неурядицы, невменяемость детей и родных.

Суета сует и томление духа. Смысл жизни лучше не искать, потому что, когда найдёшь, окажется, что в самих поисках не было смысла. Его нет… И в этом великая тайна мироздания.

Но почему та женщина была так похожа на маму? Может быть, очередная западня потусторонних сил? Ольга оглянулась, будто могла обнаружить подсказку. Долго вглядывалась в шумящую толпу. Она на войне, беспощадной и коварной. Враг невидим и непостижим. На её группу только что напали. Подсунули якобы знакомых людей как наживку. И все, опытный Вадим и даже удачливый Максим клюнули на приманку. Кошмар какой-то. А она, как руководитель, проморгала.

Нет. Всё не так. Не надо себя пугать. Мозг любит нагнать страху, чтобы потом посмотреть, как тело будет выкручиваться. Вокруг обычный маскарад. С тупыми развлечениями, которые любят простые граждане.

Или нет?

Она не могла найти объяснений. Мысли с воплями разбегались, когда пыталась их собрать. Показалось, что ее разумом управляли, заставляя играть в жмурки, вместо того чтобы ясно и четко прояснить ситуацию. И в этих прятках в темноте скрывалось нечто непостижимое и оттого опасное.

Когда она не знала, как поступить, обычно начинала злиться.

Сознание ярилось бешенством, теперь требовалось только найти кого-то по другую линию фронта и напасть первой. Но под горячую руку не нанести ущерб своим.

– Иди погуляй, – скомандовала она Андрею. – Вечером встретимся в гостинице.

Тот взглянул ей в глаза и спорить не стал.

Сейчас она боялась себя, чувствуя, как злая темная сила заполняет все тело, рвется наружу, ищет врага. Дождалась, пока Андрей исчезнет из поля зрения, и мысленно сказала неизвестно кому: «Ну вот. Я одна. Хватайте!»

Ответа не последовало.

Все так же монотонно гудела толпа. И вдруг взорвалась единым криком восторга. Похоже, отрубили голову горемыке.

Когда не знаешь, что делать, можно поступать наобум. Ольга просто пошла вперед. Площадь сменилась проулком, за ним были ворота. Теперь она шла вдоль крепостной стены. Несколько рыцарей разминались перед поединком. Какие-то мужчины попытались познакомиться, но, приглядевшись, испугались и с кудахтаньем шарахнулись в стороны.

Прошла арку, двор с каменным кубом в середине, похожим на саркофаг. И вдруг поняла, что стоит перед башней, той самой, похожей на артиллерийский снаряд. Попасть внутрь можно было по каменному мосту надо рвом. За ним виднелась тесная дверь.

На древних камнях влага выступила рыжими пятнами, смахивающими на пляшущих человечков. Может быть, это тайнопись, где написано: «Приходи немедленно» или «Готовься к смерти». Так она всегда готова. И уже идёт.

Ещё несколько шагов, и Ольга оказалась в огромном круглом помещении. Экскурсантов не наблюдалось, она стояла совершенно одна. Одинокая мышь в каменной клетке. Почему-то решила подняться наверх, на вершину башни. В поисках лестницы обошла зал и наткнулась на лифт. Только когда кабина тронулась, поняла, что едет вниз. Хотя кнопок, обозначавших подземные этажи, на панели не было. Она не удивилась – заманили в ловушку, ну и пусть пеняют на себя.

Лифт двигался долго. Адреналин в крови бушевал. Несколько секунд боролось с желанием врезать как следует по тумблеру, но пожалела руки.

Наконец двери распахнулись. Перед ней открылся бесконечный и слабо освещенный коридор со стеклянными стенами. По инерции прошла несколько шагов, прежде чем осознала, что за стеклом неподвижно стоят сотни, а может быть, тысячи людей. Присмотревшись, поняла, что все они безнадежно мертвы.

Множество серых канатов, похожих на плотную паутину, не давали туловищам упасть. На лицах и телах не было следов тления, трупной синевы и прочих признаков, свойственных мертвецам. Но жизни тоже не наблюдалось, несмотря на то что глаза людей были открыты. Пустые, безжизненные куклы.

Беззвучная тишина траурного мира заполняла низкий свод, как стоялая вода в подземном озере.

Ольгу не пугали покойники. Живые намного опаснее. Она долго шла, вглядываясь в лица. И вдруг увидела за стеклом молоденькую девушку, тоненькую и кареглазую, показавшуюся знакомой.

Это была она сама, только намного моложе. Кажется, такую прическу носила сразу после школы. Ну да, вот и знакомое старое платье. Как жаждала она тогда любви! Как хотела жить! Была уверена, что «любовь» и «жизнь» стоят рядом, как почки на побеге. Пока есть одно, имеется и другое. И как она ошиблась!

Теперь её душа протягивает миру голые ветки без единого листочка или бутона. Только обугленные жёсткие сучья без спасительной тени для любого иного существа. Она подумала о никчёмности своей жизни, о пропадающей молодости. Постареет, превратится в злобную каргу, ведьму, от которой станет шарахаться всё живое. Никому не нужная, никем не любимая. Тогда-то и насладится своим проклятым вожделенным одиночеством.

Мысль о сладости вечного забвения возникла в разуме. Так ведь не дадут. В аду заставят страдать, в раю – наслаждаться. И нигде не оставят в покое.

Собственное лицо показалось малосимпатичным, может быть, за счет остекленелых глаз, в которых отражались коридор и Ольга.

Что-то холодное опустилось на голову и плечи. Озноб? Паника? Ольга облизала внезапно пересохшие губы. Что же здесь происходит? Получается, что вокруг не морг, созданный людьми. Одному Богу известно, сколько вокруг трупов. «Богу известно» – вот ключевые слова. Вокруг потустороннее хранилище, только непонятно чего. Здесь находится её собственный труп в возрасте восемнадцати лет. Но ведь она не умерла тогда в иерусалимской клинике. Хотя, может быть, в планах высших сил была её ранняя смерть. Хорошо бы кто-нибудь объяснил ситуацию.

«Эй!» – крикнула Ольга, и сразу множество тихих голосов робкого эха ответили ей со всех сторон: «Эй!» – и сразу испугались, сгинули в тягучей тишине.

Будто в ответ послышался звук чьих-то неторопливо приближающихся тяжеловесных шагов. Из тёмной глотки тоннеля показалось женщина, одетая в белый больничный халат. Невысокая, округлая, с излишней полнотой. Сдобная шея, полные губы, надутые щёчки, подбородок с ямочкой и молочно-белая кожа. Похоже, дама редко бывала на солнце. Бледное лицо украшали тёмные очки.

Она остановилась перед Ольгой и смачно выговорила:

– Задница сатаны! – Потом разъяснила: – Чего долго не приходили? Хранилище переполнено. «Корзину» пора очистить к дьяволу.

«О чём она? Лучше не уточнять…» – сделала полшага назад.

«Корзина» кажется чем-то знакомым. Вспомнила. Компьютер! Удалённые файлы информации помещают в «корзину».

– Золотого тельца мне в глотку. Ты не похожа на чистильщика, – вновь подала голос толстушка.

– Я новенькая, – сказала Ольга первое, что пришло в голову, отодвинувшись еще на полшага.

– Что творится? – с ожесточением произнесла дама. – Никакого порядка, уважения к традициям. Скоро младенцев с крыльями будут присылать. Херувимов, мать их!

Ольга чувствовала, что отступать некуда. Сзади за стеклом скалились сотни мертвецов. Дурнота, пустая и холодная, охватила тело. Не раскисать! Мозг произвёл срочную мобилизацию, и сознание вновь чётко заработало, будто включённый механизм.

– Эй, новенькая! Что молчишь?

Мысли мчались, обгоняя друг друга. Вокруг не морг, а потусторонняя «корзина» с злоупотребляющей плюшками хранительницей.

– Почему меня не ставят в известность? Тайны кругом. Секреты. Можно подумать, падших ангелов охраняю. А что здесь секретного? Так, черновики, наброски, никому не нужные. Мусорная корзина, прости господи!

Она замолчала. Возникла тягучая, вязкая пауза.

Ольга понимала, что должна что-то сказать. Наконец произнесла самое нейтральное, что могла придумать:

– Благоразумие никогда не повредит.

– Трубы иерихонские! Пусть в аду осторожничают, мне-то чего опасаться! Не убегут, поди, подопечные. Вычеркнуты из замысла. Скрижали им в глотку!

И вновь прошла целая вечность, утонувшая в бездонной тишине.

Никто не знает механизма догадки. Только что перед глазами была мешанина разрозненной информации. Словно лист бумаги, на который нанесены хаотичные точки, линии, загогулины. Но внезапно мозг группирует пятнышки, объединяет чёрточки, и перед глазами рисунок – хитрое лицо моряка. Вон и серьга в ухе, и трубка в узких губах, и полосы образуют тельняшку.

Ольгу озарило. Здесь хранятся невостребованные сценарии нашей реальности. То, что по каким-то причинам не пошло в жизнь. По первоначальному Божественному плану она должна была умереть от болезни в госпитале. Но концепцию поменяли. Оставили её в живых, а замысел о смерти в виде трупа поместили в это хранилище.

– Присылают необученных, прости господи, – ворчала женщина. – И как тебе объяснять про новые «взломы»?

– Я разберусь, – заверила Ольга, пытаясь сообразить, о чём идёт речь.

Мысли скакали в голове, как бешеные зайцы. Здесь миллионы трупов, значит, все эти люди сейчас живы. И Всемогущий изменил им судьбу, даровав вместо неминуемой смерти жизнь.

Ольга никогда не представляла Бога добрым старцем, сидящим на облаке со связкой молний под мышкой. Но сейчас слово «добрый» показалось ей уместным. Сколько же людей существуют, благодаря Божественной милости, сами не подозревая об этом?

– Египетская сила! Развелось видимо-невидимо колдунов, экстрасенсов да ведьм всяких. Взламывают судьбы человеческие. Меняют их. А всё, что не от Бога, то что?

– Взлом, – по наитию ответила Ольга. – Хакера работа.

– Вот-вот, – подхватила женщина. – Хакеры ломают на хрен, прости господи. Им-то что, а мне исправлять. У меня триста тридцать досье приготовлено для апелляции. Судьбы и истории, ну их к дьяволу. Вот, например, Ванесса…

Она замолчала, словно считывая незримую информацию.

– В двадцать пять лет блестящая карьера в кино, спорте. Красавица, умница. В сериалах снималась, ну их к дьяволу. Да ты смотрела наверняка…

Пока Ольга думала, кивнуть или нет, та, не дожидаясь ответа, продолжила повествование:

– У любого мужчины, который видел, как та бежит по пляжу, чтобы спасти раненого дельфина, ныло под ложечкой. А может, и ниже. Мука сладкая, прости господи.

Нет, к ней не приставали кобели-продюсеры. Недоступная, сразу видно, лезть под юбку бесполезно. Место занято. Любовник у неё был, телец золотой ему в глотку, такой, что неповадно. Не люблю сплетничать, даже не буду намекать на президента… – Толстушка сделала страшные глаза и ткнула пальчиком, похожим на розовую сосиску, куда-то в небо. – Ну да ладно, я не об этом. А о чём? Вот, вспомнила. Каждое утро девушка бегала по парку. Неугомонная, прости господи. Думала, мир ей принадлежит. Не заботило красотку, что творится в душе сидевших на лавочках и завидовавших её молодости. Однажды добегалась. Сук размером с лодку грохнулся сверху. Перелом позвоночника. Операцию сделали паршиво. Чего-то там не срослось. Но ведь не смирилась упрямая, не хотела жить в инвалидной коляске. Повторная операция вышла еще хуже. Вдобавок при вытяжении позвоночника нагрузка, Матерь Божья, превысила допустимый уровень – и перелом шейки бедра. Потом были еще операции. В итоге двадцативосьмилетняя фифа стала полным инвалидом. Опять не успокоилась. Потащилась к святым местам. Паломница, прости господи. И однажды в Лурде, около источника Девы Марии, вдруг встала из инвалидной коляски и сделала несколько шагов. Чудо? Чудо! Золотого тельца мне в глотку. Через полгода уже танцевала. А потом и вышла замуж за простого священника, который опекал её. И о чём это говорит?

– Девушку заколдовали, поломали ей жизнь.

– Именно, египетский фараон. Бог дал ей сложную, насыщенную проблемами судьбу, требующую смирения и жертвы. А чародей-священник совершил взлом программы. При этом прикрывался святым местом и именем Девы Марии.

– Вы имеете в виду, что перелом позвоночника был по плану Господа?

«Пожалуй, я поторопилась, объявив Бога ласковым дедушкой», – подумала Ольга.

– Конечно. Я сразу почуяла. «Чудесное» исцеление – вот злостное колдовство, египетская сила. Замысел Божий оказался не исполнен. Фантом девушки в инвалидной коляске вот уже который год толчётся здесь на карнавале. А не в реальной жизни, где и должен находиться.

– Где же настоящая Ванесса?

– Где-где… В крохотной деревеньке в Провансе, да еще ребёнка родила. От хакера того, прости господи.

Ольга наморщила лоб:

– И что теперь будет?

– Справедливость. Суд вернёт всё на место. Ванессу – к ее трудной судьбе, а священника-чародея накажут, к дьяволу.

Ольга опешила. Жизнь проще и сложнее, чем кажется. И логика Высших сил непостижима, и нечего туда лезть со своими убогими понятиями о добре и зле. Люди получили свыше особые книги: Библию, Тору, Коран, Бхагавадгиту… И еще уйму нравоучительных текстов, упомнить названия которых под силу разве что только Максиму. Считается, что с помощью святых писаний мы сможем понять принципы устройства нашего мира. Но в этих книгах добра почти нет, а есть неоправданная жестокость и требования, которые люди не понимают или не могут выполнить. Отчего же мы приписываем Высшим силам доброту? Почему рассчитываем на их снисходительность?

Жизнь – это крестный ход с неизбежным мучительным концом. Стареют красивые женщины. Дуреют умные мужчины. И нечего спрашивать: «Почему?» Плетью обуха не перешибёшь, как волка ни корми, а слон больше.

Предположим, её догадки насчет потусторонней «корзины» верны. А мама? При чем здесь та рокерша на городской площади? Как-то связаны между собой этот подземный морг и тот городской карнавал. «Фантом девушки живёт на карнавале», – вспомнила она слова женщины. Здесь, внизу, трупы, а там, наверху…

Ольга вдруг поняла, что женщина ждёт от неё каких-то слов.

– Да-да, конечно. С хакерством надо бороться.

– Египетский фараон! Твои бы слова да Богу в уши, – темпераментно произнесла дама. – У нас, прости господи, либералов развелось видимо-невидимо. Сам Всевышний для них не указ. Норовят биографии людям менять. «В лучшую сторону», – говорят. Хотят быть умнее самого Господа.

– Святее папы Римского, – подсказала Ольга.

Женщина подозрительно посмотрела на неё, затем заулыбалась:

– Святее папы? Точно. Святее папы, круче мамы.

Трудно разговаривать и думать. Хотя Ольга давно заметила, что, задавая вопрос, человек не хочет совета, а просто ждёт, что ему поддакнут. Впрочем, так ведут себя люди. Её собеседница вряд ли была человеком.

– Это я так неудачно пошутила. Чувство юмора ни к чёрту…

– Чёрт здесь не к месту, – сурово осадила женщина. – Ну да ладно. Разболтались мы с тобой, трубы иерихонские. Принимай информацию о незаконных взломах судеб.

Ольга понятия не имела, что сейчас надо делать. Может быть, сложить руки лодочкой? Или присесть в позу лотоса? Мысли спорили и толкались. «Корзина» мироздания состоит из двух частей. Глубоко под землёй нереализованные смерти, на поверхности – нереализованные жизни. И тысячи маскарадов по всему миру – это места, где хранится неиспользованная и удаленная информация. Время от времени «корзину» очищают специальные «чистильщики». И похоже, женщина приняла её за таковую. И надо быстро что-то придумать, пока её не разоблачили.

Ольга почувствовала, как воздух вокруг заискрился. Что-то назойливо стучалось к ней в разум. Наверное, триста тридцать кляузных томов. Её еще никогда не били по мозгам целой библиотекой. И что с этим делать, она понятия не имела.

– Матерь Божья, что-то ты совсем неопытная. Не умеешь принимать информацию?

– Не умею…

– Странно…

Женщина подвинулась к застывшей Ольге и сняла тёмные очки. Там, где должны были быть глаза, сияла пустота, смотревшая насквозь. Девушка почувствовала, как её мозг взламывают, раздирают на части. Боль пульсировала в висках, терновым венцом лёг на макушку раскалённый обруч.

Лицо женщины перестало быть человеческим. От неё исходило пылающее огнём сияние. Прямо перед Ольгой лютовала огромная шаровая молния, которая вдобавок орала:

– Египетский фараон!!! Да ты – лазутчик, ведьма, вирус.

В мгновение Ольга сотворила преграду для нестерпимой температуры. Ледяной кокон. Это помогло на несколько секунд. Потом защита рухнула, и пламя лизнуло её с новой силой.

Девушка попыталась создать дождь, наводнение, пожарную пену, на худой конец. С таким же успехом она могла бы просто покричать: «Спасите, пожар!»

– Твоё волхование бессильно против меня, хранителя! – Человечьим языком вопила молния.

Одежда начала дымиться. Вот что ощущает сжигаемая на костре ведьма.

– Скрижали мне в глотку! Сейчас увидишь свой грех!!! – Громовым раскатом донеслось до Ольги.

Её подхватил огненный вихрь и понёс по бесконечному коридору. Показалось, что пламя вокруг стало не таким обжигающим, а может быть, она уже привыкла. Вдруг движение замедлилось.

Слегка подгоревшая, она стояла перед трупом хорошо знакомого мужчины. Казалось, что и тот осуждающе смотрит из-за стеклянной витрины застывшими фарфоровыми глазами. Безукоризненный серый костюм. Белоснежная рубашка. Знакомый вишнёвый галстук. Аккуратная причёска. Министр всегда умел выглядеть на уровне. Еще бы, его личных средств хватило бы, чтобы кормить какую-нибудь Африку лет пять. Скрижали, как тут говорят, в глотку.

Ольга похлопала руками слабо тлеющие джинсы. Аутодафе, видимо, отменили. Прошептала несколько заклятий, чтобы привести в порядок обожжённую кожу. Боль стихла, значит, её магия по-прежнему в силе. И это хорошо. Есть еще порох в пороховницах.

Она прикоснулась рукой к витрине и сказала трупу:

– Вот, Игорь Яковлевич, мы вновь встретились.

Мужчина молчал, тупо разглядывая что-то интересное в районе правого плеча Ольги.

Она подумала, что судьба, которую нам дают, похожа на банковский кредит, за который рано или поздно приходится расплачиваться.

Глава 4 В которой мы вновь переносимся в прошлое и узнаём, что за страшный грех совершила Ольга

Возможно, в августе 2008 года Ольга впервые осознала, что её работа опасна не столько в этой реальности, сколько в иных, недоступных нашему разуму измерениях.

Что страшного может случиться в нашем мире? Ну, убьют – ей было наплевать. Подумаешь, смерть. Помрёшь и станет на одну прошлую жизнь больше. Изнасилуют – даже забавно.

А чего ждать от потусторонних сил? Вдруг их способна разозлить и даже напугать девушка, умеющая колдовством творить новые миры? Так уж блаженны миротворцы? Страх, как известно, рождает агрессию. Что будет, если с ней начнут воевать потусторонние сущности? Или, жутко представить, сам Господь Всемогущий? Какие силы и оружие имеются в их арсенале? К сожалению, понимание этого приходит лишь в результате опыта, который, как известно, «сын ошибок». Чем меньше мы знаем, тем проще и понятнее кажется окружающий мир.

Как молода и наивна она была раньше, когда ощущала себя всемогущей волшебницей. А на самом деле была глупышкой, играющей спичками на складе боеприпасов.

– Риск – благородное дело, – как всегда безапелляционно возвестил ей барон Анри, в очередной раз вызвав по срочному делу. – Кто не рискует, тот не получает баснословную зарплату, не живет в шикарной вилле на островах и не пьёт шампанское. – Он возвёл очи на пузатую бутылку.

– Намёк поняла. Готова плевать на всех чёрных кошек, переходящих дорогу.

– Понимаешь, мне нужно спасти одного министра в России. Ты о нём наверняка слышала. Гремлин Игорь Яковлевич. Мироздание приговорило его к смерти. Мешает многим не только на земле, но и на небесах. Придётся воевать прежде всего с высшим силами.

– Да мне давно без разницы, с кем воевать.

В общем-то она не врала. С Вадимом отношения не сложились, и они медленно, но верно отдалялись друг от друга. Работа перестала казаться захватывающей. Обыкновенная рутина будней колдуньи. В душе завелась сосущая пустота. Годы идут, а зачем? Она давно перестала задавать себе вопросы. Кто такой барон Анри? На чьей они стороне, Бога или чёрта? Что делают демоны в её душе?

Какая разница? Жизнь такая, какая есть. На большинство вопросов ответов не существует. И только глупцы тешат себя иллюзией, будто что-то понимают. Наверное, какая-нибудь умная овца в отаре тоже думает, что постигла смысл жизни. Ведь уже наладила духовный контакт с собакой, которая их пасёт, и даже два раза слышала глас Пастуха.

– Ольга, не возражаешь, если я в тебя выстрелю?

– Зачем?

– Извини, пошутил. Просто показалось, что ты меня не слушаешь.

– Нет. То есть да, слушаю. Про Гремлина много сплетен, то ли людоед, то ли святой. Что правда?

– Не важно. Мне нужно уберечь этого человека. И всё. По моим сведениям, его смерть назначена на Новый год.

– Кем назначена?

– Богом. План утверждён и печать стоит.

– Я такая крутая, что способна изменить Всевышний замысел?

– Вот и посмотрим. Полное досье на него, привычки, чудачества, круг общения и прочее тебе передадут. Будь любезна, изучи и бегом в Россию, пока он еще жив. Не стесняйся, звони, если возникнут проблемы.

Задание показалось несложным. Странным виделось другое. Первый раз она должна была спасти, а не убить. Что-то новое в карьере злой ведьмы: «Проходи Иван-дурак, садись к столу, кушай на здоровье. Чем могу – помогу». Дойдёт до того, что будет купать бомжей? И раздавать милостыню убогим?

Год назад они с Вадимом сожгли пару сотен людей заживо в африканских джунглях. Кажется, там были и дети. Тогда барон утверждал, что так угодно Всевышнему. А сейчас? Требуется выручить человека. Но если верить барону, теперь она действует против Бога.

Либо Анри врет, либо у Господа свои представление о благости. Может, лгут оба.

Ну и хрен с ними со всеми. С их благостью. С их добром и злом.

Она будет просто работать работу. За чёртову кучу денег.

План появился сразу.

Чтобы защитить человека, надо близко подобраться либо к нему, либо к тому, что угрожает. Небеса нейтрализовать сложно, проще заняться министром.

Она не очень верила полученному досье. Человек часто ведёт себя вопреки своей сущности. Трус поступает храбро, чтобы никто не узнал о его слабости. Садист прячется за безукоризненной вежливостью. Слабый уступает дорогу сильному, а сильнейший уступает дорогу всем.

Непросто понять суть другого человека. Душа не одежда, наизнанку не вывернешь. Каждый – как отдельная планета, со своими зверьми, вулканами, ледниками и пустынями. Кружатся по личным орбитам, лишь на время приближаясь к соседу.

Мы и себя-то плохо понимаем. Что скрыто в недрах нашего сознания: яростная раскалённая плазма или бездонная безнадёжная пустота? Вода или суша? Жизнь или смерть? Бог или дьявол?

Ольга уже давно не желала знать, что прячется на дне её души. Какая разница? Кто-то неизвестный дал ей такую странную жизнь. Придет момент, и он заберёт её обратно, как забирает банк ссуженные деньги. Без неприязни или желания причинить зло. А просто в силу установленного мироустройства. Бог дал, Бог взял. Вот и вся житейская мудрость.

В душу министра следовало забраться с головой, как ассенизатору в то самое. Порыться, поковырять. Затем подкатить через его увлечения. Самый верный способ. Один может в повседневной жизни окружать себя толпой телохранителей, но тайно, без свиты, приехать в убогую комнатушку к слепому старцу-целителю. Другой в узкой компании фанатов уйдёт в глубоководное погружение. Кто-то покоряет Эверест. И поверьте, рядом нет преданного охранника. Того давно увезли спасательным вертолётом с промежуточной станции.

В те годы призрак бродил по России – призрак оккультизма. Он сотворил двадцать три тысячи религиозных организаций, сект и заразил десятки миллионов.

Игорь Яковлевич подцепил вирус и обожал эзотерические тайны. Он создал группу из близких друзей, обсуждавших с ним новые находки христианских апокрифов, загадки суфиев, тайны Антарктиды и прочую пленительную романтику. Заседания проходили по пятницам в старинном особняке в Подмосковье. Мужчины серьёзно изучали религиозные тексты, переводили редкие рукописи из закрытых архивов и чувствовали себя избранными.

Но выявить интересы – лишь полдела. Другая половина универсальна: хочешь погубить или спасти, найди слабину. Где тонко, там и рвётся. Мироздание обычно действует по алгоритму, который даёт сам человек. Ах, он опасается смерти от руки убийц. Отличная подсказка. Или обливается холодным потом в кабинете врача. Тоже вариант. Смертельно боится воды, высоты или змей. Организуем точно по заказу.

Небесам проще, Ольге пришлось повозиться. Но не напрасно.

Слабостью Игоря Яковлевича был его единственный и поздний пятилетний Ванечка, рождённый суррогатной матерью с помощью искусственного оплодотворения. С женой он сразу развёлся, поскольку подозревал в ней главную злодейку мира, красивую, злобную и коварную. Некоторое время жил с любовницей. Но та опрометчиво произнесла что-то мерзкое в адрес ребёнка и была немедленно выгнана взашей.

Ольга тщательно изучила список книг, которые доставили министру за последние два года. Это была в основном религиозно-философская литература. Она мужественно просидела почти месяц, проглядывая заумные тексты. Лучшего снотворного не существует. Но в конце концов поняла, что не зря. Ей показалось, что в духовных поисках главное место занимал вопрос: существует ли у суррогатных детей душа? Вдруг его ребёнок, кровинушка и свет в окошке, – пустая оболочка.

Она попросила устроить встречу с духовником Игоря Яковлевича, пожилым православным священником. Привыкший докладывать кому следует о своих прихожанах, тот охотно откликнулся на поступивший приказ.

Святой отец плутал между позицией церкви и собственным сребролюбием. Конечно, по мнению церковных авторитетов, суррогатное материнство не согласуется с замыслом Творца жизни. Ребёнок не является плотью от плоти. Но ведь надо учитывать масштаб личности Игоря Яковлевича. Исключительным людям Бог разрешал много такого, что непозволительно нам, грешным. Вспомним Авраама… Опять же, вопрос души крайне сложная тема. Многие полагают, что уже эмбрион имеет душу. Поэтому церковь осуждает заготовление, консервацию и разрушение «избыточных» эмбрионов. Но вы же понимаете, даже церковь со временем пересматривает свои позиции…

Ольга поняла, что нашла зацепку.

Время от времени оккультная группа Игоря Яковлевича приглашала к себе на беседу всяческих экзотических личностей – шаманов, экстрасенсов, известных писателей, режиссёров. Вот здесь-то имелась щель, куда можно было проникнуть.

С помощью всемогущего барона в нескольких гламурных журналах появились интервью с колдуньей Ольяной с Сейшельских островов, специалисткой по переселению душ, посетившей Россию проездом из Лондона. Хотела назваться смеха ради Ольяна Бендер-Бей, но раздумала. Забраковала и раздачу слонов. Министры сейчас образованные и Ильфа с Петровым читали точно.

Во всех интервью была затронута тема суррогатного материнства и искусственного оплодотворения. Ольга довольно неплохо подковалась в данной области, пообщавшись с известным английским врачом и философом.

Наживка была закинута.

Деньги распахивали в Москве любые двери. Большие деньги открывали большие двери. Когда Ольяна появилась на первом телевизионном канале в знаменитой судии, Игорь Яковлевич сломался. И она была приглашена в святая святых.

Заморская колдунья явилась увешанная бусами и амулетами, в цветастом платье в пол и оранжевом тюрбане. Её приятно обыскали и любезно провели в просторное помещение, где вокруг огромного стола располагалось человек сорок. Во главе в кресле-троне сидел хозяин, пожилой крепыш, про которого говорят – поперек себя шире. У него были холодные, умные глаза, короткие волосы с благородной сединой, породистые черты загорелого лица. Массивные плечи слегка приподняты и наклонены вперед, что указывало на спортивное прошлое.

Фотографии в досье не давали представления о человеке. Изображение фиксирует лишь оболочку, а главное зачастую сознательно прячется внутри.

Ольга чувствовала его недюжинную силу и готовность в любой момент пустить её в ход. За грубостью пряталась осторожность: он не доверял ей, так же как и никому из присутствующих. Но в глубине скрывалась слабая точка, как иголка в утином яйце у сказочного Кощея. Этой точкой был жгучий интерес: вдруг она действительно знает тайну души младенца при искусственном зачатии? Точка больно колола его, задевала ранимые струнки. Точка смеялась: зачем он, такой умный и сильный, привел какую-то шарлатанку и готов тратить свое драгоценное время? Понятно же, что все соврет. Одновременно точка ехидничала: если выгонишь эту дуру, то точно останешься наедине со своей болью.

Друзья, окружавшие стол, тоже больше походили на спортсменов, чем на религиозных энтузиастов. Правда, многие из них обзавелись пухлыми животиками и завершали превращение из грозных воинов в могучих олигархов. Они дорого пахли. Здесь были тонкие нотки туалетной воды, чистой одежды, спортивных мужских тел.

Гостью посадили в центр.

Присутствующие смотрели на нее с тем осмысленным выражением лица, который бывает у полицейских, наблюдающих за толпой демонстрантов.

В их расслабленных позах и неподвижных ухоженных руках таилось превосходство котов над мышью, попавшей им в лапы. Можно отпустить и посмотреть, куда побежит. Прозорливые глаза мгновенно раздели гостью, сняли шкуру и обнаружили лишь мясо.

«Не видеть вам тайн моих».

В зале появились две девушки. Подали чай. Перед каждым оказались не изысканные фарфоровые чашки, а стаканы в мельхиоровых подстаканниках, как в старых советских фильмах. Наверное, это была дань скромности, должной присутствовать в религиозных кружках. Аскеза была частичной, поскольку на официантках наличествовали только кружевные передники.

– Ну что же, братья, начнем, помолясь, – объявил Игорь Яковлевич. – Волыны на стол…

Поскольку никто не доставал оружие, Ольга поняла, что прозвучала традиционная шутка.

– Чем удивишь нас, грешных, гостья дорогая? Фокус какой покажешь, а может, стриптизом порадуешь?

– А чего она не мулатка? – раздался чей-то скучающий голос.

Хозяин объяснил, проявив недюжую осведомленность:

– Необитаемые Сейшелы триста лет назад заселили французские пираты. Так что отцы-основатели – чистокровные французы. Между прочим, названы острова по имени министра финансов Де Сешеля, который оплачивал провоз проституток с далёкой родины.

– Что так?

– Пираты были с патентом от короля, так сказать, на службе государевой. А госслужащих надо ублажать.

– Что было, то и сейчас есть.

Ольга сосредоточилась и увидела, что от головы и тела Игоря Яковлевича в неведомые дебри мироздания уходят нити, добротные, толстые, но натянутые, как струны. Даже слегка звенящие от напряжения. Вот-вот лопнут. Она ни у кого до этого не наблюдала такого. «Да, похоже, мужик действительно на волоске от смерти».

В это время ничего не подозревающий герой продолжал обсуждение:

– Потом Британия разгромила разомлевших тружеников ножа и топора. Понаехали англичане, китайцы, индийцы, рабы из Африки. Пестрая смесь кровей породила креольский народ. Симпатичную представительницу мы сейчас видим.

– Доложу тебе, Игорь, бывал я там пару раз. Райские места. И практически матриархат. Женщина главная во всем.

– Ты прав. Все триста лет на острове дефицит женщин. Самый дорогой товар.

– Ну теперь-то они себе цену знают. Если дама хочет перепихнуться с любовником, выгоняет мужа на улицу. А сама бултыхается так, что хижина трясётся.

Ольга вполуха слушала болтовню больших мальчиков, изучала подопечного. В ином зрении он был похож на интеллигентного крокодила с вытянутой зубастой мордой и телом ящера, проводящего часы на беговой дорожке. Мощный хвост был аккуратно уложен сбоку. Потусторонние нити втыкались в седую чешуйчатую кожу, казалось, вот-вот оторвут рептилию от любимого кресла.

– Там и на таможенной печати женская задница. – В беседу включился новый участник.

– Это кокос такой, только на Сейшелах растет.

– Да знаю я. Но когда увидел штамп в паспорте – чистая жопа.

– Мужики, жопа – это не часть тела, а состояние души.

– Вот и в России всё через жопу, но от души.

Ольге показалось, что про неё забыли. Она достала из сумочки то, что выглядело как начатое вязанье: фрагмент чёрного шарфика со вставленными в него спицами и клубком шерсти. Положила вязанье на стол. Неожиданно клубок ожил, развернулся и оказался огромным, больше ладони, мохнатым чёрным пауком. Чудовище поползло по столу.

Беседа прекратилась. О ней вновь вспомнили.

– Ужас какой, – прошептал кто-то.

– Пока вы его видите, это не ужас, – объяснила Ольга. – Вот когда потеряете его из поля зрения, тогда можно начинать бояться.

Паук медленно полз вдоль стола и вдруг остановился. Он присел на задние лапы, а передние поднял, указывая на сидевшего перед ним. Тот подавился чаем.

Когтистые лапы принялись быстро двигаться, будто скручивая невидимую нить, тянущуюся из тела.

– На тебе серьёзная порча, – тихо сказала Ольга.

Мужики застыли. Им было известно, что у Сашки болезнь крови.

– Если не снять, помрешь через полгода.

Стало совсем тихо.

– А вы можете? – спросил побледневший Сашка. Только он знал срок, недавно по секрету сообщенный ему врачом.

– Могу. – Ольга разглядывала изрядно оборванные нити, связывающие мужчину с мирозданием. Целых оставалось немного.

– Потом договоритесь, – подвёл итог Игорь Яковлевич.

Паук развернулся и потопал обратно. Послушно завернулся в шарфик и затих мохнатым клубком.

В зале стояла мёртвая тишина. Ольга понимала: стоило только заставить людей включить воображение, и их мозг сам придумывал чудеса и страшилки намного круче, чем на самом деле. В происшедшем не было колдовства. Паук действительно чуял болезнь и специализировался на раке. Люди боятся умирать от рака. От гриппа – ерунда, а от рака – страшно.

Почему нас не удивляют кошки, которые норовят лечь хозяину на больное место? А собаки? Если пёс хромает на левую заднюю лапу, значит, и у хозяина проблема с левой ногой.

Паук – нечто загадочное. Неподвластное разуму. Вот и включилось подсознание у любителей таинственного.

Игорь Яковлевич обвёл взглядом присутствующих:

– Удивили нас. Ну что ж, давайте побеседуем. Как прикажете вас называть?

– Называйте «моя госпожа».

Министр довольно усмехнулся:

– У кого есть вопросы? К нашей госпоже…

Вопросов было много. И на удивление толковых. Говорили о том, почему колдовство работает. Почему правильно построенные слова способны изменить реальность. Обсуждали роль гласных и согласных в построении заклинания.

Кто-то задал вопрос о Большом адронном коллайдере, запущенном аккурат во время приезда гостьи в Москву. Отношение к колдунье на глазах становилось всё более серьёзным.

– Вообще-то мне, как женщине, непозволительно разбираться в сложных явлениях. Но у меня есть друг, он физик. По его словам, коллайдер – это попытка человечества проникнуть в другой, неизвестный нам мир.

– Это хорошо или плохо?

– В Библии уже описаны подобный эксперимент и даже его результат.

– Не может быть.

– Я говорю о Вавилонской башне. Всё человечество вдруг решило объединиться и совместными усилиями забраться в обитель богов.

– Тогда это плохо закончилось.

– И сейчас, думаю, Высшие силы не дадут нам этого сделать.

– Разве коллайдер – путь в высший мир?

– В другой мир. Высший он или низший, не могу судить. Мой друг сравнивает мироздание с компьютером. Наша земля и люди находятся на экране монитора. Здесь всё неплохо изучено, действуют ньютоновские законы. Ударил – получил в ответ: действие равно противодействию.

Компьютер стоит в комнате, которая для нас макромир, бесконечная необъятная вселенная. Что о ней известно? Почти ничего. Вдобавок у компьютера есть программное обеспечение и электронная начинка. Всё то, что создаёт изображение на экране, это микромир, еще более загадочный, чем космос. Пока понятно?

– Продолжайте, моя госпожа.

– Если персонажи монитора вдруг решат выйти из своей плоскости и попасть в комнату или влезть в программу, что произойдёт?

– Попытка проникновения в другой мир.

– Точно. Более десяти тысяч учёных из ста стран участвовали в постройке коллайдера. Чем не Вавилонская башня?

– Вы думаете, произойдёт мировая катастрофа?

– Нет, не произойдёт. Потому что Высшие силы не дадут запустить установку на полную мощность. Скорее всего, на днях будет авария, а потом и вовсе полная остановка на пару-тройку лет. Мой друг говорит, что эксперименты позволят производить только на границе миров.

– Почему же нас не пустят дальше?

– Детям спички не игрушка. Вот если повзрослеем, может быть, и пустят, а может быть, и нет. Зачем им монстры с атомной бомбой в тихой небесной комнате?

Вопрос повис без ответа.

Затем беседа свернула в русло реинкарнаций. И наконец Игорь Яковлевич почти незаметно вывел разговор на интересующую его тему. Приходит ли душа к ребёнку в теле суррогатной матери?

Ольга отвечала сложно и многозначно и лишь в конце произнесла ключевую фразу: «Если посмотрю на малыша, могу определить наличие или отсутствие в нем полноценной души».

Когда все разошлись, хозяин попросил колдунью задержаться. Он оказался невысок, даже в возбуждённом состоянии одного роста с Ольгой.

Министр налил две полных рюмки коньяка:

– Выпьешь со мной, по-русски?

– Во мне есть русские корни.

– Я это сразу понял. Пьём?

– Давай.

Он поставил опустевший бокал, будто тот стал вдруг невероятно тяжёлым. Отвёл глаза, словно собирался сказать нечто самое сокровенное и оттого постыдное:

– Посмотри моего Ванечку, пожалуйста.

– Конечно.

Смотрины состоялись на следующий день в загородной резиденции министра. Несколько шлагбаумов и ворота с вооружёнными автоматчиками охраняли территорию, похожую на советский санаторий. Сосновые аллеи, клумбы с яркими белыми, синими и красными цветами, образующие российский триколор. Дом почему-то будил ассоциации с военным объектом и показался похожим на хорошо укреплённый многоэтажный дзот с длинными горизонтальными щелями окон, за которыми, наверное, плотными рядами стояли пулемёты.

Однако внутри всё оказалось более чем цивильно. Чувствовалось, что целая команда искусных дизайнеров трудилась над интерьерами и добилась совершенства, невидимого для обычных людей. Цвет стен белый, с нежнейшими золотыми отливами, заметными лишь под определённым углом. И то не всем. В качестве украшений висели гигантские монохромные панно с изображением фрагментов человеческих тел.

Осмотревшись и высказав необходимый восторг, Ольга уселась на диван холодного серебристого цвета полной луны. За спиной красовалось фото огромного пупка, завернутого космической спиралью.

Хозяин привёл сынишку. Пятилетний Ванечка поначалу слегка заробел, но потом оттаял и показал тёте свои новые игрушки: ёжика Семёна и обезьянку Яну.

Затем увлеченно принялся рассказывать про их сложные взаимоотношения, мешая слова взрослых с языком детей, похожим на древние наречия забытых цивилизаций.

Ольга погладила его по всклокоченной белокурой головке. В этом возрасте все дети обворожительны. Но рано или поздно вырастают и становятся взрослыми.

– Игорь Яковлевич, у Ванечки прекрасная мудрая душа. Да и здоровье хорошее.

Министр вдруг как-то осунулся, потерял весь свой лоск и вальяжность и неловким движением поцеловал Ольге руку. Его губы были сухие и шершавые.

– Не знаю почему, но я вам верю.

– Тогда отнеситесь серьёзно к моим следующим словам, – сказала она. – У вас появились серьёзные враги.

– Имеете информацию? От спецслужб? Или криминал?

– Моя информация из потустороннего. Вижу над вами очень неприятное чёрное облако, готовое лопнуть.

– Ой, оставьте. У меня столько врагов, что не счесть. Покушений уже было четыре. Последний раз стреляли в мой джип из засады. Машина перевернулась, шофер погиб, а на мне ни царапины. Эрекция только бешеная была целых два дня… – помолчал, видимо, что-то припоминая, и продолжил: – Бог уже столько со мной возился, что нет никого резона убивать. Я – избранный, банковский вклад мироздания. Кто же его портит! – Министр вдруг остановил свою оптимистическую речь и продолжил значительно менее уверенно: – Ведь мне и вправду вчера снился чёрный пузырь над головой. Он лопнул и оттуда повалились какие-то липкие кишки.

Ванечка подошёл к папе и произнёс:

– Папочка, останься… – И вдруг заплакал.

Игорь Яковлевич вздрогнул.

Ольга обняла ребёнка, тот сразу затих.

– Ну вот, ты же уже большой. И не будешь бояться за папу. Мы не дадим его в обиду.

– Плавда?

– Честное слово, – ответила Ольга. И продолжала объяснять обоим мальчикам:

– Когда фараону снились сны, он приглашал толкователей. И слушал их советы.

Игорь Яковлевич задумчиво кивнул:

– Ну и какой будет ваш совет?

– Я думаю, вы пока не готовы его принять.

– Не понимаю. Так, по-вашему, меня что, убьют?

– Нет. Вас сначала разорят, потом снимут с должности и лишь затем убьют. Так у них, у Высших сил, принято. Начинают постепенно, с укуса комара. Вроде «вас предупреждали». Протокол.

– Ха. – Смешок министра вышел неуверенным. – Поживём – увидим. Вы еще долго в Москве?

– Неделю. Сегодня четырнадцатое, улетаю двадцатого.

– Тогда, думаю, еще увидимся. Шофер отвезет вас.

15 сентября 2008 года американский банк объявил о своём неожиданном банкротстве, оказавшемся крупнейшим в истории США.

Ольга была срочна приглашена в знакомый особняк.

– Сегодня я потерял сто пятьдесят миллионов долларов, – сообщил потухший Игорь Яковлевич. – Конечно, попробую извернуться, но, похоже, пророчество сбывается. А может, случайность? – с надеждой спросил он.

– Не спорьте, больной, доктор сказал: «В морг» – значит, в морг.

– Но на работе у меня более чем крепкие позиции, вот президент вызывает, говорят, орден дадут.

– Когда вызывает?

– В субботу.

– Я еще буду в Москве. Расскажете про награждение.

Ольга не удивилась раннему воскресному звонку. По голосу Игоря Яковлевича было понятно, что орден не дали.

– Пришлю за вами машину. Пообедаем в тихом ресторанчике на реке. Полюбуетесь подмосковной осенью.

Заведение оказалось уютным. За окнами тихо текла вода. Растительность на противоположном берегу уже окрасилась золотыми и багряными красками. Цвета еще не были трагически пронзительными, как в конце октября. Сейчас деревья нарядились в праздничную одежду. Так люди отмечают своё пятидесятилетие, праздник зрелости, за которым следует неизбежное увядание.

Игорь Яковлевич держался молодцом, хотя выглядел усталым.

– Похоже, вопрос о моём снятии решен. Президент говорил нейтрально, но чувствуется, что его кто-то хорошо накрутил. Приятели вдруг перестали звонить, а это верный сигнал.

– Да, так обычно и происходит. Они все с удовольствием придут на ваши похороны, будут говорить проникновенные слова.

– Странно, я испытываю облегчение. Будто груз с плеч сняли. Всё, старая жизнь кончилась. Есть два варианта: умереть или начать новую.

– Второй кажется лучше.

– Мне тоже. Теперь я готов выслушать любой ваш совет. И знаете почему?

– Наверное, потому, что сбылись мои пророчества?

– Отчасти. Ваши пророчества сбылись не только с моей отставкой. Это еще можно было как-то предугадать. Но позавчера произошла необъяснимая авария на Большом адронном коллайдере. После такого я готов верить всему, что вы скажете.

– Хорошо. Вам надо спрятаться от потустороннего мира. Исчезнуть.

– Это возможно?

– Вполне. На земле существуют мёртвые зоны, куда небесные надзиратели по каким-то неведомым причинам заглядывают редко. В таких местах всегда скрывались люди, желавшие изменить свою судьбу. Быстро завершите свои дела в России. Разбросайте уцелевшие деньги по максимальному количеству зарубежных банков, закройте старые офшоры. Сделайте любой новый паспорт. Он понадобится только для выезда из страны. Когда будете готовы, позвоните мне. Я куплю вам дом в тихом надёжном месте. Решу еще кой-какие формальности, организую для вас и Ванечки новые чистые документы, с которыми будете жить дальше. И можно рвать с прошлым.

– Сколько будет стоить ваша помощь?

– Только мои расходы на дом и документы.

– Кто вы?

– Просто исполнитель. Честно, сама толком мало понимаю свою роль. Наверное, я представляю интересы тех потусторонних сил, которые не желают вам смерти.

– У них разве нет согласованности в действиях?

– Нет. Там полный раздрай.

– Но Бог-то один.

– Президент тоже один. Но есть еще силовики, бизнесмены, политики, народ. И у всех разные цели и взгляды на то, как должно быть в государстве. – Секунду помолчав, она добавила: – Все мы дети Божьи, и все – нелюбимые.

Министр качнул головой:

– Похоже на то. Водку будете?

– Я лучше травяной чай.

– А я выпью.

Министр молчал. Ольга не мешала. У мужчины должна быть возможность обдумать ситуацию. Пусть решение будет его, а не навязанное со стороны.

Она заказала утку по-пекински и теперь старательно заворачивала аппетитные кусочки вместе с ломтиками зелени в крохотные лепёшки. Процесс требовал сосредоточенности. Слух ловил обрывки разговоров, плеск воды, трели птиц. Сентябрьские птицы поют не так, как летние. По мере наступления осени задорный мажор сменяется минором, грустным, лиричным.

Воздух над рекой колыхался зеленоватым туманом. Небо отсвечивало матовым серебром. Здесь всё чертовски отличалось от сейшельского пронзительно-синего тропического неба, от полыхающих красок цветов, необузданно вопящих птиц, насекомых и, наверное, даже рыб под слоем воды. В России всё затаилось: боль, скорбь, любовь. Почему в Москве так редко бывают солнечные дни? Говорят, отсутствие света действует удручающе на психику. Может, в этом проблема? Виновата погода, а дураки и дороги лишь следствие…

Игорь Яковлевич пил водку, закусывая шашлыком.

Потом, видимо, всё для себя решил и спросил:

– Так куда вы меня определите?

– Пока не буду называть место, ваши мысли могут услышать.

– Господи, – вдруг возопил министр. – Доигрался в мистику. Всё думал, когда со мной начнут происходить чудеса. Дождался…

– Магия затягивает, – согласилась Ольга. – Скажу только, место будет хорошее, тихое, на море. Ванечке понравится. Загорите, окрепнете.

– Какой у меня срок?

– По моей информации, вас собираются уничтожить к Новому году. Как будете готовы, хватайте Ванечку и летите в Париж. Устраиваетесь в гостиницу и звоните мне по этому номеру. – Она протянула листок. – Не записывайте. Запоминайте.

– О боже! Вот не думал, что на старости лет буду играть в шпионов.

– В потусторонних, – уточнила Ольга. – И никому не говорите об отъезде. После звонка я прилечу и отвезу вас.

Серебро на небе тускнело. Компания уточек подплыла к ресторану, и птицы с интересом обсуждали увиденное. Ольга подумала, что утки тоже готовятся к зимней эмиграции: слишком холодно скоро станет на родине.

Она чувствовала, что теперь министр не соскочит с её иглы. Но на всякий случай перед отъездом из России вылечила Сашку. Чудесное исцеление, как контрольный выстрел, – смертельно убедительно.

Вновь с Игорем Яковлевичем и Ванечкой они встретились 25 ноября в Париже. Депрессивная погода всхлипывала нудным затяжным дождём. Люди на улицах отзывались лающим кашлем. Город насквозь промок. Вода текла с прохожих, струилась со стен, булькала по мостовой. Тяжёлые капли срывались с чёрных веток платанов. Без листвы они казались закопанными корнями вверх. Обёртки от конфет кружились в водостоках бумажными корабликами. Гулять не хотелось.

Ольга с удивлением заметила, что в потустороннем облике министра произошли изменения. Шкура могучего ящера была местами содрана. Обнажившаяся плоть гнила и кровоточила. Пара слишком туго натянутых нитей уже лопнула. Похоже, ему было несладко. Ванечка тоже казался грустным, хотя с его ниточками было всё в порядке.

Поужинали в ресторане отеля рыбой, похожей на обжаренный картон, и разошлись по комнатам. Ранним утром предстояло лететь на Корсику.

Ночь сложилась неспокойная. Город за окном вторгался своим назойливым шумом, запахами, сыростью. Калейдоскоп путаных снов крутился в голове, заставляя тело вертеться в кровати. Посреди этого хаоса пережила отчётливое и неприятное видение. Она стояла по щиколотки в студёной воде. Чувствовала себя крохотной и беззащитной. Кругом ничего не видно, лишь продуваемая ледяным ветром тёмная пустота. Холод собачий! Вода неприятно булькала под онемевшими ногами. Что-то гнало её с места на место, заставляло делать неверные шаги, поскальзываться, бежать от терзавшего страха и озноба. Знала, здесь водятся хищные твари, готовые вынырнуть из непроглядной тьмы и вцепиться мёрзлыми когтями. Стужа пробирала насквозь. Коченели руки, щёки, зубы стучали дробь. Лишь слёзы, выступившие из глаз, казались горячими. Странно, она давно разучилась плакать. Неожиданно одинокая падающая звезда прочертила на чёрном небе огромный восклицательный знак. Он ярко светился в безжизненном ландшафте сновидения. Потом образ съёжился и исчез, но всплыл в разуме, когда она проснулась.

«Я в опасности», – поняла Ольга.

Корсика встретила солнцем и ветром, который лепил из облаков диковинных зверушек. Чистый воздух врывался в лёгкие, обновлял, наполнял энергией.

Таксист с видом матёрого убийцы привёз их к одинокому, затерянному в вересковых джунглях пляжу, на краю которого стоял просторный двухэтажный дом в колониальном стиле. Деревянные стены, окрашенные белой краской. Просторная терраса, лепной карниз под черепичной крышей.

Пахло фруктами, йодом и сосновой смолой. Волны гонялись друг за другом, пенились от азарта и успокаивались лишь добежав до берега. Ветер тормошил задремавшие сосны. Облака разбежались. На голом небосводе остались лишь два крохотных облачка, которые выглядели нелепо, как носки на ногах нудиста.

– Красота, – выдохнул Игорь Яковлевич.

Неутомимый Ванечка уже бегал по пляжу, пытался поймать крохотных крабиков, туманно-прозрачных, как окатанное морем стекло. Он был босиком но в тёплой нейлоновой курточке.

– Не трудно вам с ребёнком?

– Я всему научился. Могу с завязанными глазами заменить памперс вместе с помывкой попы за сорок секунд. На семь секунд быстрее, чем в армии разбирал и собирал автомат.

Ольга подумала, что дети создают у родителей суррогатный смысл жизни. Занимают время, дают повод для размышлений. Для Игоря Яковлевича это сейчас весьма актуально. Кажется, барон Анри как-то сказал ей, что в двадцать первом веке человеку необходимо дать другую иллюзию жизненной востребованности. Стремление дать потомство необходимо менять, поскольку человечество слишком расплодилось. Социальные сети и виртуальный секс – вот что займёт время и место в душе каждого.

Неожиданно Ванечка подбежал к Ольге и, ткнувшись худенькими плечиками в её коленки, внятно произнёс:

– Мама…

В глазах защипало. Она провела рукой по нежному пуху детских волос цвета золотистого песка. Ткнулась губами в горячий детский лоб.

– Ласскажи мне стишок, – попросил мальчик.

Ольга подумала и произнесла:

– Зачем он сделал это?

– Задание такое было. Втереться к котам в доверие и порешить всех.

Игорь Яковлевич с интересом прислушивался к беседе.

– Ты нас тоже убьёшь? – неожиданно спросил ребёнок. В голосе отсутствовал страх, только любопытство.

– У меня нет такого задания. Я сегодня уеду, – серьёзно объяснила Ольга. – Беги, Ванечка, вон птичка тебя зовёт.

Прикрыла глаза. Надо не раскисать. В мире слишком много грусти. А с мальчиком всё будет хорошо.

– Игорь Яковлевич, вы теперь узнаете настоящий мир, не через призму утренних оперативок с новостями. Увидите закаты и восходы, зелёные стебельки и даже как растёт ваш сын. В холодильнике жареная курица, две бутылки вина, молоко и тыквенное пюре для Ванечки. В гараже машина. Завтра купите продукты и начнёте новую жизнь. На столе мой счёт, там же адрес, куда перечислить деньги.

– А вы?

– Выполнила свою работу. Мавр сделал своё дело и может отвалить.

– Пожалуйста, перекусите с нами напоследок, моя госпожа. – Желваки на скулах бывшего министра играли, будто он пережёвывал нечто очень жёсткое.

Они ужинали на веранде. Любопытные птички заглядывали в тарелки.

Золотые часы, висевшие высоко в небе, медленно, но верно спускались в море. Безымянные цветы пристально следили за этим движением. Мгновения осыпались пляжной пылью, превращаясь в прибрежную полосу. Там неутолимый прибой ритмично уносил блестящие песчинки в неизвестность. В новую жизнь. «Тик» – набежала волна. «Так» – безвозвратно отступила, уходя от настоящего. Тик-так.

Игорь Яковлевич смотрел на море. Но видел что-то своё.

– Знаете, – наконец произнёс он, – 2008 год был для России годом страха. Оживились асы спецназа, ветераны тирании, палачи-силачи… – Он остановился и тихо и медленно произнёс ведомое только ему: – Пытки с третьей попытки… – провёл ладонью по губам, словно убирал какую-то гадость, затем продолжил говорить: – В мире происходили пугающие перемены. Беспокойство сводило с ума, стресс прорывался инфарктами. И первыми, как ни странно, сдавали мужчины.

– Почему странно? – удивилась Ольга. – Женщины значительно более стрессоустойчивы.

– Наверное. Но так или иначе в этот год мужики умирали рано. Сверхсмертность.

– Мужчины – пришельцы в этом мире. В магии считается, что женщина – хозяйка реальности. А вы – гости, не от мира сего. Из верхних миров уже упали, а в этом еще не прижились. Вот и неуютно.

Ольге показалось, что Игорь Яковлевич не слышал её, поскольку продолжал рассказывать о своём. Слова тяжело падали, будто сделанные из свинца.

– Всё началось с отставки Фиделя Кастро. Для многих из нас «кубинский друг Фидель» был такой же незыблемостью, как программа «Время» по телевизору. Затем был подписан договор о безвизовом режиме с Израилем. Нет, я нормально отношусь к ним, но ведь еще совсем недавно само слово «Израиль» можно было произносить либо с обличительным гневом на партсобраниях, либо тихим шёпотом на кухнях…

Ольга решила не перебивать.

– Весной президентом стал Медведев, а Путин – премьером. Народ вообще с глузду сдвинулся, поскольку не понимал, что происходит, но чувствовал подвох. В августе случилась война с Грузией. Я так сразу понял, что не видать больше боржоми как своих ушей. А ведь у меня всегда стояли бутылки на совещаниях. Вы знаете, что боржоми привёз в Россию еще в 19-м веке дядя императора Николая, великий князь Николай Михайлович…

Ольга не знала.

– Дальше – хуже. Начались умные речи высоколобых экономистов о мировом финансовом кризисе, падении фондовых рынков, оттоке капитала, кредитном перегреве, мать его. Никто не понимал сути, но все знали, что их грабят прямо сейчас, а слова, звучащие по телевизору, скороговорка напёрсточника. Кручу-верчу, запутать хочу. – Он горестно замолчал, но затем добавил: – И наконец, самая засада. Барак Обама стал президентом, первым темнокожим президентом за 232-летнюю историю существования Америки. Все мои друзья, у которых есть родственники в Израиле… – Он остановился, хмыкнул: – А это все мои друзья. Они утверждают, что там траур по этому поводу. Хрен его знает почему! Но верю. Хлебнём мы еще с этим чернокожим красавцем.

– Мне пора, – спохватилась Ольга.

Она понимала: если останется, будет секс. Возможно, роман. Ей нравился этот сильный и мужественный человек. Но не хотелось ничего усложнять. События в её жизни и так толпились нетерпеливой очередью, и вот-вот назревала потасовка. «Отложим до лучших времён», – сказала она себе, понимая, что это означает «никогда».

Мобильник ожил. Звонила горничная из далекого дома. Ольга извинилась и отошла в сторону.

– Мадам, извините, что беспокою, вашу собаку укусил ядовитый паук. Судороги. Врача вызвали.

– Позвони мне, когда будет врач. Уже лечу. Утром буду.

Ольга прервала связь. Риф, единственная любовь, мохнатый зверь с умными, всё понимающими глазами. Он в опасности. А её нет рядом. Ну почему, когда начинаешь помогать кому-то, у самой случаются неприятности? Будто в небесах не желают, чтобы посланные ими страдания кто-то облегчал.

– Вызову такси, мне надо уезжать. Оденьте Ванечку потеплее, ветер усиливается. Не забудьте, вам нельзя связываться с родственниками, для всех вы исчезли после отставки. В потусторонних мирах всё бюрократизировано, и никто без высшей команды не станет разбираться, что произошло. Человека не стало, и слава Богу, задание выполнено. Можно сдать дело в архив. Так происходит в 99 процентах случаев.

Ольга не могла предугадать, что эта история попала в тот самый злополучный один процент.

Глава 5 В которой выясняется, что Ольга – вирус в компьютере мироздания

– Память прочистила, звезда Вифлеемская? Вот он, твой грех? Любуйся! – услышала Ольга голос женщины.

Та вновь стала собой, превратившись из пылающего огненного шара в заурядную толстушку, даже по-своему миловидную. Но глаза не горели любовью.

Перемена радовала, поскольку мучительный жар исчез и одежда перестала дымиться. Так вот в чём её преступление. Спасла человека, не дала ребёнку стать сиротой, чем нарушила планы Всевышнего. Вот оно, небесное милосердие. Хорошо, что люди не подозревают, что им зачтут в праведность, а что нет. Вдруг то, что мы считаем добрыми делами, с точки зрения небес – зло. Лучше вообще не думать об этом.

Мёртвое тело Игоря Яковлевича за стеклом означает, что в реальном мире он жив-здоров. И это хорошо в её собственной системе добра и зла. И плевать на всевышнюю мораль.

– Славный труп, – кивнула Ольга.

Она провела рукой по горящей коже лица. Ресницы вроде целы и волосы тоже.

– Ничего с тобой не случилось. Даже не обуглилась, – ворчала женщина. – Сила египетская, когда сержусь, я вся пылать начинаю. Вспыльчива очень, прости господи.

– У меня тоже характер не сахар, даже бесы, которые во мне живут, боятся. А что у вас с глазами?

– Зачем мне глаза? Сердцем читаю людские судьбы.

– Не понимаю. Так что же плохого в том, что я помогла человеку?

– Противно слушать. Ты нарушила планы Господа! – Голос звучал с таким нескрываемым отвращением, будто хранительница пальцами давила тараканов.

– Извините. Я туповата от рождения. Вы хотите сказать, если в следующий раз увижу, как убивают ребёнка или женщину, то должна отойти в сторону – вдруг так на небесах задумано?

Женщина опять начала раскаляться, от гнева её лицо пошло пятнами.

– Египетский фараон! Похоже, хочешь быть самой умной? Молилась бы больше, а Всеведующий… Он сам во всём разберётся.

Ольга разозлилась. Все они тут какие! Лицемерные фарисеи! Небесные изуверы! Мучают людей ради неведомого замысла. Садисты! Злобные приспешники дьявола! Хотя эта мерзкая тётка утверждает, что действует по Божественной указке. Может, врёт? Не похоже. Или сама не знает, кто ею командует? А что? Такое возможно. Сплошь и рядом люди думают, что творят Божью волю, а сами тешат сатану.

Гнев требовал выхода. Но Ольга помнила, что её колдовство по необъяснимым причинам здесь работало плохо. Ещё раз гореть заживо не хотелось. И всё же должна показать этой твари, на что способна. Но как? Она словно связана цепями по рукам и ногам.

Может быть, на небесах наслаждаются властью над беззащитными?

Жизнь любого человека полное дерьмо. Никто не застрахован от внезапной беды, болезни, смерти. Ни царь, ни раб. Кто придумал главную пытку мироздания – медленное умирание всего живого? Почему людей не удивляет, что их заставляют день за днём наблюдать за гибелью любимых и собственным увяданием? Детей принуждают переживать смерть родителей. Зачем так устроено? Закон природы? Но ведь эта Вселенная с её принципами создана в высших сферах. Могли бы установить любые правила.

Ольга кипела, как закрытая крышкой кастрюля. Надо успокоиться, иначе лопнешь от злости. С какой бы радостью она разнесла в клочья всю эту потустороннюю канцелярию, но что толку воевать с исполнителями! Начинать следует с сокровенного центра, того, кто всё придумал и установил именно так. Вплоть до мелких повседневных гадостей, которых не избежать.

Все знают, стоит проблемам начаться, и вот они уже идут косяком. Ударился ногой, отравился колбасой, а там и машину разбил. Каждый научен горьким опытом, если с утра день не заладился, то так и пойдёт. И бесполезно злиться или молиться. Неприятности высосут энергию, задавят отчаянием, доведут до ссоры, нервного срыва, скандалов. Даже пословицы не блещут оптимизмом: «Беда не ходит одна», «Пришло лихо – сиди тихо», «Идёт беда – отворяй ворота».

Когда-то давно Ольга выяснила, что существуют потусторонние монстры, которые питаются нашими переживаниями, эмоциями, страданием. Но была убеждена, что всё это творится не по воле Божьей, а вопреки. За спиной Владыки, так сказать. Что же получается? Египетская сила!

Сотни мыслей, одна страшнее другой, требовали дать им слово, чтобы высказать жуткую правду. Но она не хотела ничего слышать, запирая двери сознания перед ними. А те наступали плотной толпой, проталкивались вперёд. Ольга сосредоточилась на ощущениях тела, пряча себя от мятежного разума. Сердце болезненно билось, в затылке шумело, кожа вновь начала зудеть, вдобавок заболела коленка. Она сжала кулаки, больно впиваясь собственными ногтями в кожу ладоней. И продолжала царапать себя, чувствуя, как уходит то ужасное, что готово было уничтожить сам смысл всякого существования.

Глаза застлала неприятная влага, но стало лучше. Наверное, где-то внутри её разума сработал предохранительный клапан. Гнев, злость, ярость словно покрылись мутным стеклом, перестали быть видимыми. Лишь смутная, никому не интересная возня на периферии сознания.

Неожиданно послышался шаркающий звук шагов, и в подземелье появился новый персонаж. Он был похож на бомжа, а может, это и был заблудившийся бомж. Мятый засаленный костюм серого мышиного цвета, длинные нечёсаные седые лохмы, доходящие до плеч. Лицо мужчины было сморщенное, ноздреватое, как старая мочалка. Тонкие бесцветные губы непрерывно двигались в такт несказанным словам или мыслям. Длинный нос что-то обнюхивал и, кажется, даже шевелился. Маленькие красноватые глазки подозрительно смотрели из-под насупленных бровей. Он шёл нетвёрдой походкой, а сутулое тело непрерывно дрожало и кланялось в такт движению.

Дама сразу остыла:

– Привет, чистильщик, – свойски произнесла она. – Я грешным делом подумала, что тебя на заслуженный отдых отправили и вот смену молодую прислали.

– Не дождётесь, – прошамкал персонаж скрипучим голосом. – Это вас всех на отдых отправят. Небо и земля прейдут, звёзды осыпятся, ангелы состарятся. А я буду чистить, чистить, чистить…

На Ольгу обрушилась вселенская тоска. Неужели вокруг лучший мир, о котором мечтают праведные верующие? Отказывают себе во всём, чтобы потом вот так трудиться во славу неведомо кого. А эти двое, йоги из берлоги – ангелы небесные? Господи, обещаю, если выберусь отсюда, напьюсь, трахнусь с мужиком, а лучше с двумя…

Как же всё запутанно. Хрен поймёшь. Зачем-то хранят черновики реальности, чтобы потом стереть и очистить место.

Вот и у мамы был вариант другой жизни – та классная рокерша на карнавале. Почему мироздание не реализовало этот план? Вдруг тогда не родилась бы она, Ольга? Выходит, у неё есть особая значимость.

Затекшие кулаки наконец разжались. Пошевелила пальцами. Но тут же сообразила, что можно было повернуть жизнь её матери в новое русло, когда дочь повзрослела. Например, сразу после развода. Отправилась бы с горя в турпоездку, познакомилась с лихим парнем-мотоциклистом. И носилась бы по Европе беспечным ездоком. Всё лучше, чем выдавать зарплату на химкомбинате.

Но нет, по каким-то неведомым причинам это развитие сценария жизни отменили. Теперь осталась она в России доживать жизнь разведенной бухгалтерши. А «черновик» пляшет сейчас на площади. Жаль!

Неожиданно Ольга подумала, что обыкновенная жалость самое плохое чувство в глазах Всевышнего. Ведь этим мы осуждаем то, что Он делает. Мы жалеем немощного, слабого, страдающего, но ведь всё происходит по воле Божьей. «Грех!» – заорала бы толстушка хранительница. Кошмар, как у них всё перекручено и перевёрнуто с ног на голову. Неизвестно, за какие поступки нас поджарят, а за что похвалят. Скорее всего, будут сюрпризы. Ах! Убила сиротку! Молодец!

Лучше не думать об этом, чтобы мозг вновь не закипел и не сорвал крышку, как убежавшее молоко у кастрюли.

Женщина между тем отошла от Ольги и произнесла миролюбиво:

– Ладно, чистильщик, не заводись. Клянусь манной небесной, я рада, что ты пришёл. Очень вовремя.

– Не дождётесь! – Еще раз по инерции взъярился бомж. Его глаза сверкали краснотой, словно все кровеносные сосуды в белках внезапно лопнули. Он резко повернулся и уставился на Ольгу: – Так-так-так! Нашего полку пополнение?

Толстушка хихикнула. И сделала рукой изощрённый непристойный жест в сторону Ольги:

– Стоит истуканом голубушка, терпение моё испытывает. Фараоново племя! Колдовать пыталась. Скрижали ей в глотку!

«До чего же здесь тошно! – уныло думала Ольга. – Вадим сказал, что карнавал – это место несбывшихся грёз. Только грёз не людей, а самого Бога. Думал о многом, а выбрал одно. Вот откинутый вариант и остался, никуда не исчез. Как сохраняется в компьютере удалённый файл. Впрочем, у любого человека где-то в дебрях мозга хранится отброшенная мысль. Пока мы её не забываем. Или нам её тоже кто-то стирает…

Они называют это „корзиной“ мироздания. Странное место: на поверхности праздник, под землёй морг. Две части единого. Сколько таких мест разбросано по Земле? Сотни, наверное. Многие города привлекают туристов карнавалами. Неужели все они „корзины“, ждущие своей очереди для очистки?»

– Что за молодой специалист? – прошамкал чистильщик. – Норовила сесть на мой стул и есть из моей тарелки?

– Она, прости господи, взломщик судеб, вирус в мироздании.

– Вирус – серьёзное обвинение. Есть доказательства?

– Конечно, задница сатаны. Вот её досье.

– Подожди, хранительница. Давай по порядку. Сначала работа, потом интриги. Приготовила файлы для чистки?

– Какие интриги? Мне за мироздание обидно. Развели либералы хакеров, ступить негде. А файлы… они вот, давно приготовлены, тебя дожидались.

– Приступим.

Чистильщик распрямился, плечи его приподнялись. Он разинул рот, который превратился в пасть. Сгорбленного человека не стало, на его месте торчала огромная зубастая воронка, чёрная дыра, которая с чавканьем принялась засасывать фантомные трупы. Их затягивало сквозь частокол блестящих зубов, точно воду в слив ванной.

Ольгу затошнило, и она отвернулась. Не щадя живота работает. Не лопнул бы. Вот скоро закончит всё это жрать и примется за неё. Надо что-то придумать. Колдовство и заклинания этих тварей не берут. Почему? Какой-то особый тип ангела? Защита у них мощная? Хотя всё можно сломать. Для этого надо знать, как они функционируют. Как понять физиологию загробного существа, да еще такого?

Сзади слышались хлюпающие звуки, будто через коктейльную соломку втягивали студень.

Ольга вспомнила как однажды получила открытку, на которой был изображён одинокий чёрный квадрат. Текст на обороте гласил:

«Общество анонимных колдунов и ведьм приглашает мадам Меретову на ежегодное собрание».

Тогда она разорвала и выбросила приглашение.

Но сейчас Ольга неожиданно представила большой чистый зал с двумя десятками кресел, расставленных кругом.

– Я Ольга, хакер в программе вселенной.

– Здравствуй, Оля!

– А я хранительница злая. Жгу огнём дур, которые хакеры в программе вселенной.

– Здравствуй, хранительница!

– А я чистильщик. Жру всякую дрянь, которую мне даёт хранительница, которая жжёт огнём дур, которые хакеры в программе вселенной.

– Здравствуй, тварь! Затрахал ты всех!

Чавкающие звуки замерли. В подземелье вновь стало тихо.

– Ну вот, – услышала она голос чистильщика. – Славно поработали.

Огромный склеп был пуст. Даже пол казался чистым, словно его только что пропылесосили, а затем и вылизали. Труппы за стеклом исчезли.

– Теперь давай разберёмся с вирусом. Удалим, полечим или на карантин?

– Чего её лечить, злодейку, прости господи?

– Не торопись. Всякое дело обстоятельности требует. Кто? Какого роду-племени? Была ли судима? Родственники есть? С кем из ангелов работает? Или из демонов? Во всём надо разобраться.

Чистильщик вновь был в человеческом обличье и слабой трясущейся походкой подошёл к Ольге. Он внимательно оглядел её тело и, должно быть, заглянул в душу. Его глаза превратились в щелочки и блестели в глубине ущелья между бровями и скулами. Энергия струилась из далёкой полоски зрачка, будто холод от глубоко спрятанного горного ручья.

Потом мужчина попросил:

– Язык покажи.

– Температуру будете мерить? – схамила Ольга, которой было уже все равно. Неповиновение есть доказательство свободы. Что делать? Бес его знает…

Бес! На старушку влез. Стоп! Что-то мозги сегодня тупят. Почему бы нет? Монстры, которые живут у неё в душе, тоже из другого мира. Чтобы победить чудовище, надо быть чудовищем. Мои демоны смогут устроить здешним клоунам весёлую жизнь. Пусть защищают хозяйку. С волками жить – по-волчьи выть.

Ольга привычно взъярилась. Злая чёрная туча заслонила сердце. Молнии скакали между натянутыми нервами. Она открыла путь тому, что пряталось внутри: «Вылезайте!»

«Лады! Всё порешаем!» – донеслось из недр разума.

На свет божий появились семь созданий, один страшнее другого. Выглядели бесы люто: нечистая кабанья шкура, клыкастые свиные морды, копыта, крысиные хвосты. Старший вертел на пальце человеческий череп. Он вразвалку подошёл к чистильщику и произнес, нарочито растягивая слова:

– Чё за глюки?

Ольга удовлетворённо улыбнулась. Знай наших! Она приготовилась наблюдать за расправой. Но ссутуленный старичок, похоже, совсем не испугался. Он повернулся к хранительнице:

– Спой-ка нашу песню, голубушка.

Толстушка вдруг уперла руки в бока и объявила, будто конферансье на сцене:

– Ритуальный танец с бубном!

В странных словах почудилось что-то известное и совсем не из мира пляшущих шаманов. Память услужливо подсказала, именно это слышала от знакомого программиста. Колдуя над компьютером, он говорил: «Некоторые действия не имеют логического объяснения, но дают желаемый результат. Типичный ритуальный танец с бубном». После чего плюнул на клавиатуру, прошёлся по клавишам, трижды грязно выругался, напечатал что-то в командной строке и в завершение уселся задом наперёд. И всё заработало.

Чем они тут занимаются?

Хранительница объявила:

– Исполняют гуру и группа вуду-программ.

Немного постояла, высоко вздёрнув слепое лицо, словно ожидая аплодисментов. Не дождавшись, запела что-то ритмичное, хлопая в ладоши. Ольге показалось, что в туннеле появились многоголосое эхо и низкий звук барабана.

Чистильщик, кряхтя, присел на корточки и принялся снимать потёртые башмаки. Было впечатление, что он и вправду готовился сплясать что-то экзотическое. Закончив, пошевелил грязными жёлтыми пальцами и сурово поинтересовался:

– Пожизненную блокировку хотите?

К удивлению, бесы не бросились рвать в клочья старика, а выстроились в круг, топая и прихлопывая в ладоши. Самый крутой небрежно отбросил череп и опустился на пол напротив. Его тоже можно было признать босоногим, поскольку обуви на копытах не наблюдалось. Бомжеватый старик и косматый чёрт уставились друг на друга, покачиваясь из стороны в сторону в заданном ритме.

Свиная харя беса скорчилась в свирепой гримасе.

– Оскорблять решил? Унижать свойства? Ну так мы и на взлом пойдём.

– У вас сборка слабая. Серая, поди?

– Чёрная, – обиделся бес.

– Во-во. Прошивка ни к чёрту.

– Работает, мы не жалуемся. Не надо усложнять.

– Не висни, косматый. Шевели своими битыми файлами.

Старик-чистильщик проворно вскочил на ноги и одним прыжком закрутился в колесе. Бес повторил то же самое. Они сделали несколько переворотов в воздухе. Руки, ноги, копыта и лапы бешено мелькали. Но бойцы умело уклонялись от ударов. В первый момент поединок казался смешным: дряхлый пенсионер против адского силача. Но уже через несколько секунд стало понятно, что противники достойные.

Толстушка пела, постепенно входя в раж. Ольга очумело глядела на непонятное действие. Между тем чистильщик замер в стойке на руках. Лишь на миг его противник замешкался перед ним, как тощие ноги старика захлестнули шею могучего беса.

– Проверка критериев, – пропела толстушка.

Чистильщик проворно повернулся, опираясь лишь на одну руку, и вместе с бесом они перекатились на пол. Их тела переплелись. Руки старца обвили короткие кривые задние лапы чудовища. Босые ноги, как корни дерева, намертво сдавили горло врага. Мгновенно они превратились в единый организм.

Ольга изумилась, сколь подвижно и сильно оказалось это старое, иссохшее и дряхлое существо. Поразилась не только она. Грузное тело беса издало противный звук «шпок» и вдруг стало сдуваться.

– Удаление загрузочного вируса! – взвизгнула хранительница.

Но уничтожения не произошло. Похудевший бес наконец оторвал от себя впившегося пиявкой соперника, вскочил на ноги и принялся приплясывать вокруг сидевшего на корточках старика, казавшегося удивленным.

Несколько мгновений противники разглядывали друг друга, не пытаясь нападать.

– Ситуация с невосстановимыми ошибками, – словно оправдываясь, произнёс чистильщик. Он строго приказал замолкнувшей на мгновенье певунье: – Продолжай, голубушка, попробую следующего.

Хранительница вновь запела. Теперь её голос обрёл почти мужскую басовитость.

Первый бес вернулся в круг, разминая мохнатую шею и, как все, прихлопывая лапами ритм. А на его место напротив старика опустился следующий. Они опять принялись ритуально покачиваться, находясь в низком приседе, потом вскочили и принялись исполнять странные движения, похожие то ли на танец, то ли на бой.

Вновь повторились уже знакомые перевороты, прыжки и захваты. С тем же эффектом.

– Сильные загрузочные вирусы не удаляются, – смущенно объяснил старик всем присутствующим. – Следующий!

Ситуация повторилась еще пяток раз. Наконец запыхавшиеся соперники остановились. Круг распался. Чистильщик принялся кряхтя натягивать башмаки. Бесы сбились в кучу, о чем-то тихо переговариваясь. Хранительница наконец замолчала.

Ольга не поняла, кто победил и что теперь будет.

Наконец главный бес смущенно спросил:

– Так что решим, уважаемый гуру?

Чистильщик огляделся, раздраженно ворча то ли от боли в немолодых связках, то ли от профессиональной досады.

– Вижу, не снести вас. Перезагрузка не проходит. – Он поскрёб впалую грудь и добавил: – Признаюсь, был момент, паника возникла. Сильные черти, не трактористы какие-нибудь!

– А то! – гордо воскликнул бес. Чувствовалось, что похвала гуру ему приятна.

– Антивирусом вас не проймешь.

– Гы!

– Программа какая-то дурная, из непонятных символов. Кракозябры сплошные!

– Гы-гы!

Чистильщик перенес блуждающий взгляд на застывшую в стороне Ольгу и покачал головой:

– Хороший вирус, сложный.

Затем подошёл ближе, багровые глаза расширились. Бесы не делали попытки его остановить.

Девушке показалось, что внутрь её мозга ввинтили щуп.

– Слышь, хранительница. А ведь её создали очень непростой. Столько уровней защиты. Её демоны кого хочешь порвут, если, конечно, дилетант полезет. Вот дела, в ней ещё и зверь диковинный сидит.

– Чего ты с ней нянькаешься?

– А то, дорогая, что не нашего уровня эта работа. Здесь рука Творца видна. Вдруг она с ведома Господа сделана? Кто у неё куратор от сил небесных? А если проходит как секретный проект? Негоже нам с тобой лезть во Всевышнего замыслы. Да и допуска нет. Политическое дело может оказаться. – Тут он перевёл взгляд на Ольгу: – Что, девонька, наверное, замечала, с кем ни встретишься, то судьбу его меняешь?

«О чём это он? Меняю судьбу? А ведь и вправду. Был Андрюшка простой бабник, по совместительству скульптор. Теперь маг, туповатый, но забавный. Да и все остальные, с кем сталкивала меня жизнь… Неужели я – вирус, ломающий чужие жизни? Кстати, совсем не обязательно в худшую сторону. Вон Андрей как расцвёл…»

Чистильщик покачал головой, словно слышал её мысли:

– Что есть худо, а что добро, неведомо. Давид, твоя первая любовь, покинул родную страну, уехал в Америку, женился и погиб в автокатастрофе. Про Александра Петровича, который покончил с собой в тюрьме, ты и сама знаешь. Игоря Яковлевича и Андрея мы уже вспоминали. Да чего всех перечислять! Сама в курсе. Так уж ты устроена. Паук плетет паутину не со зла, а просто по жизни.

– Египетская сила, – подтвердила хранительница.

Бесы довольно загалдели:

– Сильна баба! Наша!

– Столкнёшься с тобой – и вся жизнь перевернётся, – продолжал объяснять гуру.

Ольга вспомнила, как бабушка рассказывала: «Люди, когда было совсем невмоготу, ходили к святым старцам. И неважно, что он скажет, но жизнь сразу изменится».

– Так я святая? – решила уточнить она у чистильщика.

– Святость не от поступков. Действие может быть одно и то же. Но если ты выполняешь волю Всевышнего, то это святость. А если наоборот – то страшный грех.

– Что же, само действие не имеет значения? Пырнула старушку ножом – это может быть благим поступком?

– Вот именно, девонька.

Ольга поняла. Самые худшие опасения оказались правдой.

– Египетский фараон! Так что будем с ней решать? – вновь встряла пылкая толстушка.

– А мы не будем ничего решать. Бесов этих упакуем обратно. Саму отправим на карантин, там есть кому принять решение.

– Нормальный итог конференции, – неожиданно покладисто заявил старший бес. – «Ч.С.З.» сохранили, – словно отчитываясь сообщил он Ольге.

– Чего?

– «Чувство Собственной Значимости», – объяснил бес. – Всё! Порешали. Пойдём на карантин. Сидеть будем.

– Какой карантин? – удивилась Ольга.

Чистильщик довольно прищёлкнул языком:

– Есть на земле такое место, где собирают спорные объекты. Пусть те, кто рангом повыше да допуск секретный имеют, судьбу вашу вершат. Ступайте с миром!

Бесы проворно забрались внутрь её тела, словно пассажиры, запрыгивающие в уходящий автобус.

Ольга оторопела. Как? Разговор окончен? Нет, ну каковы защитнички! «Решалы» великие! Слабаки. Эй! Вылезайте. Порвите здесь всех!

Но разговаривать было не с кем. Показалось, что в глаз попала соринка. Кусок коридора стал мутным. Но тут же поняла, что зрение ни при чём. Реальность вокруг стала пропадать, стираться кусками. Исчезла толстушка хранительница, вот и чистильщик поклонился последний раз. Их заслонили туманные хлопья, сплетающиеся в мутные узоры, будто в калейдоскопе, где вместо цветных стекляшек лишь серое бутылочное стекло. Через мгновение призрачная вуаль смялась в кучу и исчезла, точно от дуновения ветра.

Ольга обнаружила себя в знакомом с детства бесконечном туннеле, ведущем между мирами.

Дорога смерти не задумана, чтобы к ней привыкали и тем более пристально разглядывали. В первый раз впечатляет. Но, присмотревшись, замечаешь, что на дизайне сэкономили. Убогий старомогильный стиль. Краска самая дешёвая, с рынка. Чёрный цвет испорчен и выцвел до бурого. Стены пошли пузырями. Кругом грязь. Пыль лежит в углах сибирскими сугробами. Дурят нашего брата! Во всём! Расчёт на простаков, что с ужасом летят по туннелю, не замечая огрехов. Иных, кто не впервой, раздражает.

По замыслу человек должен миновать посмертный тоннель в одиночку, страшась будущего, вспоминая прошлое. Но и тут осечка. Мешают отдельные небожители. Зачем они лезут навстречу? Показать свой ум? Или проявить придурь? Вспомнила капризного древнеегипетского бога с его папой, любителем маленьких девочек. Извращенцы хреновы.

«Сколько можно, – подумала Ольга. – Хожу сюда, как на работу». Она представила унылый загробный офис, куда тащатся тысячи зомби в одинаковых чёрных костюмах. Их поступь механически размеренна, как у наступающей армии или дружной компании сомнамбул.

Хорошо бы на этот раз наконец сдохнуть.

Неожиданно поняла, что привычная мысль сводит челюсти судорогой протеста. Словно объелась незрелых яблок. «Неизвестно, что будет за финальной чертой, возможно, всё окажется ещё хуже, чем здесь. Буду чистить, чистить и чистить…»

«Быть или не быть?» – задал вопрос Гамлет, но она не помнила, получил ли ответ. А может быть, ответа не существует, потому что не человек решает, быть ему или не быть.

Как обычно, внутри тоннеля время таяло. Возможно, его здесь просто не существовало. Полутьма чуть заметно искрилась. Это самоуничтожались молекулы реальности. Блески порхали и кружились мошкарой в жаркий день. Что их зовёт в стаю? Может быть, страх одиночества? Все боятся оказаться покинутыми, вычеркнутыми из списка, выброшенными за борт.

Как странно всё устроено. Оказалось, что её могучие бесы лишь программы вуду. Кто бы мог подумать? Вот и рассчитывай на внутренние резервы. Никто не спорит, характер у нее не сахар, а точнее, редкая зараза. Но хранительница обидела крепко, обозвала вирусом. Хакером! Это уже слишком! На себя бы посмотрела. Тварь тупая.

Она шла, брела, тащилась, ковыляла.

Но тут краем глаза зацепила почти незаметное движение где-то у самой земли. Увидела крохотное кукольное личико с огромными магическими зрачками и тонкое тельце, покрытые шёрсткой. За ним ещё одно. В тусклом свете вокруг неё сияли десятки огромных глаз.

Ольга испытала приятное чувство узнавания. Так встречают друзей после долгой разлуки. Старые знакомые. Кошки!

У старухи с косой гламурная свита. Это вам не рогатая компания Санты. Только у кошек самые большие глаза из всех животных. Сохранив те же пропорции, олень имел бы зрачки размером с обеденную тарелку.

Теперь девушка ступала в волнистом потоке крохотных тел, каждое движение которых было выверено, как может быть точным течение реки. Лапы неслышно касались земли, отталкивали её прочь. Глаза светились безразличным вниманием. Может быть, только они и видели Бога, и в этом причина их независимости. Если много знаешь, ты кот. Здесь их тайное убежище. Могут гулять сами по себе, могут проводить горемыку, понуро бредущего в иной мир. Вот у кого есть свобода.

Ольга попыталась пойти также грациозно, но сразу споткнулась и чуть было на наступила на одну из кисок. Прикосновение было мимолетным, но почему-то стало жутко. «Мороз по коже», – говорят в народе.

Проворная мысль в её мозгу вновь соскочила на соседскую дорожку. Народная мудрость! Она сообщает намного больше, чем мы готовы услышать. Например, в сказках Кощей именуется бессмертным. Слово «кощей» от слов «костлявый», «тощий». По уверению врачей, худые живут намного дольше своих толстых сверстников. Учёные вновь открывают то, что было известно далёким предкам.

Вот и чёрный кот, постоялец в избушке ведьмы. У них симбиоз. Он питается злой энергией и лечит хозяйку.

«Кис-кис», – позвала Ольга своих молчаливых спутниц. Одна из них обернулась. Остановилась и уставилась на девушку бездонными колдовскими глазами. Там прятались безжалостность и ласка, безразличие и любовь, нежность и отстранённость.

– Мяу… – произнесла киска.

Надо поддержать разговор. Одной идти неприятно. Расскажу спутникам что-нибудь интересное. Чем можно порадовать собеседников? Историей о них самих.

– Да! Интересная тема. В древности кошек боготворили и держали в храмах. Затем случилось загадочное…

Коты уселись кружком и приготовились слушать, как вышколенные ученики.

Хотелось поразить паству чем-то особенным. Повысила голос:

– Появилось христианство – религия, не имеющая ничего общего со своим основателем. Спросите почему?

Слушатели молчали.

– Апостол Павел переписал учение по-своему. Изменил имя Учителя. Отменил законы, обрубил корни, обвинил, обругал, напугал. И в конце концов призвал не спать с женщинами. Странно, правда? Может быть, он хотел погубить род человеческий? Как думаете?

Ольга остановила свой рассказ и взглянула на слушателей. Те навострили ушки.

– Средневековые последователи Павла объявили женщин ведьмами, пособниками дьявола и принялись сжигать их. Вот и меня только что подпалила тварь местная. Тупая… Да, о чём я! О вас, братья и сестры…

Она сделала театральную паузу.

– Вы, кошки, были официально приравнены к ведьмам. Да! Да! Не удивляйтесь. Знаете, кто подписал указ? Папа Римский!

Аудитория возмущённо била хвостами в знак неодобрения действий христиан и папы лично.

Ольга разошлась:

– Несчастные мяукающие комочки пытали в застенках инквизиции. Требовали признаний неведомо в чём. Не добившись покаяния, сжигали, бросали с церковных башен, топили. Вместе с инквизиторами ликовали крысы. Им подфартило по-крупному. Без помех расплодились и разнесли чуму по Европе. – Голос Ольги гремел: – Месть кошек оказалась ужасной. От «чёрной смерти» погибло треть населения. Вы умеете быть злопамятными, – закончила Ольга. – Не завидую тем, кто кастрирует котов.

Дружное «мяу» раздалось как аплодисменты.

Ольга поклонилась. И не удержалась, спросила:

– Вы и вправду Бога видели? Какой Он?

Аудитория не ответила, коты пожали плечами и двинулись дальше.

«Зачем я столько болтаю? Что с моим мозгом? И зачем продолжаю идти? Могу повернуть назад?»

Пришла к выводу, что могла бы при желании. Но желание отсутствовало. Будто выполняла приказ, который полностью устраивал. Может, её заколдовали?

В итоге, безрезультатно поразмыслив, тупо двинулась дальше. Наконец увидела светящуюся дверь. Та дрожала и вибрировала, будто с другой стороны её ритмично пинали ногами. Может быть, это рвались на волю райские обитатели? Или адские?

Подошла вплотную и подумала, что может понадобиться помощь кого-то из друзей. Сама не знала, почему так решила. Следующее действие тоже было странным. Сняла ремень и острой иголкой пряжки нацарапала на тыльной стороне левой руки телефон Андрея. Процедура оказалась болезненной. В некоторых местах царапины получились глубокими, пошла кровь. Лизнула кожу. Хорошо ей сегодня досталось. Сначала поджарили, потом порезали. Что будет дальше? Посолят и съедят?

Ольга решительно толкнула дверь. Громкая музыка и гомон сотен людей в первый момент оглушили. Она стояла в огромном нарядном зале среди тысячи игральных автоматов.

На секунду ощутила, что в разуме произошёл какой-то сбой, провал в восприятии мира. Кто она? И что здесь делает? Почему игровые автоматы? А может быть, вокруг что-то другое? То, чему нет названия в человеческом языке. Лёгкое помутнение с края поля зрения говорило, что туда стоило бы посмотреть. Но глаза неподвижно застыли в одной точке. Лицевые мышцы оцепенели, она превратилась в собственную фотографию. Или рисунок. Прозорливый момент убежал, мысли тоже замерли. Но через мгновение вновь пришла в норму. Картинка ожила.

Глава 6 В которой мы узнаём о пользе пьянства и выясняем, как несколько лет назад Ольга спасла мир. А может быть, и нет…

Спроси любую ведьму, сколько загубленных человеческих судеб начиналось с фразы: «Чего тут бояться, нет же никого».

Ольга сидела на открытой галерее, осенённой розовой бугенвиллеей. Орхидеи всех оттенков заглядывали за парапет. Среди манерно выгнутых лепестков живыми самоцветами застыли пресыщенные жизнью жуки.

Риф, большой чёрный пёс с коричневыми подпалинами, лежал на полу таким образом, чтобы его бок касался ноги хозяйки. Он аккуратно положил морду между лап, отчего стал похож на лису. Веки были прикрыты, но время от времени он приподнимал голову и косил умные тёмно-карие глаза на Ольгу, словно желая проверить установившуюся между ними незримую связь. «Я с тобой, что бы ни случилось», – читалось в этом взгляде. Тогда она чесала его босой пяткой.

Перед глазами искрился залив с аккуратными, словно нарисованными бухтами. В ближайшей плескались туристы. Тупые глупышки!

Она не любила тех, кто нарушал её частную территорию, пусть закон и оставлял кромку пляжа у воды в общественном пользовании. Местные это хорошо знали и никогда без спроса не совались в логово ведьмы.

Бывает, люди совершают неожиданные подвиги: голыми руками убивают ядовитых змей, забираются в огненную печь, выбираются из лодки в штормящее море и гуляют по воде. В общем, играют на публику. Но эти готовились погибнуть уж слишком глупо, искали проблемы на свои белые задницы. Вот и нашли!

В джунглях истошно заверещали. Она знала, это дух мертвеца пришел за угощением. Местные называют этих кровожадных чудовищ «дандатиа».

Недавно умер рыбак Альберто, его труп исчез из гроба в ночь перед похоронами. Все понимали, злобный, угрюмый мужик превратился в ночного зомби. Он и при жизни ненавидел всех, а особенно иностранцев, распугивающих рыб и бросавших пластиковые бутылки в воду, и теперь не успокоится, пока не получит своей порции свежей крови.

Она работала у барона Анри уже четыре года и поняла, что люди не знакомы с миром, где живут. Реальность, в которую они верят, нарисована их собственными органами чувств, которые показывают лишь крохотную часть правды.

Туристы не видят страшного «дантотиа», который стоит у кромки джунглей, мерзко скалясь окровавленными клыками. Не понимают, что к пляжу подтягиваются другие малоприятные существа. Солнце садится. Скоро начнётся пир. «Гр-р-рис-гр-р-р-рис…» – пронзительно затрещало в далёких кронах.

Пёс повёл ушами и сел, внимательно уставившись в пустоту. Животное чувствовало опасность.

Ольга знала, что в лесу кричали не птицы. Злые духи шли к ужину. Все живое, напротив, поспешно ретировалось, чтобы не попасть под раздачу.

Все двести семьдесят семь редких птиц, перечисленных в атласе сейшельской фауны, собрались под защитой её дома и исступлённо орали, будто вдохновленные ссорой базарные торговки. Особенно усердствовал кольчатый попугай, которого здесь вообще не должно было быть по причине полного вымирания. Мировая орнитология в ближайшие минуты могла бы осиротеть еще одним редким экземпляром, который подобрался поближе и обозвал Ольгу коротким неприличным словом, неприятным каждой порядочной женщине. После чего, довольный, отлетел в джунгли. Но сейчас Ольга была снисходительна к мелкому хулиганству. Она успокаивающе погладила пса. Тот глубоко вздохнул и вновь улёгся у ног, свернувшись клубком. Ольга положила ноги на его вздымающийся от дыхания бок. Только в детстве бывает ощущение такого всеобъемлющего и незаслуженного счастья.

Вентилятор со всевышним великодушием дарил прохладу и лениво гонял безмятежных мушек. Не то чтобы грозил им гибелью, скорее служил Божественным предостережением.

Взяла со стола кокосовый орех, заботливо обструганный Самюэлем. В срезанную верхушку были вставлены цветок и соломинка. Красиво! Сок казался холодным.

Мысли неторопливо слонялись в мозгу, изнывая от жары, и были не прочь тоже отведать чего-нибудь прохладного. За неимением оного разум умничал, подсовывая неторопливые философские размышления.

Как эти купальщики беспечны! Думают, что видят и слышат всё вокруг. Чего тут бояться, нет же никого! Не понимают, что их органы чувств ощущают мироздание через «игольное ушко» своих скромных возможностей.

Можно ли познать океан, отгородившись от него стеной с крохотной дырочкой, сквозь которую течёт вода? По этой струйке можно составить представление о солености, мелком планктоне? Но в щелку не пройдет не только кит, но даже и обычная рыба.

Ольга допила кокосовое молочко. Небо стремительно розовело. Солнце уже не слепило, а багровым диском опускалось куда-то за горизонт. Вечерние тени следили за временем.

Грохотали набегающие волны, визжали джунгли. Но на самом деле все эти звуки создавал её мозг из обычных колебаний воздуха. Есть ли звуки в настоящем мире? Или там стоит глухая тишина?

В воздухе замелькали пьяные от сока манго летучие лисички. Весёлые пьянчужки вопили похабные серенады в ультразвуковом диапазоне за пределами слуха человека. Слышат ли они нас?

Любуется ли красотой заката чайка? Ведь цвет всего лишь движение фотонов. Коты, например, видят мир красным. Вокруг них непрерывный кровавый свет. Почему говорят, что у Бога мир белоснежный? А у дьявола чёрный? Там нет цвета?

Или вкус? Раздражение рецепторов языка кажется кокосовым молоком. Но существует ли вкус на самом деле?

Она поставила пустой орех на стол и облизала губы.

Мозг получает крохотные обрывки информации и складывает их в вымышленную картину. И даже учит выживать в этой игрушечной реальности. Но не в той, настоящей, где терпеливо ждёт злой дух со сворой свирепых коллег. Люди словно младенцы – в очень тёмных очках, с завязанными ушами и заткнутым носом – посреди свирепых джунглей. Поэтому и живут так мало. Легче верблюду пройти через угольное ушко, чем человеку узнать правду об окружающем мире.

– Вирджиния, – позвала она горничную.

– Да, мадам.

– Скажи Самюэлю, пусть приготовит сегодня крабов в кокосовом молоке с имбирём.

– Конечно, мадам.

– И вызови «скорую помощь». Все равно приедут не раньше чем через час. Это будет как раз вовремя.

– Кому-то плохо?

– Да. Несчастный случай с людьми на пляже.

Горничная упорхнула, как испуганная птаха.

Прибой затих, залив покрылся морщинами мелководья, наступил отлив. Скоро вода уйдет метров на сто.

Ольгу забавляло отношение людей к окружающему миру.

Что о нём известно? 99,9 процента космоса не исследовано, 97 процентов океана – глубокая тайна, 95 процентов мозга не поняты, 100 процентов потусторонних миров неизвестны. Чем же заняты люди? Они сидят в офисах и изучают финансовые рынки. Бедолаги…

Иногда, впрочем, готовы порассуждать об ангелах, демонах, летающих тарелках.

Они думают, что колдовство существует лишь в фантастических сериалах, а экстрасенсы из телевизора заняты коммерцией: приворожу, заговорю, обдурю.

Люди не понимают, что мир погружён в магию, как крот в землю.

Колдуны творят политику и бизнес. Волшебники посильней их пасут. Над всей этой кучей властвуют всевозможные потусторонние сущности, которых не счесть.

Со многими она была знакома, с отдельными весьма близко, пользовалась их помощью и знала, что среди них есть безобидные и даже полезные. Но большинство – злы, мстительны и очень опасны.

Эти жуткие сущности, обитающие в неведомых складках реальности, редко показывают себя. Они подобны обитателям океана, бушующего в сотне метров перед глазами. Только опытные дайверы знают, что означает мелькнувшая тень за спиной или осторожное касание чего-то невидимого.

Еще полчаса, и начнёт темнеть.

С веранды было видно, как в соседской лагуне, окрашенной в цвет крови, туристы бродили по мелководью. Наверняка босиком. Глухие и слепые. Не замечают морских змей в глубоких норах. Многорукие чудовища – осьминоги кажутся им бурыми грязными комками в донных щелях. Колючие ежи выглядят безобидными ёлочными украшениями. Ядовитые многоножки затаились. Ждут команды зомби, который стоит неподвижно, схоронившись в густом сумраке склонившейся пальмы. Там, где над тёмной тенью искрится воздух.

Пёс вскочил, шерсть на его спине вздыбилась. Он настороженно глядел в темноту. Животные чувствуют, что недоступно человеку.

Вот! С берега раздался крик. Наверняка какой-то идиот порезал ногу. Первая кровь – это только начало. Люди засуетились. Женщина поскользнулась и упала. Скорее всего, наступила на ядовитый шип камень-рыбы, дожидающейся прилива в мелкой луже. Если игла попала в кровеносный сосуд, шансов на выживание нет.

У дикой природы свои законы: лежачего бьют, кусают и едят.

Теперь кричали все.

Солнце коснулась горизонта и стремительно тонуло. Узорчатые веера пальм на фоне красного неба казались совсем чёрными. Их острые кончики угрожающе шевелились, обещая поцарапать, ободрать, вонзиться. Из густого мрака зарослей пялились безжалостные глаза.

Люди пытались помочь друг другу, бестолково суетились, падали. И вдруг, как один, повернули головы к берегу. Это дандотиа позвал каждого по имени. Обязательно найдётся кретин, который откликнется и тем самым откроет канал доступа.

Так и есть. Тёмная громада, терпеливо ждавшая на берегу, двинулась к ним. Сумрак освободил чудовищ.

На месте сгинувшего солнца осталась лужа крови, разливающейся по небосводу. Разнообразно орали джунгли. Но людских криков в этой разноголосице уже не было. Неведомые тени толпились у берега, заканчивая пиршество. Океан торопливо смывал следы. Воздух наполнился басовой мелодией сумерек, которую портила приближающаяся сирена «скорой помощи». Её прожектор уже мелькал среди деревьев.

– Вирджиния, отведи врачей к лагуне. Потом расскажешь, остался ли там кто-нибудь жив. Риф! Лежать. Нас это не касается.

Птицы затихли. Темнота гудела москитами, да назойливо хрустели ветки, будто по джунглям кто-то бродил. Стоило отвести взгляд, деревья и кусты перебирались на новые места и там замирали, подобно древесным паукам. Местные поверья утверждали, что ночью мужские и женские растения спариваются и не любят, когда им мешают.

Воображение плодит мысли. Представляешь одну деталь, за ней сразу возникает следующая. Ольга ушла с веранды. Риф с облегчением последовал за ней.

Страх правит миром, но люди страшатся не того, чего действительно стоит опасаться. Лишь дети знают, что самое ужасное сидит в шкафу и под кроватью.

Взрослые трепещут перед начальством, боятся бандитов, чужеземцев, пауков, микробов и вирусов. И еще чуть-чуть – привидений и мышей. Они ничего не желают знать о значительно более опасных существах из других реальностей. А когда вдруг обнаруживают, что демон их жрёт, могут лишь спрятаться с головой под одеялом и шептать молитву. Попутно выяснив, что проку в этом никакого. Ведь существа другого мира ближе к Господу и их молитва «благослови пищу сию» всегда сильней.

С какой радостью в Средневековье чернь жгла на кострах ведьм, магов и чародеев. Те много знали о потусторонних мирах. Наукой и религией эти знания в один голос были объявлены мракобесием.

Ольга была уверена, что всё происходило под руководством духов, которые хотели обезопасить своё существование.

Все хотят жить. Если бы микробы, подобно демонам, могли внушать людям мысли, они объявили бы микробиологию лженаукой, антивирусные препараты – дьявольским порождением. Мыши уничтожили бы мышеловки. И все жили бы себе припеваючи.

Горе тем, кто этого не понимает. Поскольку по первому вселенскому закону всяк слабый, беспечный и вкусный будет съеден.

Она не могла предположить, что всего-то через пару недель сама окажется в роли преследуемой добычи. Так сплошь и рядом случается в мироздании. Объявляют царём и сразу прибивают к кресту. Что это? Особо циничный юмор или мрачный донельзя цинизм?

Долгое тропическое лето заканчивалось. Вот уже зарядили первые дожди, питая уставшие джунгли. Настроение Ольги неумолимо портилось. В душе нарастала тревога. Раздражение, похоже, мучило не только её. Ядовитые пауки совсем распоясались и готовы были укусить друг друга. Пальмы роняли снаряды кокосов на зазевавшихся неудачников. Океан кишел молодыми и дурными от подростковой силы акулами. Даже баллады птиц заунывно сулили худое. С каждым новым рассветом просыпалось что-то враждебное, окутанное до поры туманом злых чар.

Началось всё со странного сна. Приснился полузабытый кошмар, где она шла по опустевшему после бомбёжек городу. Горели здания, дымили кучи мусора. Её тень плясала рядом уродливым скоморохом, прыгая то влево, то вправо, забегала вперёд, делалась то великаншей, то карлицей. Ноги проваливались в раскалённый асфальт. Ноздри впитывали копоть и смрад. Земля вокруг была усеяна воронками. Она помнила, в одной из них лежит обугленный труп мужчины. Её первая любовь и самая страшная в жизни боль, которая проникла в душу раковой опухолью. Тогда она с кровью вырвала из себя заражённую часть. Пусть горит в аду! Не хотела ни вспоминать, ни смотреть. Хотя знала, что не избежать. Но вдруг случилось чудо: она сумела пройти мимо, отвернувшись.

Мгла вокруг густела, Ольгина тень исчахла и расползлась по тёмной дороге.

Совсем рядом, за углом полуразрушенного дома, услышала звериное рычание, смешенное с визгом боли. Страха не возникло, лишь чувство сопереживания и сочувствия существу, которому было очень больно. Она зашла за угол и увидела странные фигуры в черных балахонах, тащившие на цепях грязного, покрытого сажей зверя, похожего на огромную кошку. Рысь? Львица? Леопард? Определить было сложно – шкура обгорела, морда покрыта запекшейся кровью, и лишь дикие глаза яростно и неукротимо горели.

– Стойте!

Никто не отреагировал. Лишь дёрнулись цепи да взвыл от боли зверь, которого уводили всё дальше и дальше. Зыбкие силуэты покрылись повязкой из дыма и исчезли в кромешной мгле.

Ольга проснулась. Сердце бешено колотилось. Ощущала, что случилось нечто ужасное. Словно жуткие призраки ночного кошмара украли что-то от неё самой. Чувство потери было болезненно безнадежным. С этого дня в её жизнь вошла беда.

Нападения начались внезапно, исподтишка. Так террористы непредсказуемо нападают, то здесь, то там, на всех кого ни попадя.

Сначала от неизвестной болезни погибла любимая собака. Пёс умирал тяжело. Ольга положила огромную мохнатую голову себе на колени и гладила дрожащие уши. Риф смотрел на неё мутными от боли глазами и хрипло дышал. Приехал ветеринар и сделал последний укол. Пёс словно всё понял и из последних сил лизнул её руку. Будто прощал за что-то. Попытался поднять голову, но не смог. И затих.

Она осталась совсем одна. Никто не лез целоваться слюнявой мордой, не тыкался носом в колени… и некому было почесать за ухом.

Потом сама тяжело заболела. Выздоровела и вновь слегла. Недуги сыпались один за одним. В конце концов достался жуткий грипп, от которого потеряла голос и частично слух.

Чувствовала, как будто кто-то незримый и очень мощный напал на неё. Невидимый враг постоянно преследовал, наносил удары, причинял боль. Ольга делала шаг, но получала подножку. Здоровье, жизнь, душевный покой летели под откос.

Сначала подумала, что её атакует какой-то сильный маг. Применила отработанные заговоры от колдовства и чародейства, возвращающие посланное зло обратно да с удесятеренной силой. Любой напавший на неё давно бы сдох. В данном случае эффект был нулевым. Всё стало еще хуже. Напасти шли со всех сторон.

Правительство архипелага неожиданно решило, что именно Ольга Меретова мешает стране динамично развиваться. Чиновники блокировали ее банковские счета, составляющие львиную долю богатства страны, попытались отобрать недвижимость. Отбивалась тяжело. Кабинет министров поменяли. Особо усердных посадили в тюрьму. Практически пришлось изменить политическую систему государства. Был избран новый вице-президент, который начал масштабные реформы и впоследствии стал президентом. Так бывает – внезапно рушатся незыблемые, казалось бы, режимы. Магов обижать не надо!

Но стоило решить одну проблему, на её место приходили десять других.

Чувствовала, что всё происходящее лишь радует таинственных недругов. Словно они питались её эмоциями, энергией, болью.

Ольга ощущала себя весьма неслабой колдуньей, с богатой практикой, огромным арсеналом и не собиралась легко сдаваться.

Отработав гипотезу земных врагов, сообразила, что атака идет из потустороннего мира. Может быть, там завидуют её силе и видят в ней конкурента. Вдруг вспомнила предупреждение барона. Спасение Игоря Яковлевича нарушило всевышние планы, и ей мстят. Подло, мелко, коварно. Собака-то совсем ни при чём! Вот злобные твари! И главное, за что? Вроде бы спасла не самого плохого человека. Опять же, ребёнок не остался сиротой. Не то что бы рассчитывала на награду. Но уж наказания точно не ожидала.

Обида и ярость захлестнули. Ну что же, поборемся!

На восходе солнца она стояла на скале, голая, покрытая жутко воняющей смолой, будто прямо из преисподней. Дико завывая, выкрикивала заклинания, сопровождая хищными движениями из древних ритуальных практик. В какой-то момент камень неожиданно дрогнул. Там, где только что была опора, нога обнаружила пустоту. Мышцы мгновенно среагировали, удерживая тело от падения. Связки отозвались резкой болью. Домой вернулась хромая, колено пухло на глазах.

За день вылечила сустав, изнывая от бессильной ярости.

В сумерках на веранде жгла пахучие свечи. Пела мантры. Когда вернулась в тело, обнаружила, что, пока гуляла в астрале, плоть изрядно покусали озверевшие москиты. Кожа чесалась и зудела, пухла волдырями. Потусторонний мир издевался.

Разозлённая, решила применять запретные приёмы.

В ночь, когда с разбушевавшегося океана дул злобный муссон, а луна спряталась за бешено мчащиеся тучи, Ольга отправилась на древнее пиратское кладбище. Надгробия сгрудились в узоры нелепой головоломки. Полустёртые надписи взывали: «Прости нас…», грустили; «Вечная память в сердцах…», угрожали: «Мы ещё встретимся на небесах…» Среди каменных крестов, покрытых плесенью и мхом, беспокойно сновали синие огоньки. Вековые деревья переплелись кронами и мрачно шипели. Их стволы покрывали жуткие наросты, похожие на лики злобных гримасничающих старцев. Иногда луч фонаря высвечивал огромных пауков, повесившихся на своих нитях.

Из сырой земли выбрались потревоженные и оттого нервные мертвецы. Они собрались вокруг Ольги в ворчливую недовольную толпу и принялись качать права: «Смерть – сплошная маета! Днём – туристы, ночью – колдуны да ведьмы. Где обещанное загробное упокоение в тёплом аду? Где пенсия, заработанная в поте лица честным грабежом и разбоем? Надули, черти! Как есть провели! И преисподнюю свою разворовали и продали!»

Она не стала вступать в политические дискуссии. Послала митингующих куда подальше. Но не просто так, а с целью убить недругов. Те отправились, недовольно ворча на сверхурочную работу. Вернулись тихие. Задумчиво зарылись в обжитые могилы, укрылись обгрызенными временем надгробиями и не желали обсуждать происшедшее.

Тогда Ольга без помех совершила тот самый, древний и страшный обряд. Не для слабонервных. Поэтому автор, повинуясь внутренней цензуре, удалил часть текста.

В результате со страшным грохотом рухнул ствол векового баньяна, чудом не похоронив под собой колдунью. Другого эффекта не наблюдалось.

Ободранная в кровь, грязная, как последняя мартышка, вернулась домой, чтобы обнаружить невероятное: Самуэль ушёл, забыв выключить плиту. От едкого дыма обугленной баранины было не продохнуть.

Ольга сатанела от бессилья… и поняла, что столкнулась с чем-то незнакомым.

Пыталась выжать из себя всё новые и новые возможности эффективного боя с неведомым.

В итоге ощутила, что выжжена дотла.

Перестала спать. Лежала, закрыв глаза, продумывая варианты возможных неприятностей и стратегию борьбы с ними. Если вернётся старая болезнь, надо натереться помётом летучих мышей, выпить заговоренной воды и зажечь семнадцать свечей, закопать прядь своих волос. И что-то там еще. Забыла. Ну почему всякую ерунду помнишь, а жизненно важные вещи упускаешь. Натянутые нервы были готовы лопнуть, и доставалось всем, кто находился рядом.

Преданная горничная, работавшая с ней несколько лет, поскользнулась на ровном месте и разбила любимую вазу. Ольга взорвалась. Жутким охрипшим шёпотом шипела на неуклюжую дуру, жизнь которой не стоит одного-единственного произведения искусства эпохи Мин. Та свалилась замертво. Она слышала за спиной тихий довольный смех. Голова кружилась, ноги подкашивались, её силы кто-то высасывал, оставляя только опустошенную ярость и боль.

Полюбила читать международные новости. Логика в событиях отсутствовала. Все поступали во вред себе и другим. Казалось, мир готовится к самоубийству. Почему-то это радовало.

Гуляла по джунглям, убивая взглядом огромных ядовитых пауков. Те корчились в судорогах и застывали спутанными комками. Потом взялась за чёрных гусениц. Ей нравилось, как те взрывались. Пусть не только ей, но и всем вокруг будет плохо.

Казалось, будто что-то чужеродное и безжалостное облепило, присосалось и отрезает по кусочку здоровье, удачу, душу.

Вновь заболела, подцепив незнакомый вирус. Несколько дней валялась без сил в забытьи. Как только стало чуть лучше, вновь отправилась на кладбище. Даже самые храбрые туристы сбежали, обнаружив среди могил страшную, худую фигуру, закутанную в чёрные тряпки. Волосы, похожие на спутанную грязную паутину, свисали на лицо цвета засохшего сыра. Лютые глаза злобно блестели. В мгновение место обезлюдело. Торопливо прошептала несколько страшных заклятий. Из земли вылез перепуганный червяк и дал дёру. И всё!

Может быть, разучилась колдовать?

Чуть живая притащилась домой.

Обнаружила незваного гостя – Вадима.

Её чувства к напарнику давно отгорели, не осталось даже искорок. Бывает, что и любовь делается невыносимой. Лучше бы ему держаться подальше – целее будет.

– Ольга, что с тобой? Не отвечаешь на звонки.

– Чего? Говори громче. У меня что-то со слухом.

– Похоже, и с голосом.

– Да, со всем проблемы. Меня прокляли и тихо сжирают.

– Где ты была?

– На кладбище.

– Кто-то умер?

– Не поверишь. Там все умерли.

– А… – Он подошёл ближе, попытался заглянуть в глаза.

– Отвали. Мне плохо.

Она с трудом стащила чёрные тряпки и рухнула на кровать. Голова кружилось. Желудок выворачивало.

– Оля, я попробую помочь.

Он принялся зажигать свечи, развешивать какие-то амулеты.

Наивный! Всё уже испробовано. Впрочем, пусть колдует. Спорить – всё равно что вязнуть в бездонной трясине.

Она лежала в полузабытьи. Иногда в мозгу что-то взрывалось. Горело. Обжигало. Монотонный голос доносился издалека. Слова были неразборчивы, проклятая глухота давала себя знать.

Сквозь полуоткрытые веки видела лицо Вадима, который монотонно повторял колдовские заговоры.

Наконец провалилась в забытьё.

Приснилась собственная вилла. Только она выглядела по-другому, грязная, в паутине и с облупленной штукатуркой. В стенах сияли огромные дыры, сквозь которые пробирались незнакомцы. Она гнала их. Но те невозмутимо появлялись вновь и вновь. Потом в пролом в стене пролезла мама. Ольга попыталась выгнать и её. В результате они страшно поругались.

– Зачем ты лезешь в мою жизнь? – кричала Ольга.

– Твоя душа похожа на дуршлаг. Вся в дырах. Кто только к тебе ни забирается!

– Ты-то хоть не лезь, а с другими я сама разберусь.

Очнулась от собственного крика.

– Голос вернулся, – удовлетворённо констатировал Вадим.

– Чего?

– Ничего.

Он напоил её горячим отваром. Сводил в туалет. Помыл.

И вновь она спала, проваливаясь то в кошмарный сон, то в сонный кошмар. Потом приснилось, что дом объявили музеем и толпы экскурсантов стоят в очередь на посещение. Но попасть не могут, потому что территория ограждена бетонным забором, а металлические ворота наглухо заварены. Страждущие любители попытались штурмовать ворота, но падали вниз гроздьями перезрелых ягод. Ольга хохотала. Сон ей нравился.

Когда проснулась, захотела есть.

– Свари курицу.

– Холодильник пуст.

– Поймай на улице. Колдун великий!

– Ничего, если заметят пропажу?

– Скажем, собака съела, а кур надо привязывать.

Вадим ушёл.

Она лежала, смотрела на крутящийся под потолком вентилятор и думала, как бежит время.

За окном квакнула какая-то тварь.

Сообразила, что слышит. Кажется, болезнь отступила. Похоже, таинственные заклинания заделали дыры в её защите. Интересно, сколько она валялась?

Вадим вернулся с пакетом продуктов.

– Давно ты возишься со мной. Неделю?

– Три дня. Ты крепкая. Но насели на тебя мощно.

– Кто?

– Подожди. Приготовлю еду, поедим, потом и обсудим.

Ели в просторной гостиной. Температура снаружи перевалила за тридцать. Кондиционер в поте лица создавал прохладу. Сквозь панорамные стёкла было видно, как океан лакомился пляжем. Под окном, в нижнем дворе, мускулистый парень, одетый лишь в крохотные шорты, монотонно мёл мусор. Литые мышцы перекатывались под коричневой блестящей от пота кожей.

– Он что, целый день махает метлой?

– Ага. Не знает другой работы. Туповат, но мести мусор ему нравится. Мне приятно смотреть. Красиво…

Ольга с удовольствием обсасывала косточки. Аппетит проснулся и разогнал грусть.

– Вкусная курица.

– Это кролик. Купил в деревне. Живого. Пришлось самому разделывать.

– Голова осталась?

– Да.

– Покажи.

Ольга задумчиво вертела в руках заячий череп с обвисшими ушами.

– По-моему, это девочка.

– Ты совсем спятила, это кролик!

– Я стала чувствительная. Представляешь, она жила, мечтала, растила детей. Пушистая такая, хорошенькая. Не делала ничего плохого, а ты убил и съел.

– Ты тоже ела. И пальцы облизывала.

– Меня такой создали. Чтобы жить, надо жрать, а некоторых заживо. Вот посмотри! Его не подкупишь, с ним не договоришься. Даже если покромсаешь в винегрет, не успокоится, гад, пока не доведёт до слез.

– Оля, ты можешь есть лук без комментариев!

Ольга чувствовала себя намного лучше, поэтому разошлась:

– Лишь Бог в ответе, зачем Он создал такой мир, где все жрут друг друга… – Она остановилась, вспомнила потерявшуюся мысль: – Так что ты хотел мне рассказать?

– Думаю, я знаю, кто напал на тебя. Они тобой питаются. Без злости, просто чтобы жить.

– Любопытно. Кто же это?

– Особая порода бесов. Чрезвычайно опасных. О них мало известно. Но они контролируют человеческую цивилизацию.

– Такие важные?

– Наоборот. Настолько примитивны, что ангелы и демоны не обращают на них внимания. Даже не считают разумными.

– Тупые?

– Не поймёшь. Уничтожают духовный мусор: негативные эмоции, злые мысли, боль, страдание. Чтобы люди не загадили духовные миры.

– Во молодцы!

– На небесах тоже так думали, когда дали им возможность входить в разум людей. И никто не предвидел, к чему это может привести. А те кушали-кушали и вошли во вкус. Потом сами стали провоцировать человечество на бедствия, чтобы лучше питаться. В итоге создали цивилизацию, построенную на страхе, страданиях и боли.

– Ага! Вырос наш жук больше медведя. Как же Бог?

– Всевышний проспал. Он не ведёт мелочный контроль. Для этого есть Управляющие Миры.

– Бла-бла… У тебя Господь Бог похож на царя страны. Или президента. Нет, скорее царя, ведь его не выбирали.

Ольга нахмурилась, ловя странную мысль: «Может быть, верующие своей верой как раз и выбирают себе Бога. Создают кумира».

Вадим продолжал:

– Царь или президент – какая разница?! Практическое руководство осуществляют министерства с кучей департаментов и огромным штатом. Ангелы, архангелы… Где-то в самом низу служебной лестницы находятся эти загадочные бесы.

– Ни фига, как раздули штаты…

– Как иначе? Что на верху, то и внизу. Наши бюрократы лишь жалкая копия небесных.

– Забавно! В раю процветает коррупция, берут взятки, дают откаты.

– Возможно. В Евангелии есть загадочная притча. О хитром управителе. Предчувствуя свое увольнение, тот выкрал у хозяина долговые расписки и раздал должникам, чтобы ему заплатили процент. И самое невероятное, Иисус ставит этого человека в пример, говоря, что так зарабатывается Царствие Божье.

– Намек на взятку, которую следует дать святому Петру при входе в рай?

– После смерти нас ожидает много сюрпризов. Люди пока не знают.

– Точно, Вадим. Нам всегда морочат голову. На самом деле Бог сотворил бизнес-проект. Хотел как лучше, а вышло как всегда. Я-то здесь при чём? С какого перепугу ты решил, что на меня напали твои особые бесы?

– Ты сильная и злая.

– Обидеть норовишь?

– Просто констатирую факт. Поэтому ты вкусная. Наверное, в силу каких-то особенностей очень вкусная. Они тебя попробовали и, видимо, остались довольны. Поэтому решили заставить страдать и злиться еще сильнее.

– Как их победить?

– Я же объяснил. Это примитивные существа, для которых не существует добра или зла. Они умеют только жрать негативные эмоции. С ними нельзя договориться, нельзя запугать или победить. Они страшнее всех адских чертей. С теми хоть можно вести переговоры. Но попробуй поспорить с пылесосом.

Ольга подумала, что на свалке мироздания человеческие эмоции, наверное, сортируют, чтобы использовать с максимальной выгодой. Как на мусороперерабатывающих заводах.

Гнев и злость аналогичны упаковочным материалам, пластику, стеклу.

Издёвка и злая ирония подобны пищевым отбросам. Неслучайно говорят «облил человека помоями».

А страдания, боль, пессимизм? Это наиболее ценное сырьё, вроде металлолома и макулатуры.

И нет никакой оценки греха и праведности в людских поступках, а есть повседневная уборка мусора.

Вадим заговорил вновь:

– Научно доказано, что миром управляет закон подлости. Профессионалы говорят деликатней – закон Мэрфи. Его сформулировали испытатели реактивных двигателей: всё, что может пойти не так, пойдёт не так.

– Это весьма оптимистический взгляд.

– Подлость – вселенский закон, такой же, как закон тяготения. Мусорщики прессуют каждого человека, чтобы тот страдал сам и заставлял страдать окружающих. И жрут результат. Когда беды пересекают черту, за которой человек перестает чувствовать боль, его отпускают. Дают передышку, чтобы нервная система пришла в норму. Разрешают немного счастья. Затем вновь кровопускание.

– Мы для них просто стадо?

– Почему тебя это возмущает? Мы же едим животных и растения, просто чтобы жить.

Ольга осознала, что согласна с Вадимом. Ведь действительно – большинство людей действуют так, словно желают получить максимальное количество неприятностей на свою голову. При этом думают, что поступают единственно правильным образом. И страдают, страдают…

Вот ответ на вечный вопрос: почему люди не научились жить по-человечески? Потому что некие сущности из потустороннего мира, о которых люди не имеют представления, а Бог создал и забыл, не дают человеческой цивилизации этого сделать. Не Бог и не дьявол царствуют в этом мире, а мусорщики.

– Я расстроена. Всё. Уйду в монастырь, мужской. На три дня. Или на четыре. Как пойдёт.

– Успокойся, в потусторонних мирах много иных сущностей, готовых на нас напасть. Так же, как и в нашем мире. Кроме кровососущих комаров, есть еще змеи и скорпионы, микробы. Мы применяем меры предосторожности. От комаров используем мазь, от змей – сапоги, от дождя и снега – тёплую одежду. Научись защищаться от монстров.

– Что же мне делать?

– Перестань страдать, злиться, нервничать. Не давай им питаться собой. Убедившись, что ты несъедобна, они уйдут.

– Легко сказать. Мне больно, а я должна крепчать, делать вид, что в восторге.

– Сопротивление вредно. Они тебя бьют, а ты не сдаешься. Значит, можно бить еще. До тех пор, пока не сломаешься. Знаешь, сколько раз вспыльчивые люди зарекаются не злиться? И все равно рано или поздно срываются. Усилием воли или разума с мусорщиками не справиться.

– А как?

– Никак. Можно лишь механически отключить разум. Я налегаю на медитацию или экстремальный спорт.

Ольга подумала, что у человечества есть и другие испытанные временем способы: алкоголь, секс, наркотики. Может быть, мусорщики нарочно поставили все это в ранг табу.

– Объясни мне, дуре, почему никогда не слышала об этих особых бесах.

– Знаешь, они настолько вросли в цивилизацию, что по существу и являются сущностью человека. Все мы знаем, что человек – злой зверь, отягощённый разумом. Но никто не задумывался почему. Монстр сидит внутри нас, и бороться с ним всё равно что воевать с самим собой.

Вадим уехал на следующий день.

Ольга попыталась применить полученную информацию на практике.

В первый же вечер запаслась местной водкой, смешанной с соком кокоса, продаваемой в чёрной бутылке в форме женских ягодиц. Когда почувствовала, что упилась в задницу, потащилась спать.

Следующий день пропал, словно его и не было. Но при этом не случилось никаких новых проблем. Это вдохновляло.

Чтобы отвадить от себя мстительных чудовищ, несколько месяцев провела в угаре алкогольного опьянения и прочих излишеств, отключающих природный пессимизм. Монстры не могли достучаться в её мозг, поскольку в ответ на любое воздействие разум лишь блаженно хохотал.

Помаявшись с непокорной Ольгой, проблемы отступили. Наверное, нашли другую, более вкусную и податливую жертву.

Ольге понравился метод, в результате здорово пристрастилась к выпивке. Вино лечит всё, кроме пьянства. Мир вокруг стал заметно лучше. Пьяному море по колено. Островитяне непрерывно и удачно острили. Любой придорожный камень немедленно превращался в удобное кресло-качалку. И все с ней заигрывали. Даже черепахи.

Она развила теорию Вадима, придя к мысли, что кроме мелких бяк, поедающих людей, существуют гигантские буки, жрущие целые страны. Им, чтобы покушать, нужны страдания миллионов. Чудовища живут в весьма медленном режиме и требуют пищи максимум пару раз в столетие. Тогда случаются мировые войны, пандемии, катаклизмы. Целые страны погружаются в кошмар. Страшилища наедаются и засыпают до следующего раза.

Однажды, в сильном подпитии, пришла к выводу, что буко-бяков специально натравили именно на неё в отместку за спасение Игоря Яковлевича. Помогать другим – крайне опасное занятие. Ведь, делая это, ты отбираешь еду у очередного монстра. Тот уже удобно устроился, положил салфетку на колени, держит в руках нож и вилку и готов отрезать кусочки от жертвы. А ты выдёргиваешь блюдо из-под его лап.

И всё же работа есть работа. Барон не зря платил ей баснословные деньги. Иногда приходилось рисковать. Так случилось в 2010 году. Позднее специалисты скажут, что это был год самого большого количества катастроф и бед за последние сотню лет.

Первого апреля, аккурат в международный день дурака, Ольга была срочно вызвана к барону Вальмонту. Ехала с долей скепсиса, вдруг зов – просто шутка. В этот день люди лгут и устраивают ближнему гадости с особым цинизмом. Безнаказанность действий порождает чудовищ разума.

В самолёте от безделья принялась читать газеты, обнаружила, что поводов для встречи немало: теракт в московском метро, новое извержение исландского вулкана. Жители эвакуированы, все ждут катастрофы.

Анри был невесел – значит, «день дурака» ни при чём. Уже хорошо. Обидно было бы тащиться зря через полмира.

– Земля заболела, – объявил барон. – Планету лихорадит, как смертельно больного. Землетрясение на Гаити убило двести тысяч. Вирусы взбесились. «Свиной грипп» угрожает поголовной пандемией. И вот-вот рядом с Европой взорвётся вулкан. Будет финальная точка.

– Вы про Эйяф… Не могу выговорить. Я бы выпила шампанское, – предложила Ольга.

Барон с сомнением взглянул на вдохновлённую сотрудницу.

Однако шампанское было подано.

Ольга оживилась. Последнее время она здорово привыкла взбадривать себя алкоголем.

Пока пила щиплющий язык напиток, Анри веско произнёс:

– Эйяфьядлайёкюдль – чепуха. Крошка, булавочная головка.

Ольга уважительно посмотрела на шефа. Похоже, он исландец! Наверное, и скороговорку сказать может, вроде «Эйяфьядлайёкюдль эйяфьядлайёкюдлился, эйяфьядлайёкюдлился, да не выйяфьядлайёкюдлировался».

Барон, не замечая сложных размышлений сотрудницы, продолжал:

– Рядом с ним просыпается гигантский вулкан Катло. Когда там начнется извержение, цивилизация погибнет. Растают ледники, Европу затопит океан. И наступит зима от вулканического пепла, который закроет солнце.

– Хорошая перспектива. Когда ждать событий?

Ольга говорила, почти не думая. Мысли были заняты ощущением покачивающейся комнаты. Словно ехала на карусели. Верхом на слоне. Или тигре. Барон с его заботами о человечестве казался забавным. Примостился бы рядом и поскакали бы вместе.

– Учёные говорят о нескольких днях. В лучшем случае через две-три недели.

– Приезжайте ко мне в гости, на Сейшелы. Все-таки другое полушарие. – Ольга хихикнула. – Вино из Южной Африки. Ужин при свечах.

– А утром завтрак с огнетушителем. Спасибо за приглашение, – задумчиво продолжил барон.

Ольге показалось, что тот прикидывал, что еще интересного могла бы предложить ему сотрудница.

Эти размышления были прерваны внезапным появлением баронессы Селин. Та возникла, как всегда, вовремя, появившись словно привидение. Ольга была уверена, что дверь не открывали.

Подслушивала она, что ли? Ревнует, наверное.

Барон любезно подвинул кресло:

– Дорогая, мы тут обсуждаем, где через неделю будет лучше. На Сейшелах или в этом замке? Скорее всего, наши холмы окажутся островами в Атлантике.

– И что решили? – строго спросила Селин.

Барон упрямо помотал головой:

– Меня не устраивают оба варианта. Думаю остановить извержение.

– После обеда?

– Нет, сегодня не успею. Будем строить реальные планы. Пара недель…

– Как ты собираешься это делать?

– Поясню. – Анри улыбнулся. – Но начну издалека. Все знают, что у меня тяжелый характер, извините.

Баронесса хмыкнула.

Ольга разглядывала её серьги – занятные, что-то старинное и магическое. Шампанское кончилось, а новую бутылку не принесли.

– Я вспыльчив, нетерпелив.

Все молчали и ждали продолжения.

– Что ты делаешь, дорогая, когда чувствуешь, что я вот-вот взорвусь?

– Обычно кормлю тебя.

– Верно, ты, как всегда, права. Заметь, еда никак не связана с теми событиями, которые вызвали мой гнев. Я могу быть раздражён на ситуацию в мире. Вряд ли кусочек баранины меняет неудачную политику правительства, но я успокаиваюсь.

Или вот еще пример. В легендах разъяренного дракона усмиряли обнаженной девственницей. Зачем тому девственница?

Ольга не улавливала логики в речи Анри. И правда, что дракон делал с неопытной девушкой? Она попыталась представить. «Я – примерная девочка». А дракон так строго: «Не понял!» – «Ну, примерно… девочка».

Барон продолжал:

– Вот ещё пример. Что бы умилостивить разъяренного Бога, на жертвеннике сжигали жир.

– Что ты хочешь сказать? Надо бросить в вулкан корову? Или девственницу?

– Я хочу сказать, что события могут меняться совсем нелогичными встречными действиями.

– И какими же?

– Это пока загадка. – Барон оглядел обоих слушательниц сияющим взором. – Но известно, что на Земле существуют места, где перед каждым катаклизмом происходит некая чертовщина. Словно эти точки на планете чувствуют приближение беды.

Баронесса кивнула:

– Кажется, понимаю. Ты считаешь, что раз такие зоны реагируют на приближающийся катаклизм, то возможна и обратная связь. Как в организме человека. Укол иголкой в определённую точку на стопе очищает печень.

– Именно. Если правильно воздействовать на мироздание в этих важных зонах, то катастрофа не случится.

– Что значит «правильно воздействовать»? – уточнила Ольга.

– Не знаю. Можно действовать методом тыка. Делай все подряд в максимальном количестве аномальных зон, – многозначительно заявил барон.

Ольга подумала, что в сумасшествии начальника есть система, только очень дурная. Впрочем, ей всё равно. Подряд – так подряд. Всех – так всех. Как прикажете.

Она прикидывала, удастся ли незаметно достать бутылочку коньяка и сделать маленький глоток. Ведь заметят. Подумают, что пьяница. Может, загипнотизировать и усыпить эту сладкую парочку на пару минут?

– Мы выяснили, что ответные действия может быть нелогичными и неожиданными, – проговорил Анри.

Ольга подумала, что последняя фраза может относиться как к теме разговора, так и к её желанию поколдовать. Решила посидеть тихо, чтобы не вызвать катаклизма.

– Так вот. Я отправлю сильных колдунов в такие ключевые точки планеты. И пусть они делают любые действия, которые им подскажет интуиция. Хуже, чем сейчас, уже не будет. Вдруг кто-то изменит судьбу цивилизации?

Ольга сообразила: проклятые монстры напали на человечество. Может, подсказать барону, что помогает алкоголь. Если напоить всех людей, будет забавно. Мир станет счастливей и добрее, а «мусорщики» сдохнут от голода. Или раздать всем какой-нибудь наркотик, чтобы разум перестал работать. Будут сидеть, уставившись в одну точку, покачивая головой. Кстати, телевизор! Для многих это настоящий наркотик, а диван перед ящиком – место, где земное тяготение увеличено в разы. Надо всех усадить перед телевизором, предварительно напоив водкой. И наступит Царствие Божье.

– И куда ехать мне? – скромно спросила она.

– В Италию. На западном побережье, около города Гаета, существует «Расколотая гора». Весьма загадочное место, которое вот уже десяток лет изучают в научном центре, расположенном по соседству. Несколько последних дней там паника. Приборы показывают невозможное. Физические характеристики, магнитное поле, сила тяготения десятки раз на дню меняют свои значения, как капризная барышня.

– По преданию, эта гора разошлась во время распятия Иисуса Христа, – пояснила Селин.

Барон кивнул и процитировал:

– «Земля потряслась, камни раздвинулись, и гробы отверзлись, и многие тела усопших воскресли».

– Что, и мёртвые ожили? – удивилась Ольга.

– Да кто же знает, что тогда было.

Селин досадливо поморщилась:

– Вряд ли это достоверная легенда. Появление в Иерусалиме воскресших зомби не пропустили бы историки. Заметили только христианские евангелисты. Может быть, зрение лучше.

Она остановилась и не стала продолжать объяснение. Возможно, полагала, что присутствующим и так всё понятно.

Ольга не стала расспрашивать, чтобы не выглядеть безнадёжно тупой. Смысл нового задания был туманен.

На следующий день она отправилась в Италию.

В самолёте попросила принести коньяк и попыталась вникнуть в заумные объяснения специалистов, изложенные в докладе, врученным ей Анри. Коньяк щедро делился золотыми языками своего пламени. Ученые тупили, сыпали терминами вроде «черная дыра», «тёмная материя», «странные кварки». Одним словом, чертовщина. Ну что же… Это как раз по её части.

Древний городок показался грустным, утомленным жизнью и туристами. Чувствовалось, что повседневные коллизии испортили его характер, сделали обидчивым и ворчливым. «Всё, больше ничего не покажем, – говорили старые стены. – Достопримечательности закончились, а которые остались – те давно закрыты».

По-весеннему холодное море пребывало в глубокой меланхолии. Волны, обычно скачущие, как дикие жеребцы, здесь стреноживал глубокий залив. Вода слабо шевелилась, только чтобы обозначить своё присутствие. Набережная располагалась практически на уровне прилива, словно в издевку над порабощенным морем. Так укротитель храбро попирает льва, одурманенного успокоительным.

Туристы казались вялыми, замерзшими и лениво восхищались красотой, видимой только им.

Пахло рыбой, сетями, кулинарными достижениями местных ресторанчиков. Особенно благоухал воспетый путеводителями пирог с начинкой из рыбы, моллюсков, кальмаров и прочих морских гадов, погибших в остром томатном соусе. Ольга отведала и поняла, что в ближайшие дни придётся жить на пару с кулинарным шедевром в желудке.

Итальянские вина пришлись по вкусу. Они загасили бушующий в недрах пищевода огонь.

Местные донжуаны проявляли настойчивость в стремлении стать неотступным спутником una bella senorita и показать ей всё самое лучшее, что можно найти в Италии:

– Почему красавица скучает?

– На-жра-лась!

Первую ночь она провела в обществе двух крепких мачо и пришла к выводу, что репутация итальянских любовников сильно преувеличена. Скорее всего, ими самими.

Утром в хорошем расположении духа поехала к загадочной горе. Стоявший у входа в знаменитую расселину храм показался ненастоящим. Был похож на белоснежный тортик, обильно украшенный взбитыми сливками. За ним начинался узкий проход, украшенный барельефами со сценами мучений Христа.

«Христианство – странная религия, – подумала Ольга. – Верующие смакуют страдания Бога, пришедшего в человеческом теле. Благоговеют перед крестом – орудием убийства. На Божественных литургиях пьют кровь Спасителя и поедают Его тело в воспоминание. Может быть, поклонение страданию тоже инспирировано бесами-мусорщиками».

Прокляв туфли, прошла по бесконечной лестнице, ведущей вниз сквозь расщелину. Вложила руку в отпечаток ладони на скале, якобы возникший от руки мавра-моряка, не верившего в чудесную легенду.

Камень, отполированный руками туристов, в первое мгновение показался ледяным, но затем стал тёплым. И даже мягким. Будто дотронулась до горячей манной каши. Пальцы слегка вжались в поддавшуюся массу. Но вдруг почувствовала, что и с другой стороны что-то тоже дотронулось до неё. Ощущение было приятным, несмотря на острые когти, коснувшиеся кожи из глубины камня. Попыталась уловить странные чувства, охватившие разум. Что-то вроде любви, слепой, даже материнской. Она вжалась в острые шипы, ощутив за ними нежную мягкость. Несколько мгновений стояла, прижимая руку к чему-то до боли родному, потом попыталась убрать, но камень не отпускал, приклеившись всей поверхностью. Наконец рука отдернулась. Показалось, что оторвала от себя что-то очень важное, а отпечаток стал чуть глубже.

Задумчиво дошла до крохотной часовни, построенной на карнизе, над пропастью с бушующим морем. Всё вокруг было пронизано драматизмом. Волны исступлённо дрались друг с другом. Эхо грохотало, будто здоровенный псих без устали колотил по барабану. Седые от горя чайки с надрывом рыдали. Гора оплакивала свою разбитую на части душу. Планете было отчаянно больно. Так больно, что всё вибрировало, трепыхалось, стучало, как изнеможённое сердце. «Землю лихорадит», – вспомнила диагноз барона. Вот почему испарина на камне, переменчивая температура воздуха, дрожь стен.

Вечером, отведав крепкого лекарства против бесов, позвонила Вадиму:

– Знаешь, тут всё хуже, чем ожидалось.

– Что так?

– Скалы колбасит. У-у-у-у… – Ольга попыталась изобразить, как всё плохо. Но смогла лишь развести руками и повторить: – У-у-у…

Вадим, похоже, не испугался:

– Ольга, подожди. Ничего не слышно. Пусть проедет поезд, потом говори.

Тупил напарник. Принялась объяснять заново:

– Грань между мирами истончается на глазах. Чпок – и лопнет. Что-то рвётся ко мне в гости. С когтями.

– Зачем?

– Выпить за упокой.

– Ты бы полегче с выпивкой.

– Алкоголь меня защищает.

– Тебе виднее.

– Вадим, ты ещё здесь?

– Да.

– А вдруг это бесы-мусорщики хотят нас съесть. Всех! Представляешь, каковы!

– Тебя, пожалуй, съешь…

Ольга вдруг взгрустнула и решила пойти умыться. Но в руке что-то дребезжало. Телефон! Кто-то звонил.

– Кто говорит?

– Слон, – ответил Вадим. – Что у тебя происходит?

– Борюсь с планетарт… Черт, с планетарной катастрофой.

– И как?

– Успешно. Чего звонишь? Отвлекаешь от борьбы.

– Кончай пить!

– Уже бросила! Приедешь про-ве-да-ешь? Почему слова стали такими длинными?

– К сожалению, придётся справляться самой. Барон всех разбросал по планете. Я сейчас в Антарктиде.

– Замёрз? Связать тебе шарф и варежки? Я умею.

– Спасибо. У меня тёплый пуховик. Здесь тоже всё странно.

– Но я уверена, что у меня страннее. Кошмар. Скала живая, камни дрожат, сердце стучит. Тук-тук-тук. Слышишь?

– Знаешь, мне уже звонили человек десять, у каждого стучит сердце…

– Не может быть, что у всех.

– И каждый считает, что его точка самая главная на планете.

– Ну ладно. Жаль, что не веришь. Буду разбираться сама. Как умею. Кто не спрятался, я не виновата.

– Делай это скорее. Проблемы крепчают. В Киргизии начались гражданская война, погромы и резня. Гибнут тысячи.

– Класс! То есть какой ужас! Подожди секунду…

Она плеснула в бокал самую малость и залпом выпила. А что делать? Несчастная Киргизия! В голове стало ясно как днём.

– Вадим, скажи откровенно, как на духу, все эти события как-то связаны?

– Во вселенной всё связано. Есть связь между розой и гиппопотамом.

– Подари мне букет гиппопотамов.

– Что ты будешь с ними делать?

– В воду поставлю. Они любят пить.

– Оль, прими горячий душ и ложись спать.

– В твоей речи отсутствуют логика. Пьян?

– Перестань валять дурака.

– Ага! Я тебя подозреваю. Всех подозреваю – и тебя, и барона. Вот откуда вы всё знаете?

– Ложись спать!

– Слушаюсь, мой генерал.

Как всё запутанно. Подошла к окну. Солнце уже скрылось там, где линию горизонта заслоняли горы, а над морем появилась луна. Только это был не воспетый поэтами символ ночи. Огромный тускло-жёлтый диск, в несколько раз больше обычного, висел над морем, заливая мир мёртвым, безжизненным светом. Чужая луна? Большая до жути!

«Я уже в другой реальности», – ничуть не удивилась Ольга. Её душевное состояние вполне допускало появление на небе зубастого дракона или гигантской зубной щётки. Лунный блеск завораживал. Телу требовалась опора. Она присела, будто зачарованная. Однако разум, расположившийся особняком и от души, и от плоти, делал свою работу, решал вопрос: «Что делать? Ещё выпить или залезть под горячий душ по совету друга? Как скажет мироздание?»

Знак от вселенной был получен незамедлительно. Коньяк закончился.

Ванная ослепила ярким светом. Зачем здесь столько стекла и хрусталя? Поприветствовала незнакомую женщину в зеркале, которая неожиданно принялась раздеваться. Странные тут нравы! Тёплая вода успокоила. Она заснула на полу, под мягкими, убаюкивающими струями тропического дождя, среди пения птиц и криков диких обезьян.

Утром проснулась свежая, будто фиалка, и мокрая, как мышь. Выключила утомленный душ и поняла, что чувствует себя отлично. Весь мир рушится, а у неё всё хорошо. Почему? Ольга с уважением посмотрела на пустую бутылку. Не любят бесы пьяных женщин. Зато как пьяные женщины любят!

Она сладко потянулась. Если надо сделать что-то никому не ведомое, можно не заморачиваться. Жизнь прекрасна, если плюнуть на прошлое и не думать о будущем.

Завтракала в номере. По телевизору миловидная дикторша сообщила, что почти все правительство Польши, включая президента Леха Качиньского, погибло в авиокатастрофе. Час от часу не легче. Гигантские монстры тоже завтракали.

Дни крутились, как заведённые по весёлому маршруту карусели на набережной. Гуляла, вкусно ела, пила вино и занималась сексом с беспечными «рогацо».

Объяснила себе, что не похотливая сука, а работает в поте тела, спасает мир. Все вопросы к барону. Слишком расплывчато поставил задачу. В глубине разума что-то пискнуло и затихло. Правильно! Воспитанная совесть никогда не грызёт своего хозяина.

Теплым полуднем сидела в кафе у старого порта с бокалом розового вина. На причале увидела странного человека, высокого, сутулого. Одет незнакомец был по-клоунски щеголевато. Светлый костюм, желтая куртка, яркий фиолетовый шарф и синяя шляпа. Он раскладывал что-то в десятки мисок, расставленных в ряды. Длинные руки двигались торопливо, но изящно.

Вдруг краем глаза она заметила, что асфальт в переулке зашевелился, дрогнул и двинулся навстречу. Перевела взгляд и обнаружила сплочённую группу котов и кошечек. Они шли беззвучно, бок о бок, и были похожи на единое существо с сотней аккуратных круглых голов. Пёстрый волнистый поток докатился до мужчины, и он оказался в колышущемся море мохнатых хвостов, ушей и спин, точно одинокая мачта тонущего корабля.

Незнакомец что-то объяснял им. Казалось, они разговаривали. Иногда он наклонялся, чтобы лучше слышать, и торопливо гладил своих друзей, которые дружно задирали мордочки навстречу ласке. Тогда пушистое море оказывалось заполнено светящимися магическими глазами.

Чувствовалось, что стоять согнувшись мужчине было трудно. Он подпирал поясницу сжатыми в кулаки руками и разгибался, слегка откинувшись назад, а кошки тёрлись о его мятые светлые брюки. Процедура кормления продолжалась долго. Наконец усатые посетители принялись расходиться. Единое существо распалась на отдельные группы, те – на особи. Поджарые и толстые, хищные и домашние, белые, черные, рыжие. Вся разномастная толпа в мгновение ока растворилась среди домов, проулков, облюбовав фонтаны каменных святых. Так неуловимым движением вода просачивается сквозь песок.

Ольгу заинтересовал странный тип. Она махнула мужчине рукой:

– Не хотите выпить со мной бокальчик вина?

Человек подошёл ближе и заговорил сиплым, свистящим шёпотом:

– У меня рак горла, поэтому не удивляйтесь голосу. Марко, – представился он.

– Ольга. Садитесь за мой столик.

– У сеньоры странное имя.

– Русское. Сама удивляюсь.

– Отдыхаете здесь?

– Отпуск. Вы любите кошек, сеньор Марко?

– Люблю, а что делать? Полюбишь, когда врачи отрезают части горла.

Слова клокотали и шипели.

– Не понимаю, что вы хотите сказать?

Мужчина развязал шарф, и она увидела, что горло плотно перебинтовано, словно голова была отрезана, а затем приставлена к туловищу.

– Это длинная история. Хотите послушать?

– Я не тороплюсь.

– Давным-давно я работал в лаборатории оксфордского университета, где изучали наличие разума у животных. Впоследствии мой шеф стал нобелевским лауреатом.

– Вы тоже?

– Увы, нет. Хотя именно я совершил удивительное открытие.

Мужчина сделал паузу, и Ольга поняла, что он ждёт её вопроса. Или крика восторга. Или того и другого.

– Я потрясена. И сгораю от любопытства.

Марко довольно потёр руки и продолжил рассказ:

– Конечно, нельзя умалять заслуг доктора Райна, который за пару десятилетий до моих исследований обнаружил феноменальную возможность кошек предвидеть будущее. Но я хотел продвинуться дальше. Много дальше…

– Удалось?

– Конечно, хотя это было трудно. Ведь все предыдущие исследования были засекречены военными.

– Неужели научились делать боевых котов-диверсантов?

Марко вдруг понизил голос, будто сообщал секретные сведения:

– Во время войны кошек брали на корабли и подводные лодки. Если они начинали волноваться, это был верный знак, что судно будет атаковано в ближайшие двадцать минут. Предвидение кошек использовалось для предсказания воздушных налётов. Животные опережали данные радаров на полчаса.

Ольга решила вновь подыграть забавному незнакомцу. Она поглядела в сторону, словно разглядывая что-то интересное, и вполголоса произнесла, как это принято у шпионов:

– Поняла. Говорите тише. За нами следят.

Марко вздрогнул, аж подпрыгнул на стуле, и резко обернулся. Но тут же схватился рукой за шею.

Ольга поняла, что слегка переиграла и поспешила пояснить:

– Шутка. Просто вы были так таинственно загадочны. – Она улыбнулась.

– Здесь нет ничего смешного, – строго сказал собеседник. – Если вы устали, я не буду рассказывать дальше.

«Ну вот, обиделся. Как ранимы мужчины. Теперь придётся утешать, доставать платочек, вытирать сопельки».

– Марко, не обращайте внимания на глупую шутку. Мне действительно очень интересно.

– Да? Отлично, – ожил мужчина, вновь ощутив энтузиазм. – На чем я остановился?

– На котах, – подсказала Ольга, сделав глаза глупыми и невинными.

– Мы говорили об экстрасенсорных способностях кошек. К сожалению, эффект оказался нестабилен. Я был уверен, что с новейшей аппаратурой, имевшейся в лаборатории, можно не только разобраться с этим феноменом, но и раскрыть другие тайны котов. Например, тайну лечения. Вы знаете, что кошки – прекрасные лекари?

– Слышала, но полагала, что это байки кошатников. Я равнодушна к котам, но обожаю собак. И столько бы могла рассказать о необыкновенном уме моего пса. К сожалению, он умер.

– Сочувствую.

– Ничего. Я пережила.

Ольга помолчала, стряхивая воспоминание.

– Давайте вернёмся к вашему рассказу.

– Способность к воздействию на болезнь – не вымысел. Мы проводили испытания в нескольких госпиталях. Эксперимент был прост, кошку каждый день помещали в кровать больного на час.

– Наверное, добровольцев было легко найти.

– Конечно. Люди любят кошек. Но результаты оказались неоднозначны. У шестидесяти процентов больных выздоровление ускорилось в два-три раза.

– А у остальных? – спросила Ольга, чувствуя в голосе Марко подвох.

– Двадцать процентов умерли сразу и без видимой причины, у оставшихся изменений не произошло.

Марко попросил официанта принести льда. Тот выполнил просьбу с удивительной для итальянского сервиса скоростью. Чувствовалось, что синьора здесь знают и уважают.

– Днём розовое вино лучше пить со льдом, – пояснил он.

– Будет безалкогольный компот.

– Мы же пьём не для того, чтобы напиться.

– Кто как. Иногда чтобы спастись… – пробурчала Ольга.

В душе возникло недоверие. Почему он рассказывает свою историю первой попавшейся туристке? Старый ловелас? Этот рассказ – отработанный годами приём соблазнения. Интерес, сочувствие, сострадание – прямая дорога в постель. Может быть, всё подстроено? И этот человек неслучайно оказался у неё за столом. Спецслужбы? Или конкурирующие колдуны?

Ольга не доверяла случайным встречам, людям, рекламе, газетам, журнальным статьям, телевизионным программам, прогнозу погоды и обещаниям мужчин. Женщинам она не верила ещё в большей степени. Доверяла только своему псу.

Она пила неразбавленное розовое вино и вполуха слушала собеседника.

– И тогда кошка пропала. Она отсутствовала три дня и появилась на том же месте, внезапно, как и исчезла. Приборы зафиксировали скачок электромагнитного поля…

Скорее всего, он всё врёт. Просто клеит развесившую уши туристку. Пусть и староват, но мужчины до самой смерти считают себя грозными самцами, привлекательными, ослепительно умными, хоть и блестящими в области затылка. Правда, уже не бегают за юбками, а медленно, но верно идут вслед, как маньяки в фильмах ужасов.

– Ольга, вам интересно?

– Конечно, продолжайте, я зачарована вашим рассказом.

И вдруг в вязкой каше хрипящего шепота она услышала то, что показалось интересным:

– Кошки имеют связь с чем-то загадочным из параллельного мира. Они могут переходить из нашей реальности в потусторонний мир по своим проходам, тропам, туннелям…

Теперь Ольга внимательно слушала.

– Они могут приносить потустороннее зло либо добро. Кого-то вылечить, а другого угробить. Никто не знает критериев, по которым они действуют. Иногда лечат злодеев и убивают невинных младенцев. Я слишком близко подошёл к их тайне и поплатился за это.

– Вы считаете, что болезнь принесли вам кошки?

– Уверен в этом. Они прокляли меня, впрочем, за дело. Господи, если бы люди знали, что творится в таких лабораториях. Мы резали живой мозг, вставляли электроды. Несчастные животные страдали от нестерпимой боли, а мы фиксировали эти мучения приборами. Я был совершенно безжалостен. Главное, что научная сенсация сияла совсем рядом. Однажды кот, которому я вскрывал черепную коробку, открыл глаза. Усыплённый дозой наркотика, он вдруг уставился прямо мне в лицо и что-то сказал. Почти по-человечески. Потом умер.

На следующий день я потерял голос. Врачи диагностировали рак горла. Мне делали операцию за операцией, но ситуация только ухудшалась. На грани смерти я почувствовал, что могу искупить проклятье. И в тот же день начал кормить бездомных животных. В моей болезни почти сразу наступила ремиссия, и я понял, что на правильном пути. Вот уже сорок лет кормлю кошек. Вы замечали, что в некоторых городах их особенно много?

– Конечно, – проявила Ольга научную осведомлённость.

– Это потому, что в таких местах тонкая грань между параллельными вселенными и им ближе добираться по своим туннелям.

– Зачем они туда шастают?

– Кто знает? Зачем мы любим путешествовать? Может быть, для них это туризм. И как мы привозим сувениры, они приносят потустороннюю энергию. Которая одних лечит, а других калечит.

Ольга задумалась. Слава Марко странным образом совпали с её ощущениями. Грань между мирами здесь казалась весьма зыбкой.

– Вокруг действительно много котов, – заметила она.

– Их еще больше в Сперлонге, это городок в десяти километрах к северу. Там кошек так много, что можно укладывать в два ряда.

– Там туннель в иной мир совсем короткий?

Марко задумчиво повертел свой бокал:

– Думаю, там самый близкий путь куда-то в неведомое измерение. Только, чтобы пройти по нему, нужно быть котом. Или кошкой…

– Вы рассказываете интересные вещи.

– Жизнь – невероятно занимательная штука. Только слишком короткая. Как начинаешь что-то понимать, отпущенное время заканчивается. Может быть, так устроено специально.

Ольга подумала, что мужчина оказался вполне нормальным.

Она поднялась и коснулась ладонью колючей щеки старика. Где-то в другом измерении под её ладонью связалось несколько нитей.

– Вы будете жить долго. Только продолжайте кормить котов.

Она услышала то, что хотела. Вселенная, как всегда, дала подсказку.

На следующий день поехала в городок, указанный Марко. Утренние новости были тревожными. В Китае произошло мощное землетрясение – тысячи погибших, сотни тысяч остались без крова.

Исландия, заживо кремируемая разбушевавшимся вулканом, развеяла свой пепел над Европой, и рейсы авиакомпаний не то что бы задерживались, но ждать их не стоило.

Планету лихорадило.

Несмотря на безоблачный солнечный день, было довольно прохладно. Ветер пронырливо сновал между белоснежными домиками. Те плотно облепили высокую гору на морском берегу. Строения теснились, сталкивались боками, нависали над головой. Узкие улочки и тоннели прорезали тело скалы. Туристы целеустремленно сновали вверх и вниз. Отчего городок был похож на муравейник, на который вылили ведро белил.

И везде сидели, лежали, бродили сотни кошек. Они не обращали внимания на людей и были заняты своими неведомыми делами. Ольга наблюдала за кучей котов, пока не замерзла.

Пора было находить более комфортное место.

«Обычно в центре муравейника обитает королева», – вспомнила Ольга. Она прошла еще несколько улочек, спустилась по каменной лестнице и оказалась на почти круглой площади со всех сторон, даже сверху, зажатой домами. Ветру сюда было не добраться. И от этого здесь казалось по-летнему тепло. На истоптанных туристами каменных плитах стояло несколько столиков. Присела за один.

Подбежал официант:

– Что желаете?

– Посоветуйте.

– Смотря что вы хотите… Выпить или поесть?

– Наверное, и то и другое.

– Тогда спагетти-вонголе с белым вином… Я сам подберу вино для прелестной сеньоры. Вы ощутите счастье.

– Ну что же, звучит заманчиво.

Официант не обманул. Блаженство пришло в конце первой бутылки. Ольга хотела заказать еще одну. Но тарелка со спагетти, покрытыми слоем ракушек, как коралловый риф, уже опустела.

Сообразительный официант прочитал её мысли.

– Лимончелло, – объявил он, ставя перед сеньорой запотевшую от холода стопку зеленоватого ликёра.

– Приятно познакомиться. Ольга.

Скулы свело от кисло-сладкого вкуса. Язык защипало. Желудок обожгло.

– Друг Лимончелло, будь любезен, принеси мне еще этого волшебного зелья.

Друг не подвёл и принес уже не стопку, а бутылку тонкой вытянутой формы.

Кажется, она даже задремала, просыпаясь, только чтобы выпить очередную порцию напитка. Было приятно сидеть в центре муравейника, ощущая нежное прикосновение лапок королевы к своим ногам. Она полностью отдалась незнакомой ласке, как вдруг очнулась и тревожно посмотрела под стол.

Об её ноги терлась спиной белоснежная кошка, огромная, с короткой шерстью и большими синими глазами.

– Мяу, – сказала новая знакомая.

– Мяу-мяу, – согласилась Ольга, надеясь, что не сморозила какую-нибудь глупость.

Кошка ответила снисходительной улыбкой. Ее огромные глаза затягивали в бесконечное синее пространство, будто в морскую бездну. Требовалось сопротивляться этой силе, чтобы не потонуть в неведомых глубинах безумия, а остаться в привычном мире повседневного разума. Несколько мгновений они не мигая смотрели в глаза друг другу. Ольга моргнула первая и подумала: «Если ты разговариваешь с кошкой и играешь с ней в гляделки, кончай пить, иди домой». Но подняться не успела.

Вдруг почувствовала, что кресло под ней стало мягким, и обнаружила, что сидит в театре, похожем на Ла Скала. Золота и красного бархата было столько, что глаза слепило. Вокруг сидели коты и кошки самых разнообразных мастей. У некоторых на шее красовались разноцветные банты и ленточки. Рядом с ней обосновался огромный чёрный кот. Он напряженно смотрел на сцену и от возбуждения нервно драл когтями обивку.

Иная девушка, пожалуй бы, удивилась, но Ольга лишь поерзала и уселась поудобнее.

На сцене шло необычное действие, в котором разнообразные коты орали знаменитый мартовский репертуар.

– Где я? – поинтересовалась Ольга у темпераментного соседа.

– Тихо. Вы в оперном театре, – отозвался тот шипящим шёпотом.

– Как называется спектакль?

– «Рома и Жюля».

– Тиш-ш-ш-ше, – зашипели с соседних рядов.

– О чем пьеса? – уточнила заинтересованная Ольга, не обращая внимание на возмущенных театралов.

– Рома из уличной банды влюбился в домашнюю киску. Но все вокруг против этого союза.

– Сюжет кажется знакомым.

– Рома приглашает Жюлю прогуляться по крышам, но ему подсыпают крысиного яда.

– Ужас! Думаю, возлюбленная тоже отравится. Нет повести печальнее на свете…

– Вы уже смотрели эту пьесу?

Но тут ободранная кошка с переднего ряда выгнула спину и заорала страшным голосом:

– Мяушаете!

– Брысь под лавку, – спокойно ответила Ольга.

– Ш-Ш-Ш-Ш-Што? Пья-я-я-янь!

С соседних рядов раздались возмущенные визги.

Дирижёр, поджарый кот, махавший лапами в такт музыке, вдруг застыл, выгнул спину и затопал ногами. Музыканты перестали играть. Примадонна удивленно присела, подложив пушистый хвостик под попку. Её нижняя челюсть отвисла, обнажив ряд острых мелких зубов.

Дирижер сорвал с шеи чёрную блестящую бабочку, вспрыгнул на ограждение оркестровой ямы и истошно завопил. Это положило начало всеобщей вакханалии. Орали все. В первых рядах дрались и кусались. Те, кто оказался благоразумнее, дали дёру. Занавес закрыли и свет погас.

Ольга очнулась от собственного хохота. Стемнело, ресторан был уже заполнен. Лимончелло вежливо топтался рядом, интересуясь, что вызвало столь искреннее веселье у дамы.

Молча показала на пустую рюмку. Официант быстро наполнил её и исчез. Выпила. Голова казалась очень тяжёлой. Подперла её рукой, но та сваливалась и норовила прокатиться по столу.

Площадь вокруг крутилась каруселью. Играла мягкая музыка, дома танцевали. Настроение было великолепным. Ольга принялась напевать. За соседними столиками возникла паника. Вновь появился официант и, извинившись, попросил не пугать клиентов.

Ольга хотела рассердиться, но не успела. Потому что увидела, как к столику приблизились две огромные тени. Они заслоняли окружающие дома, и яркий свет гас там, где стояли черные чудовища.

Площадь перестала кружиться, потому что остатки отравленного алкоголем разума попытались собраться в боевую группу. То, что получилось в итоге, можно было очень условно назвать просветлением сознания. Во всяком случае, она осознала опасность.

Угадай, кто стоит за спиной. Слово из трёх букв. Последняя – «и краткое», как выдох перед тем, как стать трупом. Правильный ответ – «Вий».

«Здесь самый близкий путь в неведомое измерение», – вспомнила слова Марко. Похоже, он был прав и потусторонний мир сам пришёл в гости.

Существа склонились над Ольгой, и она услышала капризный шёпот:

– Я хочу есть!

– Ты всегда хочешь есть. Обжора!

– Ну и пусть. Я опять хочу. Что мы здесь стоим? Она же несъедобна. Идём искать еду.

– Она даст нам вкусняшку.

– Как? Я не понимаю.

– Она пьяная колдунья. Помнишь, нам объясняли?

– Позабыл.

– Потому что ты дебил.

– От такого слышу.

– Дебил, который жрать любил.

– Скажу, что ты дразнишься.

– Ябеда-корябеда.

– Я так не играю.

– Ладно, не злись. Мы подтолкнём пьяную ведьму, а уж она приготовит нам еды из всех вокруг.

– Давай оторвём ей ноги.

– Зачем тебе дохлая девушка?

– Просто так, мне скучно. Я есть хочу. Горя полизать. Страданий.

– Ее ноги нам на фиг не нужны. Ногами сыт не будешь. Подожди, сейчас эмоций будет с избытком, когда она начнёт крушить все вокруг. Тогда и перекусим.

– Скорее бы. Я есть хочу.

– Вот уже. Смотри.

Проходящий мимо официант поскользнулся и опрокинул на куртку Ольги тарелку, полную густого томатного соуса.

– Сдурел, что ли? – вскочила Ольга, пытаясь стряхнуть с себя липкую вонючую кашу.

Брызги попали на белое платье дамы за соседнем столиком.

Та вдруг принялась орать на Ольгу:

– Зачем вы толкнули официанта? И мажете всех остальных?

– Эти туристы совсем обнаглели, – поддержал её тучный синьор. – К тому же она, очевидно, пьяна. Я вызываю полицию.

Ольга оцепенела. Если бы можно было остановиться и подумать… Но мир вокруг вертелся, как бешеный. Всё вокруг подстроено. Все вокруг сволочи. Ну почему эти козлы нарываются на хамство?

В это время мужчина закончил телефонные переговоры и удовлетворенно сообщил:

– Через несколько минут будет полиция. С пьяной дебоширкой разберутся.

Ну вот, час от часу не легче. Эти белые мышки решили дружно напасть на кошку. Ну что же, пора показать когти. Она заткнёт глотку всем этим хамам, а монстры наедятся их страхом и страданием. То есть сейчас она будет кормить с руки потусторонних хищников.

Если не сделает этого, то наверняка появится полиция. Будет прессовать, и рано или поздно всё равно придётся защищаться.

Тёмные тени колыхались, наблюдая за ситуацией. Они ждали еды.

Сейчас, сейчас… Сосредоточиться оказалось трудно. Но она сделала это. Увидела белёсые нити, идущие от голов и тел злобных скандалистов, и мысленно разорвала их.

Толстяк вдруг захрипел и упал со стула, хватаясь руками за грудь. Будто вступив с ним в сговор, истеричная дама закашлялась. Она подавилась и мгновенно побагровела, судорожно хватая ртом воздух, как вытащенная на берег рыба.

Переполох начался изрядный. Кто-то бросился к лежавшему толстяку, кто-то пытался помочь женщине. Про Ольгу все забыли.

Она встала и на подгибающихся ногах нетвёрдой походкой прошла к барной стойке. Расплатилась, расцеловалась с другом Лимончелло и, пошатываясь, побрела прочь.

За спиной шумели и переживали. Но она расслышала тихое чавканье – это лакомились монстры.

Прошла несколько тёмных переходов. Спустилась по неровным ступенькам. Местами стены домов смыкались настолько тесно, что приходилось протискиваться. Она шла куда-то вниз. Строения нависали над головой, толкали в бока. А узкие извилистые улицы вели запутанным лабиринтом к неизвестной цели. Встречных туристов становилось всё меньше. Темнело, и повсюду зажглись жёлтые фонарики.

Тени валялись чёрными змеями. Похолодало. Ольга плотнее закуталась в куртку, застегнула воротник, накинула капюшон.

Неожиданно она оказалась под каменной аркой за которой плескалось море. Крохотная площадка обрывалась невысоким карнизом, о который исступленно бились волны. Не то чтобы они рассчитывали разбить камень, а скорее по привычке.

Её ждали. Два десятка котов и кошек сидели, уставившись блестящими глазами на гостью.

– Не похожа на ведьму, – прошамкал невиданной безобразности старый рыжий кот. Жизнь и соперники изрядно ободрали его морду, уши и бока.

– Точно, она, – упрямо подтвердила белая киска, возможно, та самая, сидевшая под столом в ресторане.

– Вам виднее, королева, – склонился кот.

– Опять пьяна, – неодобрительно заметила тощая черно-белая особа с длинными худыми ногами.

– Чего вы от меня хотите? – грубо вмешалась в разговор Ольга.

Старый кот неодобрительно покачал головой:

– Слушай, ты допилась до белой горячки. Разговариваешь с котами.

Ольга разозлилась. Эта рыжая шапка будет учить её жизни.

– Брысь, мохнатый. Я пью, чтобы защитить себя от монстров. И это не твоего ума дела, если не хочешь искупаться в море.

– А вот хамить не стоит. – Кот зашипел, сплюнул между редких зубов и выгнул спину, разминая мышцы перед дракой.

Белая кошка выступила вперёд. Её мордочка казалась очень женственной, даже усы не портили.

– Оленька, дорогая. Вам не надо напиваться всяческим алкогольным зельем, отгораживающим от монстров. Тому есть масса причин, одна из которых та, что в вас самой есть бесспорная и завидная защитная суть.

– Ошибаетесь. Трезвую меня жрут.

– Не буду витийствовать, у вас специально увели часть души потусторонние воришки. Ту саму, которая надёжно защищала от всяких мелких пакостников.

– Не понимаю, о чём речь.

– Всё прояснится незамедлительно. Лишь прошу вас проявить сердечную любезность и забрать вашего невозможного леопарда.

– Кого?

– Того, кто стал вашей магической сутью. Этим вы сильно отличаетесь от всяких вервольфов, парвеню европейских лесов.

Ольга потрясла головой. Мозги ссыпались на одну сторону, и надо было распределить их равномерно. Лучше бы собеседница просто мяучила. Было бы понятнее.

– Что с ней куртуазничать! Глупая дворовая шалава! Вспомни Ямайку, – вновь зашипел кот.

В голове Ольги клубился туман. Он заслонял память, но сквозь белесую завесу промелькнули фрагменты джунглей, хижина умирающего колдуна. И дух леопарда, который вошёл в её тело. Неприятный был момент. Вот и сон недавний, где чучела в балахонах тащили зверя…

Раз за разом прокручивала она в голове эти события, пока кто-то не постучал легонько по затылку. Она обернулась и поняла, что стучались изнури. Догадка просилась наружу. Какие-то потусторонние гады раскололи её душу и стырили кусок.

Белая кошка терпеливо ждала прозрения собеседницы. Она отвела взгляд в сторону, не желая смущать или торопить. Поэтому изучала выбеленную стену с мудрой полуулыбкой древнего божества.

Наконец Ольга что-то сообразила:

– Значит, у меня похитили часть души, где жил дух леопарда.

Она остановилась. Фраза показалась очень длинной и сложной.

Поэтому продолжила просто, без экивоков, в лоб:

– На кой хрен?

И сразу получила ответ:

– Ваш слишком разносторонне развитый зверь – надёжный барьер для незадачливых потусторонних эпигонов, если позволительно так сказать об этих примитивных монстрах. Они в силу своей природной ограниченности не враждуют с кошачьей семьёй.

Кот вновь встрял в разговор:

– Как говорит пословица, «собака собаку не ест».

Ольга аж присела, новое прозрение ломилось напролом, круша мозг кувалдой. Ах вот в чём дело! Святое Семейство! Знаешь, кто братья мои? Тигры, пумы, гепарды и львы! Пантеры, рыси, ягуары и эти… как их… кыси. Не очень складно, но суть схвачена. Без кошачьей части в душе она стала лёгкой добычей. Вот почему так давно не ощущала в душе звериную беззаботность, уверенность в том, что все её боятся.

– Кто стащил моего зверя?

– Оленька, сие мне неизвестно. Но готова, если понадобится, совершить посильное участие в ваших пытливых поисках. В мироздании так много простых невинных умов, слишком далеко заходящих в желании прыгнуть выше головы. Угодливость перед начальством творит страшные дела.

– Леопарда забери, – вновь встрял кот.

– Забрать? Откуда?

– Из наших виртуальных кущей потусторонних трущоб. Он, очевидно, достойный зверь, резонирующий характеру своей хозяйки, вас, дорогая. Но он сущий дьявол. Случается, употребит неизвестных ингредиентов и ведёт себя явно неподобающе.

– То есть как? – не поняла Ольга.

– С цепи сорвался, гоняет, сука, всех подряд, ангелов, бесов, и нам достаётся, – уточнил кот.

Ольга подумала, что леопард с Ямайки, наверное, так и должен себя вести. Но почему он здесь? Расколотая гора. Разорванная душа. Может быть, места такие.

Пыталась сообразить, что от неё хотят. Как можно вернуть потерю?

– Я бы с радостью. Но где он?

– Скажу вам, дорогая, совершенно точно. Ваш леопард здесь, рядом. И отчаянно мечтает пробиться к теплу и свету, слиться с родной душой. Ваше соприкосновение может быть осуществлено незамедлительно, и я всеми лапками буду этому содействовать.

– Хорошо. Содействуйте всеми лапами.

Красавица кошка указала на бетонный парапет. Там ещё недавно шли строительные работы, штабелем лежали разобранные части опалубки, несколько вёдер с остатками краски. Ольга подошла ближе и обнаружила глубоко вдавленный в бетон пятипалый отпечаток. Очень похожий на слепок «руки мавра», но здесь оттиск принадлежал лапе зверя. Может быть, очень большой собаке. Или медведю, если бы он случайно забрёл на стройку и вляпался в свежий бетон.

Почти не сознавая, что делает, она приложила ладонь. Сначала ощутила лишь холодную пыль. Но вдруг вновь пришло чувство, что с другой стороны к её ладони тоже кто-то прижался. Миг – и тепло разлилось по пальцам, поднялось по руке, к плечам, пробежало по позвоночнику… и в груди зажглась искорка. Первая весточка от исчезнувшего друга. Она затаила дыхание и медленно попыталась оторвать ладонь. Камень знакомо подался вслед, но тотчас вместе с ним из глубины двинулось нечто огромное. Оно вырастало из крохотной точки, подобно дыму, освобождённому из недр печной трубы. И вот появился он, леопард. Сильный, проворный, быстрый, как тень от взмаха хвоста. Он кивнул киске, небрежно отсалютовал коту и вдруг поднялся на задние лапы, оказавшись выше Ольги. И они обнялись, как любовники после долгой разлуки. Словно мать с вернувшимся блудным сыном. Будто адвокат с клиентом, которому только что сообщил о выигранном деле.

Мгновение было сладко, но быстротечно. Зверь растаял, а Ольга почувствовала, как тело растворило его в себе. В этот раз процесс не был болезненным, скорее приятным. Она вновь ощутила, как зрение обострилось до птичьего, слух стал звериным, появились новые запахи и звуки.

Ольга огляделась. Кошки разошлись не прощаясь. Солнце тоже молча скрылось. Луна вообще не обращала внимания на происходящие внизу события, а нахлобучила облако, имевшее навязчивую идею стать шляпой. Ветер налетал холодными порывами, хамовато толкал в бок.

Ей было жарко. Кровь бурлила и пенилась, как забродившее пиво. Ольга сняла кроссовки. Встала босыми ногами на камень. И зарычала. Она была зверем, страшным и диким. Неведомая сила бродила в мышцах. Ночь отступила, и море окрасилось в кровь.

Безопасной магии не существует. Как не бывает тёплого льда или добродушной акулы. И не ей, а монстрам следовало бы бояться.

Она проснулась в номере отеля. Прекрасно помнила всё произошедшее вчера. Знала, что случившееся не было сном. Вынула из сумочки флягу с коньяком и выбросила её в мусорную корзину. Теперь он был не нужен. Она весь день не притрагивалась к спиртному, и ничего плохого не случилось. Монстры не связываются с кошачьей семьёй.

Несколько дней усмиряла возникшую внутри силу обильным сексом. Но скоро парни кончились.

19 апреля барон Анри позвонил сам:

– Не знаю, что ты делаешь, но делай так и дальше.

Ольга мысленно улыбнулась. Знал бы, чем она тут занималась. Однако вежливо спросила:

– Что-то изменилось в мире?

– Вулкан стал успокаиваться. Выброс пепла неожиданно уменьшился почти в два раза. Учёные в недоумении.

– Это я такая молодец?

– Не знаю, Оля. Я звоню всем. Ведь кто-то из вас наверняка сдвинул ситуацию с гиблой точки.

– Значит, вы не приедете ко мне на Сейшелы?

– Поживём – увидим.

Двадцать первого апреля барон позвонил еще раз:

– Возвращайся. Задание выполнено. Вулкан почти успокоился. Правда, вчера в Мексиканском заливе произошла очередная катастрофа – взрыв на нефтяной платформе. Очень крупный выброс нефти в океан. Может быть, самый крупный в истории. Но я убеждён, процесс неприятностей затихает. Приезжай, выпьем шампанское.

– Я разлюбила шампанское, – сказала Ольга.

– Это тоже хорошая новость.

– Если позволите, полечу домой.

– Конечно. Отдыхай.

– Честно сказать, никогда не чувствовала себя такой отдохнувшей.

– Гм… – сказал барон вместо «до свидания».

Нельзя сказать, что планету отпустило сразу. В течение года случалось еще немало неприятных событий, таких как небывалая засуха в России, вызвавшая лесные пожары, мощное наводнение в Пакистане. Но несчастья постепенно сходили на нет, так же как и проблемы в жизни Ольги. Первое время она пыталась понять, есть ли связь между тем, что случилось с ней, и ситуацией на Земле. Ведь в обоих случаях монстры отступили.

Каждый из сотни посланных бароном магов считал, что выздоровление планеты произошло именно благодаря его действиям. Вадим был убеждён, что причиной было шоу, которое он устроил с группой летающих пингвинов.

Может быть, отряд колдунов и ведьм барона тут вообще ни при чем? Что-то изменилось в человеческой цивилизации. Интересно, финансировал ли Анри выпуск первых iPad, продажа которых началась в апреле 2010 года? Ведь чтобы отогнать монстров, надо отключить мозг.

Глава 7 В котором мы вновь оказываемся в настоящем времени и узнаём, что случилось в странном месте, похожем на Лас-Вегас

Ольга шла между рядами игральных автоматов.

Сотни людей с надеждой и верой глядели в крутящиеся картинки, уповая на счастливый исход. И со стороны было видно, у кого есть шансы, а кто так и останется вечным неудачником.

У любой школьной задачки есть ответ в конце учебника. Каждая ситуация имеет предопределённый результат. Но не все знают, куда надо заглянуть, чтобы узнать его.

Вот для этого джентльмена день закончится провалом. Чересчур много надежды таится на дне его глаз. Слишком улыбчив рот, подвижны руки. Ёрзает и подпрыгивает на стуле от усердия. Удача не любит назойливого внимания. Везёт тем, кто безразличен к выигрышу.

Этот тоже останется ни с чем. Потому что дурак. Таким везёт только в кино, в жизни всё бывает наоборот. Толстый и глупый. Нос на его красном лице кажется неприличной деталью, как бородавка на бильярдном шаре. Пальцы непрерывно трогают тугой затылок, проверяя, на месте ли голова.

А эта непрерывно хихикающая старуха в длинном вечернем платье, наверное, сбежала из сумасшедшего дома.

– Вообще-то я балерина, – сообщила странная леди, заметив проходящую мимо Ольгу.

– Поздравляю, – сухо ответила.

Не стоит давать повод для завязывания беседы откровенно сумасшедшим посетителям. Тут таких ползала. Потом не отвяжешься.

Этот день крайне важен. Она чувствовала себя военачальником накануне решающей битвы. Что будет дальше? Радостная, счастливая жизнь, полная благополучия и уверенности в завтрашнем дне. Цель, которую она поставила перед собой, была совсем рядом. Тётушка Дженни, светлая ей память, учила её: «Если ты стоишь перед дверью, не бойся открыть и шагнуть внутрь. Любая дверь открывается. Но большинство девочек не верят в это, так и стоят всю жизнь перед входом».

Прошла огромный зал и подошла к холлу с единственным лифтом. Ее ждали.

Лифт ослеплял сиянием золота и зеркал. Тридцать третий этаж. Она вышла. Прошла по коридору со старомодными викторианскими панелями, в центре каждой красовался набросок Пикассо в аккуратных однотипных рамках.

«Господи. Почему у мистера Дэвида так много денег и так мало вкуса?»

В зале расторопная Барси уже крепила эскизы на доске для докладов.

Ольга предпочитала живые наброски компьютерным изображениям. Времени было с избытком, тем более что мистер Дэвид всегда опаздывал на совещания. Она прошла вдоль серии эскизов и осталась довольна. Внизу каждого картона изысканной вязью было написано её имя: «Дизайн главного зала игровых автоматов. Ольга Меретофф.».

– Привет, Барси. Классно выглядишь.

– Ой, здравствуй. Я немного зашилась.

– Получилось отлично.

– Спасибо.

– Давай поменяем третий и пятый лист местами.

– Конечно.

– А потом попьём кофе.

Они заканчивали вторую чашку, когда появился мистер Тодд, как всегда подтянутый и безукоризненно вежливый. На мгновение она ему позавидовала. В этом человеке не было сомнений. Чёрный костюм с чуть заметными тонкими серыми полосками, белоснежная сорочка, галстук со стальным отливом, узел завязан безукоризненно. Ольге всегда казалось, что секретарь-референт существо особого склада, специальной выучки, взглядов, речи.

Человеку свойственно преувеличивать свою значимость, приятно ощущать, что ты кому-то нужен, что-то решаешь и от тебя многое зависит.

Вспомнилась история, рассказанная секретаршей крупной торговой фирмы. Директор требовал, чтобы она была голой, когда он диктовал письма. И ей это льстило: «Знаешь, ведь он мог пригласить чёртову кучу стриптизёрш, но ему нравилось смотреть на моё тело. Думаю, он вдохновлялся моими ягодицами при составлении грозных претензий поставщикам. Так что ямочки на моей пояснице определяли качество продуктов на обеденном столе всех жителей штата».

Улыбка на красивом лице Тодда была искренней и вызывающей симпатию.

– Добрый день. Мистер Дэвид задерживается, он извиняется и просит, чтобы вы подождали. Выпьете кофе?

– Спасибо. Конечно же мы подождём…

Прошло еще полчаса. Ольге надоело сидеть, и она принялась расхаживать по залу. Жалюзи на панорамных окнах были слегка повёрнуты, и Лас-Вегас, залитый утренним солнцем, виделся разбитым на множество параллельных линий. Отчего казался не настоящим, а нарисованным где-то в виртуальной реальности.

Мистер Тодд появился, улыбаясь еще шире:

– Как дела?

– Грех жаловаться, но всё-таки пожалуемся. Ждем уже час. Не вредно пить столько кофе?

– Ну, если без сахара.

– Мы уже энергичные, как никогда.

– Это хорошо, потому что придётся еще подождать, извините. Могу предложить вам сэндвичи из буфета и вино.

– Выпьете с нами?

– Если бы было можно… Честно, я бы с удовольствием напился. Сумасшедший день, и он еще только начинается.

Время нарочно замедлило свой ход, тянулось натужно, как резинка, которую натянули так, что вот-вот лопнет.

Ольга бродила по залу, подсаживаясь в кресла. К сожалению, спать не хотелось. Лениво поковыряла вилкой в тарелках с нарезкой каких-то копчёностей.

Время обеда прошло, когда Тодд появился вновь. Ольга подумала, что в течение дня люди, точно бабочки, меняют окраску. Утром лица розовые, полные надежд, словно окрашены рассветом. К полудню – серые, тревожные, как облачное небо. А после обеда делаются бесцветно-безразличными от усталости.

– Хорошие новости, – объявил с порога Тодд.

– Мы выиграли в лотерею бензовоз? – устало отозвалась Ольга.

– Шеф уже в офисе и сказал, что будет здесь через десять минут.

Мистер Дэвид стремительно появился через полчаса, словно смерч, одетый в светлый костюм. Несмотря на торопливость движений, его лицо было отстранённым, так приходят на похороны, если времени в обрез.

Он плюхнулся в первое попавшееся кресло:

– Рассказывайте о своём гениальном проекте.

Холодные глаза смотрели устало и безразлично, в них не было даже намека на заинтересованность. Казнить нельзя помиловать. Где стоит запятая, было непонятно.

Ольга подошла к первому листу:

– В соответствии с нашим предыдущим разговором я сделала серию набросков главного игрового зала. Концепция помещения заключается в том, что пространство, где люди находятся по многу часов, должно трансформироваться, меняться. Это поможет посетителям меньше уставать. Я придумала криволинейные перегородки, которые будут сдвигаться и раздвигаться. На них, как на экран, можно будет проецировать изображение лесного озера, тропических джунглей, ресторана или даже пустыни.

– Полагаете, что человек, который проигрывает последний доллар, будет смотреть по сторонам?

– Конечно, он же отрывает глаза от экрана.

– В его красных от жадности глазах крутятся только цифры. У вас есть еще идеи?

– Я рассмотрела варианты прозрачных перегородок, где свет будет создавать подобие северного сияния.

– Бред, – коротко прокомментировал мистер Дэвид.

Сколько раз она мысленно проигрывала его вопросы и свои ответы. Показывала схемы, убеждала. И вдруг в одночасье вся конструкция, построенная её умом, рухнула.

– Давайте все же посмотрим плакаты.

Ольга чувствовала унизительность своего суетного желания донести до заказчика проделанную работу. Огромную работу, на которую она убила четыре месяца. И в которую вложила душу. Что происходит? В прошлый раз он был сама любезность, говорил о её таланте. Они пили коньяк, смеялись. Она получила щедрый аванс и была убеждена, что более обаятельного человека трудно представить.

– Вы нарочно меня злите. Я не располагаю временем смотреть картинки, вырезанные из журналов.

О чем он говорит? Неужели на самом деле возмущён? Некоторые бизнесмены вырабатывают привычку нагонять страху на собеседника, чтобы в итоге значительно снизить стоимость контракта. Готова ли она на это? Наверное, если до разумных приделов. Она и так вся в долгах.

Мистер Дэвид решительно поднялся:

– Всё, я принял решение. Вы бездарно обманули меня, украв четыре месяца и не представив ничего путного. Я очень разочарован. Аванс придётся вернуть.

– Вы уходите, даже не посмотрев мои рисунки?

Мистер Давид вдруг подошёл вплотную. Он был одного с ней роста, так что они оказались глаза в глаза.

– Иди работать шлюхой на панель. Дизайнер из тебя ни к чёрту.

Ольга вдруг поняла, что вожделенного будущего не будет. Что мужчина напротив неё не разыгрывает гнев, а действительно в бешенстве. И яркие дни, которые виделись в мечтах, только что сбежали к удачливым подругам. А она так и будет рисовать свои бесконечные эскизы убогих продуктовых лавок для жадных ублюдков. Или вправду станет шлюхой.

Попыталась отстраниться от страшного лица, судорожно провела рукой по столу и вдруг обнаружила, что сжимает вилку, наверное, оставшуюся от закусок. Ей показалось, что в этом крохотном предмете обрела спасение. Островок надежды в разваливающемся мире. Даже не думая, она выбросила руку вперед и, лишь почувствовав, как вилка легко вошла во что-то мягкое, поняла, что проткнула мистеру Дэвиду глазное яблоко. И продолжает давить так, что в руке остался только кончик. Ольга отпрянула. Кто-то схватил её сзади, хрустнули выворачиваемые плечи. Мир заслонили багровые пятна, которые слились в один кровавый занавес. В этой красной темноте появилось чёрное пятно, оно стремительно разрослось… и ничего не стало.

В следующее мгновение обнаружила себя в огромном нарядном зале среди тысячи игральных автоматов. Короткий момент беспамятства. Мозг не принимал реальность. Глаза туповато таращились в одну точку. Она застыла как истукан и никак не могла заставить себя перевести взгляд. Но вот это удалось. Надо собраться. Нельзя опаздывать, ведь её уже ждут. Сегодня такой важный день.

Стряхнула наваждение и быстро пошла по проходу. Сколько людей здесь желают стать беднее? Неужели они не понимают, что обыграть казино нельзя? Или они, как маленькие дети, подсознательно желают понести наказание, потому что провинились? Совершили в своей повседневной жизни то, что лежит на плечах страшным грузом? И требуется жертва, чтобы очиститься.

На глаза попалась пожилая женщина в вечернем платье. Слишком старая. Качество вина и женщин зависят от года выпуска, но с противоположным знаком.

– Вообще-то я балерина, – сообщила особа.

– А я – дизайнер, – ответила Ольга.

Дама почему-то показалась знакомой. Может быть, правда знаменитость. Наверное, видела на обложке.

– Собираюсь выиграть два миллиона, – подмигнула женщина.

«Ах вот в чём дело, – сообразила Ольга. – Сумасшедших здесь без счёта».

– Удачи, – кивнула она, пытаясь пройти дальше.

Старуха схватила за руку:

– Только не говори Дэвиду, что я здесь. Вообще не говори, что меня видела.

Ольга опешила. Откуда ведьма знает, что у неё встреча?

– Вы знаете Дэвида?

– Я его мать.

Час от часу не легче. Может быть, врёт?

– Он держит меня взаперти. Не дает играть. Потому что я всегда выигрываю. А он бесится. Это я открыла это казино.

– Простите, как вас зовут?

– Камилла Кинц, – кокетливо представилась особа. – Я хитрая. Мне удалось удрать. Сейчас выиграю два миллиона. Поможете донести – сто тысяч ваши.

Господи! Неужели правда его мать?

– Откуда вы знаете, что я иду на встречу с вашим сыном?

– Все чего-то хотят от моего маленького Дэвида. Вот и ты наверняка хочешь его денег. Так играем вместе?

– Конечно, я только сделаю звонок, что задержусь.

– Не пропусти удачу.

Ольга отошла в сторону и набрала номер секретаря Дэвида:

– Тодд! Добрый день. Это Ольга. Нет, всё в порядке. Я не опаздываю. Сейчас иду через зал. Тут дама называет себя Камиллой Кинц и говорит, что сбежала от охраны. Хорошо. Поняла. Жду.

Через минуту появился Тодд с двумя представительными мужчинами:

– Привет! Правильно, что позвонила. Это действительно она. Там наверху такой переполох. Врач в истерике. Мистер Кинц сейчас будет.

– А… Тодд, мой мальчик, – приветствовала секретаря Камилла. – Всё-таки нашли меня, разбойники. Наверняка проболталась та дрянная девчонка.

– Мадам, вы же знаете, что вам опасно гулять без медсестры. Вы же можете упасть.

– Да плевать. Я и упала два раза, пока шла. И ничего. Жива.

По проходу стремительно шёл Дэвид Кинц. Он всегда двигался быстро, но сейчас его движение очень походило на бег.

– Мама! Что ты творишь?

Дэвид взволнованно обнял мать, и Ольга с удивлением поняла, что этот прожжённый жизнью волк умеет быть нежным.

– Вот хочу выиграть у тебя два миллиона.

– Мама, я тебе так дам. Только вернись в комнату.

Тодд оттеснил Ольгу:

– Поднимайтесь в зал заседаний. Мистер Дэвид всё уладит и придёт. В крайнем случае подождёте немного. И спасибо вам… Уверен, вы уже выиграли.

Ольга прошла к лифту, который вознёс её на тридцать третий этаж. В святая святых. Неужели и у неё будет когда-нибудь такой офис? «Вы уже выиграли», – сказал Тодд. Похоже, мистер Дэвид действительно очень любит свою мать.

В зале хозяйничала Барси. Она прикрепляла эскизы к большой белой доске.

– Привет, Барси. Классно выглядишь.

– Ой, здравствуй. Я уже почти закончила.

– Выглядит отлично. Давай поменяем третий и пятый лист местами.

– Конечно.

Теперь композиция смотрелась еще лучше. Ольга удовлетворённо прошлась вдоль рисунков, а затем отошла, чтобы посмотреть, как выглядит издалека.

Остановилась во главе стола у председательского кресла с высокой спинкой. По бокам, как солдаты на плацу, стояли кресла рангом пониже. У них спинки были не такие высокие и подлокотники отсутствовали.

– Отлично, – подвела она итог. – Мы успеем выпить кофе. Наверное, мистер Кинц задержится. Там в зале переполох.

– Что случилось?

– Ничего особенного. Кажется, я спасла маму Дэвида. Потом расскажу.

Они выпили по чашке. Потом появился сияющий Тодд:

– Велено накормить вас сэндвичами. Хороший знак. Шеф, сами понимаете, опаздывает. Но мы его дождёмся. – Он подмигнул Ольге: – Конечно, дождёмся.

Через два часа появился мистер Кинц. Как всегда, стремительно вбежал в зал, хлопнулся в первое попавшееся кресло:

– Ну что, представляйте ваш гениальный проект.

– Как миссис Кинц?

– Замечательно. Спасибо вам. Правда, я вам очень благодарен.

Ольга подошла к листам с рисунками:

– Моей концепцией будет трансформация пространства.

– Я вижу. Отличная идея. Мне всё нравится. Будем работать вместе.

– Я могу пояснить детали.

– Не надо. Я очень устал. И понервничал. Тодд, дай мне лекарство…

Ольга заметила, что мистер Дэвид вдруг побледнел и обмяк в кресле.

Секретарь стремительно побежал за водой, что-то доставая из кармана.

А Ольга видела, как глаза Дэвида тухнут. Жизнь отлетела, как вспугнутая птичка. Там, где только что сидел сильный мужчина, покоился труп.

Вокруг бегали люди, что-то кричали, появились медики.

Но она знала, что всё бесполезно.

– Что мне делать? – улучила момент и спросила Тодда.

– Не знаю. Кажется, мы все проиграли, – рассеянно ответил он.

Ольга поняла, что у неё никогда не будет такого офиса. И вряд ли после этой истории с ней захотят иметь дело шефы казино. Они слишком суеверны. Так и будет всю жизнь рисовать эскизы для продуктовых лавок.

Устало опустилась на стул и прикрыла глаза. Господи! Почему именно с ней всё бывает так погано?

Темнота под веками молчала и успокаивала. Она не знала, сколько просидела там, где прятались тьма, тишина, забвение.

Когда открыла глаза, увидела, что находится в огромном нарядном зале среди тысячи игральных автоматов.

Проклятие! Замечталась, а время убегает. Быстро прошла к лифту, не обращая внимания ни на странную женщину, утверждавшую, что она балерина, ни на другие, алчные, усталые, безразличные, отчаянные, полные детских надежд, лица игроков. Каждый из них молится, чтобы удача пришла именно к нему. Противоречивые молитвы мешают друг другу. Вот никто и не выигрывал. Если бы сначала все вместе помолились за выигрыш одного игрока, потом другого и так по порядку. Никто же не пробовал – вдруг бы получилось?

Она прошла к лифту, поднялась на тридцать третий этаж. Всё было готово, лишь референт попросил подождать. Что ж, это нормально. Если бы судьба мистера Кинца зависела от Ольги, возможно, ждать пришлось бы ему.

Она невозмутимо прожевала любезно предложенные сэндвичи, выпила кофе.

Быть сытой, ожидать в удобном кресле в красивом прохладном зале одного из богатейших людей планеты далеко не худшее занятие.

Когда через три часа вновь появился секретарь, Ольга сразу поняла, что случилось нечто непредвиденное и нехорошее.

– К сожалению, встречи не будет. Мистер Дэвид сегодня не приедет в офис. О его дальнейших планах вам сообщат.

Ну что же, бывает и такое. Пути Господни неисповедимы, и не стоит ломать над этим голову. Она попросила помощницу собрать приготовленные для презентации плакаты и направилась к лифту.

В вечерних новостях сообщили, что мистер Дэвид разбился на своём самолете. Что-то случилось с двигателями.

Да, четырёхмесячная работа коту под хвост. Контракт, похоже, сорвался. Человек погиб.

А она жива. Молода. Талантлива. Энергична. Хотя жизнь её полная жопа. Что же, пусть все жопы на одно лицо, но бывают симпатичные, с ямочками на щеках.

Ольга рано легла спать.

Открыв глаза, увидела, что находится в огромном нарядном зале среди тысячи игральных автоматов. Где-то играла музыка, знакомо жужжали и звенели трелями красочные экраны. Лёгкий флёр ароматизаторов витал в воздухе.

Ей показалась, что наблюдает эту картинку не первый раз. Она уже видела этот зал, шла по нему. Один раз? Два? Сто или тысячу?

Словно в ответ на эту мысль, мозг вдруг замер, глаза остановились. В неподвижном взоре появилась особая сосредоточенность, будто слушала что-то внутри себя. А возможно, так и было. Неизвестные голоса шептали незнакомые слова. Внушали, убеждали, обманывали. Зрение не воспринимало реальность в привычных формах. Предметы таяли, окутанные туманной пеленой. На их место вставали новые, такие смутные, что разница не ощущалась. Правленный реальность стремительно обретала форму.

Забытье продолжалось недолго. Вынырнув из секундной потери памяти, она не помнила этих мгновений, которые мозг уничтожал с поспешностью шпиона на грани провала.

Пробудившемуся разуму не приходило в голову, что все воспоминания, жизненный опыт и знания загружены миг назад. А то, что не приходит в голову, не даёт и сомнений.

Так было всегда. Но не в этот раз. Что-то дало сбой.

Ольга вдруг поняла, что её обманывают. Кто и зачем, было неясно. Может быть, мистер Дэвид задумал подшутить. Что-то вокруг было неправильным. Она вдруг поняла, а может быть, вспомнила, что встреча закончится плохо. Уверенность была настолько сильная, что она остановилась и услышала:

– Вообще-то я балерина, – произнесла незнакомая дама, одетая в вечернее платье.

«Господи, я уже слышала эти слова. Может быть, во сне. Может быть, в другой жизни. Что происходит? Надо немедленно покончить с наваждением. Перестать быть игрушкой в руках неведомого кукловода. Не надо отвечать этой женщине, так же как не следует отзываться на зовы призраков в ночи. Особенно таких зомби, как дандатиа».

Ольга опешила. Последняя мысль была чужая. Она никогда не знала, что такое «дандатиа». Но в том, что отзываться не следует, была уверена.

Осторожно обошла женщину, как чужую и потенциально опасную собаку, и решила пройти в дамскую комнату. Хотелось обмыть лицо холодной водой. Но почему-то сделать это простое действие оказалось крайне трудно. Ноги словно не слушались и продолжали невозмутимо следовать вперёд, к лифту. Отчаянная борьба с собственным телом привела к победе. Она остановилась и сделала первый шаг в сторону. Второй дался проще. Хотя мысли в голове словно взбесились. «Ты опоздаешь на самую важную встречу в жизни. Дура! Неудачница. Вот прямо приспичило в туалет…» – визжало что-то в её разуме. Но Ольга вдруг поняла, что уже умеет отличать свою волю от посторонней.

Она не автомат, ведомый чьей-то прихотью. Сейчас спокойно умоет лицо, остановится, подумает и решит, что происходит.

Повернула в крохотный коридор, в котором неожиданно оказался полумрак, с трудом разглядела дверь с золоченой эмблемой дамы и распахнула её.

В первое мгновение свет ослепил. Показалось, что за дверью не было ничего. Просто ровный белый свет, будто вошла в стакан с молоком, который внезапно осветили ярким прожектором. Несколько раз моргнула. Прищурилась, пытаясь понять, что случилось со зрением. Испугаться не успела, как пустота принялась стремительно заполняться. Сначала возник карандашный набросок помещения, который мгновенно окрасился цветом. Возникли стены в розовой керамической плитке, массивные раковины с вычурными золотыми кранами, сияющие зеркала над ними. За ними, словно нехотя, нарисовались туалетные кабинки с массивными дверьми тёмно-вишнёвого дерева.

«Надо же, у дизайнера и видения профессиональные. Нельзя столько сидеть за компьютером».

Неожиданно в двух шагах обнаружилась девушка, подкрашивающая губы перед зеркалом. Кажется, красотка только что сошла со страницы журнала для мужчин: длинные золотистые волосы, пухлые губы, розовые щёчки, глаза с поволокой. Сучка, конечно.

«А тебе какое дело? Таких здесь навалом. Всё же хорошо, – пискнуло что-то в разуме. – Ополаскивай лицо и беги на встречу».

Но Ольга уже понимала, что всё нехорошо. И то, что происходит, ей определённо не нравится. Отчего мурашки бегут по коже? Почему приходит в ужас от мысли, что девушка повернёт лицо и взглянет пустыми глазами цвета болотной ряски? Что-то в её позе ненастоящее: слишком развёрнуто бедро, вызывающе поднята грудь, спина неестественно прямая. Так стоять неудобно, если ты застыла не на мгновение перед вспышкой фотографа.

«Перестань думать о ерунде! – вновь прозвучало в голове. – Тебя уже ждут. Мистер Кинц вот-вот подъедет. Барси наверняка развесила плакаты и теперь сходит с ума – куда ты пропала?»

Но мурашки заметно выросли и стали уже размером с таракана. Ползают по телу. Неторопливо, злобно, гадко.

«Заканчивай и беги к лифту!»

Кто-то пытается заставить её следовать определённому сценарию. Который, как она была уверена, закончится весьма плачевно. Может быть, сошла с ума или её загипнотизировали?

Неожиданно нашла объяснение. Ей снится сон, уже не в первый раз – один и тот же. Так бывает. Поэтому смутно помнит содержание. В эту гипотезу укладывались все её ощущения. Оставался единственный вопрос – как проснуться? Может быть, ущипнуть себя побольнее? Или не просыпаться, а досмотреть до конца?

Она открыла кран, который неожиданно плюнул водой, словно его только что включили. Злобно зашипел воздух в трубе, и вода хлынула, изрядно намочив светлую блузку. Ну вот, прийти с мокрым пятном на груди на деловую встречу не хотелось.

Ерунда. Надо быстро высушишь одежду. И всё будет хорошо.

– Добрый день, – сказала девица, продолжая смотреть в зеркало на свою смазливую мордашку.

– Привет! Вот, намочила блузку. Придётся раздеваться и сушить.

– Добрый день, – повторила девушка, продолжая подкрашивать губы.

Красотка ничего другого не знает, поняла Ольга. В её роли нет текста, кроме слов приветствия. Здесь всё фальшиво.

Неожиданно девушка сменила застывшую позу и повернулась. Глаза и вправду зелёные, но в них нет ничего жуткого. Скорее наоборот – симпатичная молоденькая «киска» на минутку отошла от своего богатенького папика. Сейчас тот проиграет еще пару сотен, и они поедут обедать. Зачем при таких длиннющих ногах носить высокие каблуки?

– Не расстраивайтесь. Высохнет мгновенно. – Красавица доброжелательно смотрела на Ольгу.

– Да-да. Сейчас.

Ольга осторожно сняла пиджак, повесила на крючок. За ним последовала блузка. Хотела подойти к настенному фену, как вдруг заметила на тыльной стороне левой руки жуткие царапины. Засохшие красные полосы образовывали рисунок. Нет, скорее цифры. Повнимательнее рассмотрела и пришла к выводу, что это номер телефона, выцарапанный достаточно давно на её коже. Почему не заметила этого раньше? Номер казался незнакомым. Но Ольга чувствовала, что, возможно, здесь кроется разгадка странных событий, происходящих с ней.

Она достала телефон.

– Вы не опоздаете? – неожиданно спросила девица.

Мурашки ожили вновь и отправились в путешествие по спине.

– Не твоё дело, дорогуша.

Она заметила, как красотка бочком-бочком подобралась ближе и поспешно набрала номер.

– Ну слава богу, Оля. Мы тебя обыскались, – услышала незнакомый мужской голос. – Куда ты исчезла?

Мужчина говорил по-русски. Странно, но речь была понятна. Что за чертовщина? Когда успела выучить загадочный славянский язык?

– Кто это? – спросила Ольга практически без акцента, словно всю жизнь прожила в далёкой заснеженной России.

– Я.

– Это понятно. Кто ты?

– Андрей. Ты пьяна?

– Вроде бы нет.

– Где ты?

– В Лас-Вегасе, где же ещё!

В трубке молчали. Потом раздались короткие гудки. Неизвестный Андрей прервал связь.