Ультра

Глава первая. Эпический герой

Всем привет, меня зовут Гектор. Да, Гектор. Только не начинайте, пожалуйста, про Трою, Париса, Менелая, Елену и прочих древних и давно мёртвых греков. У меня этого всего и без вас хватает, с самого рождения.

Мои родители, Андрей и Александра Мизамидисы, отмечу, обладатели вполне себе обычных имён, дали мне такое вот имя и слегка подкислили мою ожидаемо долгую и пресную жизнь.

Я живу на окраине Феодосии, в частном доме, мне шестнадцать и я прямо сейчас хочу построить себе мангал на заднем дворе. Мясо, маринад, шампуры и прочее — дело будущего, сейчас главное добыть самое нужное. Что самое нужное, когда строишь мангал? Правильно! Кирпичи.

Нет, если вы обладаете инструментарием, навыками и некоторым количеством денег, то кирпичи нафиг не нужны, но у меня из списка требуемого нет ничего. Итак, где мне найти кирпичи?

Я направился на задний двор и внимательно огляделся. Ни единого кирпича. Ну это только на первый взгляд! Трава высока и полна ужаса.

— Чё ищешь? — через забор заглянул Петя, мой друг детства.

— Кирпичи. — ответил я, копошась в высокой траве, отшвыривая различный распильный мусор, корешки и ржавые железяки.

— Нафига? — удивился Петя.

— Хочу мангал соорудить. — я разогнулся и посмотрел на Петю, перелезшего через забор. Бросилось в глаза наличие у него пустых ножен на бедре. Это история настораживающая, связанная с новым кругом его общения, в котором я отнюдь не вращаюсь.

— А мяса где возьмёшь? — Петя поставил лежащую на земле чурку и уселся на неё.

— Ге-е-ктар! — раздался крик из-за забора. — Ге-е-ктар!

Вот зараза! Это Аркаша, больной на голову недоумок, который примерно с шестого класса величает себя Ахиллесом и при каждой удобной встрече пытается меня побить или другим способом испортить мне жизнь. Видимо, он услышал наш с Петей разговор и решил наведаться на шум и устроить форменный беспредел. Так и есть.

— Гектор! Хватай свой меч или копьё и дерись как мужчина! Не важно, с чем ты умрёшь! — перелез он через забор.

— Аркаша, это уже давно не смешно. — сказал я ему, медленно разрывая дистанцию. — Найди себе уже какой-нибудь другой прикол и увлекайся где-нибудь в другом месте!

— Я неуязвимый Ахиллес! Надеру тебе задницу как… как Ахиллес Гектору! — включился Аркаша. Ну всё, это клиника. — Или ты сдулся? Неужели Гектор уже не тот?!

— Аркаша, тебе шестнадцать лет! Пора прекращать, уже давно пора! Девушку себе заведи, а не отыгрывай персонажа из эпоса! Ремейк на Трою сняли десять лет назад! Две тысячи сорок второй на дворе! — попытался его образумить Пётр.

Аркаша задумался ненадолго. Точнее нет, не задумался, а завис. Затем тряхнул головой, будто сбрасывая морок и изрёк:

— Дерись, или умри на коленях!

— Эх… — тяжело вздохнул я.

Достав из материала для растопки две палки, я бросил одну Аркадию.

/Через полчаса/

— И что у него за сбой в башке? — потёр я саднящую царапину на плече.

— Да чёрт его знает, Гек. — Пётр бросил камешек в забор.

Мы сейчас сидели на двух чурках и бросали камешки в забор. Дворик у нас небольшой, классические три сотки на окраине города. Кто-то бы назвал это дачей, но я называю это домом. Делать особо нечего, идей, где достать кирпичи для мангала, не было. Достаю телефон. Когда-то, в седьмом классе, родители купили мне этот индийский Шива 4590, по словам консультанта, обладающий характеристиками, ничем не уступающими заморским образцам. Ага. Камера слабая, всего пятьдесят мегапикселей, батареи хватает всего на две недели, а объём долговременной памяти вообще прибыл прямиком из двадцатых — четыреста восемьдесят гигабайт. Добавь к этому очешуительный вырвиглазный дизайн, слава богу, маскируемый чехлом, здоровенный экран, соперничающий по размерам с планшетом и поймешь, что эта штука не уступает западным «аналогам», нет. Её даже сравнивать с ними нельзя. Всё, кроме объема памяти, можно было бы простить, но извините — процессор, представляющий из себя двадцатиядерное нечто, явно делали где-то в подвале на окраинах Дели. И это при том, что у немецких Бирне, ещё с тридцатых годов, применяется нейронный процессор! Я, конечно, понимаю, для индусов и это уже достижение, своё, отечественное, но блин! Почему страдать из-за этого должен я?

Решив пролистать новостную ленту, я наткнулся на горячую новость. Причём буквально.

— Прикинь! Бандюки спалили какую-то дачу! — показал я телефон Петру.

— «Тело сильно обгорело, но следствие установило, что это хозяин дачи, Селиванов А.М.», — прочитал Петр. — Слушай, а давай туда сходим?

Не понравилось мне это. Как-никак, там человек сгорел…

— Зачем? — спросил я у Петра, собираясь уже сообщить ему, что это плохая идея, для прикола посещать места преступлений.

— Не тупи, Гек! — агрессивно воскликнул Петр. За ним такое часто наблюдается. — Дача — это кирпичи! Мангал и ещё что-нибудь интересное!

В таком ключе я не подумал. Неудивительно, после нескольких ощутимых ударов палкой по башке.

— Эх, я в деле. — решился всё-таки. Неохота давать слабину перед другом, тем более он чего-то подобного и ждёт.

Сев на велосипеды, мы поехали по найденному на карте криминальной обстановки, которую в честь такого дела пришлось обновить, адресу сгоревшей дачи.

Полиция уже давно должна была закончить все свои дела на даче, так как там всё и так понятно, а если нет, то будет прекрасный повод туда не лезть.

На месте, к сожалению, полицией даже не пахло, только многочисленные следы казённой обуви, да характерные колеи от полицейских УАЗиков с Буханками.

— Чего-то даже не пахнет. — поделился Петр удивлением.

— А чем должно пахнуть? — не понял я.

— Ну… горит же человек, от него должен запах исходить. — Пётр ковырнул ботинком кусок стекла, воткнувшийся в землю. Видимо, взорвался газовый баллон, раз тут всё неплохо так разбросало.

Деревянные стены не разметало взрывом, что означает малый размер баллона, поэтому они просто сгорели. Кое-какой кирпич тут был, поэтому тележку я к велосипеду прикрепил не совсем зря.

Из основания стены я извлёк довольно легко высвободившийся кирпич и слегка ударил им по стене. Раскрошился.

— Неужели зря пришли? — Пётр с разочарованием раскрошил кусочек кирпича.

— Не спеши ныть. — сказал я ему. — Вон там камин стоит.

— И чё? Он типа не горел? — вспылил Пётр. Он всегда так делает, когда чего-то не понимает.

Вообще, некоторая житейская мудрость в нём была, но всё же не хватало широты кругозора.

— Камины делают из огнеупорного кирпича! — крикнул я ему в лицо. Иногда я переживаю вспышки неконтролируемого гнева, родители говорят, что из-за сложного возраста. — Дубина!

— Пошел ты, Гектор. — обиделся на меня друг.

— Прости, я не хотел. — извинился я, беря себя в руки.

Есть за Петей такая особенность: когда кто-то просит у него прощения, он сам испытывает чувство вины.

— Это, да ладно, это ты извини, что послал тебя. — ответил он.

— Давай тогда не будем тут торчать сверх необходимого. — кивнул я ему. — Разбираем, грузим на тележку и домой.

Я взял здоровенную стамеску, прихваченную из дома по случаю, и начал расковыривать прогоревший раствор. Так-то, не совсем подходящий инструмент, но, чем богаты!

Дело пошло. Разборка старинного, ещё советского камина, не заняла много времени, да и температура пожара сделала своё черное дело. У самого дна, привычное движение стамески наткнулось на пустоту. Поднятый кирпич открыл вид на полость, которая перевернула мою жизнь. Целый пакет денег. Нет, целый пакет деньжищ! Стодолларовые купюры в толстых пачках, закрытых в металлическую коробочку. Я завороженно смотрел только на них.

— Чё там, Гектор? — Пётр заглянул за моё плечо. — Обалдеть…

— Пятьдесят на пятьдесят? — задал я вопрос.

— Сделка. — кивнул Петр. — Охренеть! Это же бешеные деньги! Сколько тут?

— Тут… — я открыл пакет и бегло подсчитал деньги. — Ровно двадцать тысяч. Это тысячи мангалов!

Да, иногда я мыслю примитивно. Ну извините меня, я тут на клад наткнулся!

— А это что за штука? — спросил Петя, указывая на шарик золотого цвета.

— Тебе нужна? — спросил я безэмоционально, так как думал сейчас совсем не о том.

— Да не, ватная она какая-то. — не стал претендовать Петр. — Мне и десяти штук зеленых за глаза! Бери себе, может рублей за сто продашь.

— Ладно, хрен с ним теперь, с мангалом, давай по домам. — решил я. — Есть где деньги спрятать?

— Ага. — Пётр притащил откуда-то с улицы рваную сумку.

Так и разъехались. Я с коробкой в тележке, а Петя в обнимку с рваной х/б сумкой.

Дома никого не было, как обычно и бывает в это время суток. Родители на работе, а малолетний братец, как всегда, был у своей одноклассницы.

В суверенной личной комнате, я открыл тайник в полу и спрятал честно найденное, после чего направился на кухню. Поставил чайник, вытащил мясо из морозилки, поставил его на разморозку в микроволновку, помыл овощи. Почистил и нарезал овощи и натёр сыр. Достав из духовки противень, намазал его маслом. Мясо разморозилось, нарезал его на продольные кусочки. Послойно уложил всё это дело на противень, поэтапно добавляя специи и майонез. Закрыл полученное в духовке, при температуре двести градусов, на сорок-пятьдесят минут.

Это время я провёл с пользой. Расчехлив свою заначку на новый телефон, направился в магазин, откуда вернулся с натуральными соками, газировками, парой бутылок вина (которые купил у давно знакомой продавщицы, сказав честную правду, в которую она не поверила) для родителей и различными кондитерскими изделиями. Пища богов, к моему возвращению, почти была готова. Все покупки обошлись мне в пятьсот рублей, что составляло всю мою заначку. Пакеты едва дотащил, поэтому испытывал за себя чувство гордости, что смог накопит такую «весомую» сумму за каких-то три месяца.

В двери заскрипел ключ. Я открыл дверь, за которой увидел своего родного брата. Как думаете, каковы были шансы, что его назовут Виктором, Геннадием, Семёном или Кириллом?

— Парис, твою печёнку, опять у Лены зависал? — с негодованием спросил я. — Ребенку десять лет, а этот малолетка ещё не дома!

— Слышь, пацан! — Парис, широко расставив руки, походкой бывалого мужика, какой он её понимает, вошел в дом. — Мне пятнадцать! Я взрослый мужик! Имею право проводить время со своей женщиной!

— Завали хавальник, «мужик». — пресёк я это раскачивание прав. — В глазах общества ты малолетний обалдуй, зависающий в комнате у малолетней обалдуйки. Слушай брата и знай распорядок! Я тебя, как и прежде, не сдам, но если что, выгораживать тебя не буду.

— Ладно, зарубились. Спасибо, брат. — Парис заинтересованно принюхался. — А чем так сногсшибательно пахнет?

Я медленно приблизил лицо брата к своему.

— Едой… — как сокровенную тайну, выдал я шепотом.

— М-м-м, знакомый запах. Что празднуем? — предельно вежливо поинтересовался братишка.

— Объявлю на официальной части мероприятия. — не стал я делиться с Парисом новостями. Расскажу, когда все будут дома.

Устоять перед ароматом было сложно даже мне, поэтому пришлось взять по пачке чипсов с черной газировкой.

— Ты что, заначку потратил? — дошло вдруг до брата.

— Нет, бабулю-ростовщицу топором зарубил! — с довольно ядовитым сарказмом, ответил я.

— Какую бабулю? — не на шутку испугался Парис.

— Ты мой брат, поэтому я не буду говорить тебе в лицо, что ты необразованный пенёк. — я был беспощаден к незнанию другими людьми того, что знаю я. Отсюда и проблемы с одноклассниками, видимо. Родители так говорят. — Это же Достоевский! Преступление и наказание!

— А-а-а! Мы его ещё не проходили. — оправдался брат.

— А надо бы! — наставительно поднял я палец. — Если хочешь большого будущего, то надо быть на шаг впереди всех. Как…

— Ой, только не начинай, а! — заныл Парис.

— Ладно-ладно. — поднял я руки и направился к духовке, где надо было насыпать тёртый сыр. — Телевизор вруби, может чего интересного покажут.

Брат, воспользовавшись браслетом, включил телевизор. Стоял канал новостей, так как батя с утра обычно их смотрит.

Ведущая, Марина Ким, говорила сначала о загоревшемся военном складе где-то на Дальнем Востоке, потом про очередную встречу президента с кем-то там, а вот потом началась нездоровая канитель.

— «Мы прерываем нашу программу в связи с экстренную новостью» — передала Ким твёрдым и слегка тревожным голосом. — «В двенадцать тридцать утра войска НАТО вступили в перестрелку с пограничниками Вооруженных Сил Российской Федерации в районе деревни Мамоново. Бой длился три часа, до прибытия подразделений 877-го отдельного батальона морской пехоты из города Балтийска. МинОбр сообщает, что потери нашей стороны составляют пятьдесят три человека, а силы противника потеряли сорок восемь человек, но данные лишь предварительные. Ведётся разбирательство на высшем уровне, дипломатический представитель Российской Федерации в ООН уже передал ноту протеста от наше страны. А сейчас, вашему вниманию предоставляется выступление президента Российской Федерации Владимира Владимировича Путина, касательно этого инцидента…»

На экране появился президент. Старое лицо выглядит усталым.

— «Дорогие россияне». — начал он речь. — «Вопреки нашим попыткам налаживания, м-м-м, отношений, блок НАТО продолжает предпринимать попытки провокации. Мы не поддавались на предыдущие попытки, но наше терпение исчерпано. Сбитый истребитель, обстрелянная колонна гуманитарной помощи в Ливии, захваченные военные корреспонденты в Камбодже, а теперь ещё и наглое, беспардонное, не лезущее ни в какие рамки, нападение на пограничную заставу! Больше мы ничего спускать не будем. Моё официальное заявление как президента Российской Федерации: на следующий акт агрессии мы ответим полноценным ударом…»

Куда катится мир? Сейчас они там не договорятся, а мы потом сгорай в ядерном пламени! Хотя, если задуматься, к этому всё и шло. Очередной негр в президентском кресле — вот вам эскалация.

— Это же нехорошо? — уточнил Парис.

— Это нехорошо. — кивнул я дёргано, запивая чипсы колой.

Дверь снова была потревожена ключом.

— Мы дома! — донеслось до нас.

Родители вошли в гостиную, где мы с Парисом отходили от неожиданных и пугающих новостей.

— Что за запах? — спросил папа, принюхиваясь. — Не знаю, что это, но уже готов к ужину!

— В честь чего? — настороженно спросила мама.

— Рассаживайтесь, я накрою стол. — я разложил блюдо по тарелкам.

Есть начали молча, родители встревоженно переглядывались, а Парис наслаждался едой, громко чавкал и не смотрел ни на что кроме тарелки. Ну что сказать? Получилось хорошо. Сам не ожидал такого от умной плиты.

— Неужели случилось что-то плохое? — спросил наконец папа.

Я молча сходил к себе в комнату и притащил коробку с деньжищами.

— И что же это? Твой «секретный» тайничок под половицей? — спросила мама.

— Да! — кивнул я, открывая жестяную коробку.

Ахи и вздохи.

— Откуда? — нахмурившись, спросил отец.

— История началась с того, что я решил найти кирпичей для мангала на заднем дворе… — начал я рассказ. — Добыть кирпичей мы с Петькой решили на сгоревшей даче, может видели, по новостям передавали.

— Опять этот Петька? — строгим голосом спросила мама. Надоели эти нравоучения о выборе компании.

— Ну не начинай, мам? — попросил я устало. — Моя идея — наше исполнение. Ну так вот, разобрал я камин, кирпич же там огнеупорный, самое оно для вечного мангала.

— Соображаешь. — с нотками гордости прокомментировал батя.

— Слева от каминной решетки, прямо у пола, был тайник, где лежали эти деньжищи. — продолжил я. — Поделили пополам, как и положено у Берегового братства. Аргх! Якорь мне в…

— Ясно. — прервал мою имитацию бывалого пирата отец. — И что ты будешь делать делать с двумя сотнями тысяч рублей?

— Может, купим домик в городе? Или лучше квартиру? — сразу предложила мама.

— Резоны на это есть, но надо думать о будущем пацанов. — ловко увильнул папа. — Гектор скоро будет куда-то поступать, на бюджет можем уверенно не рассчитывать, поэтому…

Тут батька прав. С учёбой у меня не сказать чтобы плохо, но и не отлично. Крепкий хорошист. И уже ничего с этим не поделаешь.

— Да и Париса надо будет куда-то пристраивать… — папа посмотрел на Париса. — Тоже же, вряд ли бюджет потянет.

— Правильно! Будущее важнее. — кивнула мама. С чем-чем, а с единогласием у нас дома было всё в порядке. Большей частью. — И куда будем их поступать?

— Это пусть сами решают. — ответил папа. — Гек, у тебя есть год на принятие решения, но лучше реши в ближайшие месяцы, чтобы не начинать шевелиться в последний момент. У тебя Парис, сам понимаешь, сколько времени. В общем, думайте, выясняйте, от этого зависит ваша дальнейшая судьба.

— А я думал, что в шарагу… — Парис хотел пойти вслед за своей Еленой, которая осталась на следующий, десятый, класс, только по инерции и неспособности противостоять своим родителям, которые достаточно состоятельные люди и не потерпели бы…

— Забудь об этом. — пресекла сопротивление мама. — Это из-за Лены, да? С этого дня ты прекращаешь путаться с этой дурёхой! Ни потенциала, ни думок о будущем!

Дальше я не слушал. Началась «любимая» тема для спора в нашей семье. Как только из-за стола вышел папа, я тут же направился в свою комнату. Батя тоже знает, что эта вечная война закончится только гибелью Париса или Елены.

Завалился на кровать. Хотелось просто полежать, но я по привычке включил свой ПК. Перед лицом включился выехавший сбоку экран, под правую руку лёг манипулятор, а под левую классическая клавиатура тридцатых годов, из-за которой друзья называют меня старомодным. На экране имелся специальный сенсор, который отслеживает положение моей головы. Эх, сразу после покупки она доставила мне неприятностей. Пока я эту штуку нормально отрегулировал, чуть шею себе не сломал. В кармане в этот момент почувствовал странное давление. Это тот самый золотой шарик, найденный в тайнике. Пожал плечами и начал перекатывать его на ладони левой руки.

Без особых мыслей, начал листать ролики на ютубе, что случайно вывело меня очередной агитационный ролик Анфисы Чеховой, которая выдвигается в президенты, от КПРФ. Какие у неё шансы, я не знаю, но ещё есть два года, а шум вокруг неё уже нешуточный. Неожиданный ход от КПРФ, честно говоря. Коммуняки показали, что могут меняться.

Так бы и валялся я, лениво просматривая ролики, если бы не нагревшийся шарик в руке. От и до этого момента нагревался, но я списал это на тепло ладони. Теперь же он был очень горячим. Я уронил его на одеяло и с изумлением смотрел на проступающий на поверхности шарика отпечаток пальца. Не долго думая, я приложил большой палец к отпечатку, даже не зная, чего хочу этим добиться. Палец обожгло, я завопил от неожиданности, тут же попытавшись отдернуть руку, но шарик прилип к пальцу. Отчаянно замахал рукой в панике, но эффекта не добился. Стало мучительно больно, просто нестерпимо, настолько, что я не мог даже кричать. Просто ослепляющая и оглушающая боль. Та самая, которая заставляет терять сознание.