У черты

ГЛАВА 9

Узкая, с ладонь, доска уходила в темноту и где-то там упиралась в берег, до которого Инге нужно было дойти, во что бы то ни стало. Наверное упиралась, Инга не знала точно, потому что никогда не доходила. И как ступала с обрыва на шаткую доску, тоже не помнила. Девушка просто оказывалась над багровой пропастью без дна, и делала один за другим мучительные шажки, замирая от мысли, как вокруг все страшно и неправильно. Темнота немного расступалась, образуя вокруг Инги темно-багровый пузырь едва освещенного пространства. Инга шагала час за часом, шаг за шагом, но конца пути не видела. Ее колотило от жара, поднимающегося снизу, и от холода, рвущегося изнутри.

«Я опять болею», — понимала Инга и даже чувствовала горький привкус лихорадки, но проснуться не могла.

Здесь, в болезненном кошмаре, всегда было горячо и шумно, как в экскурсии над адом. Очень далеко под ногами бурлило адское варево, чем-то напоминающее вулкан, невидимое, зато отчетливо слышимое и ощущаемое. Доска вибрировала от грохота, и девушка тоже раскачивалась, замирая сердцем от этого страшного движения.

Берег все не появлялся, хотя Инга прошла уже много километров. Но вот что-то случилось. Гул снизу начал замирать, красный свет пробился, наконец, сквозь вязкую темноту… Стриж пошатнулась от резкой боли — пространство сжалось в точку, где-то в районе сердца, и взорвалось.

Девушка полетела в бездонную пропасть…

Стриж проснулась, залитая потом как кровью, с колотящимся сердцем. Тело, каждую клеточку, словно выжигало изнутри раскаленным металлом, и даже закричать не получалось. Инга лежала в абсолютной темноте, понимая теперь, как это, когда глаза вылезают из орбит. Боль подскочила до верхнего, неизвестно кем назначенного уровня, и стала превращаться из резкой и нестерпимой в ноющую и такую же нестерпимую.

«А придется терпеть…» — с этой мыслью сознание начало ускользать, но следом за болью пришел ужас. Девушка снова пришла в себя.

Стриж лежала в гробу.

Она поняла это шестым чувством, потому что крикнуть и послушать эхо не могла. Только замычала, поднимая непослушные руки, и ожидаемо уперлась в крышку над головой. Крышка оказалась мягкой, и девушка уцепилась за это ощущение. Гроб не стали бы обивать чем-то мягким, верно?

«Стали бы!»

Инга пошарила вокруг, натыкаясь на глухие стены, нащупала пустую кобуру и снова едва не сорвалась. Отдохнула, закрыв глаза и пытаясь мыслить логично.

Гроб в Зоне? Откуда ему взяться? Зачем убивать так сложно, даже если сталкер с напыщенной кличкой Рамзес обманул и завел в ловушку? Ведь не за красивые же глаза он набивался в компанию…

«И за них тоже!» — заспорило ее девичье самолюбие, вечно прозябающее на задворках жизни.

Силы постепенно возвращались. Через пару минут, постанывая от напряжения, Стриж уперлась коленями в преграду над головой и попробовала ее поднять. Крышка подалась, совсем чуть-чуть, и девушка повеселела. Она немного отдохнула и сделала еще один подход, в который раз похвалив себя за часы, проведенные в спортзале. Твердый пресс, конечно, не так выигрышно смотрится на пляже как мягкая девичья талия, но, черт возьми, где тот пляж?!

Инга предельным усилием толкнула от себя крышку, и та, чавкнув герметичными прокладками, неожиданно легко распахнулась. Видимо, сработал доводчик.

Стриж вывалилась наружу, ощущая как свежо вокруг после затхлого могильника. Как много в воздухе кислорода, и даже резкий химический запашок не мешает дышать. Она лежала возле гроба, запоздало ужасаясь, что могла просто задохнуться.

Боль постепенно уходила, или Инга привыкала ее не замечать. Девушка видела дверь, выкрашенную белым, и тусклый оранжевый маячок над ней — единственный источник света в просторном помещении. Углы тонули в темноте, там смутно угадывались громоздкие механизмы.

«Опасность! Выход здесь!» — маячок подсвечивал черную на желтом надпись.

«Надень СИЗ, идиот!» — приписали ниже маркером.

Что такое СИЗ, девушка не знала. Что это за дверь, и как она за нее попала, не помнила. Собравшись с силами, Инга доковыляла до выхода и, уже взявшись за рычаг, увидела в круглом дверном иллюминаторе чужое лицо.

Автобус проявился в памяти, отчетливо, словно картинка на киноэкране. Только что не было его, но вот включился проектор и прокрутил кошмарный фильм в считанные секунды.

На какой-то миг Инге показалось, что это та, мертвая, смотрит на нее из оконца. Пергаментная кожа, клочья волос, истлевшая одежда… И черная дыра в груди, напротив сердца. Мир вокруг покачнулся, дверь ударила в лицо, но стегнувшая от раны острая боль удержала в сознании.

— Это отражение! — зашипела девушка, путая русские и английские слова. — Дура, дура, дура! Успокойся! — но картинка продолжала стоять перед глазами.

Над головой захрипело, будто кого-то душили.

— Подтверждаю оранжевый!.. — продрался сквозь хрип отчаянный голос. — Всем — оранжевый!.. Уровни минус четыре, минус пять, минус шесть — полная герметизация! Кто меня слышит…

Динамик отключился с резким щелчком, и на Ингу, как всегда в минуты видимой опасности, снизошло ледяное спокойствие, еще более страшное, чем паника. Эмоции истончились, отошли на задний план. Стриж даже смогла анализировать их с некоторой примесью любопытства — ну надо же, мумии испугалась. Собственной мумии…

Едва выбравшись из одного гроба, Инга совсем не хотела оставаться в другом, просторном. На кнопку «Open» дверь не отреагировала, и девушка потянула вниз рычаг запирания. Дверь не подавалась, будто на нее навалились с другой стороны.

— Кто здесь? — знакомый голос дрожал.

В иллюминаторе, как пузырек со дна аквариума, всплыл круглый глаз прапорщика Скидоренко, испуганно затрепетал ресницами.

— Это я, открой, — выдохнула Инга, против воли чувствуя облегчение.

Скипидар не открывал.

— Ты… живая? — задал он странный вопрос.

— Живая! — закричала Инга в вытаращенный глаз. — Где мы? Это Бор?

— Бор, — всхлипнул прапорщик. — Точно живая?

Инга рванула, и рычаг провернулся. Участковый смешно закудахтал, но девушка уже протискивалась, отжимая дверью тяжелое скипдарово брюхо.

— С ума сошел?!

За дверью открылось широкое помещение с лавками вдоль стен, едва освещенное аварийными лампами. Инга мельком огляделась, соображая, где находится. Скидоренко отступил в дальний угол, и девушка не сразу узнала его.

Прапорщик вооружился. Разгрузка едва сходилась на начальничьем пузе, ее бесчисленные карманы участковый набил патронами и аптечками. Рюкзак за плечами делал Скипидара похожим на увешанного оружием колобка.

Насмерть перепуганного колобка. Автоматный ствол, направленный Инге в грудь, выписывал нервные восьмерки.

— Где Рамзес?

— Ушел, сука такая! Руки покажи, не то выстрелю!

«Ушел, значит…»

— Успокойся, — Инга показала ладони. — Что случилось?

Участковый вытянул шею, не то разглядывая, не то вынюхивая, и, помедлив, опустил автомат.

— Не знаю! Рамзес сказал — ждать эвакуации, и свалил. Потом двери открыли, свет забрали, а этот придурок…

Скипидар уже не выглядел опасным. Он явно радовался тому, что не один и что-то говорил, говорил, говорил, не в силах остановиться. Инга окончательно запуталась. Она нашла под лавкой свои вещи и оружие. Разозлилась выпотрошенному рюкзаку:

— Кто?!

— Не я! — открестился Скипидпр и наябедничал. — Сталкер. Велел смотреть за тобой и ждать эвакуации. А этот придурок…

— Кто меня вытащил из автобуса?

— Не я!.. То есть… сталкер, а потом голован сказал — деактивация…

— Заткнись! — рявкнула Инга.

Она влепила бы пощечину струсившему мужику — это могло помочь, но автомат, укороченный «Калашников», висел у Скипидара прямо под рукой. Не ровен час, начнет палить с перепуга.

— Виктор! — Инга положила ему руки на плечи, крепко сжала. — Давай по порядку. Вы меня донесли до Бора, так? Что случилось потом?

— Потом у голованов что-то сломалось…

Скипидар тяжело дышал и поводил мутным взглядом.

— Ты правда живая? — спросил он неожиданно трезво. — Тогда нужно сваливать. Видела?

Прапорщик кивнул в сторону приоткрытой двери, ведущей, судя по всему, в основные помещения станции. На пороге неряшливой кучей лежал… труп? Инга посветила фонарем — труп! Какого-то животного или насекомого.

— Я сначала думал — таракан, — сказал прапорщик. — Большой, зараза, с овчарку. Вадим в него две обоймы высадил!

Это был не таракан. То есть разбросанные в стороны антенны-удилища, конечно, тараканьи, и ноги с левой стороны — тоже. А с правой…

— Убивал бы яйцеголовых! — в сердцах признался Скипидар.

С правой стороны из панциря торчали металлические шарниры, с закрепленными на них суставчатыми протезами. Протезы заканчивались острыми шпорами, и вообще, конструкция напоминала Инге проект нового марсохода НАСА. Она помнила фото из журнала «Сайенс».

Знакомый пушок обметал и протезы, и, особенно жадно, хитиновый панцирь существа. Еще дальше, по периметру двери и за нею, заросли пуха становились густыми и на вид непроходимыми. Инга не знала, что это такое, но, помня Рамзеса, осторожничала.

Девушка выставила фонарь на максимальную яркость. Пух едва заметно расползался в стороны.

— Растет! — сказал прапорщик ломким голосом. — Час назад было чисто.

Да, нужно уходить… Куда?

— Когда объявили тревогу, сначала все закрылось, а потом… Кто-то открыл двери. Вадим пошел внутрь. Сказал, ждать его. Я… собрался вот.

— Про меня забыл? — не удержалась Инга.

Скипидар только вздохнул.

— Тут такое!.. Не знаю, как уходить, — признался он. — Я пробовал: ворота не открываются без электричества, перелезть… там метра четыре будет и колючка поверху. А потом куда? Снаружи кошмар, ей-богу! Лучше уж здесь.

— Кошмар везде, — Инга задумалась. — Четыре метра? Я заберусь и попробую вытянуть тебя. Куда пошел Рамзес? В Нору?

— Спрашивал про какого-то Саяна, — неуверенно вспомнил участковый. — Зачем Рамзес?! Я в Зону не пойду!

— А куда пойдешь? К теще… как это?.. на блины?

Скипидар пробурчал, что «лучше уж в Зону».

— Я не настаиваю. Если хочешь, оставайся.

— Не хочу, — быстро ответил прапорщик. — Но почему за Рамзесом?

«Черта с два я теперь вернусь!» — подумала Инга.

— Потому что он мне нравится! Как идти, знаешь?

— Да вы свихнулись, оба, — растерялся участковый. — Как идти, голован знает… Вадим, то есть. У него в компьютере записано.

— Где этот Вадим?

— Я ж говорю, — снова зачастил Скипидар. — Как объявили тревогу, он сразу внутрь, придурок…

Объявили высший уровень и в нарушение всех правил открыли двери? Только в одном случае — ситуация вышла из-под контроля так неожиданно и быстро, что голованы, люди сугубо штатские, запаниковали и попытались бежать. До шлюза из недр станции не дошел никто, но шлюз наверняка не один. Может быть, кто-то успел выйти другим путем?

— Значит, так! — оборвала Инга скипидарово паническое бухтение. — Снимаешь лавки, двигаешь шкафы к воротам — что хочешь делай, но чтобы я могла дотянуться до проволоки. Чем резать, найдешь, не маленький. Я иду за маршрутом.

Инга едва не спросила «отчетливо?!»

— А если?..

«Если» остались за периметром, Инга доходчиво объяснила это в понятных Скипидару выражениях. Прапорщик сморгнул:

— Да ладно, ладно…

— И в пух не суйся!

Инга решительно закинула за плечи рюкзак и карабин — в узких коридорах «Тигр» будет мешать, но и оставлять его неразумно. Идти, в действительности, не хотелось. Стриж еще раз взвесила шансы добраться до Норы самостоятельно. Черт его знает, что опаснее, несколько километров в Зоне или несколько сот метров в зачумленном подземелье. Кстати, без особых шансов на успех, она голована Вадима в глаза не видела.

Девушка вооружилась фонарем и, прежде чем нырнуть в заросли, склонилась на тушкой мутанта. За несколько минут пух скрыл ее полностью, встопорщился как наэлектризованная шерсть. Девушка уловила ощущение чего-то скользкого и отвратительного. Труп стремительно разлагался, и пух именно так… чувствовал — Инга не могла подобрать другого слова, мешанину тараканьих потрохов, титана и кремния. И Стриж чувствовала тоже, хотя пальцем его не коснулась.

Скипидар уже ломал мебель. Инга застыдилась своей робости и шагнула через тело монстра. Пух захрустел под ногами, как стеклянная вата, и сразу же вернулась ноющая боль по всему телу. Инга задавила непрошенные мысли. Жалеть себя нужно после боя, вспомнилась нехитрая максима.

Пух облепил аварийные светильники, и в коридоре стояла едва разбавленная темнота. Инга перебрасывала фонарь из стороны в сторону, едва угадывая под пушистым налетом плотно закрытые двери. Это было хорошо, потому что Инге совсем не улыбалось обыскивать каждый аппендикс этой бесконечной кишки. Если голован шел здесь, то шел прямо.

И она двинулась, не сворачивая. Откуда-то снизу еле слышно взвизгивала сирена, лязгал металлом разлаженный механизм. Эти звуки, ее слишком громкие шаги и дыхание, частое и тревожное, только подчеркивали напряженную тишину. Выжидательную, как казалось Инге. Низкий потолок и стены ощутимо давили, казалось, они сдвигаются, как только девушка отводит фонарь.

Инга не выдержала и достала револьвер.

«Кольт-питон», мощная и надежная машина, излечивает от страха темноты и прочих фобий. Инга извела грузовик боеприпасов, не меньше, с тех пор, как отец подарил ей «питона» в легкомысленной розовой упаковке. На двенадцатилетие. Первым же выстрелом револьвер вывихнул школьнице палец. Господи, как она ревела тогда от страха, боли и обиды! Зато потом научилась сбивать подброшенную монетку.

В десятке метров от входа Инге почудилось шевеление под ногами. Фонарь выхватил из темноты пушистый сугроб с подергивающимися усами. Еще один таракан? Стриж обошла его вдоль стены, боком, а сугроб целился антеннами и делал слабые движения в ее сторону.

Миновав несколько задраенных дверей, Инга нашла распахнутую, а за ней лабораторную комнату и мертвого голована. Может быть Вадима, хотя Инга надеялась, что это не его труп, с выжженным кислотой лицом.

Забранные бронированным стеклом боксы громоздились от пола до потолка, в несколько рядов. Пух сделал их непрозрачными, но за некоторыми Инга угадывала движение и скребущие звуки.

Мертвый человек лежал навзничь. Его убила струя едкой жидкости, и та ее часть, что прошла мимо, расплавила защиту нескольких боксов. Тараканы пришли отсюда.

Инга встала на колено рядом с телом и посветила в темный угол, откуда выстрелили кислотой. Пух раскрошился под керамическим наколенником, но Инга не заметила нового приступа боли.

На нее смотрели из широкой оплавленной пробоины. Пух запятнал стекло по краям, но до отверстия еще не добрался, и там, в черной глубине, Инга различила неподвижные круглые глаза. Стриж вскинула револьвер. Глаза рывком приблизились, в круге света появилось мраморного цвета лицо. Инга, холодея, увидела девушку-подростка, и палец застыл на спуске.

Что здесь твориться?!

Девочка — или кто там был, за стеклом — равнодушно отвела взгляд и потянулась к отверстию, не обращая внимания на едкий химический дымок.

«Не смей!», — слова умерли, не успев родиться.

С костяным звуком существо распахнуло челюсти. Как рыба, механически — это лицо, похоже, не знало что такое мимика, а за гладкую кожу Инга приняла идеально подогнанную чешую. Там, где у людей бывает шея, запульсировал чудовищный зоб, и существо отрыгнуло сгусток дымящейся жидкости. Стекло почернело. Мутант неторопливо ухватил костяным ртом изрядный кусок, мотнул головой, отрывая, и сплюнул.

Обломок светопроницаемого полимера трехдюймовой толщины зашипел в зарослях пуха.

Инга оцепенело следила за быстро растущей проплешиной, когда ее тронули за шею, и палец дрогнул на спуске. Выстрел ударил по перепонкам. Пуля разорвала переполненный зоб монстра, хотя Стриж и не целилась толком. Она только показала стволом, и пуля нашла цель, словно заколдованная. Грузовик боеприпасов — это очень много…

Раненное существо зашипело и кануло в темноту, а затаившиеся до времени обитатели зверинца разом закричали и заметались по своим убежищам.

Стриж кувыркнулась вбок, уходя от опасности сзади, но это был всего лишь тараканий ус. Он тянулся из сантиметрового отверстия, прожженного случайными брызгами, и суетливо исследовал пространство.

Инга ударом ноги сломала вражеский щуп у основания, но из пробоин к ней уже тянулись конечности, живые и металлические, светились в темноте десятки глаз, фасетчатых, птичьих и почти человечьих. Со всех сторон и, кажется, даже сверху.

Да что здесь твориться?!

Инга, не глядя по сторонам, начала ворошить заросли на теле голована. Нашла пластиковый бэйдж с греческой фамилией и планшет, изъеденный кислотой до кремниевых потрохов. Проклятье!..

Стриж подпрыгнула от неожиданности и вскинула револьвер — от стены, что напротив входа, прилетел тяжелый звук. Кто-то сильно ударил по металлу, и сонм нечеловеческих воплей еще усилился. Теперь в нем явственно различался страх.

В той стене тоже имелась дверь, слава богу, задраенная. Теперь в нее мерно били чем-то увесистым.

— Кто там? — закричала Инга, перекрывая шум.

Ей не ответили. Удары прекратились, слепое оконце на миг заслонил массивный силуэт. Инга сообразила, что дальняя дверь ведет в параллельный коридор, и он наверняка где-то пересекается с тем, по которому идет она. Неизвестный двинулся тяжелым шагом как раз в сторону возможного пересечения.

Оставаться в этом жутком террариуме Стриж больше не могла. Сбежать не могла тем более.

Она вернулась в коридор и перемещалась теперь максимально осторожно, держа перед собой в сведенных кулаках фонарь и готовый к бою револьвер. Звук чужих шагов не долетал сюда, но опасность приближалась, Инга… знала.

Тьма вокруг постепенно расступалась. Впереди проявлялась сквозь заросли арка, а за ней зал, такой просторный, что пух не успел еще загасить светильники.

Здесь Инга нашла людей.

То, что раньше было женщиной, не старых еще лет, судя по узкой талии и высокой груди, застыло на пороге лифта. Лицо запорошил вездесущий пух, и Стриж, к великому облегчению, не увидела глаз несчастной. Створки лифта конвульсивно дергались, но им мешали сомкнуться заскорузлые культи — руки женщины-голована. Вместо ног из-под кокетливого, выше колен, лабораторного халата тянулись вниз побеги, видом и твердостью похожие на реликтовую древесину. Они уже пробили пол и уходили в пропасть лифтовой шахты.

Инга сглотнула. Нет! Лучше уж дыра в груди…

Она услышала шаги и стон, одновременно. Стонал второй голован, которого она впопыхах не заметила в лабиринте перегородок и механизмов, а шаги… Они приближались. Арка в дальнем углу открывала путь из параллельного коридора.

Инга метнулась к еще живому человеку.

Голован застыл каменной статуей, безумно вращал глазами и силился что-то сказать. Он не дошел нескольких шагов до лифта; наверное, пытался помочь женщине, и умирал теперь от заразы, принесенной с нижних уровней.

— Не… ка… сайся… меня… — с бескровного лица градом катился пот.

Такой голос мог принадлежать только паралитику, у которого одна за другой отказывают мышцы.

— Жи… ва… Рамзес…

Голован скривил белые губы. Улыбнулся.

— Вадим?! Ты Вадим? — у Инги перехватило горло

Голован не ответил, только дышал, тяжело и странно. С поскрипыванием и резкими щелчками. Оранжевый скафандр ученого пока сопротивлялся одервенению, но ботинки уже разорваны корнями. Цепкие побеги взломали напольное покрытие и удерживали человека, не давали упасть.

— Маршрут к Норе! — раздельно сказала Инга. — Где он?

И нервно оглянулась. Шаги приближались, тяжелые, громкие, шаркающие. Да уж, явно не таракан. На которого, к слову, ушло две обоймы.

Вадим опустил глаза. Планшетный компьютер размером с книгу торчал из нагрудного кармана. «Не касайся» — это относится и к компьютеру тоже?

— Можно?

Голован закрыл глаза — не знаю! — и Стриж решилась.

«Не пороли тебя, жалели. А зря», — сказал как-то в сердцах любимый до смутной ненависти папенька.

Инга сунула планшет под куртку, не раздумывая о последствиях — жалеть себя будем после боя! И замялась, хотя чужак мог показаться в любой момент. Вадим ее понял.

— Пистолет…

«Я не смогу в него выстрелить! Даже из жалости», — отчаянно подумала Инга.

Вадим косил одним глазом вниз, на пол, и медленно поднимал руку. В плече скрипело.

— Дай…

Инга разворошила ботинком пух, нашла пистолет и одинокую гильзу.

А голован выстрелить смог. Наверное, та женщина не была ему чужой…

Инга передернула затвор и осторожно вложила оружие в перчатку скафандра. Стволом кольта протолкнула указательный палец за скобу, и только потом отщелкнула предохранитель.

Шаги за дальним углом перемежались тяжелым сапом.

Так же яростно когда-то дышал на подпольной корриде бык, поддевая на рога неудачника тореро. Инга держала на прицеле одного из зрителей, ждала команды, которая так и не пришла, и накрепко запомнила все. И хрип быка, и крики человека, которого могла бы спасти.

Этот бык появится через секунду-другую.

— Иди…

Инга не послушалась. Она стала помогать Вадиму; толкала рукоятью «Кольта» пистолетный ствол. К лицу, к виску, ведь голован мог и не успеть. Ученый выкатывал глаза, мычал:

— Нет!.. — и тянул непослушную руку в сторону.

Хрип ворвался в помещение на полсекунды раньше хозяина. Стриж отпрыгнула от голована, и начала стрелять. Две пули ушли в то место, где должна была появиться голова, но черная фигура на трех конечностях оказалась слишком приземистой.

У нее не было головы.

Инга замешкалась от удивления и запоздалого страха. Монстр перемещался на двух ногах рывками, как на ходулях, и помогал себе единственной очень длинной рукой. На другом его плече вспух чудовищный горб — Инга присмотрелась — с широкой каверной носового отверстия, губатой пастью и почти человеческими глазами.

Голован, очевидно, знал больше об этом существе.

— Беги… — взмолился он и начал стрелять в черный силуэт.

Инга побежала.

Рамзес вернулся в сознание оттого, что струйки несвежей воды, скатываясь по лицу, собирались у ворота и затекали под комбинезон. Глеб дернул плечами и слизнул с губ что-то шершавое и соленое.

Кровь. Засохшая.

Он вспомнил как что-то больно ударило в голову, а значит…

— Прочухался? — донесся издали голос, чуточку знакомый.

Если бы голос звучал подхалимски, Рамзес опознал бы его с первых звуков. Пришлось смотреть. Рамзес приоткрыл глаза, сначала левый, потом с некоторым трудом правый. Увидел руку в грязном бинте с темными пятнами там, где кусала собака. Увидел перекошенное лицо Варана и почему-то совсем не удивился. Больше удивился серому утреннему небу.

«Сколько же я пролежал без памяти?»

На простое движение — зрачок двинулся влево-вправо — сталкерская голова отреагировала вспышкой свирепой боли, и давешняя тушенка фонтаном рванула по пищеводу. Сталкера мучительно стошнило и бросило в небытие.

Водичка снова побежала по волосам и затекла в ухо. Глеб очнулся. Рядом тяжело, с присвистом дышал Варан.

— Везет тебе, — прохрипел он. — Обычно я не промахиваюсь.

Он говорил, склоняясь к лицу, но Рамзес слышал его искаженный голос будто из параллельной вселенной. С контузией его многострадальному мозгу встречаться еще не приходилось. Контузия оказалась хуже Зоны. Сталкер заметил свой шлем, сорванный выстрелом, оценил глубокую борозду, пропаханную пулей в многослойной броне, и его опять едва не стошнило.

— Стреляешь ты хреново, — процедил Варан, — ходишь тоже так себе, даром, что долго. Но везет тебе железно. Везло, то есть.

Варан покрутил ножом перед лицом Рамзеса. Его ножом.

— Я не буду тебя убивать. Лучше зенки выколю! — посулил Варан. — И отпущу, пусть Зона порадуется.

Он говорил со спокойной злобой. Без истерики, и это пугало.

— За что? — прошептал Рамзес.

Не то, чтобы он просил пощады. Всего лишь хотел уточнить.

Варан ощерился:

— Ты в меня стрелял, падла!

— Не стрелял…

Варан рассмеялся.

«Как людей власть меняет», — отстраненно подумал Глеб.

Мимолетно забеспокоился — а ну как и впрямь искалечит?

— Тебе долговцы черную метку выпишут… за беспредел…

— Я в своем праве, — мотнул головой Варан. — Ты стрелял первым. Сидел в засаде, шмалял через ночную оптику. У твоей девки полный комплект этого добра. Скажешь, нет?

«Если б я стрелял, ты бы червям свои сказки рассказывал», — Глеб боролся с новым приступом тошноты.

— Нет…

— Стрелял! И высунул рыло, труп обыскать. А я живой! Непруха, да?

— Варан… ты ушел первым, сразу после волны… Как я мог тебя ждать?

— Через блокпосты догнать можно, — не согласился Варан.

Глебу послышалась неуверенность в его голосе.

— Нет… Зачем мне? Сам подумай…

Варан картинно завелся:

— Хватит мне мозги мозолить! Тебе давно пора, — он показал ножом как будет резать Рамзесу горло.

— Маршрут… — быстро, насколько мог, сказал Глеб. — У меня есть маршрут к Оку…

— Ах ты, мразь, — нехорошо улыбнулся Варан. — Гнал про ПДА?

Он наотмашь ударил Рамзеса кулаком в голову. Глеба вывернуло остатками завтрака — и слава Зоне! Иначе опять упустил бы сознание, а как поступит в этом случае рассвирепевший Варан, один дьявол ведает.

— Не гнал…

— Маршрут и у меня есть, — огорошил Варан. — Твой, получается, мне без надобности.

Рамзес сглотнул.

— Нет у тебя маршрута… Только циферки…

Варан оскалился:

— Кому циферки, а кто и мозгами работать умеет.

«Неужели разгадал? — удивился Глеб. — Цент не разгадал, а этот разгадал?»

— Гарантий никаких… Ты мог ошибиться…

Гарантий у Варана и впрямь не было. Иначе давно бы уже взрезал гортань человеку, которому завидовал и которого боялся. Мягкую человечью гортань, такую податливую для стального клинка.

«Резал бы и в глаза смотрел. Дрянь-человечишка».

— У меня есть маршрут, который провешил Фокс… — повторил Глеб. — Гарантированный… Без меня ты не сможешь…

— Так скажи, — усмехнулся криво Варан. — Облегчи душу. Вдруг я тебя жить оставлю?

— Так не пойдет… Нужно в Нору, на нейтральную территорию… Обсудим… Ты в своем праве, кончить меня всегда успеешь …

— Всегда? Нет! Ты оборотень везучий. Тебя в живых оставлять нельзя, опасно. Я тебя, Рамзес, все равно убью. Твой выбор — как подохнуть, сейчас или через сутки в дерьме и блевотине. Я сумею, ты поверь.

Рамзес поверил.

— Маршрут умрет со мной, — пообещал он. — Можешь мне тоже верить.

Варан поднял автомат. Рамзес твердо глянул в белесые зрачки убийцы:

— Варан, мое слово железное… в Норе я отдам тебе маршрут… и ты уйдешь. Саян гарантирует сделку… Это шанс!

— Саянчик тебе друг, — покачал головой Варан. — Хотя… за Око он тебя, пожалуй, сам на шашлык покромсает.

Он сомневался, и Рамзес перевел дух.

— Вставай! — приказал Варан после секундной заминки. — Живо! Дернешься — убью!

Рамзес поднялся, раскачиваясь от головокружения как осенний лист в полете. Варан мстительно ткнул его стволом автомата в спину.

— Шевелись!

— Шевелюсь, — ответил Глеб, не в силах скрыть радости.

Черт, жить — это оказывается так приятно! Пусть недолго, ведь не дурак же Варан. Все равно застрелит, получив маршрут. Рамзес сделал первый мучительный шаг, второй, и заковылял в сторону Норы. В гости к Саяну.

Замаскированные лежки Рамзес заметил случайно, на пригорке, который и он бы выбрал для засады. Автоматически отметил удобное место, откуда простреливается и выход из леса, и провешенный маршрут от забора, присмотрелся и встал, стараясь не делать резких движений. Точку покинули второпях, не озаботившись уничтожить следы, хотя бы убрать от любопытных глаз охапки свежерубленных веток. За плечом судорожно выдохнул Варан. Нет, не совсем дурак! Заметил, сообразил.

— Кто был с тобой?! — Варан кошачьим движением придвинулся ближе, упер Рамзесу между лопаток ствол. — Хотя, понятно кто. Девка! Где она?

— Нет, я был один. Варан, она бы давно сняла тебя — мы полкилометра шли прямо на точку! Подумай!

— Учти, я успею выстрелить!

Варан говорил напряженно.

— Ты крупно ошибаешься, — убеждал его Рамзес.

— Это уже не моя проблема, — хмыкнул Варан.

«Прав, гад! — согласился Рамзес. — Это теперь исключительно моя проблема, спасти собственную шкуру».

— Ну-ка, глянем.

Варан толкнул Рамзеса в сторону пригорка, и следующие минуты Глеб, борясь с тошнотой, ползал по земле.

«Вот здесь лежали. А рюкзак я бы спрятал здесь».

Рамзес разбросал жухлую листву, но не нашел ничего, кроме двух порожних банок с яркими наклейками. Пустой номер! Разве что… Он вернулся к лежкам и еще раз осмотрел все вокруг. Поднял длинную гильзу, понюхал.

— В тебя стреляли отсюда, — сделал вывод. — Часа три-четыре назад. А шел ты…

Рамзес прикинул траекторию, по которой отражатель мог выбросить гильзу.

— …оттуда, — он показал на провешенную трассу. — Подпустили бы ближе, сделалась бы тебе хана.

— Шерлок Холмс, твою мать! — скривился Варан. — Гильзу сюда!

Рамзес бросил ему гильзу.

«Не успею!» — понял он.

Если бы не контузия, рискнул бы. Отвлек бы гильзой и бросился. Одной рукой отвести ствол, другой — в пах. От души!

— Натовский винтовочный. «Штейр» или что-то подобное, — помрачнел Варан.

Не мог он не сообразить, что Инга носила «Тигра» под совсем другой боеприпас. Или что кто-то из знакомых — «Штейра», иначе, к чему его поминать? Игрушка редкая, Глеб ее только на войне и видел.

— Допер? — с трудом усмехнулся Глеб. — Еще не поздно договориться.

Варан напряженно думал.

— Нет! — решил он. — Под гарантии Саяна жить будешь, так и быть. Но маршрут отдашь.

— Отдам, — согласился Рамзес, не секунды не сомневаясь, что скорее отгрызет себе руки. — Значит, к Саяну? Или переждем?

Варан не струсил. Он пожевал губами, шумно втянул пороховой дух из гильзы. Рамзес криво улыбнулся — мало пороху ты нюхал, гражданин Нестеренко, чтобы такие фокусы показывать.

— Три часа, говоришь? — протянул Варан. — Двое? Нет, все-таки к Саяну! Заодно покалякаю с пацанами… если пересечемся.

«Пересечемся, — неуверенно согласился Глеб, смутно ощущая какую-то неправильность. — Некуда им деваться, только в Нору».

Глеб ошибся. Сомнения превратились в уверенность еще на подходе — Нора разорена, живых там не осталось. Рамзес, механически переставляя ноги, не мог отделаться от воспоминания себя, бегущего во сне по узкому коридору.

Варан опустил автомат и, забыв о Рамзесе, шагнул неверным шагом от распахнутых настежь ворот. Шумно вздохнул-всхлипнул. Два трупа лежали у крыльца, засыпанные стеклянным крошевом. Из двери и оконных проемов текли струйки бледного дыма, там что-то тлело. Наличники выбитых окон, покрытые замысловатой вязью, поверху затянуло копотью.

«Граната! — решил Глеб. — Взрывной волной стекла высадило».

Он подошел к Варану, оперся на плечо. Они стояли, осмысливая увиденное, и отказывались в него верить.

— Мать… — просипел Варан. — Ох, мать…

— Ты ПДА включал?

Рамзесу опять стало нехорошо, и вовсе не из-за контузии.

— Нет, — заторможено качнул головой Варан. — Один хрен, никто не поверит… А припасы?! Я ж пустой!

— Нет припасов, — процедил Рамзес и потянул с плеча Варана свой автомат. — Ничего нет. Ты прав, нам не поверят — у тебя рука в бинтах, и меня ты приложил качественно. Скажут, Саян отстреливался.

Варан спохватился и дернул автомат к себе. Они встали, почти обнявшись, лицом друг к другу. Варан хрипел, выкатывая мутные глаза с расширившимися до предела зрачками. Глеб отвечал свинцовым взглядом исподлобья и не сдерживал черной злости.

— Дай! Мне! Автомат! — приказал он и ощутил, как под его напором прогибается непрочная воля Варана.

Тот судорожно держал АКМ за цевье, но веки его уже трепетали, взгляд блуждал, не мог сфокусироваться. Глеб напрягся и, выждав момент, коротко двинул врага лбом в переносицу. Варан всхрапнул и начал падать на спину, но пальцев не разжал. Его рука неловко вывернулась, потянула за собой, и Глеб, теряя от боли сознание, упал рядом. Отдышался, и его передернуло от ощущения близкой опасности.

Придавив Варана коленом, Рамзес затравленно огляделся. Кто-то неслышно двигался в их сторону из-за дома. Другие обходили слева и справа, вдоль забора, и даже за спиной чувствовалось бьющееся в ярости сознание. Сталкер рванул автомат. Варан дернулся словно тряпичная кукла, с глухим стуком уронил голову на каменную дорожку и разжал пальцы.

Снять автомат с предохранителя Глеб не успел.

— Брось оружие! — рявкнули из-за поленницы.

Глеб узнал голос. Пальцы сами замерли на переводчике огня «Калашникова».

— Ты меня знаешь, — говоривший не волновался, голос звучал твердо, с едва заметной наигранной ленцой. — Я не промахнусь.

Ярко-красная лазерная спица издевательски медленно опустилась Глебу на лоб. Сталкер зажмурился — пятно целеуказателя сползло на правый глаз, ослепляя, и тут же сзади перехватили за шею, повалили. Автомат вырвали, едва не вывихнув запястья. Глеб крутанулся на месте и вовремя. Тяжелый ботинок, нацеленный в почки, прошел мимо, задев вскользь по ребрам. Зато горло пережали так, что сознание поплыло.

— Хорош месить! — приказал давешний голос. — Сначала пусть скажет.

Захват ослаб. Рамзес глянул из-под ресниц. Говоривший шагнул из укрытия, встал, закинув на плечо немецкую штурмовую винтовку G36. Качнулся с носка на пятку.

— Ну здравствуй что ли, Рамзес, — ухмыльнулся он.

— Здравствуй, Кап, — выдавил Глеб.

Валерка-Капрал, один из лучших пионеров «Долга», красивым движением выбил из пачки сигариллу. Щелкнул стальным «Зиппо», в котором — Глеб знал — тлел вечным огнем «уголек», штука редкая и дорогая.

— Скажешь чего? — поинтересовался Капрал, разгоняя дым перед лицом широченной ладонью.

— Пижон ты, Кап, — попытался улыбнуться Глеб.

Долговцы пришли вчетвером. Капрал за старшего, опытный Крест и еще двое, Глебу незнакомых. Действовали красиво и слаженно, надо отдать должное. Осмотрели двор и сторожку у ворот, обыскали трупы, но ничего не взяли, побрезговали.

Капрал вытряхнул в пыль Глебов рюкзак, снял с лежащего ничком Варана оружие. Автоматы небрежно бросил, вынув затворы, пистолетом заинтересовался.

«Никак с историей ствол?» — поежился Глеб, но пронесло, «макаров» последовал за автоматами.

Рамзеса поставили на колени и пинками заставили развести голени так широко, что не вскочить, ни даже терпеть боль в выкрученных суставах он не мог. Но пришлось, автоматный ствол уперся в позвоночник, между лопаток, и щелчка предохранителя Глеб не услышал. Ему завели руки за голову, накинули на горло острый шнур и перехватили им же кисти за большие пальцы. Хочешь дергаться? Попробуй! Сомнительно, что тот же Кап разрежет удавку, если Рамзес начнет душить себя в попытке вырваться.

Но Капрал знал, с кем имеет дело.

— Крест, глаз с него не спускать, — вальяжно скомандовал долговец. — Моргать забудь!

Глеб прижался к стволу, замер в неудобной позе. Не дай Зона чихнуть! Крест надавит на спуск, как только ему померещится слабина или малейшее движение.

— Вы, двое, посмотрите в доме! — Кап присел на крыльцо, расставив длинные ноги; винтовку небрежно положил на ступени. — И осторожнее, мать вашу! Ливером чую, гостинцы будут.

— Я в дом не ходил, — сказал Глеб невыразительно, опасаясь словами или тоном спровоцировать долговцев.

— Оправдываешься? — Кап перебросил сигариллу в другой угол рта.

Глеб не обманулся его расслабленной позой. Капрал — парень тертый. Не оборотень, конечно, но ходит давно, а значит реакцию имеет кошачью, психику железную и мораль гибкую. Убивать научен — если не врет, прошел Иностранный легион. Знал Глеб эту породу ожесточившихся циников. По себе знал.

— Ты рой, Капрал! — процедил Глеб. — Рой, а потом решай.

Крест ткнул его стволом под лопатку, и сердце пропустило удар.

— Может, покаешься? — деловито осведомился Кап.

— Я бы покаялся, — усмехнулся Рамзес, — да не нагрешил столько. Саян мне друг… был. Незачем мне Нору разорять.

Капрал цыкнул зубом.

— Значит, не виноват? Знаешь, сталкер, почему я тебя сразу на воротах не вздернул? Потому что гордый ты! Побрезговал бы отпираться. Но с глазами у меня порядок, сам видел как ты его уделал, — долговец кивнул на Варана. — Что скажешь?

Варан лежал кулем, неловко вывернув руки. Рамзес, конечно, бодал его беспощадно, на убой, но и Варан не на том тесте замешан, чтобы преставиться от одного удара.

«Притворяется, сволочь!» — решил Глеб.

— Повздорили, — сказал Рамзес отчетливо, чтобы Варан, если слышит, знал как отпираться.

— Это как же? — удивился Капрал. — Увидели погром и давай махаться? Что ж вы не поделили?

Рамзес помолчал, собираясь с мыслями. Капрал следил за его терзаниями, непонятно улыбаясь.

— Кап, что ты от меня хочешь? — прямо спросил Глеб. — Ты же не первоходок, сам все видишь. Саяна брали утром, бандюки, судя по всему. И давно ушли.

Рамзес не договорил, в дверях показался долговец.

— Капрал, там месиво, — доложил разведчик, — и растяжки на каждом шагу. Мы до хавальника дошли и дальше не полезли, ну его к бесу…

Он склонился к командиру и продолжил неразборчиво. Капрал махнул рукой, долговец потрусил обратно в дом.

— Саян работал с «Долгом», — сказал Кап уже без рисовки. — Нора — наша территория, и кто здесь посмел лапу задрать, сдохнет красиво, чтобы навсегда запомнилось. Иначе получится, что «Долг» поимели. А я не легавый, Рамзес, бегать по Зоне за твоими бандюками. Я тебя на месте взял. Мало ли что ты тут столько времени делал! Может, растяжки ставил.

— Нет у тебя доказательств, — упрямо и безнадежно повторил Глеб.

— Уголовный кодекс еще вспомни! — хохотнул Кап. — Презумпцию невиновности. Я для тебя уголовный кодекс, суд и мать Тереза. Могу исповедовать пока не поздно.

В доме грохнуло и кто-то взвыл нечеловеческим голосом. Из черного, как склеп, дверного проема двинулся на Глеба незнакомый долговец. Рамзес перехватил его остановившийся взгляд и подобрался.

Долговец зашарил на боку, возле кобуры.

— Сука! — засвистел он перехваченным шепотом. — Андрюху, брата, убил! Я тебя зубами… рвать… зенки жрать заставлю!..

Ноги Глеба свело мучительной судорогой. Смерть картинно шагала на него, тянула к его глазам скрюченные пальцы в обрезанных перчатках. Глеб прижимался к стволу чужого автомата, не решаясь ни двинуться, ни просить пощады. Крест за спиной рычал, готовый спустить курок.

— Мразь! — завыл долговец. — Резать тебя кусками, сука…

Он, наконец, нащупал дрожащими пальцами кобуру, рванул пистолет.

— Сдохни! Сдохни! Сдохни! — завизжал и начал стрелять Глебу в лицо.

Рамзес закаменел, разом оглохнув и задохнувшись пороховыми газами.

— Стоп! — выкрикнул подскочивший Капрал, но Глеб его не услышал, разобрал по движению губ.

Сумасшедший долговец что-то орал, брызгая слюной и кровью. Тонкая струйка из ноздри залила его подбородок и сорвалась на бронежилет. Напарник хватал его сзади за плечи, но псих бился в конвульсиях и все пытался навести пистолет.

Давление между лопаток вдруг пропало, и Глеб едва не опрокинулся. Капрал схватил его за горло, потянул на себя, а Крест очень точно ударил прикладом в почки.

— Слышишь, козел? — заорал Капрал в ухо, чтобы оглушенный Рамзес услышал. — Ты смертник! Ты нашего убил!

— Нет, Капрал… — Глеб с трудом проталкивал слова через пережатое горло, радуясь, что от удушья и судорог правдоподобно кривится лицо.

— Что — нет? Что — нет?! — Капрал поднес кулак к лицу Глеба, начал разгибать палец за пальцем. — Пришел с шестеркой — раз, втихаря, с отключенным комком — два, Саян тебя пустил без опаски — три, успел перед смертью попортить твою поганую шкуру — четыре. Я тебя на месте взял — пять!

Капрал, с которым месяца три назад Рамзес душевно раздавил за удачу бутылку перцовки, растопыренной пятерней ткнул в глаза. Мир вокруг вспыхнул и потонул в черно-багровом тумане. Рамзес ослеп.

— Пристрелю… — выл долговец.

— На кол оборотня! — ревел Крест.

Глеба начали бить по лицу. Сильно, будто и не лицо это вовсе, а боксерская груша.

— Хорош! — оборвал вакханалию Капрал, заметив, что зрение вернулось к Глебу. — Понял, гнида, чего твоя жизнь стоит?

— По… нял, — выдохнул Глеб, и мучительно харкнул кровью.

— Нет, не понял! — ощерился Кап. — Вот смотри…

Он крутанул на пальце вороненый «Глок». Пижонски — все-то у него выходило напоказ — двинул рычажок предохранителя. Взведенный пистолет ткнулся Глебу в висок, оцарапав кожу. Сталкер закрыл глаза. Он не ощущал ровным счетом ничего, «картины жизни» перед внутренним взором не проносились. Перед ним, взором, стояла багровая пелена, содрогающаяся с каждым ударом сердца.

— Последняя твоя секунда, Рамзес!

«Так стреляй, клоун! — подумал Глеб. — Не ломай комедию!»

Следующее мгновение было решающим. Оно тянулась долго, пожалуй дольше предыдущего абсурдного дня. И закончилось.

— Скажу! — заорал сталкер, потому что это ожидалось. — Все скажу!

Вокруг что-то неуловимо изменилось. Вроде бы все на местах — псих в истерике, Крест с автоматом и Валерка-Капрал держит ствол у виска, и все же полегчало ребятам. Не их это, лицедействовать. Профессия другая.

— Давай, — согласился Капрал. — Даю тебе шанс, сталкер.

— Я… что? — прохрипел Глеб.

— Саяна убил, — подсказал терпеливо Капрал. — И Андрюху, и других пацанов, и баб не пожалел.

— Я Саяна убил, — выдохнул Глеб. — И не пожалел…

— Молодец, — похвалил Капрал. — Только врешь ты, Рамзес, опять врешь.

«Да ну?» — удивился Глеб.

— Саян тебе друг, зачем его убивать? — покачал головой Капрал. — Не сам ты это придумал. Тебя, небось, заставили.

— Заставили… — повторил Глеб. — Кто?.. «Свобода»?

И попал в точку. Капрал переглянулся с напарниками.

— Уже интересно! Молодец, бродяга, признался. Тебе за это скидка будет. Может, жизнь оставим… — Капрал подержал многозначительную паузу. — Если на стрелке подтвердишь, что «Свобода» наняла тебя разорить Нору.

Глеб закивал, еще туже затянув удавку, и постарался незаметно свести затекшие голени. Сейчас они расслабятся и, может быть, освободят ему руки. И тогда… В караулке у ворот обязательно должно быть оружие! Всего шесть метров — Глеб чувствовал затылком распахнутую дверь.

Долговцы и впрямь расслабились. Капрал вернулся на крыльцо и опять устало вытянул ноги; сорвали, видно, группу с маршрута, погнали к Норе скорым маршем. Психованный долговец пришел в себя. Звучно выстрелил из ноздри кровавой струей, пошмыгал, утерся. На Глеба он не смотрел, выходил из роли плохого полицейского. Его напарник сбегал в дом и вернулся с тарелкой мяса. Толкнул «психа» локтем, приглашая.

Крест надавил стволом в позвоночник, но без злобы, напоминая Глебу, чтоб не дергался.

— И не думай! — пригрозил он. — Если что…

Ствол больно скользнул по спине, если бы не прочный комбинезон, вспорол бы кожу. Шлем Креста, разбрасывая на лету осколки черепа и серо-красные брызги, полетел к ногам Капрала как футбольный мяч, направленный умелой ногой.

Глеба окатило кровью. Он подхватил локтями заведенных рук дергающееся тело долговца и упал, прикрываясь.

Капрал, только что расслабленно тянувший ноги, взлетел над ступенями как всполошенный кот.

И только потом Глеб услышал хлесткий выстрел.

«Тигр»? — не поверил сталкер ушам. — «Тигр»!

Капрал, немыслимо изогнувшись, нырнул за поленницу. Глеб вжался в землю — Кап начал стрелять на лету, неприцельно забрасывая двор свинцом из штурмовой винтовки.

Оживший Варан сноровисто как таракан пополз к забору и вовремя. Издали суетливо застучал «Калашников», пули зацвиркали, выбивая фонтанчики пыли и каменное крошево. Автомат дрожал в руках неопытного стрелка, от такой помощи следовало прятаться, но куда? Капрал не даст голову поднять. Рамзес съежился под тяжелым и скользким от крови телом Креста, не решаясь на бросок в надежное укрытие. От неосмотрительных движений удавка на горле стягивалась.

— Оборотню уйти не дайте! — заревел Кап в секунду короткой передышки. — Снайпер за мной!

Рамзес едва узнал его голос. Долговцы, бойцы не такие опытные как Рамзес или Капрал, открыли суматошный огонь. Пули с глухим лязгом застревали в бронежилете Креста. Рамзес догадывался, что бьют из окон. Некуда стрелкам больше спрятаться, только в дом.

Стрельба постепенно утихла. Снайпер не обнаруживал себя или менял позицию, долговцы оценивали ситуацию и экономили боеприпасы. Глеб осторожно приподнял затылком тело Креста. С того места, где у человека бывает голова, свисал и мешал наблюдать клок черной от крови кожи, но мелькнувший в оконном проеме шлем Рамзес заметил.

Заметил и снайпер. Пуля шмелем вжикнула над ухом и ударила в цель. Шлем сорвался с автоматного ствола и с жестяным звоном покатился вглубь дома. Глеб только крякнул досадливо — купился стрелок на дешевую приманку! Тут же бухнула короткой очередью винтовка Капрала.

— Есть?! — выкрикнули-спросили из дома.

— Твою мать! — ответил Кап. — Далеко!

Снайпер, наконец, сообразил и одну за другой всадил несколько пуль на вспышки из-за поленницы. Щепа летела веером. Стрелок пытался угадать, где прячется долговец, и бил вслепую.

«Бестолочь!» — ругнулся Глеб.

И правда, Капрал не в «Зарнице» воевать учился. Быстро как швейная машинка застрекотала в ответ G36.

Рамзес ужом выскользнул из-под Креста, нырнул под очередь и покатился в сторону близкой — и такой далекой! — сторожки у ворот.

От дома с секундным запозданием ударили в два ствола. Поздно, ребята! Глеб упал за стену и услышал как застревают в древесине пули. В считанных сантиметрах от головы.

— Если упустите, — пообещал в наступившей тишине Кап, — под трибунал обоих!

— Снайпера сними! — рявкнул в ответ один. — Носа не дает высунуть!

— Через ворота бьет, — вторил другой. — Надо к забору, там мертвая зона.

— Один хрен, не достану, — Капрал не психовал, говорил спокойно. — И хода мне нет, я как на ладони… Значит так, бойцы, мать вашу, «Долга»! Я держу ворота, а вы через дом выходите к задней калитке. Обойдете снайперюгу и кончите. Ясно?

— Ясно!

— Тогда бегом! — Капрал поднял на вытянутых руках винтовку и дал над поленницей очередь в сторону ворот.

«Все! — понял Глеб. — Здесь не прорваться!»

Сталкер застонал. Оборотень — не оборотень, а с удавкой на шее не повоюешь! В отчаянье он уже думал рискнуть и прорваться нахрапом. Вдруг повезет? Капрал достанет, но, авось, не смертельно…

В этот момент из дома, откуда-то из глубины, прилетел встревоженный крик. Негромко хлопнуло, словно петарду взорвали, и Глеб упал, закрывая локтями голову. Потянулась бесконечная секунда, а потом земля дрогнула.

Взрыв оглушил, до боли вдавил барабанные перепонки. Дверь сорвало с петель и швырнуло вверх, словно пластмассовый детский бумеранг. Следом взрыв снес крышу, только кракнули выворачиваемые из бревен сантиметровой толщины скобы. Глеба окатило с потолка горящей трухой. Он услышал, как начала заваливаться стена — на него, на выставленные локти, на голову, а потом в сторожку ворвался ураган. Рамзес выдохнул, а вдохнуть не смог, горячий словно кипяток воздух обжигал носоглотку. Всхлипывая в попытке глотнуть кислорода, сталкер выкатился за порог и попытался встать.

Уцелевший каким-то чудом газовый баллон грохнул спустя долю секунды. Новый взрыв подбросил сталкера, засыпал щепой и опасным мусором, опалил волосы. За спиной обрушились стены. Глеб едва увернулся от металлического осколка размером с мясницкий топор, раскаленного и зазубренного, вскочил и побежал, стараясь держать голову низко, потому что у земли еще был воздух, а чуть выше только огонь.

Вслед не стреляли.

Порядочно отбежав, Глеб обернулся. Нора горела свечой. Сорванная взрывом крыша дымилась поодаль, скомкав металлические листы забора словно бумагу.

Крест был третьим человеком, которого застрелила Инга.

Тогда, в Вешках, Глеб угадал — девушку берегли, не поручали грязной работы. В тех приключениях, что выпало на ее короткий век, стрелять на поражение ей приходилось нечасто.

Одного наркоторговца пришлось убить при попытке взять заложников. Дилер получил свою пулю издали и отошел легко. Инга не переживала особо, каковыми переживаниями ее стращали опытные коллеги. Даже обрадовалась немного, очень уж мерзкой личностью выглядел покойный.

Зато второй умирал мучительно, поймав заряд картечи в грудь. Оставался в сознании до последней конвульсии. Не кричал, только хрипел измочаленными легкими, хотя у Инги дыхание перехватывало от одной только мысли как это должно быть страшно, больно и холодно — умирать вот так. Этого она запомнила накрепко. Особенно его глаза, секунду назад полыхавшие ненавистью и вдруг ставшие отрешенными. Что-то видели эти глаза, недоступное оставшейся на этом свете… убийце. Инга попятилась, забыв обо всем, и едва успела найти укромное место. Мочевой пузырь, раздувшись до объемов воздушного шара, едва не лопнул.

Стриж разглядела через оптику, как бьют Рамзеса, вспомнила его шершавую ладонь на своих волосах, и поймала в прицел затылок человека, о котором не знала ничего. Ни что зовут его Вадим Крестовский, ни что ему тридцать лет через два дня, ни что он, всякий раз поднимая рюмку, вспоминает отца-алкоголика и не пьет до дна. Поймала и… непростительно долго не могла спустить курок.

«Господи! — взмолилась девушка, отгоняя навязчивое воспоминание — гаснущие отрешенные глаза еще живого мертвеца. — Да что же это…»

Маркер прицела едва заметно подрагивал. Стриж зажмурилась, несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула, унимая сердцебиение. Прошептала короткие мантры, на которые ее учили концентрироваться, и открыла глаза.

Дьявол! Бандиты перемещались вокруг Рамзеса, не давая прицелиться… Наконец тот, что упер Глебу в спину автомат, склонился вперед, показав из-под шлема полоску бритого затылка.

Стриж на выдохе надавила спуск и тут же взяла на прицел наглого бандита с сигарой в зубах, видимо, главного. Соблюла главную заповедь: вести огонь, а не смотреть на дело рук своих. Выстрелить Инга не успела. Бандит, казалось, взлетел в воздух одновременно с первым выстрелом и стрелять начал еще на лету.

«Так не бывает!» — поразилась Инга реакции сталкера, а в следующий момент пуля свистнула над темечком, так близко, что кожа засвербела.

Девушка мгновенно разозлилась, и от этого к ней вернулось хладнокровие. Прицел больше не дрожал, Инга стреляла и меняла магазины со скоростью фокусника. Противники ей достались опытные, максимум, чего добилась Стриж — не давать им вести прицельный огонь.

Ситуация быстро становилась патовой, и, когда дом полыхнул словно подорванный вакуумным зарядом, Стриж испытала нечто очень похожее на облегчение. И только потом вскинулась. Глеб!

— Глеб! — закричала девушка и поднялась во весь рост. — Гле-еб!

Нора горела, издавая низкий самолетный гул. Боеприпасы, которых Саян много держал на продажу, начали взрываться, расчерчивая клубы дыма беспорядочным фейерверком. Канонада напоминала бой и звуками, и количеством падающего с неба свинца.

Инга закричала, выплескивая бессильное отчаянье, и поперхнулась. От дымной стены кто-то бежал, пригнувшись, с заведенными за голову руками.

Глеб!

Инга кубарем скатилась с пригорка, не замечая, что потревоженная криком рана на щеке снова кровоточит.

Стриж нашла Глеба на полпути к Норе. Посиневший Рамзес стоял на коленях и жадно хватал воздух ртом. Буквально хватал — Инга слышала как сталкер проталкивает его через пережатую трахею.

У него дымились волосы.

— Сейчас, Глеб, — отчаянно зашептала девушка.

Шнур глубоко врезался в распухшую кожу и не поддавался. Инга шарила пальцами по петле, дергала замысловатый узел, пока Глеб не оттолкнул ее телом и не подставил горло. Девушка, стараясь, чтобы руки не дрожали, подцепила ножом капроновый шнур, и удавка, наконец, лопнула.

Рамзес втянул воздух с протяжным всхлипом, напомнив Инге слона на водопое. Довелось ей наблюдать эту занимательную картину. Она нервно хихикнула — запоздалая реакция на бой и умирающего Глеба.

Рамзес ожег девушку недобрым взглядом и одним движением освободил связанные руки. На его распухшие пальцы страшно было смотреть. Инга поняла, что они не слушаются, когда Глеб провел ладонью по горлу, смахивая с пореза кровь.

— Дай! — приказала она, и начала делать массаж.

Глеб не сопротивлялся. Он дышал. Смаковал. Наслаждался.

— Хватит, — сталкер забрал, наконец, ладони из ее рук. — Уже лучше. Стреляла ты?

Инга кивнула, удивившись не очень дружелюбному тону.

— На тройку, — сухо оценил ее работу Глеб. — Первый выстрел — зачет, а потом ты стала много думать и медленно целиться. Здесь все нужно делать быстро.

— Я запомню, — кротко согласилась Инга. — Кстати, спасибо, что вытащил меня.

Но ожидаемой благодарности в ответ девушка не получила.

— Не за что, — отрезал Глеб. — Считай, что мы в расчете. По совокупности, так сказать.

Он попытался встать, покачнулся и сел. Тряхнул головой, будто избавляясь от наваждения, и повел вокруг помутневшим взглядом.

— Сильно досталось? — испугалась Стриж.

Глеб не ответил. Он все же поднялся и шагнул в сторону — от Норы, от сталкерской трассы, и от тропинки к Бору. Инга, помедлив, двинулась следом.

— Ты куда? — спросила она, закипая.

— Прямо, — услышала в ответ. — И тебе советую не тянуть.

Теперь Инга рассвирепела по-настоящему. Глебу предстояло узнать кое-что новое, а он беспечно достал смарт и, не останавливаясь, набрал длинный номер. Абонент отозвался, и напряженные плечи сталкера немного расслабились.

— У меня нештат, — Глеб покосился на Ингу. — Да, опять! Прекрати жрать и покажи меня.

И разорвал связь.

— Сталкер! — рявкнула Инга. — Мы вроде бы договаривались идти командой!

Глеб остановился.

— Возвращайся к Бору и жди эвакуации, — бросил он через плечо. — Я не смогу тебе помочь. Князя мы упустили. За мной теперь охотится «Долг», а они это умеют, поверь.

Инга буравила его взглядом, упрямо выпятив челюсть, и, хотя сталкер не отвел глаз, чувствовала его нерешительность.

— Бор погиб, — сказала она раздельно. — Я тебя не понимаю, Рамзес. Ты решил… как это?.. соскочить? Какого черта ты бросил меня у голованов? Зачем копался в рюкзаке?!

Рамзес поморщился.

— Ты идешь к Оку Зоны? — спросил он в лоб.

— Я иду к трансмутатору, — мгновенно среагировала Инга. — И ты тоже, иначе зачем тебе Князь?

«А тебе зачем? — Глеб озадаченно потер лоб. — Если маршрут все время был у тебя. Впрочем, подобрать пароль ты не сумела. Или сумела?»

— Дело в том, — сказал Глеб с досадой, — что ты просто не можешь оценить уровень риска. А я могу. Шансы даже у меня мизерные, у тебя их нет вообще. Бор разорен? Иди к Вешкам сталкерской трассой. «Долг» не знает, что ты застрелила Креста. У тебя есть шансы оправдаться, если перехватят. Рядом со мной…

Глеб невесело усмехнулся.

«Рядом с вами часто погибают, легенда», — вспомнилось ему.

— Меня будут загонять по всем правилам.

Инга нахмурилась:

— Сталкер! Я иду к трансмутатору, не нужно меня пугать.

— Хорошо, — согласился Рамзес. — Но я обещал помочь только с Князем, и не больше. Уговаривал даже, а ты не хотела. Что сейчас изменилось?

А сейчас Инга думала иначе, и что было раньше, не считалось.

— Все изменилось. Ты измотан, остался без оружия и припасов. Мы, в конце концов, спасли друг друга от верной смерти. Я не понимаю, что тебя беспокоит? Что мы не поделим трансмутатор?

— Меня беспокоишь ты! Скажи, кто тебя послал и зачем?

— Нет! — Инга говорила жестко. — Это закрытая информация. Достаточно того, что я сказала.

— Счастливого пути!

Глеб, распухая от злости, зашагал прочь едва ли не строевым шагом.

— Рамзес! — завопила Инга. — Ты не можешь вот так уйти…

Смарт завибрировал, и Глеб поспешил открыть сообщение. Девушка издали увидела на экране карту, разрисованную какими-то значками.

— Не время разговоры разговаривать, — мрачно буркнул Рамзес, сворачивая изображение. — К Норе с разных сторон идут три группы «Долга».

Бросить в такой ситуации Ингу, кем бы она ни была, сталкер не мог. Потому что предательство и вообще запредельное свинство.

— По наши души? — спросила девушка упавшим голосом.

— Может и по наши, если связь работала, и Капрал успел доложиться. А может — подстраховать разведчиков.

Стриж верно поняла его сомнения.

— Рассчитывать на худший вариант?

— На худший. В любом случае, о тебе они знать не могут.

«Но «Тигр» — оружие приметное, — не стал уточнять сталкер. — Его не спутаешь ни с виду, ни по выстрелу. Если найдут гильзы, или Кап выжил…»

— Нужно уходить, — сделала вывод Инга. — В лес?

— Больше некуда, — признал Рамзес.

— Там и поговорим!

Девушка по-мальчишески свистнула.

— Скипидар, — объяснила она. — Не бросать же его.

Инга и Рамзес отшагали с полсотни метров, когда затрещали кусты, будто в них медведь ворочался, и на тропу вывалился Скидоренко в самодельной бандане, с компактным автоматом и рюкзаком за плечами.

— Видала, что творится? — заверещал он и смолк, увидев Рамзеса.

«Тоже сталкер? — недобро восхитился Глеб. — Куда катится этот мир!»

— Ишь ты! — выдохнул Скипидар, пораженный видением почти живого Рамзеса. — У тебя что, ходок, девять жизней?

Рамзес шагал к Периметру по тропе, которой несколько часов назад Варан конвоировал его в Нору. Остальные тянулись следом: Скипидар опять жался, Стриж нервничала, крутила головой и держала винтовку наготове.

— Спокойнее, бродяги, — процедил Рамзес, мельком оглянувшись. — Здесь безопасно, а нервы еще понадобятся.

Сталкер часто останавливался, чтобы осмотреться. В одном месте сошел с тропы и повел в сторону, но через сотню шагов скомандовал возвращение. Что ищет Глеб, на какие приметы ориентируется, Инга не понимала, но любопытству до поры до времени решила воли не давать.

После долгих поисков свернули почему-то в самую гущу аномалий. Рамзес немного оживился, хотя на его серое лицо Инга не могла смотреть без жалости и злости.

— Идти след в след! — приказал сталкер.

Участковый долго не решался заговорить. Он кашлял, раздраженно сплевывал и, наконец, спросил:

— Куда мы идем? Почему не к Периметру?

Он паниковал, но Рамзеса боялся едва ли не больше Зоны. Боялся, что убьет, что прогонит, что отнимет автомат… и просто так боялся! Инга мимолетно посочувствовала толстяку. Занесла нелегкая бедолагу.

— Пить будешь меньше, — съязвила она.

Прапорщик сорвал с головы кусок грязной ткани и перекрестился.

— Господи! — пообещал он с надрывом. — Да чтоб я в рот еще хоть каплю… чтоб хоть посмотрел на нее, окаянную…

Стриж хихикнула.

— Нет нам пути к Периметру, — объяснил Рамзес, не обращаясь ни к кому особо. — Вообще никуда нет, «Долг» перерезал все известные мне дороги.

— Может, договоримся? — несмело предложил участковый. — Что они, не люди?

— В том-то и дело, что люди, — хмыкнул Рамзес.

— Шагай, — разозлилась и Стриж. — Договоримся… Расскажешь, что стрелял?

— Да я одну только очередь! — взрыднул Скипидар, но пошел, не решаясь отставать от Рамзеса.

Кустарник и густая, до пояса, трава не давали шагу шагнуть, чтобы не оступиться, не зацепиться и не запутаться. Стеной встали перед ходоками. Скорость, и раньше невысокая, упала до неприличной. От тропы ушли всего-то метров на пятьдесят, а Инга уже взмокла. Только Рамзес переставлял ноги как заведенный. Девушка, наконец, обратила внимание на его чудную походку, начала подражать и постепенно вошла в ритм.

Слух почему-то обострился, и девушка теперь слышала затаившуюся жизнь — шипение, урчание голодных желудков и даже писк акустического радара. Сталкер тоже его почуял, сделал молниеносный выпад ножом и отскочил. Метровой длины ящерица конвульсивно выбросилась под ноги. Рамзес отсек ей голову, зато все остальное работало еще несколько минут — и четыре пары лап и хвост с устрашающими шипами. Существо бегало кругами, как обезглавленная курица, и секло вслепую хвостом. Только чудом никого не задело.

Помертвевший Скипидар шевелил губами и опять крестился. Про оружие он забыл, да и Стриж, честно говоря, тоже.

Потом в кустарнике начали попадаться деревца, замысловато кривые, увешанные странной бахромой.

— «Волос» берегитесь, — бросил через плечо Рамзес. — Неприятная штука.

Зато в черную проплешину, в круг, где не осталось ничего живого, он вступил бестрепетно. Детектор завопил дурным ультразвуком — грунт под ногами превратился в спекшуюся ядовитую кашу, и Стриж остановилась. Сталкер, не оборачиваясь, посоветовал:

— Смелее! Это не аномалия, Саян химией игрался. Какие тут теперь аномалии…

На опушке леса нашлись развалины, которые Рамзес обошел десятой дорогой. От запятнанных стен несло разложением, даже Скипидар это почувствовал и заволновался. Развалины остались позади, Инга обернулась, и заметила человеческий силуэт в оконном проеме. Почти человеческий… Она сморгнула, и силуэт пропал, но ощущение чужого взгляда осталось. Голова стремительно налилась тяжестью, Инга решила требовать привала, но сталкер не дал ей рта открыть, схватил за руку и поволок. Без слов. Инга, уже наученная опытом, не сопротивлялась. По правде, она так поразилась страху, который излучал Рамзес, что пикнуть не посмела.

— Кто это? — спросила девушка, когда свинцовый ком в голове немного рассосался. — Контролер?

— Я с ним незнаком, — процедил сталкер. — И не собираюсь.

Начался лес. Редкий, не чета джунглям или тайге, но странный. Десятки метров ничем не примечательных зарослей вдруг сменялись аномальными скоплениями и дымящимися кляксами. Их Рамзес проходил, не задерживаясь. Зато перед старым дубом остановился.

— Видишь?

Инга присмотрелась и ответила тихо:

— Вижу…

Вокруг ствола вихрем крутились в абсолютном безветрии черные точки. Вихрь можно было бы принять за стаю мошкары, если бы насекомые могли двигаться с такой скоростью.

Глеб смотрел на девушку с интересом.

— Что?

— Да так… — пожал плечами сталкер. — Новички эту аномалию не распознают, проверено. Некоторые годами ходят и не замечают.

— То есть меня… как это?.. приняли в клуб?

— Ты рада?

Инга подумала.

— Не знаю, — призналась она.

Лес быстро становился непроходимым. Немного зазнавшаяся Инга быстро вернулась на землю, поняв, что без Рамзеса сгинула бы, не пройдя и десятка метров.

Сталкер подобрался, двигался выверенными до миллиметра шагами и больше всего напоминал леопарда перед прыжком — такой же чуткий и опасный. Он даже говорить перестал, отдавал команды короткими движениями руки, а то и пальца. Иногда Глеб бросал вперед гайку с привязанным клочком бинта. Если гайка летела ровно, подбирал. Над одной долго стоял и, в конце концов, отвел протянутую руку. Показал большим пальцем — назад! — и они попятились.

Скипидар передвигал ноги, сопя и потея от страха не попасть Рамзесу в след. Его рыдающее дыхание раздражало Ингу, и она постаралась собраться, потому что нервы действительно требовались стальные, а эмоции отвлекали. Малейшая невнимательность грозила смертью или чем-то хуже.

Рамзес присел и дальше пошел на корточках. Инга не поняла зачем, но подчинилась отданной команде. Вскоре под ногами захлюпала вода, почва сделалась податливой.

Рамзес замер, прислушиваясь. Где-то рядом журчал ручей.

— Не могу больше на карачках! — запаниковал Скипидар, непривычный к такому способу передвижения. — Если не встану, упаду.

— Если встанешь, убью, — скучным голосом предупредил Рамзес.

Скипидар беззвучно заплакал, растирая затекшие ноги.

— Обратно, — велел сталкер. — Здесь не пройдем.

Плутали весь день и к ночи, окончательно измотавшись, встали привалом на безопасном пятачке. Глеб сразу лег, не растрачивая попусту силы.

Инга опустилась на землю, не чувствуя ног. Зато остальные мышцы, даже те, о существовании которых она не подозревала, болели от постоянного напряжения. Есть хотелось до спазмов в желудке. «Нужно много жрать», — вспомнила Инга первую заповедь сталкера. Господи, какой легкомысленной дурочкой она была два дня назад!

— Это только начало, — Глеб, казалось, читал ее мысли. — Понимаешь теперь, на что подписалась?

Выглядел он паршиво. Пятна старых гематом и новые кровоподтеки, подаренные «Долгом», пропали под нездоровым серым налетом. Временами сталкер бледнел, покрывался обильным потом. Его глаза тускнели, и чтобы прийти в норму он делал замысловатые упражнения, когда-то удивившие Ингу.

— Глеб, — негромко спросила девушка, — тебе плохо?

Она понимала, что он не признается — из глупой мужской гордости и трезвого расчета, что ничего кроме паники не добьется. Но и не спросить не могла.

— Я в норме.

— Хватит уже! — простонал Скипидар.

Он лежал навзничь, разбросав в стороны короткие руки.

— Хорошо, плохо… Куда мы идем?! Какой «Долг»? Никто нас в этом аду искать не будет.

Прапорщик замолчал. Для истерики сил тоже не хватало.

Глеб достал смарт, усталым движением включил. Карты таинственный помощник сбрасывал ему регулярно. Сталкер двинул колесо прокрутки и хмыкнул.

— Догоняют.

Скипидар всхлипнул.

— По нашим следам они идут быстрее, — Глеб говорил безжизненным голосом. — В Зоне всегда проще догонять, чем убегать.

Замолчали. Скипидар, видимо, заснул, начал бормотать и тревожно всхрапывать.

— Глеб, — Инга запнулась, не зная как сказать. — У меня постоянное ощущение чужого взгляда. Это «Долг»?

— За нами идут, я чувствую, — не сразу отозвался Рамзес. — Безо всяких карт.

— И я чувствую, — призналась с облегчением Инга. — Не понимаю, чего они тянут.

— Нужно поесть, — сменил тему Рамзес, но не двинулся с места. — Силы понадобятся.

— Зачем? — криво усмехнулась Инга.

Слово вырвалось против воли, девушка поняла, как близко подступила к черте, за которой срыв, отчаяние и смерть.

— Не бойся, — мягко сказал Рамзес. — Это вовсе не предел прочности, тебе кажется. Я в Зоне многих повидал — сильных, слабых, подлых, благородных. Могу судить, уж поверь.

— Ты что, мысли читаешь?

— Одинаковые же мысли, — Глеб тихо рассмеялся. — У всех вас, первоходков.

— Ты собираешься воевать с «Долгом»? — помолчав, спросила Инга.

— Воевать с «Долгом» бессмысленно. Это, считай, армия, причем элита из элит. Тебе крупно повезло захватить Капрала врасплох да еще с духами в команде.

— Тогда что?

— Идти до конца, — в голосе сталкера звякнул металл. — Нужно всегда идти до конца. Как в детской песне — слышала? Бороться и искать, найти и не сдаваться. Не сдаваться, Инна!

— Почему ты назвал меня Инной?

— Потому что Порывай зовут Инной. Не Ингой. Она живет в Харькове и ни о каком трансмутаторе знать не знает.

Глеб рывком поднялся.

— Так-то вот…

Сталкер достал из рюкзака три консервные банки, подумал и сунул одну обратно.

— Поделим, — сказал он в пространство. — Участковому — что останется. Ему худеть нужно, иначе, не ровен час, действительно встанет, где не надо.

— Что за чепуха? — Инга тоже поднялась. — Меня зовут Ингой. Какой, к черту, Харьков?

— Ешь, — Глеб протянул тушенку. — Разговоры потом.

Инга приняла ужин и отвлеклась, вскрывая жестянку. Начала медленно есть, бросая на Глеба сердитые взгляды.

— Ты что-то путаешь, Рамзес.

Глеб вздохнул:

— Может быть.

Он сложил походный нож, позаимствованный в Боре, и поставил банку с остатками мяса возле прапорщика. Скипидар принюхался, вздохнул, но не проснулся.

— Меня действительно зовут Ингой, — терпеливо объяснила девушка. — В Штатах, сколько себя помню, я всегда была Рив. А до отъезда — Порывай. Мне родители говорили.

Глеб снова вздохнул и кашлянул.

— Они родом отсюда, — продолжала Инга. — Я не знаю точно… Глеб!

Сталкер повалился на бок и его мучительно стошнило. Инга вскочила, уронив банку. Драгоценная тушенка вывалилась в грязь.

Рамзес пытался сесть. Уперся ладонями в землю, чтобы поднять непослушное тело, но руки подломились. Инга подхватила его и едва удержала, опустившись рядом на колени. Почувствовала, как бьются в судорогах мышцы сталкера.

Придерживая Глеба, Стриж одной рукой выдернула из наплечного кармана аптечку с новейшими препаратами, не чета тем, что имели хождение в Зоне. Что с Рамзесом?! Отравился? Контузия? Или нервы — даже сталкеру трудно умирать по нескольку раз в день.

Девушка перевернула Рамзеса на бок, чтобы не захлебнулся, и вытерла ему испачканный подбородок. Зрачки у Глеба закатились, сталкер потерял сознание, но все равно пытался сесть. Инга прижала его к земле, навалилась, а он раз за разом поднимал ее. И снова падал.

Как назло Инге вспоминались только бесполезные вещи, на медицинских курсах она больше слушала о ранах и ожогах. И когда Глеб в очередной раз попытался встать, Стриж, не раздумывая, ударила его в ягодицу тонким цилиндром. Автоматический шприц выстрелил иглу, пробившую ткань, кожу и мышцы, впрыснул зубодробительную смесь обезболивающих и спазмолитических наркотиков и втянул иглу обратно.

Помогло! Рамзес больше не сопротивлялся. Инга перевела дух, рванула зубами упаковку стерильного бинта, чтобы прочистить сталкеру горло. Для этого пришлось разжимать конвульсивно сжатые челюсти.

Рамзес, наконец, успокоился, начал дышать ровно и почти спокойно. Инга села поудобнее и пристроила его голову на коленях. Спать не следовало, и несколько минут Инга и впрямь не могла расслабиться. Ее донимала запоздалая дрожь, которую девушка списала на прохладную ночь.

Сон накатил как прилив, неотвратимо. Уже засыпая, Инга расслышала неразборчивый шепот Рамзеса, но так и не поняла ни слова.