Ультра

Глава двадцать первая. Колизей

Сознание возвращалось постепенно, с явной неохотой. Голова побаливала, но я чётко помнил всю прошедшую драку. Будет уроком.

Передо мной белый потолок больничной палаты, покрытый слоем белого пластика, стерильно чистый.

— Ох, слава богу! — воскликнула мама, сидевшая рядом со мной.

Я повернул голову направо. Шея, как и всё остальное тело, болела, но всю полноту ощущений я получил только при её повороте. Чуть не выключился обратно. Мерзкое ощущение беспомощности и слабости как нахлынуло, так и прошло. Я взял себя в руки.

— Кажется, я не сдох. — заключил я, пережив приступ колющей боли в шее.

— Тебе просто повезло, Гектор. — посчитала нужным сообщить мне Суо. — Я могла вмешаться, но тогда было бы только хуже.

— Почему? — мысленно спросил я, глядя на переживающую маму, утирающую слезы.

— Потому что систематическое истощение организма, которое ты пережил в институте, связало мне руки и активация боевого режима повлекла бы непоправимые повреждения твоего организма. — ответила на это Суо. — Подсчитав риски, я сочла, что в неравной драке с весьма разношерстной толпой у тебя есть шансы выкарабкаться с минимальными потерями. Сразу скажу, что активация боевого режима в текущем твоём состоянии с вероятностью 75 % вызвало бы неустранимый паралич нижних конечностей. И ещё, это будет тебе уроком. Ты совершенно не умеешь драться, берёшь грубой силой, а силы-то как раз у тебя сейчас нет. Нужно записать тебя на какие-нибудь боевые искусства на весь отпуск. И ещё, к нашему счастью, на втором курсе начинается цикл армейского рукопашного боя, что позволит тебе не позориться как вчера.

— Сынок, как ты себя чувствуешь? — спросила мама.

— Приемлемо. — ответил я. — Как Парис? Кажется, я видел, что он вернулся.

— Да, он вернулся. — улыбнулась мама. — Он сейчас в соседней палате, но с ним ничего серьезного, вывихнул левую ногу.

В палату вошел папа, держащий в руках телефон. Он подошел к кровати и склонился, приобняв меня.

— Это как Парис ногу вывихнуть умудрился? — удивлённо спросил я.

— Пока стоял над твоим бессознательным телом, неудачно махнул ломом. — объяснил папа. — Ты как, сынок?

— Более или менее. — не стал я жаловаться.

— Тебе здесь две недели ещё лежать, поэтому мы принесли планшет, наушники и набор аудиокниг. — мама начала доставать из х/б пакета описанное.

— Парис ещё дня три полежит, как врач сказал. — продолжил папа. — Хочешь услышать, что случилось с твоими недоброжелателями?

— И что с ними случилось? — было интересно, насколько сильно мы их отдубасили.

— Четверо, насколько знаю, загремели в нейрохирургию, причём троих из них Парис уверенно берёт на свой счёт. — начал перечислять папа. — Одна лежит в интенсивной терапии, сложная травма черепа, а остальные получили различные переломы конечностей и челюстей. Нехило вы там исполняли… Я бы гордился, но не так я вас воспитывал.

— Заявления, жалобы и прочее? — на всякий случай уточнил я.

— Я беседовал с их представителем. — папа явно не одобрял то, что случилось, но всё равно делал всё, чтобы инцидент прошел без последствий. — Никаких заявлений.

Я предполагал, что так и будет. У них так заведено.

Никаких заявлений в полицию, никакой влиятельной родни. Проиграл — значит слишком слаб для наших городских джунглей. Я уверен, что эти ребята уже оплатили административный штраф за нарушение спокойствия, а батя уже отказался от претензий. Тут дело такое — проблема существует давно, государство видит в этом возможность пополнения городских бюджетов, так как штрафы для конченных просто кавалерийские, как раз такие, на какие строят садики, школы, причём чем крупнее группа участников, тем больше штраф, именно поэтому даже такие мажоры редко ходят толпами более пятнадцати человек. Текущий расклад правительство устраивает, мажоры довольны и буянят только в специально отведенных рамках, а простые граждане… Ну, тут глухо. Даже если бы батя подал в суд, то сразу же столкнулся с армией адвокатов, с которой воевать бесполезно. Даже если абсолютно прав, то всё вывернут в нелицеприятном для тебя свете. Упади мы им под ноги и дай себя попинать — отделались бы лёгкими ушибами. Даже брошенный в Париса молоток не нанёс бы серьезного ущерба — метнула его та девчонка неумело и слабо, раз я его так легко поймал. А раз там начался серьезный замес с тяжкими телесными, то и они начали драться без тормозов. В общем, видите уже, что можно выставить так, будто это два злых и агрессивных грека напали на мирно проходящих представителей субкультуры?

Вошла медсестра и попросила родителей покинуть палату. Я попрощался с ними и взялся за планшет.

— Добрый день, Гектор. Меня зовут Филипп Александрович Семипасов. — приветствовал меня вошедший врач. — Как самочувствие?

— Ну, бывало и получше. Хотя, вы и без меня всё прекрасно знаете. — пожал я плечами и болезненно поморщился. — Дегенераты ещё здесь?

— Не все. — ответил врач. — Потихоньку разбирают по частным клиникам. Через пару дней с ними всё будет хорошо.

— Я же могу ходить? — уточнил я у врача, хотя уже и сам чувствовал, что могу.

— Конечно можете. — улыбнулся Семипасов. — Да-да, можете. Но зачем?

— Могу я встретиться с кем-то из этих ребят? — спросил я. — Исключительно мирно побеседовать, без сведения счётов.

— Если драться не будете, то никаких проблем, одна из них как раз сидит в фойе. — пожал плечами врач. — Но если начнёте драку в медицинском учреждении, то…

— Прекрасно понимаю последствия. — заверил его я.

К медицине у нас сейчас относятся серьезно, за драку в больнице административкой не отделаешься.

— Тогда пожалуйста. — улыбнулся врач. — Прасковья Кипарисова. Дочь…

— Неважно мне, чья она дочь. — отмахнулся я от этого, вставая с койки.

Неуверенно встав на ноги, я почувствовал мимолетную слабость и сделал первый шаг. Семипасов поддержал меня. Вроде ходить можно.

Прошагав до выхода, взялся за ручку двери.

— Удивительно, что вы так легко перенесли это… избиение. — произнес врач. — Кости не сломаны, вывихи мы вправили, гематомы пройдут, легкое сотрясение мы уже купировали, поэтому последствий почти не будет. Вы счастливчик, Гектор.

— Спасибо. — кивнул я ему. — Только организм мой так не считает.

Я узнал её. Та самая конечная, которая и начала "мирную" беседу с нами. Я сломал ей левое колено броском молотка, а также несколько рёбер, когда ей не хватило и она полезла в общую драку повторно.

— Ну здравствуй. — приветствовал я её. — Или точнее, выздоравливай.

— Лучше о своём здоровье переживай, у меня всё хорошо. — огрызнулась она агрессивно.

Я посмотрел на гипс, на обильно перебинтованную грудь.

— Что-то не очень похоже. — скептически скривил я бровь. — Но я сюда не за твоим здоровьем пришел. Скажи своим дружкам, что через три недели, жду их на Кристалле, буду размазывать вас по арене, одного за другим. У вас же есть такая тема, да?

Кристалл? Когда-то в незапамятные времена это был городской стадион на Насыпной, но потом, случилась Олимпиада-2036, которую планировалось проводить во Владивостоке. В процессе подготовки к Олимпиаде Кристалл превратился из простого городского стадиона в олимпийский объект, на котором собирались проводить соревнования, а затем случился бойкот Олимпиады-2036 "цивилизованным сообществом", так как Империя Зла, надо препятствовать, не заслужили олимпиаду. Сняли кандидатуру РФ, причём стройки уже были начаты. Сейчас недостроенный/недоразрушенный стадион никем не охранялся, бомжи, наркоманы и алкаши встретят любого посетителя лучше олимпийского комитета. Причём бомжом, наркоманом и алакшом может быть один и тот же человек. Вроде, говорят, ходит там такой…

— Бросаешь вызов? — зло усмехнувшись, спросила она. — Потянешь?

— Об этом не переживай, у меня силёнок и здоровья на толпу мажоров хватит. — я пристально уставился ей в самодовольные глаза. — Не приходи. Не хочу портить такое красивое личико. Но если придёшь… У нас равенство полов, скидок делать не буду.

Пройдя по коридору, вернулся обратно в палату. Родители уже были здесь.

— Зачем ты с ней разговаривал? — спросил отец неодобрительно.

— Решу проблему раз и навсегда. Нелетально. — ответил я. — Иначе не отстанут.

— Зачем тебе лишние проблемы? — папа непонимающе посмотрел мне в глаза.

— Вы назвали меня Гектором. — я сел на больничную койку. — Проблемы и Ахиллесы сами меня находят.

— Андрей… — мама требовательной посмотрела на папу.

— Я мог бы запретить… — начал отец.

— Я всё равно пойду. — отрезал я. — Вопрос чести.

//Стадион "Кристалл". Три недели спустя//

К сожалению, пришлось перенести встречу сокурсников, я обзвонил всех, объяснил ситуацию. Ребята отнеслись с пониманием, поэтому мы встретимся в начале августа, я сниму коттедж и мы оторвёмся как положено.

Сейчас же я был разогрет и готов к бою.

— Не паникуй, салага. — ободрила меня Суо, когда я увидел десятки дорогих машин на парковке недостроенного стадиона. — Если что, я их всех перебью, сколько бы их не было.

— Утешила. — нервно рассмеялся я. — Тут это грозит пожизненным.

— Тогда перекалечу. — Суо появилась перед глазами в каком-то странном чёрном мундире и стилизованной треуголке. — Не дрейфь, всё будет хорошо.

Я вошел в ворота стадиона.

Не такого я ожидал. Тут собралось человек пятьсот, и все поголовно конченые. Пьют пиво, разминаются, громко общаются, кто-то дерётся — видно, что совмещают приятное с полезным.

— Ты. — пробасил знакомый мне борчик, который остановил меня в тот вечер.

— Его я покалечу первым. — указал я на него рукой. — Сломаю руку и ногу. Статья за это суровая, но ты ведь не побежишь в полицию?

— Я первый выйду. — уведомил всех присутствующих борчик.

Мы вышли на бетон недостроенного бассейна. Я скинул куртку, наблюдая, как толпа обступает нас.

— Оу-оу-оу! — вышел вперёд парень лет двадцати пяти. Выглядит опасно, жилистый и с серией шрамов на руках и лице. — Не будем превращать это знаковое мероприятие в банальный мордобой! Итак, условия…

— Какие ещё условия? — вышла из толпы всё же пришедшая Прасковья. — Просто прикончим его и закопаем!

— Во-о-т! — улыбнулся шрамированный. — Условия с нашей стороны — твоя смерть. Проиграешь хоть раз, мы забьем тебя как свинью. Теперь твоя очередь.

— Мне от вас, мажоры, ничего не надо. — отказался я.

— Ой, ну не надо так, а? — замахал Шрам руками. — Ладно, если случится невероятное и ты каким-то образом выстоишь, то я сам выберу тебе награду, раз тебе всё равно.

Я кивнул. Мне действительно абсолютно плевать. Я здесь чтобы отправить их гнилое сообщество на больничные койки.

— Чтобы поединки сохранили хотя бы иллюзию честности, против тебя будет драться только пятьдесят наших лучших бойцов. — продолжил Шрам. — Как тебя назвать? Гектор или курсант?

— Безразлично. — отмахнулся я. Надоело, честно говоря, ждать.

— Так… — задумался Шрам. — О, придумал! Буду звать тебя Троянцем. Да начнётся битва! Троянец против Аркаши!

Драка началась мгновенно и закончилась быстро. Прямой удар в челюсть нырнувшему в захват Аркаше отправил его в травматологию. Много работы для травматолога. Я усугубил, подойдя и сломав ему поочередно руку и ногу. Это не очень трудно, если знаешь как. Я знаю.

Из толпы выбежала голая, абсолютно голая баба лет сорока. На ней вообще ничего не было, серьезно говорю. Только в руках нунчаки. Конченые такие конченые…

— Троянец против Эсмеральды!

//Сорок девять жестоко избитых и покалеченных людей спустя//

— Теперь, похоже, моя очередь. — Шрам скинул дорогую шубу из натурального меха на бетонный пол. — Троянец против Шрамика!

Так его прозвали Шрамиком, значит почти угадал.

— Ты ведь последний? — уточнил я. — А то я начал уставать.

— Я специально считал, я точно пятидесятый. — заверил меня Шрамик. — Скажи мне одну вещь, Гектор… У тебя техники нет, ты знаешь всего пару ударов, пару приёмов, берёшь только грубой силой и реакцией. Скажи мне, как это вообще возможно?

— Сейчас увидишь. — пообещал я ему.

Мы дрались на усеянном зубами, ногтями и бижутерией окровавленном бетонном дне бассейна. Сразу же после начала пришлось увернуться от брошенного с трёх метров метательного ножа. Я успел буквально в последнюю долю секунды и уставился на Шрамика.

— Закон джунглей. — пожал плечами тот.

Нож ударился в одного из конченых, но особого ущерба не нанёс. Я тоже кое-что припас для джунглей. Ржавый подшипник от БелАЗа, тридцать пять миллиметров диаметром, найденный когда-то в дедовском гараже, был извлечён из кармана и брошен в Шрамика.

Попал хорошо — локоть правой руки, прямо куда целился. Морду Шрамик держал кирпичом, но глаза выдали мне, насколько ему больно. Схождение, удар по локтю правой руки, подсечка, добивающий удар ногой в печень. Захват левой руки, рывок. Рука Шрамика вышла из суставной сумки, полностью потеряв функциональность.

— Можно было бы сказать, что бой закончен, но ты слишком легко отделался. — покачал я головой, глядя на отползающего и стонущего Шрамика. — Это неправильно и несправедливо по отношению к твоим товарищам по стае.

Схватив его за штанину левой ноги, я потянул на себя. Встав поудобнее, начал изо всех сил бить его по голени. Где-то на восьмом ударе захрустело, а просто кричащий до этого Шрамик громко завопил. Сломав ему ногу трудным переломом, я уже направился на выход.

К Шрамику подбежали медики из частной клиники и начали его обрабатывать.

— Стой. — сказал мне спокойным голосом Шрамик. — Ты забыл про награду.

Вот я бы на его месте точно не стал бы нести чушь про награду и прочую хрень. Чувак, тебе ногу сломали, лежи и стони.

— В хрен мне не упёрлась твоя награда. — бросил я, продолжая идти к выходу.

— Прасковья, ты теперь принадлежишь ему. — уведомил ошалевшую девушку Шрамик.

— Нет! — завопила она. — Это…

— Ты подписывала договор как и все. — жестко пресёк отказ Шрамик. — Сама знаешь, что будет, если нарушишь пункт четыреста тридцать шесть…

Какая-то нездоровая хрень. Пойду-ка я отсюда.

Мне эта мажорка и с доплатой не нужна, не то что даром. И как вы вообще себе представляете дарение, мать его, человека?! Верните мой тысяча восемьсот седьмой?

— Приводи себя и дела в порядок, завтра станешь его собственностью. — велел Прасковье Шрамик. — Не вздумай дурить, хуже сделаешь.

Я ушел. Дома никто не спал.

— Ну и дурак ты, братец. — протянул Парис, открывший мне дверь. — Ваши махачи попали в сеть. Тебя теперь знает вся Феодосия…

— Тебя могли убить! — крикнула на меня мама и дала пощечину. — Малолетняя бестолочь!

— Это был вопрос, который можно было решить только так. — попытался оправдаться. Безуспешно.

— Закрой свой рот! Не для того тебя растили и воспитывали! — заткнула меня мама. — Да ты хоть знаешь…

М-да… Знаете, бывает принимаешь решения, которые изначально кажутся правильными, логичными и оправданными. Но вот потом, когда получаешь последствия, они уже не кажутся такими правильными, логичными и оправданными…

//Сорок три минуты спустя//

— Почему я испытываю чувство вины? — серьезно спросила меня Суо.

— Потому что она права. — объяснил я. — Риск был слишком велик. Они могли меня вполне себе обыденно заколоть как свинью и без всяких ритуалов. Пристрелить, забить битами, задавить толпой как в прошлый раз… Не говорить же маме, что у меня с собой был ТТ?

— Понимаю. — Суо замолкла ненадолго. — А я не знала свою маму. Её убили, когда мне было три. Неясные образы, которые навещают меня, когда я сплю… Жалею, что всё сложилось именно так.

— Сочувствую. — искренне сказал я. — Без мамы очень тяжело.

— Да… — Суо будто бы сдерживала голос. — Но мы поступили правильно. Это был вопрос чести офицера. Ты поставил точку в этой непонятной ситуации, полностью разъяснив свою позицию. Кровью.

Я лежал в своей новой комнате и копался в интернете. Рядом с кроватью стоял подарок, который приготовили мне родители. Я оценил: шар с голографической проекцией процедурно генерируемой планеты. Можно касаться руками, приближать, удалять, сохранять изображения, а также отправлять микродронов для наблюдения за ситуацией вблизи. По-сути, это игра. Создаёшь персонажей, или выбираешь генерируемых случайно, создаёшь государства, задаёшь их характеристики, помещаешь на карту и ждёшь. Они живут, генерируют контент, воюют, торгуют, а ты выступаешь в роли этакого демиурга — управляешь погодой, сокрушаешь скалы, насылаешь кометы и метеориты, вообще всё что угодно. Пару лет назад я бы возрадовался такой штуковине и к хренам бы забросил учёбу, полностью погрузившись в миры. А сейчас… Поковырялся в настройках пару часов, создал планету, мир, несколько диких племён уровня позднего мезолита, включил режим десятикратного ускорения течения времени и оставил как есть. Посмотрим, к чему это всё приведёт к следующему моему возвращению из института. Что же будет с этим миром, если бог не станет вмешиваться? Хе-хе-хе!

Шрамик оказался сынком какого-то нашего мультимиллиардера, участника программы по колонизации Марса. Это я узнал из комментариев к видео на Тытрубе. Там как всегда происходит срач, конченые исходят на дерьмо, но мнения разделились всего на три направления:

1) Конченые были правы

2) Конченые такие конченые и заслужили

3) Вы чё обсуждаете это, дол№%%бы?

Полиция не при делах, как всегда. Штрафы уплачены, государство присылало мне запрос о претензиях или жалобах, но я ответил отказом, поэтому никаких движений по восстановлению общественного порядка не началось. Вообще, всегда бы так — от души навалял куче народа, а потом никаких последствий. Впрочем, за этим надо идти в полицию.

//Два дня спустя//

— Что будешь делать со своей рабыней? — поинтересовалась Суо.

— Отправлю домой. Пусть валит к чертям. — ответил я. — Мне только избалованной мажорки на свою голову не хватало.

Да, моя страница в соцсети была забита сообщениями от Прасковьи. Сначала это были угрозы, затем отрицание наличия между нами рабовладельческих отношений, потом она предлагала любые деньги, чтобы я "якобы был её хозяином, но на деле всё осталось бы как есть". Я игнорировал её, так как мне эти мутки с их кончеными обстоятельствами вообще не сдались. Читать сообщения я начал на стадии торга, сейчас жду стадию принятия, чтобы послать её подальше.

В дверь постучали.

— Сынок, к тебе какая-то барышня пришла. — сказала мне мама, войдя в комнату.

— Я сейчас выйду. — обняв маму, сказал я. — Странные времена, мама.

— Наши были не лучше, сынок. — с пониманием ответила мне мама и, встав на цыпочки, поцеловала меня в лоб.

Я открыл входную дверь. Как и ожидалось, стояла Прасковья.

— Привет… — с деланным безразличием произнес я.

— Привет… — она изменилась кардинально, честно говоря.

Передо мной стояла вся такая правильная девочка в строгом костюме, инфоочках, с собранными в пучок волосами, закрепленными китайскими палочками. Прямо как в кино.

— Я с работы и жутко устала. — пожаловалась она. — Решай, когда мне переезжать или переезжай ко мне. Делай со мной что хочешь, мне всё равно.

В голосе её звучало отчаянье.

— Всё, что захочу? — плотоядно улыбнулся я.

— Да… — неуверенно подтвердила она.

— Всё-всё-всё? — лукаво уточнил я, оглядев её с ног до головы.

— Всё, что захочешь! — уверенно ответила она, по-своему протрактовав мой взгляд.

— Тогда слушай внимательно… — я перешагнул через порог и приблизился к ней вплотную, одновременно беря за плечи.

Она со всем вниманием уставилась куда-то в область моего рта.

— … проваливай к чёрту из моего дома и забудь сюда дорогу!!! — проорал я ей в лицо, развернул на сто восемьдесят градусов и подтолкнул к лифту.

Она вжала голову в плечи и побежала прочь. Я, довольный произведенным эффектом, вернулся домой.

— Это что сейчас было? — поинтересовался Парис, выходя из кухни.

— Последствия нашей эпической баталии с кончеными. — объяснил я и пошел в свою комнату. — Ну и моей выходки с "честью офицера".

— Мне нужны подробности, братец! — Парис ворвался в мою комнату вслед за мной и по-хозяйски сел на кровать.

Я рассказал ему всю историю об "обретении Прасковьи" целиком. В тот день мне не хотелось ничего рассказывать, потому я отделался ото всех краткой версией без упоминания "вознаграждения".

— Ну ты и тюлень! — охарактеризовал меня младший брат. — Настоящая секс-бомба, в деловом костюме, в котором она вообще прямо секси, сама пришла к тебе домой, сказала делать с ней всё, что ты захочешь, а ты развернул её?! Тут только два варианта, братец! Ты либо гомосек, либо гомосек!

— Ой, да пошел ты! — вспыхнул я. — Ни хрена не понимаешь!

— Это я-то не понимаю?! — Парис постучал кулаком по дереву кровати. — Да ты просто по дурости упускаешь шикарную возможность!

— Её заставили. — попытался я спокойно объяснить ситуацию не до конца догоняющему брату.

— Идиот! — вскочил с кровати Парис. — Можно же охмурить её! Пригласить куда-нибудь, романтику включить!

— Я в прошлом месяце ей колено и три ребра сломал! Какая, к хренам, романтика? — снова потерял я контроль. — Завали свой поганый рот и покинь помещение!

— Нет, это ты пошел! — Парис хлопнул дверью.

Что-то я психанул… Парис преувеличивает, Прасковья не секс-бомба, просто красивая довольно-таки. Я же поступил так, как поступил бы, в моём понимании, настоящий мужчина. Жалею ли я? Ещё как! Но буду ли я вести себя как тупой и похотливый самец при следующей встрече, если она вообще будет? Нет. У меня есть определенные принципы. И я не стану себя так вести даже несмотря на то, что Прасковья — полная дерьма стерва. Парис — да, он может и использовал бы такой шанс на всю катушку, но я не Парис.

Я её послал и пусть будет, что будет.

//Следующее утро//

Я собрался на утреннюю пробежку. Примерно двадцати километров хватит. У входа в подъезд сидела Прасковья и копалась в мобильнике.

— Где в слове "проваливай" ты увидела "жди меня у подъезда утром"? — раздраженно спросил я, делая разминку.

— Ты что, бегать собрался? — с удивлением спросила она.

— Ты не ответила. — я недружелюбно на неё уставился.

— Не смотри на меня таким сексуальным взглядом. — попросила она. — Я просто не могу уйти. Договор…

— Так разорви свой договор и вали отсюда! — вспылил я. — Зачем лезть в мою жизнь и устраивать этот сталкинг?!

— Это значит смерть. — с намечающимися на глазах слезами ответила Прасковья.

— А мне не плевать? — не плевать, но пусть ищет другой способ обойти этот их стрёмный договор.

— Мне некуда деваться. — сказала она.

Я молча побежал к пляжу. От центра до него было пять километров, потом я пробегу вдоль берега по пять километров туда-обратно и так же вернусь домой. Сзади заревел двигатель. Я обернулся. Новенький Майбах S-класса сорокового года, биотопливный, шестьсот тридцать лошадиных сил, шесть литров объем двигателя, разгон до ста за три секунды — экологически чистая немецкая мощь, воплощенная в металле. За рулём Прасковья. Я бежал ускоренным темпом, а она ехала сзади. Вот дура.

— Уезжай к чёртовой бабуле, дурочка! — крикнул я ей.

Резко рванув вправо, я проскочил переулок и выбежал на другую улицу. Хорошая утренняя пробежка без посторонних мыслей была испорчена вновь появившимся на горизонте Майбахом. Я выругался и продолжил бежать, старательно игнорируя едущую следом машину. Пять утра и только двое на улице. Двое и машина. Я, Майбах и эта упёртая туповка.

На пляж она заехать не рискнула, поэтому покинула машину и побежала вслед за мной. Её хватило на километр моего темпа. Она обессилено упала на песок и лежала неподвижно. Трюк?

— Мне плевать на тебя, хочешь сдохнуть тут, подыхай. — бросил я ей и остановился. А вдруг действительно сдохла?

Сейчас люди с разными болячками рождаются… И её образ жизни, полный бухла и наркоты, совсем не увеличивает шансы.

— Эй, ты не померла? — я поднял её руку и прощупал пульс. Учащённый, да и задышала тяжело. Придуривается. — Хорошая попытка. Уйди подобру-поздорову.

— Пожалуйста… — она открыла глаза и умоляюще обхватила мою руку.

— Ты злобная тварь, избивающая людей в парках и на улицах! — процедил я ей в лицо. — Иди помойся, пахнешь.

Я побежал дальше.

Возле дома очень кстати располагалась спортплощадка, где я сделал десять подходов на турнике и просто поотжимался вдоволь. Без "Нехвы" прямо норм вообще…

После тренировки принял душ и завалился на диван с планшетом, читать продвинутый курс по робототехнике. Затем потренировался дома с гантелями и гирями, а потом снова раздался звонок в дверь.

— Уходи. — открыл я дверь.

— Пожалуйста… — Прасковья встала на колени.

— Я что, на японском должен говорить? — спросил я негодующе. — Ханарете!

— Я не могу! Пойми! — она разрыдалась. — Пожалуйста…

Я закрыл дверь.

//Следующий день//

Я читал учебник по тактике применения ударных ботов-разведчиков. Как оказалось, это не такое безнадёжное дело, каким его описывали сокурсники и обозреватели из гражданских. Там всё продумано до мелочей. Ну да, иначе какой был бы в ней смысл?

Звонок в дверь.

— Ты меня уже… — начал я, открывая дверь. — О чёрт…

Прасковья была синяя. Не пьяная, а избитая до посинения, опухшая, вся в кровоподтёках, еле стоящая на ногах.

— Пожалуйста… — охрипшим голосом попросила она.

— Заходи. — не в силах отправить её подальше, произнёс я.

Лицо опухло очень сильно, слёзы стекали по опухшим щекам и смешивались с кровью. Избивали её ожесточённо.

— Кто и за что? — спросил я её, усадив её на диван и взяв на кухне аптечку.

— Шрамик. — ответила она почти нормально. — За то, что не выполняю договор.

— Если ты меня обманываешь… — мне эта история стала нравиться ещё меньше. Она мне и так совсем не нравилась…

Я начал влажной салфеткой стирать с её лица кровь.

— Клянусь! Это правда! — Прасковья снова зарыдала.

— Да… Девушка Прасковья из Подмосковья, с грустью и тоскою… — пробормотал я слова древней как мой батя песни. — Нужно убрать синяки. Ты же мажорка, почему не поехала в свою дорогую клинику?

— Мне запретили, чтобы запомнила… — ответила она.

— Больные ублюдки. — зло прокомментировал я, покопавшись в домашней аптечке. — Сейчас приду.

Я достал из кладовки свою военную аптечку, у неё как раз через три месяца срок годности подходит. Есть там средство от гематом.

— Потерпи. — я начал наносить специальный гель на лицо Прасковьи. — Сними пока одежду, но не всю.

Предупредил на всякий случай, во избежание недоразумений и неудобств. Вся спина усыпана гематомами и залита кровью, ноги, живот — били без жалости, как врага.

По завершению всех процедур, я отвёл её в свою комнату, где уложил в кровать. Посплю сегодня на диване.

— Почему? — спросила она.

— Почему что? — честно не понял я.

— Почему ты не начинаешь вести себя как обычный парень? Даже грудь не пощупал, хотя мог. — она явно не понимала моих мотивов. Может у них, у мажоров, только так…

— Я не подонок, который пользуется беззащитным положением девушки ради удовлетворения своих похотливых потребностей. — ответил я честно. — Пусть даже такой девушки как ты.

//Вечер того же дня//

Я половину дня переписывался с сокурсниками и занимался метанием плюмбаты. Вечер встретил в спортзале "Легион", он был неподалёку от дома, поэтому я выбрал его. Пока что могу себе позволить.

— Что-то я подзадержался. — я поставил штангу на пол.

Помывшись и переодевшись, направился домой. По дороге проверил телефон, который положил в спортивную сумку. Десять пропущенных от Париса. О, дьявол! Про Прасковью забыл!

— Суо, ты как будто специально издеваешься надо мной! — подумал я громко.

— Почему? — не поняла она. — Почему как будто?

А нет, поняла. Издевается.

— Это как понимать? — грозно спросила мама сразу же, как только я зашел домой.

— Это разговор для чая. — ответил я, разуваясь.

Мы сели за стол впятером. Прасковья отказывалась, но мама легко сломила её сопротивление. Я подробно описал ситуацию.

— С тобой последние годы постоянно что-то происходит, Гектор. — вздохнул папа. — Хорошо, что в институт поступил. Хоть один год тихо прожил.

— Что будешь с ней делать? — Парис взглядом указал на Прасковью. — Это же считай жена: никуда не уходит, делает что скажешь…

— У тебя слишком много иллюзий насчёт брака, сынок. — отметил папа. — Тут всё далеко не так однозначно…

— Молчал бы! — всплеснула руками мама. — Вышла за…

— Вот, об этом я и… — папа сделал глоток из чайной пиалы. — … говорю.

Началось.

— Уходим. Мы чужие на этом празднике жизни. — встал я из-за стола.

В комнате я сел за скорее декоративный письменный стол и достал устав внутренней службы.

— Что это? — поинтересовалась Прасковья.

— Это устав. — ответил я, показав обложку. — Хоть я и знаю его наизусть, но вдруг пропустил пункт о содержании у себя в комнате рабыни?

Прасковья чуть приоткрыла рот и расширила глаза. Она приняла всё за чистую монету.

— Да шучу я! — рассмеялся. — У меня тут заначка.

Открыл устав и из вырезанного пространства достал шесть тысяч рублей, оставив тысячу на месте. Это на завтра. Топлива залить и вообще на непредвиденные.

— Я в сентябре на учёбу уеду. — произнёс я. — Они узнают, что ты не со мной?

— Очень быстро. — кивнул Прасковья. — Может, ты уйдёшь из института?

— Ещё чего! — вот придумала тоже. — Ты где училась?

— Бизнес академия Манхэттена. — ответила она.

— Настоящая мажорка, всё как положено, да? — усмехнулся я. — Придётся тебе забыть об этой весёлой вехе собственной жизни. У тебя отныне будет не менее весёлая, но вполне возможно, что очень короткая жизнь.

— О чём ты говоришь? — спросила недоумевающая Прасковья.

— Первое. Ты подключаешь все свои связи, своего папки, мамки, дядьки, тётки, вообще всех, и попадаешь на сдачу вступительных экзаменов в мой институт. — начал я. — Второе. С этого дня я тебя буду мучительно убивать…

— Её развитие будет идти гораздо медленнее, чем в твоё случае. — сообщила Суо.

— Мне нужно, чтобы она сдала вступительные экзамены, а остальное неважно. — подумал я.

— Это мы обеспечим. — пообещала Суо. — Я уже написала программу тренировок.

— Поехали покупать экипировку. — я указал на сжимаемый Прасковьей телефон. — А сюда ты будешь записывать список "Нельзя"…

//Неделю спустя//

— Убей меня… — попросила Прасковья, задыхаясь.

— Это было бы слишком легко. — улыбнулся я жизнерадостно.

Она только что пробежала три километра и чуть не сдохла. Жирок с неё уже начал слетать, появились признаки мышц — оказывается, чтобы успешно избивать людей в парках, совсем не обязательно быть атлетом.

Нет, Прасковья не была совсем уж рыхлой, подтягивалась десять раз, бегала три километра за тринадцать минут, так что вполне уже входила в рамки проходных баллов — равноправие у нас учитывает и физиологические ограничения, поэтому нормативы для девушек чуть полегче, хоть и феминистки яростно пытались доказать всем, что различий между полами нет.

Мужчине легче стать быстрее, сильнее и выносливее, исключительно благодаря тестостерону. Женщины же лишены такого природного допинга, поэтому обречены тратить больше усилий ради того же результата.

— Ты пройдёшь вступительные. — похвалил я её. — Но это не значит, что тренировки прекратятся. Скоро ты к ним привыкнешь, затем полюбишь их, а потом просто жить без них не сможешь.

— Я в это не верю. — отдышавшись, ответила Прасковья.

— Это не вопрос веры, это научный факт. — я подошел к турнику. — Запрыгивай. Рвись, ломайся, трескайся, но ты должна подтянуться тринадцать раз.

//Следующий день//

— Сегодня отдыхаем. — уведомил я Прасковью, войдя в свою комнату.

Я уже который день ночую на диване. Диван недешевый, гордость и суверенное владение папы, поэтому спать на нём удобно.

— А что случилось? — Прасковья с трудом поднялась с кровати.

— Друзья приехали, поэтому мы сейчас съездим в аэропорт и заберём Армаху, Саню, Сёму и Алю. — озвучил я план.

— А они точно влезут в твой тарантас? — уточнила она со скрытой усмешкой.

— Не называй её так. — поморщился я. — Это моя гордость. Я её собственноручно модернизировал. Одевайся и пойдём.

— А мне обязательно поступать в институт? — спросила она зачем-то.

— Не, если не хочешь, то нормально всё, не поступай. — пожал я плечами.

— Но тогда меня убьют. — Прасковья без стеснения вылезла из-под одеяла и начала одеваться.

Я отвернулся к окну.

— Вот, ты и сама прекрасно всё знаешь. — произнёс я.

— Нет, я это к тому, что ты мог бы отчислиться… — завела она свою шарманку.

— Этого не будет. — отрезал я. — И с какого рожна вообще? Ради тебя? А ты мне кто?

— Но ты ведь мне помогаешь! — искренне удивилась Прасковья.

— Потому что в ином случае тебя прикончат! — я повернулся к ней, увидел, как она надевает бюстгалтер, затем резко отвернулся.

— Не понимаю я тебя, Гектор. — сказала она.

Да я и сам себя не понимаю. Но чувствую, что если её прикончат только потому, что я отказался от неё, то не смогу себе этого простить.

Поехали в аэропорт. С ребятами договорились, что они подберут рейсы как можно ближе друг к другу. С Сёмой, Саней и Армахой получилось удачно, они с интервалом в час прилетают, а вот Алю придётся подождать дополнительные два часа. Ну, ерунда, если честно, подождём.

— Армаха! — обнял я товарища. — Как семья, как сам, как поживает город-герой Волгоград?

— Семья отлично, сам не жалуюсь. — ответил Армаха. — Хорошо, что про Волгоград спросил! Там у нас интеллект городской учудил! Объявил войну канализационным крысам и нанял для решения проблемы военного подрядчика! Ха-ха! Там у нас сейчас подземная война происходит, с газом, роботами-охотниками, срочниками, бегающими туда-сюда! Это видеть надо!

Тут надо знать, что система управления городами у нас уникальная. Псевдо-ИИ в оплате не нуждаются, им нечем друг друга заинтересовать, но взаимодействие налаживать нужно. Поэтому придумали внутренние расчётные единицы и рейтинговую систему. У кого город лучше и богаче, где наблюдаются положительные тенденции и далее по охрененно сложному алгоритму — рейтинг выше и, соответственно, позволить он себе может больше. Волгоград в этом рейтинге на довольно-таки высоких позициях и всеми силами старается сохранить положение. И вот он за свои расчётные единицы нанял военного псевдо-ИИ ближайшей войсковой части для решения назревшей проблемы, так как тот, скорее всего, брал меньше, имел больше свободных ресурсов на тот момент и располагал необходимыми средствами. Вот и получилась эта анекдотичная ситуация, когда военная техника и спецсредства применяются против канализационных крыс. Про спецсредства я шучу, конечно, на самом деле псевдо-ИИ закупает необходимое у гражданских поставщиков и имеющимися силами проводит все процедуры надлежащим образом. Просто так совпало, что такая задача оказалась вполне по силам военным. Ситуации, где медики занимаются строительством — исключены.

— Ты первым прилетел, потому ждём остальных. — сказал я Арману.

— Это я знаю, общаюсь со всеми непрерывно! — махнул рукой Армаха. — Ты лучше расскажи, как семья, как жизнь, личная жизнь. Это, кстати, кто? Не познакомишь?

— Это Прасковья…

В общем, делились новостями, потом прилетел Сёма, за ним Саня, а ещё через два часа Аля.

— О, свет очей моих… — Саня церемониально поклонился. — Алевтина Дмитриева, карета подана.

— Привет, ребята. — высокая барышня в гражданской одежде вообще не походила на ту Алю, которую я помню. Макияж сделал своё "чёрное" дело — лицо стало симпатичнее на порядок. Она и до этого была не сказать чтобы некрасивая, но от макияжа выиграла существенно. За отпуск она слегка прибавила в весе, что скрыло ту слегка болезненную худобу, которая преследовала её весь первый курс. — Как дела у вас?

— Да, как бы… — Саня зачесал затылок. — Неплохо. Как ты, родная?

— Тоже ничего. — улыбнулась Алевтина лучезарно. — Ну что, поехали?

Коттедж я снял на самом берегу, недалеко от пляжа. Два этажа, десять комнат, бассейн, гараж, внутренний дворик для всяких барбекю и прочего, даже поля для волейбола есть. Алкоголь уже прилетел посредством дрон-доставки, жратва тоже ждёт нас у порога. Всё готово для веселухи.

Никаких тебе забот — ребята заранее планировали до сентября зависать в Феодосии, у Прасковьи просто нет выбора, а я просто хотел отдохнуть.