В интересах государства. Величие

Глава 33

Косоликий медлил.

— Ну, чего ждешь? — прорычал я, зажигая сразу несколько «Кос» и пуская их в бешеную пляску между собой и Радамантом. — Давай, рискни здоровьем.

Он сделал шаг. Второй… Аня вздрогнула у меня за спиной. Застонала, попытавшись натянуть «Берегиню».

«Я не могу причинить ей вреда», — раздался скрипучий голос Радаманта у меня в голове. — «Когда все только начиналось, я принес Ксении клятву подчинения. Она — законная дочь, я — бастард. Пусть по силе мы были почти равны, но ее кровь сильнее моей. Поэтому я не смогу ее убить — узы не позволят. Но сможешь ты».

Он ловко крутанул кинжал в руке и передал его рукоятью ко мне. Сперва я инстинктивно отшатнулся от проклятого оружия, но Радамант протянул руку ближе ко мне.

«Я постараюсь отвлечь ее. Но не медли, Михаил. Не медли!»

Ох ты ж черт…

Я метнул взгляд в сторону грота. Ира и Ксения стояли перед Великим Осколком спиной к нам. Идеальный момент, чтобы попытаться…

Я не заметил, что именно сделал Радамант, но бахнуло знатно. Кажется, он долбанул «Лихом» — заклинание прочертило борозду от фонтана к гроту. Вздыбились мраморные плиты, повалились растения, птицы с испуганным чириканьем бросились под потолок.

Радамант не мог ударить Ксению, но мог бить по предметам вокруг нее.

«Давай же, Михаил! Бей!»

Мне казалось, время замедлилось. К моим ногам прилила кровь, стопы словно сами подпрыгнули — а может так совпало с ударом Радаманта по полу. Я рванул к гроту, а за моей спиной расцветало новое смертоносное заклинание — яркий свет гигантского «Колобка» на пару секунд наполнил помещение ярким светом. Великая княгиня вскрикнула — она как раз обернулась, и ее глаза встретились с ослепляющим зарядом.

Кажется, застонала и Ира. Лишь бы она все поняла правильно. Времени связываться и объяснять не было.

Я бежал не останавливаясь. Пролетел над полом, перепрыгивая через торчавшие осколки мраморных плит, цепляясь за опавшие лианы. Торопился, стараясь не упустить момент.

Но в следующий миг на полной скорости врезался в выросший барьер.

— Ы-ых!

Удар выбил из меня весь дух. Меня отбросило, но я тут же вскочил на ноги и крепче схватил кинжал.

Ксения глядела на Радаманта из-за полупрозрачной серой стены.

— А я все гадала, попытаешься ли ты меня предать, — тихо сказала она. — И чего тебе не сиделось? Я нашла тебя и дала все, чего ты желал. Стабильную силу, средства, эту дурацкую игрушку — Орден Надежды… Да ведь я даже твою дочь возвожу на трон. Так почему, братец? Ты ведь был единственным, кто меня понимал.

— Именно поэтому, — прошептал Радамант. — Потому что я понял, к чему это приведет. Все, что ты делаешь, ты объясняешь необходимостью. Уверяешь, что это — вынужденные меры. Но на деле ты лишь тешишь свою жажду мести. Тебя нельзя и близко подпускать к власти…

Радамант не договорил — не смог. Он смертельно побледнел, узловатые пальцы потянулись к горлу — видимо, его настигала расплата за данную клятву. Или Ксения незаметно что-то с ним делала.

— Довольно, — вздохнула Ксения. — Впрочем, теперь это не имеет значения. Я все равно добилась своего. А ты умрешь, зная, что помог мне.

Я снова развернулся к барьеру. За моей спиной что-то упало на пол. Я вздрогнул. Нет, вряд ли Аня. Наверняка Радамант. Ксения проследила за мной взглядом и улыбнулась.

— Подхватываете знамя, Михаил Николаевич? Учтите, что вы можете уйти отсюда вместе с сестрой своими ногами. Если сделаете это немедленно.

Я покачал головой и улыбнулся.

— Боюсь, поздновато для сделок, ваше императорское высочество. Ирину я не оставлю.

Ира, Ира, Ира, давай! Сделай что-нибудь! Придумай выход. Ты ведь наверняка что-то задумала. Не просто же так ты уговорила Ксению пустить тебя в зал с Осколком… Не верил я, что она так легко согласилась на условия Ксении, не имея в голове плана. Не верил!

Молчание повисло всего на несколько мгновений — и прервалось тихим мерным стуком.

Мы с Ксенией одновременно обернулись на звук.

Ирина стучала ноготками по поверхности Великого Осколка.

— Предупреждаю, Ксения Константиновна, угрозы в адрес Михаила я расцениваю как посягательство и на мою собственную безопасность. Когда я соглашалась на ваше предложение, речь шла о том, что я разорву с ним связь. Но убивать его я вам не позволю. Вы знали, что Соколов — мое слабое место. Вы знали, что ради него я пойду на все. Но вы перегнули палку.

Руку Ирины охватили клубы густого темного… дыма? Это было похоже на черный туман — маленькие вихри поднимались от ее пальцев по запястьям к предплечьям и плечам. В этой субстанции вспыхивали, мерцая, разноцветные искры. Чистая сила Осколка.

Ксения покачала головой.

— Ирина Алексеевна, не стоит усугублять ситуацию.

— А какая теперь разница? — улыбнулась Ира, но ее глаза заволакивала темная пленка. Я уже видел этот эффект — тогда, в подземелье Базилики в Константинополе…

Ксения отступила на шаг, оказавшись между Осколком и барьером. Ее тело мгновенно окутал толстый слой защиты, по рукам потек темно-фиолетовый, почти черный туман…

А Великие Осколки и правда отличались. Видимо, сила в Петропольском и Константинопольском то ли имела разную конфигурацию, то ли различный потенциал. Но Ирина, которая была связана с Константинопольским артефактом, пользовалась силой, физическое проявление которой имело глухой темно-серый оттенок. У Ксении, связанной с Петропольским, она казалась темно-фиолетовой, как очень густые чернила.

— Не нужно со мной драться, прошу, Ирина…

Девушка пожала плечами.

— Я и не собираюсь.

А затем она ударила обеими руками по Великому Осколку.

Меня оглушило. Удар был странным — он словно сотрясал и разрывал меня изнутри. У меня перехватило дыхание, словно в оранжерее резко выжгли весь кислород. Выпучив глаза и бессильно ловя ртом воздух, я видел, как Петропольский артефакт раскололся. И когда это случилось, начался настоящий ад.

— Ира! — прохрипел я, но она меня не услышала.

Ударная волна отбросила меня в стену. Зазвенели, раскалываясь, стекла — потолок обвалился, осыпав все пространство смертоносным дождем. Я пролетел через кроны лимонных деревьев и врезался в мраморный портик, в последний момент успев поставить слабый щит. «Берегиня» не защитила меня от удара, и спина взорвалась невыносимой болью.

Я рухнул на развороченный пол, выронив андомский клинок.

Кто-то закричал. Это был даже не крик — вопль. Вопль боли, отчаяния и ужаса.

Ира уничтожила Петропольский Великий Осколок. Но как? Как это было возможно? Или сила Константинопольского его перевешивала?

— Ира! — снова прохрипел я и закашлялся. В рот набилась мелкая крошка вперемешку с листьями и землей из кадок.

В оранжерее стало устрашающе тихо — лишь вода из разбитой фонтанной чаши продолжала весело журчать. Правда, теперь она вытекала на пол, и вскоре лужа добралась до меня.

Кое-как я поднялся, заметил торчавший из бока кусок стекла. Хреново, но лучше пока не вынимать. Пошатываясь, огляделся в поисках кинжала. Болела не только спина. Кажется, крепко приложился головой. На загривок капнуло что-то теплое. Я провел рукой по голове — кровь.

«Ира!» — позвал я ментально. — «Ответь, если слышишь! Пожалуйста!»

Андомский клинок тускло блестел в груде камня и стекла под уничтоженной фруктовой рощицей. Несколько шагов до него показались мне ужасно трудными, словно я взбирался на гору, но я все же наклонился и сжал окровавленные пальцы на рукояти кинжала.

«Ира!»

Она не отвечала. Голова гудела, и я уже даже не понимал, поставила ли она блок, была ли в отключке или это я хреново пробросил ментальный канал.

Выпрямившись, я раздвинул свободной рукой остатки зарослей. В плече тоже застряло стекло. Кажется, еще несколько мелких стекляшек впились в щеки. Да наплевать. Мной можно пренебречь. Лишь бы у Иры получилось то, что она задумала. Лишь бы она понимала, что делала. Лишь бы не стало еще хуже.

Ирки я не увидел. Зато мог наблюдать, как Великая княгиня ползла к постаменту, на котором еще с минуту назад покоился поражая своей величественностью, имперский артефакт. За Ксенией тянулся кровавый след. Каким-то чудом часть пола уцелела, и эта алая полоса на белом мраморе казалась особенно жуткой. Словно фрагмент картины какого-нибудь из мастеров эпохи Ренессанса. Одна туфелька слетела с ноги Великой княгини и сиротливо дополняла этот жуткий образ.

Она ползла, цепляясь руками за обломки каменных плит. Даже сейчас Ксения тянулась лишь к Великому Осколку. Не к наследнице, которую выбрала для государства и которую намеревалась опекать. Не к брату, которого хотела убить. К Осколку. К власти, до которой дорвалась, принеся столько жертв, которую вкусила, но ненадолго. И которую даже сейчас не желала отдавать.

Теперь я увидел достаточно, чтобы согласиться с Радамантом. Он был прав. Ксенией двигала лишь месть, лишь жалость к себе, неутолимая жажда заполнить пустоту в душе. А все, что она сделала параллельно с этим… Лишь удачная декорация, которой просто повезло вписаться в обстоятельства.

Я выискивал Ирину, но нигде ее не видел. Сколько ни звал, не мог к ней пробиться. Лишь бы ее не завалило!

Добравшись до постамента, Ксения Константиновна принялась сгребать в охапку обломки артефакта. Великий Осколок взорвался на десятки крупных камней и сотню мелких. Рыдая, Великая княгиня дрожащими руками пыталась собрать их в кучу. Снова и снова сгребала их, словно надеялась, что они вновь соединятся в Великий Осколок.

— Нет… Нет… Нет!

Я крепче перехватил рукоять кинжала.

В какой-то момент промелькнула мысль оставить ее в живых. Предать суду — пусть государь распоряжается ее судьбой. Заточить в монастырь — быть может, в тот самый, суздальский, где она уже проводила кошмарное время…

Соколов-ищейка так бы и поступил. Но сейчас я был не ищейкой. Сейчас я был замученным усталостью человеком, который хотел лишь одного — закончить это раз и навсегда.

А еще я желал мести за семью. За гибель отца и бабушки, за страдания, которые причинили Оле. За разрушенную Ириновку и погубленный Дуб.

Ксения даже не обернулась, когда я, хрустя ботинками по обломкам, подошел к гроту.

— Вы отдали приказ убить моих родных, — я даже не спрашивал, а утверждал.

Ксения кивнула.

— Да. И отправила Воронцова, чтобы он вытащил свою зазнобу.

— Чтобы манипулировать мной, конечно же.

— Не только. Сергей Андреевич тоже имел свой интерес, — женщина обернулась, и я увидел, что почти все ее лицо было залито кровью. Множество мелких порезов. Стекло с крыши или осколки артефакта. Страшно. Особенно страшно видеть такое уродство на некогда прекрасном лице. — Что, он вам не сказал?

— О чем не сказал?

— Я разрешила ему пощадить Ольгу Николаевну в обмен на услугу.

— Что за услуга?

— Дар Воронцова уникален, — выдохнула Ксения. — Сколько ни пытались мои люди воссоздать его, не получалось. Не удалось ни в Аудиториуме, ни в моей лаборатории. Ученая группа пришла к выводу, что этот дар можно лишь унаследовать по крови.

— Допустим, — отозвался я. — И в чем дело? Я в курсе, что он отдавал свои… жидкости на благо науки.

— Вы так и не поняли моего замысла, Михаил Николаевич, — руки Великой княгини перебирали кусочки Осколка, взгляд был отстраненным, а голос — тихим. — Я не просто хочу возвести на трон «чистую» представительницу нашего рода. Я хочу основать новую династию. Династию, которая обладала бы способностью управлять самой неукротимой силой и была бы неуязвима для покушений и случайных смертей…

Клинок едва не выпал у меня из рук.

Она что, собиралась в будущем скрестить Иру и Серегу? Как на конюшне. Племенное разведение, мать вашу. Нет, аристократия всегда обращала внимание на потенциал и происхождение, но до таких крайностей никогда не доходило. Даже для одаренных оставались актуальными вопросы приданого, титулов и прочих атрибутов статуса.

А тут — ну чистой воды заводчица-экспериментаторша, решившая вывести новую породу. Мне стало так противно, что к горлу подкатила тошнота.

— Значит, план и правда давний — о даре Воронцова и потенциале Ирины вы знали давно. Меня-то вы зачем возвысили? — спросил я. — Зачем меня взяли под крыло в Аудиториуме?

— Не могла же я пройти мимо результата работы свиты моего братца. В конце концов, вас создали как оружие, и ваша сила очень интересна. Вы тоже могли пригодиться, Михаил Николаевич. И как видите, кое для чего сгодились. Как минимум для того, чтобы привести сюда Ирину.

— Ясно.

Ксения выгнула окровавленную бровь.

— И все? Никакой реакции?

— А зачем? Все, что хотел, я услышал.

— Что ж, тогда делайте то, что должны, — пожала плечами женщина. — В тюрьму не пойду, и удовольствия лицезреть мою казнь на эшафоте черни не доставлю. Но знайте, Михаил Николаевич, я все равно выиграла. Жива я или нет, уже не имеет значения. У Алексея не останется иного выбора, кроме как объявить Ирину наследницей. И он объявит. Потому что другого способа задержаться на троне у рода нет. Если Алексей хочет сохранить империю, он пойдет на это. А я знаю этого слабака. Он пойдет.

Она повернулась спиной и снова сгребла осколки в ладони, словно не желала принимать участия в собственной казни. Даже сейчас не хотела признать поражения. Впрочем, в какой-то степени она и правда выиграла. Теперь история пойдет по написанному ею сценарию.

— Прощайте, ваше императорское высочество.

Чтобы научиться достойно владеть холодным оружием, требуются годы. У меня был очень краткий курс от профессионалов и много тренировок с такими же профанами. Но андомская сталь облегчала задачу. Рада не заживет, если не начать исцелять как можно скорее. Будет кровоточить, вывернет одаренного наизнанку.

Я обошел ее спереди и ударил. На этот раз я должен был смотреть ей в глаза. За род. За семью. Хотел, чтобы они увидели моими глазами, что были отмщены.

Ксения вздрогнула, когда клинок вошел ей в живот. Я выдернул оружие и бросил рядом.

Все.

— И что теперь?

Я обернулся на голос. Ира стояла позади меня — бледная, словно призрак. Уставшая, обескровленная. Кожа стала полупрозрачной, на руках ярко проступали вены. Отдала слишком много силы, опустошила себя почти что до самого дна.

Не знаю, как она держалась на ногах в таком состоянии, но внешне девушка выглядела невредимой. Возможно, успела как следует защититься от взрыва.

Ира подошла и взяла меня за руку. Я кивнул на лежавшую возле груды камней Ксению.

— Ты слышала, что она говорила о вас с Воронцовым?

— Ага.

— И как тебе перспективка?

— Фамилия Романова-Соколова мне нравится больше, — устало отозвалась Ира. — Нужно помочь Ане. И посмотреть, что с отцом.

Она впервые признала Радаманта своим. До этого момента старалась лишний раз не касаться темы своего истинного происхождения. Стыдилась или не знала, как к этому относиться. Но сейчас назвала отцом. Значит, приняла истину.

— Ты говорила, что Великий Осколок нужен, чтобы исцелить Аню, — возразил я. — Но он же…

— Я солгала, — улыбнулась Ира. — Точнее, сказала не все. Мне просто было нужно, чтобы ты поскорее отвел меня сюда.

Почему-то сейчас на меня накатила злость. Не бурная ярость, а, скорее, просто раздражение. Ну ежкин кот, не могла по-человечески объяснить?

— Иначе ты бы вряд ли согласился, — словно угадала мои мысли девушка. — Прости. Я знала немного больше. Знала, что здесь будет Радамант. А еще Ане действительно нужна серьезная помощь — с этим я не обманула. Пока я не исчерпала свой резерв, могла спокойно поддерживать ее состояние. Но сейчас у меня почти не осталось силы, и нужно что-то предпринять.

— Почему ты сначала не вылечила Аню?

— Потому что тогда Ксения была бы готова к атаке, — ответила Ира, и мне показалось, что она сама устыдилась этого объяснения. — Ты меня идеализируешь, Миш. Я тоже умею принимать тяжелые решения.

— Выбор разума против сердца, как в картах нагадали? — Улыбнулся я.

— Именно. И ведь гадалка-то, к слову, не солгала…

Мы нашли Аню и Радаманта чуть дальше фонтана. Аня снова впала в забытье — лежала на руках у косоликого с закрытыми глазами и не отреагировала на наше появление. Вокруг валялись стволы деревьев, вывернутые вверх корнями растения, ботинки хлюпали по луже, вытекшей из фонтана.

Сам Радамант — бледный, раненый, измученный — баюкал Грасс на коленях, как малое дитя. Я чувствовал силу, что исходила от него и тянулась к его бывшей подопечной.

Он ее поддерживал. И, судя по его состоянию, поддерживал ценой собственного исцеления. Под косоликим медленно растекалась алая лужа, и ее размер не сулил оптимизма.

— Хитрюга, — нежно улыбнулся он, когда Ира присела на корточках возле них с Грасс. — Кто надоумил?

— Сама догадалась, но кое-какие мысли кое-кто и раньше подкинул.

— Что ж, я горд.

Ира провела руками вдоль тел раненых и нахмурилась.

— Дело дрянь. Аня теряет силы, ты тоже. Мой резерв исчерпан. А если привязывать себя к мелки осколкам по очереди, или даже если пытаться их сплавлять… Слишком долго. У вас обоих мало времени.

Радамант криво улыбнулся.

— Тогда ты знаешь, кого выбрать.

— Знаю, — кивнула Ирина. — Прости.

— Без обид, Ирина Алексеевна. Она заслужила шанс прожить жизнь достойно. Только не позволяй ей идти в психометристы.

Звучало как последняя воля. Почему-то этот диалог звучал так буднично, словно две соседки зацепились языками возле булочной. А ведь говорили о жизни и смерти — в самом прямом смысле. Чтобы жила одна, должен умереть второй.

— Обещаю, — кивнула Ира. — Никакой психометрии. Если понадобится, издам указ. Если, конечно, государь решит, что мне надлежит ему наследовать.

Радамант слабо улыбнулся. Я ощущал, что нить силы, которой он делился с Аней, с каждой секундой становилась все тоньше.

— Куда он денется? — выдохнул он, а затем взял Иру за руку.

Я вздрогнул, почувствовав, как незримый поток охватил их троих — Аню, Иру, Радаманта. Сила перетекала от одного к другому, и это казалось хаотичным движением, но потоки распределялись упорядочено. Радамант передавал весь свой резерв Ирине, чтобы она распорядилась полученным потенциалом.

Когда все закончилось, и лишь тогда, Ирина позволила себе заплакать.

— Не горюй, — Радамант дотронулся до слезы на щеке дочери и с трудом заставил улыбнуться обе половины лица. — Ирина Павловна.

— Что?

— Павловна ты. Павловна.

Он опустил веки, а мгновением позже Аня распахнула глаза.