Узник вещего сна

Глава XIII

Кибитка медленно катилась по широкому тракту. Хьюго чувствовал себя городским вельможей, до того он комфортно расположился на дорогих тканях, хорошенько завернутых в затертую дерюгу. Рядом лежал и Юлиус, пугая своим храпом всякую живность.

Бёрт и Ульрих оказались весьма щедрыми торговцами, что, конечно же, противоречило их ремеслу, или, по крайней мере, всеобщему о том представлению. Компаньоны взяли все дорожные расходы на себя, лошадей Хьюго и Юлиуса они пристроили к двум своим, которые тянули кибитку. Сами же торговцы сидели на козлах и вечно бубнили, выясняя на чьей стороне правда. Как всегда, спор начинался с аргументов «основываясь на открытиях философа Феонора…», а заканчивался «башка твоя сродни яблоку печеному». Хьюго уже ждал, когда спор закончится дракой, дабы увидеть истинную ярость торгашей, но до этого все никак не доходило. Видать это великое искусство было неким развлечением для упрямых компаньонов. По-другому они не умели.

Путь до Месалины был долгим. Около пяти дней путники ехали по старым церкоземским трактам. Конечно же были дороги куда более быстрые, но за целостность и безопасность людей в тех местах никто не ручался. Потому торговцы выбрали самый, как они полагали, надежный путь.

Уже вечерело, когда Хьюго услышал далекие звуки людской брани.

— Во имя богов, — ужаснулся Бёрт.

Хьюго высунулся из кибитки и сердце его дрогнуло.

Обгоревшие руины встречали путников, постепенно закрывая багровый горизонт. Где когда-то стояли дома ныне покоились груды камней. Какие-то завалы уже были расчищены, но общей картины это не меняло. Всюду шныряли и суетились работяги. Это был разношерстный люд. Солдаты в кольчугах проводили инженерные работы, хмуро поглядывая на гостей. Им, в свою очередь, помогали простолюдины. Плотники строили хибары, бабы с девками готовили в котлах еду, рядом врачевали лекари. Каждый по чуть-чуть вносил щепотку своих стараний, чтобы вдохнуть новую жизнь в славный город Церкоземья.

— А ну стоять! — рявкнул чей-то голос и внезапно кибитку окружила толпа вооруженных солдат.

Бёрт послушно исполнил приказ, натянув поводья.

— Вечер добрый! — Ульрих попытался любезной улыбкой смягчить суровых вояк.

— Кто такие? — серьёзным тоном вопрошал солдат. В одной руке он держал щит, на котором был изображен герб Церкоземья — кабанья морда в золотом обрамлении.

— Как кто? — развел руками Бёрт. — Нынче совсем не уважают славную гильдию торговцев и не знают ее лучших представителей.

— Слышь, хрен усатый, — раздраженно говорил солдат. — У меня тут без вас дел хватает. Каждый день трупы закапываем, да новых находим. В этом городе уже не поторгуешь, так что повторяю вопрос.

— Ну все, не горячись! — взмахнул руками Ульрих. — Торговцы мы, в Тродд едем.

— А кто у вас там в кибитке прячется? — и командир вытянул шею, дабы разглядеть сидящих внутри Хьюго и Юлиуса.

Оба тут же вылезли.

— Скажите, — Хьюго рванулся к опешившему командиру. — Выжил ли кто-нибудь в городе?

Солдат перекидывал взгляд с Хьюго на Юлиуса и наоборот. Видать нынешний образ юноши пугал и обескураживал людей. Очевидно его все принимали за какого-то уродца или калеку. Но командир вновь обрел хмурую физиономию.

— К счастью, остались. Лекари ухаживают за ними в палатках. Но таких немного. В основном, город усыпан горелыми телами…

Больше Хьюго командира не слушал. Он бежал по заваленным улочкам к своему дому. Кто-то из солдат хотел броситься за ним, но Юлиус остановил того и принялся объяснять военным стихийное поведение паренька.

Несмотря на изуродованный облик города, Хьюго знал каждую улочку и каждый закоулок, по которым бежал. Юноша перепрыгивал завалы и каменья, покрытые пеплом, не обращая внимания на возмущенных работяг. Он уже бежал по той улице, где когда-то жил, с ощущением того, что сейчас увидит свой дом целым и невредимым. Это была та самая наивная надежда, что поддерживает человека до самого конца. И Хьюго верил в это, несмотря на всеобщую картину разрухи и хаоса, где не осталось ни одного уцелевшего строения.

И вот эта надежда резко исчезла. Хьюго стоял перед грудой камней, которые некогда являлись его домом. Домом, где он когда-то жил со своей семьей. На месте, где некогда стояла конура, лежала горстка пепла. Нынче же вокруг руин суетились рабочие, скидывая горелые камни в телегу. Походили они на воскресших мертвецов, отощавших и осунувшихся. Заметив безмолвно стоявшего юношу, рабочие переглянулись, но работать не бросили. А Хьюго смотрел пустыми глазами, как его дом складывают в телегу. Затем он подошел к рабочим и принялся рыться в завалах.

Он молча бросал камни в разные стороны с обезумевшим видом. Необъятное чувство обиды и ненависти бушевало в сердце. Хотелось кричать и грызть обломки бывшего дома. Слезы подкатили к глазам, а горло сильно заломило. Чем дальше он уходил от Месалины, тем легче был груз трагедии. Но вот он здесь. Живой. Где же отец?

Рабочие меж тем бросили свою работу и наблюдали за безумцем.

— Ты чего это парень? — решился спросить один из работяг.

— Отец…Отец… — монотонно бубнил Хьюго, затем развернулся к мужикам. — Вы не видели здесь моего отца?

Нынче внешний вид Хьюго был весьма пугающим. Черные растрепанные пряди, свисавшие до плеч; повязка на глазу; болтающийся на поясе кортик и еще этот взгляд… Неудивительно, что мужики вначале стушевались.

— Слушай, парень… — принялся объяснять хилый работяга. — тут до нас другие работали. Кого нашли, так схоронили сразу же. А уж опознать, так и вовсе никого невозможно. Сгорели все чуть ли не до костей. Так что не серчай.

Слушать мужиков дальше Хьюго не хотел. Он молча вылез из завала и поплелся по заваленным улицам Месалины, словно не упокоенная душа. Работяги проводили юношу уставшим взглядом, затем вновь замахали кирками и лопатами.

По пути парень встречал таких же несчастных рабочих, что остались без тепла и уюта. Со взглядом, наполненным всякого отчаяния, они молча разбирали завалы. Скидывая обугленные обломки, они утирали со лба пот грязными лохмотьями, затем вновь принимались за работу. Хьюго шел прямо, стараясь не смотреть на весь этот ужас. Город, погребенный под пеплом… Это описание показалось Хьюго весьма поэтичным. Возможно, так Месалину и назовут трубадуры новых лет.

Юноша и не заметил, как оказался на этом месте. Лишь сейчас, когда он смотрел на горелые остатки черепичной крыши и белого камня, ему пришло осознание, где он находится. Некогда здесь стоял дом его наставника — Ульдура Руттербаха. Нынче же это были мрачные руины, засыпанные пеплом. Сколько же книг сгорело в диком пламени? И что же стало с наставником? Догадки рождали в юной душе ужас, потому Хьюго резко развернулся и пошел прочь. Более он не мог здесь находится.

— Постой, парень, — донесся из-за спины немолодой голос.

Хьюго обернулся и взгляд его застыл. Точнее он сам застыл.

Ульдур стоял все в том же бордовом сюрко. Только теперь одежда была местами рваная и испачканная. Лицо старика еще больше осунулось, волос на голове стало меньше, но взгляд наставника не изменился. Ульдур смотрел на Хьюго с доброй улыбкой на лице, слегка склонив голову.

— Ульдур… — прошептал парень.

Хьюго крепко сжал хрупкое тело старика, уткнувшись носом в плечо наставника.

— Хьюго, мальчик мой, — улыбался старик. По морщинистой щеке скатилась незаметная для парня слеза.

Они долго не могли отпустить друг друга, но успокоив чувства, все-таки сели на обломки сгоревшего дома. При этом Хьюго все равно не верил в происходящее. Он думал, что это очередной безумный сон. Но Ульдур сидел напротив него и улыбался. Еще больше морщин появилось на песочном лице старика. Глаза перестали бросать былой блеск и будто бы посерели.

— Сразу тебя увидел, как только ты из кибитки выпрыгнул и помчался к дому, — слабым голосом произнес Ульдур, поглаживая плечо юноши. — Ты сильно вырос, Хьюго. И изменился.

— Изменился…это точно, — досадно покачал головой Хьюго. Затем взгляд округленных глаз обратился к наставнику. — Ты уцелел…

— Я всегда доверял твоим снам Хьюго. В ту ночь я вышел из дома.

Ульдур смутился, уткнувшись взглядом в складки затертого сюрко.

— Я не успел дойти до твоего отца. Прости…

Парень опустил голову. Он чувствовал, что Ульдуру также больно, как и ему. Это чувство вечной утраты и беспомощности теперь навсегда засело где-то глубоко внутри. Подул ветер и густой запах пепла пробрался в нос.

— Что с твоим глазом, Хьюго?

— Не знаю, — парень обхватил голову руками, перебарывая накатившие чувства. — Я перестаю видеть…

Ульдур приподнял повязку и оглядел побелевший глаз. Хьюго лишь слышал тяжелое дыхание наставника.

— Значит ты не видел моего отца… — вздохнул парень.

Ульдур молча помотал головой, словно испытывал вину перед своим учеником. К сожалению, этого скромного жеста было достаточно для Хьюго, чтобы все понять.

— Скажи мне правду, Ульдур, — надрывным голосом произнес Хьюго. — Что со мной происходит? Почему меня назвали в честь той провинции?

— Так назвала тебя твоя мать, Оливия.

— Но зачем?

— Ты не представляешь, как сильно она тебя любила, — вздохнул Ульдур, отворачивая взгляд.

Хьюго пристально смотрел на наставника. При этом его глаз принял форму блюдца и был неподвижен. Прозвучавшее имя матери окутывало сознание и въедалось во все мысли, словно горький табак в одежду. Затем вновь всплыл перед глазами светлый образ матери. Черноволосая молодая женщина с приятной улыбкой на лице, которая целовала в лоб маленького Хьюго, когда тот вставал с кровати. Тогда он был еще совсем маленьким, но таким счастливым.

— Рассказывай, Ульдур.

— Полвека назад я был в провинции Хьюго. Будучи обычным исследователем при императорском дворе, я заканчивал свой труд о географических особенностях северных земель. Мой юный и ветреный разум был погружен в труды и мещанские развлечения. Находясь в столице Остветсийкой империи, я не обращал внимания на склоки между высшей аристократии и императором. А меж тем котел противоречий закипал. Однажды утром я проснулся в своем доме на императорской площади и увидел в окно, как черные гвардейцы Таулерана III расправляются с местным ополчением. Затем вспыхнул пожар. Многих мирных горожан убивали на месте. Это был настоящий хаос. Кровавая бойня. Затем я увидел, как зарубили на площади моих наставников. Собрав вещи, я бросился к городским воротам, понимая, что меня ждет такая же расправа. Но боги были милостивы ко мне в тот день. Остановившись в одном из переулков, чтобы отдышаться я встретил женщину. В руках она держала младенца. Эта женщина попросила меня взять дитя и спасти. Ее звали Лаура. Она рассказала, что ее насильно привели к императору как невольницу. Спустя время и появилась Оливия — твоя мать. Но Таулеран III не желал, чтобы кто-то узнал о незаконном ребенке и собирался расправиться с Лаурой и дочкой. Я обещал твоей бабушке, что позабочусь об Оливии. К счастью, мне удалось покинуть провинцию Хьюго. Я обосновался в Месалине и отдал твою мать одной семье и постоянно заботился о ней. Когда Оливия выросла и стала красивой девушкой я рассказал ей эту историю. А потом появился ты, Хьюго. Она собиралась тебе рассказать, когда придет время, но здоровье подвело. Оливия слишком рано умерла. Наверное, поэтому она назвала тебя так. Хотела, чтобы ты знал кто ты на самом деле.

Ульдур замолчал и опустил голову. Нелегко дался ему этот рассказ. От тяжких воспоминаний и переживаний старик начал гладить костлявые колени. Хьюго же в лице никак не поменялся. Разве что стал более задумчивым.

— Выходит, я внук последнего императора Оствестийской империи? — спросил парень, словно это была обыденная новость.

— Незаконный, — поправил Ульдур, сильно удивляясь тому, как спокойно принял эту историю Хьюго.

— А законных наследников, насколько я помню, у Таулерана III не было.

— Именно, — подтвердил наставник. — Но Хьюго, не ввязывайся в это…

Парень усмехнулся.

— Мне плевать на наследственные дрязги. К тому же это все чепуха в сравнении с тем, что грозит нашему миру.

— О чем ты говоришь?

Хьюго достал из кармана три имперские марки и поднес ладонь к глазам старика. Выражение лица Ульдура сильно изменилось. Путешественник нахмурил лоб и смотрел на черные монеты недоверчивым взглядом. Словно его заставляли принять яд.

— Эти монеты я нашел в разных местах Церкоземья, — объяснял Хьюго. — Одну я случайно обнаружил под прилавком трактира тетушки Эльзы в ту ночь, когда буаги сожгли Месалину. Другая была в деревне Злыполь. Там завелся злой дух паморок. А последняя была в Шиповнике. Городской мертвец бродил по ночным улочкам и убивал девушек. И все это происходит не только в Церкоземье. Какой-то человек разбрасывает деньги из имперской казны по всей Оствестии, тем самым впуская чудовищ в мир людей.

— Да, — выдохнул Ульдур. — Это и вправду монеты Оствестийской империи. Приказом Таулерана они изымались в последние месяцы жизни империи. Тогда же и была запечатана казна. Но Хьюго…Как же ты…

Слезы сковали горло Ульдура. Старик не смог договорить.

— Все в порядке Ульдур, — успокаивал старика Хьюго. — Мне всегда помогали друзья в поисках этих монет. И сейчас… У меня есть друг. Но это безумие так просто не закончится. Сны вели меня по следам этого человека, но всегда чего-то не хватало, чтобы его поймать. А сейчас сны привели меня к тебе.

— Помнишь я говорил тебе, что в этом мире есть нечто необъяснимое для простой науки? — Ульдур поднял свои серые глаза. — Магия Древних богов никогда не покидала наш мир. Даже когда сами боги ушли. Твои сны — это зеркало богов в руках человека. Загляни в него убийца или злодей, то он увидит убийцу или злодея. Но если в него смотрит добрый человек, он увидит там доброго человека. Не важно дар это или проклятие — важно, кто им владеет.

— Мне кажется, что я смирился со своим недугом, — устало произнес Хьюго. — Я лишь хочу поймать того, кто разрушил мой дом, убил моих родных и друзей. Не думаю, что я хороший человек, Ульдур.

— Если охотник убивает волка, чтобы спасти домашний скот, это не делает охотника плохим человеком.

— Пошли со мной, Ульдур.

Старик печально покачал головой, свесив седые пряди к земле.

— Прости меня Хьюго, но я уже не смогу пройти этот путь вместе с тобой, — осевшим голосом говорил Ульдур. Хьюго заметил, как трясутся костлявые руки старика. — Хоть я очень и желаю этого.

— Что ж, в таком случай давай выпьем, — грустная улыбка мелькнула на исхудавшем лице. — Заодно я тебя познакомлю со своим другом, без которого я вряд ли бы сюда добрался.

***

Они втроем сидели у костра в лагерном городке. Легкий ветер заставлял пламя извиваться и дрожать. Звездное небо, словно дорогая мантия, нависало над уставшим людом. Почти все рабочие скрылись в палатках, а солдаты выставили гарнизон и мирно предавались сновидениям. Бёрт и Ульрих используя свои навыки торговли, договорились с начальником гарнизона и устроили себе ночлег рядом с солдатской палаткой, дабы сон был крепким и безмятежным.

— Знакомься Ульдур, — произнес Хьюго. — Юлиус Оду — тропарь Культа Вепря и мой друг.

Затем Хьюго жестом указал на старика.

— А это — Ульдур Руттербах — великий путешественник и исследователь, мой наставник.

— Рад знакомству, — произнес Ульдур.

— Взаимно, — Юлиус пожал костлявую руку старика и сделал очередной глоток вкусного вина, которое они выпросили у Бёрта и Ульриха.

Они посидели еще какое-то время, выпили и тогда Хьюго рассказал Юлиусу открывшуюся недавно тайну о себе. Поперхнувшись вином, тропарь выпучил глаза и принялся откашливаться да отплевываться.

— Либо торгаши подсунули мне бормотуху, либо ты здорово меня парень разыгрываешь, — произнес Юлиус, утирая рот рукавом.

— Это правда, — подтвердил Ульдур.

— Скажи мне, Хьюго, когда ты наконец прекратишь выдавать сюрпризы про себя?

— Думаешь меня самого забавляют такие сюрпризы? — возмутился парень, делая глоток из своей бутылки.

Они снова выпили. Юлиус еще пуще приложился к горловине. Было видно, как тропарь пытается уложить в голове открывшуюся внезапно правду о судьбе своего друга, который совсем недавно являлся для него странным мальчуганом с причудами.

Это был приятный тихий разговор. Такой, когда один спокойно рассказывает, а другие вежливо слушают до самого конца предложения. Лишь глухое уханье филина из ближайшей рощицы вносило свою толику загадочности в эту беседу.

— Так значит Тулл Меттий твой наставник? — спросил Ульдур, заглядывая в уставшие глаза Юлиуса.

— Можно сказать и так, — скупо ответил Юлиус.

— Ты сильно устал, тропарь, — произнес старик.

— А… — отмахнулся Юлиус, опрокидывая бутылку. — Хех, как-то заметил забавную штуку про человека. Утром у тебя еще сил нет, а вечером их уже не хватает. Вот и вопрос: как нам удается проживать эти безумные дни?

Хьюго с каким-то любопытством взглянул на Юлиуса. Неужели этот человек еще и философ своего рода? По крайней мере раньше подобных сентенций за тропарем он не встречал. Наверняка беседы с Уриком оставили свой отпечаток.

— Прекрасно тебя понимаю, Юлиус, — улыбнулся Ульдур. — Но человек ко всему привыкает, а порой, он сродни железу, закаляется в жизненных невзгодах.

— Это верно, — согласился тропарь. — Только порой эта жизнь тебе предлагает весьма щекотливый выбор, от которого хоть в петлю лезь.

— Это какой же? — полюбопытствовал Хьюго.

Тропарь посмотрел на своих собеседников с каким-то сомнением, думая распускать ли ему свой язык и дальше. Но затем он бросил пустую бутылку в сторону и прокашлявшись заговорил.

— Было это в юные годы. Тогда я был солдатом Церкоземья. На границе у нас произошла стычка с конным отрядом Брезулла. Основные наши силы брали ту злосчастную крепость Бунавар, а мы находились в арьергарде. Всех наших почти изрубили, а я и еще пару человек каким-то чудом уцелели. Когда я попал в плен экзекутор мне сразу предложил выбор. Либо мне сейчас же дают яд, и я спокойно умираю, либо мне дают еще день жизни, но потом меня будут долго и мучительно тыкать копьями. И тогда я, конечно, крепко призадумался. Так хотелось прожить еще денек на этой проклятой земле.

Юлиус замолчал. Казалось он вновь переживает те кошмарные дни. Даже вспомнить все это стоило немалых усилий. По крайней мере так думал Хьюго. Ведь и свое недавнее прошлое парень не мог не вспоминать без кома в горле.

Все молчали.

Хьюго и Ульдур смотрели на задумчивого Юлиуса.

— Так и как все закончилось? — не выдержал парень.

— Да какая разница? — улыбнулся тропарь. — Главное, что закончилось.

Вновь воцарилась тишина, разбавляемая треском костра. Ульдур смущенно поглаживал растрепанную бороду, а Юлиус смотрел на огонь пустым взглядом. Хьюго же поднял глаза вверх и увидел небо. Темное и необъятное. Парню всегда казалось, что ночное небо хранит тайны. Ночное небо более серьезное и печальное, нежели дневное. Под таким небом люди сидят у костра и тихим спокойным голосом рассказывают про тайные закоулки своей жизни. Когда-то он мог сидеть под таким небом с Тоденом, вещая разные истории и делясь сокровенными мыслями. Но где теперь его друг? По чьей же вине его нет сейчас рядом? И парень вспомнил бурное течение холодной реки.

Скорбные мысли начали глодать душу и Хьюго опустил голову.

— Дальше я пойду один, — произнес юноша.

— Неужели? — приподнял бровь Юлиус.

— Из-за меня слишком много смертей. А ты, Юлиус, и так многим жертвовал ради меня. Вдобавок, у тебя хватает своих проблем.

— Если ты о больном головорезе из Шиповника, — усмехнулся тропарь. — то у меня клинок отлично заточен для скорой встречи.

— Дело не только в Стервятнике, — пояснил Хьюго. — Ночной гон идет за мной. Какой прок от тебя будет, когда меня настигнут призрачные всадники?

— Ночной гон? — оживился Ульдур.

— Да, — кивнул Хьюго. — Совсем недавно я видел сон, где некто сказал, что они идут за мной.

— Но ты уверен, что они и впрямь преследуют тебя?

— Эти сны… В них нельзя быть уверенным.

— Эх… Видать и вправду наш мир не заслуживает светлых времен, — досадно произнес Ульдур. — Однако, ни в одной книге не встречал я, что Ночной гон охотился за человеком. В книгах последних императоров я читал, что мертвая кавалькада — это стихия, неподвластная человеку. Она, словно ураган, несется по миру собирая урожай из человеческих душ. Не может быть, чтобы Ночной гон шел за тобой. Я уже молчу про то, что это всего лишь старая легенда.

— Быть может ты не так понял сон? — вмешался Юлиус.

— Этот Вестник… — замялся Хьюго. — В общем, во сне он говорил о моей встречи с всадниками.

— Кто такой Вестник? — нахмурил лоб Юлиус. Ульдур также вопросительно взглянул на парня.

— Кто такой Вестник? Да какая разница! Это все чушь, вымысел и бред, — раздраженно произнес парень.

— Ладно, плевать на духов и мертвецов! — хлопнул руками Юлиус. — Так куда ты собрался идти, Хьюго? Единственная наша зацепка — Дыба.

Парень невозмутимо глядел на Юлиуса, заявляя о серьезности своих намерений.

— Раз имперская казна действительно была открыта, я отправлюсь в Шлиссен, туда, где заварилась вся эта каша, — ответил Хьюго. Затем он нахмурился и взгляд его обратился к Ульдуру. — Кстати, почему Шлиссен? Что за название такое?

— Насколько мне известно, именно так назвали наш мир Древние боги, когда создали его, — ответил Ульдур.

— В чем была необходимость переименовывать провинцию в честь мира Древних богов? — насупился тропарь.

— Увы, я также не в силах это понять, — развел руками Ульдур. — Боюсь мертвые тебе не ответят, а живые не посмеют.

— Что ж, — хмуро улыбнулся Юлиус. — Значит едем в Шлиссен искать имперскую казну, а по пути будем надеется на удачную встречу с Дыбой, дабы лучше узнать у поганого душегуба о таинственной персоне. Даже мой капитан не предлагал подобных авантюр.

— Я же сказал, ты вовсе не обязан ехать со мной, — серьезно произнес Хьюго.

— О чем ты, малец? — и Юлиус сжал Хьюго в крепких объятиях. — Думаешь я делаю тебе одолжение? На твоих плечах благополучие нашего мира, на минуточку. Так что позволь разделить с тобой бремя ответственности.

— Хорошо, хорошо, только отпусти меня! — Хьюго безнадежно брыкался в крепких объятиях тропаря.

Ульдур с улыбкой на лице наблюдал за этой забавной сценой. В кои-то веки Юлиус улыбался и посмеивался над безуспешными попытками паренька выбраться из его хватки. Хьюго же напротив, напоминал дикого волчонка, не терпящего ласки и заботы. Словно отец и сын, они игрались у костра, забыв о повседневной суете, забыв, что в мире много боли и слез.

— Тогда вам надо в Гро́гманд, — произнес Ульдур, тем самым прервав дурачество друзей.

Внимание напарников тут же обратилось к старику.

— В Грогманд? — уточнил Хьюго.

— Это столица провинции Шлиссен, — пояснил Ульдур. — Именно там хранилась имперская казна. И вообще, путь в те земли не близкий. Чего уж там… Нынче и до Тродда добраться будет не просто.

Хьюго задумался. И действительно. Не мало времени займет подобное путешествие. Чтобы оказаться в восточной провинции, необходимо сперва добраться до Тродда — города, расположенного на севере Церкоземья.

— Ну до Тродда мы доберемся, — почесал щетину Юлиус. — Благо есть у нас под рукой двое торгашей, которые прутся через всю страну как раз в столицу Церкоземья. Но Шлиссен… Я слышал, что сейчас там неохотно принимают чужеземцев.

— Увы, эдикт Морглина до сих пор действует в тех землях, — печально произнес Ульдур. — Все приезжие платят большую пошлину за пребывание в Шлиссене.

— Морглин? — недоумевал Хьюго.

— Нынешний наместник Шлиссена, — пояснил Ульдур. — Входил в тайный круг высшей аристократии Таулерана III.

Звучало это все довольно-таки мрачно. Аристократия, тайные общества, мерзкий император Таулеран… Все они посеяли хаос в великой империи и развязали кровопролитную войну. Теперь в Хьюго закипало чувство злобы на императора и всех ему подобных. Мир был ужасен и без чудовищ, какую бы опасность они не несли. Но он, Хьюго, все равно шел, собирая проклятые монеты, стараясь избавить людей от опасности. А рядом был Юлиус: хмурый воин с нелегкой судьбой, который почему-то продолжал идти вместе с Хьюго. При первом знакомстве, парень никогда бы не подумал, что Юлиус Оду пройдет с ним такой путь. Но, как Хьюго успел заметить, этот мир населяли разные люди.

— В таком случае я пойду покумекаю с нашими торгашами, дабы возобновить партнерские отношения, — произнес Юлиус и развалистой походкой ушел к военным палаткам.

Хьюго и Ульдур молча сидели, наблюдая за танцующими языками костра.

— Расскажи мне о матери, — попросил парень.

Старик как-то тяжело вздохнул, думая какие-бы подобрать слова.

— Оливия была мне как дочка, — тихо говорил наставник. — Своих-то детей я никогда не имел, а ее сразу полюбил. Но я понимал, что ей нужно расти в обычной семье, а не со мной. Твоя мама была очень красивой. Когда ты родился, она всегда говорила мне, что мальчик будет приносить людям добро. И сейчас я вижу правоту ее слов. Какие-бы сомнения не сидели в твоей душе, Хьюго, твоя мама никогда не сомневалась в тебе.

Юноша внимательно слушал речь наставника, ловил каждое слово и смотрел в добрые глаза, что скрывались под кустистыми бровями. Он хотел узнать, как можно больше о матери. Казалось, что время остановилось и только они вдвоем сидели в этом вакууме, безмятежно беседуя. Сколько всего еще желал узнать Хьюго, сколько еще хотел спросить у своего наставника, но рука невольно нащупала в кармане три монеты, отчего парень нахмурился.

— Взгляни, Ульдур, — и Хьюго достал имперские марки. — На этих монетах стершийся номинал. Отчего же?

Старик аккуратно взял одну из монет и принялся пристально ее изучать.

— Номинал и вправду отсутствует. Но для денег это весьма странно, тебе не кажется?

— Мне сейчас все кажется странным и это еще, мягко говоря, — вздохнул Хьюго.

— Нет же! Без номинала ты не расплатишься деньгами. А здесь он вообще выжжен. Человек, которого вы ищите бросает эти деньги не просто так. Это плата!

Хьюго недоумевающе взглянул в расширенные глаза Ульдура, перед которым словно истина открылась. Казалось старик и сам был ошарашен такому откровению.

— Если монета брошена, значит он расплатился, а значит номинал исчезает, — продолжал свои рассуждения Ульдур. — Марки служат платой за чудовищ.

Теперь уже и Хьюго испытал легкий трепет от безумных догадок наставника. Но рассуждения Ульдура и впрямь походили на правду.

— То есть некто покупает чудовищ? — изумился Хьюго.

— Именно!

— Но как это вообще возможно? — недоумевал Хьюго. — И у кого он их покупает?

Ульдур печально вздохнул.

— Все мои книги сгорели. Сколько же знаний наших предков было предано огню. Однако легенды Оствестии отложились в моей памяти. Когда-то я их читал, чтобы скоротать досуг, но и подумать не мог, что задумаюсь о них всерьез.

— Что за легенды?

— Легенды о том, как первые люди Оствестии заключали сделку с богами, — прошептал Ульдур, как-то странно оглядываясь. — Но потом боги поняли, что люди слишком алчны и мелочны и перестали иметь с ними дел. А затем Древние и вовсе посчитали, что людям не место в их мире.

Наставник отпрянул назад, скрывая свое лицо в ночной темноте.

— Сказки для деток… — с нервным придыханием и словно по слогам произнес старик, отчего мурашки невольно пробежали по спине паренька. Хьюго видел лишь силуэт своего наставника.

Вскоре вернулся Юлиус с вестями об удачных переговорах. Уставший, он подложил себе под голову мешок с вещами, завернулся в походный плащ и захрапел с присвистом. Хьюго отвел Ульдура к его палатке. Там они еще раз крепко обнялись и на всякий случай попрощались.

Вернувшись к костру Хьюго еще долго сидел и думал о словах своего наставника. Все мифические образы и легенды кружились в уставшем сознании паренька. Совсем недавно он считал, что знает об этом мире все. Но теперь, ему казалось, что он сам становится частью легенд Церкоземья. Ведь именно ему предстояло искать таинственного скупщика нечисти, именно Хьюго в шутку нарекали пророком, именно он видел темные сны будущего.

Лежащий рядом меч Юлиуса приковал внимание паренька. Хьюго аккуратно вынул его из ножен и, словно в зеркало, посмотрел на холодный клинок. Пламя костра еще давало немного света. Всматриваясь в холодную сталь, Хьюго видел, как смотрит на него уставшее одноглазое лицо с растрепанными черными прядями и огрубевшими чертами.

Это был чужой взгляд. Холодный и бесчувственный… Но в нем читалась и сила. Словно человек этот знал, что ждет впереди каждого. Откуда взялось это страшное отражение? Чем больше Хьюго вглядывался в него, тем живее оно становилось, обретая все новые черты. Отражение, как калейдоскоп плавно менялось. В какой-то момент парень увидел, как в нем мелькнула хмурая улыбка.

Испугавшись, юноша откинул меч.