Удар Ворона

Глава 9

Таер молча слушал, склонившись к столу и глядя на языки пламени в очаге. Наконец Форан закончил. Таер заметил, что теперь он держится и движется скорее как боец, а не как располневший придворный, каким видел его Таер в последний раз. Конечно, у него еще есть лишний вес, и лицо от этого кажется мягким, но теперь под складками одежды проступает рельеф мышц.

– Вижу, что Тоарсен и Кисел с тобой, а не в Геранте, – сказал он.

И заметил, что Тоарсен скрывает усмешку. Форан улыбнулся.

– Я приказал им найти гвардейцев, которым можно доверять, и они решили, что больше всего доверяют себе. Герант и Авар занимают тренировками остальных Вороб… императорских гвардейцев… в ожидании нашего возвращения.

Улыбка исчезла с его лица, он подошел к очагу и оперся о каминную доску.

– Я приехал сюда, – сказал он негромко, – в надежде, что ты снова спасешь меня.

– Я мало что знаю о Памяти, – ответил Таер. – Возможно, поможет Сэра, а Лер завтра утром отправляется на поиски Брюидд.

– Кто это Брюидд? – спросил Тоарсен.

– Целительница из клана Странников, который помогал нам в борьбе с Путем, – объяснил Таер.

– Старуха? Таер кивнул.

– Мы с ними расстались недалеко отсюда. Леру может понадобиться несколько дней, чтобы отыскать их. – Он немного подумал. – Брюидд говорила нам, что Память уходит, когда отомстит. Может, она считает, что еще не отомстила?

– Сбежавший колдун, – сказал Форан. Таер кивнул.

– Черный. – Таер перед выездом из Таэлы рассказал императору о своих подозрениях, но Тоарсен удивленно взглянул на него. – Нам тоже не нравится, что он ушел. Если именно это удерживает Память, возможно, мы сумеем помочь. Мы сами его ищем.

– Черный? – хрипло спросил Тоарсен. – Он убит давным-давно.

– Не этот Черный, – сказала Сэра усталым голосом. – Не Безымянный король. Другой колдун, сумевший зачерпнуть силы из источника Сталкера. Кажется, у него не такая сила – и мы не знаем, почему.

– Вы уверены, что есть другой Черный? – спросил Форан.

Таер кивнул, но не сказал императору, что его уверенность основана почти исключительно на словах Эллеванала. Почему-то Таер считал, что Форан охотнее поверит, если он не станет слишком много объяснять.

– А кто такой Сталкер? – спросил Тоарсен.

– Вина Странников, – ответила Сэра. – Хотя я попросила бы тебя держать это при себе. Очень давно, еще до того, как появились Странники, существовал город колдунов. В нем жили маги, которые учились друг у друга и в большой библиотеке. Они были высокомерны и считали, что их огромная сила убережет их, когда занялись тем, что лучше не трогать.

– Они кое-что создали, – подхватил Лер. – Что-то такое, что не могли контролировать, несмотря на всю свою силу и знания. Поэтому колдуны пожертвовали своим городом и всеми, кто в нем жил, кроме самих себя, и сковали Сталкера. Затем, зная, что созданные ими путы несовершенны, выжившие колдуны поклялись сражаться с причиненным ими вредом, сколько смогут. Они стали Странниками, и Черный – одна из тех сил, с которой они сражаются.

Форан потер лицо, и Таер увидел на нем следы усталости.

– Значит, чтобы избавиться от Памяти, надо убить Черного?

Таер пожал плечами.

– Точно не знаю. А ты спрашивал Память?

– Она не показывалась с тех пор, как перебила нападавших на меня.

– Она не кормится от тебя? – спросила Сэра, распрямляясь. – Это опасно, Форан. Если она по-прежнему привязана к тебе и перестанет кормиться, она рассеется.

– Но ведь это хорошо, верно? – спросил Тоарсен.

– Уходя, она заберет с собой императора.

Голос Сэры прозвучал резко, но Тоарсен как будто не обратил на это внимания.

– Когда она убивает несколько человек, какое-то время ей не нужно питаться. Маги могут таким образом кормить ее дольше, и так как колдуны убили Ворона, породившего Память, смерть колдунов дольше позволяет Памяти оставаться сытой.

Голос Хенны прозвучал спокойно и собранно, в нем не было ни следа усталости, как в голосе Сэры.

Заскрипел матрац, и из-за перегородки появилась Хенна. Волосы ее в беспорядке падали на плечи. И это делало ее по возрасту ближе к Ринни, чем к Сэре.

– Форан, ты помнишь Хенну? – сказал Таер. Император кивнул.

– Конечно, Ворон.

– Ваше величество, – сказала Хенна так спокойно, словно на ней было роскошное придворное платье, а не тонкая ночная сорочка. – Ты можешь по желанию вызывать Память?

– Нет.

Форан много раз пытался ее вызвать всеми способами, какие только мог придумать.

– Хорошо, – сказала Сэра. – Она придет сама. Хенна, ты слышала рассказ Форана?

Хенна кивнула.

– А что из этого известно твоим людям, Форан?

– Тоарсен, конечно, знает все, Кисел тоже, – ответил Форан. – Остальным я сказал, что колдуны наложили на меня заклятие, и вы, – он обвел рукой всех присутствующих, – сможете мне помочь. – Он сжал губы. – Все я им не доверил.

– Меня всегда удивляло, что Путь сумел привлечь Руфорта, – сказал Таер. – Готов поставить жизнь на то, что он честен не меньше любого другого известного мне человека.

– В последние годы он успокоился, – сказал Тоарсен. – Но раньше у него был ужасный характер. Он приходил в таверну, выпивал, а потом устраивал драку с самым большим дураком, какого мог найти. Он перестал так делать после того, как Кисел надрал…

Форан кашлянул, и Тоарсен наклонил голову.

– Прошу прощения, дамы. Кисел его побил, и Руфорт перестал ввязываться в драки. Однажды он мне сказал, что человек со сломанной ногой лежит так долго, что может подумать о том, что он делает со своей жизнью.

Тоарсен помолчал, потом сказал:

– Они бы его скоро убили – Хищники и мастера Пути. Думаю, что уже пробовали убить. За несколько недель до того, как Таер привел нас, одного из Воробышков нашли мертвым в коридоре недалеко от комнаты Руфорта. Он был подлый парень, и никто о нем не пожалел, но Кисел, который увидел тело, говорил мне, что убил его рослый человек, как Руфорт. Мы об этом не задумывались, пока ты не показал нам, что Путь убивает больше Воробышков, чем предоставляет им статус Хищников.

– Иелиана я тоже плохо знаю, – сказал Таер. – Помню, он обычно молчит. И он один из лучших фехтовальщиков.

– Он хороший человек, – ответил Тоарсен. – В битве при Эйри он отлично проявил себя. Мало кому я бы доверил свою спину.

Он зевнул.

Сэра встала.

– Пора ложиться спать. Форан, займешь нашу комнату… Но Форан отрицательно покачал головой.

– Нет, миледи. Так не пойдет. Я никогда не выгоню женщину из ее постели. Нам всем отлично подойдет амбар: постель из сена гораздо мягче всего, на чем мы спали целую неделю.

– Вам пришлось ехать быстро, – заметил Таер, – чтобы проделать такой путь за короткое время.

– Тоарсен знает все кратчайшие пути, а наших лошадей кормили зерном, – ответил Форан. Он сделал шаг к выходу и остановился. – Но ты не сказал, зачем посылаешь Лера за Целительницей.

– Я привез с собой подарок от мастеров, – ответил Таер. – Надеюсь, Брюидд с этим справится. Тебе не о чем беспокоиться. Джес, отведи их и устрой с остальными.

– Погодите, – сказал Джес. – Хенна, засыпая, ты попросила напомнить тебе о папе, картах и Колоссе. Ты сказала, что это важно.

Хенна нахмурилась.

– Не помню.

– Вспомнишь, – уверенно сказал Джес.

Лер закрыл глаза и подчинился ритму шага лошади. На такой лошади он еще никогда не ездил.

Акавит продал ее гораздо дешевле, чем взял бы с дворянина, но все равно это были такие деньги, каких Лер в жизни в руках не держал.

Кобыла слегка вздрогнула, и Лер открыл глаза, чтобы увидеть, что ее испугало. Ничего не увидел, но заметил повернувшиеся уши лошади. В лесу слева что-то есть.

Возможно, ничего, но они едут уже несколько часов, а на взлетевших фазанов и перепуганных кроликов лошадь внимания не обращала. Он попросил ее идти шагом; она протестующе взмахнула головой, но стала гарцевать. Каждый ее танцующий шаг говорил о том, что она не устала и это для нее слишком медленно.

Лер выдохнул – медленно, как учила его Брюидд. Успокой сознание, парень. Пусть говорят твои чувства.

И тут уловил запах, дикий и пугающий, запах чудовища, готового сожрать тебя, если не будешь внимателен.

– Джес, – сказал он, останавливая кобылу. – Что ты здесь делаешь?

Волк вышел из-под деревьев, как будто ждал, когда Лер его позовет. Кукуруза подняла изящную голову и наблюдала за ним, но не напряглась под руками Лера. Волк посмотрел на него темными глазами Джеса.

– Я не нуждаюсь в защите, – сказал Лер, отвечая на собственный вопрос.

Волк сел и почесал за ухом задней лапой, потом с коротким фырканьем – словно чихнул – встал. Подошел к лошади, совершенно не обращая внимания на Лера, и обменялся с ней приветствием, потершись мордой о морду. И побежал, не оглядываясь, по узкой тропе.

– Черт побери, Джес, – сказал Лер. – Мне не нужна помощь.

Волк исчез за поворотом тропы.

– Впрочем, общество – это не так плохо, – сказал Лер кобыле.

Она фыркнула и, когда он переместил центр тяжести, перешла на легкий галоп. Лер улыбнулся и слегка стиснул ее бока ногами. Радостно махнув головой, она встряхнулась, как испуганный заяц. И когда они обогнали Джеса, тот весело взвизгнул и пустился в погоню.

Им потребовалось три дня, чтобы добраться до Колберна.

Как и говорили, город был обнесен стеной. Он казался меньше Легея, но Лер предположил, что такое впечатление создается из-за стены. В этом районе войн не было уже несколько поколений, и Лер думал, что въезд будет свободным. Но ворота были заперты, а над ними висели самодельные желтые флаги – ясное предупреждение гостям, что жители города сражаются с чумой.

Джес прижал уши и низко зарычал.

– Я тоже чувствую этот запах, – сказал Лер брату. Запах смерти – брошенных и разлагающихся тел. Он прикрыл воротником нос и спешился.

Кукурузу запах как будто не тревожил, но ведь ее готовили для охоты. Кровь и смерть не волнуют ее так, как большинство лошадей.

– Тебе лучше быть человеком, Джес, когда откроют ворота. – Говоря, Лер оглянулся через плечо – и увидел человеческое лицо брата.

– Мне нравится эта кобыла. – Джес потер щеку Кукурузы под потным недоуздком. – Она красивая.

Лер снова постучал в ворота, но никто не отозвался. Тогда он отошел на несколько шагов, разбежался, подпрыгнул и ухватился за верхний край ворот. Подтянулся, перебросил ноги, перекатился через ворота и приземлился на той стороне.

Двух– и трехэтажные здания на узких улицах вызывали клаустрофобию, и этому только способствовало полное отсутствие движения. Лер осторожно огляделся, но не увидел ни признака наблюдателей.

Он потянул тяжелый засов и открыл ворота.

– Я никого не видел, – сказал он брату. – Будь настороже.

Защитник слегка улыбнулся, оскалив зубы, и провел в ворота Кукурузу.

– Можешь определить, были ли здесь Странники?

Лер прошел по тропе вдоль ворот. Глубоко вдохнул воздух и присел, разглядывая землю. Потребовалось время, потому что за прошедшую неделю дождь почти смыл следы.

– Они здесь, – сказал он, возвращаясь к лошади. – Пришли, но не уходили.

Защитник оглянулся на тихий город.

– Я не уверен, что это хорошо.

Лер испытывал такое же чувство, но не хотел в этом признаваться. Попытался приписать тревожное впечатление, которое производил город, активности ордена Защитника, но если это так, почему ему так сильно хочется быть ближе к брату?

Лер смотрел на землю, полагаясь на бдительность брата и сосредоточившись на следах, оставленных Странниками. Так они двинулись по узким улицам.

Показался постоялый двор с коновязью, и Защитник схватил Лера за руку.

– Подожди немного, я хочу кое-что проверить, – сказал он и исчез за стойлами. И почти сразу вернулся.

– Все лошади мертвы, – коротко сказал он. – Убиты, но не болезнью. Судя по червям, мертвы уже около недели. Их не пытались свежевать. Есть и два человека. Один мертв от колотой раны, второй – от болезни. Я не подходил близко, чтобы посмотреть, давно ли они мертвы.

– Давай найдем Странников и уберемся, – сказал Лер, ускоряя шаг.

Он не думал, что они найдут клан Ронжера Библиотекаря живым, но его все равно надо найти. Уж это-то он Брюидд должен.

Чем больше они углублялись в Колберн, тем сильнее становилось зловоние. Некоторые улицы были перегорожены баррикадами – тщетная попытка жителей не подпустить жертв эпидемии. Они видели стервятников-птиц, крыс, один раз одичавшую собаку, но ни одного человека.

Клан Ронжера они отыскали на небольшой площадке, поросшей травой: горожане на таких пасли свой скот. Защитник наклонился к первому телу и принюхался, не прикасаясь к нему.

– Мертвы около недели. Как лошади.

Лер склонился к женщине, лежавшей лицом вниз; светлые волосы напомнили ему мать. Как и остальные члены клана Ронжера, она умерла не от чумы. Странников убили люди, которым они пытались помочь.

Он коснулся волос женщины: пока не видит лица, она для него незнакомка.

– Кое-кто мог решить, что они переносят болезнь, как убитые лошади или кошки, собаки, куры и козы, которых мы не видели.

Он осторожно перевернул тело, словно опасаясь причинить боль. Он видел, как эта женщина готовила пищу и поправляла одежду малыша, но не помнил ее имени.

Встав, он пошел между телами, составляя в памяти список погибших.

– Вот Бенрольн, – сказал он.

Судя по количеству мертвых горожан, лежавших вокруг, и по тому, как было изуродовано тело предводителя клана, Лер видел, что Бенрольн дорого продал свою жизнь.

– Исфейн, – сказал Джес странным голосом, и Лер оглянулся. Исфейн сторожил Джеса, когда его держали на фаундрейле.

– С тобой все в порядке? – спросил Лер. Защитник кивнул.

– Мне казалось, я хочу, чтобы он умер, – сказал он и прошел к следующему телу. – Корc.

Они все мертвы: мужчины, женщины и – душераздирающе – дети. Рыжеволосые близнецы, всегда затевавшие проказы, лежали рядом с аккуратно перерезанным горлом. Ребенок, только начинавший ходить и виновато достававший палец изо рта, когда это видела мать, лежал мертвым комочком.

Среди мертвецов были и горожане. Несколько человек, вооруженных мечами, могли быть стражниками, но большинство орудовали дубинами и палками. «Отчаянные люди решаются на отчаянные меры» – один из афоризмов папы.

Лер отвернулся от мертвеца с ножом седельника в руке и едва не споткнулся о тело мертвой женщины.

Ее светло-голубые глаза выклевали вороны, но он узнал характерно очерченный нос и широкие губы. Играйна, которая с особой радостью командовала им и при этом флиртовала. Рядом кузнец клана. Лер не мог вспомнить его имя, но помнил застенчивую улыбку.

К тому времени, как они кончили, за Защитником на земле оставался след инея. Лер не мог понять, причина этого гнев или печаль. Не осталось ни одного человека, которого Защитник мог бы защитить или которому мог бы отомстить. И, судя по пустым улицам, люди, которые это сделали, тоже скорее всего мертвы.

Единственным, кого они не нашли, была Брюидд. Лер не мог сдержать полного надежды вздоха. Она, конечно, пыталась кого-то вылечить, когда безумие охватило горожан.

– Их слишком много, чтобы хоронить, – в отчаянии сказал Лер. – Но мы ведь не можем их так оставить.

Защитник посмотрел на тела.

– Я помню… поля битв, усеянные телами. Тела смелых солдат, которые заслуживали лучшей участи, чем стать падалью для стервятников. Идем, Лер. Со мной ты в безопасности.

Лер подошел настолько близко, насколько осмелился, так что от холода брата заныли пальцы, а от ужаса стало трудно дышать. Кукуруза тревожно прижала уши, но осталась рядом с Лером. И в этот момент Защитник запел. Он издавал странный немелодичный звук, больше похожий на волчий вой, чем на песню.

У Лера заныло сердце, и по щекам побежали слезы, словно он ребенок не старше Ринни. Он знал этих людей: вместе с ними разжигал костры, сражался рядом с ними. И вот все они мертвы. Умерли, пытаясь спасти город, который убил их.

В ответ на песню Защитника земля задрожала под ногами.

Внезапной, почти причиняющей боль волной Лера охватила магия, у него зазвенело в ушах. Повсюду земля расходилась и поглощала тела: и Странников, и горожан, оставляя лишь перевернутую почву как память о похороненных.

Песня Защитника кончилась.

– Что… – начал Лер, но смолк и подставил плечо: брат, бледный и вспотевший, начал падать. Джес хрипло всхлипывал: Лер помог ему сесть на грубую скамью под небольшим кленом.

– Ш-ш-ш, – сказал он, склоняясь к брату и жалея, что не может больше ничего сделать. Но Джес, как только сел, отстранился, и Лер понял, что его прикосновение не приносит облегчения брату. – Они больше не чувствуют боли, Джес. Ничто не может причинить им боль.

Джес поднял темные глаза.

– Так много горя, – сказал он. – Брюидд поблизости. Мне кажется.

Лер вспомнил, что Джес эмпат.

Он встал и медленно огляделся. Если Джес ощутил боль Брюидд, значит, она еще жива. И тут он увидел маленький крытый фургон, который можно тащить руками или впрягать в него лошадь, – кейрис Брюидд.

Он вложил в руку Джеса повод Кукурузы.

– Подержи, – сказал он. – Ей, вероятно, тоже плохо, Джес.

Брат наклонился, прижавшись лбом к ноге лошади. Кобыла повернула голову и фыркнула в его рубашку.

Решив, что Джес справится, Лер направился к кейрису – стараясь не наступать на места, где земля сырая.

Открыв дверь, он почувствовал запах болезни. Брюидд занимала так мало места, что Лер вначале принял ее за груду тряпок на полу, пока она не шевельнулась.

– Ты пришел, мальчик, – сказала она. – Я боялась, что ты придешь слишком поздно, но потом услышала, как земля по призыву Защитника принимает своих детей. И тогда поняла, что вы здесь.

Он взял ее на руки и вынес на солнце, надеясь, что тепло ей поможет. Она выглядела так, словно с их последней встречи потеряла половину веса.

– Нам следовало отправиться с вами, – сказал он. – Ринни была в безопасности с тетей Алиной. Если бы мы пошли с вами, этого бы не произошло.

Она протянула руку, потрепала его по щеке, и он понял, что она ослепла.

– Кто знает, что случилось бы? Все уже записано, мальчик, и не тебе и не мне менять это.

– Брюидд? – Джес отошел от скамьи. Лер оглянулся и понял, что брату лучше. – Мы отвезем тебя домой, и мама будет суетиться вокруг тебя, как вокруг папы.

– Нет, мальчик, – мягко ответила она. – Я задержалась, чтобы поговорить с вами. Одна из моих способностей – предвидение. Слабый дар, но он сказал мне, что я должна ждать. Не печалься обо мне, Лер… – Она пальцем стерла слезу. – Я старая, старая женщина. Слишком старая, чтобы понять, что это за болезнь. Я должна была это понять: появился новый Черный.

– Но что произошло? – спросил Лер. Он перенес Брюидд на скамью под кленом и сел, держа ее на руках, словно защищая от кого-то.

– Я лечила, а они на следующий день возвращались в еще худшем состоянии. Это была чума тени, мальчик. Она убивала, чтобы Черный питался силой. Я знала, что искать, но забыла: ведь я слишком стара. А к тому времени, как все поняла, я была сама больна и полклана со мной вместе. Я лечила их, потом лечила себя, но было уже поздно. Лечение отняло больше, чем я могла дать, и теперь я умираю. Как умер весь город. Он убит тенью. Я видела это.

– Мама сказала, что Жаворонок не может видеть тень, – мягко сказал Лер.

Брюидд покачала головой.

– Может. Мы все можем немного, просто для нас, у кого нет глаз Охотника или инстинктов Защитника, это трудно. У орденов много общего, хотя Вороны стараются доказать, что это не так.

– Черный убил город, – сказал Джес. Брюидд кивнула.

– Да, тех, кто не убит ножом или дубиной. Теперь Черный в полной силе. Скажи матери, чтобы она опасалась его.

– Он человек? – спросил Лер. Она покачала головой.

– Не знаю. Ничего не должна предполагать. Он может быть кем угодно. У вас есть ко мне вопросы. Достаточно важные, я думаю, чтобы я дождалась их.

Лер рассказал о попытках убийства, которые заставили Форана бежать из Таэлы.

– Память Форана не исчезла, – сказал Джес.

– Папа считает, что Память не покинет его, пока не будет уничтожен Черный.

Старуха снова кивнула.

– Если Память не ушла после смерти других, вероятно, это так. Но она стала сильнее, больше похожей на человека, которому когда-то принадлежала. Возможно даже, что и смерть Черного не освободит ее – как и камни орденов. – Она глотнула. – Скажи матери следующее. Память подобна камням орденов, но орден прикреплен в этом случае к Форану, а не камню. Это может ей помочь.

Она с минуту отдыхала, дышала неглубоко и медленно.

– Что еще? – нетерпеливо спросила она. – Было две проблемы. Я знаю.

– Папа, – ответил Джес. – Лер знает. Лер сказал:

– Мама считает, что Путь каким-то образом ослабил связь между папой и его орденом. Она просила передать тебе, что видит дыры, как в ткани. И часть дыр она сумела заштопать.

– Правда? Как она это сделала?

– Она сказала, что вы убедили ее: один из камней, тигровый глаз, ей поможет. Ты знаешь, чье это было кольцо. – Он откашлялся. – Она говорит, что с помощью магии соткала пряжу, а орден Жаворонка стал иглой, и она с помощью своего ордена этой иглой штопала дыры. Имеет это для тебя смысл?

Брюидд издала странный звук, который испугал Лера; но он почти сразу понял, что она смеется.

– Изобретательное дитя, – сказала она, когда смогла говорить. – Ей повезло, что Жаворонок, наполовину захваченный этим камнем, не убил ее, пока она его держала.

– Мама говорит, что починка временная и долго не продержится. Она надеялась, что ты поможешь.

– Нет, мальчик, – ответила она. Она отняла руку от его лица, и он ощутил это как потерю. – Не смогла бы, даже если бы мне снова было двадцать лет. Я не могу касаться орденов, и ей тоже не следовало бы их касаться. Нет. То, что ей нужно, утрачено вместе с гибелью Колосса.

Лер ощутил, как по спине у него пробежал холодок.

– Оно все еще там?

Лер поднял голову, чтобы посмотреть на Защитника – но столкнулся с мягким взглядом брата.

– В Колоссе? – спросила Брюидд. – Не знаю.

Она с трудом дышала, и Лер покачивал ее на руках. Она была легкой, как ребенок.

Но вот ее дыхание успокоилось.

– Пока я ждала вас, мне снился Колосс. Раньше я никогда не видела такого сна. И ты там был. Ты, и твоя черная собака, и башня.

– Мы нашли карту Колосса, – сказал Лер. – В храме Пути в Редерне.

– Да, да, – с улыбкой сказала старуха. – Этот сон для тебя. Вот почему я ждала тебя. Чтобы сказать, что тебе нужно идти в Колосс. – Она помолчала и расслабилась. – Да. В этом все дело. Ты можешь не найти там ответа, но если не пойдешь туда, не найдешь никогда. – Сила, горячая и свирепая, ударила Лера, лишив его возможности дышать, и голос Брюидд прозвучал, словно колокол: – Если не найдешь в Колоссе, Таер погибнет, а голова императора будет украшать стену крепости его врагов.

Тело ее обвисло у него на руках, странная сила отхлынула и ушла, словно ее никогда не было.

– Брюидд? – прошептал Лер.

Он боялся, что она умерла, но она при звуках его голоса шевельнулась.

– Я еще здесь, мальчик. Скажи матери. Я думала об этих камнях орденов. Несколько дней назад мне пришла в голову мысль. Я вначале не сочла ее важной, но если ты будешь в Колоссе, возможно, она тебе поможет.

Она закрыла глаза и несколько минут отдыхала. А когда снова открыла, цвет лица стал немного лучше.

– Традиция утверждает, что в библиотеках мермори нет ничего об орденах, и по опыту твоей матери, Хенны и по собственному я должна с этим согласиться. Ничего. Однако когда Старшие колдуны покинули город, принеся в жертву его обитателей, они смогли создать ордены. Магия солсенти – а магия Старших колдунов была отчасти магией солсенти – требует напряженного изучения и определенных форм. И все это следовало записать. Большая магия, такая, как ордены, магия, способная продержаться столетия, требовала огромной работы, дети мои. А над чем еще могли работать Старшие колдуны?

– Над Сталкером? – спросил Джес. Брюидд кивнула.

– Это возможно, конечно. Но они знали, как создавать ордены, и должны были что-то об этом записать. Ворону много не потребуется. Существовала библиотека.

– Ронжер Библиотекарь, – сказал Лер. Она кивнула.

– Скажи матери также это: если Таер потеряет свой орден, это погубит его. Тело его не умрет, если кто-то будет о нем заботиться, но орден заберет Таера с собой. И не оставит ничего. Ничего. Если это произойдет, тебе придется об этом позаботиться, Охотник. Твой отец будет мертв, и тело его тоже должно быть мертво.

Она снова закрыла слепые глаза и потрепала Лера по руке.

– Ну, ну. Я свое уже получила. И могу оставить проблему Черного тем, кто лучше подготовлен к ее решению. – Теперь она дышала так, словно дыхание причиняло ей боль. – В моем кейрисе есть мешочек. Отдай его матери, она знает, что это и что с ним делать.

– Ш-ш-ш, – сказал Лер. – Отдыхай. Но она положила свою левую руку на его.

– Джес, – сказала она, протягивая свободную руку. – Иди сюда и возьми меня за руку. А теперь слушайте оба.

Но она ничего не сказала, только послала свою магию волной, горячей, словно обжигающей, но не до боли. Судя по удивленному выражению Джеса, он почувствовал то же.

– Теперь вы в безопасности, – сказала она наконец, слегка отдуваясь. – Чума не может вас убить или перейти от вас к кому-то еще. Лучшее, что я смогла сделать. Когда будете уходить, закройте ворота. Через две недели в город будет безопасно заходить. Убедитесь. Удержите людей.

– Я помню как, – пообещал Лер. – Я смогу на две недели удержать людей.

– Осторожнее.

– Как всегда, бабушка, – сказал он.

Она сжала его руку, но больше ничего не сказала. Немного погодя он почувствовал, что она уснула.

Пока Лер держал старуху на руках, Джес прибрал в кейрисе. Нашел где-то свежее постельное белье – брат не спрашивал где. После этого Лер положил старуху в кейрис и сел рядом.

Джес положил руку ему на плечо, потом вышел.

Когда солнце склонилось к вечеру, Лер вышел, чтобы заняться Кукурузой, но увидел ее расседланной, вычесанной и накормленной. Лошадь стояла в небольшом загоне, в котором, судя по размерам изгороди, держали коз. Джеса не было видно, поэтому Лер вернулся к Брюидд.

Она спасла его, когда он был тяжело ранен – до самой глубины души.

Он убивал людей. Набросился на них под покровом темноты и перерезал им горло, прежде чем они поняли, что происходит. Убивал хладнокровно, заранее планируя каждое движение. Это не была честная, равная борьба – он не мог этого допустить, потому что в опасности была его мать.

После этого Брюидд взяла его под свое крыло и научила, как быть одновременно Охотником и человеком, – и он был почти уверен, что она применила свое мастерство Целительницы к его душе. Под ее властными манерами и острым языком таилось доброе сердце.

– Вот, – сказал Джес.

Лер поднял голову и взял лепешку, которую протянул ему Джес. Она была из их мешков, а не из города. Лер немного откусил и проглотил.

– Где ты был?

– Искал живых, – ответил Джес, отводя взгляд. – Нам нельзя оставлять никого. Но здесь все мертвы. И люди, и животные.

– Я не оставлю ее здесь, – сказал Лер. Он не сказал, что Брюидд умирает и что передвигать ее жестоко. Джес это и сам знал.

– Я тебя подожду, – сказал его брат и сел рядом. Брюидд так и не проснулась; где-то среди ночи, когда Лер задремал, она скончалась.

Джес отыскал лопату и помог Леру выкопать могилу под кленом. Лер плотно завернул тело в простыни и закопал.

Джес стоял рядом с ним, когда все закончилось.

– Где-то пролетел новый жаворонок, – сказал он. Ласково обнял Лера за шею, но тут же отпустил. – Надо уходить, пока не пришли другие.

Лер оседлал Кукурузу и пошел рядом с Джесом, ведя лошадь, пока они не дошли до ворот. Потом он отправил Джеса с лошадью вперед, а сам запер ворота. Изнутри забираться на ворота было легче, чем снаружи, и он спрыгнул на землю рядом с Джесом.

Потом прижал ладони к стене и вначале выполнил самую легкую часть работы. Стены строят, чтобы удерживать людей, и Лер подкрепил это их свойство. Теперь, пока энергия, оставленная им, не рассеется, никто не сможет преодолеть их. «А на это потребуется месяц или даже больше», – подумал он. Стены прочные; они не хотят пускать людей.

С воротами оказалось сложнее. К тому времени как он закончил, лошадь и Джес потеряли терпение.

– По крайней мере здесь только одни ворота, – сказал Лер, когда был удовлетворен своей работой. Об этом ему сказала стена.

– Стены и ворота, – сказал Джес. – Почему, Ястреб?

– Потому что Охотник расставляет ловушки. – Без труда поняв вопрос Джеса, Лер устало сел в седло. И похлопал лошадь по шее, извиняясь за свои неловкие движения. – Брюидд говорила мне, что изгороди, стены, двери, замки и ворота слушаются меня, потому что задерживают всех, поэтому на них влияет мой орден.

– Охотники ловят дичь в ловушки или загоняют в клетки, – задумчиво сказал Джес.

Лер направил лошадь на тропу, ведущую к дому, и сосредоточился на том, чтобы не упасть. Прошлую ночь он почти не спал, а магия, с которой он работал, отняла у него все силы.

– Мешочек, – неожиданно встревожился он. – Ты взял мешочек, который Брюидд хотела передать маме?

– Да, – ответил Джес. – В нем мермори Ронжера Библиотекаря и остальные, которые были у Бенрольна. Их пять. Мама не обрадуется. Их у нее и так слишком много.

Солнце грело, и Лер почувствовал, что с трудом держит глаза открытыми. Веки горели, в горле жгло.

– Поспи, – сказал Защитник у плеча Кукурузы. – Мы с Джесом покараулим тебя. Ты больше ничего не можешь сделать.

– Я болен, – удивленно сказал Лер.

– Да, – подтвердил Защитник. – Отдыхай.