Учитель. Назад в СССР

Глава 15

— Егор Александрович, вы у нас человек новый, можно сказать, неопытный, — Семён Семёнович добавил извиняющего смущен

ия в голос. — Я, конечно, понимаю, специалист молодой, из самой столицы…

Лиходед покрутил головой, выражая восхищение. Я терпеливо ждал, когда он продерётся через поле словоблудия и перейдёт непосредственно к теме разговора.

— Но у нас тут колхоз. Коллективное, значит, эт самое, хозяйство. А в колхозе что? — спросил председатель и сам же ответил. — Правильно, надо трудиться. Ну и денежка лишней не бывает, всем нужна. Без денежки хлебушка не купишь, деток в школу не соберёшь. Так вот, о детках я и хотел с вами поговорить…

Лиходед кинул на меня короткий взгляд, проверяя, слушаю или пропустил мимо ушей его долгое вступление. Я слушал, но пока не понимал, к чему он клонит.

— Вот вы сейчас зачем по домам ходите? — спросил Лиходед, прекрасно зная ответ.

Я хотел отмолчаться, но пришлось ответить. Как-то отвык я от таких разговоров, когда один взрослый считает, что второй чересчур молодой и ему надобно всё разжёвывать, напоминать, чтобы не потерял нить разговора. И ведь не скажешь, что мне лет больше, чем председателю. И не пошлёшь. Потому как учитель…

Я сдержал первый порыв, вежливо ответил?

— Знакомлюсь с детьми, напоминаю про трудовую практику.

— Во-от! — протянул довольный Семён Семёнович. — А ребятишки-то ваши все, как один, на практике, на самой что ни на есть трудовой, — радостно объявил председатель. — Виталик не даст соврать, — внушительный кулак Лиходеда стукнул водителя в плечо.

— Так точно, — бросил шофер, не отрываясь от дороги.

Я выжидательно смотрел на колхозное начальство. В принципе, я уже понял, что он хотел мне сказать, но ждал. Послушаю предложение, потом решу, соглашаться или нет. Классную комнату в порядок приводить нужно? Нужно. Я, конечно, могу и один всё помыть-покрасить, но это не педагогично. Практически все и всегда принимают вежливость и доброту за слабость. А с ребятами мы пока незнакомы, и давать повод садиться себе на шею у меня нет ни малейшего желания.

Лиходед, не дождавшись от меня встречного вопроса, чуть нахмурился, но тут же снова вернулся в доброе расположение духа.

— Егор Александрович, вы меня поймите правильно… Как учитель… Вот мы с вами что должны в молодёжи воспитывать? Правильно! Трудолюбие! А где, как не в родном колхозе, это самое трудолюбие воспитывается? Ну что в школе, помахали метёлкой, или там тяпкой на клумбах часик-другой, и по домам. А настоящая работа, она вон там, в полях, на фермах, в ремонтных мастерских. Согласны, Егор Александрович?

— Всякая работа важна и нужна, не стоит обесценивать детский труд на благо школы.

— Да кто ж обесценивает! Ни в коем разе! Но, согласитесь, каждый труд должен оплачиваться, — Лиходед хитро на меня посмотрел.

Я промолчал, потому что как не старался, не вспомнил, что на этот счёт утверждает партия. Лиходеда я пока не мог просчитать, потому предпочитал больше молчать, чем говорить, чтобы случайно не ляпнуть что-то ненужное или малопонятное для человека из шестидесятых годов прошлого века.

Широкий лоб председателя снова украсили морщины, когда он не дождался от меня ответа.

— Вы поймите, дорогой вы наш товарищ учитель, Егор Александрович! Нам ребятишек в большую жизнь выпускать. Значит что? Надо приучить к труду, чтоб не ленились. Значит, родному колхозу опять-таки помощь… Ребятишки хотят работать, так пусть работают. Надо поддержать хорошее начинание молодёжи. Опять-таки родителям помогают, так сказать, копеечку зарабатывают. К труду приучаем со школьной скамьи, так сказать… Вы со мной согласны?

— Безусловно, — осторожно согласился я…

Семён Семёнович довольно улыбнулся и продолжил монолог:

— Вы не переживайте, я ребятишкам передам, придут они завтра. Отпустим их с работы. Школа — дело важное. Да и помочь школе — хорошее дело. Сами же изгваздали, сами в порядок приведут. Всё понимаю, Егор Александрович. Первое сентября на носу… надобно побелить, покрасить, чтобы, эт самое, не ударить в грязь лицом. Но у меня есть к вам одна маленькая личная просьбочка. Персональная!

Когда председатель произнёс слово «просьбочка», я, наконец, сообразил, кого он мне напоминает. Товарища Саахова из бессмертной комедии Гайдая. Ну точно он, усы чёрные, глаза тоже, даже взгляд такой же хитрый, продуманный. Особенно когда Лиходед произносит «эт самое» — ну просто одни в один. И ведь у председателя прекрасно поставлен голос и речь хорошая, к чему эти слова-паразиты?

— Так в чём заключается просьба, товарищ Лиходед? — уточнил я, сообразив, что мы уже свернули на улицу, где расположена школа, а Семён Семёнович по-прежнему топчется на месте в надежде, что я сам предложу ему оставить ребят на колхозных работах, не отвлекать от общественно полезного оплачиваемого труда.

— Понимаете, товарищ учитель, есть у вас в классе парнишка, Володя Свирюгин… Хороший пацан, правильный. Землю любит, за родной колхоз переживает. А уж руки у него ну просто золотые! Да что там! Технику любит, считай, как мать родную. И техника его уважает. Вот не поверите. Встанет, к примеру, трактор, заглохнет там, или ещё чего, — председатель так воодушевился, что практически перевалился через спинку, чтобы лучше меня видеть. — Мужики переберут по винтику, по гаечке, и так и эдак, а трактор стоит, и хоть ты тресни! — Семён Семёнович в азарте действительно стукнул по сиденью. — И что делать? Работать-то нужно?

— Нужно, — кивнул я.

— Вот! Вовку зовут, понимаете? — Лиходед уставился на меня. — Не понимаете… — вздохнул председатель. — Говорю же, руки у парня золотые, техника его слушается, как… как коровы пастуха! Он только к трактору, а тот раз и завёлся! И поехал! Вот что хотите со мной делайте, а не отдам я вам Свирюгина пока уборочная… Очень я вас прошу, товарищ учитель, уж вы не трогайте Вовку… Походатайствуете перед директором… А мы, со своей стороны, Свирюгину и характеристику напишем какую хотите: производственную там, личную. И практику ему трудовую нарисуем. Он, эт самое, с утра как на поле с мужиками заходит, так считай, только к полуночи домой добирается… Ценный кадр… Вот не могу я его сейчас отпустить на ваши школьные игрушки… Хоть что делайте!

Тон председателя изменился, стал из возбуждённо-радостного огорчённо-печальным.

— Ну, школа, положим, не игрушки, — вставил я свои пять копеек.

— Само собой, не игрушки, но и не взрослая жизнь, — согласился председатель. — Нужен мне этот пацан, и механикам моим нужен. Во как нужен, — Семён Семёнович провел большим пальцем возле шеи.

Я смотрел на Лиходеда, сомневаясь в его словах. Есть, конечно, пацаны, которые с детских лет с железками возятся, но чтоб лучше механиков в тракторах разбирались в семнадцать лет? Хотя… Память вытащила из глубины времён смуглое круглое лицо Тимура Хабибулина, вот уж действительно парень в свои двадцать любую технику мог разобрать и собрать. Да что там! Тимур по тому, как машина заводится, мог определить проблему. И неважно, жигуль это или последняя модель спорткара.

— Так что, Егор Александрович, по рукам?

— Никак не пойму суть вашей просьбы, Семён Семёнович. Вы хотите, чтобы Свирюгин проходил практику у вас в колхозе? Или вы за весь десятый класс просите?

— Да что вы, Егор Александрович, — замахал руками председатель, едва не зацепив водителя. — Только за Вовку! Остальные пускай школу чинят, невелика потеря. Баб на фермах у нас хватает, да и на прополке тоже, — цинично выдал Лиходед. — А Свирюгина не дёргай, товарищ учитель. Не трогай! Без него как без рук. Вы уж ему практику поставьте. А Вовка, эт самое, не баклуши бьёт, на колхоз работает. Дело, как ни крути, государственной важности.

— Я вас услышал, Семён Семёнович. Сделаю всё, что в моих силах. Но поскольку я человек у вас новый, мне нужно этот вопрос обсудить с директором…

— Это само собой! Со Свиридовым я и сам переговорю, тут не переживайте, всё чин по чину будет, — закивал председатель. — Оно ж, эт самое, в обход классного руководителя как-то не того с директором разговаривать. Я и ходатайство подготовил. А мы школе в сентябре благодарность выпишем! В рамочке! И Вовке грамоту! А вам, Егор Александрович, лично от меня мешок картошки, — заулыбался председатель.

— Не стоит, Семён Семёнович, — улыбнулся я.

— Ещё как стоит! — не принял отказ Лиходед. — Так сказать, материальная помощь молодому специалисту. Картошечка да с сальцем, да с солёными грибочками зимой самое то. Вы-то без огорода, без запасов считай…

— Спасибо за заботу, — прервал я председателя. — Я переговорю с директором, думаю, решим мы этот вопрос.

— Вот спасибо, дорогой, вы мой человек.

Лиходед перегнулся через спинку сиденье, схватил меня за руку и начал трясти. Я с трудом вырвался из захвата широких загребущих ладоней Семён Семёновича.

— Так я на вас надеюсь, товарищ учитель, уже вы помогите, а мы вам поможем, чем можем, — подмигнул мне председатель. — А ребятам я скажу, не сомневайтесь, завтра будут в школе. Во сколько надо-то?

— К восьми утра.

— К восьми так к восьми, — покладисто согласился Семён Семёнович. — Вы не сомневайтесь, я своё слово держу.

Машина остановилась напротив школьных ворот. Я собрался открыть двери и покинуть чересчур гостеприимного громогласного председателя, но не тут-то было.

— Вы вот что, Егор Александрович… Вы, если хотите про ребятишек наших прознать, по селу ходить, ноги топтать, необязательно.

— Это почему же? — удивился я. — Не родителей же вызывать, в самом деле. Сами говорите, уборочная, все работают. Учебный год начнётся, будут родительские собрания, ещё находятся в школу.

— Так то собрание, а я вам про детишек. Кто чем дышит, чего делает. Характеристики, одним словом. Хулиганит там, или покладистый…

— Рекомендуете изучить личные дела? — улыбнулся я. — Обязательно ознакомлюсь.

— Что дела, бумажки, — отмахнулся председатель. — Они пацана, или скажем там девочку, с одной стороны покажут, — подмигнул мне Лиходед. — Вот что я вам скажу, Егор Александрович, вам бы с Ольгой Николаевной переговорить. Она ж десятый класс с первого дня учит. Знает лучше родителей. Заодно Оленька совет какой даст. Она ж к нам тоже пришла, вот как вы, молодым специалистом. Да… У нас и замуж вышла. Вот теперь ребёночка дождалась наконец-то… А то и вас обженим, а, Егор Александрович? Али женаты уже? — хохотнул председатель.

Я проигнорировал вопрос о своём гражданском состоянии, но идея встретиться с Ольгой Николаевной и в самом деле была хорошей. Одно только но: молодая женщина лежала на сохранении.

— Выйдет из больницы, переговорю обязательно, — согласился я.

— А чего ждать? — удивился Семён Семёнович. — Завтра и езжайте.

— Куда?

— Так в райцентр. Я вам и машину выделю. Виталик вас и отвезёт!

— Неудобно, женщина в больнице, мы с ней незнакомы, чтобы вот так, без предупреждения, — отказался я.

— Чего там неудобно? В роддоме Нина работает… Нина Васильевна Пешкова, мамка вашего ученика, Серёжки Пешкова. Медсестричкой. Я с ней вечерком переговорю, договорюсь, чтобы встретила да проводила к Ольге Николаевне. Завтра же и машину дам. А вы уже с Ольгой поговорите, детишек обсудите, характеристики полистайте. Оленька Николаевна вам и по семейной обстановке всё обскажет.

— Спасибо, Семён Семёнович, за предложение. Я подумаю, — уклончиво ответил я, выбираясь, наконец, из автомобиля на улицу.

Идея заманчивая, но тут надо хорошенько прикинуть: во что потом выльется близкое знакомство с председателем хитрованом? То, что Семён Семёнович ничего не делает без выгоды для себя, я уже считал. Но и пообщаться с бывшей классной руководительницей обязательно нужно. Может, проще на рейсовом автобусе смотаться, чтобы никому не быть обязанным?

— Негоже учителю на автобусе трястись, дел-то в школе невпроворот. А тут, считай, целый день убьёте. Пока туда, пока обратно. А тут на машине раз и готово! — словно прочитав мои мысли, принялся убеждать председатель. — А если думаете, что машину казённую придётся гонять, так я Виталика делами нагружу, за это не переживайте, — заверил Лиходед. — Покуда у вас разговоры, Виталя по организациям прокатится, бумажки раздаст, да другие заберёт.

— Завтра не могу, — с сожалением развёл руками. — Дети придут, знакомиться будем, класс красить. Так что, спасибо, Семён Семёнович, за хорошую идею, но придётся отказаться от вашего щедрого предложения.

— Ах ты, голова моя садовая, — поморщился председатель, вслед за мной выбираясь из машины. — Совсем забыл. Вы не подумайте, Егор Александрович, ребятишки будут! Ну, давайте послезавтра, — Лиходед задумался, пошевелил усами, кивнул каким-то своим мыслям, глянул на меня и добродушно улыбнулся. — Вот точно, послезавтра. Часов так к девяти я вам машину отправлю. С утречка, значит, самое то будет… И поедете с Виталиком в райцентр. Нина вас познакомит, а там уже вы сами с Ольгой Николаевной всё и обсудите как есть. Она женщина хорошая, поможет, расскажет… Договорились, Егор Александрович?

— Предварительно да. Если Юрий Ильич отпустит, обязательно воспользуюсь вашим предложением.

— А чего б не отпустил! Вот сейчас и узнаем, и за Вовку, и за командировку! — хохотнул Семён Семёнович. — Юрий Ильич, а, Юрий Ильич! — крикнул он, заметив возле мастерской директора. — Доброго здоровьичка! Разговор к тебе имеется! — по-свойски крикнул председатель. — Чего тянуть? Пошли, Егор Александрович, обсудим наши дела! Виталик, я на пять минут, жди.

— Так точно, — откликнулся молчаливый водитель, заглушил мотор, взял тряпку, вышел на улицу и принялся неторопливо натирать лобовое стекло.

— Семён Семёнович! Здравствуйте!

Директор заметил нас и поспешил на встречу.

— Какими судьбами? Случилось что? Ребята натворили? — заволновался Свиридов.

— Всё в порядке, Юрий Ильич. Но разговор предстоит важный, — директор и председатель пожали друг другу руки.

— Тогда прошу ко мне в кабинет, — пригласил Свиридов.

— И Егора Александровича зови. Хорошие кадры к нам прибыли, а, Юрий Ильич?

— Не жалуемся, — уклончиво ответил директор.

Ну, оно и понятно, по одной встрече судить о том, какой я кадр, непрофессионально как минимум.

В директорском кабинете по-прежнему царил хаос. Юрий Ильич растерянно огляделся, сообразив, что гостей некуда посадить. И предложил перейти в соседний класс. В нём кто-то уже расставил парты и стулья. Свиридов присел за учительский стол, мы с председателем заняли две первых парты.

— Юрий Ильич, требуется твоё принципиальное согласие, — Лиходед несильно хлопнул по парте широкой ладонью.

— По какому вопросу? — уточнил директор.

— Егор Александрович вошёл в моё положение, разрешил Свирюгину пройти практику на колхозных полях.

— Во-первых, не разрешил. Обещал переговорить с директором школы по этому вопросу, — уточнил я. — Во-вторых, вы вроде говорили, что парень трудится в ремонтных мастерских, а тут вдруг в полях… — я вопросительно уставился на Лиходеда.

— Да один чёрт, — возмутился председатель. — Что в мастерских, что в полях техника ломается одинаково. Случилось что, так Вовка раз и в поле, на помощь.

— Я правильно понял, Егор Александрович, вы не против того, чтобы Володя Свирюгин отработал практику в колхозе? — поинтересовался у меня Юрий Ильич.

— Если это возможно, почему бы и нет, — пожал я плечами. — Со слов товарища председателя я понял, что у парня золотые руки, и без этих рук взрослые мастера с техникой не справляются.

Семён Семёнович недовольно фыркнул, но промолчал.

— Что ж, если классный руководитель не против, я, со своей стороны не возражаю. А как с другими ребятами? — уточнил Свиридов.

— Я бы предложил такой вариант, — ответил сразу, потому как эта мысль возникла у меня ещё в машине. — Если товарищ Лиходед отпустит завтра весь класс на ремонтные работы, включая Свирюгина, мы за один день приведём кабинет в порядок. А дальше, если Юрий Ильич не будет против, ребята смогут продолжить работать в колхозе, и практику школа им зачтёт. Что скажете, Юрий Ильич?

— Пожалуй, я не против, — задумчиво произнёс директор. — Школа практически готова к приёмке… Остался ваш кабинет… парты… влажная уборка… Ну да завтра всё и доделаем.

— Но Свирюгин… — начал было председатель.

— Тут я буду категоричен, — объявил я. — На ремонт класса должны выйти все, иначе между ребятами может возникнуть недопонимание: почему одним можно, а другим нет, — объяснил свою позицию.

— Ну, хорошо, — недовольно буркнул Семён Семёнович. — Что скажешь, Юрий Ильич?

— Поддерживаю начинание молодого специалиста, — кивнул директор. — Только ты, вот что, Семён Семёнович, подготовь-ка нам списки, кто и где у тебя трудится. Те, кто не занят на работе в колхозе, пускай в школе трудятся. Работы всем хватит.

— Добро, — согласился председатель. — Завтра и передам. Ну, спасибо, товарищи педагоги, за понимание. Да, вот ещё что, Юрий Ильич, — вспомнил Лиходед. — Хорошо бы Егору Александровичу с Ольгой Николаевной про ребятишек поговорить… Я машину выделю, на послезавтра. Пускай съездит… Что скажешь?

Я недовольно поморщился: не люблю, когда через голову решают. Договорились же, что сам с директором переговорю. Вот зачем?

Свиридов заметил мою реакцию, едва заметно улыбнулся и поинтересовался у Лиходеда:

— Хорошая мысль, нужная. Не возражаю.

— Ну вот, товарищ учитель, и договорились! Жди машину к девяти утра! Бывайте, товарищи! — попрощался с нами председатель. — Детишки будут! Список передам! — громогласно повторил Лиходед и покинул кабинет, а потом и школу.

Мы с директором, не сговариваясь, облегчённо выдохнули, едва председательская машина отчалила от здания школы.