Глава 1. Низвержение

…Лишь только я тебя увидел –

И тайно вдруг возненавидел

Бессмертие и власть мою.

Я позавидовал невольно

Неполной радости земной;

…Жить для себя, скучать собой

И этой вечною борьбой

Без торжества, без примиренья!

Всегда жалеть и не желать,

Все знать, все чувствовать, все видеть,

Стараться все возненавидеть

И все на свете презирать!..


Михаил Лермонтов


1


Алиса с тревогой снова взглянула на часы. Влад опаздывал уже на сорок минут. Нет, психануть и уйти с места их постоянной встречи в скверике она не могла – беспокоилась сильно. И так еле-еле дозвонилась – он все время был недоступен. Отец, по ее просьбе устроивший парня на работу, сказал, что он уже месяц как не появляется в офисе. Если не принесет больничный, его уволят.

Щуря близорукие глаза, Алиса напряженно вглядывалась в глубину сквера. И вот, наконец, ее нахмуренный лоб разгладился. В конце аллеи показалась сгорбленная фигура молодого человека…

Девушка вспомнила, как полгода назад – тогда еще студент – он также опаздывал на их первое свидание. Точнее, это она пришла на пару минут раньше и, сидя на скамейке, с замиранием сердца наблюдала за тем, как стремительно, летящим шагом Влад приближался к ней. Как же он красив… – думала девушка, любуясь стройной фигурой и широкими расправленными плечами. Он склонился, целуя кончики ее пальцев, и положил ей на колени букет белых роз. Взгляд его блеснул, полоснув по сердцу сладкой болью. А потом они долго преследовали ее, эти теплые сияющие глаза, всплывая перед ней в темноте ночи и не давая уснуть…

Но в компании, где они познакомились, он поначалу совсем не понравился Алисе. Какой-то нервный, дерганый… Сидит, нахохлившись в углу. Да еще назюзюкался в тот вечер. Надоедал всем разговорами на одну и ту же тему.

– В чем смысл жизни? – пытал Влад ребят, совсем не настроенных на то, чтобы рассуждать о тяготах существования. – Вот скажите: для чего человек рождается? Чтоб деньжат заработать? В наше время все думают, что счастье – это когда денег много, – тоскливо произнес он. – А я вот промахнулся с профессией. Хотя по здравому рассуждению, место-то – хлебное. На мясной продукции сколотить капитал – это реально беспроигрышный вариант. Жрать-то всем охота. Из соображений финансовой независимости я согласился участвовать в производстве этой гребаной колбасы. Я даже на технологический по его настоянию поступил… Дуррак! Зеленый был юнец…Не понимал тогда, что это экзиссс-тэн-циальная тюрьма, – заплетающимся языком проговорив трудное слово, парень выразительно потряс поднятыми вверх ладонями, – кабала на всю жизнь. Изо дня в день, из года в год – одно и тоже: закупка сырья… ветеринарная экспертиза… разделка туш… дробилки, центрифуги для обвалки… и всю жизнь ходить среди убитых током животных… Меня тошнит от запаха крови в цеху, – обхватив голову руками, Влад с пьяным мычанием качнулся из стороны в сторону. – А как же бессмертная душа и жажда вечной красоты? Вот ты, Филя, и ты, Зуф, – он ткнул пальцем сначала в студента театрального вуза Филиппа, затем в художника Зуфара. – Вы – молодцы, что в искусство пошли по призванию. А я – инфантил – отца послушался, – он с горечью цокнул языком.

– Влад всегда так напивается? – шепотом спросила Алиса у сидящего рядом Филиппа.

– Да не. Он нормальный парень, не алкаш. Просто у него в последнее время конфликты с отцом… участились. Папаня у него – авторитарный тип. Хозяин крупнейшего в России мясокомбината. Сына гнобит постоянно из-за отсутствия интереса к семейному бизнесу. А у Влада – тонкая художественная натура. Коммерческая жилка напрочь отсутствует… Че с этим поделаешь? Нет, так нет. Но пахан у него упертый, унижает всякий раз.

– Деньги, деньги… – продолжал брюзжать Влад. – Если ты умеешь делать деньги, ты – человек. А не умеешь, значит, ты – никто, пустое место! А какой ты человек – добрый, честный, порядочный, любящий, сколько книг ты прочитал – никого не интересует.


Когда-то полгода назад Алиса была абсолютно уверена, что такие жалкие неудачники ее не привлекают. Но уже на следующей вечеринке вопреки своим убеждениям зауважала этого парня за его редкостную начитанность. Много стихотворений Блока, Пастернака, Бальмонта Влад знал наизусть и читал их проникновенно, чуть нараспев, как читают поэты. Лицо его становилось возвышенно-отрешенным, одухотворенным и прекрасным… Алиса в такие минуты смотрела на него, как завороженная… Вот тогда-то она и запала на Влада. Или нет… наверно, не потому это случилось.

«Я б хотел узнать, чем заполнены твои мозги, чем ты живешь, что тебе интересно» – как-то признался он во время медленного танца на вечеринке. По рассказам подруг и собственному опыту общения, она знала, что молодых парней в такой ситуации больше волнует телесная близость, потому они и торопятся обхватить покрепче, да прижать посильней. Но Влад был очень интеллигентен: не наглел и рук не распускал. Но удивило девушку не это. Среди ее знакомых и друзей было мало таких, кто умел так… м-м, как бы сказать… небезразлично слушать. Они понимал все с полуслова и даже то, что не озвучено в словах. Другие, даже не попытавшись вникнуть, на каком-то бессознательном уровне несли тупую уверенность, что они правее всех, а их чувства и мнения по степени важности всегда должны быть на первом месте. И это неоспоримо, потому что все другие несут чушь и ахинею, и слушать их необязательно.


Влад хотел пересдать нужные экзамены и перевестись с технологического на филфак, но не успел.

Все изменилось, когда у отца появились серьезные проблемы со здоровьем. Оставив сыну квартиру, родители уехали в Болгарию и купили дом на морском берегу. Раньше Влад числился в отцовской фирме, хотя работой всерьез себя не утруждал. Сорил деньгами, был щедр на подарки, и всем, кто просил, давал «в долг», никогда не требуя назад. Новые хозяева уволили его как не соответствующего занимаемой должности… А вслед за этим событием парня выперли из универа за пропуски и хроническую неуспеваемость.


Ссутулившись и шаркая ногами, как старик, Влад без улыбки приблизился к девушке. Многодневная щетина на лице. Несвежая рубашка, в грязных пятнах джинсы… Тусклый взгляд нездоровых красных глаз.

– Я вижу, что ты болен, – тихо сказала Алиса. – Тебе надо лечиться. Давай покажемся доктору и купим фиктивный больничный, чтобы с работы не уволили.

– Какая работа… Что вы меня запрячь хотите, как безмозглую скотину? – с ходу закипев гневом, выкрикнул юноша. – Да не могу я сейчас работать! Не могу… – его зубы стучали от озноба, а виски покрылись испариной. – Оум-м-м… – заскрипев зубами, он стал дергать в воздухе ногой. Вскочил, походил, пока ногу не отпустило. Присев, Влад повернул к ней искаженное злобой лицо.

– Ты что, совсем дура?! Не понимаешь, что конец мне скоро?… – сказал он и осекся. Закрыв лицо руками, усилием воли заставил себя успокоиться. – Извини. Мышцы, сука, скручивает… – нехотя объяснил он. Потом, растянув непослушные губы в жалком подобии улыбки, положил исхудалую руку ей на колено. – Прости меня, я скотина, – умоляюще произнес он. Помолчав, изящным движением развел руки в стороны, и еще раз улыбнувшись, заверил. – Просто мне надо достать немного денег… для лекарства… И тогда все будет в порядке!

Она, с болью глядя ему в лицо, молчала. Глаза ее медленно заполнялись слезами.

– Так не пойдет… – прошептала она. – Я поговорю с папой, может, он согласится оплатить твое лечение.

– А если не согласится? – горько усмехнулся Влад.

Она не сразу ответила, погрузившись в раздумие.

– Может, и не согласится… – со вздохом проговорила она.

«Сволочь, ты сволочь, – думал про себя Влад. – Ведь знал же, что нельзя с ней больше встречаться… Пришел и повесил на нее свои проблемы. И кто ты после этого? Эгоист ты чертов… хотел, чтоб тебя приголубили-пожалели?» – он медленно, не поворачивая головы, скосил на нее глаза, хотел еще раз полюбоваться ею, запомнить ее такой – заботливой, любящей, всепрощающей.

– А знаешь, ты святая, как дева Мария, – сказал он, удивленно заглядывая в глубинную печаль ее глаз. – Тебя на небеса надо взять.

Он привлек ее к себе и сказал то, чего раньше никогда не говорил:

– Ты очень хорошая. Ты чудо, совершенно незаслуженно дарованное мне за мою короткую жизнь.

– Ты говоришь так, как будто прощаешься, – испуганно проговорила она.

Он с нежностью приподнял ладонями ее лицо и, что-то шепча, стал осушать губами ее мокрые щеки…


2


Ночь. Луна. Безлюдный сквер. Прямо в центре цветочной клумбы – часы со светящимся в темноте циферблатом. А на скамейке под сенью раскидистого дерева сидит парочка, держась за руки. Они не знают, что за ними с небес наблюдает вершитель судеб, ангел Энариил, с глазами темно-красными, как вишни. Если бы вы могли заглянуть в них, то утонули бы во вселенской печали. Но вы не сможете, потому что он – крылатая сущность из Потустороннего мира, и облик его не доступен человеческому взору.


– Я спать не могу… Суставы ломит… – глухо пожаловался Влад, отворачиваясь и стыдясь своего состояния. – Все, что было ценного в квартире, я уже продал. Даже ковры и сервизы отдал по дешевке…

– Владик, любимый, ну, пожалуйста, давай покажемся доктору, – приникнув к нему всем телом, попросила она.

С непонятным раздражением он оттолкнул девушку и встал со скамьи.

– Ты куда?

– Не могу я долго сидеть. И лежать не могу… Не знаю, куда себя деть, – с досадой проговорил Влад. Пошарив в карманах, он вытащил несколько смятых синих и желтых купюр. – Ты никуда не уходи. Я вернусь. Только за мороженым схожу.


Влад вышел из сквера и направился к киоску с мороженым. Изучив витрину с богатым

ассортиментом, он подошел к окну.


– Мне, пожалуйста, с киви и малиной в темном шоколаде. Два.


Слишком нежный. Слишком безвольный. Не вылезет он из наркоты. И она не сможет бросить его на произвол судьбы, – с усталым безразличием подумал тот, который взирал на них сверху.



Продавец, такой же молодой парень, как и Влад, выложил на поднос два заказанных рожка в разноцветной фольговой упаковке и, вспыхнув дьявольски страшными красными глазами, подмигнул ему. Фосфорически замерцавший принт с торговой маркой на его футболке вдруг угрожающе оскалился черепом и пошевелил перекрещенными костями. Влад от неожиданности отпрянул от прилавка и отдернул руку с протянутыми деньгами.

– Н-не н-надо… Я передумал, – пробормотал он.

Отойдя, Влад растерянно потоптался и стал оглядываться по сторонам. Увидев полосатый зонтик скромного лотка на противоположной стороне дороги, Влад вяло раздумывал, может, туда сходить ему за мороженым. Только вот… Он обеспокоенно оглянулся назад, где в скверике он оставил любимую девушку.

«Слишком долго я хожу, она же замучается ждать… Подумаешь, глюки… Не в первый и не в последний раз. Надо здесь, в киоске купить», – поразмыслив, решил он, но ноги уже стремительно несли его к выцветшему от солнца зонту.

Ему было страшно, холодная волна ужаса ударила в пах, но… остановиться он почему-то не смог. На ходу достал из кармана смартфон и по социальной сети отправил Алисе сообщение.

У светофора куча людей дожидалась зеленого света. Но Влад очень спешил, тридцать секунд бездействия казались ему пыткой. Мышцы во всем его теле непроизвольно дергались, вынуждая его переступать с ноги на ногу… хотя, если быть точнее, он и сам не понимал, какая сила тащила его вперед. Протиснувшись сквозь толпу, он выскочил на пешеходную «зебру» и побежал…

Взвизгнули тормоза… От резкого поворота руля серебристую Тойоту выбросило поперек дороги… Крики…Визг шин… Звук глухого удара…Скрежет металла… Тело сбитого парня, не успев коснуться земли, взметнулось от нового наезда, теперь уже черной ВМW и… окровавленным мешком свалилось прямо у колес отчаянно тормозящей российской Лады.


С высоты усыпанного звездами неба ангел бесстрастно смотрел вниз, где на проезжей части дороги, лежал сбитый автомобилем парень. Несмотря на лунное сияние, свет фонарей и горящие фары его тело казалось бесформенным пятном, сливаясь с растекающейся лужей крови. Пронзительное пиликанье сирены возвестило о приближении машины скорой помощи. Полицейские, оцепив площадку, уже хозяйничали здесь. Девушка в полуобморочном состоянии показывала дисплей мобильника, с которого тщетно пыталась зачитать четверостишие.

– Вот…Пять минут назад… пять минут… я получила… от него сообщение, – захлебываясь от рыданий, говорила она эксперт-криминалисту.

– Предсмертная записка? Дай сюда, – сказал полицейский. – Да это же стихи какие-то. Чего ты мне их суешь?

– Эт-то.. его стихи… Он… он… поэтом был…


В ночь под луной свои чувства я выбелил,


Скомкал надежды в ладони сжатой,

Чтобы не слышать в минуты гибели

Воя души распятой…


Темный ангел, завершивший его жизненный путь, прочитал их с холодноватой печалью.

Если бы я мог чувствовать, как человек, я был бы удивлен: парня уже нет, а боль его души и последние мысли остались жить… Если бы я мог чувствовать, мне было бы жаль его. Но мне не жаль. Я оборвал нить его судьбы и выпустил его из этого мира, где он уже не нужен.


Но пешеходы не могли его видеть и слышать, они обсуждали событие, которое только что произошло на их глазах.

– Пьяный что ли?

– Да нет. Самоубийца! Растолкал всех, выскочил на дорогу и под машину бросился… Сама видела.

– С девушкой, видимо, поссорился. Вон она плачет. Да поздно уже… Раньше думать надо было…

– Это она и виновата! Вот до чего парня довела!

– Эх, молодость, молодость… – переговаривались вокруг люди.


Таких как я, люди называют демонами, но на самом деле я темный ангел, жрец-эйтран, контролирующий предначертанность людских судеб. Я тот, кто безжалостно приводит приговор в действие, зная, что человек уже исчерпал себя в этом круге жизни.

Есть еще и другие ангелы, которых чтят смертные обитатели земли, называя их ангелами-хранителями. Они оберегают и спасают тех, в кого веруют. И темные, и светлые – мы из единого легиона – эйтранов, служителей Меоры, Богини Судеб.


Я давно наблюдаю за этой юной парой. И я бы мог продлить жизнь этому бедолаге. Но зачем? Ведь добром это не кончится, он обречен на раннюю кончину. Если за отсрочку потребуется заплатить еще и гибелью этой девушки, доброй и жертвенной, то я предпочел…избавить ее от этой ноши.

Влад – совестливый парень. Он вполне осознавал, в какую пропасть катился, и более того, он понимал, что должен оградить Алису от самого себя и от всех предстоящих бедствий. Но для того, чтобы понимание перешло в действие, у Влада не было ни сил, ни желания бороться.

Эту жизнь Влад испортил себе еще до своего рождения, затащив хроническую тоску былого существования в зародыш нового тела. У него – не самая молодая душа. Скорее, одна из древних… Но она еще долго будет блуждать между мирами, заново возрождаясь в человеке, обновляться, переплавляться и дозревать до тех пор, пока не достигнет нужного уровня развития. Преждевременная старость души, которая ничего не хочет и от всего устала это некий побочный эффект древности, этакий синдром вечности. На этом витке жизнь Влада – брак, поэтому он отправляется в утиль, то есть в новую инкарнацию. Скоро он возродится снова, чтобы начать все сначала.


Сделав свое дело, эйтран Энариил в ленивом оцепенении наблюдал за девушкой – ему было некуда спешить. Подбежав к распластанному телу, она застыла, как вкопанная, и даже крик застрял в сдавленном от ужаса горле. Погрузившись в ее состояние, жрец судеб ощутил, как девичье сердце, сжатое ледяной рукой потрясения, остановилось на миг, а потом дернулось так, как будто собиралось выпрыгнуть из груди. Ноги Алисы подкосились, в глазах потемнело, и жрецу передалось, как душа ее, охваченная безысходным отчаянием, падает, падает в бездонный колодец мрака… А еще Энариил уловил, как к ней направляются какие-то внешние импульсы волнового потока. Освобожденная от мертвого тела, душа Влада витала над нею… Алиса тоже что-то почувствовала, подняла заплаканные глаза вверх, и они засветились нежностью и печалью… Ангел понял, что это Влад посылал ей свою прощальную любовь. Он попытался принять эти волны в себя и ощутил, как в груди его разлилась удивительная, щемящая душу теплота.

Энариил давно уже не знал ни восторга, ни печали, ни любви… И тут впервые за много веков его ровное безразличие всколыхнулось всплеском интереса к тому, что давно уже неведомо ему. Живые эмоции – такие острые, такие всепоглощающие…

Смысл его существования сводился лишь к холодному безропотному служению Тому, кого он никогда за тысячелетие своей однообразной жизни так и не увидел, и не постиг… Тому, чья реальность неоднократно подвергалась сомнению даже там, на Третьей Ступени Небес…

Энариил смотрел на девушку, неторопливо читал ее жизнь, пронизанную разнообразными чувствами от самой яркой радости до великой печали и… завидовал. О, если бы кто-нибудь вернул ему ощущение свежести восприятия, стремление разгадать все тайны мироздания, ожидание чуда, веру в волшебство и радость каждому новому дню.


Ты смотришь в звездное небо и видишь глубину космоса, а вместе с ней непостижимость загадок Вселенной. Думаешь о далеких планетах и неизведанных мирах. А я, глядя в небо, вижу лишь скучную синюю гладь. Когда-то и я был окрылен жаждой знаний и упивался собственным могуществом над низшими ступенями миров… А теперь через века я вижу, что этот постоянно обновляющийся мир, где рождение и смерть сменяют друг друга, уныло обнообразен. И неизменен.

Благодаря научным открытиям и техническому прогрессу ваша внешняя жизнь стремительно преображается в лучшую сторону. Человеческий мозг напичкан всевозможной информацией, но, увы, просвещение не способно изгнать мрака из человеческих душ. И социальные вирусы архаичного мира, генетически передаваясь из века в век, не поддаются искоренению: все та же жесточайшая борьба за власть, истребление себе подобных, ненасытная жажда обогащения… А мы век за веком мечемся в кругу этих забот, давно уже осознав, что это бессмысленный и безнадежный труд… И ничто нас уже не радует, не огорчает и не удивляет… Мы, Воинство Господне, не в силах изменить устройство этого мира, пока сам Творец кардинально не поменяет генетический код инстинктов человеческих.

…А самое страшное, что приносит нам вечная жизнь – это отсутствие желаний. Нет желаний наступает пустота. Только желания ведут нас вперед, к цели, они же – делают счастливыми или несчастными.


«Радуйся, глупая, что ты еще не знаешь тайн мироздания, потому что именно незнание порождает в вас жажду первооткрытий», – повторил Энариил, обращаясь к Алисе, хотя он отчетливо видел: ей недолго осталось обитать на этом кругу жизни…

А девушка вдруг зябко поежилась, тревожно огляделась, и, подняв лицо с черными разводами потекшей туши, глянула прямо в глаза темному ангелу.

Возможно ли это? Нет. Жрец судеб знал: люди не могут его видеть. Просто случайное совпадение, не иначе…


И все-таки одно желание у Энариила было. Он хотел удивляться. Мысли об этом давно уже вертелись в его голове. И ему непременно хотелось обсудить этот вопрос с кем-нибудь из приятелей.

Однажды они с эйтраном Рамуэлем сидели на высоком утесе и смотрели на море. Внизу шумно вздыхал морской прибой и, пенисто закипая, бился о скалистый берег. Косые лучи заходящего солнца янтарным потоком заливали море и, сверкая бликами, скользили по перекатывающимся волнам. А чайки-охотницы с торжествующими криками выхватывали из блещущей воды свою серебристую добычу.

– …Иногда я завидую людям, – задумчиво произнес Энариил. – У них столько возможностей прожить свою коротенькую жизнь ярко и интересно. Если бы я был человеком, я бы не уставал удивляться красоте Вселенной: вечернему солнцу, тонущему в морских волнах… – он поднял голову к небу, – непостижимости этой лазурной бездны… – он сорвал стебель розовой азалии, растущей обширными колониями между скал, – и даже горный цветок изумляет совершенством творения: красотой формы, цвета, приятным запахом.

Рамуэль усмехнулся в ответ.

– Люди… Утром, чуть свет, они встают, чтобы успеть до начала работы отвезти детей в школу или в детский сад. И поверь, они не замечают, как бликуют в солнечных лучах листья на деревьях. Они слишком озабочены тем, чтобы заработать побольше денег и с комфортом обустроить быт. Они любят окружать себя красивыми вещами, и вряд ли будут думать о том… – он ловко выхватил соцветие рододендрона из рук Энариила, – …что это удивительное совершенство форм, цвета и запаха с любовью создал Творец. Природная красота чужда им. Они себе создают золотых тельцов для поклонения.

И еще обрати внимание: сколько хлопот с этой плотью! Она требует постоянной заботы. Чтобы тело не слабело, его нужно кормить, поить, мыть, погружать в ночной сон, одевать, чтобы не замерзло и не заболело. А еще… люди украшают его для привлечения внимания, ибо люди любят услаждать свою плоть. Заметь, они тратят почти всю свою жизнь на услаждение плоти. И часто у них совсем не остается времени на развитие души. Да и зачем? Их плоть сожрала и растворила в себе их душу. И зачем только Господь подарил им ее? Неужто только для того, что ангелам и демонам было чем заняться?


3


Туда не долетали шестикрылые серафимы, престолы и другие чины ангелов – вещий пламенный Свет спалил бы их крылья и выжег их всевидящие глаза. Там, в пространствах высшей эмпиреи, недоступное взору, обитало триединое божество, сотворившее мир, хранящее время и пространство. Три его лика воплощали три разные ипостаси. Прозрачные тела богов светились, словно лунный камень, а руки, ноги, платиновые волосы и крылья, словно ветви одного дерева, сплетались между собой. Излучения, исходящие от каждого, сливались в ярчайшую световую сферу.


Глаза Неведомых были полуприкрыты. В ликах, хранящих космическую мудрость и силу, застыли безмятежность и покой.

Но странно, один из горних существ как будто выпадал из общего состояния. И свечение его слегка подрагивало от каких-то внутренних вспышек и пульсаций. Чело с гладкой полупрозрачной кожей акварельно проступало сквозь мощное энергетическое поле. Веками сохранявшее бесстрастное выражение, оно вдруг стал подавать признаки беспокойства. Брови страдальчески сдвинулись, а губы скривились, исторгнув тихий стон…Что-то необычное происходило с божеством. Корни, скрепляющие троицу воедино, стали самопроизвольно двигаться, освобождаясь из общей сети. Но, разъединяясь, они повреждали астральную плоть, образуя рваные раны… Текущая по жилам кровь, прежде искрящаяся, словно жидкий огонь, стала гаснуть, изливаясь наружу…


Жители ступеней и жители мегаполисов смотрели в небо, не понимая, почему тучи стали багрово-красными. И когда первые алые капли падали на их лбы, их страху и удивлению не было предела. Кровавый дождь лил, не переставая семь дней и семь ночей.


Массмедиа запестрили сообщениями о конце света.

Отделившееся тело Древнего рухнуло вниз. Сквозь семь ступеней, задевая уступы, ударяясь об откосы, Он падал с небес, все ближе и ближе приближаясь к тверди Земли. И рвалось его лунное тело, сломанные крылья трепыхались в воздухе, распадаясь на тысячи полупрозрачных серебристых перьев. И ветром разносило те перья по городам и странам…


4


Эйтран Энариил стоял на крыше великолепного девятиглавого храма. Вокруг него на разной высоте поднимались громадные, сверкающие золотом купола, по форме напоминающие воинский шлем, а из центра каждого победно взметались вверх кресты – по замыслу зодчих это символизировало духовную битву религии с силами зла и тьмы. Энариил собирался уже прянуть вверх, но какое-то странное ощущение заставило его поднять голову. Воздух стал до того обжигающим, давящим и тяжелым, словно небеса навалились на плечи, собираясь обрушиться вниз. Вмиг Энариил стал мокрым. Кровавый дождь скатывался по его волосам и лицу. А через мгновение космический объект, яркой вспышкой озарив все вокруг, пролетел высоко в небе.

Проследив взглядом движение светящегося шара, оставляющего за собой белый след в воздухе, Энариил впервые за тысячелетия был заинтригован. Это был не метеорит – он знал это точно. Эйтран невольно подался вперед, напряженно отслеживая путь небесного тела. Где-то внизу послышались крики – народ из высыпал из храма.

«Внемлите гласу Господнему! Ныне он скорбью объят!» – взывал протоиерей – «Кровь, льющаяся с небес – была первым предвестником Апокалипсиса… Этот – второй…» – со страхом перешептывались люди, собравшись под козырьком одного из подъездов.

И вдруг пылающая двухметровая стрела, со свистом рассекая воздух, пролетела мимо уха жреца фатума и обожгла кожу его тонкой астральной оболочки. Оцарапав щеку острым краем, она со звоном упала на край дугообразного возвышения кровли, повторяющее форму стены. Несколько секунд она слабо светилась, потом остыла. Энариил подлетел и, присев на корточки, взял ее в руки. Это было перо. Белое с голубизной. Легкое и прочное. Из непонятного полупрозрачного материала. Оно странным образом уменьшилось на глазах и теперь помещалось в ладони.

Эйтран сунул его в карман плаща и привычным движением оттолкнулся от поверхности крыши, чтобы взмыть в воздух и проследить за орбитой загадочного объекта… Вместо этого грузным, неуправляемым мешком он стал падать вниз, тщетно пытаясь сконцентрировать духовную энергию и взлететь… Но земля не отпускала его… с какой-то грубой необузданной силой она потащила его к себе…

Что-то непонятное происходило с ним… Сознание мутилось… Он испытывал дикий животный ужас… О том, что он умел когда-то летать, он уже не помнил… Земля неумолимо приближалась…

Загрузка...