Уничтожь меня

Глава 13

Мне нравится делать обходы.

Это странное место для поиска убежища, но есть что-то такое в наблюдении за лицами гражданских на такой большой территории, что напоминает мне о том, как я должен поступить. Я так часто ограничивал себя стенами штаба Сектора 45, что уже забыл лица тех, с кем мы воюем, и тех, за кого мы воюем.

Мне нравится вспоминать.

Большую часть времени я посещаю каждый кусочек всех соединений; приветствую жителей и спрашиваю об условиях их жизни. Я не могу помочь, но мне интересно, какая у них сейчас жизнь. Потому что для многих других мир изменился, но для меня он всегда был одинаковым. Регламентированный. Изолированный. Холодный.

Было время, когда все было куда лучше, и мой отец не был таким злым. Мне было около четырех лет. Он разрешал мне сидеть у него на коленях и шарить по его карманам. Мне хотелось получить что-то, чтобы сохранить это в сознании надолго.

Но это была лишь его версия игры.

Я обернул пальто плотнее вокруг себя, и почувствовал, как материя давит на спину. Не желая того, я вздрогнул.

Теперь я знаю, что жизнь — это единственное, что имеет значение. Удушье, роскошь, бессонные ночи и гора трупов. Меня всегда учили сосредотачиваться на власти и боли, получать и причинять.

Я не жалею ни о чем.

Я беру все.

Это единственный способ, который я знаю, чтобы жить в этом потрепанном теле. Я освободил разум от вещей, что мешают мне и давят на душу, я беру все, что только могу, и это не приносит мне большого удовольствия, проходя этот путь. Я не знаю, какого это — жить нормальной жизнью, я не знаю, как сочувствовать жителям, которые потеряли свои дома. Я не знаю, что это для них значило, прежде чем Восстановление взяло все на себя.

Так что я просто пользуюсь прогулкой.

Я люблю наблюдать, как живут другие; мне нравится, что закон обязывает их отвечать на все мои вопросы. В противном случае, я бы не смог узнать об этом.

Но мое время закончено.

Я почти не обращал внимания на часы, когда покинул базу, и сразу понял, что скоро заход солнца. Большинство гражданских возвращаются домой под вечер, их тела склонены, ёжась от холода, они группируются в кучку, по меньшей мере, тремя семьями.

Эти временные дома построены из грузовых сорокафутовых контейнеров; они расположены рядом друг с другом как внизу, так и вверху, объединяясь в группки по четыре, или шесть. Каждый контейнер был изолирован; оборудован двумя окнами и одной дверью. Лестница, ведущая наверх, прикреплена с обеих сторон. Крыши снабжены солнечными батареями, которые обеспечивают бесплатным электричеством каждую группу.

Это то, чем я горжусь.

Потому что это было моей идеей.

Когда мы искали временное убежище для гражданского населения, я предложил реконструировать старые транспортные контейнеры, которые выравнивают доки каждого порта по всему миру. Они не только дешевые, легко воспроизводящие, но и портативные, и обладают хорошей стойкостью. Они требуют минимального строительства, и с правильной командой за несколько дней могут быть готовы тысячи жилых помещений.

Я опровергнул идею отца о том, что это может быть наиболее эффективным вариантом; временное решение проблемы, менее жестокое, чем палатки, перед выдачей надежного жилья. Но результат был настолько эффективным, что Восстановление не видела смысла в модернизации. Здесь, на земле, которая раньше считалась свалкой, обустроены тысячи контейнеров; скопление выцветших, прямоугольных кубиков, которые легко контролировать, просто наблюдать за ними.

Люди по-прежнему твердят, что это временные жилища. Что однажды, как в их воспоминаниях, они вернуться к старой жизни и все будет так же ярко и красиво. Но все это ложь.

Восстановление не планирует перемещать их.

Мирные жители тут как заключенные, находясь в этих контролируемых сооружениях; контейнеры стали их тюрьмами. Все было продумано — люди, их дома, важность для Восстановления.

Здесь они стали частью огромного эксперимента. Мир, в котором они работают для поддержки режима, обещает то, что никогда не исполнит.

Это моя жизнь.

И мне жаль этот мир.

Большую часть времени я чувствую себя также, запертым в клетке, как и все эти жители и, по всей видимости, из-за того, что часто приезжаю сюда. Это как кочевать из одной тюрьмы в другую, каждая из которых не является ни утешением, ни пристанищем. Даже мой разум — предатель.

Я должен быть сильнее этого.

Я тренировался в течение десяти лет. Каждый день я занимался, чтобы отточить физические и умственные возможности. Мои характеристики: пять футов, девять дюймов, 170 фунтов в мышцах. Я был создан для выживания, максимальной выносливости и стойкости, и я чувствую себя в безопасности, когда держу в руке пистолет. Я могу разобрать, вычистить, перезарядить и собрать более 150 различных видов огнестрельного оружия. Я могу сломать шею человека, только прикоснувшись к нему рукой. Я могу парализовать человека, не предпринимая ничего, кроме кончиков пальцев.

На поле боя я способен отключить себя от лишних движений, вспоминая то, чему научился. Я создал репутацию холодного, бесчувственного монстра, который ничего не боится и не переживает за деньги.

Но все это обманчиво.

Потому что я ни кто иной, как трус.