В интересах государства. Величие

Глава 12

Я не помнил, как подошел к останкам родового древа. Аня отстала на пару шагов и шла осторожно, словно боялась лишний раз наступить на землю, что была священной для моей семьи.

Они не просто уничтожили Дуб. Над нашим древом надругались, цинично срубили и сожгли. Как-то один из дознавателей в Отделении говорил мне, что насильники и поджигатели нередко демонстрировали схожие отклонения в поведении. Кажется, так и было: я смотрел на поруганную реликвию и видел послание.

Кто бы это ни сделал, он хотел, чтобы я это увидел. Хотел продемонстрировать свою власть, словно самоутверждался за счет моей семьи. Эй, Соколов, смотри, что я могу! Смотри, как я уничтожаю то, что тебе дорого, а ты ничего не можешь сделать. Смотри, как я унижу тебя твоей же беспомощностью.

— Твари, — шепнула Грасс и торопливо вытерла проступившие слезы. — Как они посмели…

Я подошел ближе и преклонил колени перед погибшим деревом. Осторожно прикоснулся к обугленной коре. Дерево еще было горячим — все случилось совсем недавно.

Оно изменилось. Я не чувствовал потока силы, что раньше буквально сочился по стволу. Слабый ветер трепал остатки пожелтевшей листвы, но в этом шуме я больше не слышал голосов предков. Просто листья. Просто сгоревшее дерево.

— Что-нибудь чувствуешь? — спросила Аня за моей спиной.

Я покачал головой.

— Нет. Сила отсюда ушла.

— И как ты теперь… Что с твоей силой?

Сила… Почему-то сейчас это меня волновало меньше всего. На краткий миг я все же не выдержал и дал слабину. Был готов отдать и силу, и титул и все, чего достиг только за то, чтобы семья была цела. Чтобы не видеть горящую усадьбу, чтобы родовой дуб оставался цел, и чтобы вся эта война не коснулась семьи. Черт, а ведь если бы я не вернул Осколок, если бы вообще не попал сюда, то… Они не были бы никому интересны, их бы не тронули.

Они пострадали из-за меня.

Стоп. Хватит. Пятиминутка самобичевания окончена.

— Есть закурить? — я поднялся и обернулся к Ане.

Девушка кивнула и молча протянула мне мятую пачку. Она старательно отводила взгляд, словно боялась лишний раз смотреть мне в глаза. Боялась говорить, да и лишний жест сделать.

— Ты как, Миш?

— Нормально. Не меня же сожгли.

— А сила?

— Да что ты привязалась с этой силой?! — рявкнул я. Аня вздрогнула, и я осекся. — Извини.

Она отступила на шаг и обернулась в сторону парка, за которым располагалась усадьба.

— Если ты хочешь отомстить, а ты хочешь — я тебя знаю, Миш… То тебе нужны твои способности. Я помогу тебе отомстить. Клянусь, что помогу. Но сейчас нам важно понимать, что у нас осталось.

Она была права, да и я это знал. Поэтому попытался дотянуться до Источника. Закрыл глаза, по привычке начал выходить в то пространство без места и времени, где обитали родовые духи.

Вместо окутанного сияющим молочно-белым светом пространства передо мной предстал густой серый туман. Сперва было лишь это — я не видел ни шара в небе, ни дерева-дома, ни полупрозрачных духов. Я плыл, выискивая хоть что-нибудь, пока не наткнулся на брата.

— Здравствуй, Петя.

— Ты опоздал, — едва слышно прошелестел дух.

— Пришел, как только смог. Но… Где все?

Петр печально улыбнулся.

— Ушли. И я скоро уйду, мне тоже пора. Просто я хотел дождаться тебя. Хотел увидеться напоследок.

Напоследок? Но духи не могли выйти отсюда! И никаким уничтожением родового Древа нельзя было их уничтожить. Невозможно уничтожить дух, ибо это — энергия. А энергию можно лишь преобразовать или перенести.

— Куда ушли? — спросил я. — Разве отсюда можно уйти?

— После того, как напали на наш дом, многим пришлось уйти, — ответил брат. — Нужно экономить силы. Большинство из нас отдали себя Источнику, чтобы не дать ему окончательно иссякнуть. Ушли в него, превратились в силу.

— Но… Разве это возможно?

— Да. Помнишь своего предшественника? Он отправился в Источник. Предпочел в нем раствориться. Сейчас так нужно, Михаил. Если бы Источник высох, то ничего бы не осталось. Нужно было сохранить его, поэтому большинство из нас приносят себя в жертву. Оставшиеся здесь будут копить силы. Понемногу, потихоньку, многие годы. На то, чтобы все восстановить, уйдут поколения.

Я озадаченно уставился на брата.

— Неужели уничтожение Дуба так по вам ударило?

— Дело не только в этом. За последние годы мы отдали тебе слишком много силы. Когда на вас напали, то Кивернития, наша бабка, потребовала отдать силу ей для защиты дома. Мы отдали, но это не помогло. Этого оказалось недостаточно. Теперь нет ни силы, ни дома. Тебе придется сложнее всего, брат. Постарайся справиться, иначе все будет напрасно.

— Значит, и я теперь беспомощен?

Брат едва покачал полупрозрачной головой.

— Береги то, что у тебя осталось. Ты способен восстанавливать свое могущество благими поступками и праведной жизнью. Это не панацея, но поможет. Знай, Михаил, что теперь тебе придется куда тяжелее. Источник нельзя трогать какое-то время. Он слишком слаб, силы слишком мало, и если ты возьмешь из него снова, можешь попросту его уничтожить. Так что рассчитывай только на себя. Найди другой источник силы, если хочешь сохранить потенциал Рода. Мы приносим свою жертву, а ты — свою.

Дым вокруг брата становился плотнее, а сам он с каждой секундой словно угасал. Рассеивался, таял. Уходил.

— Но как мне его найти? — прокричал я. — Как спасти вас?

— Не здесь. Ищи не здесь. Прощай, Михаил.

Образ брата рассеялся, и лишь его шепот задержался на секунду.

— Прощай, Петя.

Меня выкинуло из родового пространства обратно в мир. Перемещение вышло резким, грубым, и я грохнулся на траву. Аня протянула мне руку, чтобы помочь подняться.

— Увидел что-нибудь?

— Да. Новости хреновые.

— Сила ушла?

— Почти. Я могу пользоваться только тем, что осталось у меня самого. Есть вариант это преумножить, но выйдет долго.

— Дерьмо, — отозвалась подруга.

— Идем к дому, — я поднялся и направился к заваленной пожелтевшей листвой тропинке. — Я хочу все увидеть. Должен все увидеть.

Не оглядываясь, я пошел первым. Вздрогнул, когда Аня положила руку мне на плечо. Обычно она избегала проявлений дружеской привязанности, но сейчас нам обоим было тошно.

Деревья еще не сбросили листву. Ярко-желтые липы, алые клены, зеленые ели — как назло, трагедия случилась в самое яркое и красивое время года. Я шел по запаху гари, все еще удивляясь звенящей тишине.

Почему не было людей? Где слуги? Где жители окрестных деревень? Даже когда мы были в отъезде, все равно в усадьбу приходило много местных. Почему никто так и не пришел сейчас? Почему не вызвали пожарных? Ведь деревенские наверняка видели, что дом горел!

Или им запретили?

Чем ближе мы подходили, тем тревожнее мне становилось. Казалось, дальше уже было некуда, но я ошибался. А когда мы вышли к дому, мое сердце окончательно упало.

— Чем же они били… Сволочи… — прошептала Аня.

Здесь явно работала группа одаренных. Наш небольшой особняк был уничтожен. Сгорела крыша, превратились в угли все деревянные пристройки и летняя веранда. Только почерневший кирпич остался цел. Стекла повыбивало, обломки горелой мебели валялись даже на аллее. И на ней же я увидел грязные следы автомобильных шин. Не пощадили даже кухню — хотя наверняка там взорвался газ.

Я молча шел по дому и внимательно запоминал каждую деталь того, что видел. Осколки любимой бабушкиной вазы из императорского фарфора, разбросанные по полу водоросли из аквариума Оли, обгорелые корешки книг из библиотеки отца. Каким-то чудом почти не пострадал мамин портрет, что висел в гостиной.

Аня неотступно следовала за мной, аккуратно ступала по испорченному паркету и покашливала от запаха гари.

— В-ваше сиятельство?

Мы резко обернулись. Аня выхватила нож.

— Ми… Михаил Николаевич, это вы?

С трудом я узнал в этом грязном оборванце нашего лакея.

— Егор! — Я бросился к нему и обнял как родного. — Егорушка! Живой!

Лакей испуганно отшатнулся.

— Господи смилостивился, хоть вас здесь не было… Горе случилось, господин. Горе великое…

— Вижу, Егор. Вижу, не слепой. Где все наши?

Лакей спрятал лицо в ладонях и разрыдался. То ли от облегчения, что смог найти хоть одну живую душу, то ли от всего пережитого.

— Лучше бы ему на воздух, — сказала Грасс.

Она осторожно взяла Егора под руку и вывела на улицу. Мы дошли до скамейки на аллее и усадили беднягу.

— Егор, мне нужно знать, что произошло, — попросил я, опустившись перед ним на корточки. — Знаю, вспоминать страшно, но прошу, помоги нам. Мы найдем тех, кто это сделал. Найдем и накажем.

Лакей вытер слезы и еще сильнее размазал сажу по лицу.

— Ночью это случилось, все уже спали. Еще даже Марфа с девчонками не проснулись, чтобы тесто замесить. У батюшки же вашего именины были, так собирались постный обед делать… Готовились.

— Кто приехал ночью, Егор?

Лакей смотрел в сторону, и его взгляд стал пустым, стеклянным. Руки дрожали, и Аня осторожно взяла его ладони в свои.

— Не бойся, Егор, — ласково сказала она. — Для тебя все страшное уже позади.

— Да какое позади, госпожа? — всхлипнул лакей. — Что же за жизнь без Ириновки? Я же здесь в третьем поколении служу!

Я тронул его за плечо.

— Егор, соберись, пожалуйста. У нас мало времени. Меня ищут, а здесь скоро наверняка будет полно народу, и мне лучше никому не показываться на глаза. Расскажи, кто приехал и куда делись отец, бабушка и Оля. Пожалуйста.

— Да… Расскажу. Сергей Андреевич это был. Воронцов, друг ваш. Не один явился. В его машине было трое, а следом за ними еще большой фургон подъехал. Черный. Номеров я не запомнил, простите…

— Не извиняйся.

— Я как раз в гараже кемарил… От отца старенькая «Руссо» в наследство досталась, так я ее ночами с Семенычем понемножку приводил в порядок. Вот и сморило прямо там. Меня как раз и спасло, что я в доме-то не был…

— Кроме Воронцова ты кого-нибудь узнал?

— Нет, ваше сиятельство. Но с даром они были. Семеныч первым проснулся, пошел справиться — они ему что-то с головой сделали. Какая-то женщина ручкой махнула — а он упал и дергаться начал. Потом затих. И все быстро так… Я как это увидел, признаюсь, струсил. Сразу понял, что что-то не то. Хотел в гараж вернуться, там телефон оставил, но тут они палить по дому начали. Огненные шары такие… Огромные!

— «Жар-птица», — выдохнула Аня. — А господа что?

— Они в доме были. Проснулись сразу. Люди выбегать начали. Сперва, как видели Сергея Андреевича, сразу к нему ломились. Он-то свой, уже почти член семьи… И гибли. Отец ваш, Михаил Николаевич, в окно увидел, что происходит. Хотел через черный ход людей вывести, но там уже тоже всех ждали. Никого не пощадили, даже господина.

У меня уже не было сил горевать и лить слезы.

— Значит, отец мертв? А бабушка? А Оля?

— Бабушка ваша колдовать начала. Никогда не видел, чтобы она такое творила! Страшные заклинания какие-то, свет яркий. Хотела, чтобы Оленька Николаевна сбежала. Но силы у вашей бабки кончились. Раз — и как свет выключили. Упала замертво.

— А Ольга? — приподняла брови Аня. — Что с Ольгой?

Лакей снова отвел глаза.

— Забрали ее. Живая была, когда Сергей Андреевич ее в машину затаскивал. Выбегала-то она своими ногами, а ей по лбу щелкнули — и обмякла вся. Тут ее Сергей Андреевич подхватил и понес в машину. Вот они-то уехали первыми, а люди из фургона остались и начали здесь все уничтожать…

Он снова разрыдался. Аня наградила меня тяжелым взглядом.

— Значит, Воронцов выбрал сторону.

Быстро же его привели в чувство. Не помогли хитрости Фредерикса и его безымянного коллеги. Я стиснул кулаки так, что ногти до крови впились в кожу. Но боли я уже тоже не чувствовал. Только холодную ярость.

Убил Патриарха и Кивернитию, похитил мою сестру. Зачем? Хотел таким образом на меня влиять? Задумал меня шантажировать ее жизнью, сволочь?

— Выбрал, — отозвался я. — И ответит за это.

Я поднялся и протянул руку Егору.

— Идем с нами. Отвезем тебя в безопасное место.

— Куда мы его повезем? — отозвалась Аня. — К нам нельзя!

— Нам нужен неодаренный. Работа найдется.

Егор поднял на меня глаза.

— Михаил Николаевич, ваше сиятельство… Оставьте меня здесь. Я в Лепсарях кров найду, там же все меня знают. Укроют, не волнуйтесь. Нужно же мертвых найти, похоронить, завалы разобрать… Лучше уж я привычной работой займусь на земле, где вырос.

— Уверен? — с сомнением спросил я.

— Уверен, ваше сиятельство. Если прикажете, пойду куда скажете — вы же теперь новый граф… Но хотел бы домом вашим заняться.

Насильно его тащить с нами я не хотел. И так на беднягу свалился такой ад ни за что.

— Ладно, Егор. Только береги себя и ищейкам старайся не попадаться, — вздохнул я. — Нам пора идти.

Лакей рассеянно кивнул.

— Прощайте, ваше сиятельство. Надеюсь, еще свидимся. Вы уж верните Оленьку Николаевну. У меня же больше нет никого, кроме вас да нее…

— Верну, Егор. Верну.

Я побрел к полю и услышал, как Аня задержалась рядом с лакеем.

— Ты нас не видел, помнишь?

— Конечно, госпожа. Вы уж помогите наказать этих извергов…

Странно, как изменилась энергетика этого места. Сперва оно не казалось мне родным, но чем больше времени я здесь проводил, чем дольше общался с семьей и узнавал домочадцев, тем роднее они мне становились. Сам не знаю, в какой момент они стали моей настоящей семьей, любимой, той, о которой я всегда мечтал.

У нас было почти все, чего мне так не хватало в моем старом мире: тепло, уют, поддержка, планы на будущее. У нас получилось преодолеть почти все невзгоды, мы снова возвысились и обрели статус… Было столько надежд. Мы почти что достигли всего, чего так хотели. Восстановили все, что так глупо потерял мой прадед.

Но теперь ничего этого не осталось, и я снова оказался почти что ни с чем.

Только Воронцов не учел, что чем меньше человеку терять, тем отмороженнее он становится. А у меня еще осталось кое-что и помимо жажды мести. Теперь я был не один в этом мире.

— Все хуже, чем я предполагала, — нагнав меня, сказала Аня. — Есть мысли, что делать дальше?

Мысли у меня были, и впервые за этот день я заставил себя улыбнуться. Вышло криво, почти как у Радаманта.

— Я должн найти другой источник для своей силы, и ты можешь мне с этим помочь.

— Как? — спросила Грасс.

Я взял ее под руку.

— Нужно найти хранилище Осколков, которые отняла Ксения у неугодных семей, — прошептал я ей на ухо. — А когда мы найдем их, то свяжем себя с ними. Подними все свои связи, Анют. Всех шпионов, всех агентов, все подполье. Друзей и врагов, ищеек и преступников. Обещай им что угодно — лишь бы впряглись за нас. Потому что без этих артефактов у нас нет шансов.