Унесенные будущим

Глава 14

Годяй шел на работу, насвистывая засевшую в голове, как часто бывает, недавно услышанную песенку, потому сразу и не заметил их. А когда заметил, понял, что пройти молча мимо, по-видимому не удастся. Двое крепких парней в модных на этом уровне куртках из кожзама с цветными вставками яростно наседали на мужика лет сорока, недвусмысленно поигрывая при этом битами. Ситуация влезать в завязывающуюся на глазах потасовку, имея только нож да сумку с инструментами, захваченными для работы, была так себе, но мужик уже заметил его, умоляюще взывая взглядом о помощи. В ответ на этот безмолвный просящий призыв Годяй обреченно вздохнул.

— Шли бы вы, уважаемые, подальше отсюда. Видите же, камеры на каждом висят, охота вам ниже под землю перемещаться?

— Тебя не спросили, где нам с грязными испанскими собаками разбираться! — живо откликнулся один из парней. — Проходил мимо, так проходи, белый, не задерживайся, пока дубиной по горбу не схлопотал.

— Похоже влип, — мелькнула мысль у парня, но тут он вспомнил, что в сумке с инструментами лежит в том числе и небольшая монтировка. Зачем он ее каждый раз брал домой, уже не помнил, давно хотел вытащить, теперь же, по всем канонам, настал и ее звездный час. Раньше парень не особо любил драться, пытаясь разрешать возникшие недоразумения словами, но двухмесячное пребывание на периметре и общая атмосфера, царящая на подземных уровнях, сказали свое веское слово в пользу драки. А еще слово «белый», прозвучавшее для парня, как «тварь». Этого он простить не мог.

Адреналин уже впрыскивался в кровь, Годяй молча скинул сумку, расстегнул молнию и нащупал монтировку, благо парочка от него отвернулась, снова сосредоточив внимание на мужике, ударом биты заставив его опуститься на асфальт. Он даже успел сделать пару шагов вперед, прежде чем на него снова обратили внимание.

— Ты чего, смерти захотел, засранец? — вскинулся один из нападавших, замахнувшись битой. Годяй ничего не ответил, продолжая молча подходить к ним с наливающимися от ненависти кровью глазами. Мелькнувшую в его сторону биту он отбил в самый последний момент, повезло. Зато не повезло бите, от встречи с монтировкой она расщепилась, отчего обладатель модной в определенных кругах куртки обалдело уставился на плачевный результат своего удара.

— Обоих здесь положу, суки! — процедил угрожающе парень.

— Да он бешеный, видишь какие красные глаза! — крикнул напарнику, лишившегося оружия, второй, разглядев выражение лица Годяя, видимо, понимал разницу между избиением беззащитного и возможной дракой не на жизнь, а на смерть, и последняя явно не входила в его планы. — Валим отсюда, потом найдем и загандошим! Я запомнил тебя, урод!

Оба стали понемногу отступать, пока не развернулись и окончательно дали дёру, спеша отдалиться от полоумного.

— Спасибо, амиго, выручил. Был бы у меня хотя бы нож, так легко врасплох эти каброны не застали.

— Было бы их трое, — ответил Годяй, помогая незнакомцу подняться с асфальта, — я бы ничем тебе не смог помочь, такое только в фильмах показывают.

— С меня выпивка! — пообещал отряхивающий штаны и спортивную куртку мужик, — Там на соседней улице отличный кабак, много раз в нем отоваривался.

— Мне на работу! В другой раз может, — засомневался Годяй, показывая на сумку.

— Сегодня у тебя вряд ли клиенты будут, всеобщий день махача между нами и косоглазыми, черт бы их побрал. Это просто необходимо в эту светлую минуту, так что советую пропустить по бокалу, прежде чем основная веселуха начнется, когда основная часть наших до центра доберется. Это дьявольское племя, вопреки негласным договоренностям сегодня с утра таких одиночек, как я отлавливает, просто спрятаться негде было, попался, — продолжал эмоционально вещать мужик, с энтузиазмом подталкивая Годяя в сторону питейного заведения.

— Заказывай, амиго, — широким жестом показал в сторону меню, едва они вошли в только что открывшийся бар счастливый от избегания встречи с побоями незнакомец. — Меня Родриго зовут, если хочешь знать.

— Ты и вправду испанец? — страшно удивился Годяй. — Каким ветром вас сюда занесло?

— Ох, не спрашивай. Пятьдесят лет назад вся Европа бежала куда глаза глядят от голода и наводнений. Теперь и на территории вашей бывшей России наша внушительная община образовалась. Только нет сейчас ни России, ни нашей многострадальной Испании. Ты сам откуда?

Годяй задумчиво отхлебнул от появившегося на столе бокала пива, прежде чем ответить.

— Я из дружеского города по недавней программе обмена гражданами.

— О-оо, в Пришельске и такая есть? — удивился Родриго. — Всё не знают, куда последние деньги впихнуть, чтобы окончательно без порток остаться! Вот каброны! Правильно сосед говорил: где нет власти, там большие проблемы, а где есть — проблемы от нее самой.

Не успели они допить из бокалов, слова испанца начали сбываться прямо на глазах. Витрина, сделанная из антивандального стекла, хоть и выдержала попадание булыжника, но сразу зазмеилась расходящимися от места удара трещинами, после чего снаружи раздались радостные вопли, слышимые даже внутри бара.

— Если начали громить, к вечеру мало никому не покажется, — прокомментировал Родриго, оглядываясь, куда бы заныкаться. — Два года назад также начиналось, на следующее утро четверть города стонала, убирая мусор после погромов, а вторая четверть тоже стонала, но перебинтованная в больничных койках. Полиция тогда совсем озверела, раздавая подарки дубинами налево и направо даже не целясь.

— Гляжу, действительно весело тут у вас, — нервно заметил Годяй, снова вытаскивая заветную монтировку.

— Веселее не бывает, — согласился новый знакомый, тоже выискивая глазами возможное оружие. — На самом деле надо чуток переждать. Они камень в витрину запустили в расчете на слабаков. Если кто попытается удрать из заведения, тут ему хана и настанет.

И он был прав. Толстяк в очках, поспешивший убраться из заведения, только скрылся за дверью, как отчаянно закричал. Перед витриной он уже показался, держась за разбитую голову, но далеко не ушел. К нему подскочило два человека в масках, повалили, после чего стали рыться в карманах, не обращая ни на кого внимания. Годяй было рванулся, но был удержан Родриго, отрицательно покачавшим головой.

Вышли они из бара только через полчаса, закинув в себя еще по одному бокалу, к этому времени группа вандалов достаточно далеко продвинулась по улице в поисках новых жертв.

— Где полиция? — возмущенно спросил Годяй.

— Не нагнали еще с других уровней, все центром, поди, занимаются.

Годяй поежился, стискивая монтировку.

— Часто здесь такое?

— Именно такое — редко. Я ж говорил, есть договоренности, а тут «Драконы» их внезапно расторгли. Ты далеко живешь?

— Нет, а что?

— Мне сейчас в свой блок лучше не торопиться, можешь на пару-тройку часиков меня у себя пристроить?

— Всегда адекватным человекам наше «милости просим». — согласно кивнул Годяй. — Заодно побольше про уровень расскажешь, я тут всего с неделю, толком ничего не узнал про него.

— Идет! — с улыбкой ответил Родриго. Под мои рассказы не грех еще литрушкой отовариться, если ты не против. За мой счет, разумеется.

До блока Годяя они добрались без приключений, порою прислушиваясь к громким хлопкам, исходившим со стороны центра. Годяй на периметре к ним привык и внимания практически не обращал, а вот для Родриго эти звуки оказались в новинку, он то и дело оглядывался по дороге и облегченно вздохнул только когда за ними закрылась входная дверь. Годяй, войдя в отсек, первым делом включил новости уровня, но обнаружил там льющиеся в уши разговоры из ежедневного ток-шоу, где разные уверенные в себе люди в строгих костюмах что-то болтали про современные реалии общества. С реалиями на улице, только что виденными Годяем, их высказывания не имели ничего общего.

— Этих можно не смотреть, каброны они, говорят только то, что властям выгодно, — заметил испанец, бережно откупоривая пластиковую бутылку, они подлежали сдаче. — Сам видишь, что порой в городе творится. В основном, конечно, на этом и первом уровне наверху, здесь каждый боится, что ниже переведут, а обратно подняться тяжеловато, особенно в таком возрасте, как мой. Надо дождаться новостного блока, хотя и в нем многое неинформативно, неохотно в последнее время журналисты шатаются по улицам. Опасно это.

— Да уж, — поежился Годяй. Если б не монтировка, кто бы знал, чем его встреча против двух здоровых лбов закончилась. Для подобных случаев точно надо более весомым орудием убеждения надо запасаться, хоть и запрещенкой. Свои целые причиндалы куда дороже возможного задержания...

— Родриго, так ты жил на поверхности? — спросил он после наступившего молчания.

— Конечно. — потупил взор испанец. — Пока фортуна не повернулась красивым, но поганым местом, аж на пятом несколько лет жил.

— Извини за бестактность, но почему аж под землю угодил, ты же еще не старый?

— Так, — пожал Родриго плечами. — Детей жена захотела, но не получалось зачать. Начала скандалить, меня обвинять. Я человек горячий, в сердцах однажды побил ее от злости. Она тоже горячая, мне не простила и стала встречаться с другим, еще и богаче меня. Зря я тогда с ним не разобрался, все надежды таил, что образумится. Шибко любил, переоценивал ее, а она...

Родриго замолчал, погрузившись в воспоминания. По его лицу было хорошо видно, какие они: то лицо озарялось светом, то хмурело, как внезапно набежавшая туча. Годяй тоже принялся, не зная, чем заняться, а тормошить испанца в данный момент не хотелось, вспоминать яркие эпизоды своей жизни. Как-то плохо вспоминалось, и он включил погромче инфовизор.

— Так вот, о чем я говорил... — внезапно продолжил Родриго. — Ушла эта сучка от меня к другому, а он порезвился с ней с полгода и бросил, как пожеванный фантик. Но ко мне не вернулась, как ни уговаривал, нашла себе новую радость в виде «льда». Наркотик такой, знаешь?

— Знаю, — глухо ответил Годяй, не отрываясь от инфовизора, на нем как раз начались новости.

— Так вот, запил я с горя по своей Изабелле. Да так, что пришел в себя лишь на первом уровне. А здесь, чтоб за жилье меньше платить и меньше внимания обращают, если утром запахи нехорошие изо рта. Так и существую, хорошо, земляки сочувствием поддерживают, не дают спиться. Вот, видишь?

— Что? — не понял Годяй.

— Разборки в центре идут. — кивнул головой на монитор Родриго. Справа от площади в масках — драконы, а вот слева наши, Пиренейские жеребцы. Община на уровне небольшая, но дружная, смотри, как ловко камни швыряют.

— Из-за чего все, Родриго?

— Из-за денег, конечно. О переделе криминальных сфер влияния слышал? Вот он перед тобой во всей красе, ну и этническая непереносимость присутствует. Но сегодня далековато зашло, обычно дальше мелких разборок не выливается.

— Красавчики... Только не вижу смысла, зачем уровень на уши ставить? — пробормотал Годяй, продолжая наблюдать за событиями на площади, снятыми с журналистских дронов. Как раз в этот момент полиция, подогнавшая водометы, пошла вперед, разгоняя разъяренных с обеих сторон бунтующих.

Годяй, решив, что все ясно, приглушил звук. Услышав невдалеке звуки сирены, Родриго спешно засобирался к себе, явно рассчитывая, что скоро полицейские утихомирят всех распоясавшихся. На всякий случай они обменялись своими координатами и номерами напульсников, после чего испанец, настороженно оглядываясь, выскользнул из дверей блока.

Карина вернулась в отсек только поздно вечером. Оказалось, их магазин под шумок пытались разграбить. Часть товара вынесли, а много чего разбросали и затоптали ногами, все сотрудники, включая руководство, и задержались в попытке восстановить порядок и подсчитывая нанесенный ущерб. Годяй в ответ рассказал про встречу с испанцем, умалчивая подробности ее начала, а потом вспомнил анекдот про историю возникновения распространенных испанских имен.

— Так вот, в Испании когда-то давно была традиция, перед рождением ребенка выбрасывать в окно ведро мусора с помоями, после чего ждать комментарии первого прохожего. Поэтому самые распространённые имена там: Хулио, Педро и Кончитта. Моего нового знакомого зовут Родриго, что значит «властный», хотя он совсем на него непохож. Оказывается, в Пришельск лет 50 назад от катаклизмов бежали испанцы и теперь их здесь проживает приличное количество. Карин, о чем задумалась?

— Не поверишь, о неправильности всего происходящего. Я в последнее время забываю, что для нас это всего лишь игра. На нашем факультете было много, недовольных властью. Типа наследие совка, у власти уверовавший в себя фанатик старого режима, короче, много всего. И что я здесь наблюдаю? Другая власть, другая эпоха, а проблемы все те же. Тоже войны, погромы, демонстрации бессмысленные... Продолжаем вариться в той же каше, только с другим названием. Я начинаю потихоньку ненавидеть создателей игры, лучше бы с гномами и эльфами что-нибудь замутили, ей-богу.

— Мне кажется, расчет на то, как не просто выжить, а даже в некотором роде преуспеть в том месте, куда Макар не то, что телят не гонял, но и сам не совался. Вот и борись, раз попала, а не трясись над уроненным пакетиком с червяками в своем магазине, а я тебе в помощь. Вот подумываю, где бы оружие приобрести, раз такая свистопляска разыгралась в здешних реалиях. Надо бы с Мирным связаться, он в этих делах должен по идее шарить.

— Ты уверен, что оно тебе надо? — вдруг спросила девушка, посмотрев на Годяя каким-то особенным взглядом. Что в нем сквозило, парень не понимал. Как бы разом и надежда, и опасение, и еще что-то неосязаемое. А еще какая-то особенная теплота, так на него раньше иногда мама смотрела. От этого взгляда по коже пробежали особенные мурашки, парень почувствовал безумное желание вдруг обнять сидящую напротив Карину и прижать к себе всем телом...

— Надо! — глухо ответил он, пытаясь отбросить в сторону невольно возникшие мысли. — Тем более я после периметра понимаю, в каких ситуациях им пользоваться, а в каких лучше обойтись словами. Научился убивать, научусь и обходиться без этого. Одно знаю, когда придется тебя защищать, как ненаглядный папаша просил, боюсь, без оружия не получится. Тут сегодня озлобленные толпы с палками ходили, куда мне против них, да еще с голым задом!

— Честно говоря, мне становится страшновато, когда ты такое говоришь. Вечно влипаешь, куда ни попадя.

— Попадя — ни попадя, после окончания беспорядков покончим с этими подвалами светлого будущего. Или ты передумала до своего парня добраться?

— Нет... Но иногда кажется...

— Когда кажется — креститься надо! — грубо отчеканил Годяй. — Пойду, попытаюсь связаться с Мирным. Тут такая дорогая связь, повеситься можно. Технологии прошлого, блин.

Мирный отписал, что он на первом уровне, когда поднимутся, можно и встретиться. С беспорядками к полуночи вроде бы поутихло, но полицейские сирены то и дело зловеще выли всю ночь, мешая спокойно уснуть, хотя в новостях упорно твердили, что на всем уровне правоохранительными органами установлен полный порядок, плюс для его обеспечения на минус первый введены дополнительные силы в лице нацгвардии. Обычно такое Годяй читал, когда в его родном городе наступала полнейшая жопа, поэтому, ворочаясь в постели и слушая надоедливые сирены, в неприглядных красках думал о завтрашнем дне. Надо сказать, его чуйка и в этот раз не подвела.

Из сообщения.

«На уровне волнения. Как закончатся, подопечных переведут на первый уровень. Пока все в норме. Тестер.»