В лето 6731...

Глава 16. Прирост в казне, прирост в семье

– Доложить о потерях! – прокричал я. Молчание.

– Далемир, пораненые, посеченые есть? – еще громче прокричал я.

– Так не ведаю я, – растеряно сказал Далемир, который стоял всего в нескольких метрах от меня с выпученными глазами.

– Так узнайте! – сказал я и понял, что нужно присесть. Ноги начали трястись и это только начало отката, могу и свалится.

– Да свяжите татей! – сказал я и скоро уселся прямо на грязную землю.

«Может плитку положить, дорожки да аллейки?» – подумал я, как был жарко и страстно обнят и обцелован.

– Корней Владимирович, – обратился Далемир. – Степана пасекли, да Тихон паранены.

Получается, один убит, один ранен. Думал, что во мне сейчас все перевернется, стану корить себя, что люди, доверились мне, а я не уберег. Но… ничего. Полного безразличия не было, огорчение, что два воина частично или полностью выбыли из строя. Я даже начинал себя нагнетать, накручивать, что нельзя так, не человечно. Но никто вокруг не занимался самоедством и даже не горевал. Напротив, высказывались, что Степан хорошо ушел, как воин. О времена, о нравы!

Только через полчаса прибыли Филип с Гаврилой и стали вести бурную деятельность. Опрашивать схваченных, делать, что называется, экспресс-допрос. Я же выпил из своей аптечки пару подходящих таблеток вышел во двор.

– А ну досыть! – прокричал я. Все посмотрели на меня.

– Ты, Корней выпей да зупакойся, далей мы, – наставлял меня Гаврила.

– А ты кто, каб у маем доме хозяйничать? То мой скарб и збруя и тати, – сказал я и демонстративно вытащил саблю. – Ты где был? Пришол, когда татей повязали и головой назвался.

– Так, друзи, досыть, усе твае, треба познать, где гнездо ватаги, – пытался сглазить ситуацию Филипп.

– Добре, но я иду с вами, да и с Вышемиром мы порядились – он мне земли повинен, – сказал я и пошел к своим людям.

Дальше было достаточно просто. Мы разделились, и часть пошла логово ватаги чистить, узнать расположение которого не составило труда. Я отправил Далемира с Николой и Лавром туда же, и посмотреть и чтобы доля в добычи была не зажата. А я с десятком Филипа пошел в усадьбу Вышемира. Боярин умер, да здравствует другой боярин! Только оставалась сложность – десятилетний сын у убитого мной десятника. Убить его нельзя по всем соображениям, и, дело не только в гумманости. Одно дело – поединок со взрослым мужчиной, который пришело тебя убивать, другое ребенок. Вот только как быть с ним?..

В усадьбу взяли приспешников Вышемира, чтобы они объявили народу наши договоренности. Особенно было некого звать, не перед кем отчет держать, но свидетели сделки неполноценно, но всеже легитимизировали мои претензии на земли Вышемира.

Я потребовал тиуна и старосту срочно доставить пред мои очи. Уже через десять минут во дворе усадьбы два человека представились управляющими.

У Вышемира была усадьба и одна деревня, но в целом проживало людей больше моего. Всего, как мне сообщил подхалим тиун, более 350 человек, тогда как староста назвал точную цифру в 397 человек холопов и два десятка закупов. Смердов на его землях не было. Про скотину тиун и вовсе не мог ничего сказать, в то же время староста знал досконально хозяйство селения и большую часть усадьбы.

– Староста, как нарекли тебя? – спросил я.

– Так Макарий я! – ответил он. – В закупах я.

– Служи тиуном и за три года выйдешь из закупов, а ентого – гнать в зашей, – распорядился я и пошел в дом.

Предстояло самое сложное – сын. Церемониться я не собирался – пусть парень сам решает.

– Я Корней, сосед был твой, зараз хозяин земель твоих. Ты можаш жить со мной и нужды не буде, а мужам станеш и долю у поместье дам, альбо иди куды хочаш. Серебра дам сколько унесешь. А станеш жить со мной– нужды ведать не будеш, – поставил я условия ребенку и собрался уйти.

– А батьку мого ты забил? – услышал я в спину вопрос, от которого и хотел сбежать.

– Мы ратились, он пришел убить меня в мой дом, я одолел. Стань сыном мне, и я буду отцом тебе, – сказал я, ведомый некими эмоциями, до конца еще не понятыми.

Я уже поговорил со старостой, который стремился стать полезным делами, а не подхалимажем, чтобы присмотрел за парнем и попробовал уговорить войти его в мою семью. Опасно – да! Но вот так, сердцем!..

Я все больше сомневался в правильности происходящего. Ответственность за людей колоссальная, опасность, как показывают события, на грани. Меня могли убить, и я оставил бы Божану и те возможности, которые я все больше связываю именно с этой удивительной женщиной. Нет, ну как она меня ослушалась! А мне понравилось. Покорность в спокойные моменты, а потом превращение в валькирию. И это все одна женщина. Я хочу от нее ребенка, а еще я действительно буду рад, если сын Вышемира Юрий придет в мой дом.

А еще юридическая сторона всего происходящего? Я стал пешкой в игре. Ситуация и игра на самолюбии вынудили прийти ко мне Вышемира. Среди убитых нападающих был человек Войсила. Я узнал об этом из разговора Гаврилы со своим приближенным. Значит, работает тесть, внедряет своих людей. Нельзя недооценивать предков – эта фраза становится все более частой.

Но, стоит ли обижаться на сотника дальней сторожи за такую подставу? Нет! Земли, положение и самое главное – Божана – это все стоило усилий и опасности. Как добиться в это время признания и возможностей? Только неимоверными усилиями, а я справился только благоприятным стечением обстоятельств. Есть неприятная ситуация по нападению. Странностью является запоздалая помощь. Но и тут так же можно предполагать, что сходу ватажники не должны были нападать. Ну не принято в этом времени быстро принимать решения, что свойственно XXI веку. Рекогносцировки они не сделали, не попытались обложить усадьбу, поговорить о сдаче.

Уже, когда я собирался уезжать, ко мне подошел староста, назначеный мной тиуном.

– Боярин, просит тебя Симеон, – с поклоном сказал управляющий.

– Это еще кто? – спросил я, продевая ногу в стремя.

– Так тиун ента, – сказал растерянно бывший староста.

– Я сказал, ты – тиун и решения я не меняю. Давай його, а коли пустое то буде, выпорю того бездельника, – сказал я, приноравливаясь в седле.

Через минуту передо мной стоял уже тот подхалим, который даже не знал о проживающих людях в поместье.

– Говори! – сказал я с металлом в голосе.

– Так, это, боярин, у Вышемира казна была, боярин, это – вот казна! – мямлил прихлебатель.

– Где? – заинтересовался я.

– Так в лесу, там с разбою узята, ватажников казна, да Вышемира, дак это, – продолжал Симеон.

– Веди, а коли найдем казну – не прогоню, будешь при мне, – сказал я.

Путь был не долгий, с часа полтора пришлось ехать. Ехали в темноте, и я сокрушался, что опрометчиво поехал один. Не было ни единого фонаря, факел, что был у бывшего тиуна, решили приберечь. Думал ли я о засаде? Да, но успокаивал себя, что не мог Симеон организовать покушение. Да особо я ни о чем и не думал!!! После такого высплеска адреналина мыслей как таковых и не было. Иду, иду, понятно зачем, а вот последствия и почему один, не понятно.

– Вон дуб, а там яма, – сказал бывший тиун после углубления в лес на метров сто.

Яму не пришлось искать – она была открыта. Это был замаскированный схрон в срубе в земле с крышкой из массивных досок, земли и тщательно подобранного дерна. Вначале я подумал, что опоздали, но внутри оказались два сундука оба размером метр на метр.

Я напрягся и достал пистолет. Создавалось впечатление, что кто-то капался в схроне, но не успел забрать. Резко присев и прислонившись спиной к дереву, я всматривался в темноту, зажженный факел в руках Симеона только мешал, даже демоскировал. Немного сместившись от света и жестами показав бывшему тиуну молчать и не приближаться, я стал ждать. Даже кони не переминали капытами и не фыркали, или же я смог так сконцентрировать свое внимание, абстрагировавшись от понятных и естественных звуков. Возможно, поэтому и услышал небольшое шевеление. Звук от тетивы окончательно определил направление угрозы, и я выстрелил. Гром, разнесшийся по тихому лесу, оглушил, но я уже рванул с места в сторону стрелка. Влетев в ближайшие кусты, я остановился – никого не было! Опять тишина, которую нарушали панические крики Симеона и его нервный конь. Араб был приучен к звуку выстрела и не проявлял особой нервозности.

Небольшое шевеление я услышал в паре метров вправо и понял, что стрелок пытается уйти. Сабля! Шаг! Удар наотмашь! Беззвучно падает тело. Шаг и я скрутился в рвотном порыве. Отрубленная голова с частью ключицы сверху вниз, расплывающиеся мозги.

Отдышавшись, я постарался еще раз прислушаться и обошел казавшиеся наиболее удобные для засады места, но никого не было.

– Симеон, твою мать через коромысло! Сюда пес шалудивый! – выкрикнул я своему сопровождающему.

– Да боярин! – сказал испуганный бывший тиун – пособник разбойников. Он стрясся и постоянно вертел головой, стараясь осветить направление факелом.

Первая стрела прошла по Симеону, но разодрала только шубу у левого плеча. Повезло же паразиту!

– Сними зброю и калиту с татя, и сапоги с шубой, – дал я распоряжения, а сам пошел к тайнику. Нужно срочно убираться от сюда.

Сундуки оказались заперты на замки, поэтому утолить любопытство сразу не получилось. Я решил открыть их уже дома. Но как их доставить? Сундуки были тяжелые настолько, что вдвоем мы их насилу вытащили. Идею, как это не странно подал Симеон. Веревка была и у бывшего тиуна и у меня, в виде лассо-аркана – развлекался иногда. Саблей нарубил еловых веток, и соорудили волокуши, куда и положили сундуки, а конец веревки связали с конем и самим Симеон.

Но и этот способ был адским. Сундуки слетали на каждой кочке, два раза Симеон упал с коня. И только через полтора часа, где-то на полпути еще до бывшего поместья Вышемира нас заметили ратники Гаврилы.

Они с удовольствием помогли нам, но когда ратники вчетвером, уже по возращению в усадьбу бывшую Вешимира, подняли сундуки и понесли их в дом, меня передернуло.

– Стоять! – прокричал я и достал саблю.

Я был готов к противостоянию. Праведный гнев обуял меня. Мало того, что опоздали, практически не участвовали в боях и все защитники могли погибнуть, они еще и пытаются лишить меня добычи. Я столько выплеснул адреналина, я убивал и был близок погибнуть, а тут взяли и понесли мои сундуки. Мои!

Ратники остановились, опешив. Я напирал и медленно, но неуловимо шел в их сторону.

– Остановись Корней Владимирович! – выкрикнул, выходящий из уже моего дома Гаврила.

Этот десятник был низкого роста, но широкоплеч. Его плавные движения выдавали опытного воина. Но главное – умные глаза. Было очевидно, что он умел очень быстро анализировать ситуацию и принимать решения.

– Это мое! – прорычал я, но остановился, пристально посмотрев на десятника.

– Это ведает тысяцкий? По ряду все, по правде! – ответил Гаврила. – Скарб то ватажны!

– Вот нехай и приде ко мне и поведает што его, а што мое! Вертай назад, – сказал я, не уводя взгляд от Гаврилы.

Что стало для меня примечательным, трое моих бойцов, остававшихся в усадьбе, стали возле меня.

– Добре! Мы уходим! – сказал Гаврила, и легкая усмешка проявилась на краях его губ.

Они ушли. Просто ушли и все. Почему я и не знаю. Бросить такой куш, ничего не взяв из усадьбы, ушли. Я же думал собрать обоз, но позвал вновь себе Симеона и моего нового тиуна.

– Симеон буде у тебе помощником, гляди за ним, – обратился я к старосте, вспоминая, говорил ли он мне свое имя. Нужно обязательно узнать.

– Збирай у обоз тканину, серебро, утварь, рухлядь, скотину, да збери брони и зброю – то зараз, на заутро будь у меня, – отдал я распоряжения и стал пристально наблюдать сборы.

Я не ошибся в старосте. Он быстро развил бурную деятельность и уже через час обоз был собран.

Уже когда я собирался ехать, из дома вышел сын Вышемира и сел в одни из саней.