Турецкий гамбит

Глава 20

— Кира, хорошо бы слуг графа допросить, — напомнил мне, поднявшийся вслед за мной, Рысь.

— Не понял? А что, первичное дознание бойцами Белки не проводилось? — я резко повернулся к нему.

— Ну почему же? Допросили, — сказал стоящий с ним рядом Берендей, и показал мне рукой в сторону оранжереи, находящейся слева от дома, где я увидел человека, повешенного на кованной ажурной арке ворот, — Один из… выявленных фигурантов вон, в петле болтается.

— И почему он там висит? — полюбопытствовал я у него.

— Допрос горничных показал, что этот мудак хотел воспользоваться беспомощностью Лики. Собирался ближе к вечеру её навестить.

— Зря повесили… — только и смог я выдавить в ответ, через мгновенно скривившийся в оскале рот.

Берендей поспешно сделал шаг назад. Я тоже могу быть страшным. Особенно, когда дело касается моих близких.

— Я не правильно выразился, — хмуро сказал Рысь, — Гвардейцев графа, что при штурме подземки взяли. Их пока никто не допрашивал, тебя ждали.

— А где они?

— Наш виконт за них отвечает, спроси у него. Белка их ему передала… на попечение.

Включив рацию, я вызвал Дюжину:

— Алексей, где пленные гвардейцы?

— За домом, возле нашей техники. Но…

— Что но?

— Один скончался. Бородин убежал на ваш вызов, Кирилл Андреевич, а другого лекаря рядом не было.

— Второй-то хоть на ногах?

— Легкое касательное.

— Давай вместе с ним к центральному входу.

К моему удивлению, допрос много времени не занял, пленник практически сразу выложил всё, о чём знал. Объяснилась такая разговорчивость в самом конце допроса — он не был слугой рода и хотя в сами камеры их не пускали, но среди охраны все знали, что там происходит. Знали. Но молчали даже среди своих, справедливо опасаясь, что их жизни стоят ещё меньше, чем жизни людей, которых там держали. Графу ничего не стоило пустить человека в расход за малейшее подозрение в нелояльности. Многим охранникам не нравилось, что там творилось, но они имели глупость подписать с графом кабальный контракт, по которому были обязаны молчать. Вполне обычное требование, только вот гарантией молчания были жизни родных — граф предусмотрительно набирал в гвардию исключительно семейных. Мощный рычаг давления… Сука, откуда же вы такие берётесь? Какое-то вырождение дворянства.

Услышав это Рысь даже присвистнул, заявив, что такого беспредела не было даже в Шлиссельбурге. Вот и ещё одна причина избавить этот мир от такого чудовища. Вассальная присяга? Ну что ж, я её приму. Вассалитет подразумевает ограниченную власть не только над его имуществом, но и над жизнью. Которая будет весьма короткой, повод отобрать её законно я найду. Как только граф станет бесполезен, то… Я придумаю ему "весёлую" смерть.

Всего на графа работало три доктора и шесть человек медицинской обслуги. И все они сейчас были в усадьбе, затесавшись среди тех, кого Белка приняла за обслуживающий персонал усадьбы. Впрочем, винить её за это нельзя — на лбу у них не написано, чем они тут занимались. Уже через пару минут все девять человек стояли перед нами и тыкали друг на друга пальцами, стараясь переложить свою вину на соседа. Такое единодушие могло бы и позабавить, если бы не повод по которому они были собраны вместе.

— Молча-а-ать! Кто из вас ведущий специалист? — громким голосом Рысь оборвал все их взаимные упрёки и обвинения.

Все дружно уставились на молчавшего до сих пор невзрачного старичка, с самого начала стоящего как бы отдельно от остальных. Тот гордо вскинул голову и сделал шаг вперёд.

— Я. Доктор Фаренго.

Гишпанец? Нет, я конечно понимаю, что Империя велика, но неужели у графа не нашлось людей в столице? Или… Внезапная догадка пронзила мой мозг.

— Su título, doctor (ваш титул, доктор)

— Tengo el título de conde (я граф)

— ¿Empobrecido? (обнищавшая ветвь?)

— Sí (да)

Твою мать. Неужели граф-доктор смог вляпаться в…

— Как же вы согласились на эту мерзость, граф? Впрочем, я догадываюсь.

— Я "абсолют" графа Прозорова.

Абсолютный вассалитет. Раб, имеющий титул. Ты себе уже не хозяин, за тебя думает твой господин. Что же ты сумел натворить, доктор, если попал в такую жопу? Это надо очень хорошо постараться, чтобы слить свою жизнь в унитаз.

— Я освобожу вас от этой кабальной присяги, доктор, — обратился я к Фаренго, решив немного слукавить.

Правда сначала разузнаю, когда и при каких обстоятельствах ты в такое говно попал. Заставить Прозорова вернуть клятву не проблема. Но вины с Фаренго прискорбное обстоятельство с его вассалитетом не снимает.

— Вы сейчас выведете пленников из комы, — сказал ему Рысь и показал на остальных, — Кто вам из этих нужен?

— Никто, — презрительно скривил лицо доктор, — Это просто садисты, по недосмотру Многоликого получившие медицинское образование.

Ого! Играет на публику? Судя по внешнему виду, ему лет семьдесят-восемьдесят, значит жизненный опыт очень большой. Да и гишпанцы слывут мастерами интриги, уж дворяне-то точно. И как же такой старый и умудрённый идальго попал в "абсолюты" к Прозорову?

Рысь не стал раздумывать над такими тонкостями.

— Кира, твой лекарь может проконтролировать этого гишпанца?

— Бородин? Боюсь, что нет. Квалификации не хватит. Одного лекаря мы уже потеряли, Бородиным я рисковать не буду.

— Может Борисыча сюда привезём?

— А это идея. Вот только он быстрее Берендея послушает, чем меня, — я повернулся к Мстиславу Игоревичу и широко улыбнулся, — Папа, ты распорядишься?

Тот от неожиданности аж всхрюкнул. Моё обращение прозвучало двояко и все кто был в курсе его основной клички сразу же начали прятать улыбки.

— Конечно, кхм… Кирилл, — выдавил из себя Мстислав Игоревич и тихо, но вполне слышно для окружающих, буркнул себе под нос, — Вот гадёныш мелкий. И чего в тебе Лика нашла?

Через полтора часа Фаренго под присмотром привезённого людьми Берендея Константина Борисовича вывел из комы первую пару пленников. После чего Рысь убил всех восьмерых лекарей, обслуживающих эксперименты графа. Я хоть и был от этого не в восторге, но препятствовать не стал. Разделённые по-одному эти сволочи начали стучать друг на друга со скоростью пулемёта. В итоге выяснилось, что все они глумились над беззащитными жертвами, нарушая все положения Кодекса лекаря. Да, есть в Империи и такой канонический устав для медиков. Так что смерть эти ушлёпки заслужили на все сто. Тем не менее Рысь сначала спросил моего разрешения. По одной простой причине — Прозоров принёс мне вассальную присягу. Ритуал прошёл быстро и даже почти по закону. Граф дал клятву при свидетелях дворянского происхождения, в присутствии своих слуг рода, но… без представителя Гербовой палаты Империи. Я же пока живу инкогнито. Эх, быстрее бы мама на ноги встала, пора возвращать род Турчаниновых к жизни.

В отличии от прилюдного повешения придурка, который покушался на честь Лики, эта казнь не была показательной. Рысь по-тихому свернул им шеи. Вопрос куда можно деть трупы отпал сам собой — садовник Прозорова при допросе показал, что почти под каждым розовым кустом в оранжерее лежит по трупу. Такая вот агрономия по-Прозоровски. Да Берендей по сравнению с этим графом просто агнец. О чём он и не преминул упомянуть.

— Ну что, Кира? Всё еще считаешь меня бандитом?

— Да, Мстислав Игоревич, считаю. Но вы бандит человечный.

Берендей тупо пялился на меня несколько секунд, а потом разразился смехом. Успокоившись, он поинтересовался:

— Почтишь своим присутствием мой дом?

— Даже спрашивать вашего разрешения не буду, Мстислав Игоревич. Я еду к своей жене, а не к вам. Имею полное на то право, — ответил я ему, усмехнувшись.

— Люблю наглых. Но не всех, — хмыкнул в ответ Берендей, — Она пока не твоя жена.

— Угадайте с одного раза, что вам на это скажет Лика.

— Мда… Уел, — только и смог сказать Берендей в ответ, разводя руками.

— Так что пакуем Прозорова и выдвигаемся к вам. Синельникову я сам сообщу, чтобы к вам подъехал. Надо что-то решать насчёт Сутормина, мне скоро легализоваться. Оставлять за спиной такого противника мне не хочется. Он пока не набрал полной власти в ведомстве моего деда и ждать пока это случится — значит подписать себе приговор. Две сильнейшие службы в Империи даже вам, Мстислав Игоревич, не обыграть.

— Твоя правда, зятёк. Потрепыхаться я смогу, но не долго. Но не забывай об Императоре. Как только ты объявишься, то расклад может поменяться не в пользу Сутормина.

— На то и расчёт. Слабенький правда, но надо дождаться, когда мама очнётся и окрепнет.

В итоге я оставил в имении Прозорова группу Семёнова для охраны работающих в подвале Фаренго и Борисыча, приказав прапорщику вызвать грузовой флайер для перевозки всех поднятых из комы пациентов в нашу больничку. Я поймал себя на мысли, что начал называть больницу Константина Борисыча нашей. Не, ну а что? Берендей мне как бы родственник, к тому же он ещё и совладелец ЧВК, где служат мои гвардейцы. Раз гвардия пока общая, то и больница Мстислава Игоревича тоже общая.

На мою просьбу выдать своё мнение насчёт Фаренго, Борисыч отвёл меня в сторону.

— Кирилл, я бы очень хотел забрать его себе. Специалист высочайшего класса.

— А вас не смущает, чем он тут занимался?

— Ни капли. Наивный, как ребёнок, хоть ему и за семьдесят. Смертельные процедуры проводил не он. Фаренго до сих пор искренне верит, что все его предыдущие пациенты живы и здоровы, граф скрывал от него смерть подопытных. Я не стал его в этом разубеждать, иначе его психика полетит к чертям собачьим. Мы договорились, Кирилл?

— Не вопрос, Константин Борисович. Если вы мне поможете узнать, как Фаренго попал в "абсолюты" к Прозорову.

— Договорились.

***

— Кира…

— Ты о чём вообще думала?! — заорал я на Лику.

— Узнала, что Светка попрётся на похороны. Дурёха, её бы там точно убили.

— У вас у всех мозги пропадают с началом беременности?! Да вас обеих чуть не убили! А Михаила вообще еле с того света вытащили, он сейчас в больнице с двумя дырками валяется и с коленками назад.

— Миша сам виноват… Я ему сказала, чтобы в коридоре ждал, а он вперед меня попёрся в кабинет графа. Из-за него под удар холодом я и попала, он мне обзор перекрыл.

— Ну ты и… — я задохнулся от негодования, — Теперь у тебя охранник виноват?! Да что с тобой не так, Анжела?!

Я знал, что Лика ненавидит, когда её так называют и решил задействовать все способы морального уничтожения. Но тут в комнату не вовремя просунулась голова Берендея.

— Не помешал вам друг друга убивать?

— Ты кого воспитал, Берендей?! — заорал я уже на него, — Или у вас в семье все поголовно такие малахольные?!

Голова резко исчезла. Чёрт… Чего-то я быканул не в ту степь. Опустившись в кресло и обхватив голову обеими руками, я замер, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Похоже, наследие Бестии снова показало свои зубы. Мне ещё этого не хватало. Я очень боялся снова впасть в неистовство, но почему-то даже мои родные и близкие решили меня туда загнать всеми доступными им способами. Очнулся я от лёгкого прикосновения, Лика осторожно гладила меня по голове.

— Хорошо ещё Дану не догадалась с собой взять, — буркнул я не громко, чувствуя, как внутри меня начинает таять злость.

— Ну ты уж совсем-то меня за дуру не держи, — Лика попыталась сесть ко мне на колени.

— Брысь, — получив ладонью по наглой жопе, девушка тихонько ойкнула, — Боюсь, что это заразно, не хватало ещё и мне вашу семейную болячку подхватить.

Лика хихикнула, но попыток оседлать меня не прекратила.

— Ну чего тут у вас? — в дверях снова возникла голова Берендея.

— Мстислав Игоревич, сгиньте пожалуйста. А то поссоримся из-за вашей бесноватой дочери.

— Понял, не дурак. Я ведь только заглянул пригласить тебя на совещание. Все причастные уже собрались и жрут коньяк в два… нет, в четыре горла.

Дверь тихо закрылась. Ну нефигасе… Берендей лично приглашает, даже не стал Жору посылать. Я шумно потянул носом воздух — не может быть, чтобы поблизости не сдох кто-то огромный.

***

— Продолжай, Василий.

— Так что, Ваше Императорское Величество, на этот раз княжич Турчанинов засветился по-полной.

— И где же он проявился? — Император даже не повернул головы, хотя внутри у него радостно ёкнуло.

Едва услышав начало доклада о появлении Турчанинова, он подошёл к любимому окну, сделав вид, что безучастно наблюдает за парящими над Невой чайками. Георгию было невдомёк, что всё ближайшее окружение прекрасно знало об этой уловке — он всегда так поступал, чтобы скрыть своё волнение. Император тоже человек и у него есть свои привычки.

— Он имел наглость использовать флайер "Пустельга" в черте города. Слежка за флайером началась, как только он взлетел из двора городского дома Турчаниновых.

— А как он там оказался? — удивился Георгий, оторвавшись наконец-то от созерцания свинцовых вод столичной реки.

— Официально "Пустельга" числится за ЧВК "Чёрные волки", состоящего из бывших гвардейцев Турчаниновых. Флайер был доставлен к дому на платформе, что не запрещено указом.

— Это точно княжич Кирилл?

— Внешность изменена, но это точно он. Больше никто бы не осмелился руководить группами захвата гвардии Турчаниновых, используя боевую машину в самом центре Петербурга. Записи показывают, что все бойцы слушались его бесприкословно, а такое слепое подчинение приказам невозможно без веры в командира.

— Хмм… Это не тот ли молодой человек, что предупредил графа Сутормина о нападении на департамент Службы безопасности?

— Он самый, Ваше…

— Без титулов, полковник.

— Так точно, Государь, Евгений Турецкий. Полная проверка личности уже идёт. По ранним сведениям, которые начал на него собирать Сутормин еще пару месяцев назад, там очень много несоответствий. В информационной базе Империи он имеется, а вот людей знающих его в лицо не нашлось.

— Молодец.

— Рад стараться, Государь.

Император с удивлением повернул голову к адъютанту:

— Я вообще-то про Турчанинова, Василий, а не про тебя.

Полковник застыл статуей, но взгляда не отвёл. Только субординация удержала адъютанта от приступа смеха, лишь уголки его губ застыли немного выше, чем требовалось по этикету. Глядя на него, Император громко рассмеялся и махнул рукой, разрешая полковнику не сдерживаться — теперь они оба смеялись в голос.

— Турчанинова не трогать, — отсмеявшись, сказал Георгий, — Мы не можем себе позволить отпугнуть его резкими действиями. Установить за ним негласное наблюдение, в случае возникновения опасности — защищать не жалея своих жизней. Прикрепить к нему лучших "теней".

— Осмелюсь напомнить вам, Государь, о графе Сутормине.

— Да уж… Та ещё проблема, они нужны мне оба. Сам-то что думаешь, Василий?

Адъютант Императора заработал свою должность не во дворце. Лишь ранение не позволило продолжить ему блистательную карьеру. В своё время Василий Илларионов был армейским разведчиком Дальневосточного округа и во время последней войны с Катаем спас Императора, которому приспичило посетить передний край, ценой своей жизни. Лучшие лекари Империи вытащили полковника уже из чертогов Многоликого и Император об этом никогда не забывал.

— Думается мне, Государь, что Сутормина надо бы на время отправить куда-нибудь подальше. В Гишпань или Порту. Княжичу надо будет встать на ноги, иначе граф его схарчит, переведя стрелки на подставных. В этом он мастер.

— Хорошо. Обдумай план с Отрепьевым, вы двое лучшие мои аналитики, другим я доверить такое дело не могу.

Отпустив адъютанта, Император сел за стол, подперев голову руками. После такой новости поразмыслить было о чём. Георгий обдумывал возможность возрождения древнего рода Турчаниновых-Мехметоглу с тех самых пор, когда впервые узнал о выжившем в мясорубке штурма молодом княжиче Кирилле.

"Ну что ж, осталось решить какую из дочерей за него отдать."