Тысяча первый попаданец. Часть вторая

Глава вторая. Рандеву с военным министром.

Воспрянув ото сна, Карцев хотел привычно потянуться всем телом…. но такового не обнаружил! Дико озираясь, он всколыхнулся с кресла, поднялся над ним в виде того же духа и увидел мирно спящего Сергея Городецкого. "А как же я…" – начал он паниковать и осекся. "Что толку ахать и охать, пора воспринимать все мои пертурбации как должное. Авось все опять вернется в исходное положение. Пока ситуация даже неплохая, не надо беспокоиться о ежедневном возвращении сюда. Жаль лишь, что с интернетом связи не будет…"

Он слетал в "кабинет" и посмотрел на часы: десять минут десятого. Значит, можно навестить господина Куропаткина. По счастью, расположение дома, где жил и работал военный министр (со времен генерала Милютина), Карцев успел в интернете узнать: угол Садовой улицы и Кленовой аллеи. Это где-то рядом с Михайловским замком… Что ж, полетели.

В тот апрельский вторник генерал Куропаткин никаких сюрпризов Фортуны не ожидал. День обещал быть, как всегда, насыщенным делами: просмотром сводок происшествий по военным округам, анализом графика поставок вооружений в армию, проверкой подготовительных мероприятий к июньским учениям в Варшавском округе; после обеда же предполагалась поездка на стрелковый полигон, где были назначены стрельбы из станковых пулеметов. Однако усевшись за давно обжитой двухтумбовый стол, Алексей Николаевич вдруг впал в совершенно новое для него полуобморочное состояние…

"Салам алейкум, старичок! – неожиданно раздалось в его мозгу чье-то беззвучное обращение. – Привет тебе от Михаила Дмитриевича".

"Что? Ты кто? Причем тут Михаил Дмитриевич?"

"Притом что я к тебе явился с того света. Не ожидал, что он все-таки есть?"

"Да что такое? Бред, бред!"

"Нет, старичок, не бред. К тебе явился натуральный демон. По пути я навестил душу Скобелева, что висит сейчас среди неопределившихся душ в Чистилище: он меня в отношении тебя просветил и рекомендовал к сотрудничеству. Ну и привет передал, как водится".

"Висит среди неопределившихся душ? Что это значит?"

"А-а, заинтересовался… Это значит, что его добрые дела в земной жизни и грехи были взвешены и оказались великими и равными. Такие души мы подвешиваем в невесомости в Чистилище – для того, чтобы они имели время обдумать свою жизнь до последней детали и покаяться. После этого будет принято окончательное решение о помещении той души либо в Рай, либо в Ад. Так что и от нее зависит, сколько она там провисит. Но, судя по гордыне души Михаила Дмитриевича, висеть там ей придется долго".

"Бред. Или нет?"

"Думаю, Алексей Николаевич, лучше бы тебеотнестить к моему появлению со всей серьезностью. Так мы время сэкономим. Я ведь пока голову твою покидать не собираюсь".

Тут дверь в личный кабинет Куропаткина отворилась, впустив его адъютанта, штабс-капитана Безбородько.

– Разрешите, Алексей Николаевич? – с ноткой неуверенности спросил служивый, держа в руках папку с документами.

– Подожди, Борис, у меня тут мысли появились, которые обдумать надо. Я вызову тебя, колокольцем.

"Браво, генерал. Быстро сориентировался и ситуацию разрулил. С тобой дело делать будет, наверно, просто".

"Какое-такое дело? Демон явился договариваться со мной о деле?"

"Ну, какое дело может быть у военного министра? Только одно: обеспечивать своей стране победу в военных столкновениях с любым агрессором. Так?"

"Так-то так, но причем тут потусторонние силы, да еще со стороны Дьявола?"

"Не прикидывайся наивным, нехорошо. Мы с вами, вояками давно в связке, куда там Боженьке. Но как люди поделены на конфессии по религиозным верованиям, так и потусторонний мир разделен с некоторых пор теми же перегородками. А ты думал, что для христиан, мусульман, иудаистов и многообразных язычников Ад один?"

"Гм, да, думал…"

"Теперь думай по-другому. Конкуренция меж нами, демонами, джиннами, чертями не менее ожесточенная, чем меж генералами и адмиралами за военные ассигнования. Каждый из нас тянет одеяло на себя. Особенно в преддверии крупной войны".

"Какой войны?"

"Опять лукавишь. Ведь вы, русские, готовитесь сейчас к войне с Японией, Это не вопрос, а констатация факта".

"Мы всегда готовимся к войне. Потому что врагов у России много. Тут и Австрия, и Турция, и Германия, и Англия – каждая страна может напасть внезапно, а то и все скопом".

"Это так. Но сейчас наиболее реальный враг – Япония. Вы прищемили им хвост в Китае и Корее, а японцы очень злопамятны. Они нападут непременно. Ориентировочно в начале будущего года. Цели вам известны: Корея, Порт-Артур и Манчжурия".

"А ты не слишком осведомлен для демона?"

"В самый раз. И не стоит иронизировать: для нас будущее не представляет тайны".

"Вы знаете будущее? Как далеко вперед?"

"Весьма далеко. Но будущее, как оказалось, вариативно. За тот или другой его вариант можно побороться. Потому я сейчас здесь, в голове одной из ключевых фигур предстоящей войны".

"Заморочил ты меня, демон. Тебе что за печаль, как пойдет наша война?"

"Я представитель христианской части Ада и заинтересован, чтобы на Земле осталось как можно меньше синтоистов. Они, если тебе неизвестно, как раз и населяют Японию. Меньше синтоистов – меньше их вера, меньше и территория их части Ада. Меньше будет и их екаев, то есть злых духов, с которыми приходится все чаще сталкиваться не на жизнь, а насмерть. В общем, мы прямо заинтересованы в вашей победе в этой войне. И чем больше будут потери японской армии, тем лучше будет и вам и нам".

"Вот же бред! Что же делать-то, как от этого гада в голове избавиться?"

"Не переживай, Алексей Николаевич, я сам уйду. Но только, когда ты меня до конца выслушаешь, и мы выработаем совместно тактику и стратегию победы. А для начала я озвучу тебе тот вариант будущего, который непременно осуществится, если его не поломать решительным вмешательством".

"Ну, давай, сатана, озвучивай".

"Не Сатана, а всего лишь демон, прислужник его. Будущее же ваше таково: японцы мобилизуют 500 тысяч человек и навалятся на вашу 100 – тысячную армию в начале 1904 г, причем одна армия пойдет на Порт-Артур, блокирует его и возьмет, в конце концов. Другие высадятся в Корее, сломят ее слабое сопротивление и выйдут на рубеж реки Ялу, откуда будут выдавливать ваши части вглубь Манчжурии. Рубеж этот весьма хорош для обороны, но у вас там будет лишь слабый заслон, который японцы опрокинут. Ты к тому времени возглавишьМанчжурскую армию, но вам постоянно не будет хватать сил для действенного отпора – хоть поезда и будут подвозить понемногу солдатиков и пушки. В течение года состоится ряд сражений, в том числе 3 весьма крупных: под Ляояном, на реке Шахэ и под Мукденом. Потери убитыми составят в трех сражениях до 110 тысяч русских солдат – и в каждом из них победа и инициатива останутся в руках японцев. Они ведь, оказывается, весьма отважные, упорные и умелые воины, да и вооружение имеют не хуже российского. В конце года ваша армия будет насчитывать 300 тысяч человек, но царь не даст разрешения на дальнейшие военные действия, так как и Порт-Артур будетуже взят и почти все корабли русского флота потоплены. Американцы выступят с предложением мира, и Витте сумеет многое у японцев выторговать – но далеко не все. Лично же тебя, Алексей Николаевич, все будут считать основным виновником этого поражения. В связи с поражением народ будет так возмущен, что по всей России начнутся стачки, студенческие волнения, крестьянские бунты и вооруженные выступления в городах, которые едва удастся подавить. В результате царь будет вынужден разрешить провести выборы парламента и сделать много других уступок оппозиционерам. Но худшее ждет Россию впереди…"

"Что еще, проклятый бес?"

"Через 11 лет произойдет крупнейшая в истории человечества война с участием десятков стран, а затравка ее случится в Европе и Россия пострадает в ней больше всех. В конце войны царь будет низложен и вскоре расстрелян вместе со всей семьей. Начнется пятилетняя гражданская война, в которой победят крайние революционеры: эсеры, эсдеки, анархисты. Более 5 миллионов людей погибнут, еще более миллиона эмигрируют. И начнется такой бедлам во всем мире, что страшно дальше пересказывать".

"Не верю…"

"Врешь, Алексей Николаевич, просто страшно тебе стало, что у истоков этих всероссийских и всемирных страданий будешь стоять ты – полководец, который мог победить и тем самым предотвратить революцию, но вовремя не принял мер и не победил".

"О каких мерах ты мне втолковываешь? Все что можно мы и так делаем…"

" Суть не в том, что можно, а в том, что должно теперь делать. Например: с подачи, видимо, Витте многие миллионы сейчас тратятся на оборудование торгового порта и города Дальний, в то время как на строительство крепостных сооружений Порт-Артура денег отпускается куда меньше. Итог: когда крепость падет, все миллионы, вложенные в Дальний, достанутся японцам. Так?"

"Если падет, то да".

"А если бы деньги тратились наоборот: на крепость и укрепление ее ближних и дальних подходов много, а на порт – по остаточному принципу? Да проложить дополнительные железнодорожные ветки и пригнать на полуостров несколько бронепоездов с мощными орудиями и многочисленными пулеметами, чтобы прикрыть ими весь перешеек и подходы к Дальнему и Порт-Артуру?"

"Ну, может, и лучше было бы. Только пулеметы эти патроны просто жрут, на них никаких боекомплектов не хватит".

"Поверь, Алексей Николаевич, в ближайшие полвека пулеметы, пушки и минометы станут основным средством поражения солдат, и патронов ни одна армия жалеть не станет".

"А что еще за минометы?"

"Что-то вроде мортир, но легче и проще. Это наклонная труба с прицелом на стальной плите, в которую опускается конически-цилиндрическая мина со стабилизатором на хвосте и вышибным зарядом и капсюлем там же. Капсюль накалывается на ударник на дне трубы, заряд этот взрывается и мина летит по крутой траектории к врагу, где разрывается на множество осколков уже основным зарядом. Причем многие осколки летят настильно, буквально сбривая траву и солдатские задницы. Жуткое изобретение".

"А ты можешь добыть их чертежи?"

"Могу лишь нарисовать их виды: внешний, в разрезе и вид мины. Для этого тебе придется передоверить мне управление своим телом. Вижу, тебе эта идея не по душе. Значит, нарисую потом, при следующей встрече. Пока же я хочу поговорить с тобой о концепции предстоящей войны…"

"Ну, говори".

"Повторяю, что если оставить подготовку к войне в нынешних темпах, то к ее началу, то есть концу января 1904 года, у вас будет на Дальнем Востоке около 100 тысяч солдат: 20 в Порт-Артуре, 50 в Уссурийском крае и 30 в Манчжурии. Я, заметь, не спрашиваю, я утверждаю".

"Слушаю, слушаю…"

" Для усиления этой группировки можно пойти двумя путями. Первый: начать интенсивную переброску воинских частей в Манчжурию и тогда к концу года там может скопиться до 300–400 тысяч солдат. Японцы, конечно, такую переброску засекут и либо ускорят нападение, либо, в самом деле, начинать войну побоятся. Во всяком случае, при этом раскладе шансы на вашу победу или просто доминирование в регионе увеличатся.

"Мы начнем перебрасывать войска туда, а здесь границы оголим, и у наших европейских неприятелей тоже появится соблазн напасть. И будем тогда воевать на два фронта".

"Не нападут, это точно. Ведь в первом варианте истории, я рассказывал, вы эти 300–400 тысяч все равно перебросили, а европейские страны нападать и не подумали. Но выслушай теперь второй путь к победе…"

"Слушаю".

"В войнах будущего победы будут обеспечиваться подавляющим преимуществом в вооружениях. Однако этими вооружениями надо научиться владеть. В ваше время это, прежде всего, артиллерия, особенно дальнобойная, стреляющая с закрытых позиций, причем точно стрелять им должны помогать выдвинутые в передовые порядки корректировщики…"

"А как эти корректировщики будут передавать координаты целей?"

"По телефонным проводам, которыми будет необходимо соединить батарею с пунктами корректировщиков. Лучше бы, конечно, по радиотелефону, который уже изобрели и даже применяют…"

"Это радиотелеграф Маркони, что ли?"

" Да. Недавно по нему передали поздравление президента США королю Великобритании. Так что это изобретение вполне работающее, и если его внедрить в русскую армию, это станет вашим большим преимуществом перед японцами.

Теперь о стрелковом оружии. Здесь преимуществом будут владеть те, кто широко внедрит в части пулеметы, как станковые, так и ручные. Заметь, сейчас в японской армии пулеметов практически нет. Но к концу войны их будет довольно много. Тем важнее ударить по ним внезапно, подавляя пушечным и пулеметным огнем. То есть второй путь – это скрытная поставка в Манчжурию большого количества пушек и пулеметов (с расчетами, конечно) и обучение тамошних войск новым приемам войны, в тесном взаимодействии с этими расчетами. В итоге при боевых столкновениях соотношение ваших и японских потерь должно быть не один к одному, а 1 к 3, а лучше к 5. И первую такую мясорубку нужно устроить японцам на р. Ялу".

"А ведь я что-то похожее недавно слышал и почти в тех же выражениях… Вспомнил, эту же тактику мне предлагал применить сенатор… Плац, что ли? Вы с ним, случайно, не из одной части Ада?"

"Будет ерничать, генерал. На кону стоит и твое славное имя и судьба отечества твоего. Предусмотри все, чтобы в первые же дни войны отбить японцам охоту воевать – посредством полного разгрома, а лучше уничтожения их передовых частей. Кстати, ты, надеюсь, знаешь, что лучшая оборона – это нападение? А вот для успешного нападения необходимы достоверные разведывательные данные на всю глубину военного театра, То есть мало того, чтобы при каждой твоей части были команды пластунов, которые могут скрытно побывать во вражеском лагере и добыть, как говорят в будущем, "языка", но и в глубоком японском тылу должны быть ваши агенты – для сообщений о передвижениях воинских частей. Соответственно, это должны быть китайцы. А к китайским агентам и японским "языкам" должно быть достаточное количество переводчиков. Так?"

"Совсем ты меня заморочил, демон. Может, и о рационах солдатских начнешь мне указания давать? Мол, в этих условиях для безусловной победы их надо обязательно увеличить?"

"Ладно, думаю, я тебя достаточно озадачил. Повторю главное: твоя теперешная подготовка к этой войне победы России не обеспечит. Ее нужно кардинально усиливать. Я тебе еще помогу: побеседую в таком же ключе с Витте, и денег он даст на войну сколько нужно. С сенатором тем ты тоже переговори: назначь ему аудиенцию и посмотри его материалы – если они у него есть. А что касается разведки, то она в войнах будет все более выходить на первый план. Будут и скрытые агенты в самых высоких ваших структурах, например, в генеральных штабах. Боюсь, что они и сейчас уже есть, так что вашим девизом должно стать: доверяй, но проверяй. Хочу тебя немного порадовать: в настоящее время ваша разведка сделала агентом весьма перспективного австрийского офицера по фамилии Редль, который года через три будет на первых ролях в разведке Австрии. Его раскроют через 10 лет, перед той самой большой войной, но за это время он выдаст России почти все секреты своего Генерального штаба. Поинтересуйся им у Целебровского. До следующей беседы, Алексей Николаевич".

С этими словами бесплотный Карцев покинул исстрадавшуюся голову военного министра и некоторое время повисел в его кабинете. Через минуту у Куропаткина на лице появилось благостное выражение – наподобие того, что бывает у приговоренного к смерти, когда ему объявляют, что исполнение приговора на неопределенное время откладывается. Впрочем, оно быстро сменилось сосредоточенной задумчивостью. Вдруг генерал переговорил кратко по телефону, затем подошел к шкафу с верхней одеждой и стал одеваться для выхода на улицу. Карцев проводил его до подъехавшего к подъезду автомобиля и отправился следом.

Авто подъехало к зданию Генерального штаба, что у Дворцовой площади.

"Скорее всего, он к Целебровскому намылился, информацию по Редлю проверять. И меня на вшивость. Ну, ну… Впрочем, посмотрю и заодно узнаю, где тут у них Разведцентр".

Миновав ряд коридоров, лестниц, караулов и стальную дверь, Куропаткин, его адъютант и призрачный Карцев попали в коридор с несколькими обычными кабинетами, в один из которых и зашли. Навстречу министру из-за стола поднялся грузный седоусый полковник с обманчиво ленивым взглядом, с которым Куропаткин поздоровался за руку. Перебросившись несколькими фразами, они дошли, видимо, до существа дела, после чего адъютант вышел, а полковник позвонил по внутреннему телефону. Через минуту бритый капитан лет тридцати принес в кабинет серую папочку с литерой А и, открыв ее, стал что-то объяснять обоим начальникам. Карцев устроился над их головами и увидел фотографию вояки в характерном австрийском кепи – вполне возможно, что и Редля, только на 10 лет моложе своей наиболее известной фотографии. Оглядев напоследок разведчиков более внимательно, он счел за благо покинуть их логово.