Тайник. Тыкулкас

Глава 16

К рассвету снежный шторм стал стихать, метель устало укладывалась спать в пуховые перины нанесённых сугробов, дневной свет пробил прореху в тёмном небе, растворил черноту красок, и всё стало привычно серым, но это даже радовало, потому что взгляд не тонул в глухой, беспросветной стене мрака.

Глубоко в голове Малинина бродил чёрный туман, он пытался пробраться через него, но тот сгущался, скрывая от Егора ускользающую тень, которая периодически останавливалась и звала его по имени.

— Егор Николаевич.

На этих словах Малинин открыл воспалённые от усталости веки и огляделся, затем сфокусировался на сидевшем рядом Дымове и спросил:

— Заснул я, что ли?

— Да, Елена сказала вас не будить, но уже совсем утро, и метель стихла, так что я подумал, что можно.

— Нужно, — зло сказал Егор. — Где все?

— Елена сейчас подойдёт, Береговой с женой, судмедэксперт у себя, Шмелёв сидит там, где вы ему сказали, и не уходит.

— Понял, — Малинин поднял со стула одеревеневшее от застывшей позы тело и потянулся. — Зови его сюда.

— Я позвоню, связь есть, — набирая сообщение, сказал Дымов. — Послушайте меня, пожалуйста. Это важно.

— Ну.

— Это про ритуал пятнадцати дев, я все материалы дела за ночь ещё раз проштудировал и кое-что понял. Тем более, если принять к сведению, что у главной ведьмы клана метка была прямо под хвостом.

— Костя, если бы ты умел ясно выражать свои мысли, цены бы тебе не было, — прогремел голосом Егор.

— Чего шумишь? — спросила Елена, заходя внутрь и ставя на стол пакет с едой и полный кофейник кофе. — В столовой отоварилась.

— Значит, смотрите, — продолжил Костя, — если у ведьмы метка под хвостом, а у Надежды условно она под ним, то есть под кромкой длинных волос, то это значит то, что она практикует очень древние практики и очень тёмные. Я покопался в истории, есть у меня парочка знакомых ботанов-мистиков, и они мне рассказали, что у тех, кто раньше хотел через обряд пятнадцати дев обрести бессмертие, ничего бы всё равно не получилось, так как они неправильно истолковали сам ритуал. Я им просто вчера вопрос задал, но ответ пришёл, как связь появилась. Так вот… — Костя посмотрел на Лену: — Простите, а можно мне бутерброд, давно не ел.

— Конечно, здесь же на всех.

— Так вот, — налив себе кофе и жуя хлеб с колбасой, сказал Дымов, — правильный обряд предполагает, что у женщины забирают её репродуктивную функцию, то есть яичники, тем самым принося жертву для обретения бессмертия или возрождения рода. Тут, по-моему, и то и другое задействовано.

— Но у других жертв вроде не было таких травм.

— Мы поговорили с судмедэкспертом, он пересмотрел ещё раз анализы и подтвердил, что все женщины находились в стадии овуляции, а Денис сказал, что яйцеклетки забирают перед овуляцией, и мы подумали, что, скорее всего, они забирали, как раз те яйцеклетки, что мы нашли в криобанке. Я думаю, — Костя развёл руками, — они боялись, что если у всех забирать яичники, то можно будет проследить серию.

Малинин задумчиво поставил кружку на стол, вздохнул и, посмотрев на Елену, сказал:

— А если предположить, что Соня сама из рода ям, и они сейчас хотят через неё род возродить? Ты же говорила, что она через какой-то ритуал проходила.

— Я думала об этом, — Елена покачала головой. — Но пока мы можем принять это лишь в качестве версии.

— Можно я продолжу? — спросил Костя.

— Да задолбал ты уже со своей вежливостью и просьбами, — вспылил Малинин. — Если есть что сказать — говори. Или мы твои слюни на кулак мотать будем?

Костя помолчал несколько секунд, отпил кофе, посмотрел на Малинина, а потом тихо и твёрдо сказал:

— Я уверен, что всё происходящее, и те ритуалы, которые провели над Еленой и Софией, а также та кровавая жатва, которую вы распутывали ранее — это всё звенья одной цепи, и сделано это всё не только для возрождения рода.

— А для чего?

— Я не знаю, у меня не хватает опыта и знаний, но я интуитивно чувствую.

— Вот тебе телефон, — Малинин перекинул номер в сообщении. — Это институт метафизики, скажи, что ты от меня, тебе там добавят знаний. Расскажи им всё.

— Всё? — уточнил Костя.

— Да, им можно.

Береговой, вошедший в кабинет, коротко кивнул всем и, глянув на Малинина, сказал:

— Надо бы Унге с Анной в одну палату, и пусть Шмелёв их охраняет.

— Как Унге? — спросил Егор. — Ребёнка удалось сохранить?

— Унге нормально, уже в палате. Ребёнков у нас больше никаких и никогда не будет, и хватит об этом, — отрезал Юра. — И ещё… — он помолчал. — Мы сейчас кумекаем, как Шмелёва отмазать от всего этого.

— Я вообще не понял, что там случилось? — вздохнул Егор.

— Егор Николаевич, — бесцветным голосом сказал Юра, — у вас там самолёт с посохом на подлёте и Софью спасать нужно, так что давайте я тоже чего-нибудь поделаю. Мне Унге всё рассказала, я ей верю, и мы сейчас с Медикаментом и Мамыкиным создадим удобную и правдоподобную версию случившегося.

— Я понял, Юра.

— Ну что, я тогда сейчас организую им палату и свободен для выполнения задач.

— Уверен?

— Егор Николаевич, — Береговой вздохнул, — я очень благодарен вам за всё, но я бы хотел довести это дело до конца и больше никогда с вами не пересекаться. Это честно.

— Я услышал тебя. Доделай, что требуется, я подожду здесь, — Малинин дождался, пока Береговой выйдет, и перевёл взгляд на Елену. — Что там с дополнительными силами?

— С посохом летят два оперативника, остальные прибудут только завтра, сейчас экстренно собирают хорошую, рабочую группу, так как дело оказалось намного сложнее, чем казалось. Посох поеду встречать я. Со мной поедет Дымов, обратно уже с ребятами.

— Хорошо. А мы с Юрой найдём Кадария, и нужно заскочить к местному краеведу, так как историю мне рассказали про него крайне занимательную. Я не уверен, что, когда мы передадим посох, они отпустят Соню. Да нет, я просто уверен, что они её не отпустят. Как же много ошибок я совершил.

— Егор, — жёстко сказала Никонова, — эти преступления имеют свою специфику. Мы с тобой, опера, криминалисты, судмедэксперты, смотрим на всё это со стороны рационального, а они, считай, религиозные фанатики, и головы у них совершенно по-другому устроены. А как мы подходим к ситуации? Правильно, берём весь свой опыт рабочий, добавляем туда социальные навыки и расследуем, опираясь на ребус преступления, и не думаем о том, что это обряд, который длится уже не один год и должен что-то значить. Ты, Егор, молодец, ты смог перейти через пропасть и убрать из своей башки мишуру, на которой написано, что призраков не существует и всё имеет рациональное объяснение. При этом ты остался скептиком, и ты бы никогда не продвинулся дальше, если бы не научился слушать. А сейчас, когда ты Дымова отправил в институт метафизики, я просто удивилась и поняла, что ты перешёл на совершенно другой уровень и круто вырос как профессионал.

— Ну, знаешь, мне это уже не пригодится, я сейчас, если найду Софью… — он помолчал. — Когда найду, то уеду с ней, — и помолчав, тихо добавил: — Я надеюсь на это. Я вымотан, нет, не физически, больше душевно. Я живу в постоянном страхе, что упустил, потерял, что больше никогда её не увижу, — Малинин старался даже не вспоминать о том, что он увидел в подвале.

— Да уж, я тоже вымоталась. Егор, как бы то ни было, сейчас нужно собраться и действовать по ситуации, а единственный наш шанс прямого с ними контакта — отдать этот драный посох. Группа захвата уже в пути, они едут на помощь, но из Иркутска, ближе я своих не нашла. И нужно учитывать, что условия работы очень непростые, местность неизвестная, и случиться может всё что угодно. И сейчас, Егор, ты не влюблённый мужчина, ты — профессионал и только так у тебя есть шанс спасти Соню. Ладно, — Елена встала, — мы с Дымовым в аэропорт, встречать посох.

— Спасибо, — покивал Малинин. — Я рад, что у меня есть такой друг, как ты.

— Я прошу тебя, — Елена подошла к Егору и на секунду упёрлась ему в грудь головой, — будь осторожен, береги себя. И, Егор, мы с тобой не друзья. Я, действительно, очень тебя люблю и поэтому помогу всем, чем смогу. Но я тоже больше не хочу видеть тебя, нужно же мне как-то наладить свою личную жизнь, — улыбнулась она и, наткнувшись на Шмелёва в проёме двери, остановилась и напряжённо спросила: — Что-то случилось?

— Да, — кивнул Шмелёв. — Я либо пишу явку с повинной, либо остаюсь здесь вместо Антона Павловича: я теперь ему должен. Ну и, — Шмелёв вздохнул, — я тогда, будто нырнул и увидел дно. У меня просто сознание треснуло. Я должен понять, что здесь происходит.

— Мы тут все с этим диагнозом, — вздохнул Егор. — И легче никому от твоей явки не будет. Тем более, как я понимаю, ты стрелял не в Антона Павловича и не в Унге.

— Ребята, — поторопила Елена, — мало времени, давайте потом.

— Секунду, — остановил её Шмелёв. — Если бы мы знали специфику работы в таких условиях и было больше людей, то потерь было бы меньше. Я прошу помочь мне с переводом, и я хочу иметь какие-то полномочия, чтобы изучить и продумать программу более действенной работы в удалённых местах.

— Отличное решение, — коротко сказал Малинин.

— Я поняла тебя, — покивала Лена. — Сейчас запрос отправлю. И я полностью с тобой согласна, здесь должен быть совершенно другой принцип работы. Всё! Мне пора, у нас ещё культурная программа не закончена на сегодня, — выдохнула она и, набирая сообщение, вышла за дверь.

— Всё, Вася, — Егор кивнул ему, — иди и Юре скажи, что я жду его на парковке.

Мороз, пришедший вслед за штормом, крепко перехватил верхнюю корку снега, и вышедшее северное солнце развлекало себя тем, что скакало по ледяному насту весёлыми зайчиками, ослепляя пробирающихся по улицам прохожих. Егор подошёл к машине Антона Павловича, покивал, как будто здороваясь с участковым, и, сев за руль, несколько раз скрипнул зажиганием, отзывавшимся пустым эхом в замёрзшем теле машины.

— Поехали, а, — как-то по-свойски сказал Егор. — Как тебя там Антон Павлович уговаривал? Вспомни и поехали.

Как ни странно, но эти слова подействовали, машина ещё немного поупрямилась, потом простуженно кашлянула и завелась, и как раз в эту минуту на пассажирское сиденье забрался Береговой.

— Куда едем? — спросил оперативник.

— Не знаешь, дороги расчистили?

— Пока только в городе.

— Значит, сейчас к Кадарию, потом к краеведу, а затем в этот кружок самодеятельности. Посмотрим, что там такое, ну и, возможно, придётся как-то добраться до лесного дома Кадария, если в городе его не найдём.

Пятиэтажка, где жила семья Кадария, была замотана в метровые сугробы. Лёгкая стелящаяся позёмка бегала по уже откопанным дорожкам, затухающее солнце смотрелось в некоторые окна, и вид у этого природного пейзажа был северный и будничный. Малинин остановил автомобиль, глянул по сторонам и, увидев мужчину, идущего из магазина с пакетами, позавидовал его простой, обыденной жизни.

— Пошли, — коротко сказал Егор и, выйдя наружу, пошёл к парадной.

В квартире несколько раз противно проверещал звонок, Малинин для надёжности даже постучал, но никто не открыл, потом внизу хлопнула дверь, вошёл тот самый мужчина, принёс с собой запах холода, свежего перегара и курева.

— Нету её, — бросил он походя, поднимаясь по лестнице.

— Откуда знаешь?

— С магазина шёл, бежала, — не останавливаясь, отозвался он, — расхлёстанная вся, в слезах.

— А что случилось? — спросил Егор.

— Ну а я почём знаю? — равнодушно пожав плечами, сказал мужчина и скрылся из вида. — В сторону магазина бежала, там ещё пустырь есть, но там снега до писюна, а то и выше, — негромко крикнул он из квартиры и хлопнул дверью.

Малинин коротко кивнул Юре, и они быстрым шагом пошли обратно к машине.

— Не отвечает? — спросил Малинин, когда Юра в очередной раз попытался дозвониться до жены Кадария.

— Нет. Мы её так не найдём, точно, — сухо сказал Береговой. — Четвёртый круг уже наворачиваем.

— Ладно, поехали к краеведу, должен же он места знать, где здесь местные камлают.

Вкатившись во двор возле небольшого деревянного здания, где Андрей Антипович работал и иногда даже жил, Малинин посмотрел на вычищенную лестницу, быстро вышел из машины и в несколько шагов оказался возле двери. Спешно открыв её, он широким шагом пересёк небольшую комнатёнку, нашёл краеведа возле печи и, подняв его за шиворот от поленницы, где тот, согнувшись, собирал лучину, сказал:

— Быстро и чётко называешь места, где здесь могут камлать, приносить жертвы или проводить ритуалы эти долбанные ведьмы из ковена Надежды.

— Чего? — пискнул краевед.

— Пасть закрой и открой её только с нужной информацией.

— Но, Егор Николаевич…

На этих словах Малинин отпустил его, резко занёс руку для удара, но подоспевший Юра перехватил его и, покачав головой, сказал:

— Нет. Он так всё скажет. Ведь я прав? — он в упор посмотрел на трясущегося краеведа.

— Я же не с ними, вы поймите, я не с ними.

— Мне всё равно, с кем ты. Скажи мне то, что я хочу услышать, — Малинин резко подтащил стул и усадил на него мужчину.

— Ну там, это… В подвалах под больницей, потом по мелочи в бывшем клубе, ну там, где театр, но там сейчас точно пусто, я вчера был, они мне чашу не вернули, я ходил.

— Дальше, — Егор нетерпеливо подогнал мужичка.

— Ну. Так-то, где дом Кадария, там пещера есть, через неё проход, я один раз был. Там ориентир, где озеро, надо по кромке обойти его, и там напрямую наверх тропка ведёт, там вот основные. Но я ж так, ради науки.

— Сядешь ты тоже ради науки, — поднимая его с места и ведя на выход, сказал Егор. — Юра, поехали. Дымов в больнице ещё?

— Нет, он с Еленой уехал же.

— Ну, всё равно туда едем. Прицепим к батарее и пусть его пока Шмелёв опросит, — Егор перехватил взгляд Юры. — Других вариантов нет. Мамыкин звонил, он в нашем штабе пытается с уликами разобраться, ну и я нашему гению криминалистики преступника не доверю, а Денис проводит сложные анализы, злой как чёрт, и я боюсь, что он этого просто прирежет.

Малинин накинул на руку краеведа кольцо наручников, пристегнул его к верхней ручке на заднем сиденье и, немного побуксовав в снегу, вылетел на дорогу.

— Смотрите, — кивнул Береговой на бегущую женщину, — это жена Кадария.

Егор повернул голову в сторону и увидел, как женщина свернула на тропинку и исчезла из вида за старыми деревянными постройками. Малинин осадил машину, выбежал наружу и в несколько прыжков оказался возле угла одного из растрёпанных временем сараев, провалился по колено в наметённый сугроб, снег тотчас перебрался через голенище высоких сапог и осыпался внутрь жарко натопленного после ходьбы сапога.

— Егор Николаевич! — Малинин услышал вскрик и, обернувшись, увидел бегущую к нему женщину.

— Где Кадарий?

— Юргинай пропал.

— Быстро и чётко рассказываешь всё, что знаешь, — сказал Малинин. — Пошли в машину.

— Я ищу Юргиная, — сквозь слёзы запричитала она.

— Нашла? — грубо оборвал её полковник. — Вместе будем искать и мой тебе совет: ничего не скрывай.

— Он! — увидев внутри уазика краеведа, крикнула она. — Он точно знает, он у них всех на посылках был.

— Я это понял, рассказывай, что знаешь ты. Юра, пересядь назад, — кивнул он Береговому. — Ну, ты будешь говорить или нет? — рявкнул Малинин.

— Я не знаю, что вы хотите, — сказала женщина, часто перебирая руками ставшей дубовой от холода куртку.

— Всё! Про ковен, шаманов, ведьм и так далее, — ведя машину, рыкнул Егор.

— Я… — женщина выдохнула. — Мой прадед был великим шаманом, мне передалось его знание, но я не хотела идти по этому пути. Я полюбила и хотела обычную семью, но мой любимый пошёл на охоту с Кадарием и не вернулся, — она запнулась. — Это я сейчас понимаю, что его Кадарий убил.

— Зачем?

— Кадарий учился в болшьшом городе и оттуда вернулся как чумной, он стал одержим идеей, что сможет стать великим шаманом, но у него никогда таких предков не было, а настоящее знание передаётся только по крови, — она пожала плечами. — Я пыталась ему это объяснить, но сделала только хуже, потому что он решил, что Юргинай может стать его проводником. Да, Юргинай и правда родился с сильной энергией.

— Он же племянник твой, — перебил её Малинин.

— Нет, для меня он сын, — она помолчала. — Мы не успели сыграть свадьбу, а я уже несла ребёнка, и отец мой отдал меня за Кадария.

— А почему вы всем говорите, что он племянник? — раздражённо спросил Егор.

— Кадарий прятал его, потому что про меня местные знают, что я — халуун утхатай — своя, белая шаманка. И я им помогаю иногда, а вот про Юргиная никто не должен был знать, — она покачала головой. — Я не знаю почему, но Кадарий так сказал сделать и не разрешал по-другому.

— А ваш великий шаман?

— Нет его, — она грустно улыбнулась, — Кадарий за ним стоит, ну и я, — она всхлипнула. — Точнее, я все предсказания делала и лечила, а людям говорили, что я просто помогаю. Кадарий долгие годы готовился для перехода, — женщина судорожно вздохнула, — он и Айнану, дочку своего друга, воспитал с такой мешаниной в голове, и она реально верит, что Кадарий может переродиться в великого шамана, и они будут править.

— В смысле?

— Ей шестнадцать было, когда Кадарий обратил на неё внимание, она ему очень понравилась, и он стал ей вкладывать в голову, что они с ним могут править миром. Он поженил их с Юргинаем, чтобы быть рядом, когда переход случится.

— Я вот ни черта не понял, — тормозя во дворе больницы, сказал Егор.

— Он вбил себе в голову, что может стать великим шаманом, только если переродится в теле Юргиная, так как в нём течёт шаманское знание.

— У меня сейчас голова взорвётся, — выдохнул Егор. — Дальше.

— Юргинай очень болен, у него с детства шаманская болезнь: сильная эпилепсия. Кадарий сказал, что если я буду помогать, то он найдёт хорошего врача. Я другим могу помочь, — заплакала женщина, — а своим нет. Он привёз Хватикова, тот стал лечить, и вроде стало лучше, но ненадолго, случай с Айнаной просто вырвал у Юргиная разум, и теперь я понимаю, что они этого и добивались.

— Зачем?

— Кадарий считает, что так ему будет легче перейти в его тело.

— Как есть ублюдки, — сказал Юра. — Я повёл его, — он кивнул на притихшего краеведа.

— Где они будут эти ритуалы проводить? — Малинин посмотрел на женщину.

— Они меня обманули, я думала, далеко, — она закусила губу. — Там, где лжешаман живёт, — она с ненавистью посмотрела на краеведа. — Это он их с ведьмами свёл, и они готовят большой ритуал, где Кадарий будет переходить.

— Хорошо, а зачем им невеста не из этих краёв, если ты говоришь, что Кадарий предлагает весь мир Айнане.

— Не знаю, — женщина пожала плечами.

— Я извиняюсь, — подал голос краевед. — Только, пожалуйста, вы там запишите, что я помогаю. Невесту эту в дар хотят принести Тыкулкасу и сделать это должна Айнана, тогда ей откроется сила.

— Ага, — покивал Малинин, — если ты, тварь, ещё что-нибудь вспомнишь, не держи в себе. Рядом будут сотрудники, сразу им говори.

— Всенепременно.

— Юра, уведи его, а то я табельным давно не пользовался, — сказал Егор, чувствуя, что ему уже просто не хватает воздуха. — Дымов? Ты здесь откуда? — спросил он, увидев, что Костя подъехал на такси и выбирается наружу.

— Мы встретили посох, и Елена с ним поехала в штаб, ждать вашего звонка. С ней оперативники из Москвы, и через час уже приедет группа захвата. А я приехал, чтобы здесь помочь.

— Отлично, вот тебе подопечный, — Малинин кивнул на краеведа, — к батарее его пристегни, чтобы не сбежал. Только сделай в точности как я сказал. И безутешную мать с собой забирай, а то она нам мешать будет.

Малинин рукой пресёк все возражения женщины и, прыгнув обратно в машину, дождался, пока Береговой передаст краеведа Дымову и сядет рядом, развернул машину и двинулся в сторону выезда из города.

— Я успел братьям этим позвонить, с которыми мы на кладбище познакомились, — сказал Юра, — они уже чистят дорогу до Кадария.

— Хорошо.

У Берегового звякнул телефон, он посмотрел сообщение и, быстро потыкав в экран пальцами, сказал:

— Мобильник Софьи проявился, как раз в том направлении, куда едем. Включился буквально на несколько секунд, но ребята успели перехватить сигнал.

— Звони Елене, говори, куда везти посох, но сама пусть не суётся, — выжимая максимальную скорость из скрипящего и трясущегося от быстрой гонки уазика сказал Егор.

— Она вне зоны доступа, — отозвался Береговой.

— Звони ребятам, пусть кто-нибудь гонит в офис, — чуть не прокусив губу до крови, сказал Егор. — У нас нет времени возвращаться. В любом случае я теперь понимаю, где Соня, и думаю, что сможем даже время потянуть, пока ждём эту палку, а там и группа захвата приедет.

Навстречу им попался бредущий в обратную сторону трактор, водитель весело посигналил, помахал рукой, показывая большой палец и улыбаясь во всю ширь щербатого рта. Малинин проскочил мимо, даже не взглянув в его сторону, домчался до дома Кадария, воткнул УАЗ в снег и, выпрыгнув, побежал к сараю, где были вольеры собак, а за ними стояли снегоходы.

Егор резко остановился, чуть не наступил в перемешанную со снегом кровавую лужу, недолго посмотрел на валяющиеся трупы лаек и, обойдя эту остывающую на морозе кошмарную сцену, рванул дверь сарая.

— Есть снегоход, — сказал он, вытаскивая машину наружу. — Юра, не стой, им уже не поможешь, а Соню мы ещё можем спасти, — он запрыгнул на снегоход. — Садись назад.

Добравшись по знакомому маршруту до входа в пещеру, Егор побежал вперёд, остановился ненадолго на краю озера, увидел, что трупа здесь уже нет, и стал шарить фонариком по пространству, чтобы понять, как добраться до той кромки, от которой вилась тропинка.

— Так, ладно, — Малинин скинул куртку, вытащил пистолет и, подняв его вверх, прыгнул в воду. Полковник в несколько гребков добрался до каменного бортика, услышал позади себя шум воды и понял, что Юра пошёл за ним.

Дальше они бежали в тяжёлой, мокрой одежде, Малинин несколько раз поскальзывался, падал, вскакивал и не замечал, как намокшая ткань начала покрываться ледяной коркой.

— Стоп! — Егор остановил свой бег и выставил руку, тормозя Юру. — Слышишь?

В пещеру и правда стал доноситься гортанный растянутый напев, а следом за ним женский крик, обдирающий сердце Егора до крови.

— Некогда ждать группу, — твёрдо сказал Малинин, — ты со мной?

— Конечно.

Егор достал оружие, резко выдохнул и пошёл в просвет выхода, дёрнувшись от повторившегося крика и прислушиваясь к пению, которое старательно растягивал женский голос.

— Айнана, остановись! — Егор вышел из-за своего укрытия и остановился, наставив пистолет на женщину. — Всё кончено!

В следующую минуту ему показалось, что посох, блестевший в отблесках костра, воткнули ему в грудь. Он ожидал увидеть здесь кого угодно, но только не Софью. Сначала он даже не узнал её, это была совершенно другая женщина, словно через знакомые черты проступили чьи-то чужие. Лицо её заострилось, прорисовалась каждая чёрточка, но самое страшное было в том, что сейчас Софья была настоящей. Малинин всегда гнал от себя эти мысли, но с самого знакомства, ещё тогда, в квартире у Лизы, он не мог понять, что не так, и теперь, наконец, рассмотрел причину.

У Сони было отрешённое бледное лицо, она смотрела на привязанную к столбу Елену и медленно говорила:

— Я — мукко. Всё предрешено, не пытайся сопротивляться, Тыкулкас уже ждёт тебя. То, что ты станешь, его невестой — дар тебе.

— Пошла ты, знаешь куда, — тяжело дыша, отозвалась Елена, но тут же закричала, потому что стоявший рядом Кадарий, снова полоснул её ножом.

Юра, не мешкая, выстрелил в Кадария, тот рухнул в снег, а Малинин только увидел, как сверху выхода из пещеры сорвалась чья-то тень и бросилась на Берегового:

— Берегись! — крикнул он, разглядев Айнану, но она уже сбила с ног Юру, и они покатились по склону.

— Соня, — сдавленно проговорил Малинин, — что ты делаешь? — медленно продвигаясь вперёд, спросил Егор.

— Я знаю, куда я иду. И её на этот путь привели уже давно. Её выбрали случайно: не каждая могла пройти испытание столбом «Великой клятвы», а она смогла и стала достойной для жертвы.

— Соня, остановись, — Малинин боялся сделать лишнее движение, в эту минуту он просто перестал соображать, настолько страшной была окружающая его реальность.

— Я занимаю место, которое принадлежит мне по праву, — спокойно сказала Софья. — Все вы немного неверно поняли происходящее. Но мне это оказалось только на руку, и теперь я могу закрыть ритуал. Во главе всего становится Королева, я и есть королева. А король приносит себя в благородную жертву и отвлекает внимание. Вы его называли Дохлым, а он самый живой, и он разбудил меня ритуалами. Тем более что всё так удачно сложилось, когда ты вёл дело. Вы случайно нашли утерянную реликвию, а потом ты влюбился в меня.

Софья чуть надавила на посох, он провалился в обнажённую кожу живота Елены, Соня остановилась, снова затянула странную мелодию и запричитала.

— Спаси меня, Егор, — голос Елены сломался на высокой ноте и словно завис в кристально прозрачном воздухе, а потом разбился о торчавшие из снега камни.

— Зачем? — невозмутимо отозвалась Софья. — Я уже почти всё доделала, осталась малость, — сказала она, глянула в сторону Егора и вдруг одним резким и чётким движением воткнула посох, протыкая живот Елене.

Малинин слышал лишь, как в его ушах стал биться набат Лениного крика и как вслед за этим, чёткими, сухими щелчками ушли три выстрела, отправленные натренированной рукой. Егор не мог сдвинуться с места, глядя, как падает тело Софьи, летит чёрной птицей в оплавленный близким солнцем снег.

— Скорую, — хрипло сказал Юра, выбираясь из сугроба, после борьбы с Айнаной и видя, что к ним на помощь по проходу несутся бойцы спецгруппы.

Малинин вдруг очнулся, ринулся вперёд, упал на колени возле Софьи и, взглянув ей в лицо, не узнал ту женщину, которую, как ему казалось, он полюбил.

— Что ты сделала?

— Я всё сделала верно, теперь я могу уйти.

— Наручники, — пересиливая себя, сказал Егор, поднимая глаза на Юру. — Ранение не серьёзное. В наручники её.

— Да что же это? — перебирая взглядом страшную, не укладывающуюся в голове картину, простонал Юра, — Что же это?

— Мужики, займитесь ей, — Малинин мотнул головой бойцам, подбежавшим к ним, а сам, проскальзывая и падая на склоне, подобрался к Елене.

— Лена, — выдохнул Егор.

— А может, так и лучше? — прохрипела она. — Я так устала всю жизнь идти… Может, так и лучше? Но я нашла их, Егор, мы их остановили, это главное.

— Лена, — Егор судорожно пытался понять, как её освободить.

— Услышь меня, я теряю силы, — воздух со свистом вылетел у неё из лёгких. — У них есть тайник, там хранятся страшные артефакты, я узнала об этом из их разговоров. Там как ячейка хранения для всякого колдовского сброда, он в том доме, где живёт шаман, но не на горе, а в доме, где мы завтракали с тобой. Мы до этого находили лишь малую толику всего, но там у них основной склад. Кадарий с Надеждой много лет сотрудничали и очень много зарабатывали. Надежда тоже сейчас там, они готовят ещё один ритуал, там ещё есть пленницы, надо спасти, торопитесь. Нужно всё найти и вытрясти всех до последнего, я не зря делала свою работу…

Тело Елены выгнулось, сквозь щель рта пролилась кровавая слюна, и затухающая судорога закончила её жизнь. Егор пытался успокоить хаотичное движение её рук и ног, он видел, что к ним бегут люди, но изо рта женщины вырвался последний хрип, и она затихла, повиснув на посохе безвольной куклой. Вместе с этим, светлое небо вдруг сломал раскат грома, откуда-то взялась сухая молния, которая резанула пространство, и Малинин увидел, как с пика скалы сорвалась снежная вьюга и понеслась на предельной скорости в их сторону. А на чёрном краю скалы он снова увидел ту фигуру, которая пригрезилась ему в подвале больницы, но видение сразу исчезло. Малинин поднял затуманенный взгляд на Медикамента, отвернулся и пошёл прочь. Дойдя до входа в пещеру, Егор сел на каменный выступ и, уронив голову на руки, просто застыл в этой позе, не чувствуя холода, не слыша голосов и не видя происходящего вокруг.

— Надо его как-то вытаскивать с этой горы, — тихо сказал один из бойцов, подойдя к Береговому. — Там уже почти всё закончили, говорят, буран идёт, нужно собираться.

— Я думаю, как это сделать, — скрипнул простуженным голосом Береговой. — Ты видишь, где он пистолет держит?

Юра даже не представлял, как сейчас подойти к Малинину, у которого до сих пор в руке был зажат пистолет, и это пугало больше всего. Нет, Егор был не из тех, кто начнёт палить в окружающих, но вот направить себе в голову один из оставшихся в обойме патронов он вполне мог бы.

— Денис, — Береговой пробрался в снеговом заносе к судмедэксперту, — я не знаю, что с ним делать.

— Никто не знает, — сухо сказал Медикамент.

Мельком Юра увидел, как из пещеры шатающейся походкой выходит его жена. Бледная, посеревшая, с проваленными глазами Унге остановилась, осмотрела всех и подошла к Малинину. Юра даже крикнуть ей не мог и теперь, замерев на месте, смотрел на происходящее.

— Егор Николаевич, — Унге присела рядом с Малининым, — отдайте мне пистолет.

Малинин посмотрел на неё как будто видит впервые, он пустым взглядом оглядел всё вокруг, покосился на оружие в своей руке и молча протянул его Унге, а она, в свою очередь, быстро откинула его подальше, потом едва заметным движением остановила рванувшего к ним Береговой и просто сказала:

— Пошли отсюда, там спецназ соорудил переправу, можно нормально перейти озеро.

Малинин послушно встал, почувствовав незримую опору в голосе Унге, за который он зацепился, ненадолго притормозив своё падение в бесконечную пропасть, на дне которой сейчас лежали корчившаяся в предсмертных судорогах Елена и смотрящая в небо Соня, которую он никогда не знал.