Узник вещего сна

Глава XVII

Одержимый своей погоней, Хьюго не заметил, как миновал тощие поля и пролески. Отчасти этому способствовала и пасмурная ночь с бушующей природой, однако дождь все же начинал стихать.

Силуэт Дыбы маячил на горизонте. Парень старался его не терять, а потому подгонял кобылу. Но размытый тракт был тем еще испытанием. Лишь чудом лошадь Хьюго и конь инквизитора не споткнулись о какую-нибудь коварную яму, и не увязли в топкой грязи. Одежда на юноше вся намокла и леденила тело. Казалось нынче она весила не легче рыцарского доспеха. Но все эти превратности судьбы сейчас нисколько не тревожили парня. Больше всего Хьюго боялся упустить злодея.

Но вот, злосчастная дорога, окаймленная тощими березами, стала подниматься в гору. Ветер усилил свои порывы. Взобравшись на вершину, Хьюго увидел, как сотни маленьких огоньков приветствуют его за серыми стенами. Это был маленький приграничный городок Ахиллея, к воротам которого так сильно спешил Дыба.

Ахиллею в народе называли городом побратимом Месалины. Он был схожих размеров и располагался на границе. Конечно, такую славу, как Месалина этот город не сыскал, но титул стража северных границ вполне заслужил.

Когда Хьюго въехал в город, инквизитора и след простыл. Теперь безумный злодей мог таиться где угодно. Улицы Ахиллеи пустовали. Лишь изредка они оглашались пьяным хохотом юных повес и пошлыми шутками, что, впрочем, свойственно всем городам. Но опустив взгляд на сырую брусчатку, юноша увидел окрашенные кровью лужицы. Темные сгустки освещались тусклым светом масляных фонарей. Хьюго невольно обрадовался своему открытию, отчего сразу смутился. Однако теперь ему не придется выспрашивать уличных пьяниц и нищих. Дернув поводьями, юноша не спеша двинулся по ночной улице.

Ахиллея напомнила ему о доме. Город торговцев и ремесленников, также расположенный вблизи границы. С другой стороны, он не был таким большим и богатым, как Шиповник. Но двигаясь по темным улицам Хьюго видел все тоже самое, что видел в Шиповнике: уличных попрошаек, карманников и проституток. Всех, кто олицетворял ночной город. Днем же здесь была бы совсем иная картина. Вместо нищих и попрошаек, Хьюго улыбались бы благочестивые вельможи и честные трудяги. Как полагал юноша, город являлся воплощением всех черт характера жителей, населяющих его. Потому город сродни человеку меняет свои маски с приходом луны и восходом солнца. Несчастье для парня заключалось в том, что ему постоянно приходилось сталкиваться с ночным обликом цитадели людской жизни.

Он проехал вдоль узкой улочки, у стен которой теснились ночные распутницы. Печальная улыбка возникла на лице Хьюго. Перед глазами появился образ Анет. Добрая и застенчивая, она незаслуженно появлялась среди темных и грязных улиц. Но в то же время, для Хьюго ее лик был подобен свечному пламени, дрожащему в сырой пещере. Как же сейчас она живет и помнит ли о нем?

Но парень быстро очнулся от мечтаний, поскольку кровавый след прерывался. Хьюго замер в нерешительности. Всюду над ним нависали деревянные таблички с криво выбитыми названиями ремесленных лавок. Здесь были кузнецы, гончары и шорники, отчего Хьюго понял, что улица является одной из главных в городе.

Спешившись, юноша медленно шагал, ведя уставшую лошадь под уздцы. Голова его то и дело металась по сторонам, словно стог сена, гоняемый ветром. Внезапно, дверь с противным скрипом открылась перед Хьюго, едва не сбив парня с ног. Из дома вышел напуганный человек, с благородными чертами отощавшего лица.

— Боги… — охнул молодой человек, с короткой бородкой и усами. Облачен он был в темный плащ длинного покроя, а руки его были закрыты кожаными перчатками. — Прошу прощения, господин.

— Я не господин, — отмахнулся Хьюго, успокоив рассудок.

— Право, ночь время тревожное, — произнес незнакомец, опасливо поглядывая на меч юноши. И только сейчас Хьюго услышал легкий акцент в его речи.

— Я ищу человека в темном плаще. Он проходил по этой улице совсем недавно.

— Право, не могу вам помочь в этом деле… Я находился в доме и был занят, — испуганно отвечал человек. Звуки он словно протягивал, тем самым удлиняя свою речь.

— Ты не церкоземец, — произнес юноша, разглядывая незнакомца.

— Ваша правда, милейший, — смущенно улыбнулся собеседник. — Я из Шлиссена.

Хьюго все больше изучал внешность незнакомца. Это был мужчина молодых лет. Едва ли ему могло исполниться тридцать. Но русые кудри и бородка придавали ему пару лишних годков. Помимо своего важного одеяния у этого человека имелась плотно набитая сумка, перекинутая через плечо.

— Прошу, неужели никто не проходил по улице? — вздохнул Хьюго, отбросив мысли про внешний вид собеседника.

— Ох, милейший, боюсь, что нет, — незнакомец отрицательно качал головой, поджав нижнюю губу. — Хотя…

— Хотя?!

— Несколько минут назад я видел, как за окном мелькнул некий силуэт. Но, признаться честно, таким вещам я значения не придаю, ибо много ушлого люду шляется по ночам…

— Куда?! Куда он пошел?

Опешивший от такого напора, человек замолчал на мгновенье, но затем ответил.

— Дальше по улице. Но там либо переулок на улицу мясников, либо тупик.

— Благодарю! — бросил Хьюго и помчался по улице, оставив лошадь. Что-то успел ему бросить вслед испуганный человек, но парень уже не слышал. Рука его крепко сжимала рукоять меча, покоившегося в ножнах, и ожидала момента вырвать голодное лезвие. Что сейчас овладевало его умом, юноша не знал. Был ли то гнев или слепая ярость — не важно. Узрев фокусы судьбы, Хьюго понял, что водоворот безумия принял его в свою стихию, которой оставалось лишь покориться.

Завернув в переулок, Хьюго увидел Дыбу. Инквизитор сидел на бочке, что стояла у стены. Его правая рука обессиленно свисала, а в левой он сжимал меч. Парень испытал страстное желание немедленно пронзить грудь ублюдка.

— Твоему упрямству можно лишь позавидовать, — прохрипел Дыба, обнажив ряд желтых зубов. Голос его звучал слабо, а дыхание было тяжелым.

— Ты ответишь за смерть моих друзей.

Раскатистый хохот разнесся по улице, отчего сердце Хьюго все же дрогнуло.

— Тех хельмгольдцев? — ухмылялся Дыба. — Не думал я, что они такие сентиментальные и готовы умирать за тебя.

Не смотря на темноту, что окутывала переулок, Хьюго видел очертания Дыбы. Черный долгополый плащ, безумные глаза, седые растрепанные пряди… При первой встрече этот образ внушал юноше страх, нынче же инквизитор выглядел жалким и беспомощным. Болезненная рана, словно чума, подтачивала дряхлое тело.

— Кто он? — проскрежетал Хьюго. — Кто тот, кому ты служишь?

— Всю свою жизнь я служил лишь одному человеку, — просипел инквизитор.

— И явно это не Дикий Барон.

Вновь Дыба залился своим раскатистым смехом.

— Неужели ты думаешь, что правая рука императора будет прислуживать тупому наместнику, вроде Гидеоса Блюма?

Хьюго недоумевающе взглянул на Дыбу. Липкое волнение окутало парня, заставив его сильнее вглядеться в сидящую на бочке фигуру.

— Я — Брутус Цербер, эрцканцлер Оствестийской империи, верный поданный его высочества, Таулерана III. Я тот, кто остался предан ему.

Эти слова показались странными. Хьюго почувствовал, что вновь он попал в ловушку своих снов. Тем не менее парень невольно отступил, словно отказывался верить в услышанное.

— Признаться, когда я душил тебя в замке барона, не думал, что именно ты незаконнорожденный наследник императора, но проклятие Древних богов выдало тебя, — говорил Брутус Цербер.

— Ты пособник злодея, что устроил весь этот кошмар, — произнес Хьюго, с закрадывающимся ужасом в груди. — Где тот, кому ты прислуживаешь?

— Ты спятил, пророк, раз не слышишь моих слов. За кем ты гонишься?

— Я знаю, что он впускает чудовищ в наш мир и платит за них имперскими марками, — говорил Хьюго. — Я покончу с этим.

Тут Брутус Цербер помотал головой. В синих глазах вновь читалась усмешка.

— А что, простые люди перестали насиловать, грабить, убивать? Неужели живут они все в гармонии и процветании? Откуда взялось в тебе это напускное лицемерие, юноша? С какой стати ты возложил на себя роль мессии, который должен спасти человечество? Почему же ты не караешь всех убийц и воров? Ведь не из-за чудовищ и нечисти люди голодают, да ножами в спину друг другу тычут. Самое ужасное чудовище придумали отнюдь не боги. Человек… Именно в нем сидят и царапают душу алчность, похоть, корыстолюбие, гнев, лицемерие…

— Раз мир полон грязи и без чудовищ, зачем же их тогда призвали?

Брутус Цербер вновь усмехнулся, хватаясь за порезанную руку. С каждым вздохом кровь капала из-под черного широкого рукава. С каждым вздохом взгляд его слабел.

— Ты видишь лишь одну клетку поля, в то время как мудрый правитель видит поле целиком. И все эти недоумки аристократы… Всякие де Мортеры, Блюмы и прочие… Все они оказались трусами. Жалкими мещанами, трясущимися за свои кошельки. И лишь один человек пожертвовал всем.

— Кто?

— Я тебе это уже говорил, мальчик. Лишь одному человеку я верно служу по сей день. Великому императору Оствестийской империи, Таулерану III. Для меня честь помогать своему правителю.

— Ты безумец, раз говоришь такое? — ужаснулся Хьюго. Он почувствовал, как по спине пробежали мурашки.

— Как недалек твой разум, — оскалился Брутус Цербер. — Мир давно в хаосе. Важно то, кто подчинит себе этот хаос. Таулеран III вовсе не умирал. Напротив, он поднялся к богам, чтобы заключить с ними сделку. И теперь это лишь вопрос времени, когда повелитель завершит ее.

— Ты спятил…

— Если бы это пошло на благо империи, то я бы так и поступил. Но, увы, я говорю правду. Сейчас Таулеран отправился к Курьевой тропе, чтобы закончить начатое. Считай, что он уже в Шлиссене. Мочиться против ветра — глупая затея. На твоем месте я бы усмирил свои благородные помыслы и ехал бы домой.

— У меня нет дома, как и семьи… — Хьюго опустил пустой взгляд на темную брусчатку, орошаемую каплями дождя.

— Всегда приходится чем-то жертвовать, — произнес Брутус. — Иначе не достичь великих целей.

— Что ты несешь? — шептал Хьюго. — О каких целях ты говоришь? Словно безумные волхвы, вы сделали жертвой собственный народ.

Брутус не сразу ответил. Юноша слышал тяжелое дыхание изнеможенного эрцканцлера и чувствовал эту беспомощность. Рана, нанесенная парнем, оказалась куда страшнее, чем могло показаться на первый взгляд.

— У народов Оствестии всегда были внешние враги. Микландская империя больше полувека осаждает прибрежные города провинции Тау. В ту ночь, когда Таулеран дал клятву богам, ему даровали чудовищ, которых мой правитель направил на Микландские острова, тем самым сокрушив военную силу врага. Сотни кораблей везли в трюмах божий бич, который обрушился на врагов Оствестии. Таулерану лишь оставалось выполнять свою часть сделки, но алчность тупых аристократов каждой провинции разрушила великое государство, основанное Неанадалеком. Теперь люди обречены жить в том мире, который им уготовили местечковые элиты.

Хьюго ощущал, как его пронзает лукавый взгляд эрцканцлера.

— Ты не спрашивал своих хельмгольдских друзей, отчего они присягнули в верности своему безумному самопровозглашенному королю Анзуру и пошли войной на твои земли? — продолжал Брутус, облизывая тонкие губы. — Тебя это не беспокоило, как и их не беспокоила твоя судьба. Ведь ты видишь вещие сны, которыми твои северные друзья благополучно пользовались, чтобы решить свои проблемы. И я знаю о твоем проклятии. Это проклятие рода Таулерана, которое проявилось у тебя. И если бы ты сидел на своем месте, мне не пришлось бы за тобой гоняться…

Хриплый кашель вырвался из груди Брутуса. Вновь ему надо было отдышаться.

Хьюго смотрел на этого дряхлого старика, истекающего кровью, и чувствовал, как что-то меняется внутри. Нет. Жалости к этому созданию юноша не испытывал, но чувствовал, как его ярость и гнев затухают. Он услышал слова правды от своего врага и кисть на рукояти ослабла. Вновь парень чувствовал себя марионеткой в руках судьбы-злодейки, но только теперь он знал куда больше. Ведь со слов эрцканцлера выходило, что Хьюго все это время преследовал своего деда, Таулерана III, который вовсе не умирал. Право, как после такого не почувствовать себя безумцем?

— Ту цену, которую заплатил твой император, не искупить победой над микландцами, — сурово произнес Хьюго. — И пусть я не великий правитель, но знаю, что выбор между большим злом и меньшим — это не выбор.

— Глупец…

Взгляд юноши окаменел. Он почувствовал, как падающий с небес дождь уносит его в вечность. Словно судья, он стоял сейчас в темной улице перед истекающим кровью инквизиторе. Но решение уже было давно принято.

— Вы убили моего отца, разрушили мой дом. Просто за то, что проклятие богов коснулось меня по вине моего деда… И что же… Я должен был сидеть на руинах своего города, собирать обугленные останки отца, чтобы твой владыка утолил свои безумные амбиции?

Дыба устало качал головой, словно не желал слышать эту обвинительную речь.

— Раз так, — юноша поднял мертвый взгляд на инквизитора. — Я вижу куда дальше, чем твой повелитель. Мир будет другой…

— Тогда красуйся своим ораторством перед богами, — и Брутус Цербер плюнул Хьюго под ноги. — В конце концов, все уже предрешено. Дело осталось за малым…

Когда Брутус закончил говорить, за его спиной в конце улицы показались три темные фигуры. Вжав голову в плечи, они легкой походкой приближались к эрцканцлеру.

Брутус развернулся.

— Пошли вон, недоноски! — бросил он неизвестным, но силуэты не слушались. Они моментально настигли инквизитора. Их лица мелькнули в отсветах уличного фонаря. Мощная рука закрыла рот Брутусу и вжала его в стену. Вторая нанесла несколько ударов ножом в живот.

Инквизитор силился дотянуться до лица убийцы судорожными движениями, но затем, тощее тело обмякло и сползло по мокрой стене. Словно бродяга, уснувший на улице, Брутус Цербер распластался на грязной брусчатке. Глаза его были выпучены и как будто выражали презрение к обидчикам, недостойным даже дышать с ним одним воздухом. Но убийцам было плевать на чин и происхождение.

Хьюго не понял, как отступил в тень и прижался к стене. Вдыхая ароматы гнили и сырости, он бросал ошалевший взгляд на безумную картину. Все произошло так быстро и обыденно, что страх не успел захватить разум и сердце.

— Эх, какой-то старик, — досадовал один из убийц. Голос его звучал молодо и звонко. Наверняка такой же юнец, как и Хьюго, выбравшийся на ночное дельце.

— Давай, щупай его карманы! — хрипел другой разбойник, более опытный и суровый.

В какой-то момент внимание головорезов переключилось на Хьюго. Три фигуры, в темных капюшонах смотрели на обескураженного парня. Словно волки, они таранили паренька хищным взглядом, взвешивая доводы за очередное убийство.

— Э, калека какой-то, — бросил один из шайки. — Пускай идет.

— Уходи, слепец, пока мы добрые сегодня, — блеснул зубами убийца и махнул ножом в сторону Хьюго.

Хьюго не помнил, как выбежал из ужасного переулка, как миновал улицу ремесленников. Парню казалось, что разбойники идут за ним по пятам, прячась за углами и приглядывая за своей жертвой. Потому рука Хьюго постоянно покоилась на рукояти меча. Словно вор, он крался вдоль холодных домов, вжимаясь в серые стены. Лошадь свою Хьюго нигде не встретил, как и незнакомца, которому ее оставил. Теперь юноша оказался совершенно один в незнакомом городе без гроша в кармане и без кобылы.

Когда опасность миновала и появилось спокойствие, Хьюго решил передохнуть. Он сполз на крыльцо какого-то дома и опустил голову. Всяк проходящий мимо счел бы его сейчас за бездомного калеку. Обросший, в грязном одеянии, мокром плаще и с повязкой на лице Хьюго походил на старика-бродягу, но никак не на ученого юношу. Лишь меч, да подаренный кортик выделяли его из этого несчастного сословия.

Он всматривался в серые камни, что устилали улицу, прислушивался как падают капли дождя с козырьков крыш. Сейчас Хьюго желал одного — забыть все, что обрушила на него в последние месяцы судьба. Он хотел увидеть своих мать, отца и…Анет…

Чья-то рука схватила его за плечо.

Тут же очнувшись, Хьюго вывернул руку незнакомца и вспрыгнул с места.

— Ох, боги милосердные! — застонал человек.

И Хьюго разглядел его. Перед ним стоял тот самый незнакомец из Шлиссена! Постанывая от боли, человек держал покалеченную руку. Только теперь он был без перчаток и темного плаща.

— И вовсе не зачем выворачивать руки честным людям, — произнес незнакомец.

— Ты! — Хьюго выставил палец. — Тот самый, с улицы ремесленников. Из Шлиссена…

— Да, я, — подтвердил человек. — Что же это вы, милейший, лошадь оставили и помчались невесть куда? Животное то дорогое. Так разбрасываться скотиной я бы не советовал.

— Где она?

— Отвел я ее в городскую конюшню. Совсем измученная была лошадка.

— Благодарю, — засмущался Хьюго. — Извини за руку. Я не ожидал.

— Да ничего, — отмахнулся человек. — Слегка растянуты связки. Это не страшно.

Хьюго продолжал разглядывать причудливого незнакомца. Манеры его совсем не соответствовали поведению церкоземцев. Более мягкие формы обращения даже Хьюго резали уши, отчего парень чувствовал себя неловко.

— Это твой дом? — спросил парень.

— Нет. Я живу здесь временно. Городской совет выделил мне это жилище для работы. Однако не стой на крыльце. Проходи и согрейся.

Тепло протопившейся печи обдало продрогшего юношу. Парень скинул сырой плащ, разулся и прошел в комнату, в центре которой стоял небольшой столик. В центре стола тускло догорала свеча.

— Благодарю тебя, — произнес Хьюго усаживаясь на скрипучий стул. — Как тебя зовут?

— Гилен Фонш, — ответил человек.

— Хьюго Акер.

Лишь одно маленькое оконце присутствовало в этой скромной обители. Рядом с ним стояла кровать, которая так и манила Хьюго лечь в нее и уснуть.

— И что же за ремесло у тебя такое, раз городской совет выделил тебе жилище?

— Я врач, — важным тоном произнес Гилен, затем лицо его немного погрустнело. — Многие считают мое ремесло фиглярством, ибо я развлекаю больных, пока их организм сам борется с болезнью. Но дуракам и дела нет до тонкостей врачебного искусства. Ведь не пусти я сегодня ночью кровь тому несчастному, что на улице ремесленников, он бы сгорел от лихорадки. В Шлиссене больше доверяют врачам, чем в Церкоземье.

— Пожалуй, что так, — согласился Хьюго.

— Но я слышал, что в ваших землях есть великий исследователь Ульдур Руттербах, который написал немало выдающихся трудов о недомытиках. В частности, о медицине в северо-западных землях.

— Да, действительно есть такой, — улыбнулся Хьюго.

— Ох, большая честь встретиться с великим путешественником, — Гилен мечтательно закатил глаза. — Желал бы я ознакомиться с толикой его трудов и заметок.

Горькая улыбка появилась на лице Хьюго, когда он вспомнил обгоревшие руины Месалины.

— И что занесло тебя в Церкоземье? — спросил Хьюго.

— Жизнь занесла. Сначала я работал в госпиталях для нищих и бездомных больных. Но потом, Морглин, своими эдиктами закрыл множество подобных учреждений. Просто потому, что они не приносили прибыль казне. Тогда я решил стать на путь самостоятельного врачевания.

— Что ж, это похвально, — Хьюго слегка улыбнулся.

— Благодарю. А какова твоя судьба?

И тут парень уставился тупым взглядом на Гилена, не зная, что ответить. Но идея вспыхнула у него в голове, подобно высеченной из камня искре.

— Ты можешь мне помочь, Гилен? — Хьюго схватил испуганного доктора за рукав.

— Но чем?

— Ты ведь из Шлиссена! Можешь отвести меня к Курьевой тропе?

— О, боги праведные! — отпрянул Гилен, словно языки пламени начали жечь его рубаху. — Ты обезумел, друг. Курьева тропа — это первое место куда люди идут, чтобы сгинуть бесследно.

— Прошу.

— Отведи я тебя туда, меня бы назвали самым ужасным человеком этого мира, — объяснял Гилен, размахивая руками перед носом Хьюго. — Какой бес тебя туда потянул?

— От правды тебе легче не станет, — заверил парень пугливого доктора. — Более того, ты сочтешь меня безумцем.

— Ты уже безумец, раз желаешь идти к Курьевой тропе.

— Но почему это место такое ужасное?

— Потому что место это мертвым духом пропахло, — заговорщически прошептал Гилен. — Говорят там ведьма живет и губит рассудок людской. А когда бравые мужи ступают на те земли, то начинают издавать крики младенца. В Шлиссене легенды ходят, что ведьма эта рыдает годами и ждет, когда Ночной гон явится к ней. Ждет своего единственного голубя, князя Неанадалека. Слыхал о Ночном гоне?

— Да уж, слышал, — Хьюго опустил голову, словно сокрушаясь перед откровениями Гилена. Теперь он готов был верить во все что угодно. Но был ли у него выбор?

Меж тем Гилен продолжал рассказывать народные легенды, обвиняя юношу в безрассудстве.

— Так что не дури, Хьюго, — монотонно бубнил Гилен. — Не суйся туда, если не хочешь стать частью легенд о Курьевой тропе.

— Ты бы хотел увидеться с Ульдуром Руттербахом? — и Хьюго бросил решительный взгляд на пугливого доктора.

— Конечно, — ответил Гилен, сперва сильно замешкавшись.

— Отведи меня к Курьевой тропе, и я тебе расскажу, где он.

— Ты?

— Он мой…наставник. Но можешь не верить. Я найду других добровольцев.

Хьюго уже было встал из-за стола и собирался уходить, как Гилен Фонш его окликнул.

— Погоди, — взгляд врача был полон негодования и досады.

Хьюго вопросительно на него глядел.

— Ладно, завтра выдвигаемся.

— Чудно, — кивнул парень и зашагал к кровати.

Его веки уже смыкались. А затем Хьюго почувствовал, как ноги резко подкосились. Тело юноши утонуло в мягкой постели.