Убить короля

Глава 29

Залы и коридоры дворца украсили черными и серебряными лентами. В тронном зале они свисали с куполообразного потолка и рядом с открытыми арками.

Черное и серебряное: ночь и звезды.

Ночь для похорон Леона, звезды для коронации Корвуса, поскольку и то, и другое должно произойти в один и тот же день.

Мера взглянула на серебристый лиф своего платья, затем погладила темную юбку. Ночь и звезды — в честь обоих братьев. Большинство сидхе, которые толпились в тронном зале, одеты в те же цвета.

На голубом небе сегодня не было ни одного облачка. Солнечный свет проникал сквозь арки, отражаясь на серебряных лентах.

Прекрасный летний день, который не соответствовал серьезности событий.

Серафина Дэй сидела рядом с Бенедиктом, который все еще оправлялся от ран в инвалидном кресле.

Целитель сказал, что клинок Леона на дюйм задел сердце Бена. Смертельный удар, который не прикончил его сразу. Это не было похоже на рану, которая убила Тео.

Мера верила, что Леон сделал это нарочно, и, возможно, это принятие желаемого за действительное, но ей все равно.

Глаза Серафины покраснели и опухли, но она сидела прямо и гордо, как королева, которой и была.

Подойдя, Мера поклонилась ей, а затем Бену.

— Песнь смерти настигла Леона, — заявила королева Ночи, едва заметив присутствие Меры. — Ночная кровь поет для всех нас изо дня в день.

Бросив на Меру извиняющийся взгляд, Бенедикт наклонился ближе и взял мать за руку.

— Мы сопротивляемся этому зову, мама.

— Пока не устанем, как твой брат.

С трудом сглотнув, Мера посмотрела на Баста, желая проверить, как он. Если он когда-нибудь устанет, она будет рядом, чтобы помочь ему найти дорогу обратно.

Всегда.

— Баст с Корвусом, — объяснил Бенедикт, заметив беспокойство в ее взгляде.

Внезапно вокруг них зазвучали трубы, напугав и Меру, и Серафину.

Толпа повернулась к возвышению в дальнем конце зала.

Фейри, одетый в элегантный черный костюм, украшенный серебряными нитями, взошел на трон. Если бы не злоба в его желтых глазах, Мера бы не узнала Корвуса.

Баст последовал за ним, неся красную подушку с новой короной — простым ободком из белого золота.

Целителям в Лунор Инсул не хватало мастерства Стеллы, но они успели вылечить руку Баста и другие его раны как раз к коронации. Мера содрогнулась при воспоминании о том, как он кричал, когда целители вправляли кость на место, а затем исцеляли ее своей магией.

«Сейчас с ним все в порядке, — заверила ее сирена. — На самом деле, более чем в порядке. Пальчики оближешь!»

Вот чертова похотливая сучка.

Однако она права. Ее напарник одет в рубашку цвета луны под ониксовым костюмом, который сидел на нем слишком хорошо. Его распущенные волосы спадали на левую сторону лица. Этот стиль он выбирал для официальных мероприятий.

Баст выглядел безупречно, но даже когда носил свой неряшливый мужской пучок, на него все равно было приятно смотреть.

По мнению советников, такое событие, как коронация, не стоило омрачать скорбью по поводу похорон брата. Но Корвус был непреклонен в том, чтобы получить и то, и другое в один день.

— Чтобы я никогда не забывал, как сюда попал, — многозначительно объяснил он. — Чтобы он всегда оставался частью этого…

Советники, конечно, не согласились. Они заявили, что Леона следует похоронить с позором, ведь он был предателем страны и собратьев-фейри. К счастью, Корвус не стал их слушать, как и Баст. Он полностью поддержал выбор брата, возможно, впервые в его жизни.

— Пока мы не закончили, — добавил будущий король, — я полностью восстанавливаю моего брата в качестве принца Ночного двора. Себастьян Дэй вернулся в семью.

Взгляды советников были бесценны. Двое из них даже подали в отставку.

Да, Корвус, может, и мудак, но в глазах Меры он поднялся на ступеньку выше.

В тронном зале воцарилась тишина, когда Корвус преклонил колени перед Бастом. Это был момент, когда он получит корону, о которой никогда не мечтал.

— Да будешь ты править с сердцем Леона и добротой Тео, — разнесся по комнате голос Баста. — Прежде всего да будешь ты править своей силой, король Ночи.

Баст водрузил корону на голову Корвуса, и тронный зал взорвался аплодисментами, за которыми последовали громкие возгласы:

— Да здравствует король!

Вскоре после этого процессия из семьи и близких друзей тихо спустилась с горы, неся тело Леона во внутренний двор, где он испустил свой последний вздох.

Баст и Корвус несли открытый гроб вместе с мастером Раесом и несколькими его учениками. Кресло Бенедикта катилось рядом с братьями благодаря магии, а то время как Мера следовала неподалеку с Серафиной Дэй, которая обхватила ее хрупкой рукой.

— Однажды мне приснился кошмар, — пробормотала Серафина, впиваясь пальцами в кожу Меры и бездумно смотря вперед. — Волк вырвался из моего сына и убил всех в Таграде. Фейри, ведьм, людей, оборотней и вампиров. Никто не спасся. Их тела были разбросаны по земле, плоть разорвана, кровь впиталась в землю… Но волку этого было недостаточно. — Она задрожала, сильнее сжимая руку Меры. — Даже когда весь мир горел вокруг него, этого было недостаточно.

Сглотнув, Мера похлопала Серафину по руке.

— Это был просто кошмар. Леон теперь никому не может причинить вреда.

Королева Ночи нахмурилась, глядя на нее, как будто она сморозила глупость.

— Не Леон был волком, а Баст.

В ушах Меры зазвенело. Она словно получила пощечину.

— Это ничего не значит, — заверила Мера, стараясь убедить себя, хотя колючий, ледяной ужас прошел по ее спине. Кашлянув, она решительно кивнула. — Я не позволю ночной крови взять над ним верх, обещаю.

— Ты не можешь спасти его, дорогая. — Серафина сосредоточилась на гробе Леона и всхлипнула. — Никто не может.

Процессия двигалась беззвучно, пока не достигла внутреннего двора, где сложили погребальный костер.

Баст, Корвус и мастер Раес положили на него тело Леона, затем отошли. Бывший король прижимал королевский меч к груди, тот самый клинок, который оборвал его жизнь.

Леон умер жестокой смертью и все же казался таким умиротворенным.

Вежливо отпустив Меру, Серафина вышла вперед, где Бенедикт сидел на своем кресле, недалеко от Картаны и ее отца.

Корвус стоял возле погребального костра, держась величественно, когда охранник вручал ему факел.

— Привет, напарница, — голос Баста напугал Меру, когда он подошел к ней сзади.

— Привет. — Она выдохнула, потому что он не был волком, и на нее нахлынуло облегчение. — Ты в порядке?

— Ни в малейшей степени. — Он взял ее за руку, переплетя их пальцы. — Но я буду. В конце концов.

Будет ли?

— Эй, вахнала ву ту, броер, — начал Корвус, стоя лицом к погребальному костру. — Я благодарю тебя, брат. Я скучаю по тебе, брат. Бесконечная ночь призвала тебя. Дану в прериях, прими его.

— Дану в се кампине, хет им нут, — повторяли окружающие их сидхе.

Баст тоже повторил эти слова, хотя и не был верующим.

— Да возрадуешься ты в прериях Дану и насладишься ее благословениями, — продолжал Корвус. — Пусть любимые тобой, которых ты оставляешь позади, никогда не забудут тебя. До того дня, когда мы встретимся снова.

— Бис се таг ве вакта ан.

Корвус медленно поднес факел к погребальному костру, наблюдая, как пламя вспыхнуло, вскоре поглотив Леона.

Когда огонь затрещал и его брат сгорел, Баст крепче сжал руку Меры, не сводя глаз с пылающего костра. У нее болела рука от его хватки, но Мера не жаловалась.

Она не отпускала его.

Сильный жар покалывал кожу Меры, но в конце концов он унялся.

Большинство фейри медленно разошлись по своим домам, но королевская семья с Раесом и Картаной оставались во дворе, пока Леон не превратился в кучку пепла, которую развеял ветер.

Мера наблюдала за Корвусом, державшимся за руку с Картаной. Они не выглядели как любовники или как обрученные, а как друзья.

Почему-то это казалось странно правильным.

— Корвус хорошо выглядит, — отметила она. — Никогда не думала, что скажу это, но он может стать хорошим королем.

— Он мучил меня всю мою жизнь, но все же спас, когда я больше всего в нем нуждался. — Баст спокойно посмотрел на брата. — Корвус любил Леона, но все же вонзил клинок ему в грудь ради меня.

— Он сделал выбор. — Мера пожала плечами. — И выбрал тебя.

— Но заслужил ли я это?

Заостренные уши Корвуса дернулись, и Мера задумалась, услышал ли он Баста. Мягко отпустив Картану, он подошел к ним.

— Малахай, — обратился король Ночи к Басту. — Я полагаю, ты должен передо мной извиниться.

— За что?

— Ты обвинил меня в убийстве отца во время инцидента с зачарованным вином. — Повернувшись к Мере, Корвус прижал ладонь к груди в знак извинения, которое выглядело совсем не искренним. — И ты обещал извиниться. Вообще-то, ты дал клятву. Ты ведь помнишь, что невыполненная клятва может причинить сильную боль?

Баст игриво толкнул Корвуса в грудь, но там, где раньше его поведение было резким и недоверчивым, теперь оно стало

мягким. Добрым.

Благодарным.

— Ты всегда можешь отменить это чертово обещание, король Мудак.

— Что в этом было бы забавного? И мудак? — Корвус повернулся к Мере, в его золотистых глазах сияло веселье. — Так говорят люди? Это ужасно.

Она небрежно махнула рукой.

— Но верно, не так ли?

Со смешком Баст похлопал его по плечу.

— Ладно. Прости, брат.

— Ну вот. Было не так уж и сложно, да? — Корвус подмигнул Басту, поклонился Мере, а затем вернулся к Картане.

Мера с Бастом медленно спускались с горы в суровом молчании, и она решила, что легкая беседа может поднять ему настроение.

— Итак, как работает наша мысленная связь?

Он медленно моргнул, глядя на нее.

— Ты не хочешь, чтобы я ее отменил?

— Сначала я этого хотела, но это пригодилось в битве. Я подумала, что нам стоит попробовать.

— Стоит? — Он мягко улыбнулся ей. — Теперь, когда ты упомянула об этом, наша связь не обычная. Ее пронизывают эмоции, но нельзя читать мысли, если только на это нет разрешения. И все же я мог слышать и видеть размытые вспышки того, что происходило. Именно поэтому нам придется поработать с твоими мысленными блоками.

— Так ты хочешь научить меня, как уберечь свои мысли от твоего любопытства? Как вы добры, детектив Дэй.

Приподняв бровь, он посмотрел на нее, и на его лице появилась самая злая ухмылка.

— Я щедрый фейри, котенок.

«Чертовски верно», — подбодрила ее сирена.

Щеки Меры покраснели, когда она вспомнила сцену в участке, его умелые пальцы, его пылкие поцелуи…

Ее сирена замурлыкала.

Сидеть девочка!

Некоторое время они гуляли вместе, пока Баст не привел ее на пустынный пляж.

— Ты хочешь поплавать? — Он кивнул в сторону ленивых волн впереди. — Никто не узнает. Это личное убежище короля, но Корвус никогда не любил плавать.

Баст привел ее сюда из-за их связи? Потому что он почувствовал потребность, которая спала внутри нее? Желание снова войти в воду, тоску, которая всегда была внутри, которую Мера засунула глубоко в себя? Или, возможно, ее напарник просто понимал ее лучше, чем она предполагала.

Трудно сказать.

Мера смотрела на воду, которая становилась бирюзовой там, где встречалась с солнечным светом, страстно желая нырнуть в нее. Вдыхая знакомый солоноватый привкус дома, она вспоминала, как восхитительно было бросаться в волны.

Чистая свобода во всех смыслах этого слова.

Эти воспоминания, эти ощущения взывали к ней прямо сейчас. Сняв босоножки на высоком каблуке, она пошла вперед, чувствуя под ногами мягкий песок. Волны почти достигли кончиков пальцев ног, когда Мера остановилась.

— Я готова отдать все что угодно за то, чтобы поплавать, — с тоской призналась она, не зная точно, почему остановилась. Странное ощущение кольнуло ее в груди, что-то вроде шестого чувства, которое предупредило ее о чем-то. Вероятно, она боялась прикасаться к океанской воде после стольких лет. — Я приму предложение в другой раз, напарник.

— Как хочешь.

Подойдя к Мере, Баст некоторое время постоял рядом с ней, наблюдая, как волны ласкают берег.

— Итак, что дальше? — наконец спросила она.

Он кивнул в сторону океана.

— Это.

Посейдон.

Кто-то по этим псевдонимом обрюхатил Сару Хайланд и, по сути, очаровал сына короля Лета, заставив его убить ее. Кто-то из Атлантиды, кто-то, кто пережил смертельное заклинание запретной зоны.

Кто-то вроде Меры.

— Мы не можем обратиться к нашим капитанам без конкретных доказательств, — напомнила она ему. Кроме того, Мера не хотела беспокоить Рут, пока у них не появится серьезной зацепки. — Однако, пока мы расследуем новые дела, будет трудно копаться в этом.

— Да, трудно. Но разве это невозможно? — Баст взял ее за руку и поцеловал. — Сомневаюсь.

Улыбаясь, Мера убрала прядь серебристых волос с его лица, заправив их за ухо.

— Мы и раньше делали невозможные вещи.

Она не должна быть так близка с Бастом. Это ужасная идея, но после всего, через что они прошли, хотя бы раз Мера хотела забыться. Целовать его хотя бы пять секунд, не задумываясь о последствиях.

Подойдя ближе, Баст положил руку ей на бедро, на его мягких губах появилась дразнящая усмешка.

— Тогда перейдем к более приятным вещам…

Он опустил голову, чтобы поцеловать ее, и Мера наклонился вперед, готовая взять те пять секунд, но заметила краем глаза блеск в воде.

Солнечный свет упал на блестящий предмет у основания большого камня.

— Что это? — спросила она.

— Ничего, — проворчал Баст, даже не поворачиваясь и сосредоточившись исключительно на ее губах.

Тем не менее прежний инстинкт вопил внутри Меры, предупреждающие звоночки отдавались эхом в ее костях.

— Баст, что-то не так.

Это вывело его из задумчивости. Кивнув, он повернулся к скале и подошел ближе. Мера последовала за ним, но, заметив предмет, чуть не упала.

Должно быть, ей это мерещилось.

Она схватила Баста за руку, не давая ему подойти ближе к воде.

Они были не одни.

— Что за… — Он ошеломленно замолчал.

Она была прямо здесь, наполовину зарытая в песок.

Даже при сильных приливах эта штука никогда не смогла бы добраться до пляжа за такое короткое время.

Мера лихорадочно осматривалась по сторонам, вглядываясь в поверхность океана и пытаясь уловить исходящее снизу дуновение магии.

Она ничего не заметила, но ощущала, что за ними кто-то наблюдает.

— Морские фейри отдали корону королю Ночи тысячелетия назад, чтобы он хранил ее до Рагнарека, — вспомнила она слова Чарльза Грея.

Подойдя к скале, Мера подняла «Корону земли и моря», и по ее спине пробежал холодок.

Это его рук дело.

Посейдон был где-то поблизости, пытаясь сбить ее с толку и напугать. Она не могла видеть его, не могла чувствовать его, но никогда в жизни ни в чем не была так уверена.

Нахмурившись, она сжала кулаки.

— Да начнется игра, придурок.