В интересах государства. Величие

Глава 20

Матильда закончила сборы и подошла к барьеру.

— Если он прав, нужно уходить как можно скорее, — сказала баронесса. — Мы в этом подвале как в консервной банке. Запасного выхода нет.

Я стиснул кулаки. Черт. Только наладил нормальный контакт с Воронцовым, только он начал говорить не из-под палки, а искренне… Я потянулся в карман, и Сергей отпрянул.

— Сам пойду куда скажете. Только не вкалывай в меня эту дрянь! Пожалуйста… Ты хотел знать, что за кошмары меня мучают? Воспоминания из детства. Как мать, рыдая, бьет меня головой о стену и кричит. Кричит, что ненавидит меня. Обещает убить. Раз за разом, как закольцованная пленка…

Я вопросительно взглянул на Матильду.

— Нет, дружок, на меня не смотри, — проворчала она. — Ты его сюда приволок, ты скомпрометировал убежище — тебе и расхлебывать эту кашу. Делай с ним что хочешь, лишь бы он не привел своих гончих за нами. Я пока уничтожу следы.

Она отвернулась и принялась короткими вспышками силы выжигать бумаги, какой-то мусор, даже одежду. Замкнутое помещение наполнилось дымом, и Воронцов закашлялся.

— Что же мне с тобой делать…

— Отпусти, — взмолился пленник. — Подотри память и отпусти. Может тогда она успокоится и не поднимет на уши весь Петрополь. Тогда у вас будет время на… На то, что вы задумали.

— Если я тебя отпущу, мы снова встретимся по разные стороны баррикад, Серега, — вздохнул я. — Я этого не хочу.

Воронцов устало улыбнулся.

— Я тоже не хочу. Но по-другому, видимо, никак.

Он снова закашлялся, да и у меня начало мерзко щипать в носу от дыма. Может все же отпустить? Может у него хватит мозгов и изворотливости просто сбежать из города и отсидеться? По сути, проделать все то же, что он хотел сделать со мной. Олю он сам все равно не вытащит, и ее судьба будет на моей совести. А Ксения… Против Ксении мне сейчас все равно не выстоять. Пока не появится Ира, нападения на Зимний не будет.

И все же мы могли подготовить кое-что еще…

— Ты же был среди тех, кто занимался изъятием Осколков у аристократов? — спросил я.

— Да. Не всюду, но был у нескольких семей.

— Где прячут изъятые Осколки?

Глаза у Воронцова забегали. Видимо, действие скополаминума еще больше слабело, и разум понемногу брал тело под контроль. А на разуме наверняка были какие-то надстройки — я чувствовал, что он сопротивлялся.

— Серега, говори, — низко прорычал я. — Если не скажешь, мне придется вколоть тебе то страшное дерьмо.

— Грязно играешь, Миша.

— Время для чистых рук прошло. Говори. Пожалуйста. Я не хочу тебя мучить.

Воронцова аж перекосило от внутренней борьбы. Несколько секунд он стискивал зубы и трясся, а затем припал к барьеру и зашипел от боли — с его стороны он был горячим, обжигал.

— В кронверке Петропавловской крепости, — хрипло ответил Сергей. — На Петроградской стороне, где бывший цейхгауз.

Кронверком называлось наружное вспомогательное укрепление, служившее для усиления крепостного фронта и состоявшее из одного бастиона и двух полубастионов на флангах, придававших ему вид короны. При основателе Петрополя Петре Первом это сооружение решало две тактические задачи: мешало нападающим сосредоточить силы в атаке на главный вал крепости и служило плацдармом для контратак.

Сама Петропавловская крепость занимала относительно небольшой Заячий остров практически целиком, а вот подходы к ней с севера как раз были прикрыты земляным кронверком. Кронверк располагался на небольшом искусственном острове, омываемом Кронверкским проливом и Кронверкским протоком. На этом острове был построен краснокирпичный форт, некогда служивший арсеналом крепости — цейхгаузом.

Арсенала там уже давно не было, поскольку сама Петропавловка давно утратила первостепенное военное значение. А цейхгауз, видимо, переоборудовали под склады других полезных вещей…

— Спасибо, — кивнул я.

— Отпусти меня, Миш. Я рассказал тебе все, что знал. При другом раскладе я бы попросился пойти с тобой, но… Есть связи, которые не разорвать. Я к ней привязан. И лучше мне остаться подле нее.

— О чем ты говоришь?

— Все не так просто. Прошу, дай мне вернуться к ней.

Я уже почти согласился на его просьбу. Как раз обернулся к Матильде, чтобы попросить ее поработать над памятью Воронцова, но в эту же секунду в зале раздался противный сигнал. Длинный протяжный звук резанул по ушам, и я замер с распахнутым ртом.

Матильда нахмурилась и взглянула в сторону выхода.

— Проклятье. У нас гости.

Я огляделся по сторонам — Воронцов так и сидел за барьером — баронесса не успела его снять. Оружия здесь не было, а топор, что я припас для казни Сереги, остался наверху. Впрочем, какой от него толк, если сюда завалились его одаренные товарищи?

— Снимите «Покров» и спрячьтесь! — потребовал пленник. — Я смогу их отвлечь. Уведу их отсюда.

Матильда скользнула взглядом по Воронцову.

— Я ему не доверяю. И думать не смей, Миша.

— Это ваш шанс! — возражал Серега. — Вы же читали меня. Вы знаете, что я не лгал!

— Нет! Полагаться будем только на себя, — сказала баронесса, активировала «Берегиню» и зажгла в левой руке «Косы». В правой за несколько секунд вырос «Кладенец» — меч, сотканный из чистой силы. Меч, способный перерубить сталь. — Михаил, держись позади.

— Ну уж нет.

Одним резким движением я деактивировал барьер. Стены «Покрова» погасли и словно опали к полу за секунду — Матильда даже не успела начать на меня орать. Воронцов взглянул мне в глаза, кивнул и мгновенно испепелил путы.

— Я мог сделать это в любой момент, ваше благородие, — сказал он. — Не стал лишь из уважения к вам. Я не прошу вас мне верить, я прошу дать возможность вам помочь.

Я потянулся к силе из резерва Благодати. Хватит, чтобы связать несколько неприятных для противника цепочек. Марафонцем в бою мне не стать, но спринт смогу выдать неплохой. И все же что-то мешало, словно я наткнулся на прозрачную стену. Сила добывалась с трудом.

Наш родовой Осколок отвязали? Деактивировали?

Времени размышлять об этом не было. Я припал к стене сбоку от двери. Толку от меня в сражении будет немного, но помочь смогу. Матильда вскинула «Кладенец» как раз в тот момент, когда дверь распахнулась.

— Не двигаться, — прошипела Матильда.

— Хм… И вам доброго дня, — услышал я голос Ани Грасс и шумно выдохнул. Казалось, из меня вышел весь воздух.

— Черт… Анна!

Грасс с недоумением уставилась на вполне функционирующего Воронцова. Затем на меня, когда я вышел из тени.

— Кажется, я что-то пропустила.

— Потом, Ань, — ответил я. — Ты за рулем?

— Твое счастье, что не на мотоцикле.

— Отвези нас.

Матильда же обернулась ко мне и развоплотила силовое оружие.

— Ты превратил схрон в проходной двор, Михаил. Все, уходим.

Аня удивленно выгнула бровь.

— Допустим, спрашивать, как вы здесь оказались и вообще с какой радости вы в Петрополе, неуместно. Но могу я хотя бы знать, какого черта этот, — она кивнула в сторону Воронцова, — жив и здоров? И куда вы вообще собрались?

— По дороге расскажу, — я потянул ее в сторону выхода. — Нужно торопиться.

Аня пошла первой, за ней Матильда, а я задержался возле Воронцова.

— Оставь меня здесь, — попросил он. — Клянусь, я вас не сдам.

— У меня есть идея получше, — ответил я. — Ты идешь с нами.

— Что ты творишь, Михаил? — взревела Матильда, когда я открыл перед Воронцовым дверь автомобиля. — Он нас сдаст!

— Не сдаст, — ответил я и взглянул на Аню. — Пусть ведет баронесса. Ты нужна мне на заднем сидении.

Аня выгнула темную бровь.

— На кой черт?

— Нужно провести ритуал смешения крови. Ты уже делала это в Букуреште, сейчас придется повторить. Это отвяжет Серегу, и его не смогут отследить по крови.

Матильда, Грасс и Воронцов уставились на меня во все глаза.

— Ты в своем уме? — спросила баронесса.

— Как ты себе это представляешь? — воскликнула Аня.

— О чем… о чем ты говоришь? — побледнел Воронцов.

Все это они произнесли одновременно. Я тряхнул головой от этой какофонии в ушах.

— Матильда, садитесь за руль, прошу вас. Аня, скажи ей адрес схрона, где остановились ваши. Нужно будет отсидеться до завтра. Желательно, с глубоким подвалом или под водой, чтобы глушило… Ну, ты помнишь. И полезай сюда.

Грасс замялась.

— Набережная Адмиралтейского канала, двадцать третий дом, — сказала она. — Доходник купца Игнатьева. Напротив Новой Голландии. Там глубокий подвал, бомбоубежище. Не наша ячейка, нос ними наладили связь. Пустят.

Матильда кивнула.

— Знаю это место, — она повернула ключ зажигания, и мотор отозвался. — Лезь назад, Аннушка. Надеюсь, Михаил понимает, что делает.

— Только езжайте с большим крюком. Нужно запутать следы. Я же жахну Благодатью для ритуала.

— Поняла, — отозвалась Матильда.

Я не был уверен, что поступал правильно, и все же это было неочевидное решение, которое прихвостни Ксении Константиновны вряд ли предусмотрели. Быть может, ритуал смешения крови немного поставит на место мозги Сергею. Если там осталось что-то, кроме идеологии Великой княгини. Нагадили ему в голову, ох как нагадили…

Аня завалилась назад, и Воронцову пришлось потесниться. Девушка тут же принялась шарить по карманам сидений в поисках чего-нибудь, что могло служить чашей.

— Подойдет, — она открутила крышку термоса, которую можно было использовать как стакан. Затем принюхалась к содержимому и скривилась. — Ладно, хотя бы крышка чистая.

Матильда тронулась и сразу взяла нехилый разгон.

— Можно помедленнее? — проворчала Грасс. — Я тут людей сейчас буду резать…

Баронесса кивнула ей, глядя в зеркало заднего вида, и немного сбросила скорость. Но особо не помогло: дорожное покрытие, если его вообще можно было таковым назвать, заставляло нас подпрыгивать на каждом ухабе. Аня тихо ругалась, но начала ритуал.

Серега взирал на происходящее с ужасом.

— Что ты придумал?

— Что ты слышал. Это поможет отвязать тебя от поиска по крови. Эффект временный, и вступит в силу не сразу, но других вариантов у меня нет.

Воронцов сокрушенно покачал головой.

— Я буду полезнее, если отпустишь. Разве только если ты не решишь взять меня в заложники и торговаться моей головой с Ксенией…

— Именно это я и собираюсь сделать, — улыбнулся я. — Аня?

— Почти готово.

Она шептала по-гречески над крышкой термоса, зачаровывая ту и превращая в священный сосуд. Ну, после кепки Желудя можно уже не удивляться, что Грасс могла превратить в артефакт любой предмет.

Чаша вспыхнула теплым золотистым сиянием, и я заметил, как Матильда покосилась в нашу сторону. К счастью, дама решила ничего не комментировать, но и участвовать в ритуале явно не собиралась.

Сергей уставился на чашу.

— А теперь что?

Мы с Аней переглянулись. Я закатал руку и решил отдать кровь первым, как и в прошлый раз. Девушка ловко отцепила кулон с длинной цепочки, что носила, не снимая, полоснула мне по запястью тонким лезвием, и кровь заструилась в крышку.

Серега нервно проглотил слюну.

— Кровавое колдовство?

— Оно самое, — ответил я и убрал руку, когда Аня жестом показала, что крови вытекло достаточно. — Теперь ты, Серега.

— Просто вытянуть руку?

— И позволить надрезать. Над чашей.

— Хорошо…

Воронцов торопливо задрал рукав потрепанного костюма и протянул ее над крышкой. Аня, явно решив его пощадить, сделала аккуратный надрез, но парень все равно вздрогнул и отвел глаза. Я опять забыл, что он боялся медицинских манипуляций и всего, что было отдаленно на них похоже.

— Держи руку прямо, — раздраженно велела Грасс, когда мы в очередной раз подпрыгнули на дороге.

У Денисова, когда он впервые участвовал в этом ритуале, кровь была светлой. Моя становилась темнее с каждой новой попыткой. А вот у Воронцова и с первого раза лилась темная, что удивило Аньку.

— Тебе как будто лет девяносто, — проведя ладонью над его кровью, сказала она. — Кровь как у глубокого старца.

— Так меня разной дрняью накачивали, — огрызнулся он. — Впрочем, не только вы…

Закончив с Воронцовым, Аня добавила своей крови. Торопилась, сделала кривой надрез, и крови вылилось больше, чем хотелось.

— Проклятье… Ладно.

Закончив изливать кровь, девушка облизала рану и залепила ее целебным заклинанием — с учетом того, что ритуал и так поставит на уши все артефакты слежения в округе, можно было не мелочиться.

— …Και αφήστε τα ρεύματα να ενωθούν. Αφήστε το αίμα να αναμειχθεί και να σχηματίσει ένα νέο… — произносила Аня заклинание.

Импровизированная чаша вспыхнула ярким оранжевым светом. Девушка зашипела не то от боли, не то от напряжения, но продолжила вязать заклинание. Внутри крышки все забурлило. По салону разнесся запах металла.

Едва сияние погасло, Аня тут же приложила крышку к губам и сделала три небольших глотка. Как и в прошлый раз, на миг ее глаза застелила тьма, но это быстро прошло.

Я взял чашу из ее рук и выпил следом. Горячая субстанция драла горло, но к третьему глотку стала по вкусу как нектар. На меня накатила волна блаженства, и я с трудом сохранил способность трезво мыслить. Колдовство было мощным.

— Теперь ты, — я протянул кружку Воронцову. — Выпей все в три глотка.

— Кровь?! Но…

— Быстро выпил! — рявкнул я.

Сергей вздрогнул, на миг в нем проступили черты и повадки того самого забитого первокурсника, и послушно приложился к чаше. Принюхавшись, он зажмурился, но решил выпить залпом в три глотка.

Когда он опустил пустую емкость, его глаза заволокла тьма. Но спустя секунду это прошло.

— Что теперь? — хрипло спросил он.

— Теперь ты снова один из нас, — ответила Аня.

Матильда обернулась к нам.

— Господа, не хочу прерывать момент единения, но, кажется, на набережной что-то случилось.

Я опустил стекло и выглянул наружу. Несколько карет «Скорой», автомобили полиции. Из подворотни выносили накрытые мешками тела. Всюду крутились люди в штатском — явно ищейки.

— Разворачивайтесь, — почти что теряя сознание от потери сил, сказала Аня. — Схрон скомпрометирован…